Тайна «Бродяги»
0
– Скажешь что-нибудь на прощание, Финка-Афинка? – с кривой ухмылкой произнёс Командор, возвышаясь над Афиной в проёме шлюза.
Он стоял, уложив массивный пульт управления дверями шлюза на руки, словно ребёнка. За спиной Командора мельтешили чумазые лица его прихвостней-головорезов. Уродцы гримасничали и нетерпеливо подпрыгивали в ожидании зрелища.
Момент и правда был подходящим, чтобы что-то сказать. Как никак, последние слова приговорённой. Афине просто хотелось впиться зубами в кадык ублюдка и вырвать его наиболее брутальным образом.
Жаль, теперь этого не случится никогда. Но она всё же нашлась что сказать.
– Эй, Командор, – произнесла она с вызовом. – Я знаю.
– Что ты знаешь, Финка-Афинка, – игривым тоном поинтересовался противник.
– Я знаю, что она тебе тогда сказала, – произнесла Афина максимально громко, чтобы не осталось шансов, что её не услышат.
На секунду лицо Командора отобразило страх – глаза расширились, рот приоткрылся. Но он быстро вернул контроль над мимикой: растянул губы в своей фирменной улыбке. Есть люди, которые умеют улыбаться ртом, оставляя верхнюю часть лица – глаза, брови, лоб – бесстрастными. Командор был как раз таким.
Он ударил ладонью по грибку кнопки из жёлтого пластика на пульте, и дверь шлюза, под крики и улюлюканье головорезов, лениво поползла на своё место, изолируя Афину в шлюзовой камере. Теперь ждать осталось совсем недолго.
Пульс Афины зашкаливал, кровь стучала в ушах так сильно, что ей казалось, будто этот стук отдаётся эхом в шлеме скафандра. Дышала она прерывисто, то и дело облизывая губы. К горлу подступило горечь. Ей миллион раз случалось бояться раньше, но теперь она испытывала не страх. Это была обычная паника человека, приговорённого к смерти. Те неприятные мгновения, когда теоретические основания надеяться на чудесное спасение всё ещё имеют право на жизнь, но тихий внутренний голос упрямо констатирует очевидное: нам конец, сестрица. Нам конец.
Но вдруг! Вдруг кто-то из её команды выжил? Вдруг всё, что она видела собственными глазами буквально пять минут назад, оказалось просто кошмарным сном, бредом, и на самом деле прямо сейчас Комаров или Петренко с ватагой дронов подбираются к ублюдкам сзади и готовятся выхватить из лап Командора чёртов пульт? Вдруг Чирок уже залез в корабельные электронные кишки и вот-вот обесточит всю систему управления люками?
Вдруг, вдруг, вдруг! Разум Афины цеплялся за возможности. Абсурдные и нереалистичные возможности. Ведь она собственными глазами видела, как в Комарова дважды выстрелили и выбросили в шлюз. Видела она и то, как Славу Петренко поглотило ярко-рыжее облако огня от зажигательной гранаты, привязанной к груди друга скотчем.
Чирок… Сразу после того, как атака Афины, Комарова и Петренко на Командора провалилась, он послал абордажную группу на Федерацию – захватить хакера и доктора Стэтфилд. Управлять кораблями Чирок не умел. Афина почувствовала стыдное облегчение от понимания того, что уже, скорее всего, не увидит участь, которую Командор заготовил оставшимся членам её команды.
Афина знала Чирока с детства, и он мог быть кем угодно: параноиком-затворником с нулевыми навыками социальных коммуникаций, трусом, но только не дураком. Надеяться, что боженька вселится в Чирока и отправит его геройствовать, было глупо. Бог скорее воскресил бы готового броситься под пули за высокую идею Комарова. Надежды не осталось. Нам конец, сестрица. Нам конец.
Командор с минуту наблюдал за Афиной через иллюминатор. Наверное, он ждал, что девушка бросится к запертой двери, начнёт колотить кулаками по металлу, плакать, умолять впустить её обратно. Это вполне в духе Командора. Он любил ломать людей.
Тело Афины дрожало, а рот судорожно дёргался, готовый выпустить отчаянный крик о помощи. Она не могла заставить себя посмотреть назад, туда, где за перегородкой внешнего люка начиналась холодная, враждебная бесконечность. Больше всего на свете Афина желала броситься к двери, начать умолять, пообещать сделать всё, чего только ни попросит Командор – лишь бы не остаться мучительно умирать в долбанном космосе чёрт знает где. Ей стоило неимоверных усилий – возможно, никогда прежде в жизни ей не приходилось так напрягаться – чтобы не поддаться этому искушению. Смерть смертью, но за всю многолетнюю историю их противостояния, как бы ни старался Командор, ни разу Афина не позволила себе быть сломленной. Не позволит и в этот раз.
Внимательно смотревший на девушку Командор будто бы понял это. По лицу его на секунду пробежала тень брезгливого неудовольствия. Психопат не смог. Не достиг желаемого, не достиг единственного, от чего его гнилое сердце могло бы забиться чаще. Он яростно ударил по кнопке аварийного открытия люка.
Афина услышала резкое шипение за спиной, а затем внешние звуки выключило. Её сдёрнуло с места, будто всё это время к спине был прикреплён натянутый до предела шпагат, а сила, удерживавшая девушку на месте, исчезла. Афину пробкой вышибло из стыковочного шлюза и кувырком понесло прочь от бочкообразного корпуса «Бродяги» – в чернильную тьму открытого космоса.
Космический десантник первого ранга в отставке, старший дипломатический представитель Министерства Обороны в Комитете ООН по делам Марса, любимая жена и мать двоих детей Афина Сталева отправилась в своё последнее свободное падение.
1
Всего этого, конечно, можно было избежать, если бы не её упёртость и неумение унять ярость. Где она свернула не туда? Возможно, в самом начале.
Можно было никуда не лететь. Остаться со Святом и мартышками на «Восторге» – этот отпуск они планировали год. Когда она сказала мужу, что ей нужно отправляться на «Бродягу», муж замер на секунду с бокалом олд-фэшн на изумрудном грибном бурбоне у рта, а затем пожал плечами и сделал ещё глоток.
Фразу «Мне нужно на работу» он слышал от неё много раз и регулярно повторял, что привык и что «это то, на что ты подписываешься, когда берёшь в жены космическую десантницу». Но Афина-то знала, что это ритуальный танец, который танцуют партнёры, искренне желающие не потерять всё, и она в последнее время слишком часто отдавливала Святу ноги. Насколько хватит его терпения?
Она совсем не хотела терять мужа. Они познакомились в «Зелёной Свете» – единственном секретном баре Москвы, где даже после введения санкций против Севера можно было заказать невероятно вкусный бурбон «Марсшрумс». И с того самого дня они только и делали, что говорили, целовались, делали детей и строили планы на будущее. Свят стал первым в её жизни красавчиком, который не хотел её использовать и не убегал прочь с ущемлённым мужским эго, когда узнавал, чем она занимается и сколько зарабатывает. Ну, не считая Комарова, но это – другая история.
Можно, или правильнее было бы сказать. Нужно было наплевать и продолжить греть булки на пляже под солнцем; делать с дочками смешные причёски и беситься в грави-парке; утопать в гипнотизирующей панораме млечного пути, открывающейся прямо с пляжной палубы; укладывать малявок спать и проводить незабываемые вечера на двоих в романтических каютах под «Куполом».
Каких-то два дня назад всё это было к её услугам, но потом босс прислал голосовуху с пометками «СРОЧНО!» и «Рецепт бананового пудинга» (другое название пометки «ОЧЕНЬ, МАКСИМАЛЬНО СЕКРЕТНО, НО ПРИ ЭТОМ СРОЧНО!»), и всё пошло одним местом.
Что дела идут не очень, Афина поняла по первым словам Богданова. Он сказал: «Слу-у-у-шай…, тут такое дело…». Эту конструкцию босс использовал в одном случае: случилось какое-то дерьмо.
«Сутки назад грузовик «Бродяга», подал сигнал бедствия и ушёл в глухое молчание. На борту полторы сотни душ, и хрен знает сколько тысяч тонн груза. Подозрение на теракт. Принадлежит «Бродяга» ТМЛК, «Трансмировой логистической компании» – думаю, не надо объяснять, какое место они занимают в экономике Северо-Американского Тихоокеанского Альянса, и в скольких задницах руководства Альянса держат свои руки. Знаю, что ты скажешь: почему это должно касаться нашей комиссии? Следом пришлю одно видео, а потом продолжу».
Затем пришла ссылка на видеозапись выпуска новостей ГИВа – САТАшной медиашавки.
«Настало время свободному Марсу показать свои зубы и когти! Довольно попыток договориться с сошедшими с ума от жадности конгломератами. Жители Северного города будут сами диктовать условия сотрудничества и не допустят неуважительного отношения к себе! Очень скоро наши друзья из САТА узнают то, с чем мы, свободные жители Марса, к сожалению, знакомы уже давно. Боль, страдания и скорбь. Узрите наше сообщение! Убирайтесь сами или корабли с телами ваших любимых полетят к Земле бесконечным караваном!»
Конец записи. Результаты голосового анализа: идентификация автора не удалась.
В эфире «Глобальное информационное вещание». Эта леденящая душу запись была разослана с анонимного ящика по всем крупным СМИ системы два дня назад. Незадолго до этого она появилась на одном из закрытых сетевых ресурсов, известных как место обитания представителей радикального крыла «Марсианского завтра» – организации, которую считают экстремистской в большинстве центров прогрессивной цивилизации. Установить авторство записи не удалось, но у экспертов, опрошенных нашими корреспондентами, нет сомнений: марсианские радикалы и не думают прекращать череду кровавых злодеяний. Военные эксперты и спецслужбы готовятся к худшему.
Сивилла Малроу, старший эксперт интеллектуального центра «Цивилизованный Марс».
«Мы узнаем почерк – это типично для террористов предварять очередной акт насилия пропагандистскими выступлениями. Их цель – напугать граждан цивилизованного сообщества. Наши силовые соединения и разведсообщество круглосуточно работают над разрушением планов радикалов. Претензии Северного города на независимость могли бы быть обоснованы, если бы его руководство было способно на цивилизованный диалог. Однако это заявление ещё раз демонстрирует, что цивилизованный диалог – вне их компетенций и наверняка – вне их целей».
Гарольд Сипольски, председатель комитета Ветеранов корпоративных корпусов Марса.
«Слепота ООН в отношении поведения так называемого руководства Северного города поражает. Сколько ещё добропорядочных граждан Марса и Земли должны пострадать, чтобы слабаки в ООН приняли уже простое и, очевидно, необходимое решение об устранении инсургентов?! Или специалистам по собственной безопасности уже пора обратить внимание на поведение комитета в отношении Северного города. Комитет просто закрывает глаза на очевидные злодеяния, которые вершатся при полном попустительстве, а то и одобрении руководства. Этому пора положить конец! Мы сражались за Красную Землю не для того, чтобы отдать её в руки кучке эгоистичных экстремистов!».
Международный комитет ООН по урегулированию вопросов взаимоотношения Марсианских городов отказался от комментариев.
В других новостях. Так называемый Дрожжевой кризис продолжает штормить мировые фондовые рынки. Цены на дрожжевые фьючерсы на этой неделе вновь оказались в отрицательной зоне на фоне новостей о сокращении поставок марсианских дрожжей, ожидаемом в следующем квартале.
«Напряжённая ситуация у границ Северного города на Марсе не добавляет ситуации стабильности. На местные компании приходится более пятидесяти процентов дрожжевых производственных мощностей. Угроза военного конфликта заставляет рыночных игроков действовать ультраконсервативно, а это наихудшее настроение, когда речь идёт о поиске способов выхода из кризиса», – заявил Малькольм Кранч, финансовый аналитик компании «Марсианские рынки».
«Хотя неудовольствие северных поставщиков недавним повышением транспортных пошлин для их дрожжей можно понять, сейчас уже не до манипуляций поставками. Из-за действий Севера под угрозой не просто несколько крупных игроков рынка, но весь рынок. Они намеренно создают дефицит дрожжей, чтобы заставить САТА и союзников откатить решение о транспортных пошлинах, но даже если это маловероятное событие случится, и объёмы поставок удастся нормализовать, рынкам потребуется не меньше полугода, чтобы вернуться на докризисные значения. Очевидно одно – одна из сторон конфликта должна уступить, чтобы ситуация хотя бы начала двигаться в сторону нормы», – комментирует ситуацию стратегический директор фонда «Смит и Партнёры» Тимоти Смирнофф.
Марсель Скрабье, пенсионер, 50 лет, трое детей.
«Я потерял все свои сбережения. Я угробил здоровье и 20 лет своей жизни на дрожжевых фермах, чтобы сейчас оказаться у разбитого корыта?! Они говорили нам, что это наше будущее, но сейчас моё будущее – это базовое пособие и стыд, который я испытаю перед своими дочерьми, когда скажу им, что мне нечего им дать!»
«История Марселя лишь одна из тысячи. Простой человек, мечтавший лишь о том, чтобы обеспечить стабильное будущее своей семье, теперь не знает, как ему прожить следующий день. Десять лет назад он с супругой принял решение вложить свои накопления в дрожжевой траст.
«Растёт как на дрожжах!», – кричали рекламы в те времена, и так оно и должно было продолжаться, если бы не нынешний кризис. Миллионы землян и марсианских поселенцев переживают тяжёлые времена в эти дни. Не стоит ли нам спросить у руководства Северного, что они думают о своей ответственности за горе, которое они причиняют свободным народами Земли и Красной планеты. Мы связались с администрацией мэра, но, как всегда, не получили ответа».
На этом выпуск новостей обрывался, а следом пришёл новый файл от Богданова. Пока он загружался в терминал Афины, она соображала, к чему клонит босс.
Ключевым в выпуске было, конечно, сообщение от анонимного северянина. Угроза насилием в отношении САТА – обычное дело для «Марсианского завтра». Среди них полно отбитых персонажей, и они каждый день постят что-нибудь такое, хотя случаи, когда угрозу превращали в действие, можно было пересчитать по пальцам. И всё же – можно было.
Загрузка сообщения от Богданова завершилась.
«Смекаешь, что происходит? САТА изо всех сил двигает в новостных пабликах этот нарратив. Их десант уже на орбите, а в Западном мегаполисе объявили набор – опытным резервистам обещают икс три к премии за участие. Их посол на заседании в Генассамблее в следующий понедельник будет настаивать на санкционировании военной операции. Они планируют вынести это на голосование. Восточные и южные власти, скорее всего, поддержат, потому что им этот спровоцированный Севером грибной коллапс вообще не ко времени. Плесень нужна всем. А САТА, конечно же, обещает, что стабилизирует её поставки, как только снесёт северного мэра и его команду. И тут появляется наш терпящий бедствие грузовик. Они хотят нас нагнуть, Сталева. Они хотят, чтобы Генсек согласовал силовую операцию в Северном мегаполисе.
Я бы не стал тебя дёргать из отпуска, но времени чертовски мало. Спасательная команда с Луны уже стартовала, в её составе есть наши люди и отряд антитеррора, но они доберутся в лучшем случае через две недели, а ты на «Восторге». От него до «Бродяги» завтра будет сутки лёту. Мне нужно, чтобы ты отправилась туда и выяснила, что там произошло. Если это и правда теракт, то нам нужно готовиться к первой марсианской войне, потому что Север просто так не сдастся. Я подобрал тебе команду, кое-кого из них ты уже знаешь. Высылаю отдельным списком».
Следом пришёл список. В нём было четыре десантника, один судмедэксперт и искусственный спец по кибербезопасности. Двух десантников она и правда знала: с Димой Комаровым прошла огонь, воду и вакуум за пять лет в орбитальном спецназе. Почти всему, что она умеет в бою, она научилась у Комарова. Со Славой Петренко несколько раз пересекались, пока она моталась по контрактам после службы – он первоклассно управлялся с дронами, такой человек в любом отряде ко двору.
Кайл Джонсон, Мелинда Тай – ещё десантура, они значились в подчинении Комарова, но имена не вызывали в памяти ничего. Ребекка Стэтфилд – судмедэксперт, и андроид-хакер с длинным названием модели и кличкой «Билли».
Стэтфилд, Тай и Джонсон находились там же, на «Восторге», в таком же, как у Афины, отпуске, а Комаров, Петренко и робот направлялись с «Удалого». Эсминец возвращался из патруля пиратских секторов в 12 часах от «Восторга».
Первой реакцией Афины на предложение босса было: «Ой, иди на хер, Богданов, у меня отпуск, а у тебя – отличная команда, в которой есть Комаров. Он справится не хуже меня». Сообщение примерно такого содержания она отправила в ответ.
Она поступила разумно, ведь так уже было сотни раз. Чуть только Афина пыталась начать жить спокойную жизнь, как возникал Богданов со срочным заданием: то разобраться в причинах множественных смертей шахтёров в поясе Койпера, то прижать зарвавшихся гелиевых магнатов на Луне и призвать их к сотрудничеству с профсоюзами, то вывести на чистую воду пиратов, прикрывающие набеги на марсианские поселения историческими правами на занятые поселениями территории.
Боевой опыт и правда помогал Афине решать для ООН задачи, когда требовалась не только дипломатия, но и кулаки – поэтому в команде Богданова Сталева добилась значительных успехов. Однако Богданов, кажется, просто удобно устроился: каждый раз, когда надо тушить пожары, он просто прибегал к помощи волшебной палочки-выручалочки Афины.
А у Афины имелась ещё и другая жизнь. Свят, мартышки. Она пришла в дипломатию как раз для того, чтобы иметь право на судьбу, которая отличается от весёлой, но ненормированной и в среднем непродолжительной жизни элитного космического десантника.
Афина: «Комаров гораздо опытнее меня в таких задачах. Он точно справится лучше, босс. Просто отправь его: поймает террористов, если они всё ещё там, соберёт доказательства, которые тебе нужны. Я тут вообще ни к чему».
Богданов: «Комаров – вояка, а мне нужен представитель ООН. В секторе на несколько десятков миллионов километров от «Бродяги» подходящий кандидат из тех, кому я могу доверять, – это ты».
Афина: «Дай ему мандат ООН, сделай временным представителем, для тебя это пару бумажек подписать. Ему я доверяю как себе».
Богданов: «Юристы САТА сожрут меня за временного представителя. Они и так на каждом углу распускают слухи, что Генсек ООН – выходец из армейского корпуса Евразийского союза, который, как ты помнишь, поддерживает Северян. Внезапно назначенный временный представитель от армии – это повод для обвинений в ангажированности».
Афина: «Ангажированности? Тебе же нужно найти доказательства теракта и причастности «Марсианского завтра» раньше, чем это сделают в САТА – чтобы подготовиться к войне».
Богданов: «А что, если нет? Слушай, САТА – те ещё мудаки. Им просто нужны грибные плантации Севера и монополия. Да, скорее всего, «Марсианское завтра» что-то учудили на «Бродяге» – с них станется. Нужно понять, что именно они сделали и насколько серьёзны последствия. Если САТА начнёт войну, которая на самом деле не нужна, виноваты в этом будем в том числе мы».
Афина: «А с чего вообще подозрения, что это теракт? Грузовик мог уйти со связи из-за аварии, крушения, да много из-за чего ещё!»
Богданов: «Это пока слишком секретная информация, чтобы вот так просто тебе в мессенджер её посылать. Если возьмёшься, получишь всю имеющуюся разведку через спецоборудование».
Афина: «Да иди ты».
Богданов: «Тогда отправлю Журавлёву, она уже почти такая же крутая, как ты. Настало время девочке вырасти».
Это, конечно, было манипуляцией. Журавлёва служила в их команде младшим помощником Председателя. На пару голов ниже Богданова и всего на одну – Сталевой Журавлёва была моложе Афины, а послужной список при этом имела вполне сравнимый. И в космодесанте-то она отметилась, и в русском СВР послужила. Даже пару медалей и одно ранение схлопотала.
Её взяли, чтобы состав комиссии прямо-таки кричал о реальном опыте урегулирования конфликтов, хотя на деле Журавлёва перебирала бумажки и организовывала встречи. Девица Афину раздражала в том числе тем, что оказалась не робкого десятка – с порога намекнула Афине, куда метит.
«Этой команде нужна свежая кровь и альтернативный взгляд на проблемы», – сказала как-то Журавлёва Сталевой, когда та спросила, почему Журавлёва выбрала именно команду Богданова.
Журавлёву Афина видела насквозь: дешёвая карьеристка. Да, в космодесанте – но всего год и в почётном карауле Мемориального комплекса «В память основателям» на Луне.
Да, ранение – но от шальной пули недовольного условиями шахтёра, впервые в жизни взявшего винтовку, чтобы поучаствовать в микровосстании. Взвод Журавлёвой отправили его подавить просто потому, что они стояли в карауле в двух часах езды, и это оказалось дешевле, чем заказывать кавалерию с орбиты.
Да, СВР – но в отделе внешних связей, то есть раз в пятилетку давать видеокомментарий какому-нибудь телеканалу.
Вроде послужной список при ней, а копнёшь поглубже – так и нет списка. Единственная цель Журавлёвой – это получить ещё одну галочку в резюме и двинуться дальше, в политику. Ведь этого так хотели её родители-богатеи, промышляющие торговлей удобрениями на Земле. Их план был прост: через умничку-дочку поменять свой статус безродных коммерсантов средней руки на аристократию – касту, в которую, если ты не голубых кровей, можно попасть только через политику.
Богданов утверждал, что Журавлёва с её опытом серьёзно усилит влияние Комиссии, но Афина была уверена, что роль у выскочки одна – побесить её, Сталеву. Это было в стиле Богданова – взять фитиль, поджечь спичку и посмотреть, как бахает.
Год или два назад, когда её служба в Комиссии только начиналась, Сталева на такое, наверное, повелась бы, но теперь она уже достаточно хорошо узнала босса и научилась распознавать его попытки.
Афина: «Отличный выбор! Отправлю ей открытку с поздравлением».
На это сообщение Богданов ничего не ответил. Либо связь опять барахлила из-за активного Солнца, либо Богданов сдался. Афина уже разорвала было соединение, но приложение мессенджера снова тренькнуло. Сообщение не содержало текста, а только видеофайл. Открыв его, Афина увидела запись стрима с камеры наблюдения. Технические маркеры сообщали, что расположена эта камера в погрузочном отсеке орбитальной стартовой площадки «Артемида-3» – одной из трёх на орбите Марса, предназначенных для грузовых кораблей. Дата и тайм-код сообщали, что видео снято за четыре месяца до того, как Афина его получила.
Камера снимала стопку контейнеров, готовых к погрузке. Сотрудники и погрузочные дроны в кадре отсутствовали, под потолком помещения горела пара десятков тусклых жёлтых полосок ночного освещения. Вдруг створка одного из контейнеров открылась, и из его освещённого нутра вышел человек. Он огляделся, беззаботно потянулся, завернул угол контейнера, расстегнул ширинку и стал справлять нужду прямо на его стенку. Закончив, человек вернулся к входу в контейнер, достал курительную трубку, сделал несколько затяжек, выпустил струи в воздух, а затем исчез в контейнере. На заднем плане, во мраке ангара, виднелся округлый бок грузовика класса «Бегемот». Погрузочный люк открыли, отчего от исполинской буквы А на корпусе осталась только верхушка. Слева от неё виднелась буква Г и частично Я. ЯГА. БРОДЯГА.
Невысокое качество изображения, плохая освещённость, удалённость камеры от объекта – ничто из этого не помешало Афине узнать человека. Резким нервным движением Афина перемотала видео на начало и растянула изображение, чтобы лучше разглядеть лицо. Последние сомнения отпали: это был Командор.
Когда-то давно, на завершающей сессии с мозгоправом-специалистом по посттравматическим стрессовым расстройствам, Афина пообещала самой себе, что будет готова к триггеру. Так устроена жизнь: однажды источник кошмара может вернуться, и к этой встрече нужно быть готовой. Загипнотизированная застывшим изображением мужчины, Афина не сразу и заметила, как вырос её пульс, как ускорилось дыхание, как застучало барабаном сердце.
Мессенджер просигнализировал о новом входящем сообщении.
Богданов: «Эта запись оказалась у нас случайно. Он заплатил, чтобы её удалили из портовых хранилищ, но ты же знаешь этих дата-брокеров: с одного сервера удалят, а у себя сохранят – чисто на всякий случай. Пару дней назад в Восточном накрыли базу работорговцев. Оказалось, кроме маленьких девочек, ублюдки торговали данными с компроматом. Когда появились новости про «Бродягу», а САТА начала разгонять тему с террористами-северянами, мы стали шерстить всё, что связано с кораблём; списки пассажиров, номенклатуру груза, записи погрузки и так далее. И наткнулись на это вот. Почему подозрение на терроризм смекаешь теперь?».
Афина судорожно шарила в памяти в поисках хоть какого-нибудь метода самопомощи. Досчитать до десяти и глубоко дышать. Прошлое – это прошлое, его не изменить, я должна двигаться дальше… Вдох и выдох, вдох и выдох. Пульс постепенно приходит в норму, сердцебиение успокаивается, но взгляд так и остаётся прикованным к изображению. Нет, это была не реакция на триггер, с которой она не сумела справиться. Разум прояснился и чётко говорил ей, что это больше не её война, не её проблема; что её жизнь давно уже идёт по другому, лучшему для неё сценарию. Что нужно просто вежливо послать Богданова ещё раз и вернуться к семье.
Афина: «Я в деле, выкладывай».
2
Даже после того, как Сталева подписалась на миссию, у неё оставались шансы поступить правильно. Кувыркаясь в бесконечной пустоте, она наблюдала за тем, как стремительно гигантское бочкообразное тело Бродяги сначала уменьшается до размера железнодорожной цистерны, затем – до размеров обычной бочки, затем – до банки газировки и, наконец, – до едва различимой на фоне звёзд точки. Кувырок – цистерна, ещё кувырок – цистерна поменьше, снова кувырок – банка газировки… Она знала, что скорость её была такой же, как у корабля – около двадцати тысяч километров в час, но двигалась она не по курсу, а перпендикулярно плоскости корабля, и поэтому он стремительно удалялся.
Поскольку из шлюза её выбросило в направлении перпендикулярном курсу грузовика, корабль удалялся от Афины плавно. Её собственная скорость относительно корабля теперь не превышала пятидесяти километров в час. Точно она не знала, потому что телеметрия в скафандре не работала – только на проекционном дисплее скафандра она видела стремительно таящие полоски запаса кислорода.
– Телеметрию и маячок мы отключили, а то вдруг ты вздумаешь звать на помощь или попытаться вернуться, – нарочито заботливым голосом говорил Командор.
Он неспешно обходил упакованную в скафандр Сталеву и делал вид, что проверяет надёжность соеднинений.
– А вот ближнюю связь оставили, – продолжил он с задумчивой улыбкой. – На случай если тебе станет одиноко, и ты захочешь со мной поговорить. Какое-то время мы будем слышать друг друга. Буду ждать от тебя весточек.
Это было в стиле Командора. Не просто убить, но заставить жертву помучаться перед смертью.
– Это ремонтный скафандр, – добавил он, встав прямо напротив Афины так, чтобы ясно видеть её лицо. – Надёжная модель, с жидкокристаллическим слоем и силовым щитом – чтобы можно было работать на корпусе даже на высоких скоростях, не бояться микрометеоритов и других быстродвижущихся неприятностей. Это чтобы тебя не убило раньше времени.
Описывая преимущества скафандра, он похлопывал его то по одной части, то по другой – будто продавал.
– Правда, воздуха в нём всего на час, – картинно опустив уголки рта, посетовал мужчина. – Не смогли найти компрессор, чтобы докачать до положенных шести, представляешь!
Пока Командор кривлялся, а его прихвостни заканчивали налаживать скафандр, Афина думала о том, что Командор прав, как бы противно это ни было для неё. Она облажалась.
***
Уже через восемь часов после того, как Афина согласилась полететь на «Бродягу», почти вся команда была в сборе и готова к отлёту. Вся, кроме Чирока. Афина наотрез отказалась лететь в компании с андроидом. Она плевать хотела на то, какая продвинутая это модель, потому что знала: на Бродяге ей нужен лучший хакер, а лучший хакер в солнечной системе – это Чирок.
Богданов в своих сообщениях сыпал проклятиями, но она оставалась непреклонной. В итоге босс таки сумел подёргать за нужные ниточки и найти парня. Как оказалось – очень вовремя. Чирок в течение нескольких лет прятался между Марсом и Землёй от ордера на арест за дезертирство. Несколько месяцев назад Афина с сожалением узнала, что его всё же поймали, осудили и приговорили к «Вечной службе» – особому виду наказания для талантливых, но нерадивых солдат с хак-аугментациями. Тебе стирают личность, но оставляют твои уникальные навыки. Потом тебя подключают к грозди таких же неудачников, как ты, вставляют в тело трубки, и дальше вы вместе вычисляете на благо родины до тех пор, пока восстанавливать твои изношенные ткани не станет дороже, чем заменить тебя на другого неудачника.
До «Бродяги» она потратила кучу денег на адвокатов и перёдергала все возможные рычаги, чтобы вытащить старого друга, но всё оказалось тщетным. Минобороны слишком желало вернуть гения к родным пенатам и заставить работать на себя. Одному дьяволу известно, к каким ухищрениям пришлось прибегнуть Богданову, чтобы Чирок оказался на свободе. Да ещё и с помилованием в случае, если миссия окажется удачной.
«Если парень и правда так хорош, как ты говоришь, после возьмём его к себе в обойму. Эта их «Вечная служба – средневековье какое-то!»», – прокомментировал босс, когда документы об освобождении оказались в его руках.
За годы разлуки Чирок изменился мало. Такой же лысый, худой и сутулый. При разговоре всё так же смотрел в сторону, а не в глаза, даже если общаешься по видеосвязи; всё так же выбирал самый тёмный и дальний угол в помещении, где есть другие люди, и всё так же вздрагивал от резких звуков. Чирок вылетел в автономном катере с тюремной базы «Луна 20» на шесть часов позже того, как «Федерация» покинула «Удалого». К команде он должен был присоединиться незадолго до стыковки с «Бродягой».
– Вот какие сведения у нас есть, – начала Афина, стоя у настенного экрана, когда все собрались в комнате для брифингов фрегата «Федерация». Корабль уже набрал скорость и теперь шёл к «Бродяге» на малой тяге, выдавая комфортные 0,8 g.
На экране плавно вращалась 3D-модель «Бродяги».
– Вы всё это, надеюсь, уже видели в досье, которое вам направили, но на всякий случай повторюсь: из обрывков телеметрии и видео, содержавшихся в последней передаче с «Бродяги», аналитики сделали вывод, что на корабле несколько дней назад произошёл инцидент, предположительно связанный с использованием биологического агента.
Модель на экране уступила место видеозаписи. На ней члены экипажа «Бродяги» вели себя, как звери: дрались, грызли друг другу глотки, отрывали конечности, бесновались, изгибались в дугу на полу, бились головами о стены. В некоторых эпизодах было видно, что немногочисленная охрана корабля стреляла в помешанных из шокового оружия, но это не вызывало никакого эффекта.
– Эт зомби вирус что ль какой-то? – как всегда, укорачивая и комкая слова, поинтересовался Петренко, сидевший на стуле, широко расставив ноги. Он смотрел на экран исподлобья. Его правая кисть, не переставая, перекидывала через себя чётки из прямоугольных серебристых сегментов.
– Для вируса слишком короткий инкубационный период, – вмешалась высокая, худощавая женщина лет пятидесяти с заднего ряда. Смуглая кожа, острые черты лица, короткий белый ёжик на голове и старомодные очки с прямоугольными линзами в чёрной оправе, чуть спущенные к переносице.
– Доктор Стэтфилд, – кивнула Сталева, приглашая женщину продолжить, а затем пояснила, обратившись к остальным: – Ребекка Стэтфилд – наш медик и судмедэксперт.
– У нас пока что мало информации, но больше похоже на воздействие какого-то агрессивного психостимулятора, – продолжила доктор, поправив очки и сметя пальцами невидимую пыль с серой водолазки. – По данным телеметрии, в атмосфере корабля присутствует инородный агент. Судя по массовому и единовременному характеру помешательства экипажа, он распространился через систему вентиляции, водоснабжение или пищу.
– Наркотики? Кто-то подмешал им наркотики в жрачку? – уточнил Кайл Джонсон, крупный темнокожий мужчина, сидевший у стены. Он был одет в военные джоггеры и чёрную футболку. Он с отвращением наблюдал за происходившей на экране резнёй.
– Надеюсь, точнее мы сможем выяснить, когда доберёмся, – вздохнув, ответила Ребекка. – Стандартные корабельные системы безопасности, к сожалению, просты и способны выявлять лишь сигнатуры известных веществ. Известных веществ, способных вызвать такой эффект, в атмосфере, водопроводе и канализации корабля нет.
– Неизвестных – в смысле инопланетных? – спросил Джонсон, – в досье сказано, что вы ксенобиолог.
Ребекка помедлила, будто ей было нужно время на понимание вопроса.
– А, вы об этом. Ксенобиология – моя вторая специальность. Вообще-то, я миколог, но, с тех пор как на Марсе нашли плесень, я автоматически стала ксенобиологом. Такие дела, – пожала плечами Стэдфилд. – Здесь я в роли судебно-медицинского специалиста.
– Ну слава богу, – картинно выдохнул Джонсон, – а то я уж начал думать, что в деле подозревают пришельцев.
Он явно сказал это, надеясь на смех, но шутку никто не оценил, и Кайл смущённо опустил глаза.
– Кстати, о системах, – прервала повисшее молчание Афина. – Системы – это тоже часть проблемы, поскольку корабельный ИИ продемонстрировал признаки серьёзных неполадок. Нам известно, что полётные базы данных и журналы недоступны, система управления контролем доступа неисправна. Нас ждёт много закрытых дверей. Чирок, ты на связи?
Афина обратилась к дрону, парившему над головами собравшихся. С экрана, закреплённого на устройстве, смотрел Чирок. Он нагонял «Федерацию» на автономном катере и, судя по напряжённому выражению лица, шёл на ускорении гораздо менее комфортном, чем 0,8 g. Услышав своё имя, он рефлекторно отвернул голову в сторону от камеры и в своей привычной манере затараторил:
– На связи. Я изучаю карты этой модели корабля. Раньше с такими не работал, но оставшегося времени должно хватить на завершение обучения. По тем признакам, что есть в телеметрии, могу заключить, что имеются повреждения оборудования, из-за которых базы недоступны. Для уточнения ситуации мне нужно больше сведений.
– У нас есть основания полагать, что инцидент – это теракт, организованный группой неизвестных. Помимо «Марсианского завтра», среди подозреваемых группировка, возглавляемая Дамиром Аслановым, также известным под кличкой Командор.
На экране возникли две фотографии Командора: одна – ещё с армейских времён, другая – увеличенное и обработанное нейросетью фото с камеры наблюдения на складе с контейнерами. За годы лицо его обрело пару новых шрамов, кожа потемнела и загрубела – будто Асланов много времени проводил на солнце и ветру. Но борода и неизменная издевательская ухмылка осталась при нём.
– Коман… – запнулась Афина, – Асланов – известный и опасный преступник. О приключениях его и его идентифицированных спутников читайте в досье – там много: начиная от контрабанды, участие в незаконных вооружённых формированиях, и заканчивая изнасилованиями и заказными убийствами. Скорее всего, Асланов играет роль исполнителя теракта. Преступник может находиться на корабле в сопровождении не менее пятнадцати бойцов. Их более точное местоположение и боеготовность нам неизвестны.
– Неизвестны?! – удивилась Мелинда Тай, девушка с накачанными плечами, тёмными каре и широким лицом, сидевшая подле Джонсона. – Нам же могут устроить вечеринку прямо в стыковочном шлюзе!
Афина невозмутимо кивнула соглашаясь.
– Мы рассмотрим разные варианты скрытого проникновения на борт, но да, вооружённое столкновение возможно сразу по прибытии.
– Пустим вперёд моих ребяток, пусть с ними повоюют, – самодовольно вставил Петренко, имея в виду дроны, штабелями лежавшие в ящиках грузового отсека «Федерации».
– Из телеметрии с «Бродяги» мы знаем, что как минимум два стыковочных шлюза работают, – добавил Комаров, который в своей привычной манере сидел, развернув стул спинкой к своей груди и сложив на неё руки. В команде, помимо основной роли командира группы десантников, он выполнял роль капитана и старшего пилота «Федерации». – Наша птичка достаточно миниатюрна, чтобы пристыковаться вот тут.
Он взял протянутый Афиной кликер, переключил презентацию на слайд с трёхмерной моделью и указал пятнышком лазерной указки на область в задней части корабля.
– Вперёд пошлём одного из дронов Славы, и если окажется, что нас ждут, сможем быстро отстыковаться.
– Разведки у нас маловато, так что многое в следующие двенадцать часов будет решаться по ситуации, – продолжила Афина, вернув кликер и переключившись на слайд со списком целей миссии. – Тем не менее общий контур операции таков: заходим, по возможности выясняем природу вещества и источник распространения, выясняем, есть среди экипажа выжившие и обеспечиваем им безопасность до прилёта спасательного корабля, находим и задерживаем Асланова и его банду. При сопротивлении – обнуляем. Оперативную обстановку и результаты операции незамедлительно транслируем в Комиссию.
Дополнительных вопросов у команды не было.
После брифинга почти все разбрелись по каютам, а Афина перекусывала в камбузе.
– Значит, наскучила семейная жизнь и решила взяться за старое? – произнёс Комаров с хитрой улыбкой. Он стоял у входа, оперевшись на дверную перегородку и сложив руки на груди.
Комаров был одним из тех друзей, которые остаются в жизни навсегда – сколько бы мужей, жён и детей у тебя ни было, сколько бы времени вы ни провели в разлуке.
Если бы Сталева осталась в космодесанте, она непременно замутила бы с ним. Когда-то давно у них даже что-то наклюнулось, но всё ограничилось парой бурных ночей, спровоцированных адреналиновыми перестрелками на опасных миссиях. После таких заданий, когда едва не отдал богу душу, трахаться хочется жуть как. Но космондесантники живут только сегодня, а это плохая конфигурация для «долго и счастливо», о котором мечтала Афина, так что разгоревшийся было пожар друг меж другом они потушили.
А вот друзьями остались.
– Угу, надоело стирать пелёнки и теперь вот лезу под старые добрые пули, – подыграла Сталева, отправляя в рот последний кусок белковой пастилы. – Сам знаешь, почему я здесь.
Комаров выразительно кивнул.
– Угу, единственный представитель ООН на расстоянии вселенной, мне твой босс объяснил.
– Это да, но ещё – это хороший шанс прижать, наконец, ублюдка.
– Думаешь, это он устроил теракт?
– А кто ещё, Дим? – удивилась Сталева. – Целый корабль обезумевших по непонятной причине гражданских, и тут рисуется Командор! От таких совпадений можно и офигеть.
Комаров снова кивнул, расцепил руки и стал потирать ладонью о ладонь. Он всегда так делал, когда собирался делиться чем-то, что его беспокоит.
– Всё так, но знаешь, что не сходится? В досье есть аналитическая записка от службы безопасности северян. Там написано, что за неделю до отлёта «Бродяги» кто-то подорвал завод по переработке плесени в Северном городе. Крупный и важный. Производство восстановили только пару месяцев назад. Понятное дело, что облегчить кризис плесени это не помогло, а наоборот. Командор – главный подозреваемый в подрыве. И всё выглядит так, что на «Бродяге» он оказался, потому что бежал от законников из Северного. Он прятался в контейнере, понимаешь?
Афина понимала. Она тоже читала эту записку, и обстоятельства тоже беспокоили её.
– Или это изощрённое прикрытие «Марсианского завтра», – парировала Сталева. – Мол, глядите, мы от него сами пострадали, это не мы.
Комаров кивнул, но задумчивость на лице сохранилась.
– Может быть, может быть, – сказал он, потирая подбородок указательным и большим пальцами. – Только как-то это слишком уж изощрённо для кучки клоунов-борцов за свободу… Среди них же одни подростки, да престарелые коммунисты. Трудно представить, что кто-то из «Марсианского завтра» спланировал такую многоходовочку, не думаешь?
И это сомнение голову Сталевой тоже посещало, но одновременно её разум отказывался признавать, что Командор оказался на «Бродяге» случайно – слишком уж это жирное стечение обстоятельств. Где Командор – там зло, и точка. Своё упрямое убеждение она объясняла себе «чуйкой». Разговор со старым другом стал раздражать Афину.
– Ты только не думай, что я ставлю под сомнение твою теорию, – спохватился Комаров, заметив перемены в лице подруги. – Просто… я думаю, я знаю, каково тебе увидеть его на радарах спустя столько лет. Я бы сам взволновался.
– Прошлое в прошлом, – отрезала Афина, вставая со своего места и отправляя пластиковую тарелку в рециркулятор.
Затем, не глядя на Комарова, направилась к люку в свою каюту и добавила:
– Мы высадимся, найдём мудака и узнаем точно, что он там делает.
Всё узнали они очень скоро.
Чирок догнал «Федерацию» где-то за час до прибытия к «Бродяге». Длительное ускорение и противоперегрузочные препараты ослабили его, но доктор Стэтфилд достала из своего чемоданчика пневмошприц с каким-то коктейлем, и к моменту начала миссии парень уже пришёл в себя.
– Ну что, на корвет, я смотрю, ты пока не накопил, – сказала ему, подмигнув, Афина, когда им, наконец, удалось остаться наедине и перекинуться парой слов.
– Не накопил, – виновато ответил Чирок, привычно устремив взгляд куда-то за плечо Сталевой. Он выглядел так, будто правда был в чём-то виноват.
Афина уже спохватилась, что за годы разлуки Чирок забыл их тайное приветствие и вообще разучился шутить. Она уже приготовилась извиняться, но в последний момент на тонких губах парня появилась хитрая улыбка.
Афина выдохнула.
– Подколол, отсталый, подколол.
– Ты тоже не накопила.
Она обняла друга. Тот привычно не ответил, но она знала, что всё в порядке.
Стыковка прошла почти без проблем. Один из захватов «Бродяги» сначала заклинило, и система выдала ошибку, но со второй попытки конструкции удалось обеспечить герметичность в переходном тоннеле. Разведывательный дрон, выпущенный вперёд, вернулся с сообщением об отсутствии угроз. Афина последней надела шлем тактического скафандра, и команда выдвинулась.
«Бродяга» встретил их картиной локального апокалипсиса. Разбитые стёкла, разбросанные ящики с оборудованием, чемоданы с личными вещами, не закрывающиеся до конца автоматические двери, искрящие провода, свисающие с потолка, порванные шланги, свистящие вырывающимся из них жидкостями и газами и тела, тела, тела. Мужчины и женщины, дети и старики лежали в лужах крови, в изорванной одежде, замершие на полу в неестественных позах. Придавленные ящиками, прибитые к стенам; c отсутствующими конечностями и расплющенными головами.
«Федерация» пристыковалась к третьему транспортному отсеку. Одному из двух отсеков грузовика, из которого можно попасть на эвакуационные шаттлы. Те мирно покоились в своих стойлах, потому что по неизвестной причине система спасения вышла из строя.
«Они все пытались сбежать», – прошептала, будто боясь разбудить мертвецов, Стэтфилд. Она стояла посреди площадки у выходов к капсулам и в ужасе оглядывалась по сторонам.
Десантники, уже повидавшие немало крови прежде, реагировали спокойнее. Джонсон и Тай встали ближе к запертому выходу из отсека, чтобы прикрыть, если что, Чирока, который возился с панелью управления замком. На двери кто-то написал красной краской: «НЕ ВХОДИТЕ! ЗДОРОВЫХ НЕ ОСТАЛОСЬ!»
Чирок убитых будто бы не заметил. Он целенаправленно прошагал своей странной ходульной походкой к замку и без промедлений принялся раскладывать инструменты.
Афина знала, что всё он заметил. Просто он не умел демонстрировать свои эмоции, как это могли обычные люди.
Петренко и Комаров закончили таскать из трюма короба с дронами. Когда все двадцать ящиков разместили в ряд в местах, не занятых беспорядком и трупами, Петренко надел гарнитуру и коснулся импланта на виске. Короба ожили и за десять секунд превратились в двадцать раскладных двуногих ОТА – оперативно-тактических андроидов. Ещё два короба служили вместилищем шести миниатюрных летунов, которые, подчиняясь командам, Петренко взмыли под потолок и выстроились в прямоугольную формацию.
Слава с минуту не двигался. Только его глаза судорожно бегали из стороны в сторону, словно он читал невидимый текст. Когда диагностика закончилась, он показал Афине большой палец. Через минуту Чирок, закончивший возиться с замком, повторил жест.
– Корабельная иишка не отвечает, – сообщил он Афине по приватному каналу.
– Есть способ оживить?
– Может быть, но надо попасть в инженерный отсек. Он рядом с мостиком, судя по карте.
– Ладно, выдвигаемся. Только погоди, что у нас со связью?
– Я поднял нам собственный сервер на «Федерации». Общаемся через него, записываем со скафандров и потом отправляем твоему боссу – как и обсуждали.
– Отлично.
Афина вызвала на наручном дисплее карту и дала компьютеру команду проложить пеший маршрут.
Бочкообразная конструкция «Бродяги» позволяла вместить в его полом нутре почти пятнадцать тысяч контейнеров груза, и это ещё была не самая крупная разновидность. Из совокупного диаметра в 120 метров сотня приходилась на пространство для контейнеров. В остальных двадцати метрах располагались помещения для команды и оборудования. Обитаемые части в кормовой и носовой части имели кольцевую конструкцию и постоянно вращались, создавая приемлемую для длительного существования команды гравитацию. Обе части связывали три нити лифтовых шахт, с помощью которых можно было попасть из одной в другую.
Тяговые двигатели располагались в корме и выглядели чужеродно. Словно ко дну огромной банки из-под газировки зачем-то приделали восемнадцать присосок, отчего степень странности внешнего вида «Бродяги» в глазах Афины начинала зашкаливать. Даже знатоками в области кораблестроения, с которыми ей доводилось обсуждать тему, конструкция признавалась нелепой и неэстетичной, но дизайн зарекомендовал себя как практичный и выгодный: на аэродинамику «Бегемотам» было плевать, поскольку они рождались и умирали в космосе, а груза они могли отвезти – о-го-го. По маршруту Марс – Земля шли целые караваны таких кораблей. Такие корабли представляли собой унылость, скуку и утилитарность. И вот на одном из них произошла лютая чертовщина.
Кошмарные картины встречали спасательную команду практически в каждом помещении, через которое они проходили, двигаясь к мостику. И без многочисленных свидетельств ужасных событий нутро «Бродяги» выглядело уродливым нагромождением труб коммуникаций, грязных пластиковых стеновых панелей, металлических решёток и тусклых диодов жизнеобеспечивающей инженерии. Беспорядок, разрушения, кровь и мертвецы с одной стороны усугубляли картину, а с другой – смотрелись в этих тёмных индустриальных коридорах и отсеках с низкими потолками странно уместно. Если уж где и происходить ужасным космическим трагедиям, то в таком вот унылом месте.
Чем дальше команда отходила от транспортного отсека, тем реже им попадались трупы. Время от времени отряд делал остановку, чтобы доктор Стэтфилд сделала осмотр.
– Что-то не так, док? – поинтересовалась Афина с ноткой раздражения в голосе, когда группа в пятый раз вынужденно встала, чтобы дождаться, пока доктор закончит инспектировать тело.
Доктор как раз закончила – спрятала инструмент в чемодан и встала с корточек.
– Замечаю, что не все они умерли насильственной смертью, – ответила она, – Для более точного анализа нужно вскрытие, но у многих здесь признаки асфиксии – напряжённые мышцы, синюшность кожи…
– Они умерли от удушья?
Док кивнула.
– Похоже на то. И судя по тому, что скафандр показывает достаточное количество кислорода в местной атмосфере, вероятно, неизвестное вещество, которое заставило их обезуметь, в конечном счёте их и убило. Вряд ли мы обнаружим выживших.
– Больные ублюдки, – прокомментировал Джонсон. – Столько гражданских!
– Необычно также и то, – продолжила сухо доктор, проигнорировав возглас Джонсона, – что на телах заметны признаки активного разложения. Стадия разложения не соответствует ожидаемому, если взять за точку отсчёта известное нам время, когда всё случилось. Такое иногда бывает, когда на ткани воздействует особенно токсичное вещество.
– Вы хотите сказать, что эти люди разлагаются быстрее обычного? – уточнила Сталева.
– Именно.
– Кстати, а почему на грузовом корабле летит… то есть летело столько пассажиров? Это всё нелегалы? – поинтересовалась Тай.
– ТМЛК экономит, – буднично пояснил Комаров. – Это всё вахтовый персонал с семьями. Компания набирает их на Земле и в окололунных поселениях и завозит по трёхлетним контрактам на Марс – себе и своим партнёрам. Чтобы не тратиться на нормальный пассажирский транспорт, слегка подшаманили технические помещения «Бегемотов», и вуаля – экономия на билетах. А что они тут спят все на шконках – так это ж всего на полгода.
– Мрази, – заключил Джонсон.
Группа как раз достигла одного из жилых блоков. Он состоял из спального помещения, санитарного отсека и соединявшего их камбуза. Здесь случилась битва. На стенах чернели пятна от зарядов шоковых пистолетов, большой прямоугольный стол на пятнадцать человек завален набок. Кровавые разводы, словно кого-то волокли, тянулись к спальне. Там ряды двухъярусных коек свалили в беспорядке. Из нескольких кроватей пытался построить баррикады, преграждавшие вход. В дальнем углу комнаты лежали несколько изуродованных тел.
Всю дорогу до лифта Афина шла в авангарде, стараясь своим шагом задать темп всей группе. Её глаза шарили в пространстве вокруг в поисках признаков угрозы. Они сканировали тела на предмет их возможной принадлежности к отряду Командора: характерное обмундирование, оружие, татуировки – всё, что удалось вытянуть из размытого видео с Артемиды-3. Изредка она по приватному каналу связывалась с Петренко, который замыкал группу, чтобы шагавшие за ним дроны не путались под ногами у других. Он чуть отставал, потому что постоянно оставался на связи со своими летунами, которые шарили по периметру, залетали в вентиляционные каналы, проникая таким образом в смежные помещения, и искали, искали, искали противника.
– Пока пусто, – терпеливо отвечал Слава на очередной запрос Сталевой.
Двери лифта не отреагировали на нажатие кнопок, но после манипуляций Чирока сдались. Команда отправилась на мостик.
Два часа спустя картина событий относительно прояснилась.
На мостике команда обнаружила капитана, который забаррикадировался в своей каюте и, по всей видимости, застрелился. Старпом, вероятно, до последнего пытался что-то сделать – его обнаружили уткнувшимся в приборную панель со знакомыми уже признаками удушья. Первым делом оба трупа перенесли в подсобку и накрыли покрывалом.
В инженерном отсеке произошёл пожар, который, по всей видимости, и стал причиной отключения корабельной иишки, но часть оборудования уцелела. Поколдовав над работоспособным железом, Чирок сумел оживить ИИ и узнать некоторые детали.
Корабль не был в идеальном состоянии: журналы уничтожены, системы управления видеонаблюдением, стыковкой и доступом неисправны, антенна дальней связи повреждена, но зато двигатели работали как часы, на курсе судно держалось за счёт не связанной с ИИ автоматики, а все подсистемы жизнеобеспечения вообще не пострадали, включая систему мониторинга показателей жизнедеятельности пассажиров. Она не сообщила хороших новостей – все чипы, вживлённые в каждого, кто летел на «Бродяге», докладывали, что выживших на корабле нет.
Уцелело и кое-что из баз данных: почти вся грузовая документация, а также список идентификаторов пассажиров.
Сам ИИ, несмотря на повреждённую память, сумел кое-что рассказать. По его словами, помешательство команды и пассажиров развивалось стремительно. Сначала ИИ зафиксировал массовые обращения в лазарет с одними и теми же симптомами: сильная головная боль, тошнота, резь в глазах. Примерно через час после возникновения симптомов, пациенты стали активно демонстрировать раздражение и потом – агрессию. На графиках, которые показал Афине Чирок, чётко фиксировались два всплеска обращений: сначала в лазарет, затем – в службу безопасности.
Вскоре порядок на корабле нарушился тотально, и началось то, что все видели на уцелевших записях с камер наблюдения. Новых, кстати, не нашлось. Пожар уничтожил в том числе хранилище данных, в которых содержались записи.
Болезнь или отравление у всех протекало одинаково. Если жертва не умирала от насилия в агрессивной стадии, её сменяла стадия агонии, в которой происходили внутренние нарушения, мешавшие дыхательной системе нормально работать, и человек умирал от удушья. Это выяснили, когда через оживший ИИ Чироку удалось получить скудные данные от допотопных корабельных автодоков. Они указывали, что пациенты демонстрировали симптомы острой анафилактической реакции. Высокое артериальное давление, головокружение, зуд, жалобы на затруднённое дыхание.
– Аллергия? – предположила Тай, и, словив вопросительные взгляды остальных, пояснила:
– У моей сестрёнки на арахис аллергия была. Док говорил это слово: анафилактический.
ИИ отметил, что у некоторых членов команды симптомы проявились позже. В момент начала трагедии они находились на смене – проверяли крепления контейнеров в грузовом отсеке, где нет атмосферы. Вскоре после того, как они вернулись в жилые пространства, симптомы начались и у них. Так ИИ пришёл к выводу, что угроза, вероятно, содержится в атмосфере корабля, но анализ воздуха на известные маркеры не дал результатов. ИИ запустил протокол дезинфекции, но он не увенчался успехом. Тогда он собрал отчёт и отправил его на базу. К тому времени на корабле пылал хаос и вскоре после этого системы ИИ аварийно выключились.
Выслушав отчёт ИИ, Стетфилд некоторое время смотрела на решётку вентиляции в помещении мостика, а потом достала из чемоданчика прибор и поднесла его вплотную к решётке. Прибор в течение нескольких секунд моргал диодом, а потом победоносно запищал. Доктор поднесла прибор к своему наручному терминалу и уставилась на экран.