Покинув остерию, я медленно побрел в сторону той улочки, где оставил машину, на ходу раздумывая: вернуться ли мне на ферму или пройтись по городу? Но вторую идею я быстро отмел. Погулять по городу я еще успею, к тому же я пока понятия не имел, что тут смотреть. А вот остаться без ужина я не хотел, несмотря на то, что на тот момент был вполне сыт. Ведь Доменико сказал «вечером», без какой-либо конкретики… И потом, мне хотелось немного осмотреться на ферме, исследовать свои апартаменты, узнать, где я могу осуществлять утренние пробежки.
Таким образом, я вернулся к машине и покинул Монтепульчано. Солнце нещадно поджаривало все вокруг, потому ветерок, освежающий меня во время езды на Alfa Romeo с откидным верхом, был очень кстати. Удивительно, как медленно я стал ездить! Я ведь обожаю скорость, но в Тоскане я никак не могу разогнаться: мешают чудесные картины за бортом. А учитывая, что ехать мне всего минут двадцать, я хотел растянуть удовольствие.
В какой-то момент, посмотрев направо, я увидел такую живописную картину, что непроизвольно нажал на тормоз и съехал на обочину. От асфальтовой дороги вправо уходила недлинная аллейка из кипарисов, а в конце нее стоял небольшой дом, увитый плющом. Дом казался обветшалым, но крепким, хотя одна ставня, скрипя, раскачивалась на ветру. Мадонна, как живописно! Жаль, я не художник, иначе я приехал бы сюда с мольбертом. Однако во мне зашевелилась моя творческая натура! Захотелось сделать словесное описание этому местечку, хотя оно никоим образом не соответствовало моему жанру.
Я дошел почти до самой калитки и остановился. Разумеется, на территорию я не собирался заходить, но тут я заметил рыжего кота, сидящего на крыльце рядом с алюминиевой миской. Ступени поросли травой, а кое-где пробивались яркие полевые цветы. Кота явно разморило на солнце, потому что сидел он, прикрыв глаза, и задремывал. Картина была такой сказочной, что я не удержался и достал смартфон. Дом я потом еще сфотографирую на зеркалку, но кот на крылечке – это тот кадр, который не повторится, его надо ловить здесь и сейчас. Я просунул сквозь прутья свой телефон, чтобы ничего лишнего не попало в объектив, но задел калитку, и она скрипнула. Кот вздрогнул и раскрыл глаза. Они были огромными и зелеными. А я обнаружил, что калитка не заперта.
– Чао, – махнул я коту.
Он громко мяукнул и со всех ног бросился ко мне, будто увидел хозяина. Странное поведение. Подойдя ближе, он остановился в паре шагов и внимательно меня осмотрел, присев на каменной дорожке и обкрутив себя хвостом. Потом снова мяукнул, поднялся и, приблизившись, принялся тереться о мои ноги. Я опустился на корточки и провел рукой по его рыжей шелковистой спине.
Люди, конечно, странные существа. Особенно в тот момент, когда начинают разговаривать с незнакомыми котами, будто те – разумные создания. И я, само собой, был одним из странных.
– Чао, Аранчино! – Я потрепал кота по мягкой голове. – Как поживаешь? Почему сидишь один, грустишь?
– Мяу… – пожаловался на свою нелегкую судьбу кот.
– Что ты говоришь? Хозяева куда-то уехали? – уточнил я и поднял голову. Может, я сижу тут и несу чушь, а у хозяев просто еще сиеста не закончилась? Но дверь казалась закрытой наглухо, даже заколоченной. – Да, я понимаю, тоскливо оставаться одному… Уж мне ли не знать… – хмыкнул я. – Но ты не переживай, они обязательно вернутся.
– Мяу, – сказал кот и посмотрел на меня с упреком, как на неразумного.
Интересно, что ему показалось глупым в моих словах? Если бы еще понимал чего…
Калитка качнулась от ветра, и я заметил табличку, прикрепленную к прутьям, а под ней – лист картона, подрагивающий на ветру. Что там было написано, я со своего ракурса разглядеть не мог, но мое любопытство, понятное дело, вмиг разгорелось, потому я приподнялся, вытянув шею, и попытался прочитать написанное. На керамической табличке с нарисованной гроздью винограда курсивным шрифтом было выведено «Fattoria «Collina Uvetta13»». А на картоне, прикрепленном к прутьям проволокой, было написано маркером: «VENDESI14».
– Постой, твои хозяева что, насовсем уехали? – Я ошарашенно посмотрел на кота. Тот ласково терся о мои ноги и мурлыкал. – Но как они могли тебя бросить? И чем ты питаешься?
– Мяу, – коротко ответил кот, будто хотел сказать, что это, в общем-то, пустяки, мышей словить не проблема. Потом он вдруг направился обратно к крыльцу и демонстративно уселся около своей миски. Я воспринял это, как приглашение подойти и посмотреть на безобразие, которое в ней творилось.
Я все еще не решался войти в калитку. Никогда нельзя на слово верить котам, тем более рыжим. Мало ли что они там намяукают, ведь у них на все свое мнение. Но кот смотрел на меня так призывно, что я поддался искушению. Опасливо озираясь по сторонам, я подошел к ступеням и заглянул в миску. Там была налита вода, а в ней плавала куча перьев. Конечно, я согласен, такую воду пить невозможно, но, скорее всего, наличие перьев в миске – проделки исключительно этой рыжей бестии.
– Хочешь сказать, что после того, как ты слопал несчастную птичку, тебе нечем ее запить? – Я неодобрительно посмотрел на кота. – Хотел обвинить тебя в жестокости, но если тебе больше нечего есть… – смягчился я. – У тебя точно нет хозяев?
Кот продолжал смотреть на меня, не мигая, всем своим видом показывая, что мое недоверие или недопонимание его коробит. Я вздохнул и взял миску, вылил из нее воду, вытряхнул перья и развернулся к калитке.
– Пойдем, Аранчино, у меня в машине есть вода, – позвал я, и кот поскакал за мной. – Прости, я не знаю, как тебя зовут, потому и называю так. Ты такой рыжий, как апельсин15, – хмыкнул я. Кот не отреагировал, но шел за мной, не отставая ни на шаг.
Мы дошли до машины, и я налил коту целую миску свежей воды. Она, конечно, была теплой, зато чистой. Кот принялся жадно лакать, как собака. Видимо, на территории его владений из-за жары все высохло, и добыть воду стало нелегко. Интересно, откуда взялась предыдущая вода в миске?
– Слушай, Аранчино, что-то ты темнишь… Кто-то ведь налил тебе воду в эту миску…
– Мяу, – невозмутимо ответил кот, отрываясь от воды. Потом снова потерся об мои ноги, видимо, в знак благодарности.
Я взял миску и бутылку воды и направился обратно к дому. Поставив тарелку на крыльцо, я под завязку наполнил ее водой. Кот с тоской посмотрел на меня. Да, этот мой жест выглядел печально: я оставлял ему максимум воды, будто уезжая навсегда.
– Я пригласил бы тебя пожить у меня дома, да я сам сейчас в гостях. Не знаю, как мои хозяева относятся к котам… И потом, мне неудобно с первого дня просить их об этом, уж извини. Знаешь, я заеду навестить тебя завтра, я тут недалеко живу. Может, привезу тебе рыбки… Или что ты там любишь?
Кот продолжал тоскливо на меня смотреть своими изумрудными глазищами. Мне поистине стало жаль его. Кажется, хозяева действительно уехали навсегда, но своего питомца, по невнимательности, забыли. Теперь он тосковал по ним и, к тому же, вынужден был выживать своими силами. Прям как я.
– Ладно, Аранчино, мне пора. Не грусти, – сказал я бодро, а у самого на душе стало муторно. – Завтра я загляну к тебе в гости.
Я протянул руку, чтобы погладить его рыжую голову, и кот с готовностью потерся о мою ладонь макушкой.
Всю дорогу я думал об этом несчастном коте, забыв о дивных пейзажах вокруг. Столько тоски и мудрости было в его глазах, он словно разговаривал взглядом!
У нас в доме в детстве жили и коты, и собаки, потому я неплохо разбирался в их повадках и не мог оставаться к ним равнодушным. Много раз я думал завести кота у себя дома, но домашнее животное – это ведь ответственность. Его надо кормить, чесать, убирать за ним, заботиться. Короче, я так и не решился.
Вернувшись на ферму, я взялся за распаковывание чемоданов. Это заняло у меня часа полтора, но не потому, что я привез с собой полдома, а потому, что я постоянно натыкался на журналы, разложенные по всему моему обиталищу. Все они в основном были о выращивании винограда, виноделии, вине и различных винных фестивалях в Тоскане. Фотографии внутри притягивали меня, как магнит, потому что я немного увлекаюсь этим искусством. А как писатель я просто не мог не читать сопровождающих статей. От виноделия я был далек, как миры в моих книгах от нашей планеты, но написано было увлекательно.
Вдруг мой смартфон зазвонил, а на дисплее высветился телефон моей адвокатессы.
– Синьор Фискетти, как начался ваш отпуск? – услышал я ее бодрый голос. Да, она называла меня исключительно по псевдониму, будто его произношение доставляло ей особое удовольствие. Однако меня это напрягало. Все это официальное обращение – ненужный пафос, игра на публику, непреодолимая дистанция, а вовсе не демонстрация уважения. Уважение никак не зависит от слова «синьор» и обращения на «вы». Оно существует отдельно, само по себе.
– Неплохо, – усмехнулся я. – Нельзя сказать, что я в экстазе, особенно вспоминая, как я чуть не умер от голода и не мог найти ни одного ресторана. Хорошо, попалась на пути добрая душа и спасла меня.
Фабьяна рассмеялась. Ее звонкий смех колокольчиками зазвенел в моих ушах, и я тоже улыбнулся.
– Подобный новый опыт и ощущения могут зажечь новые идеи, правда? – с надеждой спросила она.
– Да, конечно. Если я захочу замучить своих персонажей голодом, я теперь знаю, что они чувствуют. Но вы звоните мне, разумеется, не ради того, чтобы спросить, как я поживаю на новом месте? – с иронией произнес я, прекрасно понимая, что звонки адвокатов редко несут позитив.
– Да, я хотела уточнить одну маленькую деталь.
– Давайте, я слушаю.
– Ваша машина была куплена во время брака?
– Да, именно, – подтвердил я.
– А говорили, что никакого имущества во время брака не было приобретено.
– Я полагал, речь идет о недвижимости, – в замешательстве ответил я.
– Нет, при разводе учитывается все, раз, согласно брачному договору, приобретенное во время брака имущество становится совместным, – пояснила она.
– И что?
– Ваша жена требует разделить машину.
– Как? Разрезать пополам? – зазвучал в моем голосе сарказм.
– Нет, выплатить половину стоимости.
Брови мои сдвинулись к переносице. Моя машинка была не из дешевых. И если даже у меня имелись эти деньги, я не собирался выкидывать их на ветер.
– А плоские телевизоры и прочие бытовые приборы – она тоже хочет половину их стоимости? – ядовито поинтересовался я.
– До описи имущества в вашем доме дело пока не дошло. Пока мы решаем глобальные вопросы. Хотя у меня такое ощущение, что ваша жена будет делить каждую вилку, – с тяжелым вздохом произнесла она.
А я говорил, что с той змеей, адвокатом моей бывшей жены, сражаться этой птичке будет очень сложно.
– И что мы будем делать? Считать вилки? – спросил я.
– Подождите, сначала я буду отбивать машину. У вас ведь есть еще Fiat, которым она пользовалась, верно?
– Да. На Alfa Romeo она ездила редко и только в качестве пассажирки, – поведал я, ощутив прилив негатива к своей жене. Уму непостижимо! Она теперь хочет отобрать у меня то, что ей не принадлежит, во что она ни цента не вложила!
– Именно на это я и хочу надавить, чтобы Alfa Romeo осталась у вас. Вы согласны оставить ей Fiat?
– Почему я вообще должен ей что-то оставлять? – возмутился я. – Обе машины куплены на мои деньги и всецело принадлежат мне.
– Потому что после развода ваша жена должна остаться жить в условиях, не худших, чем жила в браке. Она утверждает, что без машины не может нормально существовать.
– Ха! Она этой машиной пользовалась, чтобы съездить к родственникам и подружкам! Развлечения ради! Даже за покупками я ее возил.
– А теперь вы не сможете возить ее в магазин, и ей нужна машина, – усмехнулась Фабьяна. – Я прекрасно понимаю ваши чувства, синьор Фискетти, и разделяю мнение, что это несправедливо. Но закон есть закон. И, на мой взгляд, это неплохой выход из ситуации. Вы даже потерь никаких не понесете, если только ваш старый Fiat не является для вас фамильной ценностью.
Мой старый Fiat вообще не являлся ценностью. Конечно, я мог бы его продать за пару тысяч евро, но они не сыграют для меня особой роли. И потом, если выплачивать половину стоимости Alfa Romeo, обойдется куда дороже. Моя адвокатесса права: это наилучший путь решения вопроса. Меня просто бесило поведение моей жены.
– Я понимаю, – процедил я сквозь зубы. – Здесь вопрос только о человеческой непорядочности.
– Которая надежно скрывается под кроткой маской и вылезает наружу в момент дележа, – дополнила Фабьяна мою фразу.
Какой нелицеприятный портрет моей обожаемой жены. Но я даже не находил возражений. Раньше я ее всегда защищал перед всеми родственниками и друзьями, утверждавшими, что Эльда меркантильная женщина, которая сдерет с меня все до последнего цента, и вот я наконец-то, кажется, согласен.
– Это все, что я хотела выяснить. Не смею вас больше задерживать, – сказала Фабьяна. – Остается только пожелать вам чудесного отдыха.
– Боюсь, ваши звонки будут его постоянно отравлять, – с горечью произнес я. Мне, кстати, было действительно жаль, что наше общение с этой приятной и симпатичной женщиной пропитано таким негативом.
– Печально, что я отравляю вам отдых… – произнесла она грустно.
– Это не ваша вина, – ответил я мрачно.
– Я постараюсь тревожить вас как можно меньше, синьор Фискетти.
– Только что это меняет? Эти мысли о том, как разрешится вопрос с машиной, будут теперь постоянно меня преследовать. К тому же, я буду каждый раз ожидать новых проблем.
– Синьор Фискетти, подобными раздумьями и ожиданиями новых проблем вы все равно ничего не решите, а только отравите себе настоящее. Какой в этом смысл?
Риторический вопрос. Но замечание разумное. Лично я сделать ничего не могу. Тут будут сражаться закон и моя адвокатесса. Мне даже полегчало после ее слов. Вообще, общение с Фабьяной благотворно влияло на меня. Она вроде не уговаривала меня, не давала громких обещаний, но действовала спокойно, уверенно и мудро, что оставляло мне надежду на лучшее.
– Послушайте, синьорина Спаньолетта, могли бы вы сделать мне одолжение? Я понимаю, что это выходит за рамки закона, или что вы там можете приплести, но могли бы вы обращаться ко мне по имени?
– Вне стен суда – с удовольствием. А меня зовут Фабьяна.
– Я помню, – заверил я.
– Могу я дать вам рекомендацию по отдыху?
– Конечно! – с готовностью отозвался я.
– Вы живете близ Монтепульчано. Знаете, что та местность – королевство виноделия?
– Да. Я даже больше скажу: мое любимое вино как раз отсюда.
– Так вот, в Тоскане есть множество ферм, куда можно сходить на дегустацию вина, спуститься в погреба, даже отправиться на экскурсию на виноградники. Это очень интересно, не упустите такой возможности!
– Хм, не знал. Спасибо за совет! Надеюсь, я смогу найти нечто подобное в округе.
– Поищите в Интернете, это не проблема.
– Кстати, вы знаете, Фабьяна, я сегодня встретил потрясающего кота, – неожиданно для себя выпалил я. На самом деле, я погорячился, сказав всем своим друзьям, что еду в глушь: мне теперь не с кем было поговорить о всяких пустяках. Конечно, малознакомый адвокат – тоже не лучший объект для таких разговоров, но Фабьяна была фанаткой моего творчества, понимающей мои скрытые посылы. Вдруг она поймет и мои чувства в отношении кота?
– Коты почти все потрясающие! – с энтузиазмом воскликнула Фабьяна.
– Но у этого такие говорящие глаза, вы не представляете!
– И что вам рассказал кот? – поинтересовалась она вполне серьезно.
– Что его бросили хозяева.
– Как?! – искренне огорчилась она.
– Он одиноко сидит на крыльце заколоченного дома, на калитке которого написано, что дом продается. И кот теперь питается пойманными птичками.
– Жаль кота. И птичек, кстати, тоже жаль, – усмехнулась Фабьяна.
– Прямо не знаю, что делать. Взять его к себе не могу…
– Думаю, если вы будете его просто каждый день подкармливать, ему будет достаточно. Таким котам много не надо: никаких деликатесов и рыбок, приготовленных на пару.
– А потом, когда я соберусь уезжать? Он же привыкнет, что его кормят…
– Потом вы можете взять его в Милан, разве нет? – резонно заметила Фабьяна.
Да. Если решусь взять на себя ответственность за кота.