Вещи в жизни наших предков занимали одно из виднейших мест. Осмысливались они с самых разных сторон. Помимо обыденной стороны, или, как бы сейчас сказа ли, утилитарно-прагматичного фасада, у многих вещей из нашего окружения есть «чёрный ход», открывающийся в иносветье. И через этот «чёрный ход» обычные вещи влияют на нашу жизнь подчас совершенно неожиданным образом. Вещи становятся человеку помощниками и защитниками. Это так называемая магия вещей, без углубления в которую невозможно раскрыть тот Образ мира, в котором жил-был казачий Спас.
А ещё вещь для предков представлялась живым существом, которое способно было вещать волю Божью. «Вещь», «вещий» и «ведать» происходят из одного начального корня и одного начального смысла. Считается, что слово «вещь» происходит от санскритского vekt, откуда происходит и латинское vox, что означает «голос». Когда вещь становится вещью и чем она отлична от предмета? Прежде всего – голосом. Предмет молчалив. На нашем жизненном пути он представляет плотность, не больше. Вещью же предмет становится тогда, когда он обретает пользу «в очах» разума. Как только, глядя на вещь, мы видим для себя её пользу, тут же предмет обретает голос и становится вещью. В вещах есть Дух, говорили в Спасе, сила, устремляющая нас к Задуми. По вещам, нас сопровождающим, косвенно можно судить о ней, о нашей Задуми, и получать по ним подсказки в этом направлении. Замысел каждого человека – служить Богу делами своими. Замысел каждой вещи – служить человеку. Старики так учили: «Спас в тварь воплощён, а значит, и в вещь. Потому-то вещи на земле – что посох в пути. Облегчают дорогу нашу».
Есть вещи, в быту полезные, или те, что нам жизнь облегчают, улучшают наш быт. Это стулья, столы, одеяла, кастрюли и множество других вещей. И есть вещи «бесполезно-полезные». Это те, которые вроде бы как для безделицы. Картинки, игрушки для взрослых всякие. Кажется, ну ни к чему они нам, а притронешься к такой вещи – и радостно становится. Обладают такие «бесполезно-полезные» вещи теплом, способным сознание наше расширять. Про них говорили, что они «душу греют». И ведь на самом деле греют! В этом их польза и состоит – помогать нам противостоять холоду, нас сжимающему. Тепло это в виде радости в вещи спрятано. И когда смотришь на неё и пользу видишь, радость эта наружу выходит. Поэтому-то и наставляли своих выкормышей учителя в Спасе, чтобы они учились «по-особому» на вещь смотреть – душевно. От такого взгляда вещь раскрывается, а душа воспитывается.
Говорили про вещи также, что они по миру ходят, и где они обселятся, там и начинают служить. А потому если ты в каком-либо предмете пользы не видишь, это не значит, что нет в нём пользы для другого. Выкидывать его не стоит. Нужно его «по миру пустить». Чтобы он нашёл своего хозяина и вещью для него стал. Потому как всякий предмет вещью является, только нужно, чтобы нашлась та душа, которой он предназначен. Также по миру отправляли вещи, из которых польза («спорина») злым словом была вытащена. Когда кто скажет: «Чтобы оно тебе не впрок было!» либо «Чтобы тебе пусто было!» – от этого вещь «хворать» будет. Если же её отпустить «по миру ходить», то, перейдя в третьи руки, она «излечится» и вернёт свою пользу. Особое внимание следовало обратить на вещи, попадающие к нам необычным путём: найденные, подаренные незнакомым человеком. С такими вещами к нам Дары приходят, которые сделают нас богаче многократно. И хотя в наше время никто не обращает на подобное внимание, стоит прислушаться к подсказкам предков. Даже ради того, чтобы стать Большаком! Ибо вещи Большака сразу же чувствуют и силу ему свою открывают. А Большак уже своего не потеряет, то есть силы, в вещи заключённой и которой нам всем так не хватает. Получается, что вещь и сила неразрывно связаны между собой одной нитью. Только здесь пока не об этом сказ.
Является вещь, ко всему прочему, составной частью священного обряда наших предков. Старый знахарь нередко загадывал нам загадку: «Где четыре угла сходятся?» Ответ здесь – в серёдке. Загадка эта про крест. Применительна эта загадка и к устроению душевному (к составу души – «сердечному кресту»), и к обряду. Обряд для наших предков – отдельный мир. Имеет он, как и мир, в котором мы живём, четыре «стороны света», которые сходятся в серёдке – в «я»!!! Четыре же «стороны» обряда – это пространство, время, действо и вещь! А «я» есть тот получатель, на которого и направлен обряд, или обновление завета с Горним. «Я» одновременно является и целью обряда, где четыре угла, словно четыре стрелки, направлены на эту цель. О первых трёх составных было сказано выше, а о вещи сейчас наш сказ пойдёт. Попробуем, чтобы вещь по ходу него раскрылась для читающего в наибольшей своей полноте, чтобы из сказанного стало видно, какое значение она имела в магическом мышлении предков (хотя в отношении магического мышления мы не ушли от них ни на шажок) и в их мироустроении.
Веник как предмет домашнего обихода наделялся нашими предками магическими свойствами. Он использовался как орудие порчи и колдовства и одновременно служил оберегом от них. Применялся как средство, необходимое для избавления от порчи, сглаза, болезней. Особенно сильным считался старый веник. С его помощью вызывали болезни (бессонницу и ночной плач), ссору, раздоры: веники подбрасывали в огород недруга, перебрасывали через крышу дома, бросали вслед человеку для наведения порчи.
В отношении веника существовали многочисленные запреты. Нельзя было переступать через него, наступать на него босыми ногами. Это могло привести к различным болезням. Строго запрещалось поднимать валяющийся на дороге веник – это может привести к раздорам в семье. Не разрешалось бить веником людей и скотину. Тот, кого бьют, будет сухим, как веник, его одолеет короста, чесотка. Если бить веником девушку, то она не выйдет замуж, если бить ребёнка – он перестанет расти. Запрещалось поднимать веник выше стола, иначе девки останутся непросватанными. Детям запрещалось поднимать веник выше головы, чтобы это не повлияло на их рост. Веник считался местом жительства домового, а потому перед тем, как сжечь вышедший из употребления веник, его нужно было обязательно развязать, чтобы вызволить дух, в нём живущий.
Изготовление новых веников также было обусловлено своими требованиями. Заготавливать растения для веников можно было только после праздника Ивана Купалы. Считалось, что с этого дня в растущей зелени уже нет злых духов. А банные веники, заготовленные до Иванова дня, могут вызывать кожные болезни. Веники же, изготовленные в Ива нов день, хранились весь год, и ими подметали от сглаза по большим праздникам. Охранительные свойства веника могли быть усилены при его изготовлении особым обрядом. Связывая новую метлу, дважды сплёвывали на неё и говорили: «Теперь ты будешь зваться метлою». Это действие считалось «крещением метлы».
Выставленная возле дверей дома метла была средством защиты от вредоносных духов, от ходячего покойника. Что бы вернуть подменённого нечистой силой ребёнка, его относили на мусорную кучу и там били веником. Сильным оберегом от злых духов считался веник для роженицы и новорождённого. Его клали под подушку, под колыбель, ставили в изголовье. На Благовещение стремились подмести дом и двор, а затем ломали и выбрасывали веник, чтобы в дом никакая нечисть доступа не имела. Круговые обходы с веником в руках способствовали защите освоенного человеком пространства от всякого зла. Чужого домового, вредящего хозяйству, прогоняли битьём метлой по стенам и заборам со словами: «Чужой домовой, поди домой!» При пожаре обходили со старым веником вокруг горящего дома. Чтобы защитить дом от воров, его трижды обметали вокруг, а потом закапывали веник возле порога. Рыбаку, впервые в этом году отправлявшемуся на рыбную ловлю, кидали вслед веник, чтобы никто не глазил его удачливость. Обметали метлой вокруг курятника и закапывали её там, чтобы ни один вор не смог украсть кур. В земледелии старый веник втыкали в капустные грядки, грядки с огурцами, чтобы защитить их от сглаза и червей. Чтобы к дому не приближались змеи и лягушки, на Благовещение женщины относили веники подальше от дома.
Применялся веник и в народной медицине. Его прикладывали к больному месту, водили им по телу, перебрасывали через больного, заставляли человека переступать через веник, кропили с него водой, окуривали прутьями веника, готовили снадобья из пепла сожжённой метлы. Для облегчения родов знахарка стучала метлой в потолок. Для избавления от детского крика ребёнка, стоящего на куче мусора, били веником на пороге дома. А затем выметали мусор и выкидывали веник. При недержании мочи у ребёнка крёстная мать трижды ударяла его веником, сделанным накануне поста. Если ребёнок долгое время не начинал ходить, его ставили на метлу, дёргали её вперёд, а ребёнка слегка били по заду. Кое-где при лечении глазных болезней брали три прутика из метлы, крестили ими глаза больного и говорили:
«Три Марии рядом идут, три Марии, три сестрицы. Одна несёт белую метлу, другая красную, а третья чёрную». Ускорить выход плода у роженицы могло действие метения от ног роженицы в сторону двери с приговором: «Выходи, милый, и подмети бабе дом». Для излечения особо тяжёлых поделов трижды проводили выливания воском и выкатывание яйцом. После чего покупали новый веник и, обмотав его красными ленточками, тщательно подметали хату, а затем сжигали этот веник.
Чтобы вызвать дождь, в колодец бросали сухой веник или разбрасывали его прутья на перекрёстке дорог, а также сжигали на перекрёстке 12 старых веников. Чтобы вызвать ветер, сжигали старый веник в печи. Веник как магический предмет позволял увидеть Смерть. Для этого нужно было встать на него в ногах умирающего.
Использовался веник и в обрядах на замужество. Девушка, которая никак не могла выйти замуж, должна была в воскресенье до церковной службы пойти на базар, при этом ни с кем не говорить. Купить там веник, и так же молча вернуться обратно домой, где поставить его в правый от двери угол метлой кверху. А после этого идти в церковь. Считалось, что в течение года после этого она обязательно выйдет замуж. Многие присушки осуществлялись, стоя на венике. В этом случае, как считалось, они были намного действеннее.
В народе считалось, что подметать возле чужого двора – это недоброе дело, означающее воровство везения и удачи. Чтобы забрать чужую удачу с помощью веника, не нужно было владеть какими-то из ряда вон выходящими навыками. Достаточно было просто подмести под воротами благополучных соседей себе на совок и сказать при этом: «Вашу удачу, ваши деньги себе забираю!» Мусор приносили к себе домой, чтобы он «переночевал» там.
Особое место среди веников занимал колядный веник и покойницкий. Колядным веником считали такой, которым мели дом от Рождества до Крещения. Этот веник почитался нечистым, и от него нужно было избавиться. Для этого был свой обряд. Проводили его накануне Крещения. Делали его женщины в доме на колоде или на пороге. Рассекали веник топором и приговаривали: «Что вязала – развязывайся, что шила – расшивайся, что секла – рассекайся». Это действие и заговор должны были освободить от греха, связанного с нарушением запретов работать на Святки. Разрубленный веник сжигали в печи или разбрасывали по двору. Воспринималось это действие и как оберег от нечистой силы, колдовства и порчи. Если колядные веники не выбрасывались, то они становились орудием порчи. Если собрать семь таких веников (за семь лет, либо добыть хитростью), то их можно потом перебрасывать в ночное время через дом недруга, чтобы вызвать раздоры в его семье.
Покойницким веником называли тот веник, которым мели дом сразу после выноса покойного. Он расценивался как магическое орудие. Его использовали для обережья скота от домового, ведьмы («чтобы молоко не отняла»), от сглаза. Для этого его прятали в хлев. Втыкали покойницкий веник на грядках, чтобы избавиться от вредителей. Очень ценился такой веник среди воров. Если с ним обойти трижды вокруг дома, то на его обитателей найдёт «мёртвый сон», и тогда можно свободно идти «на дело».
Неразрывен с веником, как нитка с иголкой, мусор. Он в народных представлениях тесно связан с судьбой домочадцев, является знаком родовой доли, принадлежащего дому блага. При переезде в новый дом, чтобы не оставить своей доли на старом месте, хозяева захватывали с собой горсть мусора и бросали его в передний угол нового жилья. В повседневной жизни запрещалось выкидывать домашний мусор после захода солнца – считалось, что так можно вынести своё счастье или в доме начнутся ссоры, а недоброжелатель может с помощью этого мусора навредить семье и хозяйству. Недопустимым считалось выбрасывать мусор по направлению к востоку или стоя лицом к солнцу. Иначе будут болеть глаза.
В случае смерти кого-либо из семьи запрещалось выносить мусор из помещения, где лежал покойный, чтобы не вынести из дома счастье, удачу, долю, не «вымести» кого-либо из жильцов (чтобы не вызвать новую смерть). В некоторых местах считалось, что нельзя выбрасывать мусор в течение 12 дней после смерти домочадца. Затем мусор закапывали во дворе у стены дома с той стороны, где находился красный угол. Запрет выносить мусор действовал и в некоторые календарные праздники. Мусор сохраняли либо у порога, либо в углах избы. В дни от Вербного воскресенья до Чистого четверга было желательно не выкидывать мусор, чтобы не вынести богатство. Его следовало отнести в огород и разбросать по грядкам. Мусор, выметенный в Новый год, спускали по реке или ручью, чтобы год прошёл гладко, «как по воде». «Колядный мусор», накопившийся в святочные дни, сыпали под садовые деревья. Скопившимся на праздники мусором посыпали скот, предназначенный для продажи, чтобы было много покупателей.
Для лечения особое значение придавалось мусору, который выметали из углов дома. Для избавления детей от бессонницы сметали мусор под колыбелью и оставляли на всю ночь. Целебной силой наделялся мусор, взятый с порога храма. Мусор, похищенный с чужих дворов, мог использоваться для избавления от порчи. Причём мусор из домов, которые находились по правую сторону от жилища, нужно было зачерпнуть правой рукой, а из жилищ, что по левую руку, – наоборот, левой рукой. Затем из этого мусора делали отвар и поили им больного. Для избавления от тоски человек должен был бросить мусор через левое плечо, а затем собрать и выбросить его в печь со словами: «Сор в печь, да тоска с плеч». Свой домашний мусор выступал в качестве оберега или как средство, способное обеспечить удачу. На свадьбе мусор сметали ко входу в дом, чтобы гости не испортили новобрачных. Рыбаку, отправляющемуся на ловлю первый раз в году, бросали вслед мусор, чтоб никто удачи его не сглазил. С другой стороны, мусор применялся во вредоносной магии. Чтобы поссорить супругов или разлучить влюблённых, мусор закапывали тайком под порогом дома. Если выметенный на Благовещение мусор подбросить в огород соседям, то это вызовет бурный рост сорняков.
Мусор часто использовался для гаданий. На Святки девушки относили собранный мусор на перекрёсток, спрашивая по дороге первого встречного, как его зовут, чтобы узнать имя суженого. На Святки также выносили мусор на перекрёсток, становились на него и прислушивались к доносившимся звукам, что девушек ждёт и откуда приедет жених.
К магическим предметам наши предки относили и верёвку. Существовало немалое количество разнообразных обрядов и запретов, связанных с ней. В обрядах, совершаемых для купли-продажи животных, верёвка занимает ключевое место. Чтобы приобретаемая скотина прижилась и плодилась, чтобы вместе с ней привести в своё хозяйство удачу и прибыль, покупатель стремился заполучить верёвку, на которой скотину вели в торг. Со своей стороны, продавец избегал отдавать покупателю верёвку из опасения, что скот перестанет вестись в его хозяйстве. Разрешить эту трудность можно было, разрезав верёвку на части и отдав одну из них покупателю, а другую оставив себе. Отдавали верёвку покупателю, положив её на землю. При этом считалось, что удача от продавца не уйдёт. Чтобы купленная скотина не возвращалась к прежнему хозяину, на верёвке, на которой животное вели с торга, завязывали девять узлов и вешали её на чердак.
Чтобы создать вокруг себя магический круг, опоясывались верёвкой. Особенно это касалось жениха и невесты, которых опоясывали перед венчанием по голому телу, чтобы оградить их от порчи. С этой же целью окружали постель роженицы и ребёнка. Верёвкой обвязывали на Рождество ножки стола, чтобы хозяйство было крепким. В кругу, сложенном из верёвки, кормили кур, чтобы они летом не убегали со двора.
Применялась верёвка и в народной медицине. Чтобы выгнать болезнь, человека секли верёвкой с завязанными на ней узлами (обычно завязывали девять узлов). Для изгнания лихорадки вязали девять узлов на толстой верёвке и били больного, говоря при этом: «Сто возов тебе ягнячьего сена». Для лечения пьянства нужно было найти на дороге, по кото рой ходит страждущий, верёвку. Завязать на ней три узла один на другой. При этом наговорить на каждый узел: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. Хмель и вино, отступитесь от раба Божьего (имя) в тёмные леса, где люди не ходят, и кони не бродят, и птица не летает». Затем эту верёвку намочить спиртом и сжечь либо на огне, либо на сковороде. Когда верёвка загорится, нужно три раза повторить: «Так, как вервь завязана, так бы и рабу Божьему (имя) было завязано пьянство мысленное и возможное. Ныне и присно и от века до века. Тако бысть, тако еси, тако буди». Когда верёвка сгорит, её пепел растворяли в воде и давали пить страждущему. Верёвочку от колбасы давали погрызть страдающему ночным недержанием мочи. Верили, что это его обязательно излечит.
С помощью верёвки делали заговоры «от злых чар». Вот пример одного из подобных действий. Для этого брали верёвку с предварительно завязанными на ней девятью узлами. Далее, произнося одну строчку заговора, развязывали по одному узлу: «Заклады, уничтоженные злыми чарами, возродитесь (развязывали первый узел); заклады, запертые злыми чарами, отомкнитесь (второй узел); заклады, пущенные по воде, возвернитесь (третий узел); заклады, сгоревшие в огне, воскреситесь (четвёртый узел); заклады, развеянные по ветру, соединитесь (пятый узел); заклады, разрубленные на пороге, сраститесь (шестой узел); заклады, на которые завязаны наузы, развяжитесь (седьмой узел); заклады, бывшие в земле мёртвых, оживитесь (восьмой узел); заклады, закопанные в землю, возраститесь (девятый узел); слово моё твёрдое, никакими злыми чарами не нарушено. Аминь!» После того как все узлы были развязаны, верёвку сжигали на огне. Могли использовать верёвку и для вредоносных целей. Желая наслать на кого-либо нестоячку, завистницы при восходе солнца отрезали верёвку от церковного колокола и завязывали на ней три узла при следующем заговоре: «Как висит колокол, так виси у раба Божьего (имя) сором на рабу Божью (имя) отныне до веку. Аминь». После этого клали верёвку там, где должен был пройти тот человек, на которого делали насыл.
В совокупности с верёвкой нужно отдельно упомянуть узел и завязывание. В народной традиции он является знаком прекращения некоего действия, силы либо же знаком овладения объектом или происходящим. Узел был направлен и на освобождение объекта. Он мог быть оберегом, если делался «на добро». Им «привязывали» счастье, удачу, здоровье. Завязывали не только нить, но и всё то, что можно было завязать. При этом приговаривали: «Бабушка Соломонидушка, Христова приваленка, пособи мне, рабе Божией (имя), узелочки вязать, всякой немощи, невзгоде путь заказать!»
Верёвка в представлениях наших предков всегда означала человеческую жизнь. А потому действия с ней, в частности завязывание узелков, было способно повлиять на происходящее. Завязывая узел, вроде как вписываешь в свой жизненный путь то или иное событие, которое задумал, и оно обязательно произойдёт. Чтобы задуманное наверняка случилось, узел вязали перед зеркалом, а верёвку перед этим вымачивали в течение суток в оковитой (водке). Верёвку с узлом убирали подальше от чужих глаз. А когда задуманное воплощалось, её доставали и развязывали узел.
При звоне колоколов на Страстной неделе завязывали на нитке столько узлов, сколько раз бил колокол, потом эту нить завязывали себе на руку, когда шли сажать что-либо в огороде. На огуречные грядки клали шнуры с завязанными на них узлами. Завязывая в Чистый четверг при звоне колоколов узлы на верёвке по числу голов скота в хозяйстве, хозяин надеялся, что сможет найти потерявшееся животное, развязав узел на этой верёвке. Пастухи носили с собой палку («обход») с намотанной верёвкой, на которой были за вязаны узлы по количеству голов в стаде.
Для того чтобы забеременеть, брали длинную верёвку. В течение последующих 40 дней каждую ночь на ней завязывали по одному узелку и произносили при этом: «Как узелки завязываю, так и в чреве моём плод завязывается. Завяжется и больше не развяжется. С каждым днём плод прибывает, сильнее вырастает. Приступаю, начинаю, дитя новое зачинаю. Господи Иисус Христос, Мать Пресвятая Богородица, смилостивьтесь надо мной, рабой Божьей (имя), дайте мне дитя. Аминь! Аминь! Аминь!»
Узел использовался и тогда, когда необходимо было воспрепятствовать нежелательному слову или действию. Таким образом «завязывали» языки сплетникам или «завязывали» дурные высказывания в отношении себя. Чтобы молодые супруги жили крепко и не расставались, молодой должен был в первую брачную ночь развязать девять узлов, предварительно навязанных невестой на поясе его штанов.
Но мог узел стать и средством наведения порчи, то есть вместе с завязыванием узла человеку можно было передать болезнь и неудачу. Очень широко с целью порчи было распространено завязывание пучка пшеницы на поле – залом или завитка. Завязывая, приговаривали: «Если будешь жать, то будешь слабый лежать; если будешь молотить, то будет в голове колотить; если будешь молоть, то будет в груди колоть; если будешь печь, то будет кровь течь».
Веретено в традиции наделялось особым священным значением. Оно с древних времён есть некий знак стержня, вокруг которого вращается весь свет. В обиходе женщин-знахарок оно было обязательной составляющей, как мета владения нитями доли, из которых соткан Всесвет. Оно же воспринималось знак женской силы. С его помощью женщины долю правили. Причём как в добрую, так и в худую сторону. Ну, к примеру, брали веретено и на молодом месяце на вечерней зорьке нить красную пряли, и всё это время слова молвили: «Пряду да сопрягаю рабу Божьему (имя) судьбу новую да долю иную, да долю худую…» Три дня нить пряли, а потом относили её на погост и оставляли на соименной могиле вместе с пятаком.
А когда благую долю творили, то так делали: три дня нить пряли, а слова иные говорили: «Как рождён на свет бел раб Божий (имя), да народилися с рабом Божиим (имя) скорби да горести, да идут за ним хвори да болести, а и не избыти их-то вовеки. А я-то долюшку худую истребляю да новую долю рабу Божьему (имя) сопрядаю… Затворяю сие деяние древним чином да великим наказом имя доли иной да доли доброй утверждаю. Во веки вечныя. Аминь!» После чего на той нити три узла завязывали, и на них примолвку говорили: «На добрую долю раба Божьего (имя) по век живота. Аминь!» Нить ту человек должен был держать у себя тайно.
Веретено как орудие прядения наделялось в народных обычаях волшебными свойствами, связанными с вращением и остротой веретена. С помощью веретена вызывали дождь, окуная его в воду. Выносили веретено во двор во время грозы вместе с другими предметами для отвращения града и молнии.
В лечебной магии веретено применялось при заговаривании болезней. При заговаривании боли брали три веретена и троекратно кололи ими в болезненное место. Головную боль лечили водой, в которую клали веретено и нож. При воспалении миндалин (ангине) «кололи жаб- ку», прикасаясь к горлу веретеном (либо гвоздём) и читая трижды заговор: «Жаба, жаба, жаба луговая, жаба болотная, ни живи у раба Божьего (имя) в зябрях (нёбные миндалины), живи в лугах и болотах. Ешь траву луговую и пей воду болотную. Аминь!»
При расстройстве желудка и болях в животе ставили на живот горячий горшок, держали в руке девять ложек, иглу, веретено, нож и толкушку и заговаривали, «вычерпывая» болезнь ложками, «вышивая» иглой и «выпрядая» веретеном.
В любовной магии вращающее свойство веретена было определяющим его применения с целью приворота. Девушки для «окручивания» парней крутили веретено с приговором: «Как веретено крутится, так пусть крутится (имя парня) вокруг меня». На Преображение Господне женщины, подозревающие своих мужей в неверности, брали подсолнух, пробивали в нём посередине дырку веретеном и сквозь неё тайком смотрели на своих мужей. Это должно было возвратить им прежнюю любовь, как поворачивается к солнцу подсолнух.
Вертел как колющий предмет, постоянно связанный с очагом, наделялся обережными и продуцирующими свойствами. В некоторых местах считалось, что роженице в течение определённого времени после родов надлежало выходить из дома, держа в руках вертел, чтобы к ней не подступало зло. На Масленицу жарили что-нибудь на вертеле. Того, кто жарил, кто-нибудь из домочадцев спрашивал: «Что печёшь?» Он отвечал: «Голову кроту, чтобы не копал грядки». После чего вертел втыкали в огород, защищая его тем самым от кротов. По углам поля втыкали четыре вертела, чтобы защитить его от неурожая, порчи и града. Чтобы хищные птицы не таскали кур, в ограду втыкали вертел, на котором жарили петуха. Вертелу как металлическому предмету приписывалась способность наделять людей и скот здоровьем. Например, чтобы не болели зубы, следовало погрызть вертел после того, как с него снимут мясо.
Воспринимался вертел и как некий образ мужского полового члена. Им ударяли женщину, которая хотела забеременеть, девушку, чтобы она быстрее вышла замуж. Им били скот, чтобы тот больше плодился.
Ветка и прут в народной традиции относились к обрядовым предметам. Они наделялись обережной и продуцирующей силой, являлись знаком роста и расцвета. Применялись как орудия обрядового битья и устрашения. Наделёнными магической силой считались ветки, сорванные в определённые даты календаря, использованные в других обрядах (Троица и др.), растущие низко над водой, сорванные при обрядовом умывании, на которых куковала кукушка, сидел пчелиный рой. В целях вредоносной магии могли быть использованы ветки, сорванные с кладбищенских деревьев. Многое зависело от длины ветки, наличия на ней листьев.
Посредством прутьев пытались передать плодородную силу определённым объектам. Виноградный прут, лежавший в рождественский сочельник на праздничном столе для прибыли и добра, после трапезы бросали в виноградник. Связку прутьев вербы, освящённых в Вербное воскресенье, относили в сад к плодовым деревьям для усиления их плодоношения. Освящённую вербу перед посевом клали в посевное зерно и втыкали в землю.
Оставленные на крышах строений, на чердаках, заткнутые в стенах домов или за иконами ветки выполняли роль оберега от грозы, молнии, пожара. Воткнутые в землю, они защищали посевы и урожай от градобития, насекомых и птиц. Защитой от злых духов считались прикреплённые в изголовье кровати кизиловые ветки. Когда идёшь в дорогу, нужно сломить первую попавшуюся ветку и отмахиваться ею, как от комаров, – тогда ничего тебе не покажется и до рога будет хорошей. Сложенные крест-накрест прутья осины позволяли устранить вред от залома на поле. На Святки прутьями били по углам избы, чтобы не заводились мыши. Девять берёзовых веточек, положенных в люльку, охраняли дитя от всего злого. При первом выгоне каждую корову ударяли трижды прутом, затем его затыкали за балки в хлеву. Если шли на кладбище и количество людей при этом было чётным, то, чтобы не попасть под пагубное влияние Смерти, брали с собой ветку для чёта, а затем втыкали её в могилу.
В лечебной магии ветка считалась действенным средством. Зелёными ветками опоясывали больного, считая, что в неё перейдёт болезнь. Мыли водой больных, в которую бросали ветки кизила и можжевельника. Били больных зелёной веткой, чтобы отогнать от них болезнь, защитить от зла, снять порчу. Из виноградных прутьев делали «волчью пасть» (ворота), через которую проводили затем больных с целью оставить здесь болезнь. Выламывали из забора заострённый колышек, а затем им покалывали тело сглаженного и говорили: «Прыстрить-пристрище! Я же к тебе взываю, я ж тебя выкликаю, я ж тебя выговариваю из очей, из плечей, из носа, из рота, из белого тела! Тут тебе не стояти, жёлтой кости, белого тела не сушить! Иди себе на очерета да на болота, где петухи не поют да собаки не лают. Там тебе стояти, там тебе лежати, жёлтую кость ломати, белое тело сушить. Я же тебя выкликаю, я же тебя выговариваю». При помощи сухой ветки останавливали кровотечение. Для этого её втыкали в землю верхушкой вверх. При болях в спине больного клали возле порога, брали прут. Больной спрашивал: «Что сечёшь?» На что знахарь, ударяя прутом по спине, про себя отвечал: «По твой час, по мой век, чтобы никогда не отрыгивалось!» Так делалось трижды. После чего больной перелезал через порог.
Заговор на муравейник
Чтобы избавиться от болезни, брали прут от ветки, заостряли его ножом и втыкали его острым концом в муравейник. Через три дня (только не в субботу и воскресенье) больной вынимал прут из муравейника и говорил: «Этот прут забираю – муравьям болезнь оставляю. Вы, муравьи, болезнь берите и меж собой её делите». Далее прут обмывали водой, ломали и варили со словами: «Возьму, сварю, выпью – живу». Полученную воду пили три дня.
Использовались ветки плодовых деревьев (вишни, черешни, яблони, груши), расцветшие в домашних условиях, для гаданий. В дни святых Анны, Екатерины, Андрея, Варвары девушки срывали ветки до восхода солнца, соблюдая целый ряд условий (молча, тайно от всех, отгрызая ветку зубами). Ставили их в воду, загадывая, выйдут ли они замуж в течение года. Если ветки распускались к Рождеству, это был добрый знак.
Использовали ветку для разлуки, причём не только влюблённых, но и с благими целями, чтобы разойтись в стороны с нежелательными людьми. Находили в лесу раздвоенную ветку (она должна была быть без сопутствующих отростков), разламывали её и закапывали одну часть под осиной, а вторую часть сжигали, произнося при этом: «Как этим двум веткам не срастись, так бы и рабам Божьим (имена) ни когда вместе не вестись. Слово моё крепко и лепко. Аминь, аминь, аминь».
Чтобы навести «столбняк» на вора, утром до восхода солнца на записке писали:
С. М. Н. R. E. X.
F. H. E. X.
X. X.
X.
А затем её защемляли в расщеплённый прут и втыкали в землю так, чтобы записка была ею прикрыта.
Палка наряду с веткой и прутом также обладала рядом магических свойств. Она соотносилась с мужской половиной человечества и несла в себе фаллический образ. Её магическая сила зависела от «происхождения» древесины и предшествующих употреблений. Применялась палка в свадебных обрядах (в брачную ночь под кровать молодых подкидывали столько палок, сколько молодые хотели иметь детей; чтобы дело сошлось, с обожжённой палкой шли сватать невесту), в похоронных обрядах (по обычаю, каждому прохожему на могилу самоубийцы следовало бросить ветку или палку). В календарных обрядах палка была неотъемлемой принадлежностью ряженых. Они на Святки размахивали ею в доме, изображая борьбу с нечистой силой и «прогоняя» её из всех углов на весь следующий год.
При помощи палки устанавливали взаимоотношения с «иным миром». Эти представления идут с языческих времён, от волхвов, которых невозможно представить без посоха в руках. Посох (от слова «посушить», то есть умертвить) являлся для них проводником в «иной мир» – мир мёртвых. Для «приглашения» душ на угощение во время разнообразных праздников палкой стучали по воротам, по углу дома. Отгоняли градоносные тучи, делая палкой кресты в воздухе. Палка являлась хорошим средством для защиты от демонической силы. При этом чаще использовались лещина, верба, осина, ольха, бук. Палку бросали в сторону неясных или опасных видений, после чего они исчезали, а на палке зачастую оставалась кровь. При встрече с русалкой её следует бить по тени, чтобы русалка сгинула. Палкой с прижжённым концом очерчивали круг вокруг себя при встрече с колдуном. Палку клали в домовину умершей повитухе, чтобы на том свете она могла отбиваться от усопших душ, мстящих за помощь при рождении для горестной земной жизни. С помощью короткой палочки пастухи обращались в молитве к Господу и Божией матери и особо к Святому Георгию, в чьём подчинении были волки, чтобы они сохранили стадо от нападения этих хищников. Для этого одним концом палки они упирались в затылок, а другим в дерево (отголоски языческого обычая обращаться к богу посредством деревьев) и произносили слова молитвы-заклинания: «Молюся Богу, Матери Божьей, всем святым его, Святому Георгию, что волков погоняет! Как этому сучку не развиваться, так и волкам моих коров чёрных (рыжих или другой масти) не хватать. Аминь». Чтобы защитить стадо, при первом выгоне скота в углу хлева ставили палку, которая стояла всё время, пока скот был на пастбище.
При покупке коровы с того двора, где она куплена, брали палочку и втыкали её в стену своего хлева, приговаривая при этом до трёх раз: «Вот тебе, коровушка, товарищ». Либо же сразу после покупки скотины сламывали прутик и приговаривали: «Как этому прутику на месте не бывать, так и моей корове (лошади) не бывать и не живать на старом месте». Сломанный прутик втыкали где-нибудь у себя во дворе.
Особой силой была наделена та палка, посредством которой удалось разнять противоборство змеи и лягушки. Считалось, что такая палка становится волшебной. Ею можно отвращать тучи, пургу, усмирять драки, гасить пожары, выигрывать с её помощью суды, разлучать супругов или способствовать свадьбе парня и девушки. Обладатель такой палки будет иметь успех в купле или продаже. Такой же силой обладает палка, которой разогнали на Воздвижение собравшихся змей. Эти представления нашли отражение в прикладных работах Спаса, где «соискатель» должен был в грёзе обрести эту волшебную палку на острове Буяне, возле Дуба-Вседуба, разогнав по сторонам змею и лягушку.
Некоторые родители, которым была не по нраву избранница их сына, чтобы разлучить их, применяли такое своеобразное действие: отрезали палку в рост девушки, убивали ею змею и варили её. Затем этой водой поливали палку, тем самым «отсушивая» влюблённых.
Особую стать имел посох. В сути это обычная палка, но не такая она уж и обычная была! У «знающих», не чуждых общению с существами «того света», посох служил местом обитания целого войска: разного рода помощников из душ предков. Сейчас, не без влияния христианства, подобных помощников называют бесами. Магическое использование посоха характерно для коновалов, пастухов, свадебных дружек и колдунов – обладателей магической силы. Особенно значительную роль посох играл в пастушьей магии: на посох пастух брал у знахарей обход, отпуск, привод, приваду, запас, огороду – т.е. магическую силу, с помощью которой, по его словам, без особых усилий пас и сохранял стадо от зверя. Правда, вместилищем волшебной силы посох служил, как правило, именно в мужской магии. При этом ему всегда давали имя и покрывали резьбой.
Посох использовался в качестве орудия отгона нечистой силы, болезней, насекомых. Им отгоняли от села градоносную тучу, делая кресты в воздухе. С помощью восоха ведьмы и колдуны наводили порчу (сушили), отбирали молоко у коров, превращали людей в животных.
Широко использовался в народной медицине, магии и гаданиях воск. Литьё воска в воду издревле использовалось для распознавания болезни, местонахождения преступника, в гаданиях о жизни и смерти.
Воску, оплывшему с пасхальной, сретенской и других свечей, приписывались лечебные и обережные свойства. Чтобы обеспечить успех в пчеловодстве, воск от пасхальной свечи клали в пчелиные ульи. Им окуривали животных при порче. Воском покрывали пули при заговоре для удачной охоты. Уходя на войну, наговаривали на кусочек воска и носили его с собой, чтобы быть недосягаемым для вражьих пуль: «Не от ветру, не от вихорю, не от всех страшных пуль. Все пули, летите мимо». Чтобы клад не нашли чужие, зарывали деньги вместе с восковым крестом.
При помощи воска творились обряды, призванные облегчить любовные страдания и забыть объект воздыхания. Для этого воск помещали в металлическую посуду и растапливали его на огне. На жидкий воск говорили слова: «Как воск тает, пусть так моя любовь стает. Как воск застывает, так и любовь моя застывает. Как свет в ночи пропадает, так и любовь моя исчезает. Губы. Зубы. Язык. Челюсти. Подчелюсти. Аминь! Аминь! Аминь!» Когда воск застывал, его закапывали в землю. С ним закапывались и все думки горестные про того человека, к которому сердце пылало любовью пламенной.
Определяя причины болезни, знахари выливали расплавленный воск в воду, а для исцеления производили различные действия над полученными изображениями. Для «выливания» в большую чашку наливали 2–3 литра «молчальной» воды. Разогревали воск в кружке. Болящего усаживали лицом к двери. Кто-то держал чашку с водой над его головой. Затем начинали лить воск в эту чашку и начитывали: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Аминь! Страсти, страсти, выйди, вылейся-вылейся от раба Божьего (имя). Из буйной головы, из густых кудрей, из ясных очей, из ретивого сердца, из рук, из ног, из жил и спожил, из белого тела, из красной крови, из чистого живота. Не я выливаю страсти-испуг, а выливает Матушка Пресвятая Богородица со всеми ангелами, архангелами, хранителями и покровителями». Читался приговор девять раз (до начала «выливания» обязательно прочитывался «Отче наш»). После окончания воск переворачивали и с нижней стороны смотрели причину болезни. Больному заглядывать в чашку было нельзя.
Использовался воск и во вредоносной магии. Девушки, желая привлечь парня или отомстить ему, бросали в огонь закатанные в воск нитки из его одежды либо волосы, сопровождая действие заговором, в котором сердце того парня уподоблялось плавящемуся воску: «Чтобы твоё сердце за мной так топилось, как топится сей воск от огня». Известны были заговоры на воск с целью ослабления мужской половой силы.
Как отречённые наводили порчу изыйдник на обидчика
Наводили её на того, кто судами судился да мирно жить не хотел. Для этого шли в лес с куском воска, разводили костёр из осины и, когда он разгорался, грели воск в руках, а потом делали из него колобок с приговором: «Пчела воск таскала, да по судам затаскала. Да той пчеле имя (имя), да воском она своё сладила, да через воск супротив возносила. Аминь!» Скатав шарик, говорили на 33 иглы, с собой принесённые: «Усмирь на (имя) сотворяю, казённого дома тени лишаю, тако судейских знавальников, грозных начальников, все, кто словом гиблым супротив меня изошлись, иже воском дело сладили, так через воск дело попрано, тридцатью тремя стрелами пронзано, вражью голову заторёно, да судебное дело изыйдником перебито. Коли не утихомирится, изыйдником изведётся да сверху вниз перевернётся и на тридцать три завернётся. Что пчела кидала, да жало потеряла. Аминь!» Затем вонзали по одной игле в восковой шарик со словами: «Изыйдником на (имя)». Восковой шарик с иглами кидали в костёр и, когда он начинал гореть, говорили: «Изыйдник-восковик, пчелиный жальник тридцати трёшник, иди! Аминь!» Шли до дома не оглядываясь.
Гвоздь также относился к предметам, наделённым обрядовым значением. Так, на Святки не разрешалось забивать гвозди и сверлить дыры, чтобы «не повредить молодому году». Забивали три гвоздя в случае смерти кого-либо из домочадцев, чтобы «не было второй смерти» и «чтобы после похорон живые занимались своим делом». Забивали гвозди и для того, чтобы сдержать чей-то злой замысел в отношении себя. Когда давали взаймы, то в руке держали ржавый гвоздь, чтобы обязательно был возврат. Применялся гвоздь и в лечении болезней. Например, им «кололи жабку» – лечили недержание мочи у детей. Для этого вытащенный из пола гвоздь забивали в том месте, где помочился ребёнок. Больной лихорадкой должен был ночью выйти на перекрёсток дорог, а когда часы начнут бить полночь, трижды обернуться на одном месте и вбить в землю гвоздь. Затем он должен уйти с этого места задом наперед.
Забивание гвоздя в место, где проходили роды, означало собой действие, направленное на восстановление границы между «тем» и этим светом и закрывание врат междумирья. Обычно это производилось на 40-й день после родов. Было поверье, что зубную боль можно передать гвоздю, прикоснувшись им к больному зубу и забив потом этот гвоздь в дерево. Забиванием гвоздя в стену любого уличного туалета на задней его стенке прибивали женский блуд.
Гвозди были составной частью обрядов на продажу дома. В одном из таких в среду на растущей луне в порог вбивали три маленьких гвоздика со словами: «Вбиваю! Вбиваю! Вбиваю! Покупателя зазываю!» После чего капали на шляпки воском от зажжённой свечи со словами: «Запечатываю этот дом на скорую продажу. Кто порог сей переступит, тот дом этот купит. Аминь! Аминь! Аминь!»
Когда человек приходил к ведуну, чтобы получить от него какую-либо помощь, а назад он должен был возвращаться через мосты над речками, ручьи или перекрёстки, то он мог «растерять» полученное. А поэтому ему нужно было иметь в кармане гвоздь, который являлся своего рода закрепкой и оберегом проведённого над ним обряда.
Использовались гвозди для наведения порчи и для того, чтобы врага наказать. Для этой цели брали три калёных гвоздя, вбивали их в дерево недалеко от дома, где жил недруг. При вбивании читали: «Три гвоздя в сердце врага (имя). Первый гвоздь – отнять покой, второй гвоздь – навести мучения и неспокой, третий гвоздь – душе его извод. Как сказал, так и будет. Аминь!» Как всегда, уходили молча и не оглядываясь.
Но самым распространённым применением гвоздей в порче было наведение килы. Обычно для этого брали чёрную редьку с хвостиком и в полночь на убывающей луне шли на погост, где в западном его углу протыкали редьку 13 гвоздями. И на каждый гвоздь говорили заговор: «Килы болезненны да гоноины на раба Божьего (имя). Покоя бы он не знал да страдал, от боли бы болючей загибался. Не жил, а гнил да псиною выл. Да будет так, и так будет!» Сделав это, «сажали» редьку хвостом вверх, поливали водой, а землю, которую вынимали для «посадки» редьки, подсыпали на крыльцо жертве. Уходили без оглядки.
Однако гвоздём не только наводили порчу, но и снимали её, а также запирали возможную порчу – так сказать, упреждали действия недоброжелателей. К примеру, когда знали имя врага, то забивали камнем гвоздь в землю под засохшим деревом с наговором: «Когда этот гвоздь цветком зацветет, лишь тогда раб Божий (имя) меня порчей возьмет. Да будет так!»
Горшок – один из наиболее обрядовых предметов домашней утвари. Он осмыслялся как вместилище духов. Горшки наделяли родополовыми признаками. Покупая новый горшок, его постукивали и прислушивались к гулу (звуку). Если звук глухой, то это горшок – борщ в нём не будет удаваться. Если же звук тонкий, звонкий – это горшица, всё сваренное в нём будет вкусно. Когда впервые кипятили воду в новом горшке, то старались смеяться, считая, что от этого еда в горшке будет вариться быстрее и лучше.
Наиболее древние приметы видны при использовании горшков в похоронных обрядах, для которых характерны переворачивание и битьё посуды. Очень древний характер имеет обычай закапывать горшки. Переехав в новый дом, закапывали в разных углах его, в том числе и за печью, горшки, наполненные разными предметами, в честь домашних богов. Связь домашних богов с посудой, в частности с горшком, можно увидеть в другом обычае – перевозе домового на новое место. Домовой изначально связывался с печкой. Для его перевоза насыпали угли в горшок, приглашая «дедушку» домового в новое жилище. Там высыпали угли в печь, а горшок разбивали, закапывая черепки под передний угол.
Горшок был составной частью важнейшего обряда наших предков – «оживления печи». Считалось, что каждую новую печь нужно непременно «оживить», чтобы она стала охранницей дома. Перед разведением огня в новой печке хозяйка брала хлебную лопату, делала ею над устьем печи знак креста и говорила: «Господи, помоги в добрый час новую печь затопить!» Повторяла она это трижды и ставила в печь новый, не бывший ещё в употреблении горшок на огонь.
Этим же обрядом проверяли справность печи. Считалось, что если горшок от огня не лопнул, то печь хорошо сделана, а если горшок дал трещину, то печь надо перекладывать.
С почитанием предков был связан обычай, в силу которого в новых домах в древности закапывали в разных углах, в том числе и за печью, горшки, наполненные разными предметами, в честь «домашних богов». Под «домашними богами» как раз-таки и почитали усопших предков. В основном закапываемые под хатой горшки заполнялись кашей – кутьёй. Горшки с кашей девушки также закапывали на месте, где собиралась деревенская «улица», чтобы туда «притянуло» парней.
Связывался горшок в народном понимании с женской утробой. Если женщина не хотела больше иметь детей, ей при последних родах нужно было поместить послед в женский чулок, завязать его узлом, поместить в горшок, а горшок покрыть камнем и зарыть в землю в одном из подсобных помещений. Горшок считали хорошим средством при бесплодии. Чтобы женщина понесла, ей советовали несколько раз «накинуть махотку на дну» (махотка – небольшой глиняный горшок для молочных продуктов, дна – матка, накинуть махотку – поставить горшок донышком вниз, аналог медицинских банок в народном обиходе).
Чтобы находящийся в отъезде затосковал по дому и скорее вернулся, его одежду клали в новый горшок и грели в печи. Для хорошего урожая капусты на грядку ставили перевёрнутый горшок, чтобы капуста была такого же размера. Если пропадал скот, на бок клали горшок и затем загоняли в него три уголёчка. При этом вели такой разговор на каждый уголёк: «Кого загоняешь?» – «Телёнка (или другое пропавшее животное)». – «Загоняй, загоняй, чтобы его за переть!» При покупке коровы покупатель брал у продавца горшок и разбивал его на первом же перекрёстке своей дороги, чтобы купленная корова забыла своё прежнее жилище и не возвращалась туда. Горшок, повешенный на забор либо перевёрнутый днищем вверх, как считалось, сбережёт кур и цыплят от ястребов. Это делалось обязательно в Великий четверг до восхода солнца, когда были особенно сильны колдовские чары. Горшок в этом случае как бы впитывал их в себя, получал дополнительную волшебную силу.
В лечебных обрядах горшок применяли для снимания кил. Для этого в горшок клали немного дрожжей и заставляли страждущего наклониться над печным шестком и произнести: «От кил каменных, чугунных, стеклянных и деревянных, от мёртвых, сонных и живых». После каждого произнесения больной должен был плюнуть в горшок. После чего знахарь смазывал этими дрожжами килу, и она «присыхала».
Использовали горшки и для наведения порчи. С их помощью стремились разорить соперника, довести его до отчаяния.
В чём-то сходна в своей волшебной сути для наших предков бутылка. По крайней мере она могла стать ловушкой для различных духов. В неё знахари отправляли ту «вагу», которая волей-неволей оседала на них во время лечения. «Ловят» в бутылку и порчу с человека. К примеру, наказитель так «очищал» нас: он брал бутылку с полынной водой, сажал нас на стул, а бутылку располагал между ног. Правда, при этом он заставлял ещё держать поперёк дубовую чурку. Через какое-то время мы выдували воздух в эту бутылку, а наказитель её закупоривал и заливал воском.
«Если же ты сам вызвался помочь людине и порчу снял с неё, – поучал нас наказитель, – то после этого также возьми бутылку, прижмись плотно губами к её горлышку и читай слово:
Как я тебя снял, в бутыль запихал!
Тут тебе довеку спать, раба Божьего не щипать!
Слово моё сильнее твоего! Аминь! Аминь! Аминь!
После этого заткни бутыль, залей её воском и закопай там, где люди не ходят!»
Самый обыкновенный гребень наделялся нашими предками необычными свойствами. Он относился к предметам-оберегам и обладал продуцирующей силой. Считалось, что свой гребень нельзя никому показывать, так как через него можно навести порчу. Нельзя его было даже держать на видном месте, чтобы «какая неприятность не вышла». Не расчёсывались сломанным гребнем, чтобы не привлечь к себе неудачи и несчастья. Никому не давали причесываться своим гребешком, так как это могло навлечь на владельца гребня беды и болезни того, кто его использовал.
Чтобы ребёнок спал спокойно, в его колыбель клали гребень. Для избавления ребёнка от крикс клали его в воду вместе с гребнем. Какая-нибудь женщина, став снаружи под окном, спрашивала: «Что вы делаете?» Другая в доме отвечала ей: «Варим криксы». Та же, которая стояла под окном, говорила: «Варите сильнее, чтобы больше не варить». И так повторяли трижды.
Считали гребень действенным средством защиты от волков. От Сочельника и до Крещения женщины не прикасались к гребням и держали их соединёнными, чтобы «запереть» пасть волку. Соединяли гребни и в том случае, когда терялся скот. Это также должно было уберечь его от волчьих зубов. Этот же приём применялся и тогда, когда нужно было уберечься от порчи и колдовства. Гребнем снимали порчу с человека, «вычёсывая» её и тем самым собирая на гребень. Для этого больного вели к реке, чесали гребнем от лба до пупка. Потом макали гребень в воду и произносили заговор. Если в жизни что-то начинало не ладиться, на растущей луне причёсывались гребешком, только не сверху вниз, а снизу вверх. Путники, опасаясь погони, бросали гребень позади себя. Считалось, что брошенный таким образом гребень оставлял всякую опасность позади.
В целительстве больному расчёсывали волосы женским гребнем. Так же поступали и с заболевшим скотом. После этого использованный гребень забрасывали на неделю или две на яблоню или грушу. По прошествии данного времени его доставали и вновь расчёсывали больного, после чего он шёл в баню. Для таких ритуалов использовался исключительно гребень с семью зубьями.
Наговор на гребень для похудения
На деревянный гребень, купленный в полдень, нужно каждый раз наговаривать, когда расчёсываешься: «Как волосы чешу-вычёсываю, так и лой (лишний вес) от меня уходит. Да будет так!»
Во вредоносной магии гребни использовали для наведения порчи. Чтобы молодые всю жизнь ссорились, в день венчания ставили два чесальных гребня по обе стороны дороги, а когда молодые проходили, гребни соединяли вместе зубцами и прятали.
Использование гребня позволяло увеличить продуктивность. Чтобы жито было частым, приготовленные к посеву семена помешивали гребнем или клали гребень в мешок. Собираясь вести скот на продажу, его расчёсывали гребнем и приговаривали: «Сколько зубцов, столько и покупателей». В Юрьев день до рассвета детей отправляли в поле, где была посеяна рожь. Там они должны были расчёсывать волосы, чтобы те выросли длинными, как рожь. С помощью гребня наводили девичью красу. На деревянный гребень в течение 12 дней на растущей луне на утренней заре начитывали 9 раз: «Заря-утренница, красная девица, как на небеси восходишь, тако и люд чаруешь, пособи ты и мне (имя), дабы как не взглянет, то и прошение се уставом положит. Освети ты да благослови гребень сей, дабы когда волосы причешу, то и люд ко мне на милость приклоню. Слово замок – дело ключ. Аминь!»
Грабли как предмет, наделённый магической силой, использовали и для отгона нечисти, и как орудие порчи. Иногда – для увеличения родящей силы.
Чтобы «рассечь» градовую тучу, грабли выкидывали под стреху (стреха – нижний, свисающий край крыши деревянного дома, избы, а также сама крыша, кровля, обычно соломенная) зубьями кверху. В других местах считали, что грабли, оставленные зубьями кверху, могут привести к ссорам в семье. Беременным возбранялось переступать через грабли, чтобы роды не были трудными.
В случае когда семейная пара не имела детей, супруги шли к мельнице, где муж загребал граблями воду, а жена набирала и пила её. Чтобы вызвать любовь к себе, в Юрьев день девушки, оседлав грабли, объезжали на них вокруг своего дома и приговаривали: «Как по земле грабли волочатся, так пусть и парни за мной волочатся». Чтобы защитить скот от змей, вокруг загона гребли граблями со словами: «Я гребу не своё, а чужое».
Для выгодной продажи скота хозяин проводил граблями по хребту животного. А для того чтобы лён вырос высоко, при его посеве ставили грабли посреди поля.
Дёготь относится к сильнейшим обережным и лечебным средствам наших предков. По сей день он не потерял своего медицинского значения (дёготь входит в состав мази Вишневского). Получают его из коры берёзы и применяют для лечения многочисленных кожных заболеваний. В старые времена при помощи дёгтя защищали рожениц и новорождённых в течение первых 40 дней после родов: чертили на люльке крест дёгтем, ставили под неё сосуд с дёгтем, смазывали лоб родильнице, а ребёнку мазали шею и подмышки на третий день, чтобы расположить сестёр-Судьбиц. Для защиты скота от порчи в Юрьев день мазали дёгтем хлеб и давали его съесть корове. Во время жатвы лили дёготь на поле, чтобы ведьмы не смогли отнять обилие урожая. Дёгтю приписывалось свойство защиты от вурдулаков.
Как лечебное средство дёготь применялся не только как наружное и внутреннее средство, но и как магическое снадобье. Например, с его помощью лечили бессонницу: для этого надо было всматриваться в дёготь до тех пор, пока не увидишь своё отражение. От холеры смазывали дёгтем одежду и притворялись мёртвыми. У дёгтя просили, склонившись над ним, отозвать куриную слепоту.
При помощи дёгтя лечили криворотку (так раньше называли неврит лицевого нерва). Насколько это было действенным, сказать сложно, но «рецепт» с дёгтем был. Растапливали деготь и, глядя на него, читали такой заговор: «Как ты, дёготь, быстро таешь, а потом быстро застываешь, так бы и моя кривизна быстро сошла и на дёготь этот кривизна ушла. Ключ, замок, язык. Аминь! Аминь! Аминь!»
Обряд этот необходимо было повторить 40 раз подряд, причём каждый раз нужно было брать новый деготь, а старый закапывать в землю.
Благодаря своему чёрному цвету дёготь иногда приписывали демоническому миру. Им, как считалось, смазывали мётлы ведьмы, прежде чем отправиться на Лысую гору.
Широкое применение в народной обрядности получили деньги. Они представляли собой предмет обмена, дара, выкупа, платы, жертвы и использовались в семейных, календарных обрядах, в лечебной магии и в гадании.
Очень широко был распространён обычай «строительной жертвы». Для этого при строительстве дома под красный угол либо под все четыре угла клали деньги с приговорами типа: «Кладу в угол серебро, в дом на добро». Входя в новый дом, его «выкупали» у домовых, кидая по нему мелкие деньги с приговором: «Выкупаю хату не людьми, а деньгами». Делали это для того, чтобы в доме никто не умер. Клали серебряные деньги в качестве «строительной жертвы» и в детскую зыбку. Здесь стоит сделать одно важное уточнение к мироустроению в целом. Мир должен быть уравновешен! Всякое новое должно быть включено в поток смертей и рождений. Пространство любого поселения считается окончательно обжитым, «своим» только после появления в нём кладбища. «Строительная жертва» в данном случае выступает как дань Смерти и прообраз могилы, без которой мир будет неполноценным. Исходя из этих соображений, выстраивая свой Царский мир, казаки-характерники обязательно закладывали дань в виде относа – строительной жертвы туда, где её бы никто не мог найти. Обычно это был клад в количестве 40 серебряных монет. Так и в отношении новорождённого серебряная монета приравнивалась к некой дани для Смерти.
Использовались деньги в качестве жертвоприношения к стихиям. Собираясь летом первый раз купаться, бросали в воду деньги и просили у неё сохранить им жизнь. Убрав урожай, в землю клали монеты с приговором: «Господи Боже, даём тебе гроши, а ты нам урожай хороший». Закапывали деньги также под плодовыми деревьями. Чтобы вызвать к себе благорасположение домашних духов, обитающих в очаге, новобрачная при входе в дом мужа бросала в печь монеты.
Деньги служили средством получения благорасположения или помощи от «потусторонних» сил. Если духу, заведшему на бездорожье, пожертвовать деньги, то он выведет человека к дому. Переезжая на новое место, откупались от всего худого, что скопилось на старом месте. Для этого бросали деньги и говорили: «Все следы, все несчастья остаются позади, а мне, рабу Божьему (имя), счастливая дорога». Входя в новый дом, катили в красный угол серебряную монету со словами: «Катись в угол, серебро, в дом на добро». Широкое применение нашли деньги в качестве «откупа» в различных приворотах и при лечении некоторых заболеваний. Приворот в традиции считался делом небезопасным, так как при нём происходит нарушение некоего равновесия в мире (хотя и при других обрядах происходит то же самое: где-то убудет, а где-то прибудет), а потому это равновесие нужно восстановить откупом, иначе «лихом воздастся». Кроме этого, откуп делали, «чтобы помогли». Для этого на перекрёстках или в людном месте (на базаре) левой рукой бросали три (или 13) золотых (жёлтых) монеток со словами «уплачено» и, поворачиваясь через левое плечо, уходили молча прочь. Откуп делали не позднее чем «новое солнце взойдёт». Откупали на перекрёстках также и горе-злосчатье (кроме денег, для откупа в обрядах приворота использовали сало, водку в закрытом виде со словами: «Выслушал – так прими, да не отвергни, то услада, то силой исполнены будьте, да дело моё сойдется, иже словеса молвленные твёрже кремня. Вам сей откуп, мне то, что указано уготовьте. Аминь»). Откупались деньгами от мёртвого, чтобы он не снился по ночам, чтобы не забрал с собой добро, кидая при этом деньги в могилу с приговором: «На тебе плату на хлеб и на хату». И конечно же, плата была обязательной частью обряда. Не заплатишь – не пристанет, то есть действие обряда будет под большим сомнением.
Откупной обряд
На могиле нужно было вырыть ямку и кинуть туда семь пятаков (деньги должны быть жёлтого цвета): «Откупаю тебе, недуг, за семь пятаков медных место. С меня, (имя), недуг, сойди, на своё место пойди, возьми себе в могиле грош, а тело раба Божьего (имя) не трожь! Аминь! Аминь! Аминь!»
Покупая скотину, нередко к просимой цене прибавляли сверху пятак-другой, чтобы вместе с животным купить ещё и вод, или будущее благополучие. Делалось это и при других сделках, якобы ненароком оставляя лишние деньги. В обряде на приплод скота при переносе телёнка через порог позади стоящая женщина слегка била по голове переднюю и спрашивала: «Будешь телиться каждый год?». Та отвечала: «Буду». – «Что отелишь?» – «Телушку». – «На тебе полушку!» – и давала в руки монету-другую.
Наказание вора при помощи денег
Для этого наговаривали на семь монет достоинством в одну копейку или один рубль: «Стоит гроб, при нём гробовая крышка. Это для поганого вора домишко. Кто моё добро взял, кто меня обокрал, тот себя этим домом покарал. Пойди ты, вор, в кипучую смолу, в горючую золу, в адскую преисподнюю. Мельница тебя измолотит, бездна тело твоё проглотит. Будь ты в домишке под крышкой закрыт, землёю тяжёлой зарыт. Даю тебе, вор, три дня, верни моё добро до меня. Иначе ты, вор, будешь адски страдать и на девятый день помирать. Ключ. Замок. Язык. Да будет так!» После этого раздавали деньги нищим, причём разным людям.
Использовались деньги в обрядах, связанных с приобретением здоровья и красоты. Таков, например, обычай «умываться с серебра». Изредка использовались деньги в лечебных обрядах. Так, для избавления от грыжи брали монету и в ней вертели ножницами дырку. От осинового полена отрезали клинышки, вбивали их в косяк двери, читая при этом всё время «Богородицу», а деньгу с дыркой надевали на ребёнка. При этом знахари говорили, что плату за лечение не надо брать, а то не пристанет и слово потеряет силу.
С деньгами было связано множество примет. Горячий уголь, выпавший из печи, предвещает неожиданное богатство. То же самое сулит наличие в кармане денег, когда человек услышит впервые весной кукование кукушки. Чтобы деньги не переводились, с них умывались в определённый календарный праздник (обычно в начале года или на Пасху), звякали ими в кармане на молодой месяц, помещали в кошелёк орехи, плевали туда, пересчитывали деньги в Великий четверг, приговаривая при этом: «Ой, много как! Ой, много!» На тот же Великий четверг нарочито ходили в гости друг к другу и спрашивали: «Деньги ведутся?» На что нужно было отвечать: «Ведутся! Ой, как ведутся!»
В другом действии, чтобы «повенчаться» с деньгами, нужно было собрать в доме все деньги, одеться в новую одежду и пойти в церковь на венчание. И когда священник венчал молодую пару, про себя говорили: «Венчаюсь и я, раб Божий (имя), с деньгами, богатством и удачей! Аминь!» Домой шли без оглядки и ни с кем не разговаривая.
И конечно же, деньги применяли для наведения порчи. В одном из таких обрядов на то, чтобы «дело прогорело», завистники брали «чёрную мелочь» числом 13 монет (медные монеты, означающие бедность) и относили их на погост. Находили безымянную могилу, выкапывали на ней ямку и кидали туда монеты. Сверху клали два прута крестом и сырое яйцо для откупа, говоря при этом: «Ты, безымянник, тут лежишь, имени твоего не ведают, откуп тебе оставляю, а через деньгу дело разрушаю. Аминь!»
Уходили не оглядываясь. Возвращались за монетами спустя три дня, на четвёртый. Их выкапывали со словами: «Кто ходил, собирал, тот (имя) всё терял, отдавал, лишь черень находил. Таково заклятие, чёрных денег проклятие». Эти деньги подкидывали жертве и говорили: «На погост ходят, денег не носят, так и к тебе (имя) пойдут, ничего не дадут. Чёрная мелочь тебе (имя) откупом, на нищету тебе (имя) они прикупом. Аминь!»
Остальные монеты раздавали нищим с приговором: «Как ты просишь, да чёрную мелочь, так и (имя) будет просить. Аминь». После всего этого держали трёхдневный строгий пост.
К объектам разнообразных магических действий относятся дрова. Они находили применение в семейных и календарных обрядах. Например, при переезде в новый дом наряду с другими предметами приносили дрова и клали их к печке. После первой брачной ночи молодая шла за дровами, а в сенях кто-нибудь толкал её, чтобы дрова рассыпались. Считали, чем быстрее они «летели», тем легче она будет рожать.
С рубкой дров были связаны свои запреты. Запрещалось ездить за дровами на Троицкой неделе, ибо русалки, обратившись в птиц, могли заклевать, что приведёт к болезни и смерти. Не советовали рубить дрова в полнолуние, считая, что их источит червь. Запрещалось брать на дрова берёзу, бузину, рябину – нарушение запрета вело к болезни; шиповник, чтобы у детей зубы не болели, дерево, в которое ударила молния (молния ударит в дом, либо болезнь поразит домашних животных). Не брали на дрова деревья, вывернутые бурей с корнем.
Нельзя было рубить дрова в Сочельник – весь год будет болеть голова, плодовые деревья «оглохнут» и не дадут урожая, колосья будут пустые. Не разрешалось рубить дрова на святках, в Страстную пятницу и другие дни. Нельзя было колоть дрова на пороге: это могло повлечь запустение дома либо даже Смерть домочадцев.
Место для рубки дров почиталось нечистым. Здесь старались не появляться в вечерние и ночные часы. Вместе с тем, будучи пограничьем, это место было пригодно для различных магических действий: для ворожбы, лечения, гадания. Здесь брили жениха перед свадьбой; кормили кур на Рождество; в Волчьи дни, желая обезопасить себя и скот от волков, забивали топор в поленницу. Нельзя было справлять естественную нужду возле поленницы. На месте рубки дров проводили лечение болезней. Больного сажали на пень, на котором рубят дрова. Знахарь, например, замахивался на него топором, и после обрядового разговора три раза слегка ударял остриём топора по полену на животе больного.
Замок в обычаях предков являлся образом отмыкания и замыкания чего-либо. Замыкание при помощи замка встречается в самых различных областях народного быта. В обережной магии закрытый замок использовали для защиты объекта. Если терялась корова, чтобы её не тронул волк, закрывали замок, преграждая ему путь. Дверь в спальне новобрачных на первую брачную ночь запирали на замок, чтобы их не смогли испортить. Замком «запирали» самого носителя опасности, чтобы обезвредить его. При весеннем выгоне скота в поле брали висячий замок. То запирая его, то отмыкая, обходили трижды вокруг стада и приговаривали: «Замыкаю я сим булатным замком серым волкам уста от моего стада». За третьим обходом запирали замок окончательно и клали его в воротах, через которые выгоняли стадо. Замок же прятали где-нибудь, оставляя его замкнутым до самой осени, пока стадо находилось на выпасе.
Чтобы выносить ребёнка и легко родить, женщина покупала навесной замок не торгуясь. Открывала его, клала на живот и, закрывая его, говорила: «Что сама закрыла, то никуда не денется, пока сама не открою. Да будет так!» После чего она прятала замок от посторонних, чтобы никто не взял его в руки. А когда приходило время рожать, она подносила его к животу и, открывая, говорила: «Что закрыла, то и открыла. Пора свет увидеть, жить и любить. Аминь!»
Иногда клали в ноги усопшего закрытый замок, чтобы «замкнуть» Смерть и чтобы в семье больше не было умерших. Если муж бил свою жену, она должна была «замкнуть» во время стирки рукава его рубашки. Перед судом, чтобы обеспечить себе успех, обматывали цепью ножки стола и замыкали её на замок. Уезжая из дома надолго, охрану дома доверяли замку. Для этого брали новый замок, читали на него заговор: «Замок запираю, у воров разум отнимаю, ключ при мне, а мой дом при добре. Ключ, замок, язык. Аминь, аминь, аминь!» После этого закрывали замок на ключ, который брали с собой в дорогу. А замок клали в угол напротив стодарника (иконостаса). Возвращаясь домой, замок открывали. Ключ клали рядом с замком до следующей поездки. Если сдыхала курица, её закапывали с замком на шее, чтобы другие куры не дохли.
Чтобы остановить сильное носовое кровотечение, держали замок так, чтобы сквозь дужку пролилась кровь. Отмыкание замка должно было облегчить роды женщине. Открывание замков применялось для излечения тяжелобольных. Оно обозначало отделение больного от болезни и даже смерти. Лечение происходило на перекрёстке либо на безымянной могиле. Знахарь связывал больного мужчину и здоровую женщину или здорового мужчину и больную женщину цепью. Трижды замыкал и трижды размыкал её, при этом спрашивая здорового члена этой пары: «Принимаешь ли Господа Бога и святую Богородицу, чтобы отомкнуть раба Божьего (имя) от гроба?» Тот отвечал утвердительно. После этого больной умывался наговорённой водой.
В любовной магии замок замыкали, чтобы крепче привязать, приковать любимого или мужа и жену друг к другу, сделать брак прочным, крепким. Отправляя невесту к венцу, ей клали в карман закрытый замок без ключа. Когда жених и невеста ехали домой из церкви, старая женщина клала на порог дома ключ и замок. И как только новобрачные переступали через него, то тотчас же запирала этот замок, а ключ бросала в реку, на всегдашнюю любовь. Чтобы муж любил свою жену и не изменял ей, в первую брачную ночь молодая замыкала над мужем замок, а утром относила его на безымянную могилу.
Замкнутый на ключ замок отгораживает одно пространство от другого. Это свойство использовалось во вредоносной магии. Чтобы поссорить супругов, нужно было закрыть девять замков, а ключи бросить в колодец вместе с мылом. Только когда мыльная пена вновь станет мылом, а ключи отопрут все замки, супруги вновь будут вместе. Закрытие замка означало запирание женской утробы и замыкание мужской силы. Если закрывали замок во время свадьбы и забрасывали его в воду, то пока он не будет найден, молодые не способны были к соитию. При насылании бесплодия брали лоскутки от венчальной одежды и закрывали их замком. В других случаях покупали не торгуясь новый замок и клали его с одной стороны ворот, а ключ – с другой. Под порог клали могильную землю. Как только молодые переступали через порог, злоумышленник запирал замок, а землю относил на могилу.
Обряд с замком на возврат долгов
Брали два яйца, прокалывали их с обеих сторон иголкой и клали в кипящую воду, туда же клали и новый навесной замок, закрыв его предварительно ключом. Трижды читали заговор: «Как ханское войско дань собирало, людей за деньги убивало, не щадя не младого, ни старого, так и я замок закрыл, ключик в могилу зарыл, долг забрал или убил. Бог с ним был, но по беззаконию забыл, охранник уйдёт, заклятье должника найдёт. Должник (имя) долг вернёт или умрёт. Истинно!» Дальше шли на погост и зарывали там яйца и замок на могиле с именем должника, а ключ – на могиле с именем заимодавца. Причём слово «умрёт» здесь не понималось буквально. «Умрёт» чаще всего означало взять у должника его удачу и здоровье (обоснование такого действия будет дано ниже).
С замком был связан очень любопытный приём, направленный на «замыкание» всякого зла. Для этого нужно было встать у дверного замка со стороны улицы и произнести следующее слово: «Моим врагам каменные двери, каменные замки, каменные пороги, каменные лавки, каменные губы, каменные зубы. Чтобы на меня, крещёного, порождённого, ничего злого не мыслили. Замок, ключ, язык. Аминь, аминь, аминь!»
Использовался замок и целях гадания. Через замочную скважину церковного замка, например, на Святки спрашивали о своей судьбе и на основе услышанных звуков толковали своё будущее. Чтобы узнать своего жениха, девушки замыкали замок на Рождество и клали его под подушку со словами: «Суженый-ряженый, приходи меня отмыкать».
Зеркало в народной культуре является знаком отражения и удвоения действительности, границей между земным и потусторонним миром. Его наделяли сверхъестественной силой. В нём можно было увидеть прошлое, настоящее и будущее. Как и другие границы, зеркало считается опасным, особенно в обрядах, связанных со Смертью. Повсеместно существует обычай закрывать, переворачивать зеркала там, где находится усопший. Если этого не сделать, то Смерть «удвоится» (повторится), то есть унесёт ещё кого-либо из обитателей дома. Оставленное открытым зеркало грозит также тем, что покойник станет «ходячим», что его душа останется в зеркале. Считалось также, что первый посмотревшийся в зеркало после Смерти кого-либо из домочадцев сам станет её жертвой, а потому нужно было вначале поднести к зеркалу кошку. Зеркало использовалось для взаимоотношений с обитателями загробного мира. Верили, что в зеркале можно увидеть души умерших, когда они пребывают среди живых во время от Пасхи до Вознесения; для этого нужно было навести зеркало на воду в колодце и позвать их.
С другой стороны, способность зеркала удваивать всё то, что в нём отражается, можно было применить и в выгодных для себя целях. Так, к примеру, следовало хранить деньги и драгоценности так, чтобы они отражались в зеркале. И тогда, согласно народным приметам, добро, отображаемое в зеркале, удвоится и будет прибывать в удвоенном количестве.
С чего зеркало сказалося
Шёл солдат домой с войны. Двадцать лет отслужил. Заходит он в одну деревушку, просится ночевать. Ему отвечают:
– У нас, солдатик, тесно.
Он и говорит:
– Как тесно? Две избы – и тесно?
– Ах, изба новая. Только в ней жить нельзя.
– Почему?
– Да вот неизвестно, – говорят. – Пробовали несколько раз заходить – ночным временем угоняют нас оттудова.
Солдат и говорит:
– Дай-ка я переночую, меня не выгонят.
Поужинал и отправляется. Берёт свою сумку и свой барабан, идёт туда и ложится спать. Тут в двенадцать часов является чёрт и говорит:
– Не к месту пришёл.
А тот отвечает:
– Нет, к месту. Вы знаете, как с солдатом надо жить? Если я ударю в свой барабан да крикну «стройсь!», вам деться негде будет.
Вынул солдат с кармана орешек и ест его.
– Вот, на-ка тебе орешек, раскуси так, как я.
И подал чёрту вместо ореха камень. Тот кусал – никак не раскусить. А солдат и говорит чёрту:
– Вот ореха не раскусил, а меня выгнать хочешь. Встаёт, развёртывает свою сумку и говорит чертям:
– Если вы силу имеете выгнать меня, то залезьте в мою сумку и попробуйте вылезти. Тогда я выйду отсюдова.
Солдат взял барабан в руки:
– Стройсь! Мигом в сумку!
И они начали скакать. Солдат завязал сумку и повесил её на крючок.
– Вот теперь вы будете сидеть здесь у меня.
Из сумки они не могли вылезти. Сумка висит на крючке. Тут солдат прожил уже три дня, и хозяева видят – никого уже нет, а того не знают, что загнал солдат чертей в сумку. Все пошли на работу, а хозяйка осталась дома. Солдат пришёл на деревню. Когда никого дома не было, оставалась одна хозяйка, чёрт и говорит ей:
– Хозяйка, выпусти нас, развяжи сумку.
Ну, хозяйка-то не знала, что там солдат запер чертей.
– Мы дадим тебе такую вещь, что ты сама себя увидишь.
Она поинтересовалась:
– Как я могу сама себя увидеть?
Взяла сумку, развязала. Черти выскочили и дали ей зеркало. Вот она и увидела себя, а черти все ускакали из избы. С тех пор и пошли зеркала.
В повседневной жизни запреты, относящиеся к зеркалу, касались опасного времени и определённых лиц. Нельзя было смотреться в зеркало ночью, чтобы не состариться раньше времени, не потерять своей красоты, чтобы не видеть дурные сны. Считалось опасным смотреться в зеркало во время грозы. Нельзя было смотреться в зеркало женщинам после родов до 40-го дня, так как «перед этими женщинами могила открыта». Запрещалось крестить своё отражение в зеркале, дабы не откреститься от своей души и не стать двоедушником и колдуном.
С помощью зеркала, по народным представлениям, можно было влиять на погоду. Если долго лил дождь, то зеркало нужно было направить в сторону солнца, и тогда дождь прекратится.
Зеркало представляло наибольшую опасность для женщин и детей. Во время родов зеркала завешивали или выносили из комнаты. Нельзя было смотреть в зеркало во время месячных, после родов в течение 40 дней, иначе женщина могла опять забеременеть. Запрещалось подносить к зеркалу ребёнка до года, иначе он не будет долго говорить, будет глупым, не будет расти, высмотрит себе братишку или сестрёнку, то есть женщина опять забеременеет. Женщинам нельзя было есть перед зеркалом – свою красоту.
Разбитое или треснувшее зеркало сулит несчастье и смерть, неудачу в делах, ссоры, проистекающие из непредусмотренного нарушения границы между «тем» и «этим» светом. Но если зеркало всё же разбилось, был способ, как избежать беды: нужно было собрать все осколки и каждый промыть в воде. После этого осколки можно было без боязни выбросить.
В зеркалах может обитать нечистая сила. И если ты смотришься в зеркало неумытым и нечесаным, то дважды это пройдёт безнаказанно, а в третий раз тёмная сила снимет образ с этого человека и надолго сделает его своим подвластным. Вместе с тем нечистая сила сама боится зеркала, ибо если увидит себя в нём, то «удвоится», потеряв при этом всю свою силу. Исходя из таких соображений, зеркала использовали в обережных целях. Их прикрепляли над дверьми дома, клали в колыбель под голову ребёнку, носили их при себе. У характерников подобные магические зеркала назывались верцадлами и представляли собой отполированные кусочки металла. С их помощью они могли ладить Живу, изгонять болезни, улавливая их в «зеркальный плен» (болезнь при этом, увидев себя, «удваивается» и теряет свою силу), усиливать силу заговора и многое другое.
В этом отношении выделялось круглое зеркало. Глядение в него позволяло освободиться от маеты, тревоги и беспричинного страха. Для чего предлагалось, держа круглое зеркальце в руках, внимательно смотреть в глаза своего отражения и читать заговор: «Не томи, не май, моё сердце, не хватай меня, маета, тяжкие вздохи, пустые переполохи. Не рвите ретивое сердце надвое. Всё пустое! Отойди, печаль, в зазеркальную даль. Не щепи, не коли, сердца мае той не рви, отпусти. Всё пустое! На зыбкое стекло, на ветер, на лес, на болото, на траву сухую, на трубу печную, как дым на ветре расходится, тает, так сердце маета пусть оставит. Аминь!» При помощи зеркала возвращали силу глазам.
Заговор на возврат зрения
При падении зрения на заре нужно дунуть в глаза, отражающиеся в зеркале (желательно чтобы заря также отражалась в зеркале) и сказать три раза: «Глаза, вы на утренней заре открывайтесь, при ясном месяце закрывайтесь, верой и правдой служите, при горе со мной вместе тужите. Будьте зорки и крепки во веки веков! Ныне и присно и во веки веков. Аминь!»
При помощи зеркала можно было снять с себя самого порчу. Для этого нужно было ночью и на полный месяц разжечь три свечи, сесть напротив круглого зеркала, взять в правую руку варёное яйцо и трижды, смотря через зеркало на это яйцо, промолвить заговор: «Смотрюсь я в зеркало на свой образ. С очей на очи, с лица на лицо, с зеркала на яйцо. Ключ. Замок. Язык. Аминь! Аминь! Аминь!» Тем самым порчу передавали на яйцо, которое затем закапывали в землю подальше от своего дома.
В свадебном обряде невеста клала зеркало себе за пазуху, чтобы иметь детей в браке и чтобы оградить себя от злых глаз во время свадьбы. После венчания молодожёны должны были посмотреться вместе в одно зеркало. Это должно было их соединить воедино и способствовало дружной жизни. С другой стороны, зеркало подкладывали на свадьбе для того, чтобы рождались одни девочки.
Широко применялось зеркало для гаданий, которые были приурочены главным образом к зимним Святкам. Совершались гадания на перекрёстках, в бане, на печи, в нежилых домах. Например, шли в нежилой дом к 12 часам ночи. Садились к порогу спиной, ставили зеркало и две свечи по обе стороны от него, смотрели в него и приговаривали: «Суженый-ряженый, приходи в зеркало глядеться». Если кто в зеркале покажется или дверь начнёт открываться, тут же зеркало нужно накрыть, иначе «по лицу ударит» или удавит. Иногда вместо свечи для подобного гадания использовали лунный свет. На перекрёстке наводили зеркало на луну и произносили: «Суженый мой, ряженый, выйди до меня, поговори со мною». Жених должен был появиться в зеркале.
Своеобразным зеркалом служило отражение в воде. «Чтобы тебя не сглазили, то когда приходишь откуда, – поучали «знающие», – зачерпни в ковшик воды и, глядя в воду, скажи: «Сама себя вижу, сама себя урочу, сама от уроков избавляюсь». После этого наотмашь слей воду через левое плечо (левой рукой)».
Игла в традиции имеет двоякое предназначение. С одной стороны, она обеспечивала сохранность от всего злого, а с другой – служила орудием наведения порчи. В иглу может обращаться нечистый. По этой причине найденную на полу иглу нельзя было поднимать, особенно если игла лежала остриём к нашедшему. Чтобы лишить кого-либо мужской силы, иглу нагревали на огне до тех пор, пока она не согнётся. Иглу, воткнутую в сеть, считали причиной неудачной рыбной ловли. Новыми швейными иглами накалывали человеческие фигурки из воска церковной свечи, чтобы нанести вред человеку. С помощью иглы пытались «испортить» невесту. Для этого в Великий четверг иглу с отломанным ушком втыкали с улицы в сутной угол (красный угол, угол под иконами) с приговором: «Как эта протошь негодная, так и невеста негодная».
Чтобы девка не вышла замуж, иглу без ушка стремились воткнуть над дверью с приговором: «Как у иглы уши не прирастут, так чтоб и не вышла замуж эта девка».
Воткнутая в одежду игла служила оберегом от зла и от всякой нечистой силы. Для этой цели использовали новые иглы либо иглу с ниткой. Втыкали две скрещенные иглы. Самой сильной в качестве оберега почиталась игла, взятая у «еретиков» (представителей другой веры). Если на найденные деньги купить иглу и носить её с собой в шапке, то это принесёт удачу. Втыкали иглу в одежду и тогда, когда шли посещать роженицу и новорождённого, чтобы не принести с собой болезни и порчу. Чтобы покойник не стал вурдалаком, в «некрещёные дни» (от Рождества до Крещения) его кололи иглой. Чтобы не поссориться с человеком, одалживая ему иглу, нужно было вначале слегка уколоть его либо не давать ему «голую» иглу, а вдеть в неё длинную нитку.
Обряд на возврат колдовства
На убывающей луне после захода солнца зажигали свечу из чёрного воска, предварительно смазав её ладаном от основания к фитилю. Брали две швейные иголки: одну толстую и длинную, другую короткую и тонкую. Вставляли в ушко толстой иглы иглу меньшего размера. Обматывали место соединения игл чёрной ниткой, чтобы они крепко держались, и произносили при этом: «Игла твоя длинна, дело твоё – зло, моё – добро. Твоё зло пронзаю, тебе его возвращаю, всё, что для меня готовил, всё, что для меня совершил, всё своё назад получи, сейчас, сию минуту и на века! Да будет так». Произнося последние слова, капали воском горящей свечи на нитки, чтобы наложить «замок» на обряд. Полученную конструкцию относили на перекрёсток или закапывали подальше от дома вместе с остатками свечи.
Игла в народной обрядне является женским началом. Её клали новорождённой девочке в корыто при первом купании, чтобы она была хорошей хозяйкой и хорошо шила. А ещё игла была тесно связана с понятием судьбы. Считалось, что если произнести на иглу заговор, то вышивкой можно «вышить» новую судьбу человеку.
При помощи иглы также лечили и заболевания. Так, колотьё в груди и спине «прикалывали» крестом, то есть закалывали крестом две иглы над тем местом, где болело. При острых болях в желудке ставили на живот больному чашку с водой, в которую помещали иглы, а потом его поили этой водой и обмывали ею место болей. При болях в спине человека клали на живот и в нескольких местах, где болело, сильно кололи иглой. На каждый укол читали заговор: «Колю, колю, закалываю, боль заговариваю по рёбрам, по жилам, по всем суставам, чтобы всё не кололо, не отрыгнуло. Аминь!» Болезни глаз лечили, посмотрев сквозь ушко освящённой на Пасху иглы (освящали иглу втайне, положив её под куличи во время их освящения). Потом эту иголку выкидывали куда-нибудь подальше.
Интересное предназначение имели в народной культуре игрушки. Являясь главными ценностями вехи кувыки и кужёнка (детских возрастов), они служила не только для игры и воспитания, но имели также магическое предназначение, особенно куклы. Игрушки клали в колыбель ребёнка, подвешивали рядом с ней погремушки, чтобы они отпугивали злых духов. Известна способность игрушек перетягивать на себя болезнь. Например, считалось, что достаточно посвистеть в глиняную свистульку и сказать: «Пусть порча перейдёт на того, кто её послал», – и ты исцелишься, а тот человек заболеет.
Игрушки в народных верованиях воспринимались как живые существа, а куклы – даже как заместители человека, его «модели». Среди них в основном преобладали женские. Делать «пареньков» было не принято. Изготовление обрядовых кукол считалось женским занятием. Поэтому куклы использовались в женской продуцирующей, очистительной и защитной бытовой магии (бабья кудь). При изготовлении кукол часто остерегались прорисовывать им глаза и другие части лица из опасения, что кукла может ожить, что в неё может вселиться вредоносный дух. Из-за подобных воззрений избегали укладывать ребёнка спать вместе с куклой, чтобы она не стала душить его во сне.
В лечебных целях изготавливали кукол, которые должны были принять на себя болезни. Для этого существовало множество самых разнообразных кукол. Например, Коли-Боли, Бессонница. Коли-Боли представляла собой молодую девушку. Её прикладывали к больным местам, тем самым передавая боль. Или же «вкладывали» в неё свою болячку при изготовлении. При этом читали заговор: «Встану я, раб Божий (имя), благославясь. Выйду, ко Господу обратясь. Из дверей – дверьми, из ворот – воротами. Выйду во чисто поле. Во чистом поле – сине море. По синему морю плывёт лодка, на лодке – молодка: сама тканная, волосы нитяные. Как у молодки тело не болит, не щемит, так бы и у меня, раба Божьего (имя), не болело, не щемило, уходило с белого лица, с ретивого сердца, из чёрной печени, из всех суставов, полусуставов, со всех малых жилушек, со всего тела человечьего! Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Аминь! Аминь! Аминь!» Стих нужно было читать про себя, ни разу не сбившись, всё время изготовления куклы. После этого куклу предавали огню или «ссылали» по реке, перед этим проспав с ней ночь и держа её в левой руке. Либо же куклу изготавливали молча, а к её поясу привязывали мешочек с сырым мясом, читая при этом тот же заговор. Куклу бросали возле постели больного. А через сутки куклу закапывали на перекрёстке и возвращались домой другой дорогой, часто сворачивая, чтобы запутать следы. Для изготовления такой куклы нужно было использовать ткань от чистой, но ношеной одежды больного.
Или другая кукла – Бессонница. Её изготавливали в традиции для избавления от ночниц. Делали куклу (или кукол) из тряпок и ставили по две-три штуки на каждое окно, подбрасывали в чужие телеги на базаре, чтобы они увезли ночниц, либо подвешивали на двери вниз головой. При изготовлении этих кукол приговаривали: «Сонница-Бессоница, не играй с моим дитятком, а играй этой куколкой».
«Сплавляли» по реке все свои болезни и невзгоды с куклой Купавкой (болезни «уносились» тесёмками, которыми их «привязывали» к рукам куклы). Делали это в день начала купального времени. В воде, в которой купался больной, вымачивали бересту, из которой потом делали куклу-столбовушку. А затем её закапывали в землю. Считалось, что когда кукла сгниёт, больной исцелится.
С помощью кукол насылали порчу на человека либо на жильё. Чтобы вселить в дом недруга злого духа (напустить кикимору), достаточно было тайком спрятать в доме или во дворе маленькую куклу или её подобие из тряпок, веток, сучков. После этого в доме начинало «чудиться», будто «заяц пробежит по хате, то все двери разом откроются, то дед старый пройдёт». Если найти эту куколку и сжечь её, то «пугать перестанет».
Вместе с тем кукла часто выступает в роли защитника человека, заместителя предка-опекуна, служит человеку оберегом и «чудесным помощником». Во многих сказках можно встретить подобный образ. Например, девушка-сирота делает себе четырёх кукол и рассаживает их по четырём углам дома, когда её брат пытается взять её в жены. Куклы не допускают этого беззакония. Если в семье начинались неприятности, то такую куклу-покровительницу трижды поворачивали вокруг себя по часовой стрелке, при этом приговаривая: «Отвернись злом, повернись добром». В некоторых местах, опасаясь, что судьбицы, приходящие к третьему дню жизни новорождённого, могут наделить его неблагоприятной долей, мать пыталась обмануть их при помощи куклы. Её оставляли в колыбели вместо ребёнка, а наутро разрывали и выбрасывали на перекрёсток, чтобы пророчества судьбиц не остались в доме. А судьбу ребёнку, оставшемуся без доли, «писала» старшая в роду женщина, водя ему по лбу безымянным пальцем правой руки и наговаривая благопожелания.
Считалось, что куклы могут обеспечить человеку богатство и плодородие. Куклу Богатство (к телу основной матери-куклы поясом привязывали множество детей) никогда не сжигали и держали её в доме где-нибудь повыше – на шкафу, на полке, не давая в руки никому чужому. По народным представлениям, такая кукла помогает претворить в жизнь желание иметь здоровых детей. После уборки зерновых хоронили в землю куклу Андропушку, сделанную из соломы и одетую в мужскую одежду, тем самым «консервируя» силу Земли, которой предстоит воскреснуть грядущей весной. В обрядах вызывания дождя кукол делали из глины и закапывали их в землю.
Зольная кукла Баба была оберегом женщины, дома, очага. Она передавалась по женской линии от бабушки к внучке, причём дарилась в день свадьбы. Зола издавна означала домашний очаг. Именно поэтому кукла, изготовленная из золы своего домашнего очага, имела магическое значение. Являясь частицей родового зольника, она несла в себе замысел сохранения рода, умножения потомства. При переезде на новое место эту куклу из золы домашнего очага обязательно брали с собой, для того чтобы и на новом месте был очаг и сопутствующий ему уют.
Широко использовался в лечебной, продуцирующей и обережной магии предков самый обыкновенный камень. С его помощью обезвреживали опасность, делая её мёртвой и недвижимой, как сам камень. Например, чтобы предохранить пчёл от сглаза, хозяин обходил пасеку по кругу на посолонь, держа под языком камень, а затем произносил: «Як камень сей твёрдый и студёный, так затвердели бы уста тому, кто злую мысль имеет…» Таким же образом можно было «затвердить» уста вообще всякому недоброжелателю, если обойти его с камнём под языком. Чтобы предохранить от порчи воду в колодце, туда бросали камень.
На камень переводили всякую опасность. Его клали перед домом, чтобы болезни остались на нём и не зашли вовнутрь. Клали камень между ульями, чтобы об него «разбивался» злой взгляд. Либо же при выборе места пасеки пчеловод должен был положить «заклятье» на пасеку. Для этого он находил в поле небольшой камень, брал его зубами и приносил на пасеку, где зарывал в землю, после чего произносил заговор, в котором были такие слова: «Как сей камень не может выйти от земли этой, так бы мои пчёлы не могли отлететь от сей пасеки, от меня, раба Божьего (имя)». Плохой сон следовало рассказать камню, чтобы он не исполнился. После похорон или встречи с похоронным шествием следовало прикоснуться к камню, чтобы на него перешла Смерть. Камень был частью обрядов «обманывания» Смерти. Когда умирал один из близнецов, то, чтобы защитить другого, в могилу клали камень весом с оставшегося в живых.
При помощи камня наделяли здоровьем и силой. Чтобы не болела голова, во время первого грома трижды слегка били им по голове. Чтобы быть здоровым, в Чистый четверг до восхода солнца трижды прыгали на камне. Чтобы на весь год обрести счастье, нужно было в сочельник подбросить камень как можно выше. Чтобы случайно не передать некоторые свойства камня детям (камень не растёт и не двигается), запрещалось сажать маленьких детей на любые камни, нельзя было сливать под камень воду, в которой купали ребёнка. Но, с другой стороны, при отнятии ребёнка от груди его сажали на камень, чтобы были крепкие зубы. Кое-где роженицам давали в руку чёртов камень (так называли камень с углублением), чтобы родила легко.
Особой силой в избавлении от всякой напасти, зависти и болезней обладали белые камни, омываемые водой. Они именовались не иначе как «алатырь-камни». Если найти такой камень, стать на него и обмыться водой, то всё недоброе сгинет. Да и вообще белый камень был постоянным участником многих обрядов. Он должен был быть у каждого знахаря как оплот его знахарской силы. Может быть, поэтому характерники предлагали купить возможному восприемнику, перед тем как взять его в ученики, не глядя то, что они держали в руке. Это был один из обрядов на проверку готовности человека взять его хитрую науку. А в руке у него был белый камешек, взятый из-под водопада, который и становился «престолом для Духа» будущего ведуна. Камень же, на который падала вода, нёс великую силу и был способен очищать человека и давать ему свою силу. Белые камни, обточенные водой, характерники носили всё время с собой как некоего волшебного помощника. Чтобы белый камень стал оберегом, выполняли и такое действие: брали его левой рукой на дороге или в речке, садились на него и говорили: «Не на камень сажусь, но на врага сажусь».
Считалось, что найденный на перекрёстке камень способен остановить кровотечение. Для этого им нужно придавить упавшие на землю капли крови. Чтобы ребёнок не плакал по ночам, клали в его кровать камушек и говорили: «Как камушек молчит, так и ребёнок пусть молчит». Под камень клали одежду «испорченного» человека. Камень являлся одной из составляющих обряда перерождения ребёнка, предпринимаемого в тех случаях, когда он рождался недоношенным и слабым. Для этого знахарка либо знахарь клали ребёнка на пол и накрывали корытом, в котором стирали бельё. Затем с силой били по дну корыта каким-либо хрупким камнем так, чтобы он рассыпался. Сделав это, лекарка вынимала ребёнка из-под корыта и велела матери снять одежду и остаться только в нижней рубашке, после чего пропускала голого ребёнка через ворот материнской рубашки сверху вниз.
Камень нашёл применение и в обрядах избавления от пьянства. Весной, когда начинали течь ручьи, брали из какого-либо ручья маленький камешек (лучше всего серого цвета). Дома заливали его водой и эту воду подавали выпить страждущему в чём-либо (только не горячем), говоря при этом: «Как донный камень воды не пьёт, так и (имя) водку не запьёт».
Если в семье умирали дети, то мать должна была носить в течение 40 дней после родов камень в поясе, а затем впервые искупать ребёнка вместе с этим камнем. Чтобы защитить живущих в доме от смерти, после выноса покойника на то место, где он лежал, клали камень. С надгробными камнями связаны представления о пристанище души. Их клали для «связывания» души, чтобы она не блуждала по свету.
Бросание камня осмысливалось как способ удаления опасности от себя или создание преграды на её пути. Чтобы прогнать зиму, бросали камни в северную сторону. Чтобы ласточка «забрала веснушки», ей вслед нужно было бросить камень. Услышав карканье вороны, бросали камень в её сторону, чтобы обезопасить себя от возможных дурных последствий её крика. Если перед человеком переходили дорогу с пустым ведром, то нужно было бросить камень через след перешедшего. Если вслед бурчащему непонятное бросить камень, то он не в силах будет тебя сглазить.
Камень использовали для облегчения тягот воинской службы. Когда кто-то уходил на службу, камень под порог клали, и уходящий перешагивал его. После этого на камень говорили слово: «Как этот камешек не боится ни тужи, ни нужи, ни холоду, ни голоду, также чтоб и раб Божий (имя) ничего не боялся. Аминь». Говорили три раза, потом камень убирали в такое место, где через него никто бы не смог перешагнуть.
Иногда использовали камень во вредоносных целях. Чтобы наслать болезнь на обитателей дома, им под порог подкладывали камни. В случае неудачного сватовства сваты могли вылить привезённую горилку на камень, чтобы девушка долго не смогла выйти замуж. В заговоре на противника в кулачном бою шли на могилу, три раза кланялись усопшему и, взяв с могилы камень, трижды произносили: «И вы, из леса лешие, из воды водяные, возьмите у сего (имя) мертвеца (если имя было неизвестно, то произносили имя Иван) камень и положите его моему супостату, кулачному бойцу (имя) на руки, или на ноги, или на главу; коль есть сему мертвецу тяжело от земли и от камени, столь бы тяжело было бы моему супостату против меня руки поднять, чтоб у моего супостата, кулачного бойца (имя) руки и ноги ослабли и в глазах слепота была от моего приговору и до моего отговору».
Почти повсеместно было известно гадание по камешкам, которые ночью в Святки вытаскивали из проруби. Перед тем как достать камень, девушки говорили: «Батюшка водяной, водичка чистая, дай мне камешек бакой, чтоб и муж был баской». Если камешек, который вытащила девушка, был дельный (гладкий) – муж дельный будет. А если камешек роховатый (шершавый) – муж будет нехороший.
Ключ как предмет, наделённый способностью открывания/закрывания, употреблялся с обережной, лечебной и вредоносной целью. В лечебной магии ключ применяли для остановки кровотечения из носа. Для этого держали по ключу в каждой руке и читали заговор, запирая тем самым «кровяную жилу». Чтобы облегчить боль при укусе пчелы, ужаленное место трижды молча перекрещивали ключом. Чтобы забеременеть, бездетные женщины пили воду, в которой были омыты церковные ключи. Такой водой поили детей, которые долго не начинали говорить. В Страстную субботу хозяйки обходили дом со связкой ключей, сильно звеня ими, чтобы прогнать грызунов. Чтобы уберечь дом от различных напастей, принято было вешать над дверью ключ, на который наговаривали трижды такие слова: «В дом только добро! Для хорошего открыто! Для злого закрыто! Да будет так! Так и будет!»
Во вредоносной магии ключ использовался для «замыкания» жизни. Например, девушка, брошенная своим возлюбленным, клала ключи по обеим сторонам дороги, по которой тот ходил, тем самым обрекая его на смерть.
Ключ является также выражением хозяина, власти и самого хозяйства. При продаже дома стремились забрать с собой ключ и замок, чтобы не отдать вмести с ними своего счастья и благополучия. После венчания жених отдавал невесте ключи, тем самым вручая ей власть над хозяйством. В сочельник хозяйка клала ключ на стол, чтобы в дом в течение года не проникли воры.
Ключи постоянно использовались в святочных гаданиях на предмет замужества. Накануне Нового года девушка шла к проруби и в воде закрывала замок на ключ, приговаривая: «Суженый-ряженый, приходи коня поить, а у меня ключа просить». После чего клала ключ под подушку, ожидая, что же ей приснится ночью. С ключами были связаны различные поверья. К примеру, если вы будете постоянно носить при себе три ключа, то они вам помогут привлечь здоровье, любовь и богатство; металлический ключ поможет мужской половине быть на высоте – если его положить под кровать, это будет способствовать увеличению мужской силы; никогда не свистите в ключ, потому что можете лишиться памяти; не кладите ключи на стол – это может притянуть ссоры; найденный на улице ключ нежелательно приносить в свой дом, что бы не навлечь на себя несчастья. С другой стороны, считалось, что найденный на дороге очень старый и ржавый ключ приносит счастье. В связи с этим можно вспомнить ещё одно поверье: если у тебя начали ржаветь ключи, то ты скоро получишь деньги в наследство или неожиданный подарок.
Ещё один магический предмет в жизни наших предков – кнут (нагайка). Как и посох, кнут использовался в основном в мужской магии, знаменуя тайную силу колдуна или дружки на свадьбе. Он использовался для отгона нечистой силы и для наделения всего живого плодовитостью. В сочельник, в субботу накануне Троицы, во время первого выгона скота было принято отгонять нечистую силу ударами кнута. Чтобы излечить коня от болезни, нужно было ночью бить кнутом по стенам конюшни и при этом ругаться. Специально сделанным из конопли кнутом прогоняли портящего скот хлевника.
Некоторые пастухи брали обход на кнут, который потом всё лето оставался вместилищем их магической силы. Делалось это теми же способами, что и на посох (наговор, комочки воска с шерстью от всех животных стада). Подготовленный таким образом кнут пастухи клали в прогоне и перегоняли через него скот; хлопали им при выгоне скота четыре раза – в четыре стороны; утром, пригнав скот, обходили его на пастбище, волоча за собою кнут.
Продуцирующая сила кнута отразилась в свадебных обрядах. В некоторых местах было принято заводить невесту в дом жениха, протянув ей конец кнута. Считалось также, что лёгкое «побивание» молодожёнов в свадебном обряде плетью способствует рождению ими детей. Кнут был непременным свадебным предметом дружки. Встав на лавку, он хлопал им по воздуху, крестообразно помахивал, провожая и встречая свадебный поезд. Бил кнутом по подушкам, на которые садились молодые, крестил им дорогу. Всё это должно было «вскипятить» молодожёнов, чтобы взъярить их родящую силу, а также делалось с обережной целью.
Для характерников нагайка являлась волшебным орудием, с помощью которого они очищали пространство для разнообразных обрядовых действий, рассекая «зловредную» силу и сметая её прочь. Кнут использовался ими и для телесных ладок. Им наряду с прутом (жичиной) лекари «пробуждали» жизненную силу перед основными «процедурами», а также кнут использовался при ладках «на дыбе».
Как наказывали недоброжелателя при помощи кнута
Для этого брали кнут, который можно было сплести из верёвок самому. Далее спускались с ним в погреб. Чертили круг. Становились посреди него. Щёлкали кнутом три раза и повторяли шесть раз следующий заговор: «Наказываю своего врага (имя)! Не я его бью, а кнут, не я его хлещу, а кнут. Станет он пощады просить, молить, что не будет мне больше вредить. Прошу я силы земные раба Божьего (имя) наказать, навсегда от меня убрать. Чтоб смотрел он на меня и не видел, чтобы слушал меня и не слышал, чтоб забыл, что я на свете есть! С этого часу и на веки и навсегда! Так есть и будет так!» Зажигали восковую свечу, брали её в левую руку и, щелкнув кнутом ещё трижды, говорили такие слова: «За то, что ты мне вредил, за то, что беду мне творил, всё сполна получай, помощи ниоткуда не знай!» Кнут после этого нужно было спрятать в укромном месте, чтобы его никто не нашёл. В день проведения обряда нужно было непременно пойти на перекрёсток, стать по его центру, бросить правой рукой через левое плечо 13 монет и сказать: «Уплачено!» После этого уходили домой не оглядываясь.
С обережной целью нередко в народе использовали кол. Наиболее подходящими деревьями для кола были осина, бузина, тёрн. Повсеместно известен обычай забивать колья в могилу против «ходячих покойников». Использовался кол для «запирания» пространства, чтобы нечистая сила не смогла в него войти или выйти из него. Если в доме кто-то умирал, то его «запирали», втыкая перед входом колышек или шип боярышника. При первом выгоне скота также втыкали кол в землю, чтобы стадо не разбегалось. Для того чтобы лошади не уходили с пастбища, с муравейника брали небольшую палочку, обходили с ней трижды вокруг табуна и втыкали её посреди круга, произнося заговор: «Заговариваю я, (имя), сей заговор над моим табуном. Как мураши где ни ходят, ни гуляют, а приходят и не отлучаются от своего гнезда, так бы и мои добрые кони, вороные, гнедые, не вышли бы из сего круга; век по веку и до веку. Аминь». Иногда подпирали двери хлева колом, чтобы так же были подпёрты волчьи челюсти.
В случае смерти кого-либо из домочадцев брали домовище длинее, чем следует, лишнее отпиливали и из этих остатков изготавливали колышки, которые вбивали в забор по всей его длине. Считалось, что вор, забравшийся во двор, не сможет выйти за пределы такой ограды.
Как отречённые порчу на кол осиновый делали
Чтобы заморить врага, дабы он хворал сильно, после Ивана Купалы шли на место горения купальского костра и вбивали там осиновый кол со словами: «Как люд огнём веселился, так (имя) в прах сотворился. Аминь!» Всего ходили и вбивали колья в течение шести дней, повторяя те же самые слова. На седьмой день вбивали ещё один кол, и при этом говорили: «Как в семь дней сотворён мир, так семью колами (имя) заморён. Аминь!»
Использовали кол или только его поминание и в лечебных целях. Закалывание и прикалывание колом болезней очень часто встречается в заговорах. Втыкали кол в то место, где помочилась корова, дающая кровь с молоком. «Прибивали» колом болезнь и в то место, куда справлял малую нужду больной. При помощи кола страждущую избавляли от «бешенства матки», являющуюся причиной блудливости. Для этого его забивали между двумя могилами – с именем больной и любой мужской могилой.
Широкое место занимает в народной традиции колесо. Оно, сочетая в себе образ круга и кругового движения, использовалось в обережье. При этом колесо наделялось демоническими свойствами. Известны были обычаи катания зажженных колёс в Юрьев день, чтобы ведьмы не сделали злого. Стремясь защитить дом, катали колесо вокруг него на Ивана Купалу и в Юрьев день. Точно так же могли катать колесо и вокруг всего поселения. Оберегало дом самое обычное колесо, установленное на шесте возле дома (во дворе, на заборе, на крыше). Устанавливали такие колёса на Благовещение, в Юрьев день, на Купалу. Колесо помогало определить ведьм. Если оно отскакивало от телеги возле какого-либо дома, то считали, что там живёт лиходей. В святочных гаданиях девушки звали своего жениха через колесо.
В календарной обрядности установка поднятого на шесте колеса обозначала наиболее важные точки года, это колесо символизировало «центр мира», заменяя собой Мировое древо. Вокруг подобных «центров» устраивались народные гулянья, которые завершались разбиванием этого «древа» и его сжиганием.
Колокольчик в народной культуре наряду с бубенцами в древности относили к предметам сакральным, что нашло отражение в запретах, согласно которым детям не разрешалось играть со звенящими предметами, потому что их звук может накликать беду или бедность.
Колокольчик в жизни наших предков использовался как магический предмет, часто – с отгонной целью. Считалось, что его звон отгоняет вообще всё злое, ведьм, души заложных покойников, град, бурю, диких зверей, кротов, мышей, лягушек, змей и прочих гадов, болезни. В Страстную среду утром и вечером принято было обходить вокруг поселения с колокольчиком, приговаривая при этом: «Около двора железный тын». То же самое делали и для оберега места на постой. Остановившись где-нибудь станом, вокруг этого места обходили с колокольчиком, если он был в наличии, городя «тын железный». Колокольчиком отгоняли бурю, обходя с ним вокруг дома. Также отгоняли кротов и мышей, ходя в Страстную пятницу с колокольчиком вокруг полей. Использовали колокольчик для лечения болезней, связанных с голосом, речью человека. Из свадебного колокольчика поили морозной водой больных, страдающих кликушеством. Детей, долго не начинавших говорить, много раз поили из колокольчика домашнего скота. Колокольчиком в сочельник били в плодовые деревья, чтобы наделить их плодородной силой.
В святочных гаданиях звон колокольчика почитали вещим звуком. Ели девушка услышит его на перекрёстке или возле проруби, это было предзнаменованием замужества. «Старший брат» колокольчика – колокол – вместе с колокольным звоном также получили в народной среде необычные свойства. Колокольный звон сближался со сплетнями и вестями. Так, например, если в миг рождения человека зазвонит колокол, то в жизни его не раз будут оговаривать. Чтобы колокольный звон распространялся как можно дальше, перед отливкой колокола пускали какой-нибудь нелепый слух.
Время, когда звонили в колокол, воспринималось как благоприятное для начала важных дел и хозяйственных работ, а также для обрядов и магических действий. Под колокольный звон в Страстную субботу слегка били берёзовым прутом коров, чтобы у них родились телята и было много молока. Считалось, что когда колокола «завязывались» в Страстной четверг и «отвязывались» в Страстную субботу, вода приобретала чудодейственные свойства, исцеляющие человека от множества болезней. Однако этот «немой» отрезок времени считался очень опасным. Это время разгула нечисти. Тот, кто преставлялся в эти дни, подвергался опасности попасть во власть дьявола. Чтобы спасти душу усопшего, в Страстную пятницу похороны проводили под грохот трещоток.
Считалось, что колокольный звон – это «глас Господень», способный спасти душу. Особенно это касалось спасения души самоубийцы, человека, умершего внезапной или насильственной смертью, некрещёного младенца. Чтобы спасти их души, делались тайные пожертвования на колокол.
Чтобы вылечить кликуш, на Руси их «водили под колокол» (ставили на колокольне). Так же поступали с детьми, больными испугом, лихорадкой. Вода, слитая с колокола или с его языка, почиталась целебной. Такой водой умывались девушки, чтобы лицо было белым и румяным. Колокол как звучащий предмет применялся для «развязывания языка» у детей. Если ребёнок долго не начинал говорить, его носили на колокольню. Сажали под большой колокол и начинали звонить, приговаривая при этом: «Я звоню-звоню-звоню, а тебе я говорю: какой звонкий колокóл, такой будь у тя, (имя), разговор». Так делали несколько раз. Либо же сажали ребёнка в мешок и несли вокруг церкви, а затем поднимались на колокольню. Дитя ставили под колокол, окачивали язык колокола водой и этой водой поили ребёнка.
Кольцо в традиции также относилось к магическим предметам. Не говоря о том значении, которое кольцо имело в свадебной обрядне, скажем лишь о его применении в лечебных и магических целях. Для лечения от сглаза использовалось венчальное кольцо. При лечении ячменя, золотухи обводили обручальным кольцом больные места. Золотое кольцо кипятили вместе с лечебными травами. Чтобы Смерть не забрала родившееся дитя, его пропускали через обруч, сделанный из трёх скоб, вынутых из трёх мостов, находящихся в трёх разных волостях. Их расплющивали и соединяли в кольцо. После протаскивания ребёнка этот обруч строго хранили, чтобы он не упал на землю. При трудных родах повитуха обливала обручальные кольца водой и давала её пить роженице. Жена, которую разлюбил муж, должна была ночью обнести вокруг спящего супруга кольцо, снятое с мертвеца. Если один из супругов уходил из семьи, то другому, чтобы вернуть его, следовало тайком посмотреть на него сквозь венчальное кольцо. Если посмотреть на судью через «покойницкое» кольцо, то обязательно выиграешь любую тяжбу. Умывание водой, в которую положено золотое кольцо, способно уберечь от удара молнии. Применялось кольцо и во вредоносных целях. Поэтому нельзя было поднимать кольцо на дороге, ибо оно могло послужить кому-либо в недобрых умыслах, а также в кольцо могла оборотиться нечистая сила, которая потом начинала одолевать поднявшего кольцо.
Кольцо нашло применение в любовной магии предков для приворота и отворота. Желая приворотить понравившегося юношу, девушка наговаривала на кольцо: «Собирайся, народ, люди добрые, ко честному Христову празднику. Как глядят на кресты, на маковки, на мать Пресвятую Богородицу, на различный образ, так бы на рабу Божию (имя) глядели и смотрели старые старики, молодые мужики, старые старухи, молодые молодухи, красныя девицы, милые ребятки, так бы раб Божий (имя) глядел и смотрел, так бы раба Божия (имя) казалась краше красного золота, чище чистого серебра. Будьте, слова мои, твёрды и крепки, навеки нерушимы. Ключ в воду, а замок в руки». После этого кольцо заворачивали в платок и носили за пазухой.
Чтобы снять приворот с девушки, то есть сделать отворот, ей в карман нужно было положить глиняное кольцо и ударить её по плечу осиновым прутом. Если девушке надоел поклонник и она хотела расстаться с ним, то ей было достаточно бросить ему вслед на дорогу подаренное им кольцо. Судьба обязательно их разводила.
Использовали кольца и для гаданий. Например, надев кольцо на безымянный палец правой ноги и ложась спать, приговаривали: «Суженый-ряженый, приди за кольцом». Ночью должен был прийти жених и скинуть это кольцо на пол. С крещенской свечи лили воск внутрь кольца, чтобы определить верность будущего супруга. Если воск вытекал за пределы кольца, то это означало, что муж будет изменять, а если оставался внутри, это было гарантией его верности.
В то же время женщинам нежелательно было подбирать найденные на улице кольца (как и платки), чтобы по беспечности не стать «доступной для любовников с того света». Либо же подбирать их надо было, имея в кармане замолвленный корень тирлич-травы (горечавки жёлтой).
Коса в народных воззрениях выступала как предмет-оберег. Для защиты от нападок злой силы косу клали под порог, под стол. Коса, положенная возле кровати новобрачных, разрушала любое колдовство. Во время первого выгона скота обходили стадо, волоча за собой косу; прогоняли стадо через обломок косы. Чтобы отпугнуть от селения болезни или дух Смерти, вокруг селения обходили кругом, всё время при этом махая косой, как бы скашивая траву. Подобные обходы с обережной целью кое-где устраивали в Петров день. Участники обхода шли с несколькими косами и били по ним палкой.
Сломанная при первом покосе коса или коса, которая непреднамеренно перерезала змею, шла на изготовление обрядового ножа, имевшего волшебные свойства рассекать опасность, порчу, болезни. С помощью косы «рассекали» градовую тучу. Для этого ею махали в воздухе, насаживали на ручку наоборот. Если уж град начинался, то косу ставили остриём кверху, чтобы она «рассекла» его. Слетевшая во время покоса с ручки коса указывала на то, что косарь скосил волшебную траву, которая, как считалось, одним прикосновением имеет силу открывать любой замок. С помощью косы пытались предотвратить нежелательную беременность. Если невеста не хотела сразу иметь детей, она перед свадьбой должна была постоять на девяти косах. Косу устойчиво связывали с представлениями о Смерти. По некоторым поверьям, Смерть приходит с косой, на конце которой висит капля яда. Смерть стоит в голове и дожидается, пока человек откроет рот. Капля падает, и человек умирает. Учитывая подобную связь со Смертью, косу никогда не вносили в дом, чтобы в него не зашли несчастья и даже сама Смерть. Косу как предмет, связанный со Смертью, использовали в качестве орудия порчи. С помощью косы пытались загубить урожай. Для этого её закапывали на поле того человека, которому хотели навредить, и производили ряд магических действий.
С косой была связана порча на смерть. Отречённые делали её, чтобы кого-либо из мужской половины внимания женского лишить, а женатого вдовцом сделать. Для этого они выходили в поле с косой и говорили: «Как косой поле одолеется, так и от раба Божьего (имя) бабы откинутся. Аминь!» После чего скашивали немного травы и говорили вновь девять раз такие слова: «Иди, сила чёрная, с поля сего, да с косы, да в сердце раба Божьего (имя). Сделай его вдовцом на тридцать лет и три года. Коль чего отринется, тако опосля часу в сто раз пуще налоится. Аминь!» Косу оставляли в поле. А пучок травы кидали возле дверей тому, на кого делалось. Либо же пучком травы натирали ручку.
Ещё один предмет, о котором следует обязательно рассказать, это ложка. Она широко используется в календарных и семейных обрядах, в гаданиях и народной медицине. На Руси, как и у казаков, с древних времён ложка являлась знаком сытости, благосостояния и довольства – хабары. Ложка была строго личной вещью. Чужими ложками пользоваться избегали. Мужские ложки противопоставлялись женским. Мужской ложкой запрещалось мешать пищу при готовке еды, чтобы муж не ввязывался в женские дела и не сорился с женой.
В отношении ложек существовало множество запретов. Следили за тем, чтобы на столе не было лишней ложки, иначе ею будет есть «злыдень». Запрещалось есть чужой ложкой, чтобы не напало обжорство. Нельзя было стучать ложкой по столу, иначе будет ссора или станут оговаривать соседи. Запрещалось стучать ложкой по посуде с молоком, чтобы у коровы не перевелось молоко. Не позволялось стучать ложкой по тарелке, иначе скликаешь «злыдней». Не переносили ложки из старого дома в новый, чтобы не перенести старые ссоры. Старые ложки не выбрасывали, а сжигали, чтобы в доме не было никакого несчастья. Считалось, что непозволительно держать ложки в мисках или горшках, ибо дети спать будут плохо. Не дозволялось двоим есть с одной ложки, чтобы не поссориться. Нельзя было ставить ложку так, чтобы она опиралась черенком на стол, а другим концом на тарелку, так как по ложке, как по мосту, в миску может проникнуть нечистая сила. Считалось грехом убирать ложки со стола в заговенье, накануне положенных церковью постов, поэтому ложки оставались на столе до утра.
С ложкой было связано достаточно много примет и поверий: если после трапезы ложка остается на столе – к неурожаю; дети перепутали ложки – к ссоре. Старики говорили, что если две ложки остались в одной тарелке, то это к свадьбе.
В свадебных обрядах молодые ели одной ложкой, чтобы всю жизнь быть вместе. Также связывали ложки молодых, приговаривая: «Как эти ложки связаны крепко-накрепко, так бы и молодые друг с другом были связаны». На крестинах ставили на стол горшок с кашей. Какая-либо из женщин, угощаясь кашей, умышленно ломала ложку, чтобы «переломить смерточку ребёнка», чтобы он не умер.
Чтобы повысить вод скотины, в обрядовой трапезе по случаю отёла коровы мать за едой ударяла ложкой маленьких детей и приговаривала: «Телушки плетитесь, а бычки не родитесь». Использовали ложки с целью приворота. Чтобы распалить понравившегося парня, девушка стремилась к тому, чтобы он поел с её ложки. После чего она прятала её и никому больше не давала.
В знахарской деятельности целебную силу имела ложка хозяина дома. Её называли ведьмарской. Такие ложки передавали по наследству. Подобной ложкой лечили боли в горле, слегка ею надавливая на больное место по девяти раз утром и вечером в течение трёх дней, при этом причмокивали губами и сплёвывали. При лечении ячменя прикладывали к нему нагретую ложку. Нагретую серебряную ложку прикладывали к лицу при лечении рожи. Когда ребёнок не спал, его умывали с ложки. Для этого в чашку клали чистые ложки, наливали в неё воды и говорили: «Как ложечки лежат спокойно, не плакают, так и ребёнок чтобы не плакал».
Широко использовали в медицине воду, в которой ополаскивали ложки. Для лечения больного его окропляли в подполе водой через решето, в которое были положены ножницы и три ложки. Чтобы ребёнок скорее заговорил, нужно было вымыть ложки и дать ему попить этой воды. Для этой же цели слегка ударяли дитя по голове деревянной ложкой.
«От всех болезней» воду лили на ложки и приговаривали: «Как вода на ложках не держится, стекает, так бы и болезни не приставали к человеку».
От грудной жабы
Взяв с собой деревянную ложку и произнеся: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя!», больной с завязанными глазами выходил из дома. Проходил 12 шагов и поворачивался на восток, снимал повязку с глаз и шёл в этом направлении, пока не увидит дерево. После лизал ложку и говорил: «Съем я дерево с корнями и жабу, живущую под ним, проглочу. Аминь!»
С помощью ложек лечили сглаз. Когда почувствуешь, что тебе сделали нехорошо, надо пополоскать в воде нечётное количество ложек, не отпуская их. После этого вытащить ложки, стряхнуть капли, а воду выплёснуть наотмашь налево, говоря при этом: «С ветру коли пришло – на ветер и пойди. С людей коли пришло – на людей и пойди. С леса коли пришло – на лес и пойди. Рассыпься, хворь моя, вернись на место своё. Отколь пришла, туды и ушла. Аминь». С серебряной ложки умывались от сглаза. Лечили сглаз, поливая ребёнка наговорённой водой сквозь решето с лежащими в нём ложками, ключами и другими предметами. При лечении испуга зачёрпывали ложкой воду из блюда и поливали на четыре утла стола, затем снимали воду ложкой обратно в блюдо и этой водой лечили человека или скот. Ложка могла выступать в качестве оберега. Когда беременной женщине нужно было выйти из дома, то ей следовало заткнуть ложку за пояс. Если беременной нельзя было избежать прощания с покойником, ей следовало положить себе за пазуху крашеную деревянную ложку. В этом случае никакое зло к ней не пристанет. Как оберег ложку использовали во время крещения ребёнка в тех случаях, когда крёстная мать была беременной. Считалось, что если во время службы в церкви держать за пазухой ложку, которой мешали еду, готовя рождественский ужин, то можно распознать ведьму либо того, кто замышляет против тебя недоброе.
Обережное действие с ложкой
В стакан набирали воды на три четверти. Опускали в него три ложки. Каждой ложкой по очереди помешивали воду, зачёрпывали её и поднимали ложку так, чтобы вода начала стекать в стакан по черенку, как бы обмывая ложку. При этом говорились слова: «Как обмывается ложка, так обмывается (имя), как не урочится ложка, так не урочится (имя)». Когда сливали воду с трёх ложек и три раза произносили слова, брали стакан левой рукой, наливали воду в правую руку и с неё умывали лицо.
Ложки использовали для гаданий на жизнь и смерть. На масленичное заговенье ложки оставляли на ночь на столе, а наутро смотрели: чья ложка перевернулась, тому было суждено умереть в течение года. Поле ужина в Рождественский сочельник бросали ложки через голову: если она упадёт тонким концом к двери, то это к скорой смерти. На Крещение бросали ложки перед собой: если ляжет выемкой вверх, то это к здоровью, если наоборот, то будешь болеть. По ложкам гадали об успехе лечения. Кидали ложки и смотрели, как они упадут: если ложка ляжет выемкой вверх, то это обещало успех, если выемкой вниз, то это к неблагоприятному исходу лечения. На Святки после ужина девушки выходили во двор и стучали ложками по углу дома: с какой стороны залает собака, туда девушка и выйдет замуж. К Рождеству замораживали воду в ложке и смотрели: пузыри во льду или лёд с бугорком – к долгой жизни; ямка сверху – к смерти.
Ложки, принадлежащие парню или девушке, иногда использовали в любовной магии. Их прижигали, чтобы приворожить понравившегося человека.
Ложка испокон веков была связана с представлениями о богатстве. С её помощью творились обереги от воров, заговоры от нищеты, чтобы не потерять деньги, защитить дом от пожара. Например, чтобы деньги были в сохранности, чертя ложкой вокруг себя 12 крестов, говорили такие слова: «Крест Христов Спасский, Крест Иерусалимский, Крест – двенадцать звёзд. Крестом защищаюсь от страстей, от напастей, от скорбей, от заблуждений, от тёмного леса, от лихих людей, от людской напасти, от нужды, от бедности. Спаси, Господи, сохрани и помилуй. Аминь!»
Чтобы уберечь дом от возможных пожаров, ложку клали на порог и 12 раз переступали через неё. С последним разом говорили: «Двенадцать огней тушу. На раба Божия (имя) огонь не пущу. Как огонь ни пылает, а всё же сила его истлевает. Слово моё крепко, рабу Божию (имя) помогает. Аминь! Аминь! Аминь!»
Нить для наших предков являлась средством связывания и соединения, орудием магического измерения. Использовалась она в качестве оберега, для лечения, гадания, наведения порчи. Различные нити получили в народе разное значение.
Наиболее распространены были льняные и конопляные нити. Ими уничтожали колдовство, которому подвергся больной, переступив проклятое место (притку). Шерстяными нитями подпоясывали покойника, также на шерстяной нити вешали ему на шею крест. Суровая (нестиранная) нитка благодаря наличию в ней слюны считалась оберегом. Ею на Благовещение обвязывали ульи, чтобы никто не сглазил, чтобы пчёлы не разлетелись и чтобы их не украли. Нитки из одежды служили заместителем самого человека. Они нередко были оберегом для новорождённого. Если он плохо спал, матери советовали вытянуть из своей одежды маленькую нитку и, бросив её на младенца, сказать: «Спи как я». Жёны драчливых мужей вытягивали нить из одежды покойника и вшивали её в одежду мужей, чтобы они стали спокойнее. Красная нить защищала от сглаза, отпугивала злые силы. Иногда она применялась для лечения растяжений и ушибов. Нить, намотанная на веретене, означала полноту, обилие. Потому она использовалась для повышения урожая. Нити-«отворотки» (которые остались лишними при тканье) повязывали на голое тело, чтобы вернуться домой с войны. Находили своё применение также спутанные нити. Их применяли во вредоносной магии. Желая испортить новобрачных, им под ноги стремились подкинуть комок спутанных нитей.
Особой магической силой наделялись нити, спряденные в праздники и дни недели, когда прядение было запрещено: в Рождественский сочельник, Святки, Чистый четверг, на Масленицу, Юрьев день, Пасху, а также в среду, в пятницу и в воскресенье. Такие нити пряли необычным способом (левой рукой, сидя на пороге, закрыв глаза, раздевшись донага и т.п.).
Нитью связывали людей и предметы, изображая магическое замыкание в круг, делая их неразрывным целым. Чтобы связать с собой парня, нужно было скрутить две нитки, произнеся при этом: «Я, раба Божия (имя), и он – нитки скручены, так бы и мы с ним сжилися». Затем завязывали на нитке узел, расстилали её на пороге, чтобы этот парень переступил через нить (только не наступая на неё). Завязывая узел, произносили: «Как этот узел никогда не развяжется, так и он никогда со мной не расстанется». А затем эти нити носили на себе на голом теле девять ночей (нить завязывали бантом, чтобы утром она легко развязалась). И каждое утро завязывали на нити новый узелок и говорили эти же слова.
Чтобы вновь купленная скотина не возвращалась к прежнему хозяину, её обматывали суровыми нитками (голову, туловище, ноги). И так она стояла всю ночь во дворе. Затем нитки снимали и кидали их тут же в навоз. Если с пастбища лошадь не возвращалась домой сама, то навязывали на нитке 40 узлов, читая перед каждым узлом «Богородице Дево, радуйся», а затем нитку привязывали на шею лошади.
Нитью перетягивали дорогу, устанавливая преграду. Чаще всего это делали для наведения порчи. Привязывали нитью болезни к дереву. Для этого брали красную и белую нити, свитые вместе. Повязывали себе на запястье и носили их сутки. На следующий день шли к дереву, чаще к груше, обходили её трижды, а затем привязывали нитки к дереву. Таким образом болезнь венчали с деревом. Нить в обрядах сжигали, разрезали, закапывали в землю, вешали на деревья, бросали в воду, о чём было уже сказано частично выше. Известен был и такой способ избавления от хворобы. Нитку повязывали вокруг запястья и с ней ночевали. Утром, как только затопляли печь, бросали эту нитку в огонь с наговором: «Как эта нитка горит, так и все хворости пусть с раба Божьего (имя) сгорят, испепелятся! Аминь». Нашла своё применение нитка и в «развязывании языка» у детей. Для этого ему перед первым кормлением измеряли рот ниткой, которую после этого завязывали узлом. Когда же ребёнку исполнялось полгода, этот узел развязывали, чтобы ребёнок заговорил скорее.
Очень распространено было снимание беспокоящих человека переполохов (страхов) при помощи нити. Для этого давали ему держать две нити в руках, а с другого конца их начинали скручивать. Потом этой нитью обмеряли человека сначала вдоль, а затем поперёк. Обмеряли также голову, глаза, вымеряли все суставы. При этом всё время говорили: «Как я снимаю (имя), не (имя) снимаю, а страхи-переполохи вынимаю. Отныне и до веку веков. Аминь». Потом эту нитку разрезали в трёх местах, скатывали в клубок и поджигали его. Тот, кого лечили, должен был три раза перешагнуть туда-сюда не оборачиваясь и не глядя себе под ноги.
Точно так же нить использовали и для снятия порчи с человека. Для этого нужно было взять у порченого обязательно (!) свой клубок шерсти. Замеряли этой нитью его рост. Отрезали. Отрезанную нить скатывали в небольшой клубочек. При этом читали: «Как эту шерсть с козла сняли, в нить спряли да смотали, так же и я зло насланное с (имя) снимаю да в клубок мотаю. Ключ, замок, язык! Аминь!» Далее эту нить сжигали со словами: «Как эту шерсть с козла сняли, в нить спряли да смотали, так же и я зло насланное с (имя) огнём сжигаю, тому, кто прислал, его возвращаю. Забирай своё! Ключ, замок, язык! Аминь!»
Нож как предмет домашней утвари наряду с другими острыми предметами являлся одним из оберегов. Применялся нож в лечебной и очистительной магии. Особыми магическими свойствами обладал так называемый громничный нож. Его изготавливали из старой косы в сочельник и обязательно голышом, затем этот нож освящали в церкви во время Пасхи, воткнув его в кулич либо положив под него. Также обладал магическими свойствами нож, которым семь лет разрезали пасху.
Как оберег нож использовался для защиты лиц, находящихся в «переходном» состоянии: беременных женщин, рожениц, новорождённых, молодожёнов. Беременным женщинам советовали носить при себе складной нож от сглаза. Втыкали нож рядом с роженицей и во время родов. Либо помещали его под подушкой или под кроватью. Положено было носить ножик за поясом роженице в шестинедельный период после родов, чтобы её никто не мог испортить и чтобы она никому не повредила своей обрядовой нечистотой. Если мать выходила на улицу, то перед кормлением ребёнка она должна была положить под себя нож, чтобы не перенести на дитя возможную порчу. Когда молодые выходили из дома, направляясь в церковь на венчание, перед ними втыкали нож, через который они должны были переступить. При постройке дома клали нож под передний угол остриём на запад, чтобы зло, когда захочет войти в дом, «накололось» бы об нож. Перед надеванием новой одежды через неё пропускали нож, чтобы обезвредить находящуюся на ней возможную порчу. Так как месячные в народной традиции воспринимались не как благо, а как некоторое неудобство, ограничивающее женщину в возможностях, их будущую длительность стремились сократить. Для этого при наступлении первых месячных воду, которой подмывалась девочка, лили через нож, «разрезая» нежелательное проявление женской природы. Нож клали на то место, где лежал покойник, чтобы благо не ушло за ним.
Основные действия, совершаемые ножом и направленные на охранение, – это втыкание и закрещивание. Например, чтобы гром не ударил в дерево, под которым остановился человек, в дерево втыкали нож. При приближении градовой тучи втыкали в землю нож, чтобы отвратить град от посевов. Чтобы в доме не было блох, во время первого грома втыкали в землю нож и произносили: «Гром, гром, от блох». Перед тем как разрезать новую буханку хлеба, её перекрещивали ножом. Когда ребёнка первый раз клали в колыбель, её тоже крестили ножом, чтобы сохранить дитя от нечистой силы. Когда рядом с домом проходило похоронное шествие, запрещалось спать, чтобы «не уснуть навеки». Поэтому под голову спящего ребёнка, которого не хотели будить, подкладывали нож, чтобы отвратить от него Смерть. Если подозревали, что умерший может превратиться в вампира, на то время, пока он лежит в доме, втыкали перед его головой большой нож.
В очистительной магии предков нож нашёл очень широкое применение. Чтобы не быть голословными, приведём здесь пример одного обряда, направленного на снятие «родовых завязок», или родовой порчи. Для этого накрывали стол белым полотном. Раскладывали на нём семь новых ножей, направив их острия в разные стороны. Зажигали семь свечей и произносили слова молитвы Божьей матери: «Милосердия двери отверзи нам, Благо словенная Богородице, надеющиися на Тя, да не погибнем, но да избавимся Тобою от бед, Ты бо ecи спасение рода христианскаго. Радуйся, Едина Пречистая Мати Единаго Создателя, Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа! Буди ми ходатаица перед Нелицемерным Судией, яко да огненнаго крещения муки избавлюся молитвами Твоими. Едина Благословенная Пресвятая Богородице, спаси нас!» Далее читался заговор: «Как на море, на реке, в кованом сундуке семь ножей булатных, семь родов побратных. Тот сундук я открываю, те ножи я вынимаю. Я их в дело запускаю! Дело вам, ножи! Идите вы к тому, кто слово сказал, кто наш род им связал. Разрубите вы, ножи, его вдоль и поперёк, чтобы мучился он и страдал, за зло своё отвечал. Разрубите вы, ножи, все узы, путы и завязки, все корчи и порчи, все родовые проклятия и заклятия на путях-дорогах раба Божьего (имя). Как жизнь на земле не кончается, так и род наш продолжается! Семя от плода, дерево из семени, род в кольцо, жизнь в роду! Аминь! Аминь! Аминь!» После этого ножи бросали в кипящую воду и трижды говорили тот же заговор. Когда вода остывала, её выливали на себя, стоя на пороге дома. Ножи по прямому назначению больше не использовались.
Широкое применение нашёл нож в народной медицине. С его помощью «отрезали», «закалывали», «закрещивали» болезнь. Им «разводили ветерки» (рубахи, или тонкие тела) на свечи. При лечении «грызи» её крестили ножом, читая заговор, после чего нож обмывали водой и давали её выпить больному. Для «отчитки» человека вокруг него ставили несколько свечей (обычно девять или 12). Сажали его посреди и читали вначале «Отче наш», а затем «стих», крестя человека непрерывно ножом: «Колики, уроки и призоры, с чёрных бровей, ясных очей, с лёгких ключей, с печени, с рук, с ног. На сырую землю кидаю, в огонь. Рабу Божьему (имя) спокой даю, не я принял, не я приступил. Принял Иисус Христос, пятью пальцами, шестой ладонью». Читали до чёткого ощущения – хватит. Затем клали нож ручкой от себя и говорили: «(Имя), иди на своё место».
Иногда крестили не лезвием ножа, как в вышеописанном случае, а ручкой. Например, при мигрени, крестя рукоятью ножа по голове больного, произносили «стих»: «В голове буйной не боли, кость. В голове кости не быть боли, в мозгах хвори. Больной крови не стучать, висков не ломать, рабу Божьему (имя) не страдать. Как светлое Воскресенье есть, было и будет, так и здоровье буйной голове раба Божьего (имя) будет во веки веков. Аминь».
Вместо закрещивания в некоторых случаях делали крестообразный надрез ножом на предметах, например на ветке. При лечении чирия, ячменя ножиком чертили в воздухе крест против ячменя, чирия со словами: «Как сучок высох, так и твоя боль высохнет». И этим же ножом потом делали крестообразный надрез на сухой ветке.
Ножом очерчивали круг при лечении лишая и других кожных заболеваний. Так, при лечении чирия делали круг ножом вокруг него и говорили при этом: «Как эта сталь не растёт и не цветёт, так и у раба Божьего (имя), чирей, не расти и не цвети». Таким образом делали три раза. Для лечения ангины тупой стороной ножа водили по горлу и, сплёвывая через левое плечо, говорили: «Господи Иисусе! Выйду я во широкое поле. Там лежит камень, на камне сидит святой дух. Рубает жабу горловую, скульную, подскульную, носовую, ушную, головную, глазную, найденную, присланную. Помози, Боже, жабу сию посечь. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь». Стих читали три раза. При лечении рожи читали заговор: «Рожа ты, рожа, красавица-рожа, дорогавица-рожа, я тебя изнуряю, я тебя изгоняю у рабы Божьей (имя) из ретивого сердца, лёгких, печеней, из белых грудей, из кости, из жилья, из ясных очей, из белых мозгов – от девки-самоходки, от мужика-клеветника. Изгоняю на пяту, на кори, да от ворот на старо место проезжим саням, прохожим пошевням, там вам место в синем море, в чистом поле». Так говорили трижды. При этом тёрли об лавку ножом, пока он не становился горячим, и прикладывали его остриём к больному месту.
При бессоннице ребёнка обходили вокруг него с ножом, а потом клали нож под подушку. Для лечения порчи нож втыкали в потолок бани с заговорным словом. При помощи него лечили резаные раны. Для этого нужно было погрызть нож и затем плюнуть на рану. Для лечения заболеваний знахари пользовались и таким приёмом: касались больного места много раз, а затем каждый раз кидали нож в землю, чтобы одолеть хворобу. Считали, что нож способен прибавить жизненных сил, а вместе с ними и смелости. Так, чтобы обрести смелость, нужно было съедать крошки, прилипшие к ножу при разрезании хлеба.
Для лечения болей в животе (соняшницы, или кишечной колики) переворачивали ведро вверх дном, наливали сверху воды и посыпали солью, мешали крестообразно ножом и ставили ведро под глухой край двери со словами: «Все святые в помощь мне! Идите помогать мне завин шептать. Завин водный, завин ветреный, завин продуманный и подуманный, и подгаданный, пойди себе на очерета, на дикие степи, на тёмные леса». Либо же ударяли ножом в дно стакана с непочатой водой, говорили три раза, не переводя духа: «Не раз, не два, не три, не четыре, не пять, не шесть, не семь, не восемь, не девять». А затем давали человеку выпить эту воду.
При ушибах надавливали на ушибленное место ножом девять раз, а затем втыкали этот нож в землю тоже девять раз, читая при этом заговор.
Чтобы наказать вора и вернуть украденное, то место, откуда что-то было украдено, окружали ножом. В круге чертили крест, в середину креста втыкали нож со словами: «Нож в сердце вору, потеря на место». Нож оставляли воткнутым. Если это делал «знающий», то вещь непременно возвращалась. Если делал человек, не владеющий силой, то даже в этом случае данное действие доставляло страдания вору.
По отношению к ножу в народной обрядне существовало множество правил и запретов. На столе нож должен был лежать так, чтобы его острая часть была обращена к хлебу, а не от него. Нельзя было класть нож на нож, ставить его заточенным ребром вверх, чтобы в семье не было ссор. Не следовало подавать нож кому-либо острым концом, чтобы не поссориться с этим человеком. Нельзя было оставлять нож на столе на ночь, так как этого не любит домовой. Не клали нож и на подоконник, иначе туда ангел не сядет.
Запрещалось дотрагиваться ножом до молочных продуктов – проводить им по молоку, сметане, маслу, размешивать молоко или сметану, чтобы не повредить корове. Запрещалось втыкать нож в хлеб. На Пасху, Рождество, Благовещение, а также на поминках не позволялось резать хлеб ножом. Его предписывалось ломать.
И конечно же, нож выступал орудием порчи. Замышляя нечто недоброе в отношении кого-то, отречённые прокаливали нож, которым кололи свиней, на огне из осиновых дров, потом его кидали в холодную родниковую воду, набранную заранее, со словами: «Как скот губился, как кровью исходился, так и (имя) губится, на Смерть зарекается. Да будет так! Так и будет!» Нож втыкали в стену дома жертвы, а воду выливали под угол дома.
Наряду с ножом в лечебной и очистительной магии предков использовались ножницы. С помощью них отрезали ненужное, болезни, людей, с которыми нужно было расстаться; прорезали пути, ходы; сводили концы с концами (совершая резательные движения, приближали нужное); разрезали препятствия на пути достижения цели. Их также втыкали в нижнюю часть стола, чтобы обезвредить колдуна, клали в воротах при первом выгоне скота, чтобы сделать его недосягаемым для злоумышленников. Раскрытые ножницы клали в сторону возможной опасности или недоброго человека, чтобы они «разрезали» эту опасность на части, лишив её тем самым силы. Чтобы обезопасить дом от воров, при уходе из него оставляли напротив входной двери раскрытые ножницы, направленные в сторону входа.
С ножницами были связаны свои приметы и поверья. Упали ножницы – жди сразу нескольких гостей. Давать их кому-либо, одалживать на время – плохая примета, ибо через это можно утратить нечто своё. Не следует самому поднимать ножницы, которые ты уронил: пусть это сделает кто-то другой за тебя или, в крайнем случае, сначала на них наступи. Не сделаешь так – скоро начнутся неприятности. Сломанные ножницы – дурной знак. Это может означать потерю, утрату. А также в народе говорили: «Не щёлкай без нужды ножницами – нищим будешь!»
При помощи ножниц лечили такие болезни, как грыжа, боли в пояснице, надорванный живот, закрещивая ими, или укалывая больное место со словами: «Колю, колю, закалываю. Говорю, говорю, заговариваю». При помощи ножниц лечили «нестоячку». Для этого ножницы подогревали над огнём, и больной должен был помочиться на них. При этом произносили такой «стих»: «Как эти ножницы не гнутся, не ломаются, так и у раба Божьего (имя) чтоб стоял. От ныне и до века. Аминь». Существовал любопытный обряд лечения кашля. Стригли ножницами воду девять раз, говоря: «И раз, и два, и три, и четыре, и пять, и шесть, и семь, и восемь, и девять». Повторяли так трижды.
Для избавления от порчи покупали новые ножницы. В этот же день на заходе солнца, не глядя в зеркало, обрезали немного волос вначале с левого виска, затем с правого и в заключение с затылка. Во время этого действия читали молитву «Отче наш». Волосы заворачивали в красное полотнище, а утром на рассвете закапывали их на пустыре.
Значительное место в традиционном укладе предков занимала обувь. Она нашла применение в свадебных обрядах (например, невеста, будучи представителем «чужого рода», не может переступить порог дома своей новой родни в обуви из отцовского дома, и для этого жених дарил ей новую обувку), в погребальных обрядах (запрещалось хоронить босым, ибо «на том свете долгая дорога предстоит»). Обязательным правилом для предков было разувание при входе в дом, чтобы не внести в него «нечистоту» чужого мира.
Старая обувь была объектом особых обрядов, запретов и поверий. Её было принято сжигать в общем костре на Купалу. Этому действию придавался очистительный и обережный характер. Старую обувь не советовали хранить в доме, так как из-за неё в семье происходят ссоры и скандалы, она притягивает к себе нечистую силу. Запрещалось ходить в одном ботинке, чтобы не овдоветь либо чтобы не потерять родителей. Чтобы был хороший урожай огурцов, посреди грядки нужно было оставить старый башмак. Если кому покажется светящийся клад, нужно бросить в его сторону башмак с левой ноги, тогда клад не пропадёт и не уйдёт снова под землю. Обувь, снятую с ног, нельзя разбрасывать, а нужно ставить парой, чтобы не жить врозь с домашними. Если женщина хотела вернуть назад ушедшего из семьи мужа, то ей советовали варить его ботинок, и тогда муж непременно вернётся. Увидеть во сне старую обувь – к неудаче, разладу в семье.
Иногда старую обувь применяли для лечения. Например, для лечения сглаза сапогом зачёрпывали «молчальную» воду, сливали её в кувшин и бросали туда, произнося заговор, девять угольков. Этой водой поили больного. Оставшуюся воду сливали на дверные петли. Чтобы ребёнок не плакал по ночам, в его изголовье ставили старый башмак и говорили: «Как башмак молчит, так бы и младенец (имя) молчал».
Старая обувь способствовала воду скота. Считалось, что если у хозяина во дворе навешано много старых отопков, то и скота будет много. Чтобы домовой не портил скотину, ему вешали «бога», состоящего из старого башмака, в который клали куриный помёт и приговаривали: «Вот тебе, дедушко, «бог». Ему молися, а над скотиной не дурися».
Обряд с обувью на перемены к лучшему
Если вас начали преследовать неудачи, если всё стало валиться из рук, нужно купить новую обувь, отстоять в ней вечернюю службу. Придя домой, вымыть подошвы обуви и этой водой обмыть углы своего жилища.
Недоброжелательницы использовали обувь для «иссушения» соперницы. Завладев её кожаной обувкой на убывающей луне, клали её в печь и сушили долго-долго, чтобы соперница состарилась преждевременно да потеряла красоту, всё время при этом приговаривая: «Как чобот твой, (имя), сохнет, так и ты сохнешь-морщишься. Так тому быть! И так оно будет!»
Наряду с обувью в обрядне предков видную роль играла одежда. Она наделялась широким кругом использования. Кроме основного предназначения (служить защитой от внешних воздействий на тело человека) одежда имела магическую и обрядовую суть (служила заместителем человека, использовалась как продуцирующее и обережное средство). Посредством одежды выражались половозрелые различия. При переходе от одной возрастной вехи к другой происходила обрядовая смена одежды нередко с уничтожением прежней.
Мужская и женская одежда широко использовалась в магических обрядах. С её помощью пытались задать пол будущего ребёнка при его зачатии. Для этого, например, во время совокупления следовало надевать мужчине на голову шапку или повязывать ему голову бабьим платком. Единственным требованием здесь было использование поношенной одежды, потому как новая вещь, никогда не бывшая в соприкосновении с человеком, воспринималась как «безразличная», а значит, и непригодная в обрядне. Как заместитель человека одежда применялась для лечения, для гадания, для приворота. С целью последнего, например, отрывали ворот рубахи мужа и наговаривали на него, «чтобы муж жену любил»: «Как люди смотрятся в зеркало, так муж бы смотрел на жену да не насмотрелся; а мыло сколь борзо смоется, столь бы муж скоро полюбил; а рубашка, какова на теле бела, столь муж был бы светел». После чего ворот сжигали.
В лечебных целях одежду разрывали, сжигали, закапывали в землю, пускали по воде, оставляли на деревьях, на перекрёстках дорог. Например, для лечения падучей нужно было при первом же приступе болезни у ребёнка разорвать на нём рубашку, перекинуть её через крышу дома и закопать в землю там, где она упала. Для лечения испуга выкатывали больного яйцом и говорили при этом: «Переляк-перелячище, я тебя яйцом выкатываю, на пущи, на сухой лист высылаю. Тут тебе не бывати червонной крови портить, синих жил не тягать, жёлтой кости не ломать». Далее плевали трижды и разрывали пазуху у больного. Иногда душили болезнь, навалив на рубаху больного камней. Также для излечения больного рано утром выворачивали рубашку с левого рукава и читали заговор. С помощью одежды отыгрывали «повторные роды» для больного ребёнка: заматывали его в тёплые вещи, тем самым помещая его как бы в утробу матери, а затем раскутывали, что означало его рождение, при этом кричали и радовались; иногда давали ребёнку новое имя, чтобы болезнь его не смогла найти вновь.
Если желали разлучить мужа и жену, то их одежду выносили на перекрёсток под лунный свет и, вывернув её наизнанку, оставляли там. Через рубаху можно было «украсть кровь» у женщины, сделав её бесплодной. Домашних животных приручали хлебом, который трижды продевали через рукав своей рубахи. Уроки лечили натиранием тела испорченного одеждой (трусами) человека противоположного пола.
Предметам и деталям женской одежды приписывалась продуцирующая сила: на свадьбе свекровь укрывала невестку своим платком, передавая ей свою плодовитость; при посеве льна посевающий надевал женский фартук. Для лечения бесплодия мужа от рубашек обоих супругов отрезали по куску ткани, которые затем сжигали, а пепел, разведённый в воде, давали выпить мужу. Чтобы корова обошлась скорее (с бычком погуляла), хозяйка, выгоняя скотину, с рогов до самых пят тёрла её рубахой, в которой была с мужем, а затем повойником со своей головы хлыстала её, приговаривая: «Пойди, пойди – Бог с тобой!»
Женской рубахой с пятнами крови от месячных выделений проводили по грядкам с капустой и посевам льна, чтобы защитить их от вредителей. Считалось, что женская одежда способна «завязать ветер»: для этого верхнюю женскую одежду выставляли навстречу ветру, чтобы успокоить его, и когда он надувал её, одежду нужно было быстро завязать. Невеста раздавала свою девичью одежду, чтобы взявшие её быстрее вышли замуж. Протаскивание ребёнка через ворот женской рубахи соотносилось с перерождением и применялось для снятия сглаза и лечения детских болезней. Роженица относила свою рубаху на женское или мужское дерево, в зависимости от того, кого она в будущем хотела иметь – мальчика или девочку.
Женский платок слыл важнейшим оберегом во многих случаях жизни. Без платка не принято было ходить в лес: увидишь нечистую силу, заведёт. Без платка нельзя было печь хлеб. Так как выпечка хлеба сродни сотворению мира, то простоволосье может недобрым образом сказаться на этом.
Мужским штанам придавали свойство обережья. Ими, например, вытирали скотину, ставшую жертвой сглаза. Их вешали в хлеву в качестве оберега. Считалось, что если пропустить зёрна через штанину сеятеля, то они прорастут «двойным колосом», дав урожай в два раза больше. В ночь на Ивана Купалу мужские штаны вешали на ворота для защиты от ведьм. Для снятия порчи накрывали человека мужскими штанами и протягивали их по телу снизу вверх. Для лечения ребёнка от сглаза дед должен был потрясти над ним своими штанами.
Множество народных поверий было связано с детской одеждой. Например, пелёнки и детскую одежду нельзя было оставлять сушиться на дворе после заката солнца; если же такое случалось, то эту одежду следовало снова вывесить на солнце или подержать её над огнём, чтобы защитить дитя от сглаза и прочих опасностей, которые через одежду могли наслать «ночные демоны». Прежде чем одеть на ребёнка какую-либо рубашку, мать пропускала через неё нож или ножницы. Новорождённого заворачивали непременно в старое, обычно в одежду отца или матери, чтобы сообщить ему достоинства отца или матери, чтобы обеспечить ему в будущем внимание и любовь со стороны противоположного пола. Через детскую рубаху пропускали зерно перед посевом, веря, что как ребёнок не говорит, так и птицы своим щебетанием не будут созывать других птиц на посевы.
Бытовали и другие поверья, связанные с одеждой. Например, если надел одежду наизнанку, то быть тебе битым (не обязательно телесно). Чтобы этого не случилось, следовало снять с себя одежду, бросить её на землю и три раза обойти вокруг неё по часовой стрелке (по-другому – потоптаться на ней). После этого её можно надеть снова.
Отдельно уделялось внимание погребальной одежде, а также свадебной. В ней не допускался красный цвет, иначе «родня будет помирать». Иногда на покойниках одежда запахивалась на другую сторону, чем на живых людях, чтобы оставшийся в живых супруг мог в будущем ещё раз жениться или выйти замуж. От одежды умершего в основном избавлялись, сжигая её на костре, пуская по воде. Если такую одежду сохраняли, то в основном для обрядовых целей. С её помощью «пугали» облака, отвращая градовые тучи. Из свадебной одежды наиболее востребована была пуговица. Она являлась самым надёжным оберегом от водяного.
Любопытное применение нашла одежда в гаданиях на «вещий сон». Для этого ложились спать не раздеваясь, предварительно высказав свой запрос. В этом случае «перемещение» в чуждое осуществлялось во сне и за счёт нарочитой одетости, так как одетым ночью в доме мог быть только покойник. Для произнесения заговора и другой обрядовой деятельности требовалась самая простая рубаха без узлов и застёжек.
Отдельной строкой нужно выделить из одежды платок как женский головной убор. Не вдаваясь в знаковую суть платка в жизни женщины, скажем только о его применении в различной обрядности обережного и лечебного толка. Для избавления от падучей знахарка покрывала больного чёрным платком, садилась ему на голову голым задом и читала «Отче наш». Мать «загрызала» грыжу через платок новорождённому с чтением соответствующего заговора. Для лечения головной боли наговаривали на платок из овечьей шерсти трижды следующий стих: «Шли три святителя на Иорданскую гору. Три святителя несут с собой воду, веник и рушник. Пришли и стали рабу Божью (имя) пытать. Раба Божья недуг рассказала. И начали они её водой умывать, веником хлестать, рушником вытирать и всю хворь изгонять. Из мозга, из кости, из руды-крови. Пусть хворь её выходит, идёт на каменную гору и там корень пускает. Аминь». А затем повязывали голову этим платком. Считалось, что если весной в День 40 мучеников (9 марта) встретишь змею и постелешь перед ней платок, через который она проползёт, то этот платок обретёт целебные и магические свойства.
В качестве оберега от нечистой силы женщины надевали на себя несколько платков. Нельзя было выгонять скот без платка, иначе это могло грозить бедами животному и за это можно было получить нагоняй от пастуха. Для защиты кур в начале лета женщины махали платками или полотенцами в сторону леса, отпугивая тем самым коршуна. Перед тем как идти к недругам либо «в неизвестность», читали на платок: «Иду я по чистому полю, навстречу мне семь бесов с полудухами. Все чёрные, все злые, все нелюдимые. Иди те вы, духи с полудухами, к лихим людям. Держите их на привязи, чтобы я от них был цел-невредим, по пути, по дороге, во дому и лесу, в чужих и родных, во земле и на воде, на миру и в беде. Мой заговор долог, слова мои крепки. Кто слово испровержет, ино быть во всём наиново, по худу, по добру, как вопреди сказано». Затем обтирали этим платком лицо и руки и смело шли куда надо.
Точно так же наговаривали на платок перед выходом в дальний путь, дабы разрушить злые препоны: «Еду я из поля в поле, в зелёные луга, в дальние места, по утренним и вечерним зорям. Умываюсь ледяною росою, утираюсь, облекаюсь облаками. Опоясываюсь частыми звёздами. Еду я во чисто поле, а во чистом поле растёт одолень-трава. Одолень-трава, не я тебя поливал, не я тебя породил, породила тебя Мать Сыра Земля, поливали тебя девки простоволосые, бабы-самокрутки. Одолень-трава, одолей ты злых людей! Лихо бы на меня не думали, скверного не мыслили, отгони ты чародея-ябедника. Одолень-трава, одолей мне горы высокие, долы низкие, озёра синие, берега крутые, леса тёмные, пеньки и колоды. Иду я с тобою, одолень-трава, к Окиян-морю, к реке Иордану, а в Окиян-море, в реке Иордане лежит бел-горюч камень Алатырь. Как он крепко лежит предо мною, так бы и у злых людей язык не поворотился, руки не поднимались, а лежать бы им крепко, как лежит бел-горюч камень Алатырь. Спрячу я тебя, одолень-трава, у ретивого сердца, во всём пути, во всей дороженьке». И как в предыдущем случае, этим платком обтирали лицо и руки.
Платок был составной обряда снятия порчи на смерть. Обязательно делалось это НА УБЫВАЮЩИЙ месяц (на растущей луне нельзя, иначе усилишь порчу). Покупали новый платок. Становились возле ворот кладбища в то время, когда привозили покойников. Стоять надо было именно перед воротами, а не на самом кладбище.
Когда провозили покойного мимо порченой (либо порченого) на погост, она обтиралась платком (обтирала своё лицо и руки), а потом на него наговаривала: «Я не в гости пришла, свою смерть принесла. Здесь её получила, сюда её возвратила, а вы, покойники, мёртвым сном спите, болезнь мою сторожите, порчу в гроб положите, на замки заприте, спите, не вставайте, болезнь не возвращайте! Истинно!» После этого возвращались. Платок кидали возле кладбища. Если чувствовали, что помогло недостаточно, то делали это же ещё раз. Хотя в большинстве случаев было достаточно одного раза. После этого, чтобы поставить точку в этом вопросе, брали на себя покуту в виде некоего обязательства семь седьмиц (49 дней) не есть мяса, не пить вина, не курить. Одним словом, взять на себя то, что для тебя нелегко. Эта жертва являлась своего рода молением. Так как праславянское слово modliti означало «приносить в жертву» (отсюда и «моленное пиво», «моленная кутья» – еда, принесённая в жертву), то подобная жертва делала на это время жизнь человека одним сплошным молением. Семинедельный подвиг был сродни семинедельной молитве!
Ещё одним значимым предметом одежды был пояс. Он рассматривался как знак принадлежности к миру людей. Ношение пояса читалось обязательным в повседневной жизни. Пояс образует «круг жизни» человека и отделяет его от внешнего мира. Соответственно, отсутствие пояса, «беспоясность» – знак принадлежности к иному миру. Снимание пояса использовалось при многих магических действиях, связанных с потусторонним миром: при поисках кладов, при некоторых гаданиях, при отбирании спорины.
Пояс являлся самым распространённым оберегом от нечистой силы. Он позволял стать «неуязвимым» в бою. Перед тем как его повязать, отправляясь на войну, на него «клали слово»: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа! Заговариваю своё тело белое, и закрепляю его крепче железа и булата, крепче меди и уклада, крепче тугого лука и калёной стрелы, и подпоясываю своим заговорённым поя сом, и запираю, и замыкаю в тридевять замков и тридевять ключей, и пускаю ключи в Окиян-море. А возьмёт их щука-рыба, и как щуку-рыбу в море не поймать, так и меня, раба Божьего (имя) николиже не отмыкать. А кто ключи те достанет, тот и отомкнёт. Аминь!» В некоторых заговорах обращались к святым с просьбой опоясать их чудесным поясом: «Батюшка Божий ангел, Михаил-архангел! Затвори мне тело белое, закрепи его крепче стали и булату, красной меди и укладу и подпояшь меня своим златым поясом». Этот заговор также произносили и при ежедневном подпоясывании. Чтобы предохранить себя от нападения злого духа во сне, ложась спать, нужно было перекинуть через себя пояс. Накануне весеннего выгона скота хозяйка сплетала из трёх льняных ниток пояс со словами: «Как этот плетешок плетётся, так, милая скотинка, плетись на свой двор из следа в след, из шага в шаг…» Этот пояс она повязывала на себя, а утром, когда выгоняли коров, зарывала его под порогом дома, чтобы оградить животных от всяких бед.
Выступал пояс также как орудие установления связи между своим и чужим миром. Во время Святок девушки перед сном клали пояс, чаще всего свёрнутый кольцом, под подушку со словами: «Пояс мой, пояс, покажи жениха и поезд». Если поутру пояс был по-прежнему свёрнут кольцом, то считалось, что невеста им «захвачена» и быть свадьбе. Или же хлестали поясом по порогу, произнося те же слова. Вешали на пояс перед сном закрытый на ключ замок с приговором: «Суженый-ряженый, приди отмыкать меня».
В свадебных обрядах молодых связывали поясом, чтобы они «согласнее жили». В некоторых местах невесту вели в баню за пояс, что воспринималось как путешествие в иной мир. Обычно это дело доверялось местному колдуну. В бане он парил невесту, а перед этим вначале перевязывал этим поясом правую руку, ногу и грудь невесты, приговаривая: «Ноги к ногам, руки к рукам, грудина к грудине – на восток». Объясняли это тем, чтобы молодые шли по жизни «рука об руку, нога в ногу». В похоронном обряде после выноса усопшего со двора ворота завязывали красным поясом, чтобы в доме не было других мертвецов. Применялся пояс и для лечения болезней. Так, например, больной лихорадкой находил в лесу осину, кланялся ей и говорил: «Осина, осина, возьми мою трясину, дай мне здоровье». После чего перевязывал дерево своим поясом. Чтобы спина не болела при покосе травы, первый скошенный пучок затыкали себе за пояс.
Нашёл своё применение пояс и в приворотах. Его клали под порог, и когда тот, кого привораживают, переступал через него, на нём завязывали три узла со словами: «Как этих узелочков не развязать, так и нам с тобой не расстаться никогда».
Считалось, что особой силой обладает пояс священника. Им можно поймать витренницу (женского демона), которая вступает в близкие отношения с молодыми парнями, будучи невидимой для других людей. В этом случае нужно было опоясать парня поясом священника вместе с предполагаемой витренницей, вследствие чего она станет видимой и послушной людям.
Рушник (полотенце) как предмет обыденного и обрядового назначения наделялся значением пути, дороги, соединения, связывания, выступал в качестве оберега, имел знаковое и оповестительное значение. Обычно рушник имел белый цвет, который всегда связывался в народе с чистотой, очищением, сакральностью, добром, а следовательно, и защитой от всего дурного. Это и придавало рушнику оттенок святости. Полотенце нашло своё применение в многочисленных обрядах предков.
В родильной обрядности для оберега новорождённого от сглаза его, прежде чем показать чужому человеку, обтирали полотенцем, которое висело на Пасху на иконах. При трудных родах закрепляли под потолком рушник, на котором носили пасху, и роженица для уменьшения болей держалась за него. Рушником связывали молодых во время свадьбы. Происходило это (в одном из многочисленных толкований свадебного обряда) в тот миг, когда они клали руки на непочатый хлеб. В похоронной обрядности полотенце могло служить временным пристанищем души 40 дней. На сороковины её провожали этим полотенцем, махая им с порога. Полотенце клали в домовину усопшего, чтобы он мог утираться «на том свете». При похоронах было принято завязывать ворота полотенцем, чтобы в дальнейшем предотвратить смерть в семье.
В сельскохозяйственной обрядности при посадке капусты, чтобы она выросла большой и крепкой, женщины обвязывали себе голову полотенцем.
Полотенце могло выступать в качестве оберега. Освящённый на Пасху рушник вывешивали на двери «от грома», оставляя его висеть до тех пор, пока не перестанет греметь. Той же силой обладало полотенце, которым покрывали покойника. Накрывали полотенцем то, что нуждается в ограждении от опасности. В качестве оберега младенца выступал рушник, которым во время венчания связывали руки родителям. Этот рушник лежал в колыбели до тех пор, пока ребёнку не исполнялся год. Рушник, а иногда и не один, брали с собой в дорогу те, кто надолго отлучался от родного дома. Во время проводов в армию рушниками с головы до ног обвешивали молодых парней, тем самым желая им счастливой службы и благополучного возвращения домой. В то же время полотенце применялось и во вредоносных целях. Чтобы отобрать молоко у чужой коровы, на неё нужно было махнуть полотенцем, а потом ударить им свою.
Применяли полотенце для придания себе красоты и приворота молодого человека. Собираясь на гулянье, девушка утиралась полотенцем и говорила на него слова: «Стану я, раба Божия (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, в чисто поле, под восточну сторону. Там течёт река, той я водою умоюся, белой зарёю утруся, звёздочкой подтычусь, красным месяцем подпояшуся, солнышком украшуся. Пойду я, раба Божья (имя), в чисто поле, в пир и гулянье, всем бы я казалась хороша, красива и добра, а милей бы всех – своему милому, которого люблю. Всех бы я была краше и любил бы он меня сильнее всех. Мои слова крепки и лепки. Будь по-моему! Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь». Приписывали полотенцу способность узнавать тайны жены. Для этого вначале следовало помыться в бане, вспотеть, а затем обтереть всё тело полотенцем. Затем это полотенце положить незаметно под подушку жены. При этом она начнёт рассказывать все свои тайные события жизни. Полотенце присутствовало в обрядах лечения грыжи. Его разрезали и говорили при этом: «Не грызи, грыжа, младенца в утробе, а грызи то, что отрезано. Аминь».
В народной обрядне полотенце очень часто выступало в качестве предмета дарения различным силам с целью их задабривания. В частности, невеста перед свадьбой клала полотенце туда, где чаяла получить благополучие: в амбар – для обилия хлеба, в хлев – для обилия скота, на сундук – для приумножения добра. Полотенца должны были порадовать духов, живущих в данных местах: амбарника, овинника да жировика.
При каких-либо бедствиях (эпидемия, наводнение, засуха и т.д.), чтобы восстановить нарушенный миропорядок и прекратить напасть, необходимо было соткать за ночь обыденный рушник. В этом деле могли участвовать только «чистые» девочки, вдовы и женщины в возрасте. По народным поверьям, данным действием они ткали новый мир взамен старого.
Сближается по своему значению с платком и полотенцем полотно. Оно также нашло своё применение в различных обрядах. В родильной обрядности считалось, что для облегчения родов женщина должна была рожать на полотне, тканном в определённые дни. Обычно подарком новорождённому к его крестинам от крёстной служил кусок полотна, из которого потом шили ему рубашку. Ибо полотно означает жизненный путь человека, и подобным подарком младенцу стремились обеспечить лёгкую дорогу в жизни. Во время венчания молодых иногда ставили на полотно, которое как дорога для новобрачных знаменовала их переход в другое общественное состояние. В похоронных обрядах полотно означало всё ту же дорогу, только «на тот свет». Его клали в домовину усопшему, покрывая того сверху, выстилали им дорогу. Значение дороги прослеживается также и в обрядах строительства дома и новоселья. При вселении в новый дом для будущего благополучия просили соседку, бывшую только один раз замужем, войти туда по белому полотну, не останавливаясь на пороге, полить водой все углы дома и зажечь очаг.
Считалось, что при помощи полотна ведьмы могут причинить вред. Например, в Юрьев день ведьма могла обойти вокруг какого-либо дома, таща за собой по земле белую ткань, тем самым отбирая у хозяйской коровы молоко. Посредством полотна пытались сделать и обратное, то есть увеличить количество молока у коровы. Для этого в Юрьев день куском полотна собирали росу, выжимали её и давали выпить своей корове либо кропили её выжатой жидкостью.
Выступало полотно и в качестве обрядового дара. Для домового затыкали кусочек льняного полотна за матицу со словами: «Дедушко-соседушко, я тебе полотна в подарочек принёс». Весной выходили на льняное поле, расстилали на нём новый холст, клали пирог, при этом обращались на восток и говорили: «Вот тебе, матушка Весна!» Приношение оставляли на поле, надеясь, что уродится обильный лён.
В одном ряду в качестве обрядового предмета вместе с полотном стояла скатерть. Она использовалась для гадания, в народной медицине, в качестве дара. В повседневном обиходе предков стол не должен был быть «голым», а потому его было принято накрывать скатертью. Вне дома скатерть могла выполнять предназначение стола. По отношению к скатерти существовали свои запреты: нельзя было вытираться после умывания скатертью со стола, чтобы не быть подверженным сглазу и порче; нельзя было класть скатерть на стол тыльной стороной кверху – иначе сидящие за столом никогда не будут сыты; нежелательно было класть скатерть на стол сложенной вдвое, чтобы в семье не родилась двойня.
Как магическое действие переворачивание скатерти использовалось при проводах в армию с целью благополучного возвращения рекрута домой. Во время свадьбы переворачивали скатерть, чтобы защитить новобрачных от порчи. Также использовалось и обрядовое накрывание скатертью с различными целями. Так, прятанье (скрывание) под скатерть человека в ходе различных обрядов воспринималось как его умирание для возрождения в новом состоянии. К примеру, во время изгнания полуночницы ребёнка закрывали скатертью, что означало его умирание и рождение нового здорового ребёнка.
В обрядах гадания во время святочных вечеров скатертью накрывали миску с кутьёй и воткнутыми в неё ложками. А наутро смотрели, в каком положении находятся ложки: если они были перевёрнуты, то это предвещало несчастье. Скатертью накрывались во время «слушания» на перекрёстках, во время гадания с зеркалом; покрывали стол, на котором гадали, новой скатертью.
В святочные дни хозяйка кормила кур на расстеленной скатерти, чтобы приручить их к дому. Чтобы новая корова прижилась в доме, её вводили во двор через расстеленную в воротах скатерть с приговором: «Как скатерть во дворе держится, так и корова во дворе держись». Желая узнать, подходит ли место под строительство нового дома, на ночь здесь расстилали скатерть с хлебом, а наутро смотрели: если хлеб был не тронут, то место считалось подходящим – в доме жизнь будет сытой.
В родильном обряде для облегчения родов на стол клали новую скатерть, ставили на неё хлеб и соль, после чего роженицу трижды обводили вокруг стола. На похоронах было принято сдёргивать скатерть со стола, как только тело покойного выносили из дома, чтобы он не забрал с собой спорину.
Особой силой отличалась пасхальная скатерть. Использовалась она в основном в качестве оберега. Если же на ней семь лет подряд освящали яйца и куличи и при этом её ни разу не стирали, то она приобретала способность избавлять обтёршегося ею человека от любой беды. Пасхальную скатерть протягивали по всходам льна, чтобы он хорошо рос. Ею ограждались от градовой тучи, постилая её на стол или взмахивая ею в сторону тучи. При пожаре хозяйка оборачивалась в пасхальную скатерть и обегала вокруг дома, чтобы остановить огонь. Эту скатерть вывешивали в доме, чтобы туда не проник злой дух.
На Ивана Купалу именно пасхальной скатертью собирали росу и использовали её для лечения кожных заболеваний. В это время её вывешивали на дверях хлева для защиты коров от ведьм. Ею обтирали лицо с целью лечения прыщей. С её помощью можно было овладеть кладом, который показывается в виде огня: если накинуть на этот огонь скатерть, то на неё выпадут деньги, зарытые в земле.
Пепел в народной обрядне является метой смерти и одновременно – зарождения новой жизни. Особая сила приписывалась пеплу, полученному от праздничных костров и сжигаемых в них обрядовых предметов. Пепел домашнего очага выступает как признак самого дома, что выражается в обрядах приобщения к дому новых обитателей, домашних животных. Чтобы животные держались при доме, им посыпали лапы пеплом. В некоторых местах невеста, входя в дом мужа, кланялась очагу и посыпала свои ноги пеплом.
Пеплом стремились повысить плодородие полей, плодовитость домашних животных и птицы. Пепел с сожженных пасхальных верб и остатков пищи добавляли к семенам, чтобы защитить посевы от вредителей, обеспечить хороший урожай. Пепел добавляли к семенам льна, посыпали им поле, чтобы лён вырос «долгим». В продуцирующих целях закапывали в землю или разбрасывали по полям пепел от сожженного масленичного чучела или соломенной куклы, сделанной из последнего снопа по окончании жатвы. Для этой же цели лучше всего подходил пепел от купального, пасхального костров. Чтобы предохранить капусту от червей, её осыпали пеплом, собранным из печи в Чистый четверг. Этим же пеплом сыпали на кур, чтобы те несли больше яиц. Пепел от дров, на которых выпекался рождественский хлеб, добавляли в течение года в корм скоту для здоровья. Также рождественский пепел использовали для посыпания капусты от вредителей; вербовым пеплом посыпали грядки вообще для увеличения урожая.
С помощью пепла обнаруживали присутствие нечистой силы, приступая к постройке дома: на выбранном месте высыпали на ночь пепел и при нахождении на нём утром каких-либо следов человека или животного считали место «нечистым» и дом не строили. Пеплом могли отвратить посещение ходячего покойника, бросив через порог три горсти пепла из печи. Особо наделялся магической силой пепел из семи печей. Широко было распространено посыпание пеплом построек и людей с целью оберегания от вредоносных сил. Так, на Святки разбрасывали пепел вокруг дома, дабы оградить его от влияния злых духов. Для очищения от губительного влияния Смерти на людей, которые несли покойного, их посыпали пеплом.
С целью наведения порчи использовали пепел от одежды больного человека, а также пепел купальского костра. Его подкладывали под порог дома, рассыпали во дворе у людей, на которых наводили порчу. Желая отобрать молоко у коров, женщина, обнажившись догола, собирала пепел купальского костра, а затем рассыпала его в хлеву соседей. Пеплом от человеческой кости разлучали любящих, посыпая его между ними. Пепел являлся составной частью гаданий. Например, рассеивая пепел на перекрёстках, слушали доносящиеся звуки и по ним гадали о своём будущем.
Очень широкое применение в «магической» жизни предков нашло самое обычное птичье перо. Оно использовалось в обережье, в купле-продаже, в лечении, в присушках и отсушках, а также в «чёрных» делах для наведения порчи.
Как оберег от блох перья втыкали в пол, в стену возле кровати, где спишь. Для этой цели брали в основном перья аистов. Чтобы обезопасить роженицу, её окуривали перьями, взятыми из трёх пустых гнёзд. Воронье перо подкладывали наседке, чтобы уберечь цыплят от ворон. Пучком перьев сметали с себя всевозможные неприятности, выметая их за порог. Пером прогоняли дурные намеренья и сны. Им «разметали» ссоры между супругами. Если между влюбленными произошла размолвка, девушка мела пером из своей перины до двора жениха. Оберегали перья и от змей да разных других гадов: «По утру и вечеру три дня кряду жги удодовые перья и оными во всех покоях кури, то от оного духу змеи, скорпии, пауки и всякая другая гадина пропадёт».
Защитный оберег для дома на куриное перо
Выполняли на новую луну перед иконой Богородицы. Брали маленькое птичье перышко белого цвета и два кусочка белого воска. Растопив один из них, выливали его в ковш с холодной водой. Когда воск застывал, на него сверху клали перо. Растапливали другой кусок и выливали его на перо, лежащее на первом куске воска. Подносили полученное ко рту и произносили слова заговора: «Шла я лесом, шла я полем, шла дорогою, вышла к Окиян-морю, на Окиян-море белый камень лежит, с того каменю видела я чудо: на горах Сионских стоит келия. В той келии сидит Божья Матерь. К ней ангел прилетал, золотым крылом махал, золотое перо уронил. Кому-то золотое перо попадёт, от того нужда-беда уйдёт. Я Божьей Матери поклонюся, я Пресвятой Владычице помолюся: о Пресвятая Владычице Богородице, помоги мне во всех делах моих и избави меня от всяких нужд и печали. О Пресвятая Владычице Богородице, Преблагословенная Дево Марие, укрепи мои силы душевные и отжени от меня уныние. О Пресвятая Владычице Богородице, избави меня от помышлений суетных и даруй мне ум и сердце, стремящееся ко спасению души. О Пресвятая Владычице Богородице, ниспосли и укрепи благодать Святаго Духа в сердце моём. О Пресвятая Владычице Богородице, сохрани меня от всякаго зла и покрый меня честным Твоим омофором. Аминь! Аминь! Аминь!» После этого воск с пером прятали в восточном углу дома.
При купле-продаже птицы с помощью пера совершали различные магические действия обережного характера. Когда покупали птицу на развод, следили, чтобы продавец не выдрал пух из-под крыльев и тем самым не забрал вод. Если же он это сделает и скажет при этом: «Тебе мясо, а мне перья», то куры даже могут перестать нести яйца. Выступало перо не только в качестве оберега, но и как проводник будущего счастья и достатка. Так, к примеру, перьями было принято одаривать молодожёнов на свадьбе, а невеста во время венчания держала на счастье перо в чулке. А перо сороки, как считалось, поможет в поисках клада или просто потерявшейся вещи.
В народной медицине от лихорадки окуривали больного перьями, вырванными у молодой курицы, не снёсшей ещё ни одного яйца. От падучей больного окуривали девятью перьями из-под левого крыла чёрной курицы. Свежие перья куропатки прикладывали при ломоте в пояснице и суставах.
Для наведения порчи в основном применяли и чёрные перья ворона. На них наговаривали слово и подкидывали к порогу жертвы. Да желательно было закрепить перо в двери так, чтобы, его снимая, к нему притронулись. Но могли использовать любые перья. В одном из таких обрядов «на порчу смертную» шли на убывающей луне в лес, собирали там перья птиц и завязывали их в пучок, говоря при этом: «Летело, упало, да всё порвало, на первый день изводила, на третий отпевала, на тринадцатый в гроб вгоняла, на сороковой могилой всё сватано, да на (имя) все свалено, да периной заброшено. Аминь!» Затем один из пучков завязывали на ветках ели и говорили: «Мелочью пойдёт, да всё с (имя) заберёт, перекинет, закладом отринет, пером помянет. Аминь!» Второй пучок привязывали на другой ели со словами: «Иголками пройти да дороженьку свести, прямым сникнуть, кривым на (имя) закинуть, да пером кинуть, да от люда отринуть. Аминь!» Третий пучок завязывали на ветках третьей ели со словами: «Одним пошло, двумя повело, третьим закинуло, да всю судьбу (имя) пером опрокинуло. Аминь!» Уходили не оборачиваясь.
Полено (чурка) в народной традиции было наделено продуцирующим и обережным действием. Использовалось оно и в гаданиях. Полено для предков – место обитания древнего бога Чура, в связи с этим оно было значимо в новогодних обрядах: в сочельник после замеса хлеба шли в дровяной сарай и брали полено руками, запачканными тестом, вносили в дом верхним концом вперёд, чтобы в доме было изобилие. Клали полено в очаг, чтобы оно немного обгорело, а затем хранили до сева. Весной это обгоревшее полено забивали в ниву в первый день посевов, чтобы уродился добрый хлеб. В Великий четверг хозяйки бросали в огород полено со словами: «Как полено сие велико, так и картошка чтоб была велика». Под порогом конюшни стремились зарыть берёзовое полено, чтобы лошади водились лучше. Знающие давали женщинам такой совет: чтобы дети рождались легко и вперёд головой, а не ногами, нужно на пограничье старого и нового года класть поленья в печь узкой частью вперёд.
Поленья помогали распознать ведьму. Для этого каждый четверг Великого поста откладывали по одному полену, либо нужно было собрать поленья в Великий четверг, взятые с каждым ударом колокола. Собранные таким образом поленья поджигали в Сочельник, в Страстной четверг, полагая, что это испепелит вредоносную силу ведьмы и заставит её ощущать нестерпимую боль. Было поверье, что, сжигая 12 чурок на Юрьев день, можно оградить скот от порчи.
Применяли полено и в качестве оберега. Им можно было спастись от ходячего покойника, ударив его осиновой чуркой. Верили, что если колдуна ударить осиновой палкой или поленом по его тени, то это лишит его силы. Рождественским поленом махали крест-накрест перед градовой тучей, прогоняя её от себя.
На Святки гадали на поленьях о замужестве. Приносили в дом их целую охапку и пересчитывали. Если поленьев оказывалось чётное число, то это обещало замужество. Из кучи дров вытаскивали первое попавшееся полено и осматривали его. Если оно было гладкое, муж будет смирный, если сучковатое – задиристый и сварливый. В другом толковании гладкое полено – жених будет бедный, неровное же, шероховатое – богатый.
С поленницей дров совершались вредоносные магические действия. Злоумышленник прятал между поленьев щепку с отверстием от сучка. В результате этого действия жених становился неспособным к супружеской близости, пока не находили эту щепку. Для наведения порчи на молодых клали полено в печь со словами: «Как полено то околело, так бы протопопу и протопопице околеть».
Решето, или сито, – предмет домашней утвари, имеющий важное значение в семейных и календарных обрядах, в обережье и народной медицине. Решето связывали с небом, Солнцем, дождём, со светом, с множественностью. Выступая в обрядах как вместилище даров, оно для предков являлось знаком плодородия, богатства, изобилия, осмысливалось как защита от бедности, несчастий и враждебных сил. Неразрывно решето связывалось с сытостью. При первом кормлении ребёнка грудью повитуха держала над матерью сито с кусочком хлеба в нём, чтобы человек не знал в жизни голода. При переезде в новый дом делали новое сито, дабы жизнь там была сытной. Если во сне снится решето или просеивание муки, то это обещает прибыль. В родах бабка-повитуха принимала новорождённого в решето, чтобы жизнь его была богатой и счастливой.
По народным поверьям, сито связано с дождём. Наши предки считали, что туча пропускает воду через свои поры, как сеет сито, что нашло отражение в названиях мелкого дождя: ситник, ситовик; поэтому решето было необходимым орудием в обрядах вызывания дождя. Для этого пытались набирать воду решетом или лили воду через сито. Чтобы остановить дождь, выносили сито на улицу и переворачивали его вверх дном.
Решето использовалось в народной медицине. От испуга умывали ребёнка водой, пропущенной через перевёрнутое решето, и давали ему попить этой воды. Беременных женщин во избежание выкидыша поили дождевой водой, взятой с опрокинутого вверх дном ведра. Если таковой воды не имелось, то лили воду на дно опрокинутого ведра через решето. Этой воде приписывали свойства дождевой. С помощью решета «вынимали» тоску. Для этого лили через него воду со словами: «Как на решете вода не держится, так бы у меня, рабы Божьей (имя) по рабу Божьему (имя) тоска не держалась». При лечении от сглаза черпали трижды воду решетом из кадки, произнося: «Как вода в сите не держится, так и на рабе Божьем (имя) уроки не держитесь». Чтобы поскорее кого-то забыть, на него следовало посмотреть через решето. Решету приписывалась чудесная сила останавливать пожар. Чтобы остановить распространение огня, вокруг горящего здания обносили хлеб в решете. Если в семье не выживали дети, при выносе из дома усопшего ребёнка мать должна была посмотреть на него сквозь редкое сито. Это делалось для того, чтобы дети реже умирали.
Как и большинство предметов народного быта, сито могло применяться и во вредоносных целях. Так, к примеру, с помощью сита наводили порчу. Для этого в Вербное воскресенье покупали новое деревянное сито. При покупке деньги отдавали левой рукой, сито брали правой. Ровно в 12 часов дня святую воду из церкви проливали через сито в ёмкость, стоя на пороге дома, говоря при этом: «Вода прольётся, здоровье раба Божьего (имя) уйдёт, не вернётся. Аминь!»
Затем после захода солнца с этой же водой и ситом шли на перекрёсток и там тоже проливали воду сквозь сито, повторяя те же слова. И сито, и воду оставляли на перекрёстке. Уходили не оглядываясь. До 12 часов следующего дня ничего не пили и не ели.
Сеть рыболовная наделялась магическими способностями, которые были обусловлены наличием у неё узлов и крестообразных переплетений. Это объясняет использование сети в качестве оберега в свадебном, погребальном обрядах, в календарных обрядах с ряжением и обрядовыми бесчинствами. С сетью связывались взгляды неисчислимой множественности (наряду с листьями на дереве, песком в море, рассыпанным маком), что также придаёт ей свойство оберега. Для защиты от злого глаза рыболовную сеть носили в виде пояса, особенно беременные женщины. Ею покрывали колыбель ребёнка. Сеть бросали на перекрёстках, чтобы тем самым отвести от себя внимание нечистой силы. Опоясывание сетью не только предохраняло от порчи, но и подстёгивало плодородие. Так, например, чтобы уберечь молодожёнов от порчи во время брачной ночи и наделить плодовитой силой, сватья, укладывая их спать, связывала им ноги сетью. Считалось, что злоумышленник только тогда сможет испортить молодых, когда развяжет у сети все узлы. Для обеспечения удачи в рыбной ловле сеть изготавливали в священно значимое время – в Пасхальную ночь, Чистый четверг и т.д. Иногда несколько первых ниток для сети плели в дни, когда обычное прядение было запрещено, – по пятницам, на Святки. Для обеспечения улова перед началом ловли рыбаки мочились на сеть, клали в сухой невод кусок хлеба и щепотку соли. Перед тем как опустить сеть в воду, трижды произносили заговор: «Сети мои шелковые, яруса мои медовые, я здесь, рыба тут есть». Сети тщательно оберегали от порчи. На Масленицу их обкуривали дымом или стреляли сквозь неё, чтобы ведьмы не испортили улов. Следили, чтобы через неё не перешагнула женщина, в особенности беременная или во время месячных. В этом случае рыба будет плохо ловиться. Во время ловли не упоминали медведя, иначе сети порвутся или зацепятся за камень.
Особый предмет для разговора – культовые принадлежности. К ним относятся свечи, нательные крестики, иконы. Скажем о каждой из этих вещей по порядку.
Свеча – обрядовый предмет, обязательный в семейных и календарных обрядах. Использовалась она в повседневных и магических действиях, приносилась в качестве жертвы. Ею освящали любое из своих действий, использовали в качестве оберега. Горящая свеча означает человеческую жизнь и человека вообще.
В свадебном обряде имело место «освящение» невесты. Для этого жених, взяв свечу, трижды поворачивал кругом невесту. Во время венчания по свечам гадали о совместной жизни. Яркое пламя сулило счастливое супружество, хорошую, «светлую» жизнь. Когда свечи горят тускло, новобрачных ждёт печальная и бедная жизнь. Если свеча трещит – это к долгой жизни или к ссорам, разладам в семье, к неспокойной жизни из-за старших в доме. Упавшая из рук свеча – к скорой смерти.
В родинной обрядности забеременевшая женщина шла в церковь и ставила свечи к иконе Богородицы по количеству членов семьи и ещё одну – для новой души. При начале потуг обязательно зажигали освящённую свечу, которая должна была гореть во время всего периода родов. Эта свеча воспринималась как «маячок», на который «выманивается» в этот мир рождающаяся душа. Держать эту свечу нужно было перед лицом рожающей, вызывая на свет родственную душу ребёнка. Зажигали свечу и для того, чтобы ребёнок был здоровым. Про больных детей на Руси говорили: «Верно, у вас родился младенец без огня». Точно так говорили и о несчастливых. Зажжённая свеча наделяла новорождённого счастьем. Горящая свеча, по поверьям, делала невозможным уход рождающейся души обратно. Если роды выдавались очень трудными, женщину поили водой, слитой с трёх свечей, горевших в церкви. Во время 40-дневия после родов и особенно до получения младенцем крещения свет горящей свечи защищал новорождённого и роженицу от посягательства «иного мира».
Особо следили за тем, чтобы свечи горели в ночь прихода Судьбиц, так как за подобное неуважение к себе они могли покарать ребёнка «злой судьбой». Множество сказок отражают эти представления: «Эти люди так скупы, что даже свечи на стол не поставили, чтобы мы могли здесь подольше остаться. А ведь в это время на стол надо поставить по крайней мере хлеба, вина, чтобы ребёнок был счастливее, поэтому пусть ребёнок в семь лет утонет».
Обычай зажигания и задувания свечей на именинном пироге тоже связан с судьбой. Считается, что свечи в день рождения зажигают затем, чтобы следующий год принёс имениннику удачу. Количество свечей соответствовало возрасту именинника, но непременно добавлялась ещё одна свеча, которая означала собой Свет жизни.
В похоронных обрядах в предсмертный час зажигание свечи для уходящего считалось обязательным, так как её свет освещал ему путь в «Царство мёртвых» и, что было не менее важным, обеспечивал ему способность видеть «в ином мире», оставаться там зрячим. Огонь этой свечи распространялся и на окружающих, запирая смерть. Для этого было принято трижды обходить со свечой вокруг умирающего. Чтобы в семье, где «не стоят» дети, выжил родившийся ребёнок, его умывали водой, в которой гасили свечи, а мать пила эту воду.
Большое значение придавалось праздничным свечам. Они, по народным поверьям, обладали обережными, магическими, целебными свойствами. Высокое положение занимала сретенская, или громничная свеча. Она освящалась в церкви на Сретение и весь год хранилась в божнице. Зажигали её в праздник Сретенья, чтобы лето зиму побороло. Такой свечой прижигали волосы детям, чтоб они не боялись собак. Если умирающий держал в руках громничную свечу, то считалось, что он уходит праведником. А четверговая, или страстная свеча, зажигаемая в Чистый четверг, по народным представлениям, обладала особой защитной силой. Её зажигали перед началом пахоты, отправляясь на пасеку, чтобы избавить дом от тараканов. Великой силой обладала свеча, горевшая «двенадцать страстей» (Великих четвергов) из года в год. Обладатель такой свечи мог закладывать дом на любом месте, и в хозяйстве у него всегда был достаток. Верили также, что свеча, горевшая три года подряд во время страстного богослужения, наделена магической силой, оберегает дом от зла. С огарком четверговой свечи на Купалу можно было найти цветок папоротника. Широкое использование свечи нашло в гаданиях и магии. В качестве приворотного средства использовались огарки от трёх свечей, взятых тайком в церкви. С этими огарками обходили вокруг объекта привораживаемого и снова относили их в церковь. Для приворота ставили свечи в церкви вверх ногами на канун (место для поминальных свечей). На этой свече нужно было выцарапать имя возлюблённого. В итоге он должен был начать тосковать по тому, кто его присушил, и искать с ним встреч.
При помощи юрьевской свечи излечивали страхи. В этом случае больного ставили на пороге дома, открывали дверь и раскаляли кочергу на огне, зажигали юрьевскую свечу и подносили её к человеку таким образом, чтобы от неё на пол падала тень. Водящий обряд подносил раскалённую кочергу к тени, падающей от ног. Помогающий лил воду на это место и говорил: «Что ты выпариваешь?» Водящий отвечал: «Выпариваю страх!» Помощник заключал: «Выпаривай, выпаривай и выпари его!» Так повторялось трижды.
Чтобы отомстить врагу, ставили в церкви за обедней забидящую, или задушную свечу, предварительно искусав и переломив её. Затепливали такую свечу с середины, иногда с двух концов, чтобы «житьё лиходея сломилось, перевернулось, разгрызлось и спалилось». С помощью свечи совершали различные гадания. Для этого брали свечу длиною в четверть локтя, прилепляли эту свечу одним концом к потолку, под ней ставили миску с водой и зажигали с нижнего конца. Тающий воск, падая в подставленную чашу, издавал различные звуки, то короткие, урывистые, то протяжные. Первый звук означал «нет», второй – «да». По запалении свечи водящая задавала вопросы, например: «Выйдет ли такая-то девица в этом году замуж?» Если звук от капли воска был протяжным, ответ утвердительный. Если коротким – отрицательный. В народной традиции было ещё и гадание по тени, когда жгли на блюде скомканную бумагу, поставив рядом с ней свечу. По тени на стене судили о грядущем.
Крест в мире предков предстаёт в трёх ипостасях: вещественной (нательный крест), знаковой (крестное знамение) и словесной (обращение к кресту: «Спать я ложусь, крестом крещусь, крест во мне, крест на мне, крест на голове. Откачнись от меня, враг»). Нательный крест давал человеку ощущение постоянной заботы о нём сверху. Как любая принадлежащая человеку вещь, тем более носильная, крест рассматривался как возможный объект магического воздействия. Потерять крест означало «к кресту», то есть Бог пошлёт тебе какое-либо терпение. Оставление крестика использовалось в лечебных целях. Для этого снимали с больного человека крестик и оставляли его возле святых источников. После чего надевали новый. Считалось, что крест вбирает в себя всё то, что в сердце лежит. Поэтому через очищение крестика стремились очистить и своё сердце.
Найти крестик – это к терпению, так говорят в народе. Особенно если крестик лежит вниз лицом. Поэтому поднимать его небезопасно. Кто поднимет его, тот долю себе тяжкую подберёт. Здесь прослеживается указание на некую тяжкую греховность, за которую посылаются испытания. По другим поверьям, найденный крест может полностью поменять судьбу человека. Если он лежит вверх лицом, то «это Христос тебя нашёл», что считалось добрым знаком. Убеждённость в связи креста с судьбой человека – основная причина запрета надевать чужой крест. Более того, его нельзя было даже трогать руками. Найдя крест, его стоило перекрестить, а потом выбросить в речку либо в колодец. Нельзя его класть в карман, вносить в дом. Тяжкую долю либо какие-то суровые испытания предсказывает не только найденный крест, но и увиденный во сне или наяву в виде природного знамения.
Домашняя икона выступала как покровительница всех домочадцев. За ней находились души предков. Иконой благословляли на свадьбу, перед ней произносили клятвы. С иконой встречали купленную скотину. Падение, порча иконы воспринимались как не очень хорошее предзнаменование или как предупреждение о том, что нужно усилить молитву за кого-либо из сродников. Видеть икону во сне, как и крест, считалось знаком свыше, призывающем человека приготовиться к терпению. Найденная икона – к скорбям. Домой такие иконы заносить не советовалось. Их следовало отнести на погост либо «сослать по воде». «Похоронная» икона, как и все предметы, находившиеся в соприкосновении с усопшим, не вносилась в дом в течение 40 дней. Её держали в сенях и по окончании срока возвращали на стодарник.
С помощью иконы пытались вызвать дождь. Для этого погружали в реку или в родник образ святого Ильи. Иконы выставляли на окно ликом на улицу, чтобы предотвратить попадание в дом молнии. О судьбе больного гадали, обливая образ святого Пантелеймона водой: если часть воды останется на иконе, то выздоровление сомнительно.
Нашими предками магическими свойствами наделялась кухонная сковорода. В основном в быту предков она выступала как оберег от нечистой силы. Для этого на неё надо было наступать, покрывать ею голову или стучать в неё. В свадебном обряде перед поездкой к венцу жених и невеста становились одной ногой на сковороду, а дружка обводил вокруг них железным предметом. Для защиты от хищных зверей в Великий четверг шли со сковородой в лес, стучали в неё и кричали: «Волки и медведи, из леса вон, зайцы и лисы, к нам в огород!» Выносили сковороду во двор для защиты от вихря, от градовой тучи.
Использовали сковороду и для приворотов. Для этого девушка шла в баню, брала с собой сковороду, сидя на которой мылась. Мыльная вода, скопившаяся на сковороде, несколько раз вращалась ею около стенок сковороды со словами: «Как эта вода вращается около сковороды, так пусть и (имя) ходит постоянно около меня». Потом эту воду девушка приносила домой и на ней пекла пироги для присушиваемого. С помощью сковороды колдуны напускали на молодых порчу, «накрывая сковородой» женщине куну, после чего она «охлаждалась» и не подпускала мужчину к себе.
Нашла своё применение в обиходе предков и солома. Она связывалась с дорогой вообще и с путём «на тот свет» в частности, а также использовалась как образ плодородия во многих магических обрядах. В свадебных обрядах, идя сватать невесту, сват опоясывался соломенным жгутом, чтобы быстрее «скрутить» молодых. Возвращаясь с венчания, молодые должны были переехать через разложенные в воротах зажжённые пучки соломы ради счастья и плодородия. Для этих же целей невеста должна была переступить через огонь, разожжённый из соломы. При въезде молодых в дом жениха на пороге его дома поджигали куль соломы, чтобы при входе в дом их никто не сглазил.
Солома могла служить оберегом от нечисти, сглаза, болезней. Над люлькой младенца подвешивали соломенного «паука». Чтобы тебя не сглазили, советовали взять в зубы одну соломинку. На могилы самоубийц, чтобы они не стали причиной бед, кидали пучок соломы. Сжигание старой соломы из постелей на Благовещение и после уборки хлеба сопровождалось прыганием через костёр. Это должно было прибавить прыгающим здоровья. При падеже скота разжигали «живой огонь», бросали в него старую солому с крыш и перегоняли скот через этот огонь.
Считалось, что солома приносит удачу в делах, и поэтому её носили с собой в маленьких мешочках либо хранили в доме. Из соломы изготавливали обереги для дома, для чего обматывали ею старую лошадиную подкову, клали всё это в мешок, который прятали под кровать. Перед дальней дорогой кидали перед собой жгут соломы, чтобы дорога стелилась легко и было достигнуто место цели поездки.
Нашла своё применение солома и в целительстве. Если ребёнок долго не начинал ходить, его мыли отваром соломы, которую набирали ночью из трёх чужих скирд. Говорили, что после этого он обязательно пойдёт. Из соломы делали куколок, на которые потом переносили болезни. На куклу надевали наряд, сшитый из одежды больного человека. После чего на земле вокруг куклы чертили круг и трижды читали заговор: «С раба Божьего (имя) болезнь снимаю, на душу соломенную надеваю. Надеваю, наряжаю, приговариваю. Ты, идол, соломенный, на себя хворь бери, а с раба Божьего (имя) боль сними. А слово моё будет крепко и до идола лепко и цепко. Ключ, замок, язык. Аминь! Аминь! Аминь!» Произнеся слова, куклу сразу сжигали.
Нашла солома своё применение ив любовной магии в качестве приворотного средства. Её собирали с семи дворов, клали кучкой, а затем женщина каталась по земле вокруг этой кучки. Далее она поджигала солому и начитывала на дым: «Как отдаётся солома на власть к этому огню, так и раб Божий (имя), отдай мне свой покой. Как дым огню покоряется, вверх поднимается, так и ты, раб Божий (имя), век по веку мне покоряйся, вовек со мной не расставайся. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Ныне и присно и во веки веков. Аминь». Чтобы привлечь парней, девушки на дворе «солому жгли» – наверчивали на палку пучок соломы, поджигали его и поднимали вверх. Другим магическим приёмом, призванным установить или упрочить связь между парнем и девушкой, было «обозначение дорожки» в виде насыпания соломы между домами девушки и парня, чтобы «привязать» его или её.
А ещё с помощью соломы наводили порчу. Чтобы испортить свадьбу, колдуны брали соломинку, в которую впускали блоху или вошь со словами: «Не блоху сажу, а медведя сажу». Наговорённую таким образом соломинку клали в воротах, ожидая, что лошадям почудится медведь и они не пойдут вперёд.
Соль – вид пищи, которому придавалась магическая суть. Соль использовали в качестве оберега. Наиболее часто соль применяли в свадебных и родильно-крестинных обрядах, а также в народной медицине.
Приписывание соли значение оберега основано на её материальных свойствах: соль добыта человеком и принадлежит «освоенному» миру, способствует консервации продуктов и может быть брошена в лицо вредителю (широко известны слова-обереги наподобие: «Соль тебе в очи, головня тебе в зубы, горшок промеж щёк»). Повседневное обращение с солью таит в себе множество опасностей и определяется рядом правил и запретов. Некоторые из них до сих пор соблюдаются в быту, хотя и низведены до полушуточных примет. Соль ставили на стол в первую очередь, чтобы дьявол не попортил еду. Нельзя было топтать соль. Запрещалось одалживать её после заката солнца и накануне больших праздников. Требовалось строго следить за тем, чтобы в доме не заканчивалась соль, ибо жителей этого дома в таком случае ждали ссоры и болезни. Если просыплется соль – быть ссоре. В этом случае нужно залить соль водой или трижды сплюнуть через левое плечо, как бы отгоняя беды. Либо же посыпать просыпанной солью голову или засыпать соль сахаром. Передавая солонку другому человеку за столом, требуется рассмеяться, чтобы с ним не поссориться. Не разрешалось обмакивать хлеб в солонку, ибо так поступил Иуда на тайной вечере и в этот миг по его руке в него вошёл сатана.
Несолёная пища считалась нечистой, и в неё легко входила демоническая сила. При обрядовых кормлениях домашних духов им подавали несолёное угощение, чтобы задобрить их. Если же обрядовая еда всё-таки оказывалась подсоленной, то духи могли начать «шкодить». Не солили и выпечку, предназначенную для приношения на могилы.
Женщину после родов водили в баню; при этом баба-повитуха тёрла ей лоб солью, приговаривая: «Как эта соль не боится ни глазу, ни вару, ни опризорищей, ни оговорищей, так ты, (имя), не боялась бы ни опризорищей, ни оговорищей», – и бросала соль наотмашь. Иногда при крещении в уши новорождённого клали соль, чтобы охранить его от нечистой силы. Чтобы придать новорождённому «человеческое» и стереть с него следы того мира, откуда он пришёл, его натирали солью. Сглаженному ребёнку натирали голову солью. Также натирали лоб солью, чтобы открыть у человека различные способности. Чтобы избавить дитя от сглаза, мать трижды обходила вокруг него с щепоткой соли, затем бросала её в огонь.
По старым поверьям считалось, что соли опасается леший, и он никогда не подойдёт к огню, если в него бросили соль. Чтобы оградить место от нечисти, сыпали соль окрест (по кругу) и говорили при этом: «Сыплю соль ста, оберег места! Аминь!» Для оберега от зложелателей кидали соль себе за спину, тем самым «обрезая след», со словами: «Твои мысли – тебе в душу!». Считалось, что в этом случае никакое злое пожелание не сможет «найти» посыпающего по его следу. Выпуская корову на пастбище, её посыпали солью от рогов до хвоста, говоря при этом: «Доброму человеку – соли мешок, злому – соли горшок». Наши предки верили, что соль, смешанная с водой, обладает силой свершать задуманное. На соль перед началом дела нашёптывали намерение, а потом её растворяли в воде и этой водой совершали омовение рук и лица. Остатки воды выливали под забор. Использовали соль для очищения жилого пространства, прокаливая её на сковородке (слой соли достигал ширины пальца) в течение некоторого времени. Также при помощи соли пытались повлиять на погоду. Чтобы закончился дождь, насыпали на открытом пространстве круг из соли, а внутри него досыпали соляной крест. Посыпали солью вокруг селения при наводнении, чтобы остановить воду. При рытье колодца на дно его сыпали соль, что означало его освящение. Если хотели выпроводить из дома нежеланного гостя, то ему незаметно сыпали в обувь соль. Для предупреждения сглаза и порчи натирали лицо солью и говорили при этом: «Соль в очи, камень в груди, что должно быть, то будет. Пусть соль не сыплется в очи, а меня чтобы никто не изурочил».
В Страстной четверг заготавливали так называемую четверговую соль. Такая соль считалась очищенной от скверны, то есть от прикосновения руки Иуды-предателя, поэтому она обладала целебными свойствами. В одних местах её пережигали в печи, в других – освящали в церкви, оставляли на ночь на столе или выносили на улицу под звёзды. Пережигая соль в печи, произносили следующую молитву: «Боже, Спаситель наш, явившийся через пророка Елисея в Иерихоне и так посредством соли сделавший здоровой вредную воду, Ты сам благослови и эту соль и сделай её приношением радости. Ибо Ты Бог наш и Тебе мы возсылаем славу, Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь». Четверговую соль хранили в течение всего года и использовали от сглаза и при лечении самых разных болезней, в том числе детских и домашнего скота. Использовали четверговую соль для облегчения состояния больного. Для этого у его постели ставили сосуд с водой, в котором растворяли щепоть соли. За ночь она вбирала в себя хворобу, и человеку становилось легче. Особо показан такой способ лечения был при «задышке» (болезнях лёгких). Магической силой обладала также соль, оставшаяся после Рождества и Нового года. Её носили с собой, бросали в воду для питья, обмывали этой водой себя или какие-либо предметы, которые хотели сберечь от дурного глаза. Считалось, что тому, кто употребляет такую освящённую соль, никогда не навредят ведьмы.
На растущую луну изготавливали и так называемую сильную соль, которую затем использовали в многочисленных обрядах на исцеление, прибавление и изгнание. Для этого, держа в левой руке стакан с солью, правой доставали из него щепотку и говорили: «От растущей луны силу себе, соль, набери, стань сильна, как полная луна, в любом деле мне полезна и нужна». Далее посыпали заговорённой солью стакан по часовой стрелке и оставляли его на сутки так, чтобы на него падал свет луны и солнца.
Наконец, соль, как и другие виды пищи, широко применяется в любовной магии, причём по признаку «солености» она сближается с человеческий потом. Например, в некоторых местах невеста, придя в баню, раздевалась и ложилась на полок, чтобы хорошенько вспотеть; крёстная мать вытирала её узелком с солью так, чтобы она намокла от пота, выжимала потную влагу из соли на принесённый в баню пирог, которым кормят молодого после венчания, чтобы он любил свою жену. А соль сама невеста клала в горшок со щами, которыми на свадебном обеде угощают родных жениха, чтобы её полюбила вся родня жениха. В приворотном заговоре привязанность человека к хлебу-соли выступает как образ любовного чувства: «Как (имя) хлеб-соль любит, так же бы он любил меня, (имя) отныне и до века». В другом любовном заговоре выходили на крыльцо на заре, пока печи не топлены, брали в правую руку соль, предварительно добавив в неё стружку от ногтей и, распустив волосы, читали заговор: «Ох, вздохну, головой тряхну на все четыре стороны, не встать, не ходить, не спать, не лежать, ни отца, ни мать не поминать, а меня, рабу Божью (имя), не забывать. Девять ветров, десятый – вихрь, унеси ты моё горе на белое тело, на раба Божьего (имя), чтобы ему не стать, не ходить, не спать, не лежать, ни отца, ни мать не вспоминать, а меня, рабу Божью (имя), не забывать». Самым же простым способом «разжигания» любви в человеке было обхождение вокруг него с щепоткой соли. Гадая о будущем муже, девушка ела перед сном пересоленный корж, чтобы во сне к ней явился суженый и попросил напиться. Соль таким образом связывалась с темой любовной жажды.
Нашла применение соль в лечебных обрядах. Например, для лечения болей в горле вечером во дворе под звёздным небом в миску с водой на донышке бросали четыре крупных щепоти соли, а когда она намокала, ею натирали зябры (воспалённые лимфатические узлы на передней поверхности шеи). После чего соль бросали на восток и говорили: «Как тает сия соль, так бы растаяли зябры у раба Божьего (имя). Аминь». То же самое делали и на другие стороны света: на юг, на запад и на север. Для лечения зубной боли соль заворачивали в тряпочку, обматывали её ниткой трижды и завязывали три узла. Затем рано утром натощак, надев чистое бельё, этот мешочек клали на зубы и до девяти раз говорили: «Первый царь – сон месяц, второй царь – камень лад, третий царь на синем – море зелен дуб. Чтобы этим трём царям не сходиться, так раба Божия (имя) зубам – не шуметь, не болеть. Стой, сия сторона, – из-под третьей горы плывут, выплывают три акарента: на этих трёх акарентах стоят три престола, на этих трёх престолах сидит Пречистая Мати, а с ней безвестница Мати. И так зубы рабу Божьему (имя) залечити и его червяка заморити».
Свойство «солёности» может получать и отрицательные характеристики в обрядах и выражениях, «солоно» – неприятно, «сесть в соль» – хлебнуть горя. Во время обеда на крестинах отцу ребёнка давали ложку сильно подсоленной каши, чтобы он знал, как «солоно и горько рожать». Выражение «насолить кому-либо» связано по своему происхождению со способами наведения порчи с помощью соли, подброшенной в дом или в пищу. Так, например, чтобы испортить жениха на свадьбе, соль подсыпали под порог. Или же недовольные строители могли подсыпать соль под угол дома, чтобы в доме было «солоно».
Спички для наших предков являлись не только средством добывания быстрого огня. Они служили также магическим орудием, способным принести человеку и благо, и горе, способным предупредить о грядущих неприятностях или о том, что его вскоре ждёт большая радость. Кроме того, знающие люди утверждают, что если в доме есть большой запас соли и спичек, то в нём не переведётся благополучие.
Спички способны о многом нам поведать, дать немало подсказок. Так, если спички не сырые, но зажигаться не хотят, то в вашем доме поселились чужие постояльцы (нечистая сила), от которых не жди добра. Если спичка во время поджига ломается, то вас впереди ждут какие-то неприятности. Использовались спички и в любовных гаданиях, как на ромашке. Только здесь брали две спички. Одна из них означала парня, а вторая – девушку. Нарекали каждую спичку именем (просто произносили их вслух). Зажигали обе спички, которые укрепляли в яблоке друг напротив друга. И когда обе спички догорали, обращали внимание на то, как они были расположены. Если спички были наклонены друг к другу – чувства взаимны. Если ровно стоят, то оба человека равнодушны друг к другу, а если одна спичка к другой повернута – любовь тут однобокая.
Применялись спички и в любовной магии. В одном из таких «рецептов» покупали коробок спичек без сдачи. Из него брали две спички и поджигали их по одной. Пока спичка горела, на неё произносили заговор: «Как спичка горит да сохнет, так бы и раб Божий (имя) горел и сох обо мне, рабе Божьей (имя). Слово моё крепко. Аминь!» После чего огарки спичек прятали под порогом того, кого привораживали.
Со спичками были связаны некоторые поверья. Считалось, что украсть коробок спичек перед дальней дорогой – к счастью. Нечаянно рассыпать коробок спичек – к богатству (в этом случае собирать рассыпавшиеся спички нужно по одной, берясь за «ножку» спички, чтобы «не спугнуть удачу»). Чтобы найти пропавшее животное, нужно было разбросать на перекрёстке дорог коробок спичек. У охотников было такое поверье: в избушку заходишь – спичку нельзя зажигать сразу, а то спать спокойно не будешь, двери открываться будут. Надо обождать, осмотреться и лишь потом зажигать. Точно так же, чтобы не пугало, ломали спички.
Очень широкое применение нашли спички в народной медицине. С помощью них как определяли колдовской подел, так и снимали его. В одной из прописей предлагалось посадить человека на стул, налить свячёной воды в стакан, чуть посолить её, перекрестить и дать в руки человеку, чтобы он держал стакан на уровне сердца. Прочитать «Отче наш». Взять далее девять спичек, поджечь первую от спичечного коробка, и когда она почти догорит до пальцев, от неё нужно поджечь вторую спичку. Догоревшую спичку бросить в воду со словами: «Не девять». Таким образом нужно было поступить со всеми спичками с убывающим счётом: «Не восемь», «Не семь» и т.д. Когда все спички прогорят, воду нужно перекрестить снова.
После чего смотрели, что вышло. Сила колдовского подела зависела как от количества утонувших спичек, так и от уровня, на который спички утонули. Например: о сглазе говорило, если спичка тонула головкой вниз, а её основание оставалось на поверхности. От количества спичек судили о силе сглаза – чем больше спичек утонуло, тем сильнее сглаз. В случае если спичка полностью тонула, то есть опускалась на дно стакана, говорили о порче.
Для снятия подела, если таковой обнаруживался, порченый должен был выпить из стакана четыре глотка. Но нужно, чтобы глотки были сделаны с разных краёв стакана. Для этого порченый выпивал один глоток, немного поворачивал стакан против часовой стрелки и пил второй глоток. И так четыре раза. После того как он выпивал четыре глотка, знахарь этой же водой обмывал порченого: сначала лоб и лицо, потом грудь, а затем руки. Остатки воды выливали под дерево, а спички закапывали. Либо же выливали воду на улицу через левое плечо.
Топор наряду с другими острыми железными предметами (ножом, серпом, косой и др.) – являлся оберегом и отгонным средством против нечистой силы и болезней; топор клали под ноги скотине при первом выгоне на пастбище, чтобы уберечь её от порчи и хищников; для этой же цели пастух обходил стадо с топором. Забивали топор в дерево, чтобы защитить себя от волков. Топор клали под порог, чтобы вурдалак не смог проникнуть в дом. Под постель роженице и под колыбель новорождённому наряду с другими железным предметами клали топор, чтобы оградить женщину и ребёнка от порчи и злых духов. Чтобы оградить живых от влияния Смерти, топор клали под лавку, где лежал покойник, или на лавку после выноса тела. В свадебном обряде дружка, вводя в дом новобрачных, ударял топором крест-накрест о притолоку двери, чтобы обезвредить возможную порчу. Считали, что водяной не сможет повредить человеку, если тот вслух будет упоминать о топоре и других острых предметах. Топор использовали, чтобы остановить град, образно – «рассечь» градовую тучу. При помощи топора делали оберег места, становясь на постой где-либо. Для этого обходили место по кругу с топором, произнося при этом следующий заговор: «Чур-Чурило, стар-престар! Ты сиди-сиди, посиживай, ты гляди-гляди, поглядывай, ты ходи-ходи, похаживай, ишнее от нас отваживай!»
Топор как предмет, сделанный из железа, использовался и в магических обрядах для сообщения человеку и скотине силы и здоровья. Ложась спать на Новый год, около постели клали топор, а утром вставали на него, чтобы ноги были здоровыми и крепкими. Для этой же цели утром в Страстную пятницу вставали босыми ногами на топор. Чтобы рана на ноге быстрее зажила, под ноги клали топор. Чтобы легче родить, женщины пили воду, в которой был вымыт острый топор. После выноса покойника из дома через порог бросали топор, чтобы оставшиеся члены семьи были здоровы. Топором лечили порчу и сглаз. Обходили вокруг порченого с топором и рекли: «Высылаю, выгоняю я с раба Божьего (имя) хворобы да болести, сглазы да порчи! Кто вас сделал да прислал – к тому идите, за нутро его возьмите, с раба Божьего (имя) уходите! Как солнце идёт не вертается, так и вы к рабу Божьему (имя) не вертайтесь. Как жаркое солнце идёт да печёт, так в рабе Божьем (имя) всякая болесть высушивается! С раба Божьего (имя) хворобы выгоняю, с костей – ломоту, с главы – жаробу, с нутра – зноботу. Чтоб не ходили, не ломили, не томили, не палили! Топор перерубил, раба Божьего (имя) отходил! Аминь!» После этого «разрубали» порчу, находящуюся на больном, делая рубящее движение рядом с ним. От боли в спине человека клали на пороге, крестили топором ему спину. Больной при этом спрашивал: «Что делаешь?» – «Утин рублю, рублю и повырублю, чтобы век не болело и не откидывалось». Такой разговор повторялся трижды.
В народных верованиях топор связывался с мужским началом. Если супруги хотели иметь мальчика, они в изголовье кровати клали топор, а если девочку – серп. Новорождённому мальчику было принято пуповину отрезать на топоре. Согласно сельскохозяйственным обычаям, перед началом пахоты нужно было воткнуть в землю топор, чтобы обеспечить хороший урожай.
Иногда лезвие топора соотносилось с острыми зубами грызунов и хищников, поэтому в первый день Великого поста запрещалось прикасаться к лезвию топора и других острых предметов, чтобы вредители не нападали на поля. С топором хозяин дома выходил на порог звать на рождественский ужин мороз, бурю и других врагов урожая, чтобы они в течение года больше не приходили и не вредили бы хозяйству.
В обрядах приворота топор также нашёл своё применение. За полночь выходили с ним за порог дома, ударяли им трижды о землю и говорили слова: «Иду, (имя), с топором, навстречу мне вышли семь братьев, семь буйных ветров. «Где вы, братья, бывали, что видали?» – «Мы были в чистом поле, в широкой степи, за чистыми полями, за тёмными лесами». – «Придите ко мне, ветры буйные, возьмите скорбь земную и вселите её в неукротимое сердце раба Божьего (имя). Стальным топором сердце его бередите, и пусть в нём живёт скорбь и печаль по рабе Божьей (имя). Аминь». Топор оставляли лежать у порога с внутренней стороны на неделю.
Оберегом и магическим предметом для наших предков являлся уголь. На него переносились очищающие и иные свойства огня и дерева. Уголь носили с собой в качестве защитного средства, бросали его вслед опасным людям и животным при встрече с ними. Уголь бросали под ноги похвалившему ребёнка, а также при встрече со священником. Рисование углём черты, креста или чернение им рассматривалось как защитное и продуцирующее средство. Особое значение придавалось углям, оставшимся от обрядовых костров. Угольки после пасхального костра бросали в воду, которой затем окропляли поля, закладывали их на крышу для защиты дома от молнии, бури, наводнения и пожара. Угли от купальского костра использовались как лекарство. Рождественскими углями окуривали дом, их бросали в воду, которую затем пили в случае опасности.
В похоронной обрядности угли бросали за спину, чтобы Смерть «оставить сзади». Если человеку часто снился усопший, то он должен был взять из печи угольки и бросить их за порог, после чего подмести дом. Угли клали и рядом с кроватью, чтобы мёртвые не снились.
Применялся уголь в бытовой обрядности. При закладке дома уголь наряду с другими предметами оставляли в четырёх углах. При необходимости вынести мусор ночью вместе с ним выбрасывали три уголька. В принесённую после заката воду бросали горящий уголёк. Чтобы избавиться от чужого домового, следовало кинуть на улицу горящий уголь.
В народной медицине для того, чтобы определить, от кого исходил сглаз, клали в стакан с водой три уголька и три кусочка хлеба, наблюдая: если утонет хлеб – сглаз от женщины, утонет уголь – сглаз от мужчины. Для снятия сглаза в кружку с водой клали девять угольков, ведя им отсчёт в обратном порядке, а затем окатывали этой водой сглаженного. Обводили углём нарывы, а затем бросали его в печь, чтобы остановить болезнь. Для лечения падучей окуривали больного углями дерева, в которое ударила молния. Для избавления от страхов нужно было тайно взять по три уголька из трёх бань и закопать их на перекрёсте.
В народной обрядне уголь имел также обозначение богатства, а потому его подкладывали в телегу, гружённую зерном для посева, либо же сыпали его под колёса телеги. Отправляясь на торг, уголь клали в товар, предназначенный для продажи. Если уголёк отлетал от костра и попадал в человека, то это обещало ему вскорости получение денег. Углём рисовали крестик и на первом снесённом курицей яйце с пожеланием, чтобы яиц было больше. Также выскочивший из печи уголёк означал быстрый и успешный исход дела. Такой уголь давали идущим в армию солдатам, чтобы они «выскочили» из любого огня и остались бы живыми. Уголь, выскочивший из печки, давали съесть роженице или выпить воды с таким углём, чтобы облегчить ей роды.
Шапка – головной убор мужчины, общественно и обрядово значимая часть одежды, что нашло отражение в поговорке: «Шапка – старше головы». При исполнении некоторых обрядов обнажение головы мужчиной имело священный смысл: мужчины снимали шапку при первом севе, при покойнике и др. Отсутствие шапки у мужчин было знаком траура. Некоторые обряды, напротив, требовали ношения шапки. Во время свадьбы независимо от времени года жених оставался в шапке. В этом случае шапка имела для него обережное значение. Срывание шапки с себя или с других иногда обозначало отказ от прежнего состояния. Например, срывание шапки после свадьбы было одним из обрядов приёма молодого в круг взрослых мужчин.
Использование головного убора, принадлежащего противоположному полу, могло быть одним из видов ряжения и нередко имело продуцирующий смысл. Чтобы у девочки поскорее выросли груди, она должна была потереть их шапкой, взятой у парня. Иногда невеста во время брачной ночи надевала шапку своего мужа, а роженица не снимала её шесть недель после родов, что должно было защитить её от сглаза. В целом, однако, ношение женщинами мужского головного убора осмыслялось отрицательно. Считалось, что девочка, надевшая шапку, потеряет волосы, станет жертвой сглаза, останется в девках или родит внебрачного ребёнка.
Шапка нередко использовалась в сельскохозяйственной и птицеводческой обрядности с продуцирующей целью. В сочельник, например, хозяйка окуривала всё хозяйство, надев шапку мужа. Сажая наседку на яйца, предварительно клали их в мужскую шапку. Чтобы хорошо росли огурцы, по огороду должен был время от времени проходить мужчина в шапке. В шапку клали картошку перед её посадкой. При помощи шапки отгоняли тучи – размахивая шапкой в сторону туч, кричали: «Куда шапка, туда туча».
Шапка часто воспринималась как мета человека и могла замещать его в особых случаях. Во время свадьбы, если желали молодым мужского потомства, подкладывали в постель новобрачным шапку либо невесту сажали на мужскую шапку. Священник мог заочно прочитать молитву об исцелении отсутствующего больного над его шапкой.
Показательны запреты в обращении с шапкой. В народе считали, что нельзя играть с шапкой, вертеть ею – иначе голова заболит, нельзя класть её на стол – будет ссора. Нельзя сидеть дома в шапке. На юге России во время сева конопли запрещалось отвечать на приветствие («ломать шапки»), иначе конопля на поле будет гнуться и ломаться.
В многочисленных сказках и поверьях шапка предстаёт как средоточие магической силы. С её помощью «скрепляли» силу сказанного. Чтобы сбылось проклятие, мужчина, произнося его, снимал с себя шапку. В других случаях после озвучивания проклятия бросали шапку на землю, «ставя печать» на свои слова. В южнославянских быличках нередко отмечается, что красная и остроконечная шапка, принадлежность нечистой силы и мира мёртвых, является носителем силы, дающей обладателю необычные способности. Известен также другой сказочный предмет – шапка-невидимка. Чтобы обрести её, надо было перед Великим постом переночевать с кусочком сыра во рту, сохранить его до Ивана Купалы, влезть с этим сыром на чердак, где обитает домовой, и снять с него шапку-невидимку.
Фартук – одна из основных частей традиционного женского костюма, которая часто использовалась в магических обрядах. В народных представлениях фартук – мета женщины, женского начала (он «закрывает» женские гениталии), родовитости и плодородия. По положению фартука нередко гадали: покосившийся фартук предвещает девушке скорый брак, если фартук развяжется сам собой – значит, у какой-то женщины начались роды. Для облегчения родов повитуха ударяла роженицу фартуком, приговаривая: «Я, старая, родила, а ты ещё нет!» (по традиции повитухой могла быть только женщина, родившая детей). Новорождённого принимали в передник матери или бабушки, чтобы он долго жил и был здоровым. При первом выгоне скота под порог подкладывали фартук хозяйки, чтобы скотина была привязана к дому.
Фартуку приписывалась продуцирующая сила. При входе в дом мужа молодая переступала через расстеленный фартук свекрови, чтобы быть такой же плодовитой, как и она. На крестинах кум бил горшок с «бабиной кашей» и бросал черепки в фартук бесплодной женщине, говоря: «Чтобы дети водились». Считали, что лён хорошо уродится, если его сеять из фартука. Было принято бить фартуком беременной женщины корову перед случкой.
Фартук использовался во вредоносной магии для «отнимания» плодородия: ведьмы собирали фартуком росу с чужих полей и относили её на свою ниву или в амбар, отбирая урожай. Чтобы навести порчу на корову, на неё нужно было трижды махнуть фартуком; в этом случае она становилась неспособной к случке. Использовался фартук и при отгоне градоносной тучи: женщина снимала с себя фартук, идя навстречу туче, что было равнозначно наготе, обладающей обережным значением.
Нашёл своё применение фартук и в обрядах, связанных с гаданием. Под Новый год в него собирали мусор, выходили на перекрёсток, очерчивали вокруг себя круг, трясли фартук и слушали: если где-то запоют – это к замужеству, если зазвучит музыка – к весёлой жизни, услышишь стук – к несчастью.
Хлеб – наиболее сакральный вид пищи, мета достатка, изобилия и материального благополучия. Осмысляется как дар Божий и одновременно как самостоятельное живое существо или даже образ самого божества – лик Божий, или лик Солнца. Хлеб требует к себе особо почтительного и почти религиозного отношения. В быту и в обрядах он часто объединяется с солью. Хлеб знаменует отношения взаимного обмена между людьми и Богом, между живыми и предками. Он теснейшим образом связан с миром умерших, которые почти осязаемо участвуют в выпечке хлеба и получают от него свою долю в виде горячего пара или какой-либо особо выделенной для них части.
В быту предков было принято, чтобы буханка хлеба постоянно лежала на столе в красном углу. Хлеб на столе обозначал постоянную готовность к приёму гостя, а также был знаком божественного покровительства и оберегом от враждебных сил. Человек кладёт хлеб перед образом Божьим, как бы свидетельствуя этим о своей верности Господу; но и Бог, в свою очередь, кладёт хлеб на стол перед людьми: по старому выражению, хлеб – «дар Божий», а стол – «ладонь Божья».
Очень древний характер имеет представление о том, что Бог наделяет хлебом человека, причём вместе с «долей» – куском хлеба – человек получает и свою «долю», вместе с «частью» хлеба и своё «счастье».
Хлеб воплощал собой долю человека; считалось, что от верного обращения с ним зависит его сила, здоровье и удача. Не разрешалось, чтобы один человек доедал хлеб за другим, – заберёшь его счастье, силу. Нельзя есть за спиной другого человека – тоже съешь его силу. Давшего собакам во время еды со стола хлеб ожидает бедность. Нельзя оставлять недоеденный кусок хлеба на столе, иначе похудеешь – «он тебя съест» или станет гоняться за тобой «на том свете». Если во время еды крошки валятся изо рта, это предвещает скорую смерть едока. Когда упадёт хлебная крошка, нужно поднять её и бросить в огонь.
Разрезание хлеба и распределение его между едоками были обязанностью мужчины, а заквашивание теста и выпечка хлеба – женскими занятиями. Сами действия выпекания были обставлены множеством правил и запретов. Не разрешалось, чтобы хлеб пекла «нечистая» женщина – во время месячных, после совокупления с мужем, после родов; нельзя печь хлеб в великие праздники, в воскресенье, иногда и в другие дни недели. Хлеб сажали в печь в молчании; пока он в печи, не разговаривали громко, не бранились и вообще не шумели, не мели пол – в противном случае хлеб «раздражается», «пугается», начинает «капризничать» и поэтому не удаётся. Пока печь открыта, никто не должен выходить из дома. На протяжении всего действия приготовления хлеба неоднократно крестились сами и крестили муку, тесто в деже, буханку перед выпечкой и после неё.
Хлеб широко использовали в качестве оберега: клали его в колыбель к новорождённому; брали с собой, отправляясь в дорогу, чтобы он охранял в пути; клали на место, где лежал покойник, чтобы хлеб победил смерть и умерший не унёс с собой плодородия, выносили на улицу при приближении грозы или градовой тучи вместе с другими предметами, используемыми для приготовления хлеба (дежой и хлебной лопатой); чтобы защитить посевы, обходили с хлебом загоревшееся строение или бросали его в огонь, чтобы остановить распространение пожара. С хлебом под мышкой переходили дорогу корове при первом выгоне скота, чтобы к ней «не прицепилось поганое». Наличие хлеба или зерна в охраняемом пространстве позволяет «связать» смерть. Так, при начале падежа скота, если пала одна корова, в хлев клали хлеб, чтобы предотвратить гибель остальных животных. Если ребёнок спал, когда рядом с домом провозили покойника, чтобы влияние смерти не коснулось его, под его голову клали хлеб. Чтобы не пугало, охотники заряжали ружье вместо пули корочкой хлеба и клали его рядом с собою.
Отправляясь в дорогу, брали с собой кусок хлеба в карман – это должно было способствовать удаче в пути. А также, выходя в путь, сравнивали себя с хлебом: «Как к хлебу-соли ничто не прильнёт, так бы и ко мне, рабу Божьему (имя) ничего бы прильнуло: ни уроки, ни призоры, никакие слова». Также уходящий отщипывал кусочек хлеба, лежавшего на столе, либо ему отрезали с собой ломоть. При этом провожающие произносили благопожелания, просили не забывать, не поминать лихом, простить все вольные и невольные обиды, благословляли в путь. Кусочек этого хлеба уходящий хранил у нательного креста до самого возвращения.
Чтобы выиграть на суде, нужно было иметь за пазухой круто посоленный и разжёванный кусочек хлеба. Человек, съевший заплесневелый хлеб, как считалось в народной традиции, никогда не утонет. Водяной с русалками не имеют власти над человеком, у которого в руках хлеб. Также и чёрт не сможет подойти близко к человеку, держащему хлеб в руках. В День святого Андрея (30 ноября) пекли четыре лепёшки, замешенные на собранной в это утро росе, и помещали их на углах крыши, чтобы уберечь дом от пожара. Просфору из церкви высушивали, растирали в порошок и сеяли по полю, чтобы «засуха сей нивы не коснулась».
Использовали хлеб для предсказания будущего. Его оставляли на ночь на месте будущего дома, чтобы определить, подходит ли оно для строительства. Для этого на углах фундамента клали по кусочку хлеба на ночь, а наутро смотрели, все ли куски на месте. Исчезновение хоть одного считалось неблагоприятным признаком. Несли хлеб при переходе в новый дом и катили его по полу от порога, гадая о будущей жизни (как упадёт каравай: лицом вверх – к счастливой жизни, лицом вниз – жизнь в доме не будет радостной). Либо же пускали из-за пазухи на землю три круглых хлеба: если все три падали коркой вверх, значит, место подходящее; если два – то дом ставить можно, но полноты в нём не будет; а если один или ни одного, то дом на этом месте не строили. На ночь хлеб и соль ставили в изголовье постели и, задумывая что-либо, говорили: «Воскресенье с понедельником, вторник со средой, четверг с пятницей, а тебе, суббота, дружки нет; вот тебе хлеб-соль, а мне дай ясный сон». Когда хотели узнать, жив ли человек, находящийся в отъезде, то втыкали в буханку хлеба перед выпечкой три колоска, а затем смотрели: если они сгорят – значит, его нет в живых, а если подрумянятся – то человек жив.
Применялся хлеб с целью обрядового кормления различных духов, которое было призвано ниспослать людям и домашним животным покровительство высших сил. Так, например, на месте, где предполагали поставить хату, ставили крест, а около него – стол с хлебом; разрезали хлеб на четыре части, первую клали на крест, чтобы святые ели и просили счастья для тех, кто будет здесь жить, вторую клали под стол для домовиков, чтобы съели и не вредили хозяйству, третью ели сами и просили Бога, чтобы всегда и во всём был достаток – и в поле родило, и в хлеве «щастило», четвертую давали скотине, чтобы она была сыта и здорова.
Слово на муку на прибавление богатства
На муку, купленную на растущую луну, говорили слова: «Деньги дают хлеб, хлеб родит деньги. Как купец несёт злат, так и я удаче и деньгам сват и брат». После чего обсыпали себя этой мукой. Повторяли таким образом три дня подряд.
Хлеб широко использовался в качестве обрядового дара: брали его с собой, отправляясь свататься, с хлебом и солью встречали гостя, молодых по возвращении из церкви после венчания, оставляли как жертву в поле, в лесу, в других местах. Хлеб, наряду с мёдом и сыром, входил в состав древнерусских жертвоприношений роженицам. Для облегчения родов повитуха замешивала тесто (чаще всего ржаное) и, вымешивая его, говорила заговор: «Я тебя, тесто, мешу – творю один час со минутою, так вот и рабе Божьей (имя) мучиться один часок со минутою. Аминь!» Затем этим тестом мазали живот беременной.
Хлебом кормили и мёртвых: клали его в гроб, сыпали крошки на могилу для птиц, воплощающих души покойных, оставляли на перекладине креста, предназначали мёртвым пар от горячего хлеба или первый из выпеченных хлебов, помеченный крестиком.
Хлеб, забытый в печи, наделялся особыми свойствами; его давали человеку, который тосковал по умершему или по любимой особе, чтобы он забыл их, использовали как лечебное средство. При помощи хлеба обезвреживали «поветрия», то есть болезни, приносимые со злым «восточным» ветром. Для этого делали «относ» (подарок) в виде хлеба и соли ветровому духу на перекрёсток, читая при этом заговор три раза: «Хозяин батюшка, вот тебе хлеб и соль и низкий поклон от раба Божьего (имя)! Ты и крестовой (на перекрёстках до рог), и пудовой (устрашающий), ты дворовый и северный, и южный, и западный, и всходный, и лесовой, и полевой, и водяной, и ночной, и полуночный, и денной, и полуденный, и все вы, раба Божьего (имя) простите». Далее отламывали краюшку от этого каравая и, возвращаясь домой к больному, обводили ею вокруг его головы и клали её возле кровати по левую сторону от больного.
Для лечения лихорадки на верхней корке хлеба писали: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. В начале было Слово, и Слово было Бог, и Бог был Слово». А затем на утренней заре понемногу этот хлеб давали есть больному. Точно так же для лечения лихорадки на просфоре писали следующие слова: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Яко же святой Аркадий укротил львы в пустыне, так и Ты, Господи, укроти трясавицу сию в рабе божьей (имя). Всегда, ныне и присно и во веки веков. Аминь». Довольно часто хлебным катышом, наряду с яйцом, выкатывали болезни. Для этого брали мякиш из горячего, только что вынутого из печи хлеба и им катали по больному месту, стараясь придать ему облик сосцов суки. А потом этот хлеб бросали суке, у которой в скором времени ожидались щенята. По хлебу определяли наличие порчи. Для этого, подержав в руках кусочек чёрствого ржаного хлеба, кидали его в стакан с водой: если хлеб плавал на поверхности – наваждения не было, если утонул – было.
Лечение хлебом
Чтобы избавиться от недуга, на корках трёх хлебов писали: «Господи Боже, благослови! Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь». Затем эти корки съедали натощак на утренней заре.
Из теста также делали куколку, означающую больного ребёнка, иногда и взрослого, а потом перепекали с её помощью болезнь, погружая в печь на лопате. С целью приглушить тоску по кому-либо заваривали и пили как чай хлеб, забытый в печи, перед этим трижды произнеся на «чай»: «Как хлеб в печи забыла, так и о рабе Божьем (имя) думать забыла!»
В русской свадьбе молодых благословляли иконой и хлебом, на рукобитье клали их руки на хлеб при заключении договорённости о свадьбе. Во время свадьбы с раздачей хлеба из рук молодых было связано понятие получения доли. Здесь каравай являлся образом вновь созданного мира, а его раздел представлялся разделением этого самого мира, где каждый участник получал свой надел и удел. По сей день сохраняются отголоски этого свадебного обряда, только вместо хлеба сегодня выступает свадебный торт, который раздают присутствующим за умеренную плату. В те старые времена обряд деления каравая был одним из ключевых составляющих свадьбы, где каждый старался получить хотя бы маленький кусочек каравая – его затем клали в семена, чтобы был хороший урожай, давали скотине и обязательно ели сами. При помощи хлеба с солью женщины заговаривали мужчин на любовь. Для этого клали в карман кусочек хлеба и соли и, смотря в сторону любимого, говорили: «От хлеба и от соли век не отказываются, так и ты от меня не отказывайся». Если девушка не могла долго выйти замуж, над её головой разламывали два сросшихся при выпекании хлеба.
Корочку хлеба, которую называли кое-где лобком, наделяли магическими свойствами. Её советовали есть парням, чтобы к ним «девки липли».
Отправляясь на охоту, с собой брали кусочек хлеба, на который наговаривали: «В чистом поле, в тёмном лесе, в тумане превеликом есть птица полетуша, есть серые гуси, сизые утки. У них бы крылья подломились, сами бы опустились, перьё оборвалось, и сели бы на бугор высокий, чтобы меня, раба Божьего (имя), не видели и стрельбы бы моей не слышали, и долетела бы до них моя пуля, как вольное перо». Во время охоты, чтобы избежать опасного влияния медведя, ружьё заряжали хлебом. Чтобы приручить домашнее животное, носили под мышкой кусочек хлеба, который потом скармливали ему. Кусочком хлеба обводили вокруг головы собаки, а потом давали его съесть ей, считая, что она после этого будет верно служить хозяину.
Удивительное дело, но хлеб, а точнее, его разновидность – блин, мог послужить орудием порчи на смерть. Обусловлено это было тем, что блины являлись обрядовой пищей. Как это делали отречённые? Они брали первый испечённый блин и на него говорили: «Ты первый. (Имя) последний. Ты огнём, (имя) ходуном, ты жаром, (имя) яром. Тебе испекаться, а (имя) в погост собираться. Аминь!» Отдавали этот блин бездомной собаке. А когда она начинала есть, то говорили: «То не псина, то Смертина. Как сожрала, то жизнь у (имя) через первый блин забрала. Аминь!»
Шерсть, шкура, мех животного – в народной культуре признак нечеловеческого, потустороннего мира и одновременно мета богатства, изобилия, плодородия. Шкура часто связывалась с демонической средой. По русским поверьям, в виде овчины может показаться оборотень. Домовой, леший, водяной в поверьях предстают обросшими шерстью, длинными волосами или мхом.
Во многих обрядах семейного круга шкура и шерсть обозначали богатство, обилие, счастье. Обычай надевать шубу мехом наружу участниками русской свадьбы описан историческими свидетельствами XVI–XVII вв. Устойчивое сопоставление образов «мохнатый – богатый» лежит в основе многих восточнославянских благопожелательных высказываний и приговоров: «Чтобы жених был богатый, как кожух волосатый» и т.п. Шуба выступала в разных частях свадьбы в наряде жениха и невесты, их родителей и других участников свадьбы, чаще всего в обрядовых встречах, при осыпании молодых зерном, хмелем, деньгами. Шкура или вывернутый мехом наружу кожух выступали обязательной принадлежностью свадебных обрядов: на них расплетали невесте косу, сажали жениха и невесту за стол, укладывали и укрывали новобрачных в первую брачную ночь.
Образ обеспечения богатства и жизненной силы отмечен в родильных и крестильных обрядах. Например, повитуха укладывала новорождённого на шубу, «чтобы он был богат», роженица впервые кормила ребёнка грудью, сидя на шубе. Новорождённого впервые обмывали клочком белой шерсти. Окрещённого ребёнка клали в красном углу на кожухе, чтобы у него скот водился. На шкуре проходили также пострижины ребёнка. Чтобы обеспечить богатую жизнь, молодые независимо от времени года венчались в шубах. Невеста надевала под платье шерстяную юбку с той же целью.
Обряд на прибыль и на удачную торговлю
Отрезали у овцы кусок шерсти. Вымачивали его в свежем (ещё тёплом) коровьем молоке. Обтирали им своё лицо, ладони и ступни, при этом говорили: «Одно растёт, другое прибавляется! Одно морозу воли не даст, другим голод из гоняется. Пусть и моя деньга прибавляется, как скотине шерсть да молоко. Святых то заповедь! Аминь! Аминь! Аминь!» Говорили так трижды, пока обтирались. Молоко отдавали животным – собакам или кошкам, – чтобы съели. А шерсть сжигали. Обряд проводили трижды, пока луна в рост шла.
Шкура и кожух могли использоваться в качестве оберега. Следовало вывернуть тулуп мехом наружу в случае, если тебя начинает пугать нечистая сила. От проказ домового окуривали дом и двор медвежьей шерстью или обводили медведя вокруг дома. Шерстью медведя или волка окуривали больного испугом. При первом выгоне на пастбище скот прогоняли через вывернутую мехом вверх шубу. Старухи, надев вывернутую шубу, вырывали у коровы или овцы из стада клок шерсти и запихивали его в висячий замок, чтобы волки не трогали скотину.
* * *
Возвращаясь к сказанному выше, попробуем сделать несколько уточнений и дополнений к предназначению обряда в жизни наших предков в целом и в Спасе в частности. На вопрос, что же происходит в обряде, можно дать такой ответ: в обряде создаётся новая знаковость взамен прежней, изжившей себя по тем или иным причинам, обряд возвращает нас в Начало. То есть обряд призван сотворить новый мир, в котором будет обитать человек или сообщество в целом. А значит, в обряде творится и «новый» человек. Таким образом, обряд неразрывен с понятием «новой доли». Используя время, место, действие и предмет (либо же слово как выражение того же действия или предмета), производящий обряд творит себе новую долю взамен либо в дополнение к старой доле. В этом и состоит особая привлекательность обрядни, и эта особенность делает обряд столь живучим, несмотря на недоверчивое и даже пренебрежительное к нему отношение со стороны просвещённого люда. Ведь никто из нас, несмотря даже на три высших образования, не хочет быть обездоленным.
В традиционном сообществе совершение обрядов оправдывалось словами: «Так старые люди делали и нам велели». Казалось бы, такое оправдание лишено всякого содержания, но тем не менее это самое точное обоснование всякого обряда – не нарушить традицию, соблюсти предписанные ею правила поведения, что в свою очередь должно обеспечить сохранение и поддержание существующего порядка, существующего положения дел, равновесия мира или восстановление равновесия, если оно было нарушено. Важнейшим условием незыблемости мира является соблюдение границы между этим и «тем» мирами, границы, которая сама собой нарушается всяким рождением, смертью либо другими действиями, и тогда именно обряды должны были её восстановить.
Таким образом, обряд стоял и стоит на страже традиционного сообщества. Он подготавливает человека к общественной жизни, воспитывая в нём необходимые качества, без которых невозможно его проживание в обществе. Главное из них – подчинение требованиям сообщества, на выработку которого и был направлен «отрицательный» культ предков с его запретами и предписаниями. Посредством культуры запрета человек обретает свойствó и перестаёт быть «опасным» для общества.
Другое предназначение обрядов состоит в том, чтобы сплотить сообщество, сделать его цельным. Посредством обряда община обновляет и утверждает себя, своё единство. Именно в обряде люди в полной мере осознают свою целостность, ими овладевают общие чувства и настроения – то, что отсутствует в повседневной жизни, причём в обряде не только идёт общение друг с другом, но и восстанавливается связь между предками и потомками, прошлым, настоящим и будущим. И как следствие обрядовых действий происходит обновление традиций, мерок и ценностей сообщества. Собственно, обряд для того и вершится, чтобы восстановить прошлое и сделать его настоящим, чтобы поддерживать непрерывность времени. Всё это направлено на сохранение самобытности сообщества в целом, без которой невозможно его выживание. Общество без традиции обречено на вымирание. Наши предки прекрасно это осознавали. Обряд можно назвать обычаем, или тем, чем живёт общество. Он определяет, как жить этому обществу, и он является тем, благодаря чему дышит и живёт сообщество – его сердцевиной, его сердцем. И неважно, что это за сообщество – русский народ, советский либо какой ещё другой народ. Обряды были, есть и будут всегда и в любом обществе. Они создаются по надобности, которая никогда не иссякает. И как сердцевина любого сообщества обряд приводит нас к познанию души этого сообщества. Обряд, каков бы он ни был, всегда в своей сути магичен! В глубине его народная магия и некая сила, которая действует на людей и открывает им ворота ТУДА, где вершатся судьбы человеческие! И люди ходили и будут ходить туда, ибо без этих «походов» им просто негде будет взять силы. Веришь ты в это или не веришь, приемлешь или нет – но ты всё равно живёшь во власти обряда.
Всё это – положительные стороны обряда и казачьей куди, основу которой составляет обряд. Но есть в нём и обратная сторона. Обряд, стоящий на страже общества, становится ловушкой для нас, как и само общество. Ведь обряд призван наделить нас долей! Ловушкой необходимой и обязательной, без которой мы не получим свои уроки. И как в этом случае относиться ко всему этому? А никак! Просто жить с этим и не тужить, чтобы изжить всё сполна. Оставаться человеком обычая, сражаться за свою долю, чтобы в какой-то миг понять и осознать, что доля, которую мы ищем, есть бремя, не дающее нам поднять взор в Небеса. Есть доля – нету воли, и чем больше доля, тем меньше твоя воля!!! Доля – это то, что привязывает нас к месту. Или, если хотите, то доля – это груз, делающий нас важными (тяжёлыми), но именно эта вага (вес) пригвождает человека к месту, на котором он должен получить свои уроки и удары, предназначенные ему его же Задумью. Для того мы и сражаемся настойчиво за места, потому как они определяют меру подзатыльников и шишек, нам отпущенную. Место – это всегда выпячивание, и чем выше оно, чем больше доля, месту соответствующая, и тем больше ты получаешь ударов. Ведь бьют по тому, что больше всего выпячивается. Хотя на первый взгляд доля связана с понятием владения силой, и чем больше моя доля – тем больше силы мне отмерено, почему доля так для нас и привлекательна. Больше доля – больше сил и возможностей с ней открывается. Да, это так, но есть одно «но»! Это правомочно только для определённого сообщества. Вне его я лишусь той силы и тех преимуществ, которые мне отмерены сообществом на мою долю.
Доля – это часть от целого, и чтобы обрести целое, я однажды должен буду освободиться от доли ради воли, ради могутности вне доли! Освободиться от доли, чтобы стать человеком ДОРОГИ – обездоленным! Дороги, ведущей прямиком к Дому! Почему сказано «прямиком»? А потому, что все мы в пути, даже находясь на местах. Места нужны нашей душе, чтобы на них получить нужную ей зрелость, и уже потом, выйдя на прямую, в веху возвращения, нигде не останавливаться. Мы делаем остановку на местах только для того, чтобы дозреть там, но мы всё равно шестники. И однажды, дозрев, мы отправляемся прямой дорогой, где впереди нас поджидают самые важные битвы – битвы на Калиновом мосту. Вот отсюда и начинался тот небесный Спас, о котором мы говорили уже выше. Отказаться же от места с прилагаемой к нему долей на сей час для меня непосильно, но, может быть, будет пока достаточно хотя бы задуматься над этим? Да и то не всем, но тому, кто дозрел, чтобы задуматься. Так уж складывается, что «задуматься» – роскошь для нас. Задуматься для того, чтобы начать видеть эту ловушку места и доли и осознанно пройти теми воротами, которые для нас открывает обряд, – ВОЙТИ в СПАС! Ведь Спас и начинался с обряда! Но об этом, об обрядах перехода, будет сказано в своё время.
Однако об обрядах ещё не всё сказано. И не сказано, наверное, самое важное. Не о предназначении обрядов, а об их сути. Почему-то те немногочисленные счастливчики, кто соприкоснулся с носителями обрядни, многозначительно намекают, что им были переданы те или иные чудодейственные обряды. Но они не могут их раскрыть в силу секретнейшей секретности последних! А те, кому не посчастливилось повстречаться с носителями «секретов», всё равно ждут манны небесной. Хоть откуда-то и хоть чуточку. И находятся эти «жаждущие чуда» в вопросе: «А как тут быть? Какой обряд тут нужно делать?» С надеждой глядят они на счастливчиков: может быть, те поделятся с ними «заветным знанием»?
Но заветное здесь совсем другое. Сам по себе обряд есть совокупность места, времени, действия, предмета. И конечно же, необходимости самого обряда. И тут вроде бы никаких вопросов не возникает. Всё ясно. Коли есть нужда в обряде, а это и есть его пята, ты «собираешь к пяте» время, место, предмет и действо. И тогда открываются врата в ИНОЕ. Далее ты проходишь сквозь это Иное, обнуляешься и выходишь в явный мир заново родившимся. С новой долей, с новой судьбой. Вот только не всегда получается открыть дверцу в ИНОЕ. А почему? Причина здесь в том, что сам же обряд мешает это сделать! Вот какой странный расклад получается. Обряд мешает обряду! Тут нужны пояснения. Ибо звучит это как-то нелепо.
Теперь о том, что такое обряд в связи с вышесказанным. Обряд, который должен открыть иномирье, СОЗДАЁТСЯ! Его не просто выполняют по кальке. Его СОЗДАЮТ, соединяя составляющие воедино. И тогда происходит ВСПЛЕСК! Просто же выполняя обряд, мы не достигаем того порога, чтобы приоткрыть ИНОЕ. Нам просто не хватает силы. Обряд, выполненный по кальке, – клеть! Он прописан от и до. Выполняющий прописной обряд НЕВОЛЕН! Он связан прописью: сделай так, сделай так и сделай так. Не будучи же вольным, мы не в состоянии быть созидателем, а выполняемые нами обряды пусты. Может ли раб трудиться с вдохновением? Согласитесь, вряд ли. С вдохновением трудится лишь вольный человек. Такова уж природа человеческая! А потому, вняв обрядню, от неё нужно тут же освободиться, чтобы не попасть в рабство к ней! Так уж устроено, что идёт непрерывная борьба за то, чтобы подчинить нас. И подчиняет то, чему мы отдаёмся. Обрядня же здесь не исключение. Быть вольным надо для того, чтобы соответствовать мигу.
Да и дар ведовской – это не совокупность каких-то там знаний, но передача лепости. Так говорил нам наказитель. В лепости ты будешь лепым, но не нелепым, а значит, будешь в жизни, течь в ней, но не идти против неё. Не позади, не впереди, но в самой-самой серёдке! И тогда ты СМОЖЕШЬ! В лепости ты и обряд сотворишь, и любые «хитрости» Спаса одолеешь. В лепости ты всегда будешь вмещаться в Миг. Пока же ты нелеп, ты в Миге не помещаешься и тебе сложно будет по мирам ходить да в рубахи душевные переоблачаться.
Лепость – это дар! Дар Горний! Но и без него ты можешь обрести это состояние. Чуть дольше на это потребуется времени, но ты сможешь. Чтобы тебе быть лепким, не жди и не догоняй, не торопись и не перекладывай с больной головы на здоровую, не ищи виноватых. Так ты и вы´ходишь себе дар лепости.
Вот как раз-таки лепость и есть самое заветное в обрядне!!! Будучи лепым, ты зришь нужду в обряде. Не всегда он нужен, не всегда своевременен. Одного желания помочь «бедолаге» мало будет, даже если у тебя за него «душа разрывается». Должен «бедолага» вы´ходить свою долю сполна. Вот лепость и позволяет увидеть, готов он заново родиться или это хитрость его, чтобы полегче, побольше и получше. Когда есть нужда в обряде, тогда и сложить его легко. И сила будет. Нет так нет! И тут кто имеет уши, тот услышит! Хотя, как показывает опыт, слушают многие, но слышат единицы. И не услышавши, возвращаются к букве, то есть снова гоняются за тайными и «действенными» обрядами. Так что каждому своё!
Растения являются одной из составляющих окружающего нас мира. В жизни предков они, как и всё остальное, получили мифологическое истолкование и нашли своё применение в народной обрядности, медицине и магии. Растения в традиции соотносились с человеком: они имеют душу (жниву), могут разговаривать, плакать, испытывать страх и печаль. Разделяли растения на чистые, или святые (берёза, дуб, вяз, клён, липа и др.) и нечистые – дьявольские (осина, бузина и др.); добрые (дуб, бук, липа, берёза) и злые (ясень, ольха). Многие растения почитались как царские и святые, а потому к ним обращались при разной нужде как к заступникам. К царским травам, например, относили живокость высокую, ясенец белый, или девясил. Считалось, что живокость высокая способствовала быстрому обогащению, а тот, «кто будет девясил на голове носить, тот будет везде почётен». К святым деревьям относили вербу и можжевельник, что также нашло применение в народной обрядне.
Очень распространены были в традиции представления о превращениях людей в различные растения. Считалось, что растения могут исполнять человеческие желания, сообщать человеку дар всеведения, способность становиться невидимым, открывать замки, понимать язык зверей и птиц. В любовной магии при помощи растений привораживали противоположный пол. Использовались они и во вредоносной магии. Широкое применение имели растения в народной медицине. Выступали в качестве оберегов: женщины рожали на сене с особыми травами, которых боятся враждебные духи; травы с сильным запахом добавляли в купель при первом купании ребёнка. В быту целебные травы клали в семена для посева, чтобы будущие всходы не болели. Лекарственные растения собирались в одиночку и всем миром, в определённое время суток и луны, в соответствии с календарными датами.
В дохристианские времена дерево почиталось святым ввиду своей праведной жизни (никому оно зла не творит), а потому наши предки возносили через него молитвы к Богу. В своей работе «Поэтические воззрения славян на природу» А.Н. Афанасьев писал, что чехи в Страстную пятницу перед восходом солнца молятся под деревьями, ища у них защиту и веря, что после этого они целый год будут свободны от болезней. Отдельные деревья иногда обретали громкую славу и почитались как места силы. Особенно деревья с дуплами, через которые можно было сообщаться с «тем светом». Крупные дупла наряду с пещерами использовались знающими для «затвора» в обрядах обретения и обновления силы.
Немаловажное место в Образе мира предков наряду с деревьями занимали и травы. Согласно древним преданиям, происхождение трав связано со сказами о соперничестве Бога и дьявола. Когда Бог сотворил человека из грязи, дьявол потыкал его тело пальцем. Итаких отверстий было сделано врагом человечества 77. В каждое отверстие Бог вложил траву и благословил их, чтобы они стали целебными. Вот потому с тех пор для каждой болезни есть своя трава. Вторит этому сказу поверье, что на Иванов день нужно собрать 77 трав, из них сделать ивановский букет, а в дальнейшем этим букетом окуривали человека в случае неизвестной болезни.
Почитали наши предки не только травы и деревья, но и корни и пни, которые, как считалось, были обителью различных духов. Считалось, что под корнями поваленного бурей дерева обитают бесы, под старыми пнями живут лесные духи. Чтобы детей, идущих в лес, не тронул леший, мать клала на пень кусок хлеба и говорила: «Царь Лесовой, царица Лесовица! Прими ты наш подарок и низкий поклон, и прими ты моих малых детей и отпусти их до дому». С другой стороны, корни выворотня – дерева, вывернутого бурей с корнями, – имели способность отворачивать зло. Под конями такого дерева хоронили самоубийц, чтобы они не вредили живым людям. А потому пни для знахарей были зачастую местом проведения различных обрядов и передачи «науки» восприемникам. Так, к примеру, на пне передавались слова заговора, направленные на пресечение различных болезней.
Исходя из всего этого, не затронуть представления о «народной ботанике» в описании Образа мира было бы значительным упущением.
Берёза является одним из наиболее почитаемых деревьев наших предков. Она почиталась счастливым деревом, оберегающим от всякого зла, так как в её листьях обитали берегини. Берёза считалась солнечным, чистым деревом, которое приносит счастье, свет и радость в любой дом. Под берёзой Мария отдыхала с Иисусом, ветки её склонились и скрыли их от преследователей, считали в народе. Берёза могла взять на себя любые болезни, отведя их от человека. Берёзам посвящался в народе праздник Семик (ныне – Троица), который отмечается в июне. Зелёные Святки, или Семик, – праздник подрастающих семян, молодой листвы, первых цветов. В эту Русальную неделю, когда начиналось лето красное, веселье не утихало ни ночью, ни днём. В некоторых местах берёзу сажали возле дома для благополучия домочадцев. Отваром из прутьев берёзы в этот день промывали всю избу от болезней и несчастий. В этот же день женщины мылись в бане с настоем берёзовых листьев, чтобы снять с себя наносные болезни, восстановить утраченные силы и бодрость духа.
В то же время были устойчивыми поверья о связи берёзы с нечистой силой, ибо на Русальной неделе на ней появлялись русалки. Берёзы со свисающими до земли ветвями в народе получили название русальных. Считалось, что ведьмы по ночам летают на берёзовых палках. Эти поверья отразились в запрете, распространённом в некоторых местах, сажать берёзу около дома, чтобы на жильцов не напали болезни, а место, где росли берёзы, считалось несчастливым для постройки нового дома. Возможно, подобные противоречия являются следствием противостояния новой и старой веры. Неравнодушны к берёзе были и другие представители «нечисти» – лешие. Если человек хотел написать хозяину леса, он писал на кусочке бересты или на берёзовом листочке – в тогда послание обязательно должно было быть замеченным.
Женская знаковость берёзы проявляется в обрядах лечения детских болезней: например, веря в магическое исцеление, носили девочек к берёзе, а мальчиков – к дубу. В обрядовых приговорах при сватовстве берёза и дуб выступали как обозначения невесты и жениха («У вас есть берёза, а у нас дуб…».). Чтобы иметь в браке больше мальчиков, чем девочек, молодая при выходе из церкви должна была взглянуть в сторону леса и сказать: «Все в лесу дубы, лишь одна берёза». Верили в то, что посаженная близко к дому берёза вызывает женские болезни у его обитательниц. Девушки просили у берёзы доли для себя, умывались берёзовым соком для красоты и здоровья. Берёза воспринималась как существо живое, могущественное, способное исполнять женские желания. Для этого девушки несли к берёзе в лес яичницу, пироги, усаживались под ней, «угощали» её, а остальное принесённое съедали и обращались к дереву с заветными просьбами. Для отлучения ребёнка от груди накрывали на стол разные яства и при них клали берёзовый прутик. Ребёнка садили за стол и, смотря в окно через его голову, говорили: «Как лес не тоскует о дереве, так и ребёнок бы не то сковал о грудях». А потом смотрели, к чему он потянется, тем его больше и кормили. Берёзовым прутиком же его понукали в том случае, когда он проявлял капризность в отношении еды.
Для обережья применяли использовавшиеся в весенне-летних празднествах веточки берёзы. Их втыкали под крышу дома, оставляли на чердаке для защиты от молнии, града. С этой же целью на поле втыкали ветку берёзы после Троицы. Для избавления от вшей либо же как предупредительное средство советовалось походить босиком по листьям берёзы или положить их в обувь. Считалось, что если красную ленту завязать на ствол берёзы, то это убережёт от дурного глаза.
Оберег берёзовый
Делался раз в год под Купалу. Находили одиноко стоящую берёзу. Обязательно крепкую! Брали верёвку и после заката обматывали выбранную берёзу этой верёвкой как можно выше от земли. Завязывали концы верёвки на обычный двойной узел и уходили. На рассвете следующего дня возвращались к дереву и, срезав узел особым ножом (либо обрядовым, либо тем, которым резали пасхальные куличи), кланялись до земли и говорили:
«Как тебя, берёза-матушка, путами не удержать,
К земле не прижать, от солнышка не отвернуть,
Так кто путы с тебя возьмёт, тот себя сбережёт
От люда лихого, глаза дурного, слова злого,
От хворей-болезней, от Смерти нечаянной.
Тебе расти-выситься, а путам твоим людям помогать».
Отрезанный узелок оберегаемый должен был носить с собой весь год. А через год обряд повторялся. Оставляли откуп берёзе – медовые соты.
Берёзовые листики и почки приносят плодородие. Их раскидывали по грядкам, чтобы в огороде всё добро росло. Беpёзовое полено закапывали под поpогом новой конюшни, «чтобы добро велись кони».
В лечебных действиях нашли применение ветки, которые использовали в календарных обрядах либо для освящения церкви. Ими били больного для изгнания болезни, на них укладывали больных. Считалось, что стегание захворавшего берёзовым прутом поможет лучше любого лекаря. На листья берёзы переводили болезнь. Для снятия порчи считалось необходимым помочиться на воткнутую в землю метлу из берёзы. Для лечения детей от сглаза шли в лес, брали по веточке с разных берёз и делали из них веник. Причём берёзы должны были «не видеть друг друга». Затем этим веником слегка ударяли ребёнка по спине и говорили: «Стояла белая берёзка у края дорожки, не боялася ни стуку, ни грому, никакого оговору, так и младенец бы не боялся ни стуку, ни грому, никакого оговору. Аминь». Делали так трижды. Сильным средством для «передачи болезни» почиталось хождение к растущей молодой берёзе. С той же целью под берёзу выливали воду, в которой купался больной.
Чтобы поставить на место «сбежавший» золотник, вокруг пупка с нажимом обводили пучком берёзовых веток, приговаривая: «Как крепко берёза на горке стоит, так и ты, золотник, стань на своё место крепко-накрепко». Издавна считалось, что в мае берёза обладает наибольшей целительной силой. Поэтому в период с 1 по 12 мая собирали её сок и давали пить больным, хворым и слабым людям, чтобы те скорее выздоровели и набрались сил. Для лечения ожирения к телу привязывали кору берёзы, она «вытаскивала лой» (жир). Передавали берёзе женские заболевания, в частности бели. Для этого женщины по утренним и вечерним зорям шли к берёзе, плескали на неё и на себя воду и приговаривали: «Возьми, берёза, своё, а отдай моё».
Отвар из берёзовой коры для исцеления болезни
Для его изготовления брали: тонкую кору берёзы, собранную в полночь, 3 щепотки золы, 3 ложки соли, 3 ложки измельчённой скорлупы пасхальных яиц. Делали из всего этого отвар, на который произносили наговор: «Как в Светлую Пасху Иисус Христос воскрес, так и рабу Божьему (имя) даруется исцеление и избавление от недуга. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь». Этот отвар больной должен был пить три дня.
Нашла применение берёза и в любовной магии. В одном из таких «рецептов» брали берёзовый прутик, клали его в пятницу на порог, через который должен перешагнуть тот, на которого желали подействовать. Выполнив это, прут, который никто не должен был видеть, клали в сухое и жаркое место, говоря: «Да сохнешь, (имя), от любви к (имя), как сохнет этот прут». Это заклинание повторяли трижды. В другом случае срезали берёзовый прутик, растущий на восток, обрывали с него листочки; прутик клали на порог, через который должен перешагнуть тот человек, о котором думают, а листочки, высушенные и истолчённые в порошок, клали близко к сердцу. Когда приходил тот человек, о котором думали, порошок подмешивали в какое-либо питьё и давали выпить. Делали это незаметным образом. Чтобы приворожить парня, использовали ветку берёзы, сросшейся с дубом. Девушка незаметно обходила с нею вокруг парня или поила его отваром коры этой ветки.
Заговор от тоски на берёзу
Накануне Нового года на убывающую луну, на закате нужно обойти вокруг берёзы против часовой стрелки и сказать: «Встану я, раб Божий (имя), благословясь, пойду перекрестясь, из двери дверями, из двора воротами, выйду во чистое поле. В чистом поле стоит белая берёза. Поклонюсь, покорюсь той берёзе: чистое дерево, чистая ветка, чистый листок, как у вас нет скорбей, болезней, так бы и у раба Божьего (имя) в груди белой не кололо, не свербело, не ныло, не болело, ни в полночь, ни в полдень, ни с утра, ни с вечера, ни после зари, ни до зари, ни в понедельник, ни во вторник, ни в среду, ни в четверг, ни в пятницу, ни в субботу, ни в воскресенье, ни в январь, ни в февраль, ни март, ни в апрель, ни в май, ни в июнь, ни в июль, ни в август, ни в сентябрь, ни в октябрь, ни в ноябрь, ни в декабрь. Слова мои крепки и лепки». Далее нужно было связать зелёной ниткой ветки на берёзе и сказать: «Ветки, не развяжитесь, слова мои, не прервитесь. Ключ. Замок. Язык. Аминь!» Возвращались не оглядываясь.
Берёзовый сок считался неплохим средством для изгнания блудного беса. Берёзовый сок для этой цели собирали с первыми лучами солнца ранней весной. Перед тем как сделать надрез на берёзе для сбора сока, кланялись ей в пояс и говорили: «Матушка белая берёза! Потерпи ты обиду телесную от рабы Божьей (имя). Не ради забавы, а ради здравия тебя тревожу. Ты рабе Божьей (имя) послужи, от блуда удержи. Иисус Христос терпел и тебе велел. Аминь!» Собрав сок, крестили его и говорили на него: «Берёзовые слезы заговариваю, от рабы Божьей (имя) блудного беса отваживаю. Ты, бес, слезами изойди, из тела рабы Божьей (имя) уйди. Во веки веков. Аминь!» Надрез на берёзовом стволе замазывали. А заговорённый сок пили по стакану перед сном, осенив себя крестным знамением.
С целью гадания на берёзе снимали с себя нижнюю рубашку, оборачивали её вокруг ствола дерева, обнимали его и внимательно слушали доносившиеся звуки, по которым и толковали будущее. В ночь на Ивана Купалу, чтобы определить, что ждёт в предстоящем году, срывали сразу несколько берёзовых веток, раскладывали их перед собой и выбирали из них, не глядя, одну. Вот по ней и ворожили. Смотрели, как растут на ней листья, ровная она или изогнутая. Какая ветка, так и жить в будущем году.
Нашла берёза своё применение и в редких вредоносных обрядах. Чтобы вызвать у человека затруднение с мочеиспусканием, на ветке берёзы делали надрезы и втыкали её в дно источника. Считалось, что сколько сделано надрезов, столько дней не будет у недруга мочеиспускания.
Боярышник в народной ботанике считался оберегом в похоронно-поминальных и календарных обрядах. Чтобы покойный не вредил живущим, около его могилы втыкали маленький колышек из боярышника. Существовало поверье, что дьявольскую силу можно прогнать от себя палкой из боярышника, а убить (то есть изгнать из мира живущих ) – ножом, рукоять которого сделана из боярышника. Веточка боярышника должна была уберечь человека от привидений при посещении кладбища. Да и вообще человек, имеющий при себе боярышник, никогда не может попасть под воздействие демонических сил. По поверьям, ветка боярышника должна была отгородить от чумы, для этого её клали перед окнами и входом. Собранный в Вербное воскресенье или на Вознесение боярышник хранили в доме как защиту от молнии. Кое-где прежде чем войти в дом, в котором лежал покойник, прятали в своей шапке либо кармане несколько плодов боярышника, а выходя из дома выбрасывали их на дорогу и лишь затем возвращались домой.
Чтобы вернуть «отобранное» ведьмой молоко, корову кропили наговорённой водой, остатки которой выливали на боярышник со словами: «Боярышник-боярышничек, брат во Бозе, верни мне сыр, молоко, как было до того, а то, что не годится, дай той, чьё оно». А если справить под боярышником нужду по-большому и при этом сказать: «Насколько я удачно нужду справил под боярышником, так пусть мне повезёт», то повёзёт в задуманном непременно.
В народной медицине при укусе змеи прокалывали место укуса шипом боярышника, чтобы уменьшить силу яда. Боярышнику передавали болезни, для чего подводили к дереву больного и проводили по его телу топором, а затем били этим топором по стволу. На Благовещение знахарки ходили в лес за ветками боярышника, которыми потом заговаривали раны от укуса змей.
Вбивание в землю колышка из боярышника являлось неким «замыканием» пространства, призванного не пустить в него Смерть либо болезнь. После смерти домочадца хозяйка должна была вбить перед порогом дома колышек из боярышника, чем «затворяла» его. При начале эпидемии домочадцы связывали вместе свои пояса или платки. Эту связку растягивали от дома (напротив входа) на всю длину, а там, где она кончалась, вбивали колышек со словами: «До кола дошла, а через кол не перешла и в мой дом не вошла» (болезнь). Если плодовое дерево переставало давать плоды, то в него вбивали маленький колышек из боярышника, тем самым «оплодотворяя» его (боярышник считался мужским растением).
Боярышник почитали деревом брака и плотской любви. К нему обращались с целью сберечь брак. Для этого женщина после дождя шла к боярышнику и читала заговор: «Встану я, раба Божия (имя), благословясь, пойду, перекрестясь, к кусту колючему, к боярышнику могучему, стану громко говорить, слёзно помощи просить. Дай ты мне, рабе Божьей (имя), боярышник, воды от семейной беды. Вода стекает – печаль смывает. Вода прольётся – счастье найдётся. Вода сойдёт, семейные ссоры с собой унесёт. Пусть в счастье и радости рабу Божию (имя мужа) быть со мной, с законной женой. Аминь». Произнося слова заговора, она протирала платком влажные листья боярышника, повторяя заговор столько раз, сколько потребуется, чтобы намочить платок насквозь. Дома она стирала мокрый платок вместе с бельём с супружеской постели.
Чтобы обрести неотразимость у мужской половины, рано утром первого мая собирали росу с боярышника и тут же ею умывались.
В народе ходили поверья, что тот, кто обидит боярышник – поломает его, листья оборвёт, – тому не миновать беды! Об этом следовало помнить, беря у боярышника листья, ветки, ягоды. Взамен ему приносили «подарок» и просили прощенья. Чтобы «подружиться» с боярышником, ему нужно было принести краюшку хлеба и щепотку четверговой соли и, поднося угощение на белом платке, сказать: «Брата боярышника угощаю, к себе его обращаю. Будет он меня слушать чутко, принимать ласково, отвечать сердечно. Помогай мне, боярышник, за хлеб, за соль, за ласку мою».
Нашёл своё применение боярышник и в темной магии предков. С целью нанести вред его иглами прокалывали восковых человечков.
Бузина в народных представлениях является растением «нижнего» мира и жилищем демонических сил (особенно корни, поэтому нельзя было выкапывать бузину с корнем, чтобы не потревожить живущего здесь духа), отчего она нашла широкое применение в магии предков. Запрещалось ломать ветки бузины, рубить её (кроме как в Страстной четверг), чтобы не случилось какого-либо несчастья. Опасным признавалось спать под бузиной, мочиться, влезать на неё. У нарушителя этих запретов могли заболеть зубы.
В народной медицине «переносили» на бузину такие заболевания, как чахотка, рожа, лихорадка. Под бузиной закапывали колтун, выливали под неё воду, в которой купали больного ребёнка, обвязывали куст нитками из одежды больного. Под бузину закапывали остриженные волосы, чтобы уберечь себя от головной боли. Через ветки бузины лили воду, которой затем поили больных. Для исцеления ребёнка мать должна была оставить его под цветущей бузиной, вернуться домой и молча выполнить «три работы». После чего она приносила ребёнка обратно. Чтобы излечить эпилепсию, отрезали кусок бузиновой ветки между двумя «суставами» там, куда никогда не падал солнечный луч, вешали её на шею больному. Чтобы свести бородавку, её тёрли зелёной веткой и закапывали эту ветку, чтобы она сгнила.
Под бузиной произносились заговоры «для приобретения силы и отваги», «чтобы суд не засудил», «от всякой беды». Например: «Кума бузина, помогай, выручай, беду отворочай. От моего дома, от моего крова, от моих родичей, от моих сородичей, от моей головушки, от моего сердечка, от моего крылечка. Заморочь ей голову, запутай ей ноженьки, застели ей глазоньки. Пусть забудет ко мне дорогу, а уж если найдет, ты её, кума, не пускай! И да будет моё слово крепко!» Сказав это, сламывали у дерева две малые веточки. Перекрестясь, целовали места излома и шли домой. Эти веточки клали под коврик перед входной дверью, сложив их крестом и связав красной шерстяной ниткой. Перед тем как идти в суд, шли к бузине и говорили: «Добрый день тебе, бузина! Одолел ли брат брата?» – «Одолел!» – «А как суд судили?» – «Затрётся, замнётся, да так и минётся».
Читали под бузиной и заговоры «чтобы ни в чём отказу не знать»: «Пред тобою стою, на тебя я смотрю, бузина-бузина, я, раба Божия (имя), тебе говорю. Пособи, бузина, чтобы не было отказа мне, рабе Божьей (имя), ни в чем и никогда. Ни в понедельник, ни во вторник, ни в среду, ни в четверг, ни в пятницу, ни в субботу, ни в воскресенье. Ни зимой, ни летом, ни осенью, ни весной. Чтоб никто про меня не болтал, чтобы всякий меня уважал. Чтобы слово моё было законом для всего честного народа. Крепко моё слово навек!» Сказав это, срывали семь листьев бузины (по каждому на день недели) и ещё четыре листа (на каждое время года). Придя домой, их нанизывали на красную шерстяную нитку и вешали в прихожей.
Ветки бузины использовали как оберег, который делали следующим способом: брали из середины кроны бузины небольшую веточку размером в несколько сантиметров и носили её при себе в правом нагрудном кармане или при груди. Делали также и другой оберег: брали небольшой белый полотняный мешочек и клали туда 12 сушёных ягод бузины, мешочек клали в постель рядом с головой под подушку, либо же такой мешочек завязывали и вешали на шею. Такой оберег отпугивал различных привидений, духов, прочую нечисть и нежить. Если же приключалось нечто угрожающее в виде различных злых чар, то от них избавлялись, призвав на помощь бузину. Для этого нужно было попросить разрешения у дерева на то, чтобы сорвать её ветки. Подходя к растению с западной стороны (Врата надежды) и, глядя в середину кроны, находящейся с восточной от вас стороны (Врата жизни), произносили следующее: «Матерь-Бузина, стань защитой для меня. Дай мне веточку свою. Ветку я себе возьму, за всё тебя благодарю». И только после этого брали три ветки бузины. Одну из трёх веточек необходимо было пожевать и затем выплюнуть за порог. Вторую ветку надо всегда было носить с собой (можно просто подвесив на шею). Третью ветку необходимо было положить в постель у изголовья. Также можно было прикрепить веточки бузины над окнами и оставить несколько у входной двери, в ближайшем к ней углу.
Были связаны с бузиной и другие народные поверья относительно её магических свойств. Так, считалось, если посадить бузину во дворе дома, то этот дом будет процветать, если разложить веточки бузины по дому (в каждом помещении по веточке), то это защитит его от воров. Объяснялось это тем, что бузина, ко всему прочему, – место обитания домашних духов, опекунов хозяйства. Если мужчине в карман штанов положить три сухих ягоды бузины, то это оградит его от посягательства других женщин, но сделать это нужно было жене незаметно, так, чтобы муж не знал. Существовало поверье о том, что если отправиться в путь с бузинным посохом, то не страшны будут ни злые люди, ни дикие звери.
Бузина могла исполнять женские просьбы. Для этого, придя к ней, брались руками за её ствол и осторожно качали из стороны в сторону. При этом говорили: «Просыпайся-просыпайся, бузина. Просыпайся-раскачайся. Раскачайся-разыграйся! Мне на помощь соберись, от меня не отрекись! Аминь». После чего высказывали свою просьбу. Девушки обращались к бузине во время гаданий о замужестве. На святки девушка шла к кусту бузины, трясла его и говорила: «Трясу, трясу бузину, отзовись, пёс, с той стороны, где живёт мой милый!» И слушала, где залают собаки. Гадали с ветками бузины на суженого и на Купалу. Но обязательно после подобных обрядовых действий ветки бузины нужно было утопить. Так как бузина произрастает во всех трёх мирах, то, отправив её на дно водоёма, отправляли и весточку в «тот мир».
Верба, по языческим представлениям Древней Руси, считалась священным деревом – ветвью Перуна. В народной культуре она связывалась с быстрым ростом, здоровьем, жизненной силой, плодородием. Освящённая в Вербное воскресенье молодая верба была способна защитить от стихийных бедствий, нечистой силы, болезней. В народе существует поверье об одном из чудесных проявлений волшебной сущности вербы, исходя из которого, в ночь с 3 на 4 декабря за 15–20 минут до полуночи (а это церковный праздник Введения Богородицы во храм) покрытые льдом почки вербы стремительно набухают и раскрываются, издавая хорошо слышимые щелчки. Говорят, чем сильнее мороз, тем громче трещит верба. Тот, кто сорвёт эти почки, на весь год обретёт счастье и здоровье. Бывает, что на некоторых ветках даже появляются листочки. А после полуночи почки снова закрываются – теперь до весны. Многие люди стараются уловить этот миг и сорвать распустившиеся ветки. Старая верба считалась прибежищем чертей, местом, куда можно отсылать болезни.
В Юрьев день девушки, желающие выйти замуж и забеременеть, опоясывались вербой. Также в этот день опоясывали вербой подойник, «чтобы прибывало молоко». Желающий избавиться от страха должен был в Вербное воскресенье по приходе от заутрени вбить в стену своего дома колышек освящённой вербы. Это средство прогоняло природную робость. Ветка вербы, освящённая в Вербное воскресенье, являлась действенным оружием от бури и огня. Считалось, что если бросить её против ветра, то она прогонит бурю, если бросить в огонь – усмирит его, а если воткнуть её на поле, то она сохранит посевы. Женщины вкалывали в волосы веточки вербы, которые защищали их от злых духов, придавали остроту зрению и предохраняли от слепоты.
Использовали вербу в народном целительстве. Ей «передавали» болезни. Для этого существовали разные способы. В одном из них больной опоясывался соломой, а к вечеру шёл тайно к вербе и тем же поясом опоясывал её. В другом случае просверливали в вербе дырку и три раза вдували туда свою болезнь, затем дыру забивали колышком. Иногда «венчали» болезнь с вербой. При этом на неё ставили свечу, равную по длине окружности головы больного, которую на какое-то время «повязывали» вокруг головы, и поджигали её. Считалось, что когда свеча догорит, болезнь перейдёт на дерево. Чтобы ребёнок не плакал по ночам, обвивали вербу шерстяной ниткой, которую оставляли на ночь, а потом обвязывали ею руку ребёнка. Для лечения детей рано утром, до восхода солнца, отправлялись на реку и срезали 27 веточек вербы. При этом, срезая ветки, считали трижды от девяти до одного. Придя домой, опускали в горячую воду один пучок из девяти веток, в этой воде по её остывании купали ребёнка возле окна, из которого был виден восход солнца. В полдень ребёнка купали в воде со вторым пучком веток. Это делали возле окна, напротив которого стояло солнце. Вечером, когда солнце садилось, те же действия совершались с последним пучком веток перед окном, смотрящим на западную сторону. Потом все ветки вербы с водой относили к реке и с молитвой пускали по воде. Народная традиция советовала целителям, чтобы болезни людей, которым они помогают, не приставали к ним, в Вербное воскресенье съесть натощак три почки вербы и запить их святой водой, сказав при этом: «Вербой святой Павел махал, от меня чужие болезни отгонял. Как правда, что Вербное воскресенье чтут, так и правда, что чужие болезни ко мне не пристают. Аминь».
На вербу сначала читали вновь выученный заговор, а потом уже заговаривали им людей и скот. Так поступали, «чтобы заговор так же легко принялся, как принимается верба». А чтобы заговор наверняка стал своим, брали освящённую в Вербное воскресенье вербу и ставили её в воду. Ждали, когда она пустит белые корешки. После этого её пересаживали в землю. Перед посадкой нужно было плюнуть в ямку. После этого наговаривали на посадку нужные тебе заговоры. Обычно это делалось на коленях и шёпотом. Через некоторое время (от трёх месяцев до года) заговоры вступали в силу. Всё это время от человека требовалось строго соблюдать посты и выполнять молитвенное правило.
Вербу связывали с водою: где верба, там и вода, где вода, там и верба. С помощью ветки вербы искали место для копания колодца. Кроме того, верба, помещённая в воду, способна была очищать её.
Рассказывая о вербе, нужно упомянуть и иву, потому как верба – всего лишь одна из разновидностей ивы. Ива белая, она же верба, ветла, ракита. Но видели между ивой и вербой с точки зрения «хитрой» науки, а именно в «магических» свойствах и предназначении, разницу. Под вербой понимали иву остролистную, или краснотал, или красную вербу. А под ивой понимали иву белую, или иву серебристую, или ветлу, или белотал.
Ива в народной традиции – дерево женской магии. Мужчинам к ней обращаться бессмысленно. Венки, сплетённые из тонких ивовых ветвей, были известны как приворотное средство. Девушки оставляли их на дороге, по которой должен был пройти их избранник. Таким образом они пытались приворожить любимого. Также хорошо известен распространённый способ удержать в семье мужа – оплести тонкими ветками ивы ножки супружеской кровати. Либо же зашивали маленький прутик ему в одежду. Ива «излечивает» несчастную любовь. Для этого веточку ивы достаточно положить под кровать. То же самое делали и для того, чтобы избавиться от бесплодия. К иве обращались с просьбой о том, чтобы «мужнина родня не донимала».
Для этого нужно было найти иву, растущую над рекой, обнять её и сказать: «Стоит ива над рекой. Смотрит ива над водой. А в воде – народ речной. Царь великий – водяной, русалки да мавки, лягушки да пиявки, да рыбы, караси да налимы, сомы да щуки. В реке сидят, на меня глядят, да все молчат; рты раскрывают, слов не изрыгают. Как мол чат рыбы речные, так пусть и мой свёкор со свекровью, с мужниной роднёю, также молчат, меня не бранят, ни в чем мне не перечат! И да будет моё слово крепко!»
Сказав это, бросали в реку куски хлеба, метя в то место, где отражалась ива. Кусков должно было быть столько, сколько родственников у мужа. Бросая хлеб, приговаривали: «Занят у раба Божьего (имя) роток делом, полон роток хлебом, не бранит и не поёт, только знай себе жуёт».
Обращались к иве, к примеру, чтобы соперницы от любимого отстали. Для этого брали ивовый прут и, держа его в руках, говорили: «Как ива стоит на берегу, в реке косы свои ополаскивает, в воду глядится. А вода в реке холодная, да омуты в реке глубокие. Пусть и встанет эта река промеж рабом Божьим (имя) и всеми девицами и молодицами, кроме меня, рабы Божьей (имя). Пусть будут между ними вода холодная да омуты глубокие. Не переплыть им эту реку, не переправиться, на моего милого никому не позариться. Только мне к нему через речку мосты мостить. Только мне с ним под ивой о любви говорить. Аминь!»
После чего ломали прут сначала на две части, а потом на четыре. Три обломанных ветки бросали за спину, не глядя в ту сторону. Оставшуюся ветку несли домой и прятали её в тайном месте.
А чтобы ива стала для женщин верной помощницей во всех их просьбах, к ней свой подход нужен был. Иву требовалось пробудить и к себе расположить. Для этого нужно было прийти к ней вечером, распустить волосы и попеременно расчёсывать то свои пряди, то ветки ивы, приговаривая: «Иве кудри расчешу – да о помощи попрошу. Она мне не откажет, всё как есть расскажет. Свяжу кудри лентами, завяжу нас узлами шёлковыми – вот и станет мне она помощницей, верной моей союзницей». После чего на ветки повязывали красную шёлковую ленту.
Плетень из ивы оберегает живущих в доме от нищеты и болезней. Помимо этого, переплетение прутиков олицетворяет прочные домашние взаимоотношения, укрепляя семью.
Чтобы избавиться от болезни, на иве сплетали в один узел три ветки. Точно так же на ивовой ветке завязывали узел, чтобы исполнилось желание. Причём с каждым разом, как считалось, ивовый прут, который завязывали на желание, набирал силы всё больше и больше. Когда желаемое исполнялось, узел развязывали. А в следующий раз завязывали его вновь. Носили с собой ветки этого дерева, чтобы избавиться от страха перед смертью и от адских видений.
Иву связывали с силой слова. Чтобы развить в себе красноречие и обрести силу магического слова, делали из ивы «помощника» (то, что сейчас принято называть амулетом). К иве прибегали с просьбой о богатстве.
Заговор, чтобы перестать в деньгах нуждаться
Для этого заговора нужно было найти иву, растущую над рекой, обнять её, расчесать. Потом сказать: «Стоит ива над рекой. Смотрит ива над водой, косоньки полощет, лицо своё девичье умывает. А вода в реке студёная, а вода в реке глубокая, дна и берега не видится. А пусть бы мне, ивушка, денег иметь столько, сколько капель в реке. Пусть бы мне рублей иметь столько, сколько трещин в коре, веток и листьев на тебе! Считать – не сосчитать, собирать – не собрать, не нуждаться мне в них с этих пор никогда! Слову – замок, мне – твой зарок!» После этих слов нужно взять любую из ветвей, что опущена в воду. От неё отломить тоненькую веточку и, связав её колечком красной шерстяной ниточкой, положить в кошелёк.
Ива славится не только своими защитными свойствами, но и дурной чародейской cилoй. Иву связывали с горем и потерей любви, с бесплодием и мужским бессилием. Сжигание древесины, коры и листьев ивы приносит несчастье. Связывали иву с понятиями о тоске, в частности считали, что через это дерево можно навести тоску на человека, чтобы он покоя не знал, всё о тебе думал. В чётное число шли к иве, копали ножом ямку и кидали туда вещь жертвы. Сверху клали крест из двух ивовых прутиков и говорили слово заговорное. После чего закапывали ямку, придавливали её левой ногой и втыкали в это место нож также со словами заговора. Сделав всё это, уходили не оглядываясь и ни с кем не разговаривая до покупки любого товара (в первой же лавке нужно было купить хотя бы те же спички).
Горох являлся одним из наиболее обрядовых растений предков. Древние сказы связывают происхождение гороха со слезами Адама и Богородицы. Когда изгнанный из рая Адам первый раз пахал землю, то плакал, и там, где падали его слезы, вырос горох. По другому преданию, когда Бог наказал людей за их грехи голодом, Богоматерь плакала, и её слезы превратились в горох. По другим поверьям, горох был некогда растением Перуна и являлся его олицетворением. Память об этом сохранилась в выражении «царь Горох».
Разнообразное применение в обрядах имели зёрна гороха, его стручки и ботва. Горох олицетворялся с плодовитостью, урожайностью, богатством и способен был исполнять желания. Для этого искали стручок с девятью горошинами и бросали его через правое плечо, загадав желание, – оно обязательно исполнялось. Стручок, в котором всего одна горошина, предвещает нашедшему его великую удачу. Нельзя было топтать просыпавшийся на пол горох, чтобы не растоптать свою долю и чтобы в семье не случилось ссоры. У западных славян «гороховый медведь», изображаемый человеком, одетым в гороховую солому или в мех и присутствующий на свадьбе, способствовал плодородию молодожёнов. В связи с этим можно вспомнить выражение «покушать горошку» в значении «забеременеть». Связывался в народных представлениях горох с золотом и богатством. Показателен в этом отношении белорусский обряд, совершаемый в крещенский сочельник, когда хозяин дома, взяв в руки лукошко с горохом, обращался к семье со следующими словами: «Во время рождения Спасителя три короля приезжали и сыпали около новорождённого золото; а мы, за неимением золота, сыплем одни другим горох». При этих словах он сыпал на стол горох, а сидящие старались ловить его. Считалось, кто поймает большое количество гороха, у того будет много овец. А кто в продолжение трёх лет ловил много гороху, тот, как верили, приобретал дар успешно разводить овец.
Использовался горох как оберег. Так, поднятая с земли и носимая при себе горошина защищала человека от любого зла. Горох, собранный с трёх полей и освящённый на Успение, мог использоваться как оберег против ведьм. По народным поверьям, горох, съеденный в сочельник под открытым небом, должен был сохранить от лешего.
Использовался горох и во вредоносных целях. Верили, что человек, съевший натощак горох, приобретал способность сглазить кого-либо. Можно было наслать чирьи на недруга, закопав горшок с горохом под дикой грушей на убывающую луну. Чтобы нанести вред на свадьбе, бросали стручок горошины под ноги коню (либо закапывали горох по дороге или клали его в свадебную повозку) и говорили: «Девять горошин, десятая – невеста, чтоб кони – ни с ме ста». При этом дули, плевали и ногой растирали. Либо же ударяли стручком гороха о девяти зёрнах по крестцу коренной лошади свадебного поезда и говорили: «Вот тебе, сивой (по масти лошади), девять четвертей гороху, сват да сваха, жених да невеста, да чёрту большое место; а ты стой, да постой, с места не тронь, отныне до веку. Аминь». Далее тайно клали сучок под сиденье молодых. Подобные поверья были отголоском других представлений, согласно которым колдун мог обратить свадебный поезд в волков, перебросив через него стручок гороха с двенадцатью горошинами. Колдуны, которым заказывали испортить жениха (лишить его мужской силы), заговаривали стручок с девятью горошинами, а потом прятали такой стручок в щель между брёвнами своего дома.
Применяли горох для снятия так называемого венца безбрачия. Для этого набирали 12 горстей гороха, наговаривая на каждую кучку так: «Адам, я тебе невесту дам. Иди не в ад, а в Эдемский сад. Иди к Еве, там на святом древе яблоко сорви, от него откуси. От слова моего и дела взожгись, человечье тело, душа и кровь, проснись, ярая любовь, зажгись. Божьим словом венчаю, во имя Господа благословляю. Ключ. Замок. Язык. Аминь». Потом весь горох складывали в холщовый мешочек, зашивали его красной ниткой и клали в угол своей спальни. 12 дней соблюдали строгий пост (хлеб чёрный и вода). На ночь читали по девять раз «Отче наш». На 13-й день мешочек с наговорённым горохом вспарывали ножом, не расшивая нитки, которой он был сшит, и горох относили на четыре перекрёстка. На каждом перекрёстке выкапывали ямку и зарывали в неё по три горсти гороха, приговаривая: «Расти, горох, завивайся; от меня, печаль-тоска, отвивайся. Ключ, рот, замок. Аминь». Возвращались домой молча, а по приходу нужно было съесть два сваренных вкрутую яйца и морковь, натёртую с хреном.
В народной медицине при помощи гороха лечились от кожных заболеваний: бородавок, лишая, мозолей, рожи, – прикасаясь к ним горошинами и бросая горошины в печь, в колодец либо в кротовую кучу. Лучше всего при лечении помогал горох, обмолоченный на Рождество, украденный с трёх полей в новолуние. При зубной боли советовали набрать полный рот гороха и выплюнуть его в ямку на могиле. Чтобы устранить наведённую злоумышленниками на женщину похоть (то, что называли бешенством матки), брали девять горошин. Клали их по одной горошине в рот страждущей. При этом говорили: «Сука ощенилась девятью щенками. Щенки суку сосут, молоко сучье пьют. Так пойди, хотенье, бесовское творенье, с рабы Божией (имя) на (имя суки). Аминь!» После чего горошины скармливали собаке.
Дуб в традиционной культуре славян являлся самым почитаемым деревом и был связан с богом-громовержцем. Дуб обозначал силу, крепость и мужское начало, являлся местом совершения религиозных обрядов, выступая в качестве Мирового древа – Дуба-Вседуба, и считался подобием храма. Во многих заговорах дуб выступает как серёдка мира. Так, до недавнего времени молодые после венчания ехали к дубу и трижды обходили вокруг него. У южных славян (болгар, сербов и македонцев) дубы до самого последнего времени сохраняли своё культовое предназначение. На одиноко стоящем дубу вырезали крест и заполняли его воском. Каждый год в определённый праздник (Пасху, Троицу, Ильин день) священник освящал и причащал дуб, обновляя на нём крест, лил масло и ладан в отверстие, специально проделанное в стволе. Такое дерево называли «запис». Такие большие и старые дубы, стоящие поблизости от села, церкви, источника, озера и др., воспринимались как хранители или хозяева местности.
Почему всегда дует ветер, когда дуб распускает листья
Когда Адам и Ева согрешили в раю, то стали искать места, где бы спрятаться от всевидящего Бога, и обращались ко всем деревьям с просьбой прикрыть их своими ветвями. Но из всех деревьев только один дуб сжалился над несчастными и закрыл Адама и Еву своей тёмной густой зеленью. Тогда Бог разгневался на дуб за укрывательство и, изгоняя Адама и Еву из рая, определил наказание и дубу. Еве, как известно, Бог сказал, что она в болезнях будет рожать детей. «И ты, – сказал Бог, обращаясь к дубу, – в болезнях будешь распускать почки и никогда не распустишь их без помощи моей».
С тех пор дуб при распускании почек страшно страдает, как женщина во время родов. Без помощи Бога дуб не может выкинуть ни одного листика. Но когда подует сильный ветер, то это означает, что благодать Божия посетила дуб и помогает ему распустить свои почки. Таким образом, ветер имеет для дуба значение родовспомогающей силы.
Крепость дуба нашла своё применение в народной медицине. На дубовой плахе обрезали пуповину мальчикам, чтобы они были крепкими (девочкам перерезали пуповину на ольховой плахе). Существовал распространённый обычай тереться спиной о дуб при первом громе или при виде первой весенней птицы, чтобы спина была крепкой, или затыкать за пояс на спине дубовую ветку, чтобы спина не болела во время жатвы. Как и многие другие деревья, дуб служил объектом, на который переносили болезни. С дубом связывали болезни горла и лёгких. Сильный кашель назывался дубоглотом. Для его лечения применялся особый заговор с обращением к дубу: «Дуб, дуб, возьми свой дубоглот и глот, и мокрую жабу, сухой дубоглот и глот». Считалось, что дуб является верным помощником в излечении сердечных болезней. Для этого, подойдя к дубу, прикладывали безымянный палец левой руки к сердцу, а затем к дереву и произносили: «Ни один, ни другой, ни первый, ни второй, ни третий, ни четвёртый, ни пятый, ни шестой, ни седьмой, ни восьмой, ни девятый! Дуб, дуб, возьми мокрый дубоглот и мокрую жабу, сухой дубоглот и сухую жабу от раба Божьего (имя)!» Заговор повторяли девять раз, каждый раз выполняя те же действия. А для большей действенности всё это делалось в течение девяти дней. Возле дуба молились о рождении детей. Верным средством от бесплодия считалось найти в лесу сросшиеся дуб и берёзу, снять с них кору, заваривать её и пить. Кора дуба часто использовалась для приготовления ладанок от зубной боли, особенное предпочтение отдавалось дубам, возле которых вытекал ручей. Чтобы унять зубную боль, нужно было кусать больным зубом дубовую щепочку. Для передачи болезни от ребёнка дубу нужно было трижды девять раз обойти с младенцем вокруг дерева, а затем на его ветви повесить лоскут от детской одежды. Чтобы больной набрался сил после болезни, к его ногам во время сна подкладывали дубовое бревно.
Заговор на передачу болезни дубу
Обнимая дуб, говорили: «Дуб, дуб, возьми у раба Божь его (имя) болезни со всеми кореньями, со всеми отростками. Не я вожу, не я божу, водит сама Пресвятая Богородица. Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь. Аминь. Аминь».
В древности предсказывали судьбу, вслушиваясь в шорох ветвей дуба. А если быть внимательным, то и сегодня можно увидеть «подсказки» священного дерева о грядущих переменах в жизни. Упавший к ногам жёлудь, зелёная ветка могут говорить о добрых событиях, сухой лист и сухая ветка предупреждают о каких-то недобрых переменах.
Чтобы иметь добрых («в теле») лошадей, в конюшню клали кусочек разбитого молнией дуба. Такой дуб приобретал и особые целительные силы. Использовали дуб и в дурных намерениях. На пагубу подкладывали под углы дома сухие дубовые листья и говорили: «Как листья сохнут, так пусть сохнет такой-то». А также при посредстве дуба наводили порчу на нестоячку: «…у дуба того ветки гнутся, кривятся и ломаются, никогда не выпрямляются. Так пусть и у раба Божьего (имя) все жилы и единая жила гнутся, ломаются и никогда не выпрямляются…»
А ещё дуб слыл деревом победы. К нему обращались перед всяким ответственным делом, в котором надо было одержать верх. Для чего приходили в полдень к одиноко стоящему дубу, обхватывали ствол руками и говорили: «Дуб могучий, дуб-силач, дай мне силы всех победить, победу добыть, самым сильным быть. Не корысти ради, а жизни для! Силу твою беру, силой твоей крепче становлюсь! Аминь!» После чего отходили от него на три шага и трижды кланялись до земли. Уходили не оглядываясь.
В любовной магии с целью сведения вместе парня и девушки использовали отвар, настоянный на щепках дуба и берёзы, отколотых в том месте, где эти деревья срослись. В другом привороте с помощью дуба его связывали с берёзой. Завязав завязку, говорили: «Как я вас повязала вместе, так я повязана навечно с рабом Божьим (имя). Аминь». Затем уходили не оглядываясь и на это место больше не приходили. Чтобы вернуть мужчине его мужскую силу, женщине советовали пойти в полночь к одиноко стоящему дубу, взяв ремень из штанов мужчины, трижды обойти дерево против часовой стрелки и, держась за ствол, сказать: «Как у дуба ствол крепкий да лепкий, прямой да твердой, тако бы и у раба Божия (имя) кляп был крепок и лепок, прям и твёрд, дело своё знал. Слово моё кремень, не рассыплешь, не искрошишь. Аминь». Потом надо было ей взять ремень за концы и быстро-быстро тереть им по коре дуба, считая до ста. После этого идти домой не оглядываясь. Ремень по приходу сразу нужно было вставить в штаны заговариваемого мужчины. Кроме этого, чтобы было мужское здоровье, в кармане штанов носили дубовую палочку.
Значительное место в жизни предков занимала ель. Её колючесть нашла применение в качестве оберега. Освящённые еловые ветки вместе с ладаном подкладывали под четыре угла при закладке дома, чтобы предохранить его от грома. При первом удое процеживали молоко через положенные крест-накрест еловые веточки, чтобы оно не испортилось. Еловым веником выметали избу, если подозревали, что в доме завелось что-то нечистое. Ветки ели привязывали к плодовым деревьям в саду, чтобы предохранить их от бури. По народным поверьям, ель препятствует возвращению духа умершего, поэтому на дорогу во время похорон бросали её ветки.
Снятие порчи еловой веткой
Посреди хаты после полуночи на пол клали кусок чёрной ткани в виде ровного четырёхугольника. Посыпали его солью и пеплом от купальского (рождественского) костра. Каждый край пригвождали к полу ножами. Порченый становился на ткань лицом на запад. Обмахивая его свежей еловой веткой, знахарь обходил вокруг него на посолонь и говорил: «Лесная матушка, старица-елица, сполохов уёмница, слёз людских счётница, скорби мерительница. Ты ныне поруху с (имя) отними, в лес её прогони, в том лесу четырьмя старцами поруха та отмолится, с тела, с души (имя) сойдёт, средь четырех холмов схоронится, четырьмя камнями задавится, четырьмя словами помянется, четырьмя слезами оплачется, а что останется, то к еловой ветке пристанется, иглами поколется, в узел чёрный со зволится. Аминь». Эти слова зачитывали четыре раза. После чего порченый сходил с ткани, на которую клали еловую ветку и рубаху порченого. Завязывали всё это узлом и при этом говорили: «Что ходом пришло, то ныне на ткань ушло, с тела и души (имя) скинулось, на ветку отринулось, узлом завязалось, в яму согналось. Аминь!» Узелок закапывали на опушке леса, а порченый должен был три дня держать строгий пост.
Прибегали к ели с просьбой «об избавлении от недругов». Для этого отламывали от неё ветку и говорили на неё: «Как без ели ветка слаба, убога, так и недруг мои в ссоре со мной слаб и убог. Как ветку с ели сорвал, так недруг обо мне вспоминать перестал. Как ветка чахнуть да сохнуть станет, так пусть всяк недруг от меня отстанет. Как ветка в труху и пыль развалится, так и от недруга ничего не останется. Слово, язык, замок. Аминь». Ветку относили домой и, положив в безопасное место, высушивали. После того как ветка высыхала, её сжигали в печи со словами: «Как ветка исчезает в пламени, так пусть недруг мой исчезнет из жизни моей. Аминь». Пепел выгребали из печки и развеивали на перекрёстке.
Отношение к ели как к женскому растению породило представления, что сажать и вообще иметь около дома ель является опасным для представителей мужской половины, она «выживает» из дома мужчин, а также, если она растёт вблизи дома, в нём не будут рождаться мальчики. Считали, что ель нельзя иметь и возле тех домов, где много девочек, иначе они останутся «вековухами». Чтобы соперница не имела над ними власти, девушки вешали на ель гирлянды из стеблей одуванчика.
Запрет сажать ель возле дома иногда объяснялся принадлежностью ели к неплодовым деревьям, и в этом случае «в доме ничего не будет вестись», «ничего не будет родить ни в хлеву, ни дома». А может быть, эти запреты были обусловлены религиозно-магическими представлениями различных народов, где ель была связующим звеном между мирами живых и мёртвых и потому широко использовалась в похоронной обрядности. Особенно избегали держать ель у домов молодожёнов, чтобы те не остались бездетными. По народным поверьям, если ель, растущая во дворе, болеет, засыхает или в неё ударяет молния, это значит, что хозяин или хозяйка дома вскоре умрёт. Спать в тени ели также считалось небезопасным действием, так как это может наслать на человека болезни и отнять сон. А вот ночевать в лесу под елью считалось благоприятным, так как она защитит от ночных игр духов. Если охотник, стреляя из ружья, всё время промазывал, то тогда он разводил костёр и бросал в него мох, растущий на ели. После чего, держа ружьё в руках, трижды перешагивал через дым этого костра. И в конце подкладывал еловый мох себе в обувь. Всё это помогало устранить последствия сглаза в отношении себя или ружья.