Утром следующего дня в комнату зашла Соседка. На этот раз без свойственного ей шума и крика. Она позвала Тимку и когда он, потягиваясь, не спеша вылез из-под дивана, взяла кота на руки и стала гладить его, о чем-то сама с собой неслышно разговаривая. Тимке даже показалось, что она пару раз всплакнула. Судя по всему, настроение у Соседки было паршивое. Оно передалось Тимке, который никак не мог понять причины своего отвратительного настроения. И это его огорчало. Но то, что Соседка его гладила, коту нравилось. Ему вообще нравилось, когда его гладили или чесали за ушком. У него это не вызывало отрицательной реакции, кроме, разве, случаев, когда эти нежности откровенно надоедали. Тогда Тимка прерывал контакт и степенно удалялся.
Чувствуя одиночество, Тимка не спешил покинуть колени Соседки. Однако та, повздыхав: мол, прости меня, Тимка, вчера не покормила тебя, положила ему в блюдечко какую-то снедь и ушла. Кот стремительно кинулся к тарелке и в мгновение ока умял все, что там лежало. Как ни странно, съеденное только обострило ощущение голода, и Тимка дважды облизал миску в надежде найти хоть какие-то остатки еды. Поняв бесполезность своих попыток, он по привычке долго и основательно умывался, а закончив процедуру, опять забрался под диван. Неожиданно ему в голову пришла мысль, что жизнь вообще-то налаживается, и, возможно, он зря переживал последние сутки.
От стресса, переживаний, еды и такой успокоительной мысли кота быстро сморило. Но спал Тимка тяжело и постоянно вздрагивал, словно чего-то пугаясь. Тревога то отступала, и казалось, что все неприятности позади, то давила с новой силой. И тогда Тимке грезилось, что он попал в какой-то чудовищный водоворот, который его затягивает, и никакого спасения от этой враждебной и сокрушительной силы нет.
Так в неизвестности о судьбе Хозяйки прошел и второй день. Следующее утро началось славно. Светило солнце, за окном весело чирикали птички, что предвещало хорошую погоду. Тимка, даже не открывая глаз, представил себе, как они бесцельно скачут с ветки на ветку, оглашая окрестность радостными звуками. «Чему радуются, дур-ры», – беззлобно подумал он. В городе у кота не было возможности охотиться за птицами или какой-то другой живностью. Поэтому, слушая городской птичий гвалт, он вспомнил свое прошлое житие в доме Бородача. И Тимке немного взгрустнулось.
Однако грусть была недолгой. Воспоминания о вольготной загородной жизни довольно быстро сменились чувством опасности. Только откуда она придет, кот не знал. От этой неопределенности настроение его окончательно испортилось. Не удавалось и заснуть, а тишина в квартире казалась все больше враждебной.
За окном продолжалась жизнь, раздавались разные звуки, свойственные городу. Но то, как к подъезду подъехала машина, Тимка услышал сразу. Почему звук именно этой машины привлек его внимание, он опять-таки объяснить себе не мог. Чувство тревоги, которое стало нарастать именно после того, как подъехала именно эта машина, Тимку уже не покидало. Захотелось куда-то убежать, скрыться, но куда? Наконец щелкнул замок, и дверь отворилась. Тимка еще крепче прикрыл глаза и постарался полностью раствориться в тесном пространстве под диваном. Он очень хотел стать совсем незаметным, но понимал, что все равно виден как на ладони…