Наступил день приезда Стива. Это был выходной, и Рита с Бобом накрывали с утра на стол, ожидая друга Анны.
А девушка в это время выбрала самое красивое платье из своего скудного гардероба. Заперлась в ванной, расчесала и уложила волосы, накрасила глаза и, закусив губу, глядела на свои пятна витилиго на щеках и шее. Они обрамляли её лицо, словно природа нарисовала на ней цветок, и нисколько её не портили. Но всё же Анна думала: ну почему она не такая, как все? Почему её кожа двух цветов? Стив её очень любил и, казалось, вообще их не замечает. А Тесс говорила, что Анна напоминает ей скульптуру, вырезанную из драгоценной породы двухцветного камня.
«В любом случае надо любить себя такой, какая ты есть. И лучше, и моложе, чем теперь, ты всё равно не будешь», – сказала себе Анна и подбодрила кивком собственное отражение. Поправив складочки на платье, она вышла в коридор.
– Анна, хорошо выглядишь, – приобняла мать дочь. – А зачем губы накрасила? Естественная красота всегда в моде. И в этом платье… ты не думаешь, что у тебя короткие ноги?
– Мам, спасибо за комплимент, – улыбнулась Анна.
Она уже привыкла к разговорному стилю матери.
В детстве очень обижалась, что мама не хвалит её. Вернее, что бы ни делала девочка, мать находила, к чему придраться.
Но сама Рита не понимала, в чём проблема. Она выросла под градом тумаков и затрещин и ещё в юности дала себе страшную клятву никогда не избивать собственного ребёнка. Рита считала себя хорошей матерью и, как только в поле её зрения попадала дочь, сразу вспоминала слова из какой-то умной передачи о том, что детей надо воспитывать. Но понимала это по-своему. И каждой фразой хотела незамедлительно сделать дочку лучше, поэтому тут же говорила, чего не хватает Анне до идеала. Вроде бы Рита и любила её, но выражала свои чувства только замечаниями. Поэтому на Анну с детства сыпалось: «Помой лицо, ты грязная», «Красивый рисунок, но разве так изображают руки? Перерисуй», «Дурацкая шляпка получилась, ты могла бы сделать лучше»… Разве мастер интересуется пожеланиями глыбы мрамора, откалывая от неё куски? Он просто вытачивает идеальную фигуру.
Однако её дочь не была камнем. Анне хотелось хоть раз почувствовать восхищение матери, её обожание. Между тем если Рита и говорила ей про свои чувства, то выглядело это, скорее, со смыслом – «Ты, конечно, нелепая, но я тебя и такую люблю».
Пожив в доме Тесс, Анна поняла, что мать не переделать. Не стоит на неё сердиться, потому что эти въедливые обиды точат саму Анну изнутри, доставляя много боли.
Гораздо добрее и более открыто Рита относилась к животным. Она всей душой полюбила кошечку, принесённую Анной от Тесс. Назвала её Анна-Фердинанда. У Фердинанды была светло-сливочная пушистая шёрстка и красивые голубые глаза. Кошка обладала невероятно умным и уживчивым характером. Когда Анна-Фердинанда мяукала, казалось, она пытается произнести слова. Рита носилась с ней так, как не носятся даже с младенцами. Женщина кормила кошку только с рук, не жалела денег на лучшие средства для её ухода и лечения.
Зайдя в дом после работы и буркнув Бобу с Анной «привет», Рита расплывалась в улыбке при взгляде на выходившую ей навстречу Фердинанду и тут же начинала сюсюкать, протягивая к кошке руки:
– А кто же тут скучал без меня? Какая сладкая девочка? Ты же моя милашечка, моё солнышко, моя сладенькая! Сейчас я тебя покормлю, моя хорошая. А что тебе принесла мамочка? Посмотри, какую вкусняшечку!
Когда Анна, Рита и Боб усаживались за стол ужинать, опять лучшие куски отдавались Фердинанде. Боб даже ревновал. Анна же, скорее, радовалась, потому что понимала: кошке с матерью будет очень хорошо.
…Закрыв за собой входную дверь, Анна выдохнула. Она сбежала по лестнице, словно выпорхнув на свободу из клетки.
Говорят, что нет на земле места лучше, чем родной дом. Но ни на ферме, ни в новой маминой квартире Анна не чувствовала себя дома. Где он, её очаг? «Наверное, впереди», – думала девушка. Пока всё это были временные пристанища, но не дом, в котором она бы чувствовала себя защищённой.
Времени до прибытия поезда Стива оставалось ещё много, и Анна пошла на вокзал пешком. В руке она сжимала каменный Глаз. Сегодня он был очень горячим. Девушка подумала, что они с камнем стали за эти дни единым целым. Чем больше переживала она, тем сильнее нагревался он.
…На вокзале было шумно. Сновали и суетились люди. На перроне к ним присоединились голуби. Люди галдели, перед лицом Анны неожиданно взмывали птицы, толкались носильщики… Басом, перекрывая толпу, кричала мороженщица на углу, предлагая свой товар прохожим. Задев ногу Анны, пробежал большой пёс и сел чесаться неподалёку. У Анны даже в какую-то секунду разболелась голова. От волнения, толпы и разноголосых звуков… Но когда она увидела Стива, вышедшего из вагона, сразу забыла обо всём. Её сердце подпрыгнуло и неистово забилось. И все: люди, голуби, носильщики, старая лохматая собака и даже толстая мороженщица с недовольным лицом – растворились, растаяли, словно их и не было здесь.
Стив подхватил и обнял Анну. Она же прижалась к нему и почувствовала такой же ликующий, как и у неё, стук его сердца. Стоило ей вдохнуть его запах, коснуться родной руки, услышать тембр его голоса, и всё в этом мире для Анны встало на свои места. Душа её взвилась до неба и в ту же минуту, успокоившись, загорелась ровным огнём, который до этого изнуряюще метался от ожиданий и мыслей.
Глядя друг на друга с улыбкой, они двинулись к выходу.
– А зачем столько вещей, мы же завтра утром уедем? – удивилась Анна, увидев объёмную сумку Стива.
– Там подарки тебе и твоей маме. Я хотел бы ещё купить ей цветы, – пояснил Стив.
По его настоянию они заехали в большой магазин. Парень взял Анну за руку и водил её по отделам, наряжая, как любимую куклу. Девушка покрывалась розовыми пятнами от волнения каждый раз, когда Стив доставал кошелёк. Он так много тратил на неё!
Она умоляюще просила:
– Стив, не стоит. Мне не нужно новое платье.
– Я так хочу. Ты просто конфетка в этом наряде! – и он лихорадочно её прижимал к себе.
В итоге Анна вышла из торгового центра, полностью сменив одежду, вплоть до белья и туфель. И даже причёска и маникюр у неё были новые – Стив заставил девушку просидеть целых два часа в салоне. Там непривычно пахло лаками и красками, и парикмахерши в одинаковых чёрных фартуках торжественно колдовали над женскими головками.
Когда Анна выплыла из салона, то почти не шевелила головой, чтобы не растрепать красиво уложенные пряди новой стрижки. Девушка шла очень осторожно, боясь испачкать ультрамодное платье аметистового цвета, купленное Стивом под её глаза. Она испуганно шарахалась и не могла понять восхищённых мужских взглядов. На неё никогда так не смотрели.
– Ты у меня такая красавица! – поцеловал её Стив. – Не отдам тебя никому!!! Ты только моя!
Стив купил представительный букет роз, который им завернули в хрустящую бумагу, и влюблённые наконец двинулись к Анне домой.
Рита была поражена. Боб тоже оторопел. Они были в шоке от преображения Анны. Та выглядела настоящей модной леди. Стив удивил их букетом, манерами и многочисленными подарками.
Весь вечер говорил в основном только гость. О том, как он любит Анну и что у неё прекрасные перспективы.
– Вы не бойтесь за дочь. Со мной она как за каменной стеной, – объяснял Стив матери Анны.
– А расскажите о своей семье, – попросила окончательно очарованная им Рита.
– Мои родители владеют собственным семейным бизнесом. У нас большой дом и есть ещё два в Испании и Франции. В нашей семье трое детей, я самый младший. Первый – Рик, ему тридцать три, у него семья, двое детей и собственная компания по производству корма для животных. Вторая – сестра, её зовут Сильвия. Она замужем, ей двадцать семь. Она не работает, занимается воспитанием сына…
Стив рассказывал о собственных путешествиях, об их домах. Рита и Боб слушали разинув рты.
Поздно вечером, когда все разошлись по комнатам, Рита поймала Анну, вышедшую из душа, и внушительно зашептала ей в ухо:
– Держись его, дочь! Это твой единственный шанс в жизни. Запомни это! Е-дин-ствен-ный! Упустишь Стива – и уже никогда не поймаешь такую удачу. – Рита достала из кармана халата пачку денег, перемотанную старой лентой, и протянула дочери. – Это тебе, чтобы ты могла войти в их семью и не прослыла нищенкой. Здесь шестьсот пятьдесят долларов. Трать их с умом. Растяни, чтобы подольше хватило.
– Спасибо, мама, – растроганно сказала Анна, принимая деньги.
– Ох, главное, тебе выйти замуж за него. Только для этого и стараюсь! Будь счастлива! – Она обняла дочь и похлопала её по спине.
Всю ночь Анна не спала, боясь испортить причёску. И даже когда проваливалась в дрёму, ей снились кошмары, как они опаздывают на поезд или Стив уезжает без неё. Часа в три она проснулась и, вспомнив о камне, вскочила, с тревогой зашуршала пакетами со вчерашнего шопинга, боясь, что его потеряла. Но, найдя на дне сумки под старым платьем, выдохнула. Правда, камень был холодный. Анна переложила его в свою сумочку и, успокоенная, легла ещё подремать, но даже сквозь сон всё ещё нервничала, дёргалась и боялась проспать.
Потом был ранний подъём, быстрые сборы, тёплые прощания. Рита обнимала Стива как родного и плакала, прижимая его даже больше, чем прощаясь с дочерью. Боб стоял за ними в коридоре в старой майке и шортах и тоже тёр глаза. То ли от слёз, то ли от недосыпания.
…До прибытия поезда Анна со Стивом решили попить кофе. Они сели в маленьком уютном вокзальном кафе VIP-зоны. За стеклом на улице бурлила жизнь, мимо неслась и клокотала многоликая людская толпа, а здесь было тихо и прохладно. Девушка сидела у большого окна, смотрела на спешащих людей за стеклом и чувствовала себя героиней сериала. Словно она оказалась звездой экрана. Как будто видела себя со стороны, и всё, что происходило, ей казалось нереальным.
Иногда в зеркалах и витринах она замечала своё отражение и каждый раз вздрагивала. Она не узнавала в этой красивой молодой женщине себя – простую фермерскую девочку. Кофе им принесли не в бумажных стаканчиках, а в настоящих фарфоровых чашках с блюдцами. Сверху он был посыпан корицей, а на каждом блюдце лежала маленькая шоколадка с изображением поезда. Анна подумала, что так завтракают королевы.
Когда влюблённые сели в вагон, оказалось, что больше никого в их купе не будет. И всю дорогу они, закрывшись, провели в объятиях друг друга. Стив накинулся на неё, зацеловал, затискал, заласкал. Любовь вырывалась из него, как искры из разворошённых горящих поленьев. И эти огни сыпались и сыпались на душу Анны, и она тоже полыхала, каждую секунду сгорая дотла и тут же возрождаясь.
Вечером, крепко обнявшись, они заснули. Анне было удивительно это новое чувство – засыпать рядом с любимым человеком, когда тела переплетаются, как будто становясь одним целым.
…Она проснулась в кромешной темноте. Поезд стоял. Рядом мирно спал Стив, положив голову ей на плечо. Анна осторожно высвободилась и выскользнула из кольца его рук. Наскоро оделась и вышла в коридор.
Она выглянула на улицу. Поезд остановился на маленькой станции у красивого вокзала с белыми колоннами. К ней повернулась дежурная, курившая на перроне, и сказала:
– Можете пройтись, будем стоять ещё двадцать минут.
Анна вышла, кутаясь в кофту, в карман которой зачем-то сунула камень из сумки.
Дежурная куда-то испарилась… Чужой маленький городок сверкал огоньками сквозь ели, росшие плотной стеной у края перрона. Громко скрежетали цикады. Большой фонарь над девушкой мигнул и вдруг погас, погрузив её в темноту. Анна подняла голову. В высоком небе мерцали, переливаясь, звёзды. Только цикады, Анна, ночные светила и космическая бездна…
Она снова почувствовала себя подвешенной в незнакомых мирах, наблюдающей за собой со стороны. Анна словно потерялась в пространстве. Где она? В прошлом? Будущем? Настоящем? Девушка чувствовала, что оказалась в невесомости и не знает, куда ей двигаться дальше. Сами собой закрылись глаза. Анна раскинула руки. Вдруг сквозь ресницы она увидела вокруг себя плотный лес. Как будто доисторический. Ветки деревьев сплелись над ней и почти не пропускали света, повсюду были корявые стволы и корни, покрытые влажным мхом. Густые можжевельники и резные папоротники стелились над землёй, скрытой большим слоем жухлой многолетней листвы… Огромные чёрные валуны. И оглушительная тишина. Словно картинка из страшной готической сказки…
Она не знала, сколько простояла так, десять минут или год, пока её не дернула за рукав подбежавшая раскрасневшаяся дежурная:
– Эй, дурёха! Я кричу, а вы не слышите. Сейчас поезд поедет.
Анна встрепенулась и побежала к открытым дверям вагона. И только заскочила, как поезд тронулся. Но ни ужаса, ни волнения девушка не испытала. Она пребывала в какой-то прострации. Зашла в их купе, села, глядя на всё отстранённо, как птица глядит на мир из глубокого дупла. Открыла бутылку с водой. От её шипения проснулся Стив.
– Эй, – начал он дёргать Анну, – эй, ты что? Ты пугаешь меня! Ты чего не спишь?
– Ой, прости, – Анна сбросила с себя оцепенение. – Наверно, я просто волнуюсь из-за встречи с твоей семьёй. Какие они?
– Какие? – Стив почесал затылок и потянулся. – Ну, разные. Мне сложно сказать. Это же моя семья. Они обычные.
– Как ты думаешь, я им понравлюсь?
– Конечно. Я думаю, да! – Стив подсел к ней и обнял.
Они снова легли, но больше не спали. Под самое утро Стив задремал, Анна же стала приводить себя в порядок.
К одиннадцати часам, когда приехали в пункт назначения, и девушка, и парень были собраны и, как только поезд остановился, первыми соскочили на перрон.