Глава 8 Все мы предатели
Ну, как бесстрашно. Я просто не подумал, что на той стороне спуска могло поджидать что-нибудь по-настоящему неприятное, отсюда и храбрость взялась. Хотя, говоря по совести, вовсе не она вела меня вперед, а чертово любопытство. Шагнув в нору, я на самом деле не отдавал себе отчета, что она может оказаться слишком глубокой, а приземление на дно, если таковое вообще имелось, – болезненным. И все же, назад было не повернуть.
Края спуска, вернее, та их часть, что еще оставалась видна в призрачном свечении лиан и соцветий, была неровной и отдаленно напоминала старые-престарые ступеньки. Слегка осыпающиеся и косые, они почему-то показались мне достаточно устойчивыми, чтобы выдержать вес взрослого человека.
Кто может сказать, почему в такие моменты интуиция предпочитает отворачиваться?
И дураку понятно, что без хорошей страховки спускаться по столь подозрительной лестнице не стоит. Но я, видно, был из той особенной породы дураков, что предпочитали делать, и только потом думать о последствиях. По крайней мере, не стал утруждать себя размышлениями, когда наступил на самый верхний из выступов. Естественно он тут же осыпался, отчего моя костлявая задница сосчитала все ступеньки до самого низа.
Звук, с которым я унесся с глаз Затворника и аборигенов, напоминал чуть удивленное «У-у-ух!». О чем сам Затворник позже и рассказал. Справедливости ради стоит добавить, что технически мое падение нельзя было назвать прямым, поскольку сама нора удивительнейшим образом изгибалась змеей, отчего и сам спуск больше напоминал скольжение по влажной почве. Так что кричать «У-у-ух!» в этом ключе было более, чем уместно.
Несколько секунд мы нелепо топтались на месте в кромешной темноте, пока приземлившийся рядом Затворник не сотворил световой шар. Небольшая, с кулак, сфера из энергии Теней заливала часть пола ровным холодным сиянием. И ухмыляющееся лицо самого лейра, взиравшего на заляпанного грязью меня с легким оттенком превосходства.
– А ты так не можешь! – И если б я в этот момент не пытался оттереть прилипшие к штанинам комья сырой земли, уверен, он бы еще и язык показал.
– Хоть какая-то от тебя польза, – отмахнулся я и, бросив бесполезную затею – грязь только сильнее въедалась в ткань, – сосредоточился на месте, в которое привела кривая хорда норы.
Пещера. Огромная пещера, больше, чем я когда-либо мог вообразить, теряла потолок и стены где-то в темноте далеко за пределами видимости. Пол под ногами был выстлан чем-то вроде гладких плит, составлявших некий витиеватый орнамент. Материал цвета старинной бронзы казался незнакомым и на ощупь напоминал что угодно, но только не металл. Хотя внешне на металл больше всего и походил. А еще, не скажу в силу каких причин, но орнамент, вычерченный на полу, при долгом и пристальном взгляде, как будто изменялся. Я уже встречал нечто подобное. В Храме лейров на Шуоте.
– Как странно… – голос отдавался слабым эхом.
– Что? – Затворник сразу встрепенулся.
Я указал на плиты:
– Рисунок движется сам по себе. Не думал, что где-нибудь еще встречу подобное.
Лейр приподнял брови и лениво почесал за ухом:
– Гробницами юхани впечатлился?
– А разве не следовало?
– Шуот умеет поражать, – пожал он плечами, – но только, если ты сопливая малявка. Только без обид. Храм посреди пустыни, обелиски там всякие… Все это красиво, не спорю. Но по большей части бессмысленно. Когда чего-то становится слишком много, его ценность снижается. Так и с «местами силы», которыми юхани в свое время напичкали Галактику. Я повидал парочку. Даже здесь, на Боиджии кое-что раскопал. Так что научился не дрожать от священного трепета перед каждым убогим склепом. И тебе советую поступать так же. Чем меньше чем-то восхищаешься, тем ниже шанс разочароваться.
Развивать тему дальше я не стал, но за внезапную тираду поблагодарил. Ведь она добавила очередную деталь к большой мозаике личности Затворника. Его истинное имя и цели по-прежнему оставались загадкой, но отношение к юхани и их наследию кое о чем говорило. Лейр непросто не трепетал перед предтечами Теней. Он их люто ненавидел. И пусть как мог старался скрыть ненависть за широкими ухмылками и простодушным взглядом, я все же распознал намеки в глубине выцветших глаз.
– Будем пялиться друг на друга или делом займемся? – хмыкнул он.
Я закатил глаза и отвернулся. Пускай дальше думает, что он весь из себя такая загадка.
Я поманил лейра вглубь подземелья. Вообще, мне нужен был только его светящийся шар, но что поделать, если без своего создателя он бы и с места не сдвинулся?
Звук шагов дробился и множился. Запах сырой земли щекотал ноздри. Мы продвинулись вперед где-то на десяток метров, но ни конца, ни края пещеры так и не заметили.
– Ты уверен, что здесь вообще что-то есть?
– Пусть твой ихор нам об этом скажет. – В холодном сиянии светильника лицо Затворника казалось таким же неестественно-бледным, как у Аргуса, а в чертах проступало больше обычного морщин. В этот момент он выглядел старым настолько, что мог бы перещеголять Майру Метару.
Не желая снова быть уличенным в чрезмерном внимании, я поспешил сотворить порцию темной субстанции. На сей раз не пришлось даже напрягаться. Стоило лишь пожелать, ихор вмиг расползся по полу тонким чуть клубящимся маревом.
Расползся и утихомирился.
– И? – спросил я, когда и через минуту ничего не произошло.
Затворник промолчал. Он выглядел до того растерянным, что мне даже не захотелось съехидничать по поводу того, что ему вдруг оказалось нечего сказать.
– Здесь что-то не так.
Я не выдержал и зафыркал. Последняя капля в чаше моей сдержанности заставила ту опрокинуться.
– А когда-то бывало по-другому?
– Я серьезно, Риши. – На лейре не было лица, и говорил он с каким-то надрывом, словно каждое слово давалось ему большой ценой. – Я чувствую. Что-то… произошло. Здесь кто-то был. И не сказать, чтоб очень давно…
– Каким образом? Пещера же была запечатана.
Но он и не думал спорить или отрицать.
– Точно. И, тем не менее, кто-то обошел все печати, спустился сюда и… – Затворник резко замолчал, прикрыл глаза и будто прислушался к чему-то за пределами восприятия обычных органов чувств. В этом состоянии он простоял несколько минут.
До тех пор, пока я не выдержал и не спросил:
– Что делать-то будем?
Лейр ожил. Открыв глаза, он указал световой сфере вперед и сам, не отставая, последовал за ней.
– Риши, глянь сюда! – Затворник остановился на самом краю пятна света и указал пальцем куда-то за пределы видимости. – Попробуй проверить, что там!
Нетипичность поведения болтливого лейра немного сбила степень моего сарказма. Решив не доставать его лишними вопросами, я уступил просьбе и зашагал сквозь извивающееся облако ихора ближе к лейру.
– И что тут?
– Барьер! – Затворник раздраженно махнул редеющей гривой. – Или что-то вроде того. Не могу перебраться.
– С чего ты взял, будто я смогу?
– Попробуй хотя бы!
Темнота была чересчур густой, и чудо-светильник не слишком-то справлялся с задачей. Его бледное сияние с трудом пробивалось сквозь мрак. Но разве так должно быть? В голове родилась догадка, что все это нарочно спланировали строители подземелья. Вопрос лишь для чего?
– Есть способ немного усилить яркость? – на всякий случай спросил я. Казалось, будто впереди с трудом угадывалось нечто вроде угловатого возвышения.
Возбуждение, наполнявшее голос Затворника, сменилось напряжением:
– Она и так на всю. В этом и проблема. Это место… оно как-то странно действует на меня. Сперва это было незаметно, но чем дольше я здесь нахожусь… Оно будто вытягивает все мои силы.
Я насторожился, удивившись ответу. Странно, ведь сам я ничего подобного не испытывал. Помимо общего и весьма гнетущего ощущения, которое вызывала сама пещера, в остальном я чувствовал себя бодрее обычного.
И потому не удержался от самого банального из предположений:
– Надеюсь, это не попытка заманить меня в ловушку?
Сверкнув глазами, Затворник прошипел:
– Так все и мечтают тебя заполучить, ага! Смысл в этом какой, гений?! Ты ничего не чувствуешь, потому что отделен от потока. Тени тебя не касаются, а вот ты их – запросто! С помощью ихора. И, похоже, в этом-то все дело.
Что ж, кажется вполне логичным. Как и причина, из-за которой лейр вздумал прихватить меня с собой. Наверняка был и другой способ открыть проход. А вот преодолеть барьер – нет. Все, вроде как, на поверхности. Если не считать кое-чего еще…
– Все еще думаешь, что это юхани устроили?
Затворник щелкнул языком.
– Либо тот, кто очень не любит лейров. В любом случае, не узнаем, пока не найдем, что здесь спрятано. Пройди к тому возвышению. И поскорей, сделай милость. Не уверен, что долго смогу поддерживать свет.
Я кивнул и даже занес ногу для следующего шага, но тут взгляд опять зацепился за украшавший пол орнамент. В голове промелькнуло: Храм лейров, Гробницы юхани… Повинуясь внезапному порыву, я опустился на колени и приложился ладонями к холодным плитам.
– Эй, ты чего это делаешь?! Вперед, говорю, иди!
– Спокойно, господин Всезнайка. Если я что и почерпнул из знакомства с огианкой, так это то, что в подобных местах лучше не спешить. Знаешь, строения древности не только оберегают сокровища. Они еще и подсказывать умеют. Главное знать, как попросить.
Я закрыл глаза и попытался воспроизвести те же манипуляции, которые помогли мне проникнуть в недра шуотского Храма. Я вовсе не был уверен, что сработает. Но надеялся. Ведь, несмотря на некоторые перемены, по-прежнему оставался тем Темным Истоком, из-за которого в Галактике поднялось столько шума.
Нити Ихора проворно разбежались по полу и заструились по символам юхани, словно кровь по сосудам. Каждый символ, каждая черточка, каждая закорючка, покрывавшие здешние плоскости, будто ожили и запульсировали алым сиянием. Темнота, отступила и показала нам истинные размеры таинственной пещеры.
У Затворника челюсть отвисла. В прямом смысле.
– Почему они сразу так не отреагировали? – пролепетал он, погасив сферу из света.
– Если бы я только знал.
– Но ты ведь додумался до этого. Сам.
– Интуиция. – Я распрямился и в изумлении огляделся.
Подземелье впечатляло масштабами. Притом настолько, что просторные гроты под шуотским Храмом теперь казались какой-то кладовкой. Формой октаэдра, только усеченного с обеих вершин, абсолютно пустая пещера могла бы вместить крейсер средних размеров. Помня о том, что юхани создали Боиджию как хранилище для своих могучих артефактов, я не мог взять в толк, что они прятали здесь. Широченные своды и то самое возвышение в центре, что так заботило Затворника, наводили на мысль о зале для проведения тайных месс. И даже жертвенный алтарь свой имелся. И, своего рода, агнец тоже был – отрубленная голова некоего инсектоида.
– Это еще что за нахрен? – Затворника так и подкинуло. – Что это за нахрен, я спрашиваю?!
Оставалось надеяться, что вопрос риторический. Потому что сам я, как ни старался, ответа на него не находил. Все идеи и догадки, до этого метавшиеся в голове, будто в коллайдере, вдруг испарились, образовав ментальный вакуум. Что предпринять? Как поступить? Совсем ничего непонятно.
Но я был человек действия, а не сомнений.
Походив вокруг головы туда-сюда, я кое о чем вспомнил и, под воздействия внезапного порыва, потянулся к ней пальцами…
– Ты уже подобное делал? – прервал меня лейр, очевидно, разгадавший маневр.
Я замер.
– Однажды.
– И? Как все прошло?
– Довольно неплохо.
Я не соврал. Ведь именно так все и было. Когда пришлось считывать с отрубленных голов двух куатских прелатов последние мгновения их жизней. Но при этом у меня не было уверенности, что и теперь все выйдет, как надо, поскольку я больше не принадлежал потоку Теней, а значит и не мог использовать весь арсенал подаренных им способностей. Правила есть правила.
И все же, стоило только склониться над головой, на ум сами собой стали приходить варианты обойти неудобство.
Один из таких казался наиболее многообещающим. И немного дурацким. Поскольку снова вынуждал положиться на ихор, превратившийся в эдакую выручалочку на все случаи жизни.
И все же я был достаточно уверен в себе, чтобы рискнуть.
Наконец удалось приглядеться к несчастному существу, чья голова венчала постамент. Оно было той же расы, что Желтый Малыш – хэфу, так они называются. Блестящие, лишенные зрачков антрацитовые глаза напоминали две стекляшки, а ссохшаяся кожа прилипла к костям черепа. В призрачно-алом сиянии иероглифов голова казалась искусно выточенной, но жуткой скульптурой какого-нибудь инопланетного божка. Притягательно до отвращения.
«Кто ты?– спросил я мысленно. – И чем заслужил такую участь?»
Вопрос вылился в физическое воплощение переплетением черных и красных нитей, затанцевавших на алтаре. Будто живой, ихор закружил вокруг головы хэфу слабым вихрем, а затем просочился через рот, ноздри и глаза. И хлынул обратно.
– Как-то не похоже это на ретроспекцию, – заметил Затворник. – Уверен, что поможет?
– Помолчи, а?
Отвлекаться не хотелось. Как и напортачить. Я догадывался, что в руках моих прячется сила, способная открывать многие запертые двери. Универсальный ключ, если угодно. Но вот использовать его как следует я все же не умел. И как всегда импровизировал.
Совсем скоро вся голова жертвы исчезла из виду, скрывшись в туманных клубах. Багровые искры, то и дело проскакивавшие меж ними, засияли ярче, оттеняя зажженные иероглифы. Что-то начиналось.
– Кем ты себя возомнил? – насмешливый оклик Затворника склизким червем пробрался меж крошечных трещин моей концентрации и старательно пытался угнездиться в сознании. – Волшебником или типа того?
Стараясь не терять сосредоточенности, я прошипел:
– Пожалуйста, заткнись.
– Даже если заткнусь, тебе это едва ли поможет. Ты только глянь, что происходит.
И я глядел. Мало-помалу бесформенная темная масса, которую я нагнал вокруг мертвой головы, стала приобретать более определенные очертания, как глина на гончарном кругу, направляемая руками мастера. Я мастером, увы, не был. Ни в чем. Но, повинуясь вдохновенному порыву, готов был тратить силы на попытки. Я верил, что дело может выгореть. Надеялся на это. И как только клубящийся ихор, пропущенный сквозь мертвую плоть, стал принимать еще неузнаваемые, но вполне отчетливые и детализированные образы, я осознал, что стою на правильном пути. Какой бы ни была взаимосвязь, Тени оставались Тенями. Теми самыми, что были способны на все.
Сил на это уходило немеряно, но результат должен был окупить все затраты. От напряжения ныли мышцы живота, а скулы сводило. Усталость свалилась на плечи каменной плитой, но я упорно не обращал на все это внимания. Сосредоточился лишь на поддержании достаточного количества темного субстрата из которого наконец выросла немая сцена, короткая, немного гротескная и максимально неоднозначная.
Кусок местности, что она демонстрировала, был мне незнаком и напоминал грязную подворотню забегаловки в предместьях Мероэ, с заблеванными углами и пьяными шлюхами, подпиравшими ободранные стены. Одна из дамочек, далеко не первой свежести и едва замаскированными следами побоев, отчаянно пыталась привлечь внимание коренастого хэфу, появившегося в поле ее зрения, – того самого, чья отрубленная голова теперь делилась предсмертными воспоминаниями. Видение показало его моложе и крупнее, чем изначально представлялось, что, в общем-то, было не лишено логики.
На проститутку наш герой внимания не обращал и выглядел слегка взвинченным. Слонялся из стороны в сторону, будто ожидал кого-то, кто сильно запаздывал. Каждый его шаг, каждый поворот и каждый жест при этом сопровождался отвратительнейшим стрекотом, похожим на щелканье тысячи жвал голодной водяной саранчи. Никогда плохо не относился к хэфу, однако долгое знакомство с их природными особенностями даже самого непробиваемого циника заставило бы вывернуть желудок на обочине.
– Он переел что ли? – послышалось брезгливое из-за спины.
– Ты тоже это видишь? – слегка удивившись, спросил я. Мне-то казалось, видение будет работать лишь на меня.
– Полагаю, не так ясно, как ты. Но и на том спасибо.
Я мысленно закатил глаза, но отвечать или уточнять что-либо не решился. Все силы и внимание уходили на поддержание видения, которое своим развитием грозило выбить почву у меня из-под ног.
Потому что как только метания взвинченного хэфу оборвались, и в поле зрения объявилась новая фигура, я позабыл про все на свете, включая и то, как дышать. Ведь я больше не надеялся увидеть старшего брата живым и совершенно невредимым!
Одного мельком брошенного на Мекета взгляда хватило, чтобы колени задрожали, а концентрация нарушилась. Лицо и так было залито потом, но в буквальном смысле брызнувшие из глаз слезы превратили его в настоящий водопад.
Видение начало терять насыщенность и быстро испаряться.
Меня повело, а топтавшийся позади Затворник все никак не мог понять, в чем же тут дело.
– Эй! Ты чего это, парень? Риши? Риши!
Я не отвечал, стараясь дышать часто-часто. Сквозь слезы и боль, застилавшие взор в прямом и переносном смысле, пытался ухватить каждую деталь в облике брата, такого живого, такого… юного.
Сколько лет назад все это произошло?
По виду Мекету здесь не было еще и двадцати, но даже в этом возрасте он умудрялся внушать страх одним только движением бровей. С коротко стриженными зачесанными назад волосами и щегольской бородкой, еще недостаточно длинной, чтобы ее можно было заплести в косицу, брат выглядел натуральным столичным кутилой, случайно примкнувшим к силам вселенского зла. Сверкающий доспех серого стража, плащ, зловеще развивавшийся за спиной, и маска, зажатая в руке, лишь усиливали контраст.
– Похоже, твой знакомый, – проговорил Затворник, пока я старался не раскиснуть еще сильнее и вернуть воспоминанию его изначальный вид. – А? Ты знаешь его, Риши? Кто это? На твоего дружка-куата не похож. Физиономия поудачней. Даже чересчур.
– Заткнись!
Если Затворнику и было что еще сказать по поводу моего брата, он воздержался.
Едва только завидев Мекета, еще живой обладатель головы с обреченным видом бухнулся в грязь на одно колено и склонился. Проститутки, что толклись позади него, изумленно таращили глаза на новоприбывшего, пока не сообразили, что разумней убраться подобру-поздорову. Едва дамочки исчезли, хэфу приподнял свое зеленовато-желтое лицо и полушепотом проговорил:
– От тебя и впрямь хрен убежишь.
Застыв над ним величественной статуей, Мекет ответил, не скупясь на презрение:
– С твоими навыками? Нечего было и пытаться.
Хэфу издал невеселый смешок, однако на ноги так и не поднялся.
– Настырная ищейка. Ты же, Динальт, из черной дыры любого достанешь. В самую задницу заберешься, если придется, носом будешь землю рыть, но все равно докопаешься.
Мекет на комплименты не реагировал. Совсем. Он вообще взирал на хэфу с какой-то отстраненностью, будто все время мысленно куда-то ускользал, отчего последний только сильнее нервничал.
– А где твой звереныш? – спросил хэфу, затравленно оглядываясь по сторонам.
Я сперва растерялся, по привычке решив, будто речь обо мне, но потом сообразил, что время моего появления в жизни брата еще не настало. Тогда я стал перебирать в уме более подходящие варианты, но так и не додумался до верного ответа.
Зато увидел его спустя несколько мгновений, когда за спину хэфу с крыши забегаловки бесшумно приземлилась маленькая тень.
– Я тут, – тихонько откликнулась тень, склонившись над ухом инсектоида.
Вздрогнув, тот моментально развернулся и уставился в глаза мальчишки лет десяти, облаченного в точно такую же черно-серую броню, что и у моего брата, но без плаща.
Едва взглянув на него, я сам непроизвольно ахнул и, если б в том был хоть какой-то смысл, отступил бы на пару шагов назад.
Уже выше, чем положено быть детям его возраста, мальчишка обладал теми же чертами, что и его взрослая версия, разве что чуть менее выразительными и резкими. Глаза лишь оставались прежними –выплавленными будто из чистейшего серебра и обжигающе-холодными при этом.
Обойдя хэфу и встав рядом с Мекетом, юный Ди Аргус насмешливо улыбнулся:
– Привет.
Я заметил, что вместо знаменитых наручей, он носил за спиной пару зазубренных электросерпов.
– Маленькая ушастая крыска! Как поживаешь? – Сдается мне, хэфу ехидничал из последних сил. Его блестящие глазища подернулись странной полупрозрачной дымкой, а на лбу и желваках выступили капельки влаги.– Нравится чувствовать свое превосходство? Наслаждаешься триумфом, сраный подкидыш?
Кажется, хэфу прекрасно понимал, с каким рвением сам себе роет могилу, и все равно не мог остановить поток мерзости, нацеленный на ребенка. Похоже, паренька он презирал всей своей душой, что меня самого, внезапно, несколько задело. Окажись инсектоид реален, я бы не упустил возможности отвесить ему подзатыльник.
Про Мекета и упоминать не стоит, а вот у маленького Аргуса выдержки оказалось хоть отбавляй. Все оскорбления он встретил, не поведя и бровью, с улыбкой, как если бы уже давно привык к ним.
Тем временем, хэфу не унимался.
– Чего скалишься? Думаешь, он вечно будет тебя на руках носить? Поверь, рано или поздно найдется причина, и ты тоже отправишься в отстойник. Прям как я когда-то. Не так ли, Динальт?
Вопрос вынудил мальчишку стрельнуть глазами в сторону Мекета, в то время как сам брат лишь со скучающим видом склонил голову набок.
– Почему бы тебе не поразмыслить над собственным будущем? Зачем пудрить парнишке мозги?
Хэфу зарычал в ответ:
– Потому что ты предатель, Динальт! Из-за тебя я стал добровольцем Метары, но только превратился черт знает во что.
– Ты сделал выбор, а винишь меня?
– Если б не твои сказки, никто бы и не рискнул сотворить с собой все это! Ты и эта сука Метара во всем виноваты! Все вы предатели, Динальт! Все! И этому твоему зверенышу надо бы помнить об этом!
Губы Мекета растянулись в улыбку, от которой даже у меня кровь в жилах застыла. Тратить время на дальнейшие споры он не стал и только обронил:
– Конечно. – А после повернул голову к маленькому Аргусу и кивнул.
Тот знал, что ему делать и на сигнал отреагировал без колебаний. Я сам вздрогнул, когда он с недетской решительностью вынул из-за спины электросерп и пустил по нему синие молнии. Детское лицо оставалось все таким же непроницаемым, а вот глаза, отражавшие разряды, казалось, засияли ярче.
До последнего не веря, что это случится, я все же понимал, каков будет финал у истории беглого хэфу.
Удар, как и все в движениях Аргуса, напоминал змеиный бросок – безжалостный и неотразимый.
Уши не успели уловить звук рассекаемого клинком воздуха, когда голова хэфу свалилась с плеч и с глухим стуком покатилась прямиком к мыскам начищенных до блеска сапог Мекета.
Заглянув в начавшие терять фокус глаза хэфу, брат улыбнулся чуть шире.
– Блестяще исполнено.
– Спасибо, учитель, – ответил Аргус голосом гордого собой мальчика.
С прежней невозмутимостью он спрятал деактивированное оружие обратно в ножны, пока Мекет поднимал отрубленную голову с земли.
Брат еще какое-то время рассматривал безобразную гримасу на лице хэфу и очень тихо, будто напоминая самому себе, пробормотал:
– Все мы предатели.