– Мы с ним по работе не пересекаемся. Он чаще меня видит в экране телевизора, чем в жизни. Вернее сказать – видел.
– Эту версию стоит работать, но пока её будем иметь в виду. А твоя подруга, ну от которой ты вернулась в тот злополучный вечер.
– Лиза? – от удивления, брови Елены взлетели в верх, зрачки расширились, остановившись в недоумении.
Вадим ожидал такой реакции, но не использовать все версии, было бы халатностью. Не имеет права сыщик отбрасывать сомнения, ссылаясь на исключительность, сердечность, благородство. Мнимые «табу», – всего лишь, инструмент, придуманный человеком, и для человека, отличающий его статус, от животного. Несомненно, этот инструмент работает для общности индивидуумов, и является оберегающим фактором от таких чувств, как гордыня, зависть, корысть. Пока эти порочные чувства не культивируются, всё происходит с позиций добра и мира. Но когда появляется повод, и «змей-искуситель», обязательно протянет тебе испробовать «яблоко». Станет нашёптывать тебе в ушко: «Испробуй, скушай! Познай разницу!». Только вкусив, твой мир разделится на до и после…
– Елен, я не имею права не задать тебе вопрос об истинном отношении Лизы к тебе.
Зрачки уже вернулись в физиологическое состояние, и даже, как-то стали тускнее, но тому было абсолютное объяснение.
– Вадим, это невозможно. Подозревать Лизу…
– Ты меня неправильно услышала. Окромя Лизы, в семье есть ещё люди, к которым ты относишься также, как и к подруге, но это отношение, всего лишь зеркало.
Она устало кивнула головой, давая понять Вадиму, что понимает о чём он ей говорит.
– Ну, Петрович… Мужчина колоритный, да и отношения у меня с ним только через Лизавету. Он же бывший подводник, служивый дядька, с принципами, характером, жизненным укладом от «А», до – «Я». Дочь Егоровых, – Аня, такая себе девочка, с претензией, но вроде встала на рельсы разумения. Полинка, – мой ребёнок…
Вадим слушал внимательно, не перебивая, а лишь, согласительно покачивая головой, при необходимости. Он подспудно чувствовал, что разгадка где-то рядом, или по крайней мере, отправная точка всего событийного ряда.
– Побывать бы у них в гостях, – Вадик взглянул на Елен, – так сказать, пообщаться.
– Прямо сейчас? – удивилась Елена.
– Конечно нет. Расскажи мне о дочери Егоровых.
– Аня всегда была хорошей девочкой. Абсолютно послушна и прилежна. Что-то произошло в ней странное лет в пятнадцать. Она, как с ума сошла. Понятное дело, что пубертатный период, но ей и протестовать то особо было не из-за чего. С детских лет, к ней было полное доверие. Но вот этот мальчик, что вскружил ей голову, просто исчадие ада. Чего она в нём нашла, ума не приложу.
– Мальчик. Что за мальчик? – спокойный, будничный тон Вадима, настраивал Елен на бытовой разговор о проблемах семьи Егоровых, и это успокоило Елен. Отбросив ложное понимание о чужой тайне она без обиняков поведала историю о череде несчастий в семье близких друзей, с появлением в ней новоиспечённого члена семьи.
Формирование личности в пубертатный период, особая статья. Горе тем родителям, которые игнорируют подростка в этот сложный, для него период жизни. Малейшее упущение, будь то жесткий окрик «отстань!», или «ты ещё мал!», могут сыграть роковую роль. Равно как и потакание в это момент, может привести к несуразности. Если сказать сухим языком научной работы, то это выглядит следующим образом: Подростковый возраст – это завершающий этап социализации. В качестве основных институтов социализации выступают семья, школа, улица. Соответственно – родители, учителя, ровесники. То бишь основные черты характера, уже стойко формируются рефлексией на ту или иную ситуацию. А результатом рефлексии станет поведение подростка, что и выльется после, в основную платформу для постройки целостного характера.
Первым звонком, о взрослении девочки, была реакция Ани на шутку отца. За субботним завтраком, Егоров высказался о пагубном влиянии рэп-культуры на современную молодёжь. Аня вступила с ним в полемику.
– Что плохого в том, что чернокожий парень, говорит об этом во всеуслышание?
– Он даёт указание, инструкцию по применению.
– Если происходит несправедливость, нужно искать решение.
– Но это не должно быть преступлением, – парировал Егоров.
– Ха! Пап! Так революция 1917 года и была преступлением.
– Согласен! Но это было порывом изменить мир.
– Тупак тоже хочет изменить мир. Он ищет формы, средства…
– Вот именно…– пробурчал Егоров, – Так! Я на службу…
После чего он спешно ретировался из кухни.
Лизавета смотрела на Аню, которая пила кофе из огромной фаянсовой кружки. Аня торжествовала. Это было заметно, но она не поняла того, что отец, уступив ей в споре, не искал конфликта.
– Анют! Что это было? – буднично спросила Лиза.
– Ну, так. Папка, просто сказал несуразность, а я не стала ему подыгрывать, как это делаешь ты.
Лиза очень внимательно смотрела на дочь. Первой реакцией было желание, отвесить ей звонкую оплеуху. Но этот порыв она в себе сдержала.
– Ты хотела спровоцировать отца на скандал?
– Почему на скандал, на дискуссию, – мило улыбнулась дочь.
– У тебя школа сегодня до 14-45?
– Но у нас ещё факультативы. Буду к 19-00.
– К 15-15! – ледяным голосом, абсолютно нетерпящем возражений, заявила Лиза.
– Мам! – глаза Ани вспыхнули, и наткнувшись на айсберги в глазах мамы, она встала из-за стола.
– 15-15, дочь. Мы вернёмся к разговору.
– Хорошо! – только и успела сказать Аня.
После того как захлопнулась дверь, Лиза вошла в комнату к мужу. Тот сидел в кресле, пребывая в глубокой задумчивости.
– У неё сейчас сложный период. Его нам нужно пережить всем вместе.
Егоров шумно вздохнул и внимательно посмотрел на Лизу.
– Сложно с ней спорить, ведь по сути она права, а я совсем не готов к её взрослению. Как же быстро бежит время… – с неповторимой грустью, и нотками сожаления произнёс Петрович.
– Ты хороший отец. При всей твоей занятости на службе, спокойно бы сваливал обязанности по воспитанию ребёнка на меня, но ты не такой. Ты всегда оказываешь на неё огромное влияние. То, что она атаковала тебя, для меня стало неожиданностью, признаться, я даже хотела её одёрнуть, но вовремя поняла в виду чего это произошло.
– Похоже на то, что в её жизни появился кто то, кто стал влиять на неё. – в глазах Петровича читался испуг, от самого понимания, что в жизнь его ребёнка вломился кто-то, или некто, смело управляющий, его девочкой.
Егоров шумно выдохнул, порывисто встал из кресла и сделал несколько шагов к окну, выходящему во двор. Он увидел фигуру дочери, что удалялась по направлению к центральной улице. Развернувшись к жене, он цокнул языком, и шагнул к Лизе обхватив ту руками.
– Ах, Лиза. Нам нужно быть мудрыми, терпеливыми, и очень бдительными. Здесь окриками да запретами ничего не поделаешь.
– Поучи жену щи варить! – парировала Лиза поговоркой, утопая в мужней нежности, – Всё образуется, это сложный период в жизни нашей девочки, но она у нас благоразумна.
– Я тоже надеюсь на это. – прошептал Егоров, прильнув к устам любимой долгим поцелуем.
Елена рассказывала Вадиму о делах семейных четы Егоровых, безо всякого жеманства. Понимание серьёзности ситуации, что захватывала все жизненное пространство Авдеевой, опрокидывала привычное состояние устойчивого благополучия, размеренного течения дней, где было строгое разграничение между «лицом канала», и обычной женщиной.
Вадим слушал Елену, не перебивая. Не задавая вопросов, не уточняя фактов. Ему была необходима живая история, из которой он станет выделять зёрна истины, а эмоции сбрасывать в сторону. Катышев не просматривался даже отдалённо, в истории с Егоровыми, но интуитивно, Вадим ощущал, что информационный кейс Виктора Николаевича был наполнен и этим событийным рядом.
Елена внезапно замолчала, и Вадим поднял на неё глаза. Их взгляды встретились. Вадим ощущал неимоверное желание обладать этой женщиной. Затеряться в вихре любовных страстей. Утонуть в сладком шепоте признаний, вдыхая в себя запах волос. В её глазах он читал абсолютный призыв к действию, но неимоверным усилием воли, он заставил себя опустить глаза и сразу же задал вопрос.
– Мальчик исчез из поля зрения Егоровых? Он даже дочь не навещает?
– Герман сложная, противоречивая личность. Я пыталась понять его. Признаюсь, честно, даже лечила его за свои деньги, втайне от Егоровых. Но все мои старания пошли прахом. Он через неполный месяц подсел на игру, а после и на иглу.
– И где он сейчас?
– Не имею представления, -пожала плечами Елена, – ты полагаешь он может быть причастен ко всему этому? – внезапная догадка осенила Елену.
– А что он из себя представляет в компьютерном плане? Я имею в виду, просто пользователь, уверенный пользователь…
– Он очень способный мальчик. Он хакер…
Вадим внимательно посмотрел на Елену, которая смотрела на Вадима, в полном изумлении от пришедшей к ней догадке.
– Так он был у тебя в квартире?
– Да, несколько раз. В последний раз он стащил из кошелька пятьсот евро. Я сделала вид, что не заметила, но больше в дом не приглашала.
Вадим достал из кармана трубку мобильного телефона и напечатал короткое сообщение.
Отправив его адресату, посмотрел на Елену.
– Сейчас приедет специалист, будет искать в квартире следы мальчика. Мне кажется, что ты под полным колпаком господина Катышева.
–Что это значит?
–Думаю. Что твоё жилище нашпиговано средствами слежения, так сказать «жучками».
Елена вздохнула. Усталость разоружает человека. Обнажает его, сбрасывая защитную оболочку.
– Значит ли, Елена Дмитриевна, что вы снимали квартиру Герману, суживали его деньгами на жизнь?
Елена смотрела в стекло стола. Точность определений Вадима, её пугала и в тоже время приводила к пониманию полного фиаско в затее с Германом. Ей, откровенно было жалко этого мальчика, но неужто тот, кому она протянула руку помощи, мог так её предать. Горько осознавать предательство, а её предали уже не первый раз только за эти сутки.
– Опиши мне его? Какой он из себя? Может есть приметы особые?
– У него татуировка в уголке правого века, – слезинка. Память о дочери.
Вадим смотрел на Елену не мигая. Он ждал именно этой важной, недостающей детали, и она выпала сама ему в руки.
– Ты можешь его найти? – тихо и даже как-то вкрадчиво, спросил он Елену.
– Найти Германа? У меня есть несколько его телефонных номеров, но он так часто их меняет, что вряд ли. Если только поехать к нему на квартиру.
– Ты там была?
– Нет конечно, -передёрнула плечами Елена, – у меня даже адреса нет. Только можно позвонить в риэлтерскую контору, где я оставляла заказ на поиск квартиры для него.
– Договор об аренде подписывала тоже ты? – внимательно вглядываясь в женщину, спрашивал Вадим.
– Ну конечно.
– Похоже, Елена Дмитриевна, в скором времени, у нас появится ещё одна проблема.
Глаза Елены в полном недоумении уставились на Вадима.
– Похоже, что Герман нам уже вряд ли чего скажет. Если он не уехал из Москвы, значит его уже нет в живых.
– Что ты такое говоришь? Вадим, это шутка?
– Да не совсем. Он слишком многое сделал для того чтобы ты попалась на крючок. И теперь Катышев изменит условия. Он всё сделает для того чтобы ты не выполнила условия первоначального договора, это ему и позволит ужесточить договор, то бишь, увеличить сумму выплаты.