Айрис смотрела в окно поезда, который мчал ее домой, в маленький городок, из которого она сбежала. Заснеженный лес обступил рельсы с обеих сторон. Казалось, он сошел с идеальной картинки, сделанной нейросетью. Пушистые ели кутались в белоснежные платья и с гордостью показывали свои блестящие непревзойденные наряды. Она сжала чашку с остывшим чаем. Ее не было дома полгода. Полгода она пыталась убежать от себя. Но как оказалось – это был бег на месте. Айрис мельком взглянула на миловидную старушку, которая все это время сидела напротив и смотрела на нее, и вновь отвернулась к окну, погружаясь в свои мысли.
Поезд затормозил, и чья-то сумка упала на пол. Айрис вырвалась из воспоминаний и посмотрела в окно – станция Сноулейк.
«Черт!» – выругалась она про себя, быстро достала рюкзак с верхней полки и, следуя к выходу, стала натягивать пуховик.
Остановка длилась всего пять минут, и она чуть ее не проехала. Айрис огляделась, кроме нее вышло всего несколько человек, а на перроне не оказалось ни одного встречающего.
«Странно, я же отправила маме сообщение, что приезжаю сегодня на этом поезде. Почему тогда она не приехала меня встречать?»
Айрис проверила телефон – ни звонков, ни новых сообщений. Застегнула пуховик, вытащила из рюкзака шарф и замотала потуже. Жаль, она не взяла с собой шапку. Опять ее бунтарский настрой взял верх. Наверное, подсознательно она опять пыталась доказать всем, что имеет право выбора. Бабушка бы сказала: «Пора взрослеть, Айрис». А она бы только улыбнулась и сделала по-своему. Ладно, у мамы остались ее старые вещи, так что не замерзнет. Главное – добраться до дома.
Айрис вышла через здание станции и направилась к остановке. Через пятнадцать минут подъехал маленький автобус, и немногочисленные приезжие забрались внутрь. В салоне было тепло, скорее даже жарко, и Айрис стянула с шеи шарф и устроилась у окна. Автобус тронулся, и вскоре они ехали по самой красивой дороге в сторону Сноулейка.
Каждую зиму этот городок преображался из курортного летнего местечка, заполненного туристами, в секретный уголок зимней сказки, где оставались только свои. А вокруг вековые сосны, одетые в чистый блестящий снег, тишина и просторы. Так и хотелось выскочить на улицу и побежать в глубь леса, дергать за ветки, вызывая снегопады, и прятаться от ярких лучей солнца, которые пронизывали все вокруг. В детстве она часами пропадала в заснеженной лесополосе за их домом или на озере, которое каждый год покрывалось толстой коркой льда.
Автобус завернул направо и Айрис увидела указатель. Через пятнадцать минут они будут в Сноулейке. Три кофейни и два ресторанчика, прачечная, здание администрации, больница, школа, несколько магазинов и заправка на выезде из города. Четыре улицы, которые пересекали центр и обязательно приводили к озеру. Никаких высоток, никаких производств. Зато имелась библиотека и общественный центр, которыми очень гордились местные.
Выйдя в центре, Айрис огляделась. Люди прогуливались по уютным улочкам, украшенным к Рождеству. Крылечки были наряжены в игрушки и гирлянды, а на дверях висели еловые ветки с красными шарами. Даже деревья обнимала разноцветная мишура, а на тонких ветках кустов красовались маленькие игрушки, сделанные детьми. Айрис могла найти такси и поехать домой, но сегодня был четверг, а по четвергам ее мама всегда после обеда ходила в магазин. Виктория говорила, что это лучший день для пополнения запасов – и скидки еще действуют, и перед выходными свежие продукты уже доставлены.
Айрис вновь обмотала шею шарфом, хотя ей было совершенно не холодно, и пошла к супермаркету. На парковке стоял мамин старенький внедорожник. Обидно, конечно, что ради ее приезда мама не поменяла планы и предпочла продуктовый шоппинг, но это не самое странное, что было в поведении и привычках Виктории. Айрис улыбнулась и пошла к магазину. Но не успела она подойти к входу, как стеклянные двери разъехались, и появилась мама с большой тряпочной сумкой на плече, распираемой содержимым. Она, как и всегда, была одета в цветастый пуховик почти до пола, который разукрасила сама еще несколько лет назад, в салатовую шапку с длинными ушами, абсолютно не подходящую к наряду и в огромные мужские ботинки с непробиваемым носом и шипами на подошве, словно собиралась отправиться в горы. Как она умудрялась в таком одеяние водить машину – оставалось загадкой.
Айрис укоризненно оглядела маму, но все же улыбнулась. Виктория же замерла, уставившись на нее. Айрис поправила рюкзак на плече и подошла к ней.
– Айрис, – сказала мама. – Что ты тут делаешь?
– Мам, я же написала, что сегодня приезжаю. – Айрис мотнула головой. Ее мама всегда была такой… рассеянной. – Учеба закончилась, и я решила заскочить домой на Рождество, – пожала плечами Айрис. – И взять свою писательскую тетрадь, которую забыла.
Мама опешила, словно пыталась что-то вспомнить.
– Ты забыла? Или не прочитала мое сообщение?
– Прости, милая, – мама шуточно ударила себя по лбу. – Я, видимо, проглядела, столько всяких сообщений, да и старею, – засмеялась она. – Какая ты красивая у меня стала. – Мама развела руки и пошла на нее. В ее глазах стояли слезы, а нижняя губа чуть тряслась.
– Ма-а-м, – застонала Айрис, готовясь к обороне.
– А что «мам»? Сама виновата. Я тебя так долго не видела, – застонала она, смахнув первую слезинку. Но тут двери за ее спиной разъехались, и она резко оглянулась на выходившую из магазина пожилую парочку. Те настороженно глянули на нее. Мама тут же прижала руки к груди и не стала проявлять излишних нежностей.
– Может, оставим обнимашки на потом? – с мольбой спросила Айрис. – Давай сумку, помогу.
– Нет, нет, что ты, – мама сжала тряпочные лямки. – У тебя вон рюкзак. Не замерзла? – тут же переключилась она и внимательно осмотрела наряд Айрис, мотая головой. – Надо было другой пуховичок надеть, тот, что я тебе подарила.
Айрис смутилась, после переезда в университет она его ни разу не надевала, чтобы не стать жертвой постоянных насмешек. Она старалась держаться в тени, а тот разноцветный пуховик явно привлек бы всеобщее внимание, и о спокойной жизни невидимки пришлось бы забыть.
– Оставила в общежитии, – скованно соврала Айрис. – В дороге не очень удобно. Да и мне не холодно, честно.
– И без шапки… – нахмурилась мама. – Я ее для тебя вязала.
– Знаю, – скукожилась Айрис.
– Ладно, дома что-нибудь найду тебе. У нас тут мороз вон какой.
Они быстро дошли до машины и запрыгнули в нее. Мама включила печку и растерла руки.
– А я перчатки забыла, – показала она Айрис красные пальцы.
– Наверное, как обычно, оставила на кухне? – усмехнулась Айрис, и напряжение между ними тут же растаяло, как снежинки на румяных щеках.
– Какие у тебя планы? – спросила мама, пока они ехали по заснеженному маленькому городку, спрятавшемуся в хвойном лесу у озера «Блюр».
– Никаких, – пожала плечами Айрис.
– Может, ты хотела кого-то увидеть или что-то сделать дома?
– Кого? – усмехнулась Айрис. – Ты же знаешь, что у меня не было друзей в Сноулейке.
– Ладно. Есть какие-нибудь пожелания на ужин? – спросила мама, взглянув на нее.
– Не-а, – буркнула Айрис.
– Я купила тут кое-что готовое. Представляешь, на днях пыталась приготовить яблочный пирог, – неуверенно сказала мама.
– Ты что? – Айрис в изумлении посмотрела на нее. – Ты же не умеешь готовить и никогда не готовишь! Да твой максимум – это бутерброды. Дом цел? – наигранно серьезно спросила она.
– Почти, – засмеялась мама. – Но плиту я, видимо, сломала.
Айрис застонала и спрятала лицо в руки.
– Но зачем?
– Да так, хотела удивить гостя… гостей.
– Гостей? – сморщилась Айрис.
– Предлагаю заказать что-нибудь вкусное в ресторанчике у Боба, – сменила тему мама, – Идти туда не очень хочется. Там сейчас столько народу собирается.
– Давай закажем. – Айрис тоже совершенно не хотелось идти в ресторан, а точнее, в небольшое семейное кафе, где все будут на них глазеть. Ее семью все еще не очень принимали в этом городе, хотя они жили тут, сколько она себя помнила. Но виной всему было то, чем занималась ее мама. Из-за этого их считали странными и старались избегать. Хотя, как только требовались мамины услуги, к ней тут же бежал весь город. Айрис всегда хотела отделить себя от мамы, доказать всем, и в первую очередь себе, что она не такая. Но поддерживать и растить эту ложь с каждым днем становилось все сложнее. Айрис глубоко вздохнула, одновременно чувствуя и счастье, и тревогу оттого, что вернулась.
Мама свернула с основной улицы и направилась к окраине города по узкой дороге, что шла вокруг озера. Айрис посмотрела на блестящую в лучах солнца гладь, которая манила ее и словно шептала свои зимние сказки. Хотелось заскользить по ней, вглядываясь в то, что теперь до весны спрятано под толщей льда.
Вскоре они поднялись на небольшой холм, где начиналась их улица с пятью домами. Дорога была узкой и плохо расчищенной от снега. В том числе и поэтому многие жители Сноулейка, как и ее мама, предпочитали большие машины. Их участок был самым последним, и вскоре они подъехали к невысокому заснеженному забору, за которым стоял светлый двухэтажный дом. Мама завернула в настежь открытые ворота. Видимо, она решила не закрывать их, когда поехала в магазин. Да и зачем, Сноулейк никогда не обладал статусом «опасного криминального города», здесь все друг друга знали и все друг за другом следили. Это больше всего и бесило Айрис, постоянно быть под прицелом чьих-то взглядов. И чаще неодобрительных, чем приятных.
Айрис выпрыгнула из машины и посмотрела на фасад, окрашенный в нежный кремовый цвет, который почему-то еще не украшали лианы гирлянд и еловые ветки с игрушками. Зато снег укрывал крышу, подоконники и все вокруг толстым пуховым одеялом. Два больших окна на первом этаже тоже остались без украшений, зато одна створка была приоткрыта, видимо, чтобы впустить свежий, морозно-хвойный воздух в дом. Айрис улыбнулась, давно она не слышала такой тишины и не чувствовала такого спокойствия. За их участком начинался густой сосновый лес с неподвижными, одетыми в зимние платья деревьями. Айрис всегда считала, что они стражи, охраняющие этот пригорок от внешнего мира, его суеты и бездушия.
Взяв рюкзак из машины, она быстро пошла в дом. Включила свет и оглядела гостиную, которая совершенно была не готова к Рождеству. Айрис нахмурилась и посмотрела на маму. Сколько она себя помнила, мама каждый год устраивала настоящее световое представление из гирлянд и увешивала дом новогодними игрушками разных цветов и поколений. И это празднество начиналась с самого начала декабря. Рождество было их любимым праздником. Что же тогда изменилось?
– Не успела, милая, – грустно ответила мама и с таким странным обожанием посмотрела на нее. – Ждала твоего возвращения!
– А если бы я не приехала? Ты что, собиралась увильнуть от украшательства дома? – хитро спросила Айрис.
– Как я могла, – засмеялась мама. – Сейчас все устроим.
Вначале Виктория позвонила в ресторан и заказала еды. Потом набрала магазин и зачем-то попросила привезти еще продуктов. Хозяйка магазина как-то обращалась к маме за помощью и любезно согласилась без очереди все доставить уже через несколько часов. Они сходили на чердак, и мама спустила в гостиную несколько огромных коробок.
Уже через пару часов большая комната была наряжена новогодними шарами и игрушками. Три красных носка заняли свое место на камине, а венки украсили двери. По окнам они развесила множество гирлянд. Мама оглядела комнату и, натянув пуховик, пошла наряжать дом снаружи, а Айрис занялась растопкой камина.
Вскоре все заказы были доставлены. А они с мамой даже перестарались, придавая обстановке праздничного настроения и уюта. Как и раньше бывало, Виктория принесла два пледа на диван, а на стол поставила вазочку с конфетами. Теперь их дом, подобно всему городу, напоминал место действия зимней сказки. И от этого Айрис вновь почувствовала себя маленькой, ощутив кристальное, как воды озера Блюр, счастье. Только сейчас она понимала, что нет места на земле, где бы ей было так хорошо.
Вишенкой на этом домашнем торте, как и раньше, должна была стать их особенная и неповторимая елка. Виктория не признавала искусственных подделок и при этом была категорически против срубки живых деревьев. Поэтому каждый год они придумывали свою елку. То делали ее из мишуры на стене, то собирали из старых книг или вещей. Однажды была даже елка из консервных банок, которые годами хранились в гараже. Каждый год разная, каждый год другая.
Мама вернулась с улицы, сходила в свой рабочий кабинет, потом на чердак и принесла лист картонки. Вырезала круг, сделала небольшое отверстие и просунула в него блестящую ленту.
– У меня есть сюрприз, – улыбнулась мама и махнула, чтобы Айрис следовала за ней.
Они прошли в кухню, где был выход на задний двор, и Айрис увидела в саду украшенную игрушками и мишурой яблоню. Мама пошла к дереву и гордо повесила на него картонку с надписью: «Я – елка».
– Вот это да, – засмеялась Айрис.
– А чем не она? Я думаю, каждое дерево мечтает хоть раз стать на Рождество великолепной украшенной елкой, – улыбалась мама.
– Это точно. Мне нравится.
– Я старалась, – сказала мама и, улыбаясь, подмигнула Айрис. – Только пока не придумала, как туда дотянуть гирлянду, но…
– Не надо, а то еще замыкания нам не хватало. Огоньки будут в доме.
Пока мама на кухне заваривала свой фирменный новогодний чай и разбирала пакеты, Айрис поднялась к себе на второй этаж и кинула рюкзак на кресло около кровати. В ее комнате совершенно ничего не изменилось. Стол у окна, шкаф, где все еще лежали ее старые вещи, которые она так и не забрала в университет, односпальная деревянная кровать, заправленная любимым покрывалом с принтом Гарри Поттера и два ночника. Единственное, не было разбросанных повсюду вещей. Айрис усмехнулась и посмотрела на яркие экзотические цветы, которыми они с мамой расписали одну стену, когда она еще училась в младшей школе. Она тогда так гордилась, что ее мама позволила ей сделать это, да и вообще была для нее скорее подругой, чем заботливым надзирателем, как у ее сверстников. Но другие считали иначе, они говорили, что Виктория слишком странная и вообще не правильная. Айрис делала вид, что не слышала их насмешек, а иногда, когда терпение лопалось, она пробовала им противостоять. Но пытаться доказывать что-то тем, кто не хочет ни слушать, ни понимать, – пустая трата времени. И Айрис просто спрятала свои чувства и замкнулась в мире своих историй. Так было проще, особенно после того, что произошло, когда ей исполнилось тринадцать. Даже сбежав из Сноулейка и от мамы, она так и не смогла открыть перед другими запертую когда-то дверь в свой мир.
Айрис глянула в окно, выходившее на соседний дом. Он казался заброшенным и старым, все занавески были задернуты, и свет не горел. Но соседские дела ее всегда мало волновали, куда важнее было найти то, зачем она вернулась. Айрис огляделась.
«Где ты спряталась? Как я могла забыть самое важное?»
Если бы она не забыла свою писательскую тетрадь, когда переезжала в общежитие, то, наверное, так бы и не решилась вернуться домой даже на Рождество. Настолько сильно ей хотелось порвать эту связь, доказать себе, что она другая.
Айрис приступила к поискам тетради, где с тринадцати лет вела особенную хронику, записывая то, что видела, но окружая это особой историей. Так иное сливалось с обычным, переносясь на листы бумаги и превращаясь в загадочный фантастический рассказ. Так ее страхи и сомнения исчезали из реального мира, и она сама диктовала правила и придумывала финал. Всегда счастливый финал.
Проверив все полки с учебными материалами из школы, нужную тетрадь Айрис так и не нашла. Она перевернула вещи в шкафу, посмотрела в старом рюкзаке и даже заглянула под кровать. Но тетрадь словно исчезла. Айрис вернулась к столу, и вновь ее взгляд остановился на мрачном соседском доме. Она сморщилась, потянулась к шторе, чтобы задвинуть ее, но передумала. Ей всегда казалось, что с закрытыми шторами комната становится меньше и перекрывается свет и кислород. Айрис села за стол, придвинула органайзер, чтобы занять руки перекладыванием скрепок, и стала вспоминать тот день, когда носилась по комнате и собирала чемоданы, чтобы умчаться в новую жизнь.
«Где же ты, моя тетрадочка? Когда я собирала вещи, она не попалась мне на глаза. Иначе я бы ее не забыла. Но она всегда была при мне. Мама еще шутила, что это мой личный дневник, с которым я боюсь расстаться».
Занавеска в доме напротив дернулась, и Айрис испуганно отшвырнула органайзер. Он упал, раскидав по столу цветные скрепки, карандаши и ручки, некоторые из которых покатились к краю и рухнули на пол.
Снизу послышался крик мамы, что ужин готов. Айрис тряхнула головой.
«Да что со мной? Трусихой я не была никогда», – поругала она себя и стала собирать все обратно в органайзер. Мама вновь позвала ужинать, а ее взгляд опять уловил какое-то движение в доме напротив. Она выдохнула, сжала губы, как и всегда делала, когда пыталась взять эмоции под контроль, оперлась ладонями на стол и приблизила лицо к стеклу, вглядываясь вначале в окна второго этажа, а потом первого. Все их закрывали неподвижные бежевые в цветочек занавески. Айрис посмотрела вниз, снег с этой стороны дома был нетронут. Взглянула в маленькое круглое окно на чердаке и вновь уловила движение какой-то тени. Пригляделась. Ничего.
– Айрис, – еще раз крикнула мама.
– Иду, – ответила она и пошла вниз.
Их соседкой, которая жила в том доме, сколько Айрис себя помнила, была всем известная Карлотта Бруни – старая противная бабулька лет восьмидесяти, которая докучала всему городу и ежедневно отправляла жалобы всюду и на все, что только можно было придумать. Казалось, в Сноулейке не было ни одного человека, ни одного работника или организации, на которого не имелось недовольного обращения от миссис Бруни. Она жаловалась буквально на все, даже на синоптиков, а также ведущих федеральных каналов и радиостанций, которые озвучивали неверные прогнозы погоды.
Айрис остерегалась миссис Бруни, ее пронзительного взгляда прищуренных глаз, ее сжатых узких губ, всегда накрашенных яркой помадой, и гневных тирад, которыми она осыпала всех, кто попадался на ее пути. А вот мама считала Карлотту безобидной одинокой старушкой и вечно говорила Айрис, что только благодаря ей они смогли купить этот чудесный дом. Никто не желал селиться рядом с гневной миссис Бруни, и дом часто менял владельцев, пока сюда не переехали они – Виктория и Айрис Мотт.
Мама крутилась на кухне, наполненной ароматом мясного пирога от Боба, который грелся в духовке, и травяного чая. Виктория разложила на столе пачки разного печенья, конфеты, маршмеллоу, апельсиновые маффины с шоколадной крошкой, вытащила банку с арахисовой пастой и несколько видов джема. Айрис замерла, разглядывая эту гору сахара и калорий.
– Не знала, что ты сейчас любишь, так что набрала всего. – В голосе Виктории чувствовалось волнение. Она замерла и испуганно смотрела на дочь.
– Мам, меня не было дома всего полгода, – застонала Айрис.
– Полгода, – странно повторила мама, а потом словно взяла себя в руки и бодро сказала, – Это все не то, да?
– О боже, – Айрис хотела закатить глаза, но быстро спохватилась, чтобы еще сильнее не тревожить маму, и подошла к ней. – Я все та же Айрис и все так же люблю пить твой чай с маффинами. Я все так же люблю тосты с абрикосовым джемом и не ем рыбу.
– Потому, что она плохо пахнет. – Мама покачала головой и, наконец опустив плечи, расслабилась.
– Она воняет, – засмеялась Айрис. – А с каких это пор ты стала поклонницей сахара?
– Ну это же не только для меня. – Мама странно опустила взгляд и быстро отвернулась. – Не знаю, что со мной, – отмахнулась она и вновь посмотрела на Айрис, которая нахмурила брови. – Тебя так давно не было, и мы так редко общались последнее время.
– Я писала тебе каждый день, – возмутилась Айрис.
– Ну да, – кивнула мама, поджав губы. – Ладно, неси чашки и кексики в гостиную, а я принесу чай и пирог.
Они устроились на диване перед камином. Айрис смотрела на огромную чашку с маминым фирменным чаем. Аромат малины, трав и елки окутывал ее сердце теплом. Мама откусила пирог и посмотрела на Айрис.
– Как дела? Что… интересного было за последнее время?
– С учебой все отлично. Не переживай. А так, ничего, – отмахнулась Айрис. Она не врала, ей действительно нечего было рассказывать. Ежедневная университетская рутина.
– А все остальное? – неуверенно спросила мама.
Айрис вновь сдвинула брови к переносице.
– Как и раньше, – скованно ответила она.
– Может, ты с кем-то познакомилась или подружилась?
Айрис сжала губы и посмотрела на огонь в камине, который облизывал большие камни. Ей совершенно не хотелось рассказывать, что она так ни с кем и не подружилась, а последнее время вообще постоянно чувствовала себя потерянной и одинокой. И идея учиться в Броке на писателя уже не казалась ей такой замечательной. Может, стоило прислушаться к маме и пойти туда, где она могла быть своей?
– Может, все же стоит поступить в Вичбор? – словно прочитав ее мысли, спросила Виктория.
– Мам, не начинай, – угрюмо ответила Айрис. В ней вновь заиграл дух бунтарства и противоречия. Да, стать писателем была ее мечта, но еще сильнее ей хотелось доказать всем, что она другая и вправе сама выбирать свой путь, – Мы это уже обсуждали. Не хочу быть одной из них. Не хочу, чтобы рядом со мной учились…
– Но там ты будешь среди своих. – Голос мамы звенел настойчивостью.
– Нет, – разозлилась Айрис. – Я не такая. Не такая… как ты.
– Хорошо, – мама пожала плечами и глотнула чай. – Так чем планируешь заняться завтра? У меня до обеда клиенты, но я могу все отменить. Можем поехать на озеро, или в кино сходить, или за подарками. Чтобы ты хотела сделать?
– Завтра и решим. – Она не желала строить планы, особенно с мамой, которая слишком часто на ее памяти их меняла, особенно из-за работы.
После ужина Айрис поднялась к себе и надела старую пижаму. Она еще раз оглядела полки и, взяв одну из старых тетрадей, перевернула ее на конец, где были чистые листы. Подняла с пола ручку и устроилась удобнее в кресле за столом. Ей хотелось начать новую мистическую историю про старый зловещий дом соседки. В ее воображении по его стенам уже полз дикий хищный плющ, а в подвале странно моргал свет. Айрис уже погрузилась в свои фантазии, как услышала, что кто-то скребется в дверь.
– Заходи, – сказала она, усмехнувшись маминому новому способу стучаться.
Но дверь так и не открылась. Айрис отложила тетрадь и ручку.
– Открыто, – крикнула она, но ничего не происходило.
Айрис встала и пошла к двери. Распахнула ее, готовясь обрушить на маму гневную тираду о музе и личном времени на творчество, но в коридоре никого не было. Она направилась к лестнице, перегнулась через перила и выглянула вниз. Виктория сидела на диване, уставившись в планшет.
– Мам, – позвала ее Айрис. – Ты это слышала?
– Что слышала? – она вытянула шею и взглянула на дочь снизу вверх.
– Ничего. Показалось, – Айрис вернулась в комнату, взяла тетрадь с ручкой и забралась в кровать. Написала буквально несколько абзацев, как вновь услышала странный звук, словно кто-то стучал, но уже не в дверь, а в стену дома снаружи.
Айрис встала и прислушалась. Ничего. Подошла к окну и выглянула на улицу. Дорожки около дома освещали фонари, и в этом теплом желтом свете медленно кружили хлопья снега. Айрис отметила, что никаких следов не было, а только белое воздушное покрывало, застилало все вокруг. В доме Карлотты Бруни свет так и не горел.
«Интересно, где эта бабулька загуляла», – подумала Айрис и достала из рюкзака наушники. Забралась под одеяло, включила музыку и погрузилась в историю.
Звук оглушительных ударов раздался в комнате и, казалось, что затряслись стены. Айрис открыла глаза и резко вскочила. Вокруг было тихо, в комнате все еще горели ночники, тетрадь лежала рядом с ней на кровати, а ручка валялась на полу.
«Наверное, я уснула», – выдохнула она и провела ладонью по лицу.
Вытащив наушники, она убрала их вместе с тетрадью на прикроватную тумбу. Встала, на цыпочках подошла к двери и выглянула в темный коридор. Дом спал, казалось, даже время отправилось на покой. Айрис прикрыла дверь и подошла к столу. Снаружи вновь послышался странный звук, кто-то настойчиво стучал по стене с внешней стороны дома. Айрис напряженно огляделась. В ее комнате не было ни одного предмета, который бы помог ей при самообороне. И это еще сильнее накалило обстановку. А звук все нарастал в своей мощи и уже доносился со всех сторон ударами молотка, окружая Айрис. Она оглядывалась, пытаясь понять, откуда идет этот беспощадный стук, но ничего толкового не приходило в голову. Айрис обошла стол и, спрятавшись за стеной, выглянула в окно. Никого. Она чуть отодвинула стол и, присев, протиснулась к подоконнику. Выглянула снова, посмотрела по сторонам – ничего.
Айрис осторожно направилась к двери, вышла в коридор и, оглядываясь, добралась до окна, выходившего на улицу. Ни одной живой души. Только снег, который медленно опускался на землю.
«Просто дурацкий сон, – подумала Айрис и вернулась в комнату. Она уже откинула одеяло, когда вновь раздался стук за ее спиной. Кто-то или что-то монотонно барабанило по стеклу ее окна. Айрис замерла и медленно повернула голову.
Тук-тук-тук.
Айрис вновь огляделась, ища чем бы защищаться. Осторожно подошла к полкам и взяла любимый томик Диккенса, который казался тяжелее других. Прижала к себе книгу и медленно стала приближаться к окну. Стук продолжался. Айрис сглотнула, приготовилась и резко выглянула в окно, замахнувшись Диккенсом. За стеклом никого не было, но она чувствовала на себе чужой цепкий взгляд. По рукам пошли мурашки. Айрис медленно опустила книгу, чуть приблизилась к раме и подняла глаза. В чердачном окне дома напротив стояла Карлотта Бруни. Айрис пригляделась. Старушка была одета в бирюзовый костюм, напоминавший наряд британской королевы, седые волосы собраны в аккуратный пучок, а левой рукой она прижимала к себе какую-то шкатулку. Миссис Бруни гневно глядела на Айрис и стучала корявым пальцем по своему стеклу.
Айрис оцепенело уставилась на соседку, продолжавшую тарабанить в чердачное окно. Казалось, что ее стук отдавался от всех стен комнаты. Айрис сделала медленный шаг назад, отодвигаясь от окна. Но миссис Бруни все так же пристально глядела на нее. Айрис слабо улыбнулась и положила книгу на стол. Взгляд соседки стал сердитее. Она сощурила глаза и еще усерднее начала стучать указательным пальцем. Айрис обернулась, словно ждала, что сейчас войдет мама и подскажет, что делать дальше. Но никто не заходил. А миссис Бруни все никак не унималась.
Айрис слабо махнула ей рукой и улыбнулась, но лицо старушки исказилось от возмущения. Она ударила ладонью по окну. Айрис вздрогнула, будто та ударила по ее стеклу. Миссис Бруни еще сильнее сжала морщинистые накрашенные губы, посмотрела по сторонам, а потом махнула рукой, словно звала Айрис к себе. Ее движения были резкими, а взгляд злобными. Айрис сглотнула, она бы хотела просто улыбнуться и мотнуть головой, мол, спасибо, но я вынуждена отказаться от вашего заманчивого предложения. Но мысли и мамины наставления, что к старикам стоит относиться как к детям, не давали ей этого сделать. Айрис посмотрела на часы, стоявшие на прикроватной тумбе, – было уже за полночь.
«А если она там застряла, на своем чердаке? – подумала она, при этом не веря ни в какие логические объяснения. – Что, если не может спуститься, а телефон забыла внизу? – опять попыталась убедить себя Айрис».
Она взяла мобильник и набрала номер экстренной службы. Но в трубке не было гудков, звонок не проходил. Интернет тоже не работал. Никакой сети, ничего.
Ощущение какого-то подвоха не проходило, но Айрис натянула на пижаму широкие джинсы и кофту и вышла в коридор.
«Вот бы мама еще не спала, тогда я спихну эту сумасшедшую соседку на нее».
Но дверь в соседнюю спальню была приоткрыта, и Айрис, заглянув в щель, увидела мирно спящую маму. Тогда она тихо прошмыгнула мимо и спустилась по лестнице. Накинула пуховик, натянула ботинки и выбежала из дома. Добравшись до своей калитки, выглянула на спящую зимнюю улицу. Снега навалило еще больше, чем вечером, и он россыпью брильянтов блестел под светом фонарей. Ни в одном доме уже не горел свет, а тишина стояла такая, что давило в ушах. Айрис приоткрыла калитку до середины, дальше не позволял сугроб.
«Вот и занятие на утро нашлось, – подумала она. – Буду чистить дорожки».
Хруст снега под ногами и морозный воздух, накаляли обстановку, а снежинки медленно кружили вокруг Айрис и ложились на ее темные волнистые волосы. Добежав до калитки миссис Бруни, она еще раз осмотрела улицу и взглянула на темный, пропитанный ночью соседский дом. Переступать порог участка, особенно после фантазий про хищный плющ и зубастую лестницу, до жути не хотелось, но и оставлять старушку на всю ночь на чердаке – было не выходом. Да еще и саму Карлотту Бруни.
«Жалоб потом не оберешься. Это точно! Она же каждому расскажет, что я ее видела и не помогла, бездушная Айрис Мотт. Может, все же разбудить маму?»
Айрис оглянулась на свой дом, но передумала возвращаться и, отмахнувшись от тревоги, которая приобняла ее за плечи, дернула калитку. Та оказалась заперта. Айрис замешкала. Если соседка совсем сошла с ума, то может потом обратиться в полицию и из вредности обвинить ее в незаконном проникновении или еще в чем похуже. И что тогда? Айрис никогда не нарушала закон и хорошо училась. Она решила, что в таком случае расскажет всем правду, что миссис Бруни сама ее позвала, она ведь махнула ей рукой и стучала в окно. Однако, кому поверит полиция?
Нужно было что-то решать. Но Айрис никак не могла сделать этот выбор. Она то смотрела на участок соседки, то оборачивалась на свой дом. А снежинки спокойно падали на ее лицо. Она уже хотела вернуться к себе, но послышался тихий скрежет, который явно шел из дома, словно кто-то чесал старые доски. Айрис опешила. Если старуха не могла спуститься с чердака, то как узнала, что она стоит перед домом? Айрис всмотрелась в окна, но так никого и не обнаружила. Даже шторы не колыхались. Но ее явно что-то звало в этот дом. Айрис выругалась и, перебравшись через невысокий забор, доходивший ей где-то до груди, осторожно пошла к крыльцу. Позвонила в дверь, на всякий случай, и сжалась в ожидании. Вдруг ей все показалось, и сейчас сонная миссис Бруни откроет дверь и осыплет ее проклятиями. Но в доме стояла полнейшая тишина, и свет никто так и не включил. Айрис еще раз позвонила и постучала, чтобы перестраховаться, сама не зная от чего, и негромко позвала миссис Бруни. Никто не ответил. Она подергала ручку – закрыто.
«Еще бы».
Обойдя дом, Айрис подошла к задней двери на веранде. Но и она оказалась заперта. Айрис попыталась заглянуть в окна, но через плотные занавески ничего было не видно. Она стала искать ключ, многие из горожан прятали запасные рядом со входами. Но, как вскоре поняла Айрис, миссис Бруни была явно не из их числа. Сверху послышался очередной скрежет. Задрав голову, она заметила, что створка одного окна на втором этаже была приподнята. Айрис поджала губы, чувствуя, как беспокойно колотится сердце, а все тело сковано напряжением. Если бы не деревянная шпалера у стены, Айрис бы не полезла. Но какое-то странное предчувствие гнало ее туда. Она подошла к шпалере, напоминающей заснеженную лестницу из ромбов, подергала ее, осыпая снег. Вроде крепкая. Она застегнула куртку и вскоре без труда забралась в дом.
Ей хотелось согреться, но внутри оказалось еще холоднее, чем снаружи. Сегодня явно никто не топил камин и не включал отопление. Дом промерз до камней.
«Неужели Карлотта просидела на чердаке в таком холоде весь день? Но почему тогда не позвала на помощь раньше?»
Айрис закрыла за собой окно, включила на телефоне фонарик и огляделась. Она была в небольшой старомодной спальне.
– Миссис Бруни, вы здесь? – позвала Айрис, и от собственного голоса, который рикошетил от стен, ей стало не по себе. Словно она нарушила мирный сон этого дома. Она сжалась, посмотрев на старый деревянный шкаф, из которого кто-то обязательно должен был вылезти. Но ждать этого момента Айрис явно не хотелось, и она быстро покинула комнату и пошла искать лестницу на чердак. Та оказалась спрятана в маленькой гардеробной, как и в их доме. Айрис подставила специальную деревянную ступеньку и потянула за канатную ручку, опуская лестницу.
«Вот, что она забыла на чердаке? Кто в ее возрасте полезет по такой лестнице? И почему тогда она убрана?» – насторожилась Айрис.
– Миссис Бруни, вы там? – крикнула она, но никто не ответил.
Айрис сунула телефон в карман и стала карабкаться вверх. На чердаке оказалось непроглядно темно. Свет луны освещал только крохотное пространство у окна, где Айрис видела Карлотту. Но сейчас ее там не было. Все еще стоя на последних ступенях, Айрис достала мобильник с включенным фонариком и стала изучать помещение. Пол был грязным, а воздух, пропитанным пылью, которую, казалось, никто давно не протирал. Айрис почесала нос. Весь чердак был заставлен коробками и ящиками, возвышающимися чуть не до самой крыши. Но миссис Бруни видно не было. Айрис выругалась, но все же забралась наверх, чтобы убедиться в том, что она и так уже поняла.
– Миссис Бруни? – вновь позвала Айрис и услышала скрежет за горой коробок. Обогнув ее, она обнаружила старый сундук, на котором вальяжно сидел дымчато-серый кот. Айрис посветила в его сторону, кот наклонил голову набок.
– Значит, это ты проказничал, разноглазый, – улыбнулась Айрис, подметив, что у кота один глаз зеленый, а второй голубой. – А где твоя хозяйка? Миссис Бруни, выходите! Иначе я сейчас прихвачу вашего кота и уйду, а вы останетесь одна в промерзшем доме.
Айрис обернулась, казалось, кто-то наблюдал за ней. Но за ее спиной никого не было. Все ее чувства обострились, но она только сжимала губы и злилась на себя.
«Что за игры устроила эта сумасшедшая бабулька? И почему она втянула в них меня? Когда они оставят меня в покое?»
– Ну как хотите, – сказала громко Айрис и подошла к сундуку. Кот уже улегся на край, свесив лапы, словно был сытой пантерой на дереве, но продолжал лениво следить за ней, как за добычей, которая сама пришла к нему. Айрис присела на корточки и посветила на красивый серебристый ошейник с металлическим кулоном, где было выгравировано имя «Дух».
– Черт! – выругалась она и посмотрела в глаза коту. – Ладно, никуда ведь уже не деться, так? Мы теперь заодно, да? – спросила она, словно кот мог ответить. Он одарил ее снисходительным взглядом, – Пойдешь со мной или тут останешься? Какие у вас там инструкции? – продолжала Айрис, но Дух только зевнул. – Понятно, что ничего не понятно. Предлагаю завтра спросить у мамы. Как думаешь?
Кот все еще выражал полное безразличие к ее словам. Айрис встала и, решив, что так он предоставил ей право выбора, взяла его на руки. Кот не сопротивлялся, скорее расслабился, как бесхребетное расползающееся существо. Айрис спрятала его под свой пуховик и пошла к выходу. Дух заурчал, высунув голову. Она спустилась с чердака и убрала лестницу. Вышла в коридор и огляделась. Лезть с котом через окно второго этажа не хотелось, и она направилась вниз. Входная дверь была закрыта, но ключей ни в прихожей, ни в гостиной она не нашла. Тогда Айрис пошла в кухню, надеясь выбраться через веранду. Она прижала к себе кота и оглядывалась по сторонам. Ее внимание привлекла одинокая красивая чашка на блюдце, стоявшая на столе. Айрис подошла ближе и, сморщившись, посмотрела на темный след на белом фарфоре, в который превратился чай.
Дверь на веранду закрывалась на щеколду, и Айрис, открыв ее, выбралась на улицу. Оглядевшись на спящий, укутанный снегом лес, она осторожно пошла по участку к забору и перебралась к себе. Широкими шагами добралась до дома и юркнула внутрь. Проследовала на кухню, включила свет и вытащила кота.
– Слушай, Дух, – шепотом начала она. – Я дам тебе еды, что найду у мамы, а завтра уже купим что-то кошачье. – Айрис стала тихо открывать кухонные шкафы. – Я в ваших усатых делах не разбираюсь, – обернулась она, проверяя, что кот не убежал. – Туалета для тебя у меня тоже нет, так что, будь добр, потерпи до утра. Или, – Айрис огляделась и пошла к большому горшку с каким-то растением. – Можно сюда. На пол и тем более ковер нельзя, а то за маму я не ручаюсь.
Айрис нашла в шкафу банку тунца, открыла ее и поставила перед котом, который безразлично вылизывал лапу.
«Я сделала все что могла», – подумала Айрис и пожала плечами.
Она выпила стакан сока и, заглянув в мамин кабинет, прихватила ее планшет. Айрис знала, что брать без спроса чужие вещи нельзя, но ее телефон не работал, а ей нужна была информация. Она поднялась к себе в спальню, но дверь закрывать не стала, вдруг кот решит составить ей компанию. Стянула одежду и, не смотря в окно, пошла к кровати. Забралась под одеяло, взяла планшет и ввела имя Карлотты Бруни. Перед ней тут же появились страницы, выпячивающие свои черные большие буквы заголовков:
«ТАИНСТВЕННОЕ ИСЧЕЗНОВЕНИЕ ВСЕМ ИЗВЕСТНОЙ КАРЛОТТЫ БРУНИ»