С тех пор ее еще больше стали охранять. Два сменных водителя из числа родственников – на работу и с работы.
Она не могла остаться одна нигде. Лишь ночами в своей комнате, запершись на ключ, или на ночных дежурствах. Там она жила. Ночами. Для себя. Лишь ночами. Раздумывала о своей судьбе. Будущего не было. Ее будущего.
Она не опустила руки, не махнула на себя рукой – для кого быть красивой? Ведь красоту девушки знает парень. Но ей не хотелось кого-то подпускать к себе и тем более открывать свое сердце.
Чтобы коротать эти ее короткие ночи одиночества, она пристрастилась курить шиш – кальян. Когда-то муж – тот самый садист – первый раз предложил ей попробовать кальян. И она нашла в этом процессе какую-то свою задумчивую прелесть. Сладкий дым, бульканье и мерцающий уголек. И покой.
Курила очень часто. Много. Стала собираться коллекция кальянов. Ей их дарили, заметив ее интерес к этому времяпровождению. Дом был огромный – и целая отдельная комната была заставлена дорогими авторскими кальянами. Ей нравилась сама возможность побыть там, в мире грез и покоя, когда одна, а когда приходили немногочисленные подруги, то и поговорить обо всем, о чем хочется в этот момент.
Кальян – приспособление громоздкое, неудобное – на работу не возьмешь. Да и в госпитале нельзя курить кальян. Она начала курить сигареты. В перерывах между кальянами.
Сняв медицинский халат, потому что он сильно мог провонять запахом табака – не одобрили бы ни коллеги, ни пациенты, – выходила из своего кабинета, поднималась на чердак больницы. Курила. Потом возвращалась, немного удовлетворив свою жажду. На это уходит здоровье – она знала, но для чего оно ей, здоровье? Для кого? Казалось, что не действовало на нее ничего из вредного.
Она была спортивная. Следила за собой. За фигурой, тонусом мышц, ходила в спортзал, любила воду, плавать, бегать, ходить. Она любила танцевать восточный танец живота. Это гимн грации и пластики женского тела. В их стране это хотела и умела каждая девочка, каждая девушка, женщина. Она тренировалась с детства. Ритмичные движения, когда танцует все тело, когда движутся руки, ноги и все, что можно почувствовать в танце. С ее великолепной фигурой это было очень восхитительное зрелище. Ходила в студию восточного танца.
Когда был жив муж, она, несколько раз уступив просьбам, соглашалась и танцевала для родственников и гостей. Но не видела среди зрителей того единственного, на которого она могла устремить свой влюбленный взгляд – взгляд богини, рабыни его.
Мужа не было в этих мечтах. Никогда. Для него только такая вот издевка – видишь и не получишь. Его казнь продолжалась именно так.
Рами очень любила танцевать. После того как осталась одна, овдовев, она совершенствовала искусство танца. Не задумывалась, для кого этот танец с выраженным сексуальным подтекстом, если она одна. Этот танец для любимого, для желанного. Для любви, в любви, во имя любви. Рами не нашла, не встретила своего мужчину. Иногда, когда оставалась одна дома, что случалось нечасто, включала громко музыку – самую волшебную мелодию для танца – и танцевала перед большим зеркалом. Танцевала, ощущая свое совершенное тело и возможности его.
Теперь уже для себя самой. Все наряды, которые были куплены ею для танцев, лежали в шкафах и сундуках. Нет праздника в ее жизни. Нет любви. Что это такое? Любовь. Она не знала сама. Не случилась.
Бывало, что слезы текли по ее щекам и щипало глаза, но она грациозно двигалась, как бы летая по комнате, едва касаясь пальцами ног ковра на полу, и отдавалась мечте – мечте о танце для любимого мужчины. Который обязательно должен найтись. Вера в древнюю легенду о двух половинках человека была в ней всегда. Рами знала, что путь к этой мечте, к этой находке, к этой встрече, знакомству с ним – произойдет однажды. Обязательно произойдет.
Она танцевала. Дрожь гибкого тела пробегала по ее телу, уходила в грудь и руки, поднятые в грациозных движениях. Ноги, казалось, жили сами собой. По ее животу и бедрам проскакивали как бы электрические импульсы, от которых волнами расходились разряды к каждой мышце тела танцующей женщины. Она извивалась в танце как змея – кобра, готовая укусить или сначала загипнотизировать, а потом все-таки укусить поцелуем его – того, кого она встретит совсем скоро.
Прекрасная одинокая женщина в золотой клетке отчуждения, недоверия, тайны. Вера в счастье не покидала ее. Она была спрятана очень далеко в ней, не видимая никому, не выдаваемая наружу, ни вздохом, ни взглядом. Он придет – и расколдует ее. Растопит сердце Снежной Королевы. Она знает, что оно горячее и жаждет любви – когда-то она дождется.
Совершенствуясь в своем владении телом, она изнуряла себя упражнениями. Всегда, когда позволяла обстановка и даже когда не позволяла. На работе, межу приемами пациентов, в дороге в автомобиле, который вез ее к очередному больному, куда-то на край города или страны. Попробуйте вдохнуть глубоко воздух в грудь и задержите дыхание – сразу напрягаются мышцы живота. Этой тренировкой она часто занималась в минуты покоя.
Ее тело принадлежало лишь ей самой, и она была очень заботливой хозяйкой. Хотелось большего. Еще красивее, еще гибче, еще сильнее. У нее для этого есть и возможности, и знания, как и желание.
Она приобрела обручи для гимнастики. Очень тяжелые обручи. Специального заказа. И крутила их, извиваясь телом внутри вращения, получая от усилий и усталости какой-то особое блаженство! Она чувствовала свое тело, работала над ним. Любила его. Обручи также крутила на шее. Это было привычно. Дыхательная гимнастика, массажи, процедуры, косметические маски – все, что она могла себе позволить в небольшие часы, когда она была вне работы, средства позволяли. Здоровое питание – она знала все о диетах и правильном подборе еды. Вплоть до клеточного уровня. Она изучала это. Ей это было интересно. Ее советы, которые она давала по просьбам знакомых подруг и родственников, принимались сразу как истина.
Она была красива. Той внеземной красотой, которую редко встретишь в жизни. Многие завидовали ее красоте. Злые языки говорили за ее спиной, что такая фигура и волосы – от шайтана. Не может быть так красив простой смертный.
Она – могла. Ей нравилось быть красивой. Она верила, говорила сама себе, что она для Него. Для своего мужчины, которого она когда-то встретит в жизни. И отказывала всем, кто сватался к ней. Протеже братьев, папы и родни ее не интересовали. Она хотела сама. Того самого зова сердца.
В их стране мужчина главный – он владеет женщиной. Всегда. Женщина подчиняется беспрекословно. Так она видела в своем окружении – так учила ее религия.
Когда папа, под угрозой какого-то наказания, убедил ее прекратить так себя мучить ночными дежурствами в госпитале, она все равно не могла долго спать ночами. Привычка уже была в ее крови. Она закрывалась в своей комнате и оставалась наедине с книгами. Она очень любила читать. Еще со студенческих времен, когда она открыла для себя русскую литературу. Русских классиков. Приняла их в себя, поняла, что это ее мир, ее чувства, ее Россия, по которой она тосковала сильно. Не эта страна, где она сейчас, а Россия. И русский язык – это тот язык, благодаря которому она вышла душой из клетки, оставшись телом в ней. Язык, который научил ее думать иначе. Она скупала все русские книги, которые могла найти. Библиотека ее росла, и в чтении она удалялась от своего чуждого ей окружения. Она была одна.