Русскоязычные исследования и некоторые переводы по теме вошли в сборник «Тайна Чарльза Диккенса», выпущенный в 1990 году в издательстве «Книжная палата».
Оригинальный текст Чарльза Диккенса начинается здесь. Интересно, что первые издатели романа допустили опечатку прямо в начальной фразе текста, напечатав «башня» (tower) вместо «городок» (town). В рукописи Диккенса роман начинался словами «Старинный английский городок?». В этом переводе я восстановил первоначальный текст автора.
Башня Рочестерского собора (послужившего прообразом для собора романного городка Клойстергэма) во времена Диккенса имела не один шпиль, а четыре – по углам башни, что делало её отдалённо похожей на кровать со столбиками для балдахина. Поэтому-то пробудившийся человек и принимает кровать за башню собора. Балдахин (в данном случае: тряпка на веревках) служил для того, чтобы защититься от клопов, падающих с потолка на спящего. На многих иллюстрациях к этой сцене изображена именно такая кровать.
Посетитель притона, Джон Джаспер, потому так пристально вслушивается в бормотание других спящих, что его волнует, не разговаривал ли во сне он сам. Как мы увидим сильно позднее, в 23-й главе, он действительно разговаривал в наркотическом полусне (начало главы и есть запись его видений и бреда) и тем невольно выдал себя.
Путеводитель Бедекера говорит про Рочестерский собор следующее: «Кафедральный собор (хорошая органная музыка и хор) основан епископом Гундульфом в 1077, освящен в 1130 году. Боковые трансепты были добавлены несколько позднее, хоры и крипта были перестроены в 1226 г. Основная квадратная башня датируется 1343 годом. Здание было значительно (хотя и неуспешно) реставрировано в 1830—40 гг. Дверь, ведущая в здание капитула, отличается удивительной красотой. По сторонам её можно видеть аллегорические фигуры Церкви и Синагоги».
Джаспер работает хормейстером в церкви. При этом в Рочестерском соборе такой должности не было, Диккенс её выдумал. Джаспер был профессиональным певцом в церкви, так называемым викарием, с зарплатой примерно 10—12 фунтов в год. На одно посещение притона (пять трубочек по 3,5 шиллинга) он тратил целый фунт, то есть своё месячное жалование.
По церковным правилам когда хористы выходят из ризницы, впереди идут самые маленькие, затем мальчики постарше, затем взрослые певцы, а хормейстер должен замыкать строй. Но Джаспер становится впереди. Этим Диккенс подчёркивает его случайность в церкви, его тягу главенствовать, его антагонизм и бунтарство.
Хоралом «Если раскается нечестивый» традиционно открывается англиканская служба. Содержание хорала непосредственно относится к самому Джасперу – именно он и является «нечестивцем», у которого еще есть шанс раскаяться и тем заслужить прощение. Этот момент неоднократно подчёркивался многими исследователями.
В названии главы я попытался сохранить игру слов, которая есть у Диккенса: «Chapter II. A Dean and a Chapter Also».
Фамилия Джаспер, как и все прочие фамилии персонажей у Диккенса, является «говорящей», т.е. в ней заложена краткая характеристика владельца. У отрицательных персонажей – это намёк на их преступление. Так фамилия «Джаспер» (Jasper) произведена от слова «gasper» (душитель).
Сцена, в которой каноник Криспаркл исправляет грамматические ошибки смотрителя собора мистера Топа, как мне представляется, является сатирой Диккенса на роман «Смотритель» – безграмотное первое творение другого английского писателя Энтони Троллопа, действие в котором происходит так же в Рочестере, и чей сюжет имеет много общего с сюжетом «Тайны Эдвина Друда». Образ каноника Септимуса Криспаркла – это исправленный и улучшенный Диккенсом образ главного героя романа Троллопа каноника Септимуса Хардинга. Образ просторечного смотрителя собора мистера Топа, по-моему, это карикатура на самого Троллопа.
Фамилия «Криспаркл» (Crisparkle) составлена Диккенсом из двух слов: «Christ» и «Sparkle». Её можно перевести как «искра Божья».
Странные приступы, повторяющиеся у Джаспера на протяжении первой и второй глав (и полностью исчезнувшие в следующих главах), представляют из себя не последствия приёма опиума, а панические атаки, т.е. приступы страха, вызванные его планами убить своего племянника Эдвина Друда. Как только решение об убийстве принято, Джаспер успокаивается, и приступы проходят.
Описание «домика над воротами» – это фотографически точное описание реального здания в городе Рочестере. Вообще, роман до мельчайших деталей топографически точен, и почти все описываемые места и здания имеют свои оригиналы в реальном мире – на тех же местах, и в том же виде. Такая точность позволяет читателю пошагово проследить перемещения персонажей в мире романа.
Примечательно, что Диккенс, достаточно полно описывающий внешность прочих героев романа, совершенно ничего не сообщает нам о внешности заглавного героя книги – блондин он или брюнет, носит ли усы, высок он или коренаст и так далее. Такая «расплывчатость» внешности Эдвина необходима Диккенсу для введения читателя в заблуждение в 18-й главе, когда в городе появится «таинственный незнакомец в парике».
Эдвин за столом цитирует старинную балладу «Прочь, постылая забота». Это название перекликается не только с чрезмерной заботой Джаспера о племяннике, но и напоминает английскому читателю о строках, прямо предшествующих тем, которые процитировал Эдвин: «Ты давно меня подстерегаешь И мечтаешь меня убить, Но я знаю, постылая забота, Ничего у тебя не выйдет!» Неудивительно, что Джаспер, услышав такое, поспешил смочить враз пересохшее горло глотком вина! В этой фразе заключён весь сюжет «Тайны Эдвина Друда»: постыло-заботливый Джаспер мечтает убить Эдвина, но вот вопрос – получится ли у него это?
Перед прогулкой по кладбищу Джаспер цитирует стихотворение английского поэта Томаса Мура «Сон юной любви». Несколько строк из него могут описывать занятия музыкой Джаспера и Розы, невесты Эдвина: Но не найдёт Былых красот Поэт вокруг себя, Тех чувств, что знал, когда он с ней бывал И пел, любя, Когда её смущенье наблюдал И пел, любя.
Здание, описанное в романе под именем «Приюта Монахинь», сохранилось в Рочестере до наших дней: это так называемый «Eastgate House», построенный еще в 1590-м году. Сначала это здание было просто жилым домом, но с 1791 по 1870 годы в здании действительно располагалась школа-интернат для девочек. В двадцатом веке там находился музей Диккенса, закрывшийся, однако, в 2004 году. В парке возле этого здания и сегодня можно видеть перенесённое туда из имения Гэдс-Хилл швейцарское шале Диккенса, в котором он и писал «Тайну Эдвина Друда».
«Двойственность» мисс Твинклтон (Twinkleton) заложена в самой её «говорящей» фамилии: глагол «twinkle» означает «мерцать, мигать», слово «tone» переводится тут как «характер». То есть директриса имеет, так сказать, мерцающий, переменчивый характер. Пассаж о двойной жизни мисс Твинклтон, вопреки мнениям многочисленных исследователей, не имеет никакого отношения к разгадке тайны романа и не служит намёком на двойную жизнь хормейстера Джаспера. В этом переводе он оставлен только потому, что там упоминается миссис Тишер, пару раз появляющаяся в сюжете позднее, и давний поклонник директрисы некто Портерс.
Несмотря на уверения Диккенса, что Роза является всеобщей любимицей в пансионе, на самом деле она сильно страдает от постоянных насмешек и нескромного любопытства подруг. Девочки не стесняются вышучивать её помолвку, открыто высмеивать внешность и манеры её жениха, и отчасти именно это и делает для Розы невозможным дальнейшее пребывание в роли «невесты по завещанию родителей».
Вообще-то у Диккенса девочки после пирожных и компота грызут сушёные креветки, т.е. от сладкого переходят к морепродуктам. В XIX веке креветки в Англии были популярны примерно так же, как подсолнечные семечки в России.
Джованни Батиста Бельцони был итальянским инженером-гидравликом, бежавшим в Англию от Наполеона. Не найдя применения своим познаниям на новой родине, он был вынужден даже какое-то время выступать силачом в цирке, но потом он уехал на Мальту, познакомился там с представителем египетского правителя Мохаммеда Али и подрядился осуществить для него несколько ирригационных проектов. В Египте Бельцони увлёкся раскопками могил фараонов, вывез в Англию огромное количество древнеегипетских ценностей и музейных экспонатов, гастролировал с выставками и издал несколько богато иллюстрированных книг, имевших большой успех. История про то, как его «вытаскивали из пирамиды за ноги» является, однако, апокрифом – сам Бельцони нигде не упоминает о таком случае. К моменту событий романа (1842 год) Бельцони действительно уже двадцать лет как умер.
Умение гадать по руке приписывалось в викторианские времена не только цыганам, но и египтянам. Собственно, цыгане и считались тогда египтянами в прошлом. Так же эта сцена служит отсылкой к роману Коллинза «Лунный камень», в котором египетские жрецы прозревают будущее, вглядываясь в налитые в ладонь мальчику-слуге чернила.
«Говорящую» фамилию Сапси (Sapsea) можно перевести как «море глупости».
Образ мистера Сапси списан Диккенсом с реально существовавшего человека, мистера Томаса Эдмета, аукциониста и содержателя ломбарда, бывшего в 1842 году (то есть именно в тот год, когда, по расчетам исследователей, и происходит действие романа) мэром соседнего с Рочестером городка Мэйдстоуна. Дом в Рочестере, в котором Диккенс поселил своего персонажа, тоже сохранился до наших дней. Сегодня его называют «Домом Сапси».
Разговор между мистером Сапси и Джаспером происходит осенью 1842 года, предположительно – в двадцатых числах сентября. Во второй главе Эдвин упоминает, что приезжает к Джасперу раз в три месяца; его следующее посещение придётся на конец декабря. По словам мистера Сапси его супруга скончалась девять месяцев назад, т.е. в середине декабря предыдущего, 1841 года. Дата эта важна, так как она особым образом соотносится с другими событиями романа.
В конце 1860-х годов, т.е. как раз в год написания романа, в английской прессе широко обсуждался законопроект, призванный упорядочить правила составления надписей на могильных камнях с целью избавления их от разного рода «паганизмов» – т.е. ненужных выспренностей, словесного мусора и даже рекламы. Диккенс принимал в этом обсуждении живейшее участие и опубликовал несколько статей на эту тему. Эпитафия Этелинде, сочинённая Диккенсом для своего романа, как раз и является сатирой на подобного рода могильные надписи.
Образ Дердлса также списан с реального человека, каменотёса Рочестерского собора, запойного пьяницы немецкого происхождения. «Говорящая» фамилия Дердлс (Durdles) образована от слова «gurgles» («полоскать горло», т.е. пить спиртное).
Весьма необычно, что мистер Сапси хочет разместить доску с эпитафией на стене склепа, стоящего на кладбище, а не так, как это было принято в ту эпоху – внутри собора на стене. Такая странность нужна была Диккенсу по сюжету, так как в романе всё вертится именно вокруг склепа Сапси.
Во время разговора с Дердлсом хормейстер Джаспер вдруг понимает, что склеп, от которого существует только один ключ – очень удобное место для совершения ранее задуманного им преступления и сокрытия мёртвого тела, после чего он решает попытаться как-то завладеть ключом. Это удастся ему в девятой главе.
Перечисляя имена, Джаспер намекает Дердлсу, что знаком с некоторыми моментами его биографии, которые каменотёс тщательно скрывает. Намёк не проходит мимо внимания Дердлса, отчего каменотёс и мрачнеет. Но позднее Дердлс, напившись, забывает об этом разговоре с хормейстером.
Поверие, что африканские страусы питаются железом, пошло от античного историка Плиния Старшего. У Шекспира в драме «Генрих IV» бунтовщик Джек Кед угрожает дворянину Айдену «накормить его железом, будто страуса» – т.е. проткнуть ему живот мечом. Действительно, в желудках у убитых страусов часто находят камешки и небольшие кусочки металла. Однако, глотают их страусы не от голода, а для того, чтобы эти твёрдые предметы перетирали у них в желудке растительную пищу – ведь зубов у страуса не имеется.
Монастырскими руинами в романе названы развалины Рочестерского норманнского замка, который, как написано в путеводителе Бедекера, «был построен в 1126—39 годах Уильямом Корбилом, архиепископом Кентерберийским. Квадратная башня, 104 фута высоты в настоящее время, является прекрасным образчиком Норманнской архитектуры и предлагает хороший обзор окружающей местности. Рочестер был разрушен Этельбертом Саксонским, дважды разграблен датчанами, был осаждён Вильгельмом Рыжим, сыном Вильгельма Завоевателя. Замок неоднократно менял владельца во время раздоров короля Джона и баронов.»
Сцена «побивания камнями» Дердлса представляет собой забавную параллель с библейской историей святого Стефана, одного из первых христианских мучеников, «который за проповедь Слова Божьего был приговорён Синедрионом к забиванию до смерти камнями и умер с молитвой за своих преследователей на устах (7:60). Свидетелем тому явился юный фарисей Савл из Тарса; сцена сия и слова, которые он слышал, оставили в юноше неизгладимый след (см. Деяния 22:19,20), обратив его душу ко Христу. Позднее Савл принял крещение; ныне мы знаем его как апостола Павла.» (Томас Джеймс Шеперд, «Вестминстерский Библейский Словарь»). Одним из возможных полных имён Стони Дердлса как раз и является имя Стефан (см. примечание к главе IV).
Widdy – искаж. Widdie, произносится как «Видди», означает верёвку палача.
Deputy – Депутат, Представитель, от старо-англ. «depute», означает персону, прислуживающую или помогающую кому-либо, в гостиницах или полиции.
Во время прогулки с Дердлсом Джаспер несколько раз на пробу предпринимает попытку завладеть на время его узелком, в котором, как мы помним, находится ключ от склепа Сапси.
Под ночлежкой «Койка за два пенса» в романе выведен сохранившийся до наших дней «Restoration House». Рядом в диккенсовские времена располагались остановка дилижансов и, как и сказано в романе, газовая станция.
Банды уличных мальчишек в те времена, действительно, терроризировали жителей Лондона и провинции. Уголовная ответственность для детей наступала с пяти лет; с этого же возраста ребёнок считался правомочным подписывать договор найма на работу.
Внешность и характер спортивного и добродушного каноника Септимуса Криспаркла списаны Диккенсом с реального человека, младшего каноника Рочестерского собора в 1840-х годах преподобного Роберта Уайстона. Диккенс был дружен с Уайстоном и всячески поддерживал его в знаменитом «противостоянии Уайстона» с иерархами Английской церкви в защиту воспитанников Рочестерской начальной школы, в которой Роберт Уайстон был директором. Эта история, сегодня интересная лишь для специалистов, подробно описана в книге Ральфа Арнольда «The Whiston Matter». К роману «Тайна Эдвина Друда» она, однако, не имеет никакого отношения, показывая разве что твёрдую готовность обоих каноников – и романного, и реального – отстаивать благо ближнего, невзирая на любые авторитеты.
Образ громогласного и яростного благотворителя Лукаса Хонитандера («Honeythunder» можно перевести как «медовый гром») по мнению исследователей списан с Джона Брайта – квакера-реформатора, известного в 1840-х годах своей жёсткой политикой и зычным красноречием.
Отсутствие железнодорожной станции в Клойстергэме – это реальное положение дел в Рочестере и соседнем с ним Мэйдстоуне в 1842 году. Из-за сопротивления мэра Мэйдстоуна мистера Эдмета (с которого и списан образ мистера Сапси) прокладке железнодорожной линии через город, ближайшая к Мэйдстоуну и Рочестеру станция Паддок-Вуд находилась в полях в десяти милях от города, откуда пассажиры должны были добираться до дома омнибусами. Мистер Эдмет имел долю в бизнесе речных и конных перевозок, и прокладка линии дешёвого и быстрого транспорта сильно повредила бы его интересам. Железнодорожная линия в Рочестере (и даже не в нём самом, а в городке Струд на другом берегу реки) появилась лишь двадцать лет спустя.
Считается почти общепризнанным, что образ Елены Ландлесс списан Диккенсом со своей любовницы Елены Лавлесс Тернан, однако, если не считать схожести имён, эти женщины совершенно различны – и характером, и внешностью. Более вероятно, что образ молодых людей, проделавших долгий путь к свободе из Цейлона в Англию, вдохновлён историей двух других молодых людей, Елены и Вильяма Крафт – двух метисов-молодожёнов, бежавших в 1848 году из рабства из Джорджии (США) сначала в северные штаты, а затем и в Англию. В Англии девятнадцатого века эта история была широко известна. В пользу этой версии говорит и то, что Елена Крафт бежала в мужском платье, а в главе седьмой Диккенс упоминает, что Елена Ландлесс для бегства от жестокого отчима тоже переодевалась мальчиком.
Сцена за ужином – это, по сути, описание реального поведения Джона Брайта в гостях у семейства Адамсов, данное в мемуарах последнего в 1907 году; тогда за столом Брайт (как и мистер Хонитандер) разглагольствовал о сопротивлении английских судей реформе уголовного права, при этом вёл себя вызывающе и договорился даже до того, что утверждал, будто «англичане – это нация скотов, достойная быть уничтоженной до последнего человека».
Хотя Диккенс первые пять глав романа написал в настоящем времени, в шестой главе он, неожиданно для читателя, переходит на более привычное в литературе прошедшее время. Этот технический приём связан с необходимостью сохранить для читателя в тайне мысли Джона Джаспера и Розы Буттон, что в ретроспективном прошедшем времени сделать было бы затруднительно. Рассказчик как бы сидит в театре и только наблюдает за делами и словами персонажей, не проникая в их планы и лишь гадая, что означают те или иные их видимые поступки. И далее по тексту романа некоторые главы будут написаны в прошедшем, а некоторые – в настоящем времени.
Из рассказов Невила о своём отчиме вырисовывается следующая картина: офицер Британского флота Ландлесс женился на Цейлоне (который лишь за 16 лет до времени действия романа стал колонией Англии) на туземной женщине. Она родила ему двух близнецов, получивших христианские имена Елена и Невил. Ландлесс-старший через какое-то время умер, завещав всё своё имущество (и хорошую офицерскую пенсию) жене и детям. Затем другой англичанин (фамилия Диккенсом не названа, она выяснится позднее), в расчёте завладеть богатством, взял вдову с детьми замуж, плохим обращением свёл женщину в могилу и стал распоряжаться имуществом, но только как опекун, т.е. не имея возможности выгнать детей вон – в этом случае он терял бы всё. Поэтому-то малолетних беглецов и ловили. Отчим умер ещё до наступления совершеннолетия приёмных детей и по завещанию передал опекунство представителю благотворительного фонда – вместе с платой за их содержание из сумм наследства и в обмен (незаконный) на значительную часть средств и имущества. Т.е. отчим напоследок ещё и ограбил Елену и Невила.
Как сказано в романе, начиная с семи лет Елена и Невил сбегали четырежды за шесть лет. В тринадцать лет побеги прекратились, но не потому, что брат и сестра смирились. Сбегая, Елена всегда переодевалась мальчиком, а типичный наряд туземного мальчика на Цейлоне состоит из одних штанов-лунгов и, в редком случае, чего-то вроде жилетки на голое тело. Став девочкой-подростком, Елена просто потеряла возможность расхаживать полуголой.
История побегов Невила и Елены также очень напоминает реальную историю бегства от злого отчима тринадцатилетней Констанции Кент и её родного брата Уильяма, случившуюся в Англии в 1857 году. История эта широко обсуждалась в газетах, и Диккенс не мог её не знать. Констанция, так же как и Елена, обрезала волосы и оделась мальчиком, и вместе с братом попыталась сбежать в Бристоль, чтобы покинуть Англию на корабле. История эта была частично использована Уилки Коллинзом в романе «Лунный камень».
В эпоху Диккенса особый род врождённого «безмолвного взаимопонимания» между близнецами считался чем-то само собой разумеющимся. Многие исследователи включали эту телепатию или месмеризм в собственные разгадки тайны романа. Высказывались даже предположения, что в конце главы Елена гипнотизирует Розу и заставляет ту стать своей подругой помимо её желания.
Манера Джаспера в минуту сильного душевного волнения беззвучно наигрывать в воздухе над клавишами пианино очень напоминает манеру главного героя романа Троллопа «Смотритель» во время раздумий «играть» на невидимой виолончели. Как уже отмечалось ранее, роман «Смотритель» имеет очень много общего с сюжетом «Тайны Эдвина Друда».
Страхи Розы, что если имя Джаспера будет названо, то он тут же явится сквозь стену, отсылает нас не только к пословице «не поминай черта к ночи», но и к предыдущему роману Диккенса «Наш общий друг». Там один из действующих лиц, убийца Брэдли Хедстоун, объясняясь в любви героине, заявляет ей: «Если меня запрут в тюрьму – я разобью стены и всё равно приду и заполучу вас!».
В этой главе Диккенс снова возвращается к повествованию в настоящем времени. Этим техническим приёмом он не позволяет читателю проникнуть в мысли Джаспера, и нам остаётся лишь гадать, какие у него планы, и почему хормейстер поступает так, а не иначе. Интересно, что мысли прочих действующих в этой главе лиц Диккенс передаёт совершенно открыто, и только Джаспер остаётся для нас «слепым пятном».
Слова Эдвина о том, что он «собирается немножко расшевелить Египет» показывают, что он, как инженер, собирается принять участие в намечавшемся уже в те годы строительстве Суэцкого канала. Хотя «Организация по строительству канала в Суэце» была образована несколькими годами позднее 1842 года (т.е. времени событий романа) англичане уже тогда вовсю вели на перешейке изыскательские работы.
Интересно отметить, что Эдвин называет Джаспера не только своим опекуном, но и «банкиром», т.е. лицом, которому было доверено управление наследством Эдвина до момента его совершеннолетия. Сами деньги лежали в банке, и выдавались Эдвину в пределах тех сумм, на которые Джаспер давал письменное разрешение. Каждые три месяца Эдвин приезжал в Клойстергэм за очередным разрешением. Денежная сторона крайне важна в романе, поскольку она является одним из возможных мотивов преступления.
Среди исследователей романа практически общепринятой является мысль, что Джаспер потому так долго приготовляет горячее вино, что добавляет в него кроме специй ещё и толику опиума. Действительно, небольшое количество опиума, принятое с алкоголем, обладает не седативным, а возбуждающим действием. При этом все симптомы такого наркотического опьянения описаны Диккенсом совершенно точно – покраснение, затруднённость речи и движений, головокружение и шум в ушах. Таким образом, можно считать доказанным, что Джаспер сознательно пытается разжечь между юношами склоку и довести дело до драки.
Тому, что Джаспер так точно повторяет собственные слова Невила, есть простое объяснение – его острый слух позволил ему подслушать разговор Невила и каноника, когда в предыдущей главе оба они прогуливались рядом с приоткрытыми окнами жилища Криспарклов. Окна приоткрыты и в этой главе, поскольку на улице слышно, как каноник тихонько наигрывает на пианино, а сам он отлично слышит тихий стук Невила в дверь. Перед тем как постучать, Джаспер тоже мог стоять и подслушивать под дверью разговор, происходивший в гостиной.
Оригинальное название девятой главы у Диккенса звучит как «Birds in the Bush» (птицы в кустах), что является частью английской пословицы «Лучше одна птица в руках, чем две в кустах». Русский аналог этой пословицы – «лучше синица в руках, чем журавль в небе». Обычно название главы так и переводят: «Журавли в небе». Однако содержание главы не имеет ничего общего со смыслом пословицы и не убеждает довольствоваться меньшим и не гнаться за большим. Выражение «Birds in the Bush» тут надо понимать буквально: соученицы Розы, словно стая птиц на ветках куста, устраивают переполох в школе или, может быть, сама Роза чувствует себя птицей, запертой в клетке. Поэтому я и перевёл название главы как «Птички в клетке».
Трагическая история, произошедшая в детстве Розы – самоубийство её матери, а затем и отца – является одной из пружин сюжета романа. Это и есть те «скелеты в шкафу» (то есть семейные тайны), о которых Эдвин мельком упоминает во второй главе. Отметим попутно, что в год смерти матери Розы Эдвину было примерно девять лет, а Джасперу пятнадцать.
Известие о драке Невила и Эдвина в «Приют Монахинь» пришло, разумеется, не от Джаспера. Новость туда принесла миссис Топ, которая слышала все крики в комнатах у жильца (Джаспер же снимает у Топов квартиру). Миссис Топ, как мы узнаем позднее, «возглавляет» бригаду уборщиц, которая прибирает не только в соборе, но и в других домах, в том числе в школе, где учится Роза. Именно эта «стая птиц» и разнесла по городу весть о случившемся скандале.
Хотя мисс Фердинанд и изображала за столом Эдвина, нацепив бумажные усы, совершенно не известно, носил ли усы сам Эдвин – у Диккенса об этом нигде не говорится. На эскизе Коллинза к обложке романа Эдвин, действительно, изображён с усами, но на иллюстрациях Филдса усов у Эдвина нет. Как ни странно, такая незначительная деталь являлась предметом споров исследователей на протяжении десятилетий, поскольку считалась очень важной для расшифровки загадки романа.
«Говорящая» фамилия Грюджиус (Grewgious) произведена от слияния слов «grew» и «egregious». Её можно перевести как «выросший исключительно хорошим».
В этой главе мы узнаём, какой величины наследство получит Роза по достижении совершеннолетия (или какое приданое получит за женой Эдвин). 1700 фунтов единовременно и 250 фунтов годового дохода – это огромная сумма, равная примерно миллиону сегодняшних долларов в год. То есть Роза является весьма и весьма выгодной партией, пусть по её повседневной жизни это и не заметно.
Из разговора Грюджиуса и Джаспера в соборе читатель узнаёт, что Джаспер одновременно и хочет разрыва помолвки племянника с его невестой, и боится, что она действительно произойдёт. Такая его двойственность не должна нас смущать – он всего лишь боится, что разрыв помолвки случится слишком рано, что могло бы разрушить его планы.
Сумма наследства Розы известна только самой Розе и её опекуну, но не Эдвину и тем более не Джасперу. Более того – Диккенс устраивает всё так, что не получивший копии завещания Джаспер до самого конца романа останется в неведении относительно финансового положения Розы. Случись иначе, весь сюжет мог бы пойти совершенно по другой линии.
Бледность Джаспера при разговоре с миссис Криспаркл в церкви объясняется не его взволнованностью, а последствием приёма опиума. Похоже, вернувшись от Криспаркла в ночь ссоры Эдвина и Невила, Джаспер опять курил опиум. Это означает, что дневниковые записи о событиях той ночи сделаны Джаспером позднее – то есть они ложные, и написаны специально для отвода глаз.
Этот поцелуй руки обычно трактуется исследователями как доказательство влюблённости Елены в каноника Криспаркла. Однако целование рук в Индии выражает лишь уважение к старшему по возрасту человеку или к учителю. Кстати, на иллюстрации Филдса к сцене целования руки Невил изображён опирающимся на трость. Однако в тексте Невил купит её только в 14-й главе.
Крик Джаспера спросонья «Что случилось?! Кто это сделал?!» перекликается с таким же точно возгласом Макбета в тот момент, когда он увидел призрак Банко: Макбет: Кто это сделал?! Лорды: Что, наш повелитель? Макбет: Меня не можешь в смерти ты винить! Зачем киваешь головой кровавой?
В планы Джаспера не входило мирить Невила и Эдвина. Наоборот, сначала он надеялся, что Невил когда-нибудь в припадке ярости забьёт Эдвина до смерти, и тем освободит Джаспера от необходимости убивать племянника самому. Но во время разговора с каноником Джаспер меняет своё решение: во-первых, он приходит к выводу, что самому убить Эдвина будет надёжнее, а во-вторых, находит для Невила новую роль в своём плане убийства – теперь Невил поможет выманить Эдвина ночью на улицу. Для Джаспера такое решение есть «спрямление пути» к преступлению – отсюда и название главы.
Когда Диккенс писал свой роман, детективный жанр в литературе ещё не родился. До триумфа Шерлока Холмса оставалось ещё двадцать лет. Диккенс писал роман-загадку, роман-тайну. Поэтому в тексте романа ещё отсутствуют такие непременные составляющие детективного жанра, как ложные следы, множество подозреваемых, лжесвидетельство и прочее. Убийца известен с самого начала, непонятны только его мотивы, детали его преступления, и то, как именно преступник будет пойман. Более того, убийца поначалу даже не лжёт окружающим – он говорит двусмысленностями: «Я сделаю это (т.е. убью Эдвина). Если уж Нэд должен пройти со мной этот путь до конца, то он уж его пройдёт, будьте уверены.»
Здания, составляющие комплекс Степл-Инна в Лондонском районе Холборн, сохранились до сегодняшнего дня в том же виде, что и во времена Диккенса. Перед написанием главы Диккенс специально посещал Степл-Инн, поэтому расположение подъездов, комнат, каминов, окон и прочего передано в романе фотографически точно, и их можно идентифицировать даже и сегодня.
Оригинальная мраморная доска с надписью «PJT-1747» над одним из подъездов Степл-Инна не сохранилась, она была разрушена в годы Второй мировой войны. Сейчас на том же месте висит её копия. Надпись была сделана в честь некоего Джона Томпсона, бывшего в 1747 году Президентом одной из адвокатских коллегий в Степл-Инне.
Образ клерка Баззарда, как я считаю, является карикатурой на молодого Энтони Троллопа, тоже вынужденного в годы юности за нищенское жалование служить клерком. Из-за своего дерзкого и неуживчивого характера Троллоп на этой службе долго не удержался и скоро был уволен, успев, однако, написать в присутственные часы свой первый, не нашедший успеха у публики роман. «Говорящая» фамилия Баззард (Bazzard) произведена от слова «buzzard» – глупец, ворчун.
Нельзя сказать, чтобы у мистера Грюджиуса было настолько много работы, чтобы ему требовался клерк. Мистер Грюджиус был управляющим и сборщиком арендной платы в двух поместьях: одно когда-то принадлежало отцу Розы, мистеру Буттону, а чьим было второе – не известно. Отец клерка Баззарда был арендатором фермы в одном из этих двух землевладений. Интересно, что отец Энтони Троллопа (прототипа клерка Баззарда), бывший стряпчий, тоже под конец жизни арендовал ферму – так же, как и отец Баззарда.
В оригинальном тексте романа Баззард в разговоре с начальником постоянно употребляет фразу «Следую за Вами, сэр». Этой общепринятой формулой клерки при письме под диктовку давали понять диктующим, что успевают записывать все произносимые ими фразы. В этом переводе я заменил устаревшее словосочетание сходным по смыслу, но более современным и понятным.
Кольцо с алмазами и рубинами было у матери Розы так называемым «помолвочным» кольцом. У алтаря его снимали и заменяли кольцом обручальным. Тот факт, что мать Розы утонула (покончила с собой) с помолвочным, а не с обручальным кольцом на пальце, приоткрывает нам завесу над семейной тайной Буттонов. О ней будет рассказано позднее.
Многие исследователи упускают из внимания тот факт, что Грюджиус мог держать кольцо при себе только до совершеннолетия или замужества Розы. После наступления любого из этих двух событий кольцо (вместе с прочим наследством) переходило Розе или её мужу.
Читателю предлагается обратить внимание на любовный треугольник: мистер Грюджиус – миссис Буттон – мистер Буттон. При этом надо ещё учитывать, что мистер Грюджиус был управляющим в имении мистера Буттона, т.е. его наёмным работником.
Судя по поведению мистера Сапси, мраморная доска с эпитафией его покойной супруге уже пару дней как прикреплена к стене склепа, но ключ от самого склепа ещё не возвращён ему Дердлсом. Прямых указаний на это факт в книге нет, но Джаспер по-прежнему стремится завладеть узелком Дердлса, в котором, как мы помним, и хранится этот ключ.
Выборы глав городских администраций (мэров) в викторианской Англии традиционно проводились в первые выходные после Михайлова дня – в 1842 году они пришлись на 3—4 ноября. Мистер Сапси был кандидатом от консервативной партии тори.
У Диккенса в этой главе Дердлс начинает называть хормейстера чуть-чуть на другой манер – не Джаспером (Jasper), а Джарспером (Jarsper). Глагол «jars» в одном из своих значений переводится как «дребезжать, издавать неприятные звуки». То есть, называя так Джаспера, каменотёс как бы высмеивает его певческие способности. Я перевёл эту игру слов как «Лжаспер» – чтобы подчеркнуть двуличную натуру хормейстера.
Куча негашёной извести у ворот Дердлса десятилетия не давала покоя исследователям «Тайны Эдвина Друда». Форстер упоминал о том, что Диккенс сообщил ему ряд деталей сюжета книги, и негашёная известь тогда была упомянута тоже. Из вскользь брошенной фразы Дердлса «она способна проесть вам ноги до кости» исследователи вывели теорию, что Джаспер должен забросать труп своей жертвы негашёной известью, с целью полностью уничтожить его. Но, во-первых, у Джаспера не было возможности натаскать вёдрами нужное количество извести в склеп (его могли и заметить за такой работой), а во-вторых – известь не уничтожает мёртвые тела, а только замедляет их разложение, подсушивая и мумифицируя трупы. Вдобавок часто забывается, что Джаспер запланировал своё преступление, ещё ничего не зная о свойствах извести – об её едких свойствах ему случайно сообщил Дердлс, когда «ночная экспедиция» с ним уже началась. Тем не менее, негашёная известь сыграет в романе свою роль, но только не та известь, которая свалена кучей у ворот, а та, которая вместе с прочим строительным мусором оставлена рабочими Дердлса в склепе Сапси.
Пристальный взгляд Джаспера на своих противников многократно упоминается в книге: Джаспер смотрит так не только на Эдвина, но и на Невила, Дердлса, Розу и на хозяйку опиумного притона. Диккенс называет эту его манеру «взглядом охотника, целящегося в жертву», но писательница Джорджия Шелдон нашла лучшее, на мой взгляд, сравнение – так внимательно и неотрывно кошка смотрит на мышь. Много позже, в 23-й главе, точно так же будет смотреть хозяйка притона на самого Джаспера – когда начнёт уже свою на него охоту.
Встреченные Джаспером по дороге к собору Криспаркл и Невил обсуждают необходимость примирения с Эдвином. Фраза каноника «Сегодня первый день недели, а её последний день придётся на Сочельник» позволяет вычислить год, в который происходило действие романа – 1842. Эта датировка подтверждается и многими прочими деталями, упомянутыми в книге (и опущенными в этом переводе). Заметим, что в английском календаре неделя начинается с воскресенья.
Злорадный смех Джаспера вызван чёрным юмором ситуации: каноник уговаривает Невила помириться с Эдвином, не подозревая, что это примирение является частью плана Джаспера убить своего племянника.
Рочестерский собор, послуживший Диккенсу прототипом для Клойстергэмского, действительно имеет огромное подземелье, в точности описанное в романе. Всё путешествие Дердлса и Джаспера изображено Диккенсом фотографически верно, каждая лестница и деталь интерьера помещены точно на свои места. Эта аккуратность описания позволяет нам в деталях восстановить маршрут «ночной экспедиции» Джаспера и Дердлса.
Дердлс упоминает «призрачные крик и вой», которые он слышал ровно год назад – то есть примерно в дни смерти миссис Сапси. Со смертью этой женщины крик, однако, не имеет ничего общего. Дом Сапси отстоит от собора более чем на четверть мили. По оскорблённой реакции Джаспера можно сделать вывод, что кричал и выл (от отчаяния) именно он, и кричал он внутри собора, раз снаружи здания никто ничего не слышал. Причина этого его отчаяния будет объяснена в последующих главах.
Поначалу Джасперу кажется, что Дердлс собирается его шантажировать, но хормейстер тут же понимает свою ошибку.
Целью ночного посещения собора для Джаспера является вовсе не «экспедиция на башню» (куда он мог бы попасть и днём, поскольку у хормейстера от двери на башню был собственный ключ, да и звонари ведь трижды в день поднимаются в звонницу бить в колокола), а стремление подпоить Дердлса коньяком с растворённым в нём опиумом, чтобы тем усыпить его и получить возможность украсть у него из узелка ключ от склепа Сапси. Многие исследователи считают, что Джаспер далее делает слепки с ключей, чтобы заказать затем по слепкам дубликаты, но хормейстер не рискнул бы размещать такой заказ в родном городе, а в Лондон он до момента убийства не ездил.
Говоря, что он «не пойдёт домой до утра», Дердлс цитирует английскую застольную песню «We won’t go home till morning». В русском переводе она известна со словами: «Мальбрук в поход собрался, когда ж вернётся он? Не придёт он домой до рассвета и, может, он совсем уж домой не придёт.»
Бешенство, овладевшее Джаспером при подозрении, что Депутат, околачивающийся у собора, мог что-то видеть, подсказывает нам, что Джаспер, пока каменотёс спал, всё-таки выходил из собора на улицу. Неаккуратно завязанный узелок Дердлса свидетельствует, что и ключ от склепа побывал в руках хормейстера. Следовательно, целью Джаспера и был склеп Сапси.
Обучение в пансионе стоило во времена Диккенса от десяти до двадцати фунтов за шестимесячный семестр. Дополнительно оплачивались уроки латинского и греческого языков, музыки, услуги горничной, а также персональное место на церковной скамье.
Именно тот факт, что кольцо, о существовании которого убийца не имел и понятия, осталось лежать в кармане пальто его будущей жертвы, явится по сюжету сильнейшей уликой против Джаспера. По свидетельству Джона Форстера, друга и биографа писателя, Диккенс планировал, что обнаружение кольца возле трупа поможет следствию не только опознать тело, но и объяснит где именно и каким точно образом было произведено убийство, а потом даже наведёт полицию на след истинного убийцы.
Название главы «Когда опять сойдутся эти трое?» является цитатой из «Макбета» Шекспира: «When should the three of us meet again? Will it be in thunder, lightning, or rain?» Многими исследователями отмечалось, что такое название главы может намекать, что Эдвин выжил – чтобы в конце книги Джаспер, Невил и Эдвин снова сошлись втроём. Но, скорее всего, всех сбивает с толку вопросительный знак в конце цитаты. Встреча вечером Сочельника и является второй встречей Джаспера, Невила и Эдвина – ведь в первый раз они уже сходились на том же самом месте в восьмой главе.
Традиционной рождественской пантомимой в викторианской Англии была пьеса «Арлекин и матушка Гусыня, или Золотое яйцо» авторства Томаса Дибдина, с ошеломляющим успехом впервые поставленная в театре Ковент-Гарден в 1806-м году. Заглавную роль Арлекина в ней сыграл клоун Джозеф Гримальди, считающийся с той поры первым и лучшим клоуном в Англии. Впоследствии театры по всей стране ежегодно и с неизменным успехом повторяли это представление. «Приглашённая звезда клоун Джаксонини» (в которого, скорее всего, переодевался один из актёров театра) только за рождественскую неделю мог заработать 50—70 фунтов гонорара – достаточная сумма, чтобы беззаботно прожить целый год.
Сильный северо-восточный ветер в графстве Кент, в котором расположен и Клойстергэм-Рочестер, не редкость. И именно ветер при чистом небе, а не дождь с ветром. Предвестником непогоды, действительно, являются странного медно-розового оттенка облака над восточным горизонтом на закате – это свет заходящего солнца освещает водяную пыль, высоко поднявшуюся в море от ветра.
Важно отметить, что Эдвин планирует сначала дождаться приезда Грюджиуса (которого ожидают вечером 26-го декабря), переговорить с ним, попросить его сообщить Джасперу о разрыве помолвки, и лишь потом уехать. То есть Эдвин собирается пробыть в Клойстергэме ещё минимум два дня.
Древние греки верили, что души умерших при пересечении реки Стикс, отделявшей царство Аида от мира живых, обязаны отблагодарить перевозчика Харона деньгами. Для этой цели родственники покойного клали медную монету умершему в рот.
Эдвин встречает хозяйку опиумного притона, приехавшую в Клойстергэм «искать иголку в стоге сена», т.е. своего клиента, имя которого ей было не известно. После слежки за ним в первой главе (как мы узнаем позднее) она лишь выведала название города, где тот живёт. Не дождавшись следующего его появления (Джаспер ведь теперь курит опиум дома) и зная из его сонного бормотания, что преступление назначено на ночь перед Рождеством, она не выдерживает и приезжает в Клойстергэм. Из её диалога с Эдвином становится понятно, что она слышала про «Нэда», его невесту и про опасность, грозящую этому Нэду в Рождественскую ночь.
Получив у Эдвина три с половиной шиллинга на опиум (т.е. на бутылочку Лауданума, ровно столько и стоившую в аптеке), хозяйка притона уходит (как написано у Диккенса) «в направлении ночлежки». Однако неизвестно, ночует ли она там (поскольку она ведь обещала Эдвину «не доставлять хлопот и тотчас же уехать») или же, действительно, уезжает – за ночлежкой на пустыре у газовой станции в Рочестере располагалась также и стоянка дилижансов.
Странные манипуляции, которые Джаспер проделывает с шарфом перед тем, как войти в своё жилище, объясняются просто – этот шарф предназначается Эдвину в подарок на Рождество. Своё преступление Джаспер запланировал ещё год назад, тогда же временем убийства была выбрана ночь на Рождество – по многим причинам: а) по календарю она будет безлунной; б) будет уже холодно, и шарф будет логичным подарком; в) Эдвин не откажется повязать подарок на шею, выходя в холодную ночь, чтобы проводить Невила; г) уже повязанный на шею жертвы шарф из прочного кручёного шёлка окажется отличной удавкой.
Ночь перед Рождеством в христианстве традиционно считается временем, когда нечистая сила получает последнюю возможность проявить себя. В эту ночь добрые англичане обязаны находиться дома и за праздничным столом славить рождение Христа. То есть это очень подходящая ночь для преступлений – на улицах нет ни души, и даже полиция не выходит на службу.
Башня Рочестерского собора к 1842 году находилась в аварийном состоянии – облицовочные плиты плохо держались на проржавевших креплениях и то и дело падали вниз, на аллеи кладбища и улочки подворья. Поэтому не удивительно, что сильным ветром была сорвана ещё пара квадратных метров облицовки. В пятидесятых годах башню радикально перестроили: её верхнюю треть разобрали вовсе, зубцы по верху и четыре шпиля по углам убрали, а вместо них поставили обитую кровельным железом крышу с одним шпилем посередине. На крышу перенесли и часы со стены башни. Кстати, стрелки часов делались тогда из жести, они были тонкими и неустойчивыми к ветру. Многие исследователи считают, что погнутые стрелки и сброшенные вниз с башни камни намекают на драку между Джаспером и Эдвином в тот момент, когда хормейстер якобы пытался сбросить своего племянника с башни собора. На мой же взгляд, разрушения вызваны именно сильным ветром и ничем более.
То есть Невил прошёл примерно 13 километров. Если он отправился из Рочестера-Клойстергэма по Дуврскому тракту в направлении Лондона (а это подтверждается многими деталями оригинального текста, опущенными в этом переводе), то к началу первой службы в соборе (7:30 утра) он должен был бы уже достичь развилки дороги у городка Грэйвсенд.
Единственным трактиром на Дуврском тракте в этом месте был трактир «Белый олень», которым в 1842 году владел некто Уильям Колли. В 1910-м здание трактира было снесено, сейчас на его месте стоит придорожный ресторан сети «Харвестер».
Часовая задержка Невила в трактире понадобилась Диккенсу для того, чтобы преследователи смогли нагнать юношу. Но даже и в этом случае им пришлось бы буквально бежать бегом (ведь лошадей и повозки у них не было) – и преодолеть при этом 13 километров!
В вопросе Джаспера «Где мой племянник?» и в ответе Невила «Почему Вы спрашиваете об этом меня?» совершенно отчетливо слышится отсылка к библейской притче о Каине и Авеле.
Слова Джаспера, что Эдвин Друд, возможно, «по какой-либо причине снова вернулся к реке, там оступился, упал в воду и утонул», выдают нам часть его первоначального плана – представить убийство племянника как несчастный случай. Однако поскольку из-за ряда случайностей первоначальный план убийства пошёл наперекосяк, Джаспер был вынужден перестраивать его на ходу. Попытка обвинить Невила в преступлении – часть этой импровизации.
Во фразе «Если мистер Сапси так считает, то мне остаётся лишь умыть руки» слышится отсылка к словам Пилата, соглашающегося с решением Синедриона распять Христа. Умывая руки, Пилат говорил, что «нет на мне крови этого человека», хотя именно Пилат и был его убийцей.
Поиски вдоль реки были необходимы Джасперу для того, чтобы найти брошенное им на берегу пальто Эдвина. После обнаружения одежды его племянник был бы признан утонувшим по неосторожности, и дальнейшего расследования не проводилось бы. Однако поиски закончились неудачей.
Необычайная активность Джаспера без признаков усталости и голода является одним из последствий приёма опиума, но не курением его, а жеванием или в виде настойки. После периода возбуждения, однако, наступает быстрый и полный упадок сил, могущий привести даже к потере сознания.
Хотя Грюджиус и говорит, что «Эдвин попросил меня передать Вам новость о разрыве помолвки», это не следует понимать буквально. Просьбу Эдвина передала Грюджиусу Роза уже после исчезновения юноши. В английском тексте это сказано более отчётливо: «он оставил это сделать мне».
Разрыв помолвки до момента исчезновения (или смерти) Эдвина Друда по условиям завещания лишает Джаспера возможности завладеть наследством Друдов. Именно этим и вызвано отчаяние и обморок хормейстера, он опоздал с убийством буквально на один день.
С того момента, как мистер Грюджиус сообщил Джасперу о разрыве помолвки, возможность завладеть наследством Друдов потеряна для хормейстера навсегда. Все его последующие умозаключения, хлопоты и попытки преследования Невила связаны только со стремлением избежать ответственности за убийство.
В разговоре с Грюджиусом Джаспер ссылается на рассказ Натаниэля Хауторна «Уэйкфилд». В этом произведении заглавный герой однажды допоздна засиделся в трактире и решил переночевать в гостинице, а домой вернуться утром. На следующий день Уэйкфилд, не зная, как он будет объяснять жене своё опоздание, снова отложил возвращение – и так продолжалось двадцать лет. Всё это время Уэйкфилд не давал о себе знать и считался умершим. Первоначально Диккенс собирался дать Эдвину Друду другое имя – Джеймс Уэйкфилд.
Многие исследователи считают, что каноник Криспаркл отправился к плотине, пребывая в сомнамбулическом состоянии, почти во сне, наподобие лунатика. Из этого делается вывод о том, что Джаспер как-то незаметно загипнотизировал Криспаркла и «отправил» его к плотине, чтобы найти якобы специально оставленные на виду улики. Это интересное, но неверное соображение. В Рочестере от «домика хормейстера» до того места, где Диккенс разместил плотину (не существующую в реальном мире), ведёт совершенно прямая дорога, которую, действительно, можно пройти, просто глубоко задумавшись.
Находка в реке часов Эдвина перекликается с реальным случаем, произошедшим в 1849-м году в Бостоне, США. Тогда внезапно и бесследно пропал доктор Джордж Паркман, и только обнаружение в реке его карманных часов вывело сыщиков на след убийцы. Им оказался профессор Джон Вебстер, задолжавший Паркману крупную сумму денег. Диккенс посетил Бостон в 1868 году (т.е. за год до начала работы над романом) специально для того, чтобы осмотреть место убийства.
Высказывание мистера Сапси о седых волосах миссис Криспаркл является цитатой из 42 главы книги Бытия в Ветхом Завете. Там рассказывается о Иосифе, которого его братья по дороге в Египет бросили в пустыне умирать в пересохшем колодце: « [Отец Иосифа, Иаков] сказал: если случится с ним несчастье на пути, в который вы пойдете, то сведёте вы седину мою с печалью во гроб.»
Карманные часы не являются водонепроницаемыми, и тут же останавливаются, попав в воду. По степени раскрученности пружины можно судить о том, когда это произошло – до того, как пружина раскрутилась полностью, либо уже после, когда часы остановились.
Клятва Джаспера разоблачить убийцу Эдвина (при том, что этим убийцей является он сам) перекликается с действиями Франклина Блейка из романа Коллинза «Лунный камень». Мистеру Блейку, укравшему алмаз, не было никакой необходимости самому браться за расследование, т.к. его-то никто и не подозревал. Тем не менее он (как и Джаспер) «хлопотал день и ночь» и в результате едва не разоблачил сам себя.
Те обвинения, которые Хонитандер предъявляет Невилу Ландлессу в связи с убийством Эдвина Друда, перекликаются с обвинениями, которые Джон Брайт (прообраз Хонитандера) в 1868 году предъявлял губернатору Ямайки Эдварду Эйру в связи с убийством тамошнего баптистского проповедника Джорджа Гордона. Брайт даже основал так называемый «Комитет Ямайки», который считал Эйра виновным в этой трагедии так же бездоказательно, как и Хонитандер считает виновным Невила. Риторическое сравнение убийства Гордона с библейской историей Каина и Авеля широко применялось членами Комитета – так же, как и Хонитандер делает это в отношении Невила.
Плохой внешний вид Невила, его «страх толпы» и прочие признаки его душевного нездоровья часто трактуются исследователями как приметы близкой смерти юноши.
В этой сцене хорошо видно, что Невил (как и Елена несколькими главами ранее) целует руку мистера Криспаркла не из-за влюблённости в каноника, а на индийский манер – как уважаемому человеку, учителю и другу.
Не совсем понятно, каким образом Джаспер узнал адрес новой квартиры Невила. Возможно, он проследил за каноником Криспарклом (что весьма маловероятно, учитывая то, что до железнодорожной станции им обоим пришлось бы тогда ехать в одном дилижансе). Скорее всего, Джаспер узнал адрес у мистера Хонитандера, которому Невил был обязан его сообщить.
Тайная слежка хормейстера за Невилом никак не может проводиться для того, чтобы оказывать на юношу моральное давление, и именно в силу своей тайности. Очевидно, слежка нужна была Джасперу для чего-то другого: например, для того, чтобы узнать, когда именно Невила не бывает дома.
Явление лейтенанта Тартара, словно бы взобравшегося по стене и говорящего с Невилом про горох, является аллюзией на английскую сказку «Джек и бобовый стебель». В этой сказке храбрый Джек взобрался по гороховому ростку на небо и победил там злого великана. Джек из сказки, разгуливавший по облакам, очень напоминает мистера Тартара, ходящего по крыше без боязни упасть. Далее у меня по тексту Тартар победит и злого великана – мистера Хонитандера.
Совершенно непонятно, как именно Тартар собирается багром проталкивать ящики по водосточному жёлобу, если жёлоб этот между окнами Тартара и Невила (принадлежавшим хотя и стоящим вплотную, но двум разным зданиям) поворачивает под прямым углом.
В английском языке девятнадцатого века словом «тар» обозначали моряка. Таким образом, фамилия Тартар, как и все прочие фамилии в книгах Диккенса, тоже является «говорящей». «Тар-тар» или «tarred tar» даёт нам «просмолённого моряка». Существует также устойчивое выражение «to catch a Tartar» (сразиться с татарином, т.е. кораблём турецкого флота), означающее схватку с кем-то, кто неожиданно оказался слишком опасным.
Странная история про умершего дядюшку Тартара, оставившего лейтенанту в наследство целое состояние, да ещё и поместье, похоже, находится в тесной связи с историей Ландлессов, у которых примерно в это же время умер отчим, не оставивший им практически ничего. Возможно, речь тут идёт о смерти одного и того же человека. Да и «говорящая фамилия» Ландлессов (которая переводится как «безземельные, лишённые земли или поместья») намекает нам на это же.
Разведение «гороховых садиков» в горшках было очень популярным среди офицеров парусных судов в то время. Бобы, лук, даже помидоры – всё это выращивалось прямо за окнами капитанских кают. Свежие овощи и травы хорошо помогали против цинги.
Выражение «примерно в это же время» доставило много головной боли исследователям романа. Случилось это до или после отъезда учениц школы мисс Твинклтон на каникулы в следующей главе? От ответа на этот вопрос зависит, может ли мистер Дэчери оказаться загримированной Еленой Ландлесс. Да, такая теория, высказанная в 1905-м году Джоном Уолтерсом, была более столетия очень популярна!
То, что внешний вид мистера Дэчери «напоминал военного в отставке», объясняется просто: его синий сюртук и серые брюки по сочетанию цветов совпадали с формой американских конфедератов времён войны Севера и Юга – она как раз закончилась в ту пору, когда Диккенс приступал к созданию романа.
Патерица – епископский посох.
Если принять, что под маской мистера Дэчери скрывается Елена Ландлесс, то такой выбор блюд очень необычен для хрупкой девушки девятнадцати лет!
Такой контраст между цветом волос незнакомца и цветом его бровей может говорить о том, что мистер Дэчери носит седой парик, и именно с той целью, чтобы его при встрече не узнал мистер Джаспер.
Прообразом гостиницы «Крест и Патерица» является отель «Митра» (это слово обозначает епископскую шапку) в Чатэме, пригороде Рочестера, существовавший до 1936 года. От него к Рочестерскому собору ведёт единственная, но очень извилистая улица Хай-стрит, длиной примерно 2,5 мили. На этом пути башня собора, действительно, часто скрывается из виду за крышами домов, отчего мистеру Дэчери вполне могло показаться, что он заблудился. Человек, когда-либо живший в Клойстергэме-Рочестере, не мог не знать такого, из чего логично сделать вывод, что мистер Дэчери в этом городе ранее никогда не бывал. Тем не менее кое-какой информацией, относящейся к «делу Друда», он обладает – очевидно, он получил её от третьих лиц.
Мистер Дэчери здесь поклонился, выставив вперёд ногу, прижав шляпу к груди и убрав вторую руку за спину – и всё это для того, чтобы избежать необходимости обменяться с Джаспером рукопожатием.