Талисман. Книга посвящений - читать онлайн

В куст вереска, в сиреневый туман,

Влетела бабочка и словно растворилась,

Но, сделав крыльями блистательный батман,

Она мгновенно снова появилась.

Движенье белых крыл обманчиво легко,

Ей тяжело бороться с притяженьем.

Она, наверно, дышит глубоко,

Прерывисто, с огромным напряженьем.

Затем явился тощий чёрный кот,

Продефилировал походкою пантеры

И, совершив внезапный поворот,

Исчез в кустах подобием химеры.

Кругом покой, всё стихло, и едва

Под ветерком колышется листва.

Да, не молюсь я так, как положено,

Вера моя – как лезвие бритвы:

С религией – ничего похожего,

Но разве стихи мои не молитвы?

Доброе слово, рождённое в сердце,

Какую бы ни надело бы тогу,

Поможет в стужу душе согреться.

В конце концов придёт оно к Богу.

Стерильное лезвие правды!

Ты вскрываешь нарывы мифов,

Обнажая раны истории,

Чтобы их исцелило время.

Ты – скальпель в руке хирурга.

И топор в руке палача.

Ты – маникюрные ножнички

В руке легкомысленной модницы

И нож, вонзаемый в спину,

В беспощадной руке убийцы.

Ты приносишь горя не меньше, чем радости,

Но всё-таки без тебя,

Как без веры, любви и надежды,

Мертва душа человека.

Стихи, что рождаются на ходу,

Хрупкие, словно стекло,

Нежней лепестка фиалки.

Хочу удержать вас в памяти,

Записать на клочке бумаги,

Но вот улетела мелодия,

Какое-то слово забыто —

И вместо полного жизни тела

Остался скелет, одетый

В лохмотья случайных рифм.

Флейтист о чём-то молит Бога,

Целует нежно флейту он,

И сердца смутная тревога

Летит за музыкой вдогон.

Певучая сестра шофара,

Тоскует, заливаясь, флейта,

И кажется: в огне пожара

Кричит от боли голос чей-то.

И вот услышана мольба,

Печаль куда-то улетела,

И, флейты верная раба,

Мелодия повеселела.

Птица счастья прихотлива и капризна:

Если где и сядет – ненадолго.

И напрасны все мольбы и укоризны,

Все уловки и расчёты – всё без толка.

Если счастье упорхнуло отчего-то,

Жди спокойно возвращенья птицы,

Ты надейся и готовь к её прилёту

Место, где удобно ей садиться.

Оценишь колодец ты только тогда,

Когда в нём до капли иссякнет вода.

Как трудно даже самым близким

Услышать и понять друг друга!

Живём подобно василискам

Внутри очередного круга.

В своей вселенной каждый заперт,

Гордыня – чёрною дырою.

Не вырвется на волю капер

Из тихой гавани покоя.

Лишь изредка протуберанцы

Бурлящих чувств летят наружу,

И в их неукротимом танце

Мы видим подлинную душу.

Вся наша жизнь – рисунок на песке.

Подует ветер времени голодный —

И там, где билась жилка на виске,

Один песок останется холодный.

Осенний лист легко слетает

С озябших клёнов и рябин.

Осенний снег мгновенно тает

Под натиском рифлёных шин.

Осенний дождь несёт простуду,

Осенний воздух густ и сыр,

Тоска осенняя повсюду,

Осенний сад убог и сир.

Осенний ветер мечет в стёкла

Песок и листья, дождь и снег.

Осенний луч мерцает блёкло,

Как взгляд из-под усталых век.

Осенних дум летят полотна

Подобно тучам в ноябре,

И только дети беззаботно

По лужам скачут во дворе.

Опять рояль ломает пальцы,

И буря рвёт тугие снасти.

Опять дрожат на струнных пяльцах

Распятые аккордом страсти.

Опять смычка шальные ласки

Кончаются любовным стоном,

И звуки сказочной окраски

Плывут над залом и балконом.

Душа на волю жадно рвётся

Из тесноты земного плена,

И дно бездонного колодца

Взлетает в небеса мгновенно.

Вчерашней правды тусклый свет

Не освещает нам дороги.

Отцов и дедов пыльный след

Затаптывают наши ноги.

Вдали виднеется чуть-чуть

Плафон грядущего рассвета,

И нам не освещает путь

Огнём хвостатая планета.

Нам остаётся лишь мечтать,

Вдыхая аромат сирени,

Надеяться – и ожидать

В душе рождённых озарений.

Ноябрь. Похолодало, задождило,

И краски осени поблекли, потускнели.

За тучи спряталось ленивое светило,

Деревья шьют защитные шинели.

Тоской осенней дышит влажный воздух,

И птицы не поют в садах осиротевших.

Осталось мало их в холодных, мокрых гнёздах,

В далёкий тёплый край не улетевших.

Темнеет рано, поздно рассветает,

Уныло всё вокруг, совсем как на погосте.

По городу какой-то новый грипп гуляет.

И от сырой погоды ноют кости.

На свет явились мы из тьмы

И тень её в себе несём.

Мир – это дерево, а мы —

Плоды незрелые на нём.

Созреет плод и упадёт,

И снова в темноту уйдёт.

Из света мы, а не из тьмы,

И вечный свет в себе несём.

Мир – это дерево, а мы —

Птенцы беспёрые на нём.

Птенец окрепнет, станет птицей

И в бесконечный свет умчится.

Из мудрых книг я пью давно

Познанья терпкое вино,

Хоть знаю: радости в нём мало,

И горечь спит на дне бокала.

Из мудрых книг я пью давно

Познанья чистое вино.

Мой ум и душу воспитало

Вино из этого бокала.

Не видеть, не слышать, не знать, не быть!

Как Сакья-Муни, уйти в нирвану.

Или, чтоб грязь бытия отмыть,

Принять, как Люций Сенека, ванну.

Всё видеть, всё слышать, за всех страдать!

Быть ухом, быть глазом, быть нежною кожей.

Сердце людям, как Данко, отдать,

Зная, что каждый попрать его может.

Лишь прошлое – наше. Грядущее – тень.

Действительность – призрачный мир перехода.

Создание прошлого изо дня в день —

Цель жизни личности и народа.

«Сейчас и здесь!»– другого не дано.

Зачем грустить о том, что кончилось давно?

Зачем мечтать о днях, которые придут? —

Напрасный труд ума, души напрасный труд.

Как настоящее мгновенно и ничтожно!

А прошлое исправить невозможно.

Лишь в будущем найдут дурак и гений

Безбрежный мир надежд, возможностей, свершений.

Мечутся в мучительной заминке

Клочья дыма в зареве заката —

Словно стайки розовых фламинго

С труб срывает ветер бесноватый.

Но мгновенно сказочные птицы,

Перелившись радужным опалом,

Начинают сумрачно стелиться

Грязно-серым дымным покрывалом.

Так и вы, весны моей мечтанья,

Чуть взлетев, увязли в скуке будней,

И под вьюги снежной причитанья

Спите с каждым днём всё непробудней.

Но настанет день – и сон тоскливый

Прочь снесут весенние разливы.

Запоздала зима, запоздала:

Уж декабрь, а снега всё нет.

Грусть осенняя мне приказала

Заковать эту тему в сонет.

Загрустилось душе, загрустилось

От родных и любимых вдали.

Если б солнце сквозь тучи пробилось

Или хоть снегопады пошли!

За окном величавые ели

И озябшие тельца берёз…

Усыпляющей снежной постели

Всё в природе давно заждалось.

Всё вокруг и гнетёт и тревожит:

Ни ожить, ни забыться не может.

Однообразный и унылый

Пейзаж таврической равнины:

Лесополос кустарник хилый

Да сёл печальные картины.

Лишь на бахчах, довольны зноем,

Лежат пузатые питомцы,

Да виноградник ровным строем

Несёт вино навстречу солнцу.

И вдруг средь выжженной пустыни

Всплывают, будто миражи,

Зелёно-белы, бело-сини,

Озёр солёных витражи.

И вновь, что ни окинешь взором,

Лишь только чахлые поля,

Вся в трещинах, немым укором

Лежит иссохшая земля.

Душа поэзии печальна и проста,

Ей не нужна изысканность сравнений.

Определяя главные цвета,

Всегда неприхотлив народный гений.

Есть в речи изначальные слова,

Что сами родились собою:

Солнце красное, зелёная трава,

Море синее и небо голубое.