Забрезжил рассвет, начинался новый день, как всегда, полный надежд и тревог, хотя, по сути, место, где я находился, не могло вселять ни надежд, ни тревог, ни забот – ничего, кроме душевной пустоты. И человеку здесь оставалось только мечтать, причем беспочвенно и никчемно. Остатками своего уже давно бессмысленного разума он мог охватить весь мир. Даже те его уголки, куда не то что не ступала нога человека, но перед которыми даже разум постоянно и в нерешительности замирал, боязливо оглядываясь по сторонам и не решаясь заглянуть в них, настолько это было для него дерзко и ему несвойственно.
Итак, забрезжил рассвет, и новый день начинался. Он даже не начинался, а готов был начаться. Эту тонкую разницу понятий я чувствовал очень остро и обязательно просыпался именно в этот момент.
Я встал с кровати, тапочки надевать не стал, тихонечко приоткрыл дверь в коридор, она как всегда предательски заскрипела, но ночная дежурная, склонив голову на стол, даже не пошевелилась. Прошмыгнув к черной лестнице, я спустился для предосторожности на один пролет, остановился, приоткрыл чуть-чуть окно и закурил – закурил, переминаясь с ноги на ногу: пол был цементный.
Я стал вспоминать родной город, где когда-то на беду или на радость появился на свет. Наш город был самым обыкновенным провинциальным городом. Мне нравилось бродить по его кривым улочкам, когда-то названным по фамилиям домовладельцев доходных домов.
Однажды я обратил внимание на объявление на двери одного из видавших виды домов. Из написанного от руки объявления следовало, что предлагались «Горящие туры: Чудеса в необитаемых уголках света»! Пригляделся. Ручка двери «под старину» была отполирована до блеска, что само по себе служило прекрасной рекламой. Хотя спустя время у меня возникло сомнение, что, может, ручку натирали специально.
Любопытство взяло верх, и я решил зайти внутрь. За дверью оказался полутемный коридор, слева и справа около каждой двери висела табличка, но разглядеть надписи из-за полумрака было невозможно, и я выбрал дверь в конце коридора, обитую потертым дерматином и без надписи, но над которой висела одна единственная лампочка.
Простая, офисная обстановка: стол, два стула, стеллаж с папками, настольная лампа. Под потолком абажур с лампочкой; такие абажуры были ещё в мое детство. В целом же обстановка располагала к тихой, задушевной беседе. Именно так выглядела обстановка в кабинете психотерапевта.
Седоватый, с усами, бородкой и проницательным взглядом мужчина в поношенном, но аккуратно отглаженном костюме и с чуть распущенным и сдвинутым набок галстуком, увидев меня, улыбнулся и почему-то напомнил мне нашего выдающегося физиолога Павлова.
Я смутился и сделал шаг назад.
– Постойте, постойте, я уверен, что вы сделали единственный правильный выбор. Тем более что остальные двери так, для имиджа, – услышал я мягкий вкрадчивый голос. – Присаживайтесь.
«И какой же это выбор, если реально существует только одна дверь, остальные, может быть, вообще нарисованные?» – подумалось мне. Почему-то вспомнился Буратино с его нарисованным на холсте камином, и на душе как-то повеселело, подобрело.
Я присел на стул и приготовился слушать. Именно слушать, а не говорить. Мужчина представился:
– Николай Федорович.
Я тоже назвал себя.
Беседа состояла в том, что хозяин кабинета, задавая вопросы, наблюдал за моей реакцией. Минут через сорок Николай Федорович огласил «диагноз»:
– Все ясно… – удивить вас трудно. Именно для вас у меня есть прекрасный тур. Называется «С чего все начиналось». Кстати, – добавил он, – все включено. Тур горящий, и цена очень низкая.
– Почему «горящий»? Не сезон, или кто отказался? – спросил я.
– Нет, просто на него вообще нет спроса, – нисколько не смутившись, ответил хозяин кабинета.
Сразу же вспомнилась моя мечта: куда угодно, пусть на два-три дня, пусть гостиница самая беззвездная, пусть без завтрака, лишь бы увидеть нечто. Я уже поверил этому «психотерапевту» – так я его окрестил про себя – и признал «диагноз» правдоподобным.
– Да, беру! – решительно произнес я.
Придя домой, я сразу же решил ознакомиться со страной, куда мне предстояло поехать.
В справочниках и в Интернете мне удалось найти очень скудные сведения. Я узнал, что государство это островное с тропическим климатом и очень маленькое, существует только за счет туризма, находится в каком-то архипелаге, название которого для меня ничего не значило, да и на карте мира я не нашел ни архипелага, ни этого государства.
«Да ведь у меня трансфер в обе стороны, и нечего забивать себе голову», – решил я… и успокоился.
Я представил себя безо всего, разве что с фиговым листочком, с нечесаными, спутанными волосами и воткнутыми в них перьями какого-нибудь попугая, с взглядом, в котором была только одна, и она же главная, мысль: «Что бы съесть?» – нет проблем: сама природа заложила нам этот образ мыслей на уровне генов.
Мои рассуждения прерывали звонки с предложениями купить что-нибудь для путешествия. Больше всего меня удивило предложение купить походный складной холодильник! Интересно, что инструкция к нему продавалась отдельно и достаточно недешево, поскольку считалась бестселлером. Я решил ограничиться только инструкцией к складному холодильнику и ничего больше не покупать.
Помимо инструкции, я решил взять с собой и блок любимых сигарет.
В аэропорту выяснилось, что рейс с пересадками, и позже я обратил внимание, что к конечному пункту в самолете никого не осталось из тех, кто сел на самолет вместе со мной в самом начале. Я сидел все так же у иллюминатора, и разноголосая речь на непонятных мне языках вызывала у меня чувство заброшенности черт знает куда.
Полет предстоял долгий, и я уткнулся в инструкцию. В инструкции была указана последовательность разборки собранного холодильника, и, поскольку холодильник продается в разобранном виде, то для лучшего понимания рекомендовалось читать инструкцию задом наперед.
Наконец я уснул и проснулся, когда самолет уже совершил посадку.
В аэропорту меня встретил абориген с табличкой, на которой было написано «С чего все начиналось». Ну что ж, наверное, здесь так принято, да и ошибиться было нельзя: с таким туром был только я.
Мне любезно предложили оставить мою сумку в офисе и выдали более удобный небольшой рюкзак. Помимо того, что уже было в рюкзаке, я положил в него блок любимых сигарет.
Сколько мы плыли на лодке, я точно сказать не могу. Солнце припекало, океан был спокоен. Под монотонное гудение лодочного мотора я задумался – так, ни о чем – и задремал.
Очнулся я оттого, что абориген тряс меня за плечо. Я осмотрелся. Мы приплыли к острову с пальмами и белоснежным песком. «Рай», – подумал я. Провожатый похлопал меня по плечу и показал рукой в сторону острова: мол, туда. Я с удовольствием сошел на берег и ступил в этот девственный мир. Девственность нарушал только сам абориген со своей лодкой. И, в свою очередь, я помахал ему рукой в сторону океана.
Абориген оттолкнул лодку от берега, и мне ясно представилось, что от меня оттолкнули весь тот мир, все человечество с его повседневными заботами и суетой. Я лег на песок и стал наблюдать, как лодка уходит все дальше и дальше от берега. Я смотрел ей вслед, пока она не превратилась в точку, а затем и вовсе исчезла.
Так я остался один.
Одиночество меня не пугало. То я испытывал необъяснимую радость, будто в детстве, когда радуешься просто потому, что живешь, то, глядя на бескрайний океан и облака, проплывавшие надо мной, пребывал в лирическом настроении, то я становился задумчивым, когда набежавший легкий ветер лениво перешептывался с листьями пальм. И набегающие волны, и облака, и ветер – все это было так не похоже на тот далекий мир, откуда был я сам. Меня охватило чувство гармонии с этим миром. По берегу сновали неизвестные мне птицы, то убегая от нахлынувшей волны, а то догоняя отступающее море; крабы, быстро перебирая ножками, спасались от набегающего океана, когда его волны накатывали на берег…
«Всего-то каких-то несколько дней…», – с грустью думал я. И эти дни казались мне днями, которые предстоит провести в раю.
Насладившись одиночеством и заброшенностью, я решил заглянуть в рюкзак и выяснить, что же я имею для начала своей робинзонады. Были там блок сигарет, который я сам же и положил туда, а еще зачем-то лавровый лист, причем много. Я стал лихорадочно шарить по рюкзаку – посуды, консервного ножа… впрочем, и самих консервов не было, а главное, не было спичек, и вообще больше ничего не было.
«Ну что же, – подумал я, – несколько дней можно и потерпеть без сигарет, тем более что сколько курю, столько и мечтаю бросить, впрочем, как и каждый курильщик. Пресная вода должна быть, раз есть растительность. А поскольку есть пальмы, должны быть какие-нибудь плоды, хоть что-нибудь: финики, бананы… ну что-нибудь».
Наивный! Мне казалось, что этот мир принадлежит мне, и я был полон оптимизма и какой-то детской бесшабашности.
Воду я нашел быстро. Стоило мне отойти от берега и зайти под пальмы, я услышал шум ручья. Ручей был небольшой, вода – прохладная. Напившись из ладоней, я пошел посмотреть русло ручья. Ручей, весело выбежав из леса и не добежав до океана, уходил в песок. Пройдя вглубь зарослей тропического леса, я, к своему удивлению, не обнаружил ни фиников, ни бананов – ничего, что можно было бы съесть. Только мелкие ягоды висели тут и там, но вид их был настолько непривлекателен: они были грязно-фиолетового цвета и издавали такой отвратительный запах, что даже попробовать их я не решился.
«Ну, прибрежные деревья – это еще не весь остров», – подумал я и запланировал на завтра сделать основательную вылазку по острову.
Начало смеркаться. Я решил ночевать здесь же, на песке, мне казалось это романтичным. День уходил, небо гасло, океан засыпал – наступала ночь. Проступили звезды. Луна пока не взошла. Я лежал на спине, разглядывая незнакомые созвездия, и удивлялся, насколько же бесконечен мир вокруг нас… Мы не видим этого, живя в городе: нам некогда поднять к небу свой взгляд и задуматься пусть на мгновение – суета, суета, суета…
Проснулся я оттого, что кто-то перешагнул через меня! Да, да! Именно перешагнул, причем, чуть не споткнувшись. Луна так и не взошла, и звезды давали света ровно столько, сколько хватало, чтобы угадывать вокруг себя очертания. Мир вокруг меня стал полон враждебных, как мне казалось, звуков. Силуэт метнулся в обратную сторону, перешагнул через меня еще раз и стал наклоняться ко мне, урча хотя и тихо, но очень недружелюбно. Страх сковал меня, я лежал ни жив ни мертв. «Оно» – я это явно почувствовал – начало обнюхивать меня с ног. По мере того как существо продвигалось к моей голове, все во мне сжималось и я представлял собой сплошной комок ужаса. Я ощущал себя так, как голый ощущает себя среди ядовитых змей.
И наконец существо приблизило свою морду к моему лицу. Я не дышал. Страх парализовал меня, и я не мог не то что вскрикнуть, но даже закрыть глаза, и, широко раскрыв их, пытался в темноте разглядеть хотя бы очертания. Как это часто бывает в минуты страха, мы раскрываем глаза как можно шире, чтобы как можно отчетливее разглядеть этот самый страх, вместо того чтобы зажмурить их. Какая-то необъяснимая сила заставляет нас стараться увидеть то, что видеть нам совсем, казалось бы, и не нужно, но мы упорно вглядываемся в этот страх и не можем не то что отвести взгляд, но и закрыть глаза. Как во сне, когда нам снятся кошмары.
Во тьме я не мог разглядеть ничего, кроме силуэта. Но я чувствовал по запаху и интуицией, что морда и все тело существа покрыты щетиной, глаза маленькие, злые и из пасти стекает слюна – стекает прямо мне на лицо и грудь. Мгновенно мне вспомнились мои тщетные поиски еды на этом острове, и мысль: «Чем же питаются они?» – вспыхнув в голове, стремительно ушла куда-то в пятки. От нечеловеческого напряжения всего моего существа сознание готово было покинуть меня, но… вдруг «оно» лизнуло меня в лицо и скрылось. Так и не придя в себя, в кромешной тьме я стал отползать, пятясь спиной туда, где, по моему расчету, были пальмы. Через какое-то время спина моя уперлась во что-то твердое, и поскольку на острове я видел только пальмы, я и решил, что наконец-то хотя бы пальма защитит меня, пусть только со спины. Внутренний голос спросил: «Ты уверен?» – и, чтобы хоть так поддержать оптимизм в компании, ведь теперь нас было… двое (на необитаемом острове внутренний голос тоже в счет), я твердо сказал: «Да!».
Это было достаточно опрометчиво и самоуверенно с моей стороны, поскольку тут же то твердое, на что я опирался, отодвинулось куда-то в сторону, и я, потеряв опору, упал назад, а поскольку вокруг разразилась целая какофония неизвестных и, как мне казалось, угрожающих звуков (уханье, стрекот, шипение), то бросился бежать сломя голову в противоположную сторону от шума океана. В кромешной тьме я тут же ударился головой обо что-то твердое – надеюсь, что я нашел наконец-то пальму – и потерял сознание.
Пока я лежал в полусознательном состоянии, мне показалось, что что-то выглянуло из темноты ночи откуда-то слева: что-то, как мне представлялось, очень гнусное, и отвратительно любезное, и столь ехидное, что, если бы я смог выговорить: «Как же я попал сюда? – наверное, прозвучал бы ответ – «Сами-с… сами-с и купили тур, а теперь извольте-с». Рожа, как мне показалось, вдруг улыбнулась и исчезла. Вокруг были только какие-то тени и неясные образы. Мне казалось, что то и дело ко мне подходили, меня обнюхивали, не раз что-то склизкое переползало через мои ноги, противно извиваясь, что-то дышало мне в ухо. Остров был полон жизни. Я покорился судьбе и безучастно переживал все это действо. Только один раз я позволил себе возмутиться, когда почувствовал, что надо мной подняли правую заднюю ногу. Я так возмущенно и сильно шлепнул по щетинистому заду, что существо сразу растаяло во мраке, и еще долго различал я его недовольное и обиженное ворчание.
Наконец инстинкт самосохранения отключил мое сознание, и я забылся в тяжелом сне.
Проснулся я поздно. Солнце полностью вышло из океана – ничто не напоминало о кошмарной ночи: вокруг по-прежнему был «рай».
Первое, что я почувствовал, был голод. Но первое, о чем я подумал, был огонь. Не хотелось провести еще одну ночь полностью беззащитным существом. Да и что скрывать, ужасно хотелось курить – успокоить нервы. Я стал вспоминать все известные мне способы добывания огня без спичек. Их оказалось три: дождаться грозы, когда молния ударит в дерево и зажжет его (это мне показалось маловероятным), высечь искру при помощи камней и поджечь для начала, например, сухой мох (это мне понравилось больше), и последний – добыча огня трением. Третий способ – тереть палочку о сухое дерево – мне представлялся уж совсем примитивным, и вообще душа к нему не лежала. Оставалось найти на острове кремень! К тому же пора было обследовать остров. Пока я понял лишь, что в прямом смысле остров необитаемым не назовешь, а значит, есть какая-то иерархия и – я содрогнулся, вспомнив понятие – пищевая цепочка.