Меня зовут Айзек. Просто Айзек. Я жил на девятом этаже только по той причине, что моя покойная жена выбрала эту квартиру. Я же возненавидел эту конуру ещё с самого начала. Я никогда не хотел жить так высоко. Меня переодически посещали мысли о том, что однажды, когда я буду курить, сидя на подоконнике, то рано или поздно я обязательно упаду вниз. А после падения я превращусь в одно большое пятно неопределённой формы. Но всё же мы решили заселится в эту квартиру и на протяжении долгих лет жили довольно счастливо.
Я посмотрел на свой ковёр в гостиной. На нём так и оставалось вчерашнее засохшее пятно от вина. Но мне совершенно не хотелось его оттуда удалять. Если бы моя жена была жива, то это пятно на ковре определённо не имело никаких шансов на существование. Я взглянул на него ещё раз, чтобы лишний раз убедиться в том настолько сильно ему удалось присохнуть.
Глядя на это пятно, мне в голову пришла мысль о том, что две недели назад у меня всё ещё были деньги для того, чтобы купить себе эту проклятую бутылку вина. Я потратил последние двести долларов, чтобы приобрести бутылку вина, большую часть которой, выпил, ковёр. Стоимость ковра автоматически возросла в несколько раз.
Я живу в этом доме вот уже на протяжении двадцати лет. На одном и том же этаже, в одной и той же квартире. Мне пришлось взять кредит, за который мы с женой расплачивались в течении шести лет. Моя жена Молли всегда умела откладывать деньги на любой случай жизни.
Я помню, как мы впервые сюда приехали. Это было шесть лет назад. Не успели мы распаковать наши вещи, как моя жена тут же пошла осматривать кухню. Кухня была хоть и небольшая, но довольно уютная.
Молли всегда готовила очень вкусно, но слишком много как на нас двоих. Детей у нас не было. У Молли было бесплодие.
Иногда по ночам я слышал, как она плачет. Скорее всего, это было именно из-за того, что она не могла родить своего собственного ребёнка, но о котором она так долго мечтала.
Всю свою нерастраченную материнскую заботу она отдавала другим, порой совершенно незнакомым людям. На следующий день, после того как мы заселились и только успели распаковать несколько сумок, Молли приготовила кексы с изюмом. Целый день она стояла на кухне не разгибаясь. Этот чудесний шоколадно- ванильный аромат наполнил всю квартиру.
После этого она поспешно начала куда-то собираться.
– Молли, ты ведь отлично знаешь, что я ненавижу изюм.
Я достал из маленькой тумбочки вилку и собирался использовать её для выколупывания ненависного изюма. Но не успел я дотронутся к горячей выпечке, как Молли тут же ударила меня по руке лопаткой для торта.
– Это не для тебя, Айзек.
Я с грустью окинул взглядом кексы.
– Айзек, ты не помнишь случайно, куда я положила ванилин?
Я покачал головой. Как только Молли нагнулась для того, чтобы поискать ванилин на самой нижней полке шкафа, у меня появился шанс на то, чтобы незаместо взять один кекс.
– Ах, вот он где, – сказала Молли, держа в руках баночку с ванильным сахаром.
Она присыпала пудрой оставшеся на тарелке кексы. Надеюсь, что она не заметила пропажи одного кекса. Каждый раз, когда она готовила что-то для других, мне приходилось запасаться вилкой и огромным терпением. Но с этим ничего не поделаешь, ведь большинству людей так нравиться этот проклятый изюм.
Молли одела своё выходное платье. После чего она пошла знакомится с нашими новыми соседями. У моей покойной жены коммуникативные навыки всегда были развиты гораздо лучше, чем у меня.
Вернулась она только к вечеру. Но она уже могла рассказать биографию каждого здешнего жильца, что она и делала в течении часа. Переодически она переспрашевала меня внимательно ли я её слушаю или нет. Я всегда утвердительно покачивал головой только для того, чтобы мне не пришлось переслушивать историю с самого начала.
Я спросил её о том, довольна ли она результатом своего непереборимого желания знать всё и обо всех.
– Теперь ты уж точно знаешь о наших жильцах больше, чем полиция. По-моему, им стоит взять тебя к себе в напарники.
Она улыбнулась.
Я никогда не одобрял излищней открытости моей жены, так как знал, что это может быть опасно. Но Молли всегда делела это только с самыми лучшими намерениями.
– Знаешь, Айзек, все соседи такие милые. Есть, конечно, же парочка которую стоит избегать, но я уже тебе о них рассказала. Все соседи с удовольствием шли на контакт. И всем им очень понравились мои кексы. Некоторые женщины даже просили поделиться с ними рецептом. Кстати, я и тебе парочку оставила.
После этого она здела небольшую паузу, словно переводила дыхание. Только одну дверь, которая была прямо напротив нашей, ей никто не открыл. Она настойчиво звонила в дверь, но когда она дёрнула за ручку, то оказалось, что там было не заперто. Молли вошла во внутрь.
Я увидел, как её лицо в один момент приобрело совершенно другой оттенок. Так, словно она увидела в этой квартире самого Сатану.
Когда же я ненавязчиво спросил её о том, кто живёт в 38-й квартире, то она посмотрела на меня взгядом, который был наполнен ужасом. Молли ничего не ответила. Она просто сказала, чтобы я всячески избегал эту квартиру и ни при каких обстоятельствах туда не заходил.
Я не понимал по какой причине мне стоит избегать именно эту квартиру, но, учитывая тот факт, что в ближайшее время я собирался избегать всех моих соседей, это было не так уж и трудно выполнить.
Но вот уже на протяжении двух лет я вдовец. Я всё смотрел на свой старый ковёр, который мы покупли с моей женой. Порой мне так не хватало её долгих разговоров ни о чём. Она любила говорить обо всяких глупостях, но при этом она всегда очень много смеялась. Молли была очень доброжелательна к другим людям.
И хотя эта крохотная квартира мне порядком надоела, я не хотел её покидать. С тех пор, как я сюда заселился этот дом поменял множество своих жильцов. Порой мне казалось, что сам дом выбирает тех, кому он позволят оставаться внутри его стен, а кого-то пытался выгнать всеми силами. Дом никогда не проигрывал.
Каждая вещь в этой квартире напоминала мне о моей покойной жене. Но всегда находились те люди, которые не знали о том, что Молли умерла. И когда я, как бы невзначай, говорил им об этом, они высказивали мне свои глубочайшие соболезнования. Так как буд-то бы их поверхносная жалость на что- либо влияла. После того, как Молли умерла каждый мой следующий день был похож на предыдущий.
И хотя многие соседи приглашали меня прийти к ним в гости, я всегда вежливо отказывался. Они ведь довольно неплохо знали мою жену и, скорее всего, думали, что я довольно милый старик. Возможно, это было именно так. Где-нибудь в глубине души. Я не хотел порочить добрую память моей жены, поэтому всегда отказывался от подобного рода предложений.