Глава 4. Знахарка и одежда


На следующий день туматы встали до рассвета. Надо было проводить умерших в долину предков и отправить юных охотников за буйволами. В это время в стойбище пришёл Богдан. У него возникли две проблемы. Первая, шаман и его сын ещё не пришли в себя и лежали, как брёвна, в мрачном холомо. Причём на его шкуре. Есть было нечего. Вторая проблема была в том, что ночью стало холодно. Сон был прерывистым до самого утра, пока не появилось солнце. Даже разминка и купание в реке не изменили настроение.

К тому же Богдан понял, что пора менять одежду и убогий шалаш. Если начнутся дожди, то вся эта прекрасная природа сразу превратится в отвратительную, мерзкую, грязную и холодную растительность. А земля станет медленно вытягивать тепло из дрожащего тела, пока он не умрёт. Надо было срочно подумать об одежде и жилище. Даже если шаман разрешит жить в холомо, зимой без тёплой одежды всё равно будет холодно.

Тропинка привела Богдана к крайним гэрам, но сердце заставило пройти дальше, к жилищу вождя. Там он замедлил шаги и, увидев женскую фигуру, осторожно приблизился.

– Привет! – окликнул он девушку. Та повернулась и вздрогнула от неожиданности. Это была Аруна. Она сразу нырнула внутрь и вскоре оттуда появилась Уйгулана. – Привет! – повторил он. Дочь вождя подошла ближе и улыбнулась.

– Покажи, – вместо приветствия сказала она, протягивая руку к плечу.

– А-а, это! – хмыкнул Богдан. Раны уже подзажили, но они всё ещё ныли.

– Ты – охотник! – важно произнесла Уйгулана. – Это хорошо.

– Да, наверное. Вот, смотри, – пунктирная полоска была не такой широкой и чёрной, как у взрослых, и в нескольких местах кожа вздулась, но его это не волновало. Главное, дочь вождя была рядом и с ней можно было поболтать. – Прямо, как у бурундука на спине, – пошутил он, но неудачно. – Шов такой большой, да… вот…

– Бурундук – глупый. Билбэт – умный. Это – хорошо. Ты теперь охотник и сын племени. Ты не должен просто так смеяться, – назидательно заметила она.

– Ну да! Что я, старик, что ли? Без шуток можно умереть. Ты вон тоже совсем не шутишь. Такая суровая, как лёд на реке. Не растопишь.

– Я не суровая. Я осторожная, – поправила его Уйгулана.

– Да, сама матушка осторожность, – пробубнил Богдан и, заметив, что из-за полога за ними подсматривает её сестра, решил сменить тему. – Слушай, у меня тут проблема… Вот чёрт, опять это слово. Короче, мне надо одежду сшить. Понимаешь? Где вы её берёте?

– Одежду? Зачем? – почему-то удивилась она.

– Как зачем? Чтобы не замёрзнуть. Дожди, осень, потом зима, холод, снег. Знаешь такие слова? – с насмешкой в голосе спросил он.

– Я знаю такие слова. А ты, что, не умеешь делать одежду? – в очередной раз поставила его в тупик дочь вождя.

– Делать одежду? Э-э… Как? Сам? – опешил Богдан, с трудом понимая, что в племени, наверное, каждая семья, каждый род делали одежду сами. Это звучало логично. – И охотники тоже? – с сомнением спросил он. Уйгулана утвердительно кивнула. А потом рассмеялась.

– Ты такой хмурый, как барсук! Я тоже пошутила! Охотники делают только зимние шкуры и штаны. Остальное – женщины. Если у тебя в холомо нет женщины, тебе надо к Сигхе.

– Что там, Уйгулана? – послышался за спиной голос матери. Айлана подошла ближе.

– Билбэту холодно, – прыснув в ладонь, ответила дочь и повернулась к ней. – Холода боится. Одежды нет.

– А-а, понятно. Тогда тебе к Сигхе прямая дорога, – повторила совет дочери Айлана. – Она скажет, сколько зайцев и белок надо. Может, рыбу попросит или косулю. По-разному бывает.

– Угу. Торговаться, значит, будет. Это можно, – прилив крови к голове прошёл, сердце немного успокоилось, и Богдан понял, что бояться матери Уйгуланы не стоит. – А она только из шкур делает? – спросил он.

– А из чего ещё? – удивилась Айлана.

– Из ткани. Ну из хлопка или льна… Ну как на тебе. Из такой вот штуки.

– О-о! – с изумлением протянула жена вождя. – Много охотиться будешь. У неё, наверное, нет накидок. Надо к ней идти. Проводи его, – сказала она Уйгулане. Та положила на землю скребок со шкурой и повела Богдана к старой знахарке.

По дороге Богдан узнал, что Сигха не только «делала одежду». Она лечила травами, принимала роды и ещё много чем помогала своим соплеменникам. Однако она не была женой шамана или ворожеей, просто так сложилось, что она умела собирать травы, как и её мать и мать матери, передавая по наследству эти секреты. Уйгулана весело щебетала, но ничего необычного или странного в её словах не было, пока они не дошли до холомо. Там Богдан понял, что значит «странность» на самом деле.

– Уйди! Не подходи к моему гэру! – воскликнула старуха, едва завидев его на тропинке. Её жилище располагалось на противоположном краю стойбища, ближе к лесу, и они даже не успели к нему приблизиться, остановившись шагах в десяти.

– Чёрные духи! Чёрные духи! Уходи! Смерть идёт, смерть идёт, – худые, костлявые руки заметались в воздухе, как сухие листья камыша на ветру, узкое, изборождённое глубокими морщинами лицо исказилось в ужасной гримасе, а синие губы, растянувшись, обнажили беззубый, шамкающий рот старого человека. В своём порыве первобытного испуга знахарка была похожа на чучело, которое отгоняет в поле ворон. Но Уйгулане, в отличие от улыбнувшегося Богдана, было не до смеха.

– Сигха, Сигха, это – я, Уйгулана! – миролюбиво произнесла она и медленно подошла к старухе. Богдан остался стоять на месте, с интересом наблюдая за происходящим. Похоже, надо было придумать, как обмануть эту воинственно настроенную женщину, чтобы она стала относиться к нему по-другому. У старухи в голове явно застряло какое-то предубеждение. Она постоянно повторяла, что у чужака чёрная кровь и за его спиной стоит дух смерти. Богдану надоело это слушать, к тому же сильно кусались комары, которых возле леса было огромное количество.

– Подожди, – прервал он Уйгулану и обратился к старой туматке сам: – Кровь у меня такая же, как и у тебя. Красная. Вот, видишь? – он показал руку с припухлостями, придавил в одном месте – там выступили сукровица и красная кровь. Знахарка ничего не сказала, но продолжала насуплено смотреть исподлобья. – Слушай, ну можно ведь как-то меня проверить, а? Ты чего боишься? Что я ужасный шаман? Дух смерти или что там ещё? Страшный лесной зверь? – видя, что старуха слушает, он продолжил: – Ты ведь жива до сих пор, правильно? Значит, у тебя есть защита. Есть защита от духов? А? – по выражению лица Сигхи было видно, что он попал в точку. – Ага! Значит, есть! Тогда ты можешь защититься от меня, так? Ты можешь прогнать злого духа?

– Могу, – угрюмо согласилась Сигха. – Но ты умрёшь! – в её голосе было столько торжественной важности и уверенности в своих словах, что Богдан с трудом сдержался, чтобы не рассмеяться.

– Вот и отлично! Давай, изгоняй дьявола! Вот ёлки-палки, я хотел сказать, давай, говори свои слова, только не бей меня. Хорошо?

– Подожди! – неожиданно схватила его за руку Уйгулана. Лицо девушки покрылось красными пятнами, и голос задрожал. Она явно волновалась.

– Ты что? – Богдан снисходительно улыбнулся. Ему не хотелось, чтобы она отпускала руку. Само ощущение близости, внимания и заботы вскружило голову. Он с трудом взял себя в руки и снова обратился к старухе: – Я готов. Что надо делать?

– Ложись! – коротко приказала та.

– Ой, не надо! – воскликнула Уйгулана и закрыла лицо. Но её уж не слушали.

Знахарка сходила в холомо и принесла корзину с кишками животного. Вокруг распространилась страшная вонь. В другой руке она держала самые обыкновенные штаны. Короткие, до колен, как у всех остальных. Только эти были уже очень старые и явно грязные.

– Надевать? – с иронией спросил Богдан.

– Нет. Сиди! – сурово оборвала его Сигха. А Уйгулана, увидев штаны, запричитала ещё больше и отбежала в сторону.

Старуха достала белую кишку с жиром и отделила от остальной требухи. Затем обмотала её вокруг головы Богдана и громко произнесла: «Уйди! Уйди! Уйди!» После этого ударила штанами по голове три раза и отошла назад, явно боясь того, что должно было последовать дальше.

– Ну что, всё? Наигралась? – недовольно морща нос и брезгливо фыркая, спросил Богдан. Сигха стояла, разведя руки в стороны, и с ужасом смотрела, как он срывает с головы вонючую кишку. Беззубый рот открывался и закрывался, она шамкала и тяжело дышала, пытаясь что-то сказать, но ничего не получалось. – Вода есть?

– Билбэт! – послышался за спиной радостный голос Уйгуланы. – Ты… ты жив?

– Э-э… – ему очень хотелось нагрубить, но ведь она была не виновата. Это всё старуха затеяла! Хоть бы извинилась. – Жив, жив. Вода у неё где?

– Зачем вода?

– Шутишь? Воняет, как дерьмо.

– Вот, возьми, – старая знахарка протянула корешки. – Мешок – там. Помоги ему, – сказала она Уйгулане. Та быстро открыла пробку и показала Богдану, как надо помять траву, чтобы она хорошо мыла. Оказалось, что она пенится! Такого он ещё не видел. И хотя пена была не мыльная, жир и грязь отмылись.

Пока мылся, в голову пришла мысль, что пора бы уже постричься. Почему-то стало смешно. Он расхохотался, но объяснять двум женщинам, что такое парикмахерская, ножницы и машинка, не стал. Не до этого было. Это можно было потом обсудить с Тускулом, когда тот придёт в себя.

– Хорошо! Вот спасибо! – довольно фыркая, поблагодарил Богдан. – Ну что, теперь возвращаемся к нашим баранам? Вот беда! К штанам и рубашке, я хотел сказать.

Уйгулана стала объяснять Сигхе, что им нужны длинные штаны и короткая рубашка. Знахарка только качала головой и вздыхала, продолжая бросать в его сторону настороженные взгляды. Дослушав до конца, старуха недовольно поморщилась.

– Тархэ ему, да? Короткую? – проскрипела она, смотря на рисунок. Богдан нарисовал на земле короткую рубашку. – И караи тоже из накидки? Две тархэ и две караи? С дырками по бокам? Не дырки? Карманы? Что такое карманы? А-а, поняла, мешки для трав, да? Вижу, вижу, маленькие мешки по бокам, – ворчала старая туматка, глядя, как он рисует штаны и карманы.

– Пусть здесь будут карманы, ну… мешки, как ты говоришь, – кивнул Богдан. – Но мне надо две пары. И четыре шкуры. Попробую сам сделать тёплую накидку для зимы.

– Для зимы? О-о, нужна хорошая шкура, мягкая. Медведь не получится. Волк или овца. Но где овцу взять? Только у уйгуров, – с сожалением прошепелявила старая Сигха.

– Придумаем потом. Давай сначала сделаем нормальное что-то. А то комары одолевают. И холодно уже по ночам.

– Не кричи! Слышу! – оборвала его знахарка. Она приложила к нему свои штаны, потом разложила их на земле и обвела палкой. После этого снова приложила и стала увеличивать рисунок на глаз. Богдану было чудно видеть такую швейную мастерскую, он снова хотел пошутить, но успел сдержаться. Сейчас нельзя было спугнуть удачу.

Однако удача оказалась тоже с довольно неприятными последствиями. За всё это надо было платить. Но не деньгами. А счёт ему выставили немаленький: две лестницы, тридцать жердей, две воловьих шкуры, шкуру медведя, десять тонких каменных скребков и нож.

– Да где же я его возьму?! – возмутился он.

– Караи нужны? – последовал короткий вопрос.

– Да.

– Тархэ нужна?

– Да.

– Тогда принеси нож.

– Вот ядерная сила! Чтоб тебе… Ладно, ладно, это я так, сгоряча, – увидев, что старуха вопросительно подняла брови, добавил он. – Ты делай, а я найду всё. Найду. Точно. Ты только побыстрей, пожалуйста.

Его слова остались без ответа. Сутулая фигура Сигхи скрылась в гэре. Им с Уйгуланой пришлось вернуться назад.

– Сделает? – спросил Богдан, чтобы поддержать разговор.

– Да. Только сначала надо нож принести. Потом всё остальное.

– Да ну! Как же я успею? Я думал, она мне быстро всё сделает.

– Сделает. Только нож принеси.

– Ну что ты заладила, принеси да принеси. Принесу. Вот придёт в себя шаман и принесу. Он знает, где нож взять.

– Дзэтай свой нож не отдаст, – с сомнением произнесла девушка. Она всё время смотрела себе под ноги и была явно не в настроении.

– Чего ты расстроилась? Старуха обидела?

– Нет. Сигха хорошая. Она маму вылечила. Только… где ты нож возьмёшь?

– Так ты за меня, что ли, волнуешься? – Богдан чуть не подпрыгнул на месте от радости. Ему было приятно.

– Да. В племени нет лишнего ножа. Тебе не найти нож. Охотники не дадут.