Горыныч во сне пытался уползти куда-то. Он извивался, как его дальняя родня, змейки, но дальше кровати свинтить не получалось.
Он мотал головой во все стороны, громко мычал, отмахивался от кого-то. А потом затыкал себе рот обеими лапами.
Рот затыкался один.
Два других кривились, и старались попасть под лапы, что не всегда получалось.
Ему снилось оливье. В пятнадцатилитровых тазиках, крабовый салат ведрами, колбасная нарезка пудами. И ещё много, много, много всего очень страшно вкусного.
Настолько страшного, настолько много, что Горыныч весь покрывался мурашками и потом. В сочетании с чешуёй это смотрелось весьма дико.
Всё это страшно вкусное надвигалось на него, и громко, грозно требовало:
– Съешь нас! СЪЕШЬ! Не то скиснем, и будем сниться тебе вечно!
И отбиться не было никакой возможности!
Оно, вкусное, шло атакой со всех сторон. Даже с потолка и из-под пола!
Оттуда, из-под половиц тянули щупальца с клешнями крабовые палочки и омары в лимонном соусе.
Горыныч захлебывался, откашливался, отбивался.
И никак не мог проснуться! Никак!
Он звал, там во сне, на помощь всех своих друзей и родных.
Но они не могли прийти ему помочь! Они все были в осаде кулинарных шедевров и тоже отбивались, как могли.
Наконец, во время особо мощного рывка в сторону от налетающего Наполеона с заварным кремом, Горыныч сильно дернулся, и брякнулся с кровати.
От удара смог проснуться.
Дико огляделся вокруг, поварских шедевральных агрессоров рядом не наблюдалось.
Он облегченно вздохнул. А потом…….потом схватился лапами за среднюю голову, и взвыл всеми тремя пастями:
– Батюшки!!!! А ВЕДЬ ВПЕРЕДИ ЕЩЁ РОЖДЕСТВО, СТАРЫЙ НОВЫЙ ГОД И КРЕЩЕНЬЕ!!!!!
И везде угощают! А в гости не придешь, врагом станешь, что делать, что делать-то?!