Омытый сиянием горящих фонарей и окон ночной Лондон несся прямо на двух людей, движущихся по поезду. То и дело опасливо приседая с выброшенными в стороны руками, осторожно ступая по дрожащим под ногами крышам вагонов в конец поезда, юноша спрашивал себя, что он делает и когда именно он заразился тем диким сумасшествием, которым, по его убеждению, был болен бодро шествующий впереди Фокс.
Вместе с затрудняющим движение ветром, бьющим в спину, и щиплющим глаза дымом вокруг пролетали мелкие искры, а сильные толчки, участившиеся с подходом паровоза к городу, буквально выбивали почву из-под ног. По мнению Фокса, незаметнее всего им удастся сойти с поезда с площадки последнего вагона. Мотивируя свое желание пройтись по крышам вагонов еще раз, он именно так все и объяснил Жану-Антуану. И если посреди незастроенной природы юноша боялся упасть с едущего поезда, когда сидел, то теперь, в городе, когда он преодолевал себя, делая каждый следующий шаг, этот страх принял очертания укоренившейся фобии. Однако его спутник, напротив, получал удовольствие от столь увлекательной прогулки и снова напевал себе под нос свою неразборчивую мелодию.
Дойдя до хвоста поезда, он остановился на краю вагона и с назидательным видом развернулся к передвигающемуся на согнутых в коленях ногах юноше.
– Давай же, Джон! Право слово, даже не представляю, что тебя так волнует. С тобой ничего не случится. Это же поезд, их делают совершенно безопасными, – для наглядности в подтверждение своих слов он попрыгал на одном месте, каждый раз приближаясь спиной к краю на несколько дюймов ближе. – Вот видишь? Ничего не случилось.
– Стойте! Больше так не делайте, прошу вас! – неожиданно высоким голосом прокричал Жан-Антуан. – Я не смогу взять на себя ответственность за вашу гибель, если вы оступитесь из-за моего осторожного отношения к нашей пешей переправе.
Его слова видимо насмешили Фокса, и тот с задорной улыбкой принялся слезать с крыши на перила площадки. Смятый цилиндр ловко скрылся из виду, нырнув вниз, а затем и смуглые пальцы отпустили холодный настил крыши.
Когда Жан-Антуан почти ползком добрался до края вагона, он чуть не столкнулся с головным убором Фокса, выглянув оценить степень сложности предстоящего спуска.
– А знаешь, что самое забавное? – воскликнул Фокс. – Вот как раз эти перила малость шатаются.
Он указал на те, на которых все еще стоял, высунувшись с правой стороны вагона.
– Как вы посоветуете мне слезть? – поинтересовался побледневший Жан-Антуан.
– «Как»? Остряк ты, Джон! Так же, как и залазил туда, – хохотнув, быстро отозвался Фокс и продолжил озирать стремящийся по сторонам город.
– Но вы против моей воли втолкали меня сюда!
– А-а-а! Помню, помню! – с ностальгической улыбкой покивал Фокс, будто это было в прошлом году, и не успел Жан-Антуан понять, в чем дело, как Фокс обеими руками схватился за сюртук юноши и принялся стаскивать француза вниз, балансируя на шатких перилах над проносящейся внизу железной дорогой без какой либо подстраховки.
Жан-Антуан тут же с ужасом завопил и начал цепляться за крышу вагона, отталкивать безумца ногой, снова вопить, пытаться заползти обратно – делать все, только бы не погибнуть, – но Фокс, уперевшись одной ногой в стенку вагона, почти что повис на полах его сюртука, что неумолимо приближало момент когда они оба свалятся на рельсы и переломают себе шеи и кости.
– Перестаньте! Мсье! Нет! Остановитесь! Мсье! Я слезу! Я сам! Сам!
– Ну, хорошо, – на удивление быстро согласился Фокс, отпустил его сюртук и спрыгнул на площадку, уступая возможность для самостоятельного спуска Жану-Антуану.
– Мерси, – тяжело отдуваясь, пробормотал юноша.
После очередной ужасной выходки человека в смятом цилиндре, спуск уже не казался таким смертельно опасным предприятием. Удивившись собственным физическим возможностям, Жан-Антуан сравнительно легко справился с этой задачей. Юноша просто переждал, когда сердце перестанет бешено колотиться и рваться из груди, спустил ноги, а затем и весь протянулся с крыши, держась за нее руками и всячески избегая угрозы наступить на шатающиеся перила, на которых до этого стоял Фокс. Словом, это был не очень ловкий, но безопасный в плане негативных последствий спуск.
Так, стоя на задней площадке в хвосте поезда, они въехали в покрытый ночной тенью современный Вавилон – Лондон. Где-то там, в величественной темноте жили светские львы и королевская семья, под светом масляных фонарей тянулись по своим домам бесчисленные толпы разных классов и сословий, собирались с работы уличные торговцы и замерзали бедняки. Всевозможные лавки и конторы закрывались, в театрах опускались занавесы, а питейные заведения продолжали полниться многоголосым шумом праздности. Этому городу, казалось, не было конца. И переполненный радостью Жан-Антуан почувствовал себя так, будто оказался в столице мира. Он, наконец, потерялся, чего и добивался. Сбежал от всех и от себя самого. Буржуазный Париж забылся. Лондон прибрал его под свое крыло.
Как и обещал Фокс, они взяли кэб и отправились в места, которых Жан-Антуан наверняка бы попытался избежать, путешествуй он в одиночку. Едва они успели сойти с подножки – экипаж унесся прочь, оставив француза и его гида одних посреди грязной неосвещенной улицы. Откуда-то издалека, из глубин безымянной бедноты, ветер доносил звуки разошедшейся ссоры нескольких человек. Фокс стоял, неспешно разглядывая здание, перед которым они остановились, а Жан-Антуан ошеломлено озирался по сторонам.
– Что ж, чем скорее, тем быстрее… – пробормотал себе под нос человек в смятом цилиндре и зашагал к дому.
Паб «Дурнушка Салли» ютился в одном из двухэтажных домиков Поплара, в полуподвальном помещении. Закопченные окна пропускали на ночную улицу лишь тусклый оранжевый отблеск, неряшливо стелящийся по земле. Вывеска уже давно почернела, и название скрылось с глаз. Удостовериться, что это именно тот паб возможности не представлялось.
Спустившись по истертым осыпающимся ступеням к парадному входу, Фокс брезгливо пихнул тонкую дверь и вошел первым. Грязный задымленный полумрак скрывал стены по бокам от входа, покрывал столы и стулья, а свет коптящих сальных светильников выхватывал разномастные фигуры сидевших здесь шести человек и работника паба за стойкой.
На первый взгляд могло показаться, что перед вошедшими путниками сидели завсегдатаи этого питейного заведения. Но это лишь отчасти было правдой. Все, кроме одного единственного сидевшего у стойки худого мужчины – он пил стакан за стаканом и не замечал ничего вокруг, – уставились на вошедших с редкостной враждебностью и алчным любопытством. Это были самые мерзкие опустившиеся люди, которых Жан-Антуан видел в своей жизни. В душно накуренном помещении паба от их тряпья все равно разило застарелым потом и алкоголем.
– У нас закрыто, джентльмены, – язвительно послышалось от столика слева от Фокса и Жана-Антуана.
Человек в смятом цилиндре словно бы и не услышал обращения. Он хлопнул по груди Жана-Антуана и медленно стал выходить из темноты, приближаясь к самому центру помещения, что, разумеется, лишь раззадорило сидевший по сторонам люд.
– Я слышал, недавно ты проворачивал одно денежное дельце, о котором потом старался не распространяться, – громко заговорил Фокс. – Но не все выжившие, кто в нем участвовал вместе с тобой, оказались столь же скрытны и скромны. И не у всех есть вспыльчивый старший братец-деспот.
Чуть не выпавший стакан с грохотом опустился на столешницу стойки.
Костлявые плечи напряглись, и сидевший у стойки человек огорошено повернулся к гостям. Он долго таращился на Фокса, верно пытаясь понять, мерещится ему или нет. А когда ощущение реальности все же перевесило, под его длинным носом растянулась самодовольная и одновременно растерянная ухмылка.
– Так-так-так… – протянул он, вытирая ладони об себя, и приветственно развел руки, – черт, смотрите-ка, кто к нам пожаловал! Сам мистер Чарли Бродячие Штаны!
Тихие смешки и шепот от столиков тут же смолкли.
До ужаса встревоженный Жан-Антуан хотел было оглянуться, но тут до него дошло. Он застыл на месте, глядя в спину Фокса взглядом полным беззащитного недоумения, с каким, пожалуй, мог бы смотреть на юношу один из тех зайцев, которого он подстрелил пару недель назад в лесу.
– Вы! – в сердцах проговорил француз.
Польщенный оказанным приветствием разбойник повернулся к Жану-Антуану и рассеянно только сказал вполголоса:
– Замнем, Джон.
– Налей ему выпить, не стой, как идиот! – проворчал худой человек у стойки, обращаясь к работнику. – Чарли! Чарли, сколько лет мы не виделись? Не будем так из огня да в полымя. Садись, выпей с нами, представь нам своего друга, я представлю тебе своих новых компаньонов. Они много слышали о тебе!
– Что мне те годы! – бахвально воскликнул Фокс. – Не будем тянуть кота за яйца, в Лондоне я по важному делу…
– Денежному?
– Нет. Не на этот раз. Ты знаешь, что я ищу, – многозначительно произнес человек в смятом цилиндре и направился к стойке. – Выгода здесь исключительно моральная.
Старый друг Чарли помрачнел и кивнул, чтобы ему тоже налили.
– Так ты думаешь, я смогу тебе в этом чем-то помочь? – спросил он.
– Предчувствие меня еще никогда не подводило, верно?
– Да-да… это правда, – задумчиво пробормотал его худой собеседник.
Фокс, а точнее, Чарли Бродячие Штаны не стал медлить:
– Кто он? Как выглядел человек, который нанял твою банду? На каких условиях о передаче денег вы уговорились? Где встречались? Где передавали деньги? Как он вас кинул?
– Что? Никто меня не кидал! И не посмеет…
Чарли скептически издал ртом неприличный звук.
– Чушь! Ты хотел облапошить его и убить, а его долю присвоить себе, но он прикончил больше половины твоих подельников, пока ты удирал. А тебе чуть пулю в зад не всадил.
Опрокинув стакан, худой человек нахмурился и подпер голову кулаком. Выпустив отрыжку, он хмуро взглянул на Чарли.
– Что-то особенно болтливый паренек тебе попался. Как его зовут?
– Пинкет…
– А черт с ним, ты все равно никогда не запоминаешь имен.
– …может Кроткотт…
– Ты хотел сказать Плакнет?
Чарли только собирался сесть на табурет, как вдруг оживленно подскочил и закивал, потом задумался и отрицательно покачал головой.
– Вот точно не Планкет.
– Плакнет, – исправил худой человек.
– Как?
– Плакнет!
– Тебе виднее.
– Так это он?
– Кроткотт?
– Нет, же! ЧАРЛИ! Проехали, не важно. Как ты вообще нашел того, кто тебе все это рассказал?
Удобно устроившись на табурете, поерзав, окинув присутствующих (включая Жана-Антуана) пристальным подозрительным взглядом, человек в смятом цилиндре взял стакан с той же жидкостью, которую пил его худой друг и холодно произнес:
– Мертвеца допросил.
В пабе воцарилось суеверное молчание. Все начали переглядываться, а Жан-Антуан все больше чувствовал, что должен бы быть сейчас где-то в другом далеком отсюда месте. Внезапно худой человек разразился хохотом, и все засмеялись ему вслед. Но Чарли не смеялся, он был совершенно серьезен и по-прежнему озирал всех изучающим взглядом. Когда его старый друг сообразил, что это не шутка, он закашлялся и вскоре умолк.
– Так, а че ты… это… ну… че, ты правда с мертвецом языки точил?
– Ты меня знаешь, о таких вещах я не вру, – подтвердил Чарли, покосившись на него.
После еще нескольких мгновений молчания его худой друг разразился хвалебными воплями и восторженными возгласами в адрес Чарли.
– Ну только ты можешь такое отмочить! Парни, давайте выпьем за моего друга! Налей-ка всем, Сэмми!
Паб сотрясся от пяти одобрительных выкриков. Кружки наполнились элем, Чарли сказал, чтобы ему и юноше с которым он пришел, налили джина. Его худой друг смеялся, но что-то в сухом лице этого, если присмотреться, молодого человека переменилось, и улыбка не казалась больше такой искренней для хорошо знавшего его Чарли.
Дельце, о котором худой не хотел распространяться, стало известно не просто каким-то незнакомым людям, оно привело сюда в Лондон человека начисто лишенного страха и наводящего трепет на тех, кто слышал легенды о разбойнике по имени Чарли Бродячие Штаны. Между тем взгляд блестящих черных глаз неуклонно отслеживал теперь каждое движение худого.
– Красавчик! – окрикнул Чарли.
– Да? – отозвался худой.
Чарли наклонился к нему и выразительно произнес:
– Ты окажи любезность, время-то не тяни. У меня есть, чем заплатить за твою информацию.
– Толковый ты человек!
Разбойник никак не отреагировал на похвалу. Худой поправился, прочистил горло и жадно ухмыльнулся:
– Но и ты не обидь старого друга, Чарли. Покажи хотя бы, чем будешь платить. Порадуй нас, каким добром разжился?
Человек в смятом цилиндре усмехнулся так, словно только и ждал этой просьбы, соскочил с табурета и медленно зашагал от стойки, кружа между столиков, то появляясь, то скрываясь в темноте.
– Знаешь, Франция уже не та, что раньше. Не то, что у нас на острове. Теперь это очень опасное и бесчестное место. В порте Кале меня ограбили два каких-то жалких щуплых щупня. Стащили всё, все деньги и огрели лопатой по голове. Но я ехал специально к тебе, чтобы узнать о твоем денежном дельце. А точнее, о человеке, для которого ты и твои компаньоны выполняли услугу. Поэтому я прихватил для тебе кое-что ценное!
Красавчик довольно хлопнул в ладоши и потер руки. Чарли остановился возле Жана-Антуана, который так и стоял на одном месте посреди помещения, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания.
– Оставляю тебе в залог этого парня, – Чарли хлопнул Жана-Антуана по плечу. – Джона. Он, правда, француз, от него многовато шума, но в остальном довольно выгодное вложение! Как тебе?
Жан-Антуан возмущенно повернулся к Чарли:
– Простите, что?! Нет!
Красавчик и остальные удивленно посмеялись.
– Пока он побудет у вас. А хотите, можете оставить его себе. Деньги занесу на днях. Фунтов десять, думаю, пойдет, – продолжил Чарли на том же месте, где прервался. – А от тебя потребуется рассказать мне о человеке, который нанял твою банду и снабдить меня оружием, какое у тебя имеется. Пистолеты, сабли… ну ты знаешь, мои вкусы.
– …вы слышите? Нет! Я категорически против! – далее юноша разразился чередой гневных проклятий и перешел на французский, изрядно позабавив Чарли Бродячие Штаны.
Он глянул на плещущийся в руке Жана-Антуана джин, забрал его стакан и глотнул.
– Но зачем нам этот малый, Чарли?
– Не знаю, прояви фантазию. Люди дороже денег! Можешь хоть в поместье Мэдстоу продать, эти ненормальные Сандерленды уж точно знают цену людям.
– В те места мы не суемся, сам знаешь, – мрачно проворчал худой.
– Ладно тебе, не будь так привередлив, это всего лишь залог.
– Ну не знаю, не знаю…
Красавчик долго обдумывал предложение, рассматривая похолодевшего Жана-Антуана и пытаясь понять, на кой черт ему сдался какой-то француз Джон. Потом его явно посетила какая-то интересная для него мысль, и он уставился на Чарли с довольным жадным оскалом.
– Чарли?
– Чего?
– Так ты говоришь, тебя обокрали, и у тебя нет ничего, даже оружия, поэтому ты пришел ко мне.
Чарли нетерпеливо фыркнул.
– Ну да! Красавчик, долго соображаешь.
– То есть, я хочу сказать, ты сейчас безоружен? – осторожно уточнил худой.
– Верно! Поэтому-то я и пришел к тебе. Прикупить средства самообороны и нападения по дружеским ценам.
Красавчик задумчиво покивал, потом неуклюже слез с табурета, оказавшись еще и низкорослым хромым.
– Отлично… Джентльмены! – крикнул он во всю глотку, заплетающимся языком обращаясь к своим компаньонам, которые тоже с готовностью повставали из-за столиков с обеих сторон от Чарли и Жана-Антуана. – Сейчас он не опасен. Хватайте этого придурка и его шута-француза!
Все пятеро с бешеными криками бросились на стоявших в центре зала гостей. Не дожидаясь, когда на него обрушатся удары увесистых кулаков, Чарли Бродячие Штаны одним прыжком забрался на ближайший справа стол, из-за которого только поднялся узкоглазый проворный парень, и запустил ногой стоявшую на столе кружку эля тому прямо в голову. Жан-Антуан побежал к выходу, но его поймал за сапог и начал тащить по вонючему земляному полу высокий толстый верзила в нелепо смотрящемся на нем котелке. Три пары рук потянулись за Чарли, чтобы сбросить его со стола, но он уже прыгнул и ухватился за деревянные балки под потолком. Красавчик наблюдал за всей этой веселой возней с радостной усмешкой, а когда понял, что Чарли ловко перебираясь с балки на балку, приближается к нему, схватил из-за стойки бутылку джина и запустил ею прямо в Чарли. Бутылка разбилась о смятый цилиндр и сорвала разбойника с потолка. Три галдящих человека расступились перед падающим Чарли, и тот плашмя рухнул на пол.
Увидев это, Жан-Антуан невольно обмяк и перестал сопротивляться. Он уставился на обездвиженное тело человека, которого он знал под именем Фокса и с которым провел целые сутки долгого пути из Кале в Лондон. Великого разбойника победила горстка безвестных отвратительных опустившихся бандитов.
Китаец начал приходить в себя. Верзила в котелке неожиданно врезал Жану-Антуану в лицо, и нос юноши прыснул жгущей кровью на замерзшую с улицы обветренную кожу. Усадив француза на стул, верзила сел за тот же стол.
Безвольно болтающееся тело Чарли подняли двое дружков Красавчика и взгромоздили его руки себе на плечи. Разошедшийся и вошедший во вкус Красавчик лихо переполз через стойку, оттолкнул работника Сэмми, выбрал себе новую бутылку джина. Предприняв несколько попыток, он перекатился через стойку обратно и подошел к Чарли, злорадно рассматривая его беспомощно висящую голову.
Открыл крышку и хлебнул из горла бутылки. Плеснул в лицо человека в смятом цилиндре. Тот дернул головой, начав приходить в себя.
– Чарли, Чарли… – проговорил Красавчик и отвесил внушительный шлепок по щеке разбойника. – Как глупо было заявиться сюда и рассчитывать на помощь после всего, что моя семья натерпелась от тебя. Ты думал, можешь просто взять все, что наши парни нажили своим трудом, а иногда и кровью, и улизнуть из страны на несколько лет, чтобы потом неожиданно вернуться, и, не прося прощения, потребовать, чтобы я тебе чем-то помог? Ты думал, братья Сканланы проглотят и забудут, как ты унизил наш авторитет в глазах остальных парней из банды?
Чарли поднял на того сосредоточенный изо всех сил, но все еще отсутствующий взгляд. Поразмыслил какое-то время, потом вяло протянул:
– Кратко говоря, да.
Красавчик засмеялся, и все его дружки тоже засмеялись.
– Только я оставил с носом лишь нашего главного, твоего недоумка братка Тома Сканлана, от которого втихую воротило всех парней из банды. И сделал бы то же самое вновь. А добро ребят я не трогал, если только ты не прошелся следом за мной и не соврал, что это был я. Кстати, джентльмены, – Чарли повертел головой, глядя на тех двух, что держали его, – у вас случайно ничего не пропадало за то время, пока вы водитесь с Красавчиком? Неужели он у вас типа за главного? А знаете, я его знал как сопливого шестнадцатилетнего мальчонку-подхалима, неспособного даже подтереть свой зад без помощи старшего братка.
– Заткнись! Заткнись, тебе говорят! Дохнуть будешь, станешь молить о прощении! Чарли, я тебя порежу, мамашей клянусь!
– О! О! Хорошо, что ты заговорил об этом! – обрадовано воскликнул Чарли. – Я заметил у тебя в партнерах китаец. Хочу спросить, разве вам, Сканланам, мамаша не запрещает заводить дружбу с китайцами, боясь, что вы заведете смешанные браки? Не повезло тебе родиться здесь. Будь ты девчонкой из Хокстона, не пришлось бы прятать своего китайского парня…
Неожиданно взбешенный китаец с воплем, выхватил бутылку из рук Красавчика и размахнулся, чтобы запустить ею по голове Чарли, но разбойник пригнулся, и бутылка угодила в лицо одного из тех, что держали Чарли на себе. Топнув, Чарли отдавил ногу второго бандита – все еще державшего руку разбойника на своих плечах – схватил его и толкнул на бросившегося навстречу китайца. Оба неуклюже повалились, китаец вновь ударился головой, затылком налетев на стойку и без памяти рухнув наземь, прижатый здоровенным дружком.
Чарли решительно шагнул к оставшемуся растерянно стоять Красавчику, но худой с противной ухмылкой достал из-за пояса ножик и, озверело выкатив глаза, погрозил оружием своему старому другу. Это был обычный, вероятно, краденный, столовый прибор, заточенный преступником в годы, когда оба они с Чарли еще состояли в одной банде.
– Ну, давай, гаденыш! – проскрипел худой, сжав ножик в грязных костистых пальцах. – Только ты и я!
В это время над смятым цилиндром Чарли беззвучно выросла высокая шляпа с небольшими загнутыми с боков полями – двадцать лет как вышедшая из моды, еще более заношенная и потертая, чем цилиндр разбойника.
Только Чарли хотел было сделать рывок вперед на рисующегося Красавчика, как две покрытые шрамами руки обхватили человека в смятом цилиндре и оторвали от пола. В это время Красавчик сделал выпад, чтобы ткнуть Чарли ножом в живот, но разбойник врезал болтающимися ногами тому в челюсть. Красавчик взвизгнул и отлетел на стойку, выронив свой ножик.
Державший Чарли бандит врезал ему по ребрам и отпустил. Чарли свалился на пол, встал на четвереньки, бросив обиженный взгляд на возвышающегося над ним атлета в высокой шляпе. На жилистых руках с закатанными до локтя рукавами красовались многочисленные шрамы от порезов, от человеческих зубов и ожогов.
Чарли вяло похихикал, глядя на его шрамы:
– Вижу, у тебя было счастливое детст…
Не слушая своего противника, бандит с размаху ударил Чарли ногой в живот.
– Что-что? Повтори-ка? – издевательски разжевывая слова, выплюнул атлет.
Отлежавшись немного, Чарли оглянулся на изнывающего от боли Красавчика, попытался подняться, но бандит еще раз ударил его в живот так, что Чарли свалился лицом в пол.
– До чего же воняет, – сдавленно посетовал он, выплевывая грязь изо рта.
– Говорят ты великий разбойник. Непобедимый человек без башни и без страха.
От пола в воздух поднялся палец:
– Молва правду говорит… – заметил Чарли и снова попытался подняться, но снова получил удар в живот и испустил полный боли глухой стон.
– Но знаешь, кого вижу я? – с садистским оскалом процедил бандит в шляпе. – Смешного болтуна, которого мне раздавить только в удовольствие. Ты, наверное, и не дрался никогда по-мужски в кулачных боях, в круге посреди галдящей толпы. Не убивал своими руками, как я. Чем же ты велик, а Чарли Бродячие Штаны?
Он размахнулся ногой, чтобы обрушить сапог на лицо противника, но неожиданно Чарли схватил с пола нож Красавчика и насквозь всадил лезвие в ступню бандита в шляпе. Заточенное лезвие разорвало подошву сапога, прошло меж костей и высунулось над сбитой кожей сапога. От боли тот заверещал, запрыгал на одной ноге, потерял равновесие и рухнул на задницу.
Чарли медленно поднялся, расправляя свое подбитое овчиной пальто, бросил взгляд на работника паба, предпочитавшего держаться подальше от разборок, на Красавчика, ползущего к двери в подсобное помещение, потом подошел к стойке и потянулся за одним из высоких табуретов.
– Эй, а хочешь узреть мое величие? – поинтересовался Чарли.
Бандит в высокой шляпе отвлекся от своей пронзенной ноги и поднял на него горящие от ненависти и слезившиеся от боли глаза. Тут же с грохотом об его атлетическую фигуру разбился раскрученный со всего духу табурет. Тяжелое тело бандита откинулось назад, и сраженный, он повалился на землю.
Чарли склонился над ним, внимательно рассматривая проделанную работу.
– Ну как тебе? Это, по-твоему, по-мужски? Нет, ты только скажи, чтоб я знал, что тебе нравится, хорошо?
Бандит в высокой шляпе валялся на земле погребенный под дубовыми обломками с проткнутой ножом ногой, разбитым о табурет лицом и вряд ли в ближайшее время собирался поддерживать беседы.
Удовлетворенно кивнув, Чарли выпрямился и хотел было взяться за Красавчика, как услышал из темноты непонятные звуки тихой возни. Приглядевшись, он увидел довольно забавную картину. Жирный здоровяк в котелке повалил Жана-Антуана на стол и душил его, а Жан-Антуан болтал ногами, одна из которых была боса, и отчаянно лупил здоровяка своим правым сапогом. Чарли уже собирался пойти своему французскому другу на помощь, но вспомнил про важное дело, всплеснул руками, дивясь тому, как он мог об этом забыть, и повернулся к работнику паба.
– Сделай-ка мне и моему другу французу еще по порции джина, хорошо? Они платят, – он указал на валяющиеся в беспамятстве тела, затем взял еще один табурет и юркнул с ним в темноту.
Жан-Антуан вздрогнул, когда над раздувшейся от усилий головой здоровяка в котелке с громким треском разлетелся в щепки приличных размеров табурет. Жирные пальцы еще какое-то время сжимали налившуюся кровью шею француза, потом ослабли. Покачиваясь, здоровяк развернулся к Чарли, в руках которого остались две обломанные ножки табурета. Шагнув навстречу здоровяку, Чарли брезгливо ткнул обломком ножки в качающуюся тушу, и здоровяк откинулся на спину, с грохотом плюхнувшись на стол позади себя.
Освобожденный от удушающих рук Жан-Антуан выронил свой сапог, прокашлялся и стал жадно хватать воздух ртом. Чарли помог ему подняться со стола, подождал, пока юноша натянет сапог и повел его к стойке, где их ожидали две порции джина.
– Выпей, полегчает, – безапелляционным тоном сказал разбойник.
Жан-Антуан вытер окровавленное лицо, недоверчиво покосился на него, потом понял, что хуже от этого не будет, протянул дрожащую руку за стаканом джина, выпил и еще немного прокашлялся.
– Что вы здесь устроили? – осмелился подать голос работник паба.
Чарли повернулся к Жану-Антуану:
– Скажи ему.
– Что сказать? – с недоумением пробубнил юноша.
Чарли обернулся, оглядел поломанные табуреты, сокрушенную шайку бандитов, и осколки разбитых бутылок и кружек. Уверенно взглянул на Сэмми и величественно произнес:
– Бытовое недоразумение!
В пабе повисло молчание.
– Вы знаете, сколько стоит все, что вы разрушили?
– Так, все! Не реви ты, как девка! Умолкни! – пригрозил стаканом человек в смятом цилиндре. – Тащи сюда бутылку. Тоже за счет этих парней. Они сегодня щедрые.
– У меня что, сломан нос? – обеспокоился Жан-Антуан.
Разбойник еще некоторое время уничтожающим взглядом прожигал дырку в Сэмми, пока тот не послушался его распоряжения, потом принялся задумчиво разглядывать разбитый нос Жана-Антуана.
– Молю скажите же! Ну что там?
Чарли помычал, приглядываясь одним левым глазом – другой он прикрыл для точности, – потом беззаботно пожал плечами:
– Во всяком случае, не хуже чем было.
– Как так? О, нет!
– Не тревожься, Джон, у тебя теперь очень мужественный вид. Скажи ему, холуй!
– Да-да, сэр! Это действительно так, – охотно согласился Сэмми, протягивая открытую бутылку Чарли. – Только не разбейте, пожалуйста.
– Что ты, что ты! У меня имеется идея даже получше. Кстати, куда уполз этот доходяга Красавчик? – спросил Чарли работника паба.
– Э… не знаю…
ХЛОП!
Чарли обрушил ладонь на стойку и с бешенством вытаращился на Сэмми глазами настоящего безумца.
– Ты не устраивай здесь театр, ссыкун, если не хочешь чтобы я живьем съел твои кишки!
Француз и работник паба испугано уставились на Чарли. Сэмми тут же указал пальцем в сторону подсобки.
В следующую минуту Чарли Бродячие Штаны одной рукой тащил оттуда по земле ревущего и умоляющего о милости Красавчика. Пьяные слезы и страх совсем не красили этого дистрофичного уличного жулика. Оказавшись среди своих валяющихся без сознания дружков, Красавчик завопил с еще более истошным отчаяньем. Чарли выволок его на свет и пихнул. Тот упал, потом стал подниматься на колени и вдруг вздрогнул, когда Чарли с сознанием дела начал выливать на него спиртное из бутылки.
– Че это? Че ты делаешь, Чарли?
– Разве не видно? Беру у тебя интервью, Красавчик, – как сам собой разумеющийся факт, объяснил разбойник. – Ты рассказывай пока о человеке, который нанял твою жалкую шайку дворняжек.
Вылив больше трех четвертей бутылки, Чарли допил остальное и побрел к одному из сальных светильников, висящих на стенах по бокам помещения.
– Не слышу тебя, Красавчик.
Он плюнул на ладони, взялся за нижнюю часть светильника и принялся отдирать его от стены. Повозившись с этим делом пару минут и выбившись из сил, но так и не сорвав светильник со стены, Чарли вернулся к стойке:
– Эй, холуй! Спички есть?
– Да, сэр. Сейчас.
– Ищи скорее там!
– Хорошо, сэр.
– И не болтай!
– Зачем тебе спички, Чарли? – сорвавшимся голосом вскричал Красавчик. – Нет! Слышишь! Пожалуйста, я умоляю тебя, не делай этого!
Сердце Жана-Антуана сжалось. Пожалуй, всего несколько минут назад этот отвратительный, лишенный всякого понятия о достоинстве и чести худой человек собирался убить их обоих, но теперь он оказался во власти безумца разбойника в совершенно беспомощном положении, и полностью лишенный всяческих прав. Если бы эти преступники убили сегодня Жана-Антуана и Чарли, это была бы смерть в бою, но то, что задумал Чарли для своего давнего друга было не чем иным, как жесточайшей казнью, без суда и снисхождения.
Увидев, как Сэмми передает коробку Чарли, худой проскулил и приготовился прощаться с жизнью.
– Пожалуйста, не делайте этого! – попросил Жан-Антуан, схватившись за рукав Чарли.
Тот недовольно стряхнул руку француза и направился к Красавчику, начавшего все быстрее уползать на коленях от Чарли.
– Нет! О Господи! – заорал несчастный, содрогаясь всем телом.
– Так, о чем я там буду тебя просить, когда буду подыхать? – напомнил Чарли, догоняя Красавчика.
– Мсье Фокс! Пардон, мсье Чарли! Не нужно, вы уже проучили их.
– Это преступники, Джон! Они знали, как кончат, когда выбирали профессию.
– Но вы тоже преступник! – тревожно воззвал к жалости разбойника Жан-Антуан, увидев, как Чарли опустил ногу на спину ползущего Красавчика и прижал его к земле.
– О, не совсем, друг мой! Не совсем, – разбойник отрицательно покачал пальцем из темноты. – Все мы и наши жизни ничего не стоят по сравнению с тем делом, которое я обязан завершить.
– Каким еще делом?!
– Расскажи ему, Красавчик. Давай, ты знаешь эту историю, я рассказывал раньше.
– Он чокнутый! – завопил худой. – Он всю жизнь охотится за человеком, которого не существует!
– Теперь ты видишь, как это важно, Джон! – раздался из темноты взволнованный шепот разбойника, лишь еще больше напугавший Жана-Антуана.
Внезапно зажглась спичка, и паб сотрясся от душераздирающего крика испугавшегося Красавчика. Чарли помахал рукой и спичка погасла.
– А теперь рассказывай все, что связано с человеком, который нанял вас!
– Это не он! Это не тот, кого ты ищешь!
– Об этом мне судить! Живо говори!
– Хорошо, хорошо! Я все расскажу! – узловатые руки нашарили длинные носки сапог Чарли, и Красавчик начал обнимать ноги своего мучителя. – Пощади! Я все расскажу!
– Сгинь! Рассказывай лучше.
Судя по звукам, коробка со спичками снова открылась, и Чарли достал еще одну. В надежде на пощаду худой поторопился начать свой рассказ.
– Я возвращался из паба! – истерично проговорил он. – Шел отсюда. Один. Рядом значит это… остановился экипаж. Черный-черный! Ну да, а я смотрю, из окошка высунулась бутылка рома. Ну че, я подошел, и вдруг слышу голос изнутри экипажа. Он сказал, для меня есть дельце, и поманил бутылкой, а потом затянул бутылку обратно. Я залез внутрь. Он, видимо джентльмен, так как сразу же вежливо передал мне бутылку рома и как-то странно молчал, пока я пил. Словно рассматривал меня.
– Как он выглядел? – жестко спросил Чарли, буквально кипящий от нетерпения.
– Не знаю, на его стороне была тень, лица я не разглядел. Ни тогда, ни потом. Поздняя ночь была все же. Декабрь. Ну, так вот, оценив его щедрый дар по достоинству, я смекнул, что наверняка имею дело с состоятельным человеком. Тут я достал свой ножик и сказал, чтобы он отдал свои деньги. Из тени показался ствол пистолета. «Ты можешь попытаться обогнать пулю и стащить у меня несколько шиллингов, – сказал этот человек своим странным спокойным ровным голосом. Такой голос верно мог принадлежать лишь дьяволу! – А можешь поработать на меня, и тебе достанется приличная доля». Не знаю, что меня толкнуло, но я согласился. Я убрал нож, взялся за ром и стал его слушать. Все тот же голос предложил мне ограбить сейф в доме одного богатея из Мэйфэир и строго запретил убивать этого человека. Он сказал, владелец дома не должен быть убит ни при каких обстоятельствах, это основное условие нашего договора. Человек, которого уговорено было обчистить обязательно должен жить дальше, сознавая, как много он потерял.
Жуткое ощущение облепило душу Жана-Антуана при мысли о том, каким жестоким и одновременно слабым вероятно является человек, нанявший банду Красавчика.
– Обокрасть и оставить мучиться, – вдумчиво произнес Чарли. – Любопытно!
– Весьма странно, – возразил Жан-Антуан.
– Я тоже так подумал, – непонятно с кем из них двоих затравленно согласился Красавчик.
– Как зовут человека из Мэйфэир, которого вы обокрали?
– Кэмп или как-то так. Не помню точно. Но я могу показать его дом! Только не сжигай меня, Чарли!
– Ладно тебе сопли лить на мои ноги! Давай, рассказывай, что дальше было?
– Он передал мне футляр. В футляре лежал чертеж, очень точно выполненный чей-то рукой. Наниматель сказал, что это план дома намеченной жертвы грабежа. Я долго бы соображал, если бы он не объяснил. Впервые видел такой мудреный план. Крестиком был помечен сейф в стене слева от входа в кабинет. В сейфе было целое состояние, вырученное с продажи недвижимости, которую распродавал этот бедняга. Вроде, финансовые дела у него и без нас шли довольно скверно, – с пола донесся пьяный смешок Красавчика. – И целая треть этого добра, согласно условиям моего нанимателя, принадлежала мне и парням, которых я возьму себе в помощники. Он сказал, в ночь того дня, когда я получу красный конверт, я должен буду все провернуть, на подготовку у меня не больше двух дней. И предупредил, чтобы я ни в коем случае не вздумал открывать конверт. В нем не будет ни условий, ни полезной мне информации, вроде этот конверт вообще не мне адресован. Этот конверт я должен буду взять с собой на дельце. На Ганновер-сквер после кражи нас будет ждать экипаж, в нем-то мне и нужно будет оставить красный конверт. Так мы и распрощались. Я забрал ром, его экипаж поехал в сторону Хокстона. Позже я смекнул, что джентльмен не спрашивал, где я живу, и поэтому начал уже думать, что дельце не выгорит, но на всякий случай, как он и сказал, серьезно подготовился, как в старые времена у Лихих Малых. А потом случилось что-то странное. Через несколько дней рано утром меня разбудили птицы.
– Птицы? Что за птицы еще?
– Вороны! Я открыл дверь, а на улице все черно от их крыльев. Они сидели и каркали, точно покойника почуяли. А на пороге лежал красный конверт. Значит, кражу нужно было провернуть предстоящей ночью. В два часа пополуночи мы со старшими братьями Ламминг, Бобби Плакнетом и его рыжим дружком забрались в дом в Мэйфэире. С сейфами я вообще-то не очень хорошо управляюсь. Раньше у богатеев все было проще! Мы как проклятые провозились с ломиками, разворошили стену, достали этот несчастный сейф. На звуки шума прибежал как курица перепуганный владелец дома, ну Бобби и приложил его чем-то по голове…
– Он выжил? – глухо спросил Жан-Антуан.
– Че? Кто? Бобби?
– Владелец дома?
– А куда он денется! Мы когда выгребали деньжата в мешок, он уже шевелиться начинал. Ну Бобби его снова приложил. А знаешь, че самое смешное, Чарли? Двое его слуг испуганно жались за дверями кабинета. Наложили в штаны и ждали когда мы уйдем. Воняло на весь дом. Во олухи, а!
– Когда ты ходишь на дело, почему-то всегда воняет, Красавчик. Не думаю, что дело в его слугах, – снисходительно проговорил Чарли.
– Ладно, я все понимаю, в тебе говорит обида. Твое право! Мы с моими новыми компаньонами действительно плохо тебя встретили сегодня.
Разбойник чиркнул спичкой о коробку, темную часть зала вновь с шипением осветил подрагивающий огонек.
– Погоди, дружище! Я еще не все рассказал! Чарли! – склонившись на коленях и закрывшись блестящими от джина рукавами, запричитал худой.
– Ну так чего тянешь?
– Нет-нет! Уже рассказываю! Уже! Мы это, как собрали все денежки, сразу потопали на Ганновер-сквер. Там нас уже ждал пустой экипаж, как джентльмен и говорил. Мы с ребятами погрузились в экипаж и, согласно плану, отправились на Коммершиал-роуд. Чтоб этот придурок наниматель не искал нас в дальнейшем, мы решили сразу его порешить и присвоить заработанное себе. Он ждал нас в подворотне как нелюдимый идиот. Прятался в темноте, когда на дворе было четыре часа утра – глубокая ночь. Я поманил его мешком, он махнул своей тростью, чтобы я подошел, но я прикинулся тупым, типа ничего не понимаю и продолжаю стоять на своем месте. Он вышел из тени, тут-то мои ребята на него и накинулись, но всем четверым отпор этот сукин сын оказал достойный. Все закончилось очень быстро. Раздалось несколько выстрелов. Не знаю, сколько человек уцелело, позже я виделся только с одним Бобби Плакнетом, а вся семейка Ламмингов теперь как-то косо на меня поглядывает. Ну, как я уже сказал, все закончилось быстро. Мои парни лежали на земле, не шевелились. Сукин сын побежал на меня с пистолетом. Чтобы не схлопотать пулю в лоб, мне пришлось бросить мешок с выручкой и уматывать, но он от меня не отстал. Деньги его интересовали не больше, чем моя душа. Он вздумал мне кровь пустить. Иногда мне казалось, что я оторвался от него, потом он снова появлялся. Лишний раз пули он не тратил. Так продолжалось, пока он меня не настиг. Чертовщина какая-то! Я скользнул в один из подвалов, видел, как его ноги пронеслись мимо. Потом вдруг позади меня раздается его голос. Он толкнул меня на землю и потребовал свой красный конверт. Сдался ему этот треклятый конверт! Ну, я тоже не дурак, протянул ему конверт, а сам ногой ему в колено двинул и смылся. Залег на дно в Уайтчепеле, в норе у кузины с ее муженьком пропойцей. Больше я того богатого выродка не видел. Пожалуйста, не убивай меня, Чарли!
– Какая у него кожа? Ты видел швы на лице?
– Эм… ну, может быть…
– Видел или нет?!
– Я не видел, но это не значит, что их не было. Не знаю. Говорю же, мне кажется, это не он, Чарли!
Человек в смятом цилиндре быстро заходил взад вперед, обдумывая услышанное. Остановившись напротив Жана-Антуана, глядя куда-то сквозь него, словно француза и вовсе не было на пути, Чарли с неким благоговением и одновременно ненавистью прошептал, затем кивнул сам себе:
– Это он!
– Кто он? О ком вы говорите? – спросил юноша.
– Джон??? – наконец увидев его, удивленно произнес Чарли.
Позади хлопнула входная дверь. Разбойник рывком повернулся на месте, чиркнув новой спичкой по коробке и выбросив руку над головой. Он увидел в бледном полумраке, что Красавчика нет на полу. Облитый джином его старый друг бросился наутек, очень ловко подметив момент, когда удобнее всего можно выскользнуть на лондонские улицы.
Может быть, Чарли Бродячие Штаны в действительности собирался сжечь заживо этого несчастного Красавчика, а может быть, и нет, но он очень разозлился, подумав, что теперь появился человек, который смог убежать от великого разбойника. И еще хуже, что этот человек знал большое количество из тайн, приобретших немалую ценность с появлением Чарли в Лондоне.
– Ну вот, теперь вся округа узнает, что вы хотели его сжечь. А ведь Сканланы очень большая семья, – вновь заговорив крайне осторожно, предупредил Сэмми, от стойки.
Услышав это, Чарли зло скосил глаза в сторону голоса работника паба. Он вдруг стремительно направился к Сэмми через весь зал и с силой ткнул в него пальцем:
– Еще одно слово, и сейчас опять приключится бытовое недоразумение, холуй!
Глаза Чарли блестели таким безумным блеском, а перекошенный цилиндр настолько угрожающе качался у разбойника на голове, что Сэмми решил больше не встревать и в послушном молчании ушел за метлой, чтобы прибраться.
– А что станется со мной? – спросил Жан-Антуан. – Зайти в паб, я с вами зашел. Кулаком в лицо я уже получил. Смертный страх тоже испытал пару раз. Мне хотелось бы, чтобы вы исполнили свою часть нашей договоренности, и мы тут же распрощались. Вы абсолютно правы, не важно, кто вы, Гай Фокс или Чарли Бродячие Штаны, ваша жизнь полна слишком диких переживаний, которые совершенно не представляются интересными мне.
Казалось, Чарли не слушал юношу. Он ходил вокруг Жана-Антуана, между бессознательно развалившихся на земле преступников и критически рассматривал их тряпье, словно выбирая себе что-нибудь из их вещей.
– В самом деле? Ты хочешь сказать, тебе ничуточки не было интересно сегодня? – подал голос разбойник, возвращаясь с котелком здоровяка в руках.
– Разумеется, нет! Один лишь мой разбитый нос лишает сегодняшний день всякого интереса. Понятное дело, каждый мужчина рано или поздно вынужден прибегнуть к грубой силе и вступить в драку, но я вынужден попрощаться с вами. Ваше поведение и отношение ко мне мотивировались куда более меркантильными интересами, нежели желание помочь путешественнику в пути. Дела, которые вы считаете непомерно важными, слишком уж большую угрозу представляют для человеческого здоровья и, в конце концов, для человеческой жизни! И рассказанные вами на пароме истории о разбойных похождениях Чарли Бродячие Штаны (то есть, о ваших собственных похождениях) только подтверждают благоразумность нашего с вами договора, который мы заключили, страшно сказать, на крыше поезда.
Пока юноша говорил, Чарли со стороны примерял на глаз котелок на голову Жана-Антуана. Убедившись, что котелок французу не пойдет, Чарли озадачено покрутился на каблуках, потом увидел высокую шляпу лежащего в стороне от стойки атлета и, подняв ее с пола, так же навскидку примерил ее к голове юноши. Высокая темная шляпа с загнутыми по бокам полями неожиданно привлекла интерес самого Чарли, и он потянулся одной рукой за своим смятым цилиндром. Ощупал его неестественные изгибы с расстроенным видом, снял и, закрыв глаза, водрузил на голову высокую шляпу атлета. Медленно выдохнул и открыл глаза, внимательно прислушиваясь к собственным ощущениям. Новая шляпа, хоть и пахла рыбой, была на десяток лет старше его цилиндра и в нескольких местах насквозь пробита, словно по ней стреляли дробью, но сидела глубже, была удобной и пришлась Чарли по вкусу. Закончив с обновлением своего гардероба, разбойник вернулся к голове Жана-Антуана. Он прищурил один глаз и подставил свой цилиндр на голову юноши, горячно сотрясающего руками и что-то там говорящего о договоре и крыше поезда.
– Простите, а что вы делаете? – увидев манипуляции Чарли, с недоумением поинтересовался Жан-Антуан.
Чарли отбросил в сторону свой смятый цилиндр, убедившись, что Жану-Антуану нужна какая-то исключительная шляпа.
– Подбираю тебе головной убор. Не будешь же ты ходить по Лондону с этим ужасом на голове! – он небрежно махнул в сторону кудрей Жана-Антуана. – Во всяком случае, я с тобой точно не буду так ходить. Тебе нужно найти что-нибудь, чтобы прикрыть это, – он снова махнул в сторону волос юноши.
– Так вот и я о том толкую, мсье Чарли, – вернулся к своему монологу Жан-Антуан. – Согласно уговору, предлагаю разойтись каждый своей дорогой.
– О, я помню о нашем договоре!
– Вот и славно…
– Но, видишь ли, – Чарли, дружески взял Жана-Антуана за плечо и повел к выходу, – сначала нужно найти, куда тебя пристроить. Я бы уже давно оставил тебя в покое, но эти жалкие идиоты не захотели тебя брать. Видел, какую бучу подняли из-за тебя? Как только мы найдем подходящих людей…