До начала основных занятий оставалось еще два с небольшим часа, а несколько учеников уже находились в аудитории в ожидании своего первого учителя. За школьными столами, расставленными ровным полукругом, сейчас сидело восемь девушек и четверо юношей. Мест было в два с лишним раза больше, поэтому все ученики расположились на некотором расстоянии друг от друга. Похоже, никто из них не был между собой знаком или, по крайней мере, дружен.
Белла села почти у самого края с левой стороны полукруга, чтобы иметь возможность хорошо видеть Мышь, к которой она почувствовала антипатию с первых минут знакомства, а после сновидения, в котором синеглазый директор произнес столь странные слова, и вовсе ее невзлюбила. Ей не давало покоя то, что она заняла чужое место. Постоянно прокручивая это в голове и выстраивая разные предположения, она додумалась до того, что эта невзрачная Елена на самом деле избранная, которой уготована особенная судьба. Недаром же самое удобное место в спальне будто ее и дожидалось. А Белла явилась и грубо согнала с кровати, отправив в проклятую каморку, которая была предназначена ей самой. Чем эта Мышь лучше Белладонны? Она, кажется, даже не понимает, зачем она здесь. Тыкается везде, как слепой котенок. Нет, точнее, как слепой крысенок. Ух, какая она мерзкая!
Но именно ее ждали на этом месте. А этот красавец-директор? Неужели он хотел являться к ней во снах? Он сказал, что Белла совершила большую ошибку. Скорее бы увидеть его наяву, может, его будничное появление рассеет мистификацию. Мало ли что приснится.
Девушка опять вспомнила в деталях и красках свое короткое сновидение о визите в директорский кабинет. Перед ее внутренним взором тут же предстала статная фигура мужчины, к которому ее так внезапно и страстно потянуло. Белла едва успела подавить нервный вздох, с огромным усилием заставляя себя дышать спокойно и ровно. Воспоминания об этих мгновениях вернули ее к словам о том, что она заняла чужое место. Он сказал «чужой жених». Неужели он имел в виду, что Мышь – его невеста?
Белла принялась мрачно сверлить взглядом усевшуюся в самом центре полукруга Елену, но та ни на минуту не поднимала глаз: то ли боясь ответить на взгляд противницы, то ли попросту пытаясь доспать.
«Да, поспать бы еще не помешало», – подавив зевок, подумала Белладонна. Но из-за этих дурацких уроков интервикис, как, оказывается, именовалось магическое эсперанто, ей пришлось встать ни свет ни заря. Хорошо хоть, что не надо было с утра краситься: природа наградила ее очень густыми черными ресницами и алыми губами. На щеках всегда играл легкий румянец, так что кожи девушки почти никогда не касался ни косметический карандаш, ни кисть. По всей видимости, Мышь тоже не прибегала к помощи косметики, хотя ей-то уж точно она бы не помешала. На нее даже смотреть было уныло. Неужели ей настолько все равно, как она выглядит?
Воображение вдруг принялось рисовать Белле картинки, где она колдовала над скучным лицом Елены, с помощью туши и румян превращая ее в довольно миленькую девушку. Боже мой, о чем она только думает? Да ни в жизнь не станет Белла помогать этой самозванке! Откуда эти глупые мысли? Наверное, спросонья. Вчера было воскресенье, и девчонки знакомили ее с местными достопримечательностями, к которым они отнесли как старинное здание школы, так и самых популярных молодых людей, с кем им предстояло учиться вместе. Далеко не все знали язык, на котором говорила Белла, но рядом всегда находился тот, кто мог перевести. Хотя, конечно, это замедляло и затрудняло общение. Вот для чего нужно было учить общий язык, и Белла уже не так скептически была настроена. Суетный и веселый день пролетел быстро и закончился далеко за полночь, а вот вставать наутро пришлось очень рано.
Интересно, а почему же Мышь тогда такая сонная?
Белла попыталась вспомнить, где она видела Елену в воскресенье, но на ум почти ничего не приходило. Где-то Мышь сидела в одиночестве, уныло подперев руками лицо. Где-то она, опустив голову, брела вдоль бесконечной школьной стены. Эти картинки в памяти были словно заштрихованы тонкими нитями дождя, постоянно сопровождавшего учеников, куда бы те ни пошли. Дождь здесь был нескончаемым. Белла пыталась не обращать на него внимания, пряча свою ненависть к этому погодному явлению как можно дальше. А Елена, кажется, даже не старалась, и по лицу ее вместе с водяными струями постоянно стекало уныние. Она ушла спать в свою каморку довольно рано. Непонятно, почему сейчас такая сонная.
* * *
Наконец за открытой дверью зала раздались быстрые шаги двух пар ног: легкие и тяжелые. Сначала в класс влетел опоздавший ученик, тринадцатый по счету, а следом за ним так же быстро вошел преподаватель интервикис. Все, кто сидел и терпеливо ждал начала занятия, обернулись на вошедших с нескрываемым любопытством.
Новый ученик выглядел довольно экстравагантно. Впрочем, наверное, для ученика обычной школы или института в его внешности не было ничего удивительного, но в магической школе унылого дождя его торчащие в разные стороны красные волосы, клепаная кожаная куртка и джинсы, в которых дыр было, наверное, больше, чем ткани, выглядели вызывающе. Легкой вальяжной походкой парнишка приблизился к полукругу столов и брякнулся на ближайшее свободное место. Его хитрые синие глаза быстро пробежались по лицам остальных учеников, и он, казалось, тут же потерял к ним интерес, развернувшись к учителю.
«Надо же, сколько тут синеглазых, – удивилась Белла, снова вспомнив директора. Никак не шел он из ее головы. – Вдруг это его сын? Может, поэтому он и носит такую странную одежду, в знак протеста против доминирования папаши?»
Внимание учеников переместилось на учителя интервикис, который тем временем вошел внутрь полукруга, чтобы представиться. Он был невысоким и кругленьким и казался очень добродушным.
– Здравствуйте, – сказал он. – Меня зовут Айгор, и мы с вами тут совсем ненадолго.
На недоумевающие взгляды учитель весело пояснил:
– Обычно интервикис все осваивают очень быстро. Разберетесь в основах – дальше пойдет как по накатанной. И растерять навыки после прекращения наших занятий у вас не выйдет. Вам просто-напросто не дадут забыть этот язык, ведь здесь все только на нем и общаются! Так что практикой вы будете обеспечены, а моя задача – дать вам азы теории. Давайте вы коротко представитесь мне и своим одноклассникам, и мы начнем. Эти два часа пролетят незаметно, и скоро вы отправитесь на настоящие занятия. А мои это так, вынужденная необходимость.
Он был многословен и суетлив, но не вызывал отторжения. Его несмолкающая речь, которая прервалась лишь на момент знакомства учеников между собой, легко вливалась в уши слушателей, и, когда он незаметно перешел вдруг на интервикис, то вначале ученики даже не поняли, что он заговорил на незнакомом им языке. А может быть, он сразу начал с него, ведь все же его поняли с первых слов, несмотря на свои языковые различия!
Белла, которая сперва старалась вникнуть в его рассказ, где он вещал что-то общее о дождливой школе, вскоре снова унеслась мыслями к ненавистной Мыши. Она и сама не понимала, почему эта бледная замухрышка не дает ей покоя. Вот уж где не было повода ни для зависти, ни для ревности! Ни один из симпатичных парней, которых она успела тут заметить, даже не взглянет в ее сторону! А уж за Эллиса можно было не волноваться. Когда он переведется в школу дождя из той, куда его определят, он уж точно не заинтересуется этой Мышью. Почему же тогда директор?..
От навязчивых мыслей избавиться не получалось. Скорее бы приехал ее любимый! Белла снова принялась поедать глазами Елену, с бездумной ненавистью разглядывая противные ей черты, жидкие прямые волосы, уныло свисающие вдоль лица, узкие плечи. Она даже не поняла сперва, почему Мышь занервничала и стала хвататься за голову, теребя себя за патлы.
Увлеченный рассказ Айгора оборвался на полуслове. Кругленький человечек с удивлением воззрился на девушку, которая пыталась отжать свои волосы, потому что они были совершенно мокрые и с них стекала вода прямо на стол, заливая тетрадку. Елена была страшно напугана. Она вдруг вскочила, продолжая трясти волосами. По ее лицу тоже текли ручьи, но не ясно, воды или слез.
– Ай-ай, как нехорошо, – пробормотал учитель, с укоризной оглядывая присутствующих и пытаясь на глаз вычислить проказника. Ученики все как один уставились на Елену с раскрытыми ртами, кто-то глупо улыбался. Одна из девчонок вертела головой по сторонам, тоже пытаясь угадать, кто набедокурил. – Ну-ка прекратите сейчас же!
Беллу, которая вначале не поняла, что происходит, вдруг осенило, что это ее рук дело. Или глаз, или мыслей – не важно. Главное, что это она, вложив в свой взгляд всю неприязнь к Мыши, заставила воду потечь по ее волосам, взявшись ниоткуда. Ничего себе умение! Хотя зачем оно нужно?
– Пока вы не научились управлять своими силами, не смейте даже на вкус их пробовать! – вдруг разозлился круглый человечек. Оказалось, он может быть и не таким уж добряком. – Стихия дождя – это очень серьезно! Вы даже не представляете, какой урон, какие разрушения окружающему миру может нанести дождь. Это не моя прерогатива – обучать вас всему. Я всего лишь скромный учитель интервикис. Но если потребуется, я сделаю так, что вас отсюда смоет потоком воды, и больше никогда не пущу на порог класса! Как вы будете осваивать в дальнейшем язык, без которого не сможете тут находиться, меня уже не волнует! Признавайтесь, кто это натворил?!
Даже Елена под натиском его слов застыла, перестав стряхивать капли воды с головы, и изумленно уставилась на Айгора. Страшная мысль пронеслась в ее голове: вдруг она сама с собой это сделала? Она же тоже не умеет ничем управлять. Она еще недавно даже не поверила бы в такие силы!
Но учитель явно не считал ее виновницей происшедшего. Он внимательно вглядывался в лица молчавших учеников. Наконец цепкий взгляд его хитрых глазок застыл на лице Беллы.
– Ну-ка, барышня, – ядовито процедил Айгор. – Не желаете ли признаться? Или вам не нужен интервикис? И встаньте, когда вас вызывает учитель!
Белла, ошарашенная его приказным тоном, поднялась на дрожащих ногах. Если она не признается, он все равно уже не поверит, поняла она. А если признается? Как объяснить, за что она накинулась на несчастную Мышь и сотворила с ней такое? Если только притвориться хулиганкой, которая просто решила развлечься и поиздеваться, не важно, над кем?
– Учитель, я очень глупо поступила, – проговорила она, запинаясь. – Я просто решила попробовать свои силы, и это, конечно, было неуместно. Мне правда очень жаль.
– То есть вы на самом первом или еще даже нулевом своем уроке уже решили, что вам все дозволено? – Учителя так просто теперь было не успокоить. Приятный тенор вдруг стал неприятным, взвизгивая и захлебываясь. – И вы решили, что мой урок – самое подходящее место для ваших экспериментов? Ну, конечно, подумаешь, какой-то интервикис!
– Простите, уважаемый Айгор, я же признала свою неправоту. – Белла сникла и потерялась. Учитель больше не казался ей безобидным маленьким толстячком. Он словно вырос в размерах, и сердитый взгляд его ничего хорошего не предвещал. Да уж, одно дело – учителя в земной общеобразовательной школе. Что они тебе могут сделать? Да ничего! Над ними можно безнаказанно подшучивать и даже издеваться, но с учителями магической школы шутки плохи. Интересно, он правда сможет вызвать поток воды, чтобы залить весь класс?
– А как мне узнать, что вы не повторите свою безобразную выходку в следующий раз? – Айгор и не думал сдаваться. Белла, уставившись глазами в пол, нервно ковыряла пальцем выщерблину в поверхности стола. Она не видела, как таращилась все это время на нее несчастная Елена, до сих пор стоявшая в стороне в мокрой блузке, на которую натекла вода с волос. Сейчас с них больше не капало, но от холодной воды девушка замерзла и стояла, стуча зубами и обхватив себя руками. Айгор, наконец переключив свое внимание с Беллы на Елену, долгим пристальным взглядом уставился на девушку, и вдруг та почувствовала, как блузка буквально в считанные секунды высохла и волосы тоже. Над ней взвились легкие струйки белого пара и растворились в воздухе.
– Ну вот, уже сухая! – раздался звонкий радостный голос. – Зато и кофту постирала, и волосы помыла!
Все собравшиеся в изумлении посмотрели на говорящего. Это был Тринадцатый, как мысленно окрестила его Белла. Она не расслышала его имени во время быстрого знакомства и решила дать свое. Тот самый опоздавший парнишка с красными волосами и синими глазами, худющий как жердь. Он улыбался во весь рот, совершенно не стесняясь того, что один из передних зубов у него вырос криво, повернутый вокруг своей оси на тридцать градусов. Этот маленький дефект делал юношу забавным, но при этом совершенно не портил. К пущему удивлению Беллы, его даже красные волосы не портили. Девушка вдруг почему-то представила, что дождь, которым когда-то научится управлять этот вертлявый парнишка, обязательно будет приходить в сопровождении яркой веселой радуги, так радующей глаз. Дождь теряет свою унылость и даже становится не таким мокрым, когда на небе радуга.
– Вы заснули? – врезался в чудесную разноцветную иллюзию все тот же неприятный голос заведенного учителя. Оказывается, он снова что-то говорил, обращаясь к Белладонне, и внимание учеников опять было приковано к нарушительнице порядка, а не к этому синеглазому бунтарю, которому удалось всех ненадолго развеселить.
Белла покачала головой, тоскливо глядя на учителя. Вот уж не ожидала она, что ее так будут отчитывать. Да кто он вообще такой, в конце концов? Он понимает, с кем затеял ссору? Но ядовитые слова, которыми она хотела парировать его нравоучения, куда-то попрятались, и Белле ничего не приходило в голову. Она, понурившись, стояла перед Айгором и молчала.
– Ладно, Белладонна, я верю вам, – неожиданно по-доброму произнес толстяк, и девушка подняла на него удивленный взгляд. Он все-таки ее знал. – Простите за это представление, но по-другому, к сожалению, никогда не доходит. За столько лет работы я… И не возражайте! – Он замахал руками, потому что Белла действительно хотела возразить. – Это так только кажется, что всем все ясно и что силы нам даны во благо, а не ради издевательств или шуток. Но все – поверьте, все! – об этом поначалу просто не хотят думать. Эх, дети…
Он добродушно вздохнул и взглянул на массивные часы на пухлой руке.
– У нас еще, как ни странно, осталось немного времени, – сказал он. – Кто готов поговорить со мной на интервикис? Я знаю, что вы очень быстро научились меня понимать. Но на то я и учитель, чтобы делать свою речь легкой для восприятия. А теперь попробуйте-ка сами сказать хоть что-то, да еще и понять своего собеседника. Ну-с? Кто отважится?
Из тринадцати пар вверх взметнулась только одна рука, обтянутая черным кожаным рукавом в заклепках. Тринадцатый был еще и выскочкой?
– Отлично, юноша. Я вижу в вас потенциал. Выберите же себе собеседника. Или собеседницу, что, наверное, приятнее.
– Я хочу поболтать с ней. – Тринадцатый кивнул на Елену, которая еще до конца не успела прийти в себя. Девушка отчаянно замотала головой. Вот ужас-то! Говорить на незнакомом языке, который услышала сегодня впервые, да еще перед целым классом! Хотя внимание с нее уже давно переключилось на Беллу, пока учитель ее ругал, но она только что стояла вся мокрая и жалкая посреди аудитории, а теперь они хотят, чтобы она продолжила позориться? Елена чувствовала, как привычно темнеет в глазах, начинает замирать сердце, стуча все медленнее и медленнее, закладывает уши, немеют кончики пальцев. Она сейчас не то что на интервикис, она на родном языке не сможет ничего выговорить.
– Да не бойся ты! – раздалось над ухом, и Елена, обернувшись, увидела стоявшего за ее спиной парня с красными волосами. – Пойдем поболтаем, я тебя быстро научу! Меня Мика зовут, если ты не запомнила.
Елена действительно не запомнила, но пробормотала в ответ что-то вроде «я знаю», а юноша подал ей руку и, не дожидаясь, пока та решится, потянул ее за собой. Он обвел девушку вдоль полукруга столов, и они встали рядом с учителем в самом центре.
– Не бойся, говорю же! – повторил парень со странным именем Мика. – Если хочешь, я буду рассказывать про себя, а ты слушай.
И, не дожидаясь согласия, он весело продолжил, обращаясь ко всему классу:
– Еще раз привет! Я Мика. Музыкант, играю на гитаре. И делаю это, без ложной скромности, потрясающе. А еще я пою. Гитару притащил с собой, так что я надеюсь, в этом унылом местечке иногда бывают концерты. А если нет, так мы их устроим. – Он помолчал и спросил у Елены: – Ну как, понятно?
– Конечно, понятно, – усмехнулась Елена. – Ты же на обычном языке говоришь.
– А откуда ты знаешь, какой язык для меня обычный? – возразил Мика.
– Ну, ты говоришь, а я понимаю, значит, обычный, – смутилась девушка.
Мика рассмеялся.
– А ничего, что я тут давно уже на интервикис вещаю, а ты мне на нем же и отвечаешь?
– Как? – ахнула Елена.
– Да-да-да! – подхватил учитель. – Мика говорит совершеннейшую правду. Вы общаетесь на интервикис, даже не замечая этого. Вот как это работает! Вот какой я чудесный преподаватель и какие у меня замечательные ученики.
– Не может быть, – прошептала Елена и зарделась.
Белла, которую сегодня, вместо того, чтобы хвалить как этих двоих, просклоняли перед всем классом, сидела чернее тучи. Самое ужасное было в том, что первая похвала учителя досталась опять все той же зачуханной бледной Мыши! Здесь точно крылась какая-то тайна, причем очень несправедливая. Может, если бы она заняла место в той каморке, все пошло бы иначе? Может, еще не поздно поменяться? Даже этот Мика, Тринадцатый, сам первый подошел к Елене. Неужели она могла ему понравиться? Такая скучная – яркому и веселому парню? Да еще и музыканту!
«Ну, погоди, – подумала разозленная Белладонна. – Я тебе не дам тут житья».