Тонечку родители очень любили. Она родилась во втором браке у папы и в позднем у мамы. Когда ему было сильно ЗА, а ей ПОД сорок.
Жили скромно, тесно, но дружно. Даже счастливо. Несмотря на тещу, холодную воду, туалет на улице и буйных соседей за стенкой.
Тонечку папа приводил в школу за ручку, поправлял бант, помогал снимать гамаши и тяжелые сапоги. Портфель, лыжи и мешок для второй обуви – тоже носил он.
Мы зло подтрунивали над ними. Этот высокий, худой, улыбчивый инженер-очкарик, который с почтением здоровался даже с мрачной техничкой, вызывал всеобщее недоумение. Даже у самой технички. Он вообще нормальный? Чего он хочет? Она – порядочная женщина! Хоть и старая дева, но с достоинством.
Где такое видано, чтобы взрослый мужик садился на корточки перед маленькой девочкой и с умилением чистил ей яблоко? Смотрел на нее с восхищением и (о, ужас!) на остальных детей (то есть на нас) тоже.
Он называл Тонечку красавицей. И она, как и мы, верила в это. А потом ходила в зашитых бабушкой колготках, но с высоко поднятой головой.
Вечером ее забирала мама и везла в бассейн – совершенно невиданное для остальных место. Наши родители уходили на работу пока мы еще не проснулись, а возвращались, когда уже спали. Самых «ленивых» оставляли в «продленке». Остальные бегали, где хотели.
Я после уроков спускалась на улицу Баумана и занимала очередь в Доме печати. Потом выясняла какие книги «дают», сколько в одни руки экземпляров, договаривалась с теми, кто занимал за мной и бежала домой за деньгами. Потом меня «ждала» очередь за молоком, кефиром и сметаной. В нее тоже надо было «вставать» заранее: лучше до того, как привезут продукты. То есть, часа за два. А между делом – почитывать французские романы и сочинять свои собственные.
Уроки делались поздно вечером или на переменах следующего дня. Однако успешнее всего получалось списывать и отпрашиваться с уроков. Свобода действий опьяняла и завораживала: хочешь иди в кружок танца, хочешь учись вязанию или рисованию, а надоело – бегай с мальчишками за мячом или играй в стрелы.
А Тонечка в это время красиво плыла в голубой воде городского бассейна. Бабушка подогревала ей борщ и доставала из духовки пирожки с грибами. Мама с папой помогали делать уроки.
Мы не завидовали Тонечке нисколько, но любили ходить к ней в гости. Это было необыкновенно. С нами обращались и разговаривали как со взрослыми: уважительно, радушно и очень тепло. Непременно сажали за стол и доставали все сладкие запасы к чаю.
Потом провожали до остановки «за ручку» (как Тонечку) и просили перезвонить из дома.
Мы забывали, разумеется.
Потом все резко выросли. Разбежались по разным дорогам, судьбам, городам, странам.
Хотели в космос слетать, мир спасти, открыть новую вакцину, наконец. Но набили шишки и накопили разочарования. Кто-то смирился, кто-то развелся и потом опять женился. Поменял профессию на одну, потом на другую. В целом, криво как-то все получилось. Но уж как есть. И нашлись уже много лет спустя в социальных сетях, разбросанные как осколки звезд по чужим галактикам. Побитые, но не сдавшиеся.
И только Тонечка никогда не меняла своей орбиты. После школы они с мамой отнесли документы в институт. Поступила. Закончила. Вышла замуж. Родила детей. Вырастила. Схоронила бабушку и родителей. Сделала в квартире ремонт. Продала.
Купила путевку в Турцию и улетела с мужем отдыхать на море.