(О чём не говорил Конфуций)
По воздуху все ходят жители Страны Парящих,
Для них десятки тысяч ли (1) пройти – обыкновенно,
Задумаются о местах, далече отстоящих,
Пересекают это расстояние мгновенно.
В правленье Мин различных мест во время посещенья
Раз ревизор, судьёй провинции Цзянси являясь,
Людей увидел этих, по морям переправляясь,
Наружность чья в нём вызвала восторг и восхищенье.
Они способностью неординарной обладают,
Попав в любое место, могут речи научиться.
И даже в женские покои ночью проникают,
И нет такого места, где от них можно укрыться.
Ворота, двери не являются для них преградой,
Нет уголка, где б не были они в эфире,
Как хорошо, что не воруют они в нашем мире,
Не досаждают нам, не занимаются развратом.
Пояснение
1. Ли – мера длинны в полкилометра.
(О чём не говорил Конфуций)
Есть храм Юаньдимяо в местности Лиюнь уезда
Тяньчжэнь, в котором с давних пор доска одна стояла,
Мемориальная, где много ядер, пуль застряло,
Ружейных, пушечных. На ней свободного нет места.
Рассказывали старожилы: «В Минь царей правленья
Сюда войска карателей ворвались богдыхана,
И было местных сломлено уже сопротивленье,
Глядь, вдруг мемориальная доска летит из храма,
Вокруг сражающихся жителей кружиться стала,
Удары нанося в бою всем, кто нас осаждали,
И на себя огонь всех ружей, пушек принимала
Врагов, и мы ни капли крови там не потеряли.
Враг вынужден был отступить». Доску все эту знают,
Она и ныне в этом храме до сих пор хранится,
Её «Доскою, Небом Созданной» все называют,
И ею весь народ, живущий в местности, гордится.
(О чём не говорил Конфуций)
Для свадьбы люди ли народности не прибегают
К использованью лошади, повозок, паланкинов;
В полотнище из красной ткани деву облачают,
Сажают к себе на спину, несут домой в долину.
По их обычаям, пред тем как семьи породнились,
Зять тестя, будущий, с его женою в связь вступает,
И если сына та родит, к себе он забирает
Её, все знают: зять и тёща там соединились.
И это называется «войти в дом» в их наречье,
И все считают это славным делом и судьбою,
Соседи шлёт подарки им в своём чистосердечье,
Кладут в пакет им сувениры, обернув фольгою,
Кладут туда ещё юань и всё несут к воротам,
В корзинке жениху такой подарок оставляет,
Хозяин же большой кувшин пред домом выставляет
С вином, но без закуски, чтоб не показаться мотом.
В кувшин с вином тем трубочки из бамбука вставляют,
И каждый подходящий пьёт вино то через трубку,
Попьёт вина, уходит, вытирая губы губкой,
Обрядовых приветствий и поклонов не бывает.
(О чём не говорил Конфуций)
Ли племени в Яйчжоу – половина населенья,
В провинции Гуандунь всегда их место пребыванья,
На варваров и на культурных есть их разделенье,
На Учжишань горе живут те, кто в разлуке с знаньем.
Но ли-культурные к властям относятся с почтеньем,
И знания правителей и мудрецов приемлют,
Чиновников встречают всех коленопреклоненьем,
Их мудрости и указаниям обычно внемлют.
Средь женщин племя ли колдуньи сильные бывают,
Которые секретами и знаньями владеют,
Людей при помощи заклятья часто убивают.
И хворь любую своим заговором одолеют.
Для колдовства они берут из бороды лишь волос
Того, кому они накладывают заклинанья,
Или кусок бетеля, выплюнутый при жеванье,
Кладут в бамбуковый сосуд, запоминают голос,
А ночью голая колдунья на горе ложится
Лицом вверх, при луне и звёздах говорит заклятья,
И на седьмой день умирает тот, на ком проклятье,
На теле повреждений нет, лишь кожа вся лоснится,
И тело мягким всё становится, как вата, сразу.
Околдовать лишь племени людей они способны.
Китайцам вред не причиняют. Не было ни разу,
Чтоб кто-то заболел из них, имея дух свободный.
Тот, вред кому был причинён, схватит её, бывает,
И отведёт к судье, для этого нужна верёвка,
На шею чтоб накинуть, чрез бамбук ту пропускает,
Иначе чары может напустить вблизи бесовки.
Колдуньи говорят, если в конце недели целой
Их колдовство не действует, то сами умирают,
Средь них есть молодые, колдовать уж начинают,
От магии – их мастерство всё, чёрной или белой.
Заклятья держатся в глубокой тайне, в скрытом чувстве,
А знанья сохранить им всем от предков удаётся,
Мужчины не владеют всеми тайнами искусства,
Оно лишь только женщине в роду передаётся
(О чём не говорил Конфуций)
Вода в море солёная, но есть места такие,
Где пресная она внизу, где чудеса бывают,
Живут там рыбы, пресноводные, не умирают,
Из вод солёных рыбы мрут там, крабы там – другие.
И если кашу кто-то варит на воде солёной,
Рис не разварится в той каше, соль лишь испарится.
Вода там пресная нужна, тогда может вариться
Всё в ней, но та вода имеет вкус определённый.
Вода такая там, что в дальней глубине всё видно,
Чистейшая, и цвет неодинаковый имеет,
Как будто кто-то там её окрашивает скрытно,
То станет синей, жёлтой, чёрной, то вдруг заалеет.
Когда кто-то помочится, вода начнёт светиться,
Повсюду брызги, рыбы словно воробьи взлетают,
Они в слонов, в оленей, в тигров могут превратиться,
И дивным ароматом всюду воздух наполняют.
(О чём не говорил Конфуций)
Средь всех китайцев и, особо, жителей столицы
Шёл разговор вполне серьёзный, не ради забавы,
Что все сиамцы имеют распущенные нравы,
И в первый половой контакт должны вступить с ослицей.
Когда же мальчику стаёт четырнадцать-пятнадцать,
Отцы ослиц к ним в спальню ночью вводят и случают.
Так брачные сношенья юноши все начинают,
А с девами вступают в связь, как станет им семнадцать.
Когда ложатся спать, привязывают к их постели
Ослиц, чтоб не сбежали те от женихов случайно,
Все юноши в стране подобным образом взрослели,
Ставали, как мужчины, крепкими необычайно.
Всю жизнь живёт ослица в доме как жена вторая.
А за того, женат кто юным не был на ослице,
Уж замуж выйти дева ни одна не согласится,
Лишь та найдётся, кто уродливая и плохая.
(О чём не говорил Конфуций)
Курьер в Куйчжу был из Фэнду послан в Сычуани
По имени Дин Кай с депешей, у Гуймэнь заставы
Увидел каменную стелу с изображеньем странным,
За ней тянулось поле и до горизонта – травы.
Была на стреле надпись: «Инь и ян миров граница»,
К ней подойдя, Дин панорамою залюбовался,
Ни облачка над полем, не летают даже птицы,
Он, глядя, за пределами вдруг мира оказался.
Хотел вернуться, но в мир смертных потерял дорогу,
Ему пришлось пойти туда, глаза куда глядели,
Увидел древний храм быка, когда прошёл немного,
Монахов не было, изображенья лишь висели.
Пыль с паутиной голову коровью покрывала,
Стирать стал рукавом Дин пыль с изображенья духа,
Потом пустился в путь, ему во рту вдруг стало сухо,
Журчанием воды река ему путь преграждала,
Где женщина, склонившись, фрукты с овощами мыла,
Лиловые, словно у лотоса, с круглой листвою,
Узнал в ней Дин жену, умершую прошлой зимою,
Увидев мужа, испугавшись очень, та спросила:
– «Вы как сюда попали? Вам нельзя здесь оставаться,
Здесь не должны живые быть, здесь – те, кто на покое»,
Дин рассказал ей всё, спросил, в реке что она моет,
И как живёт после того, как им пришлось расстаться.
Жена сказала: «После смерти здесь я очутилась,
Меня в жёны прислужнику Яньло-царя отдали,
Он – дух с коровьей головой, я в прачку превратилась,
Живём недалеко, его служить сюда прислали.
А мою я зародыши (могу этим гордиться),
Ведь если десять вымыть раз, и приложить все силы,
Родится мальчик из плода здоровый и красивый,
А раза два – обыкновенный человек родится.
А если же совсем не мыть, то будет глупым, грязным,
Царь мёртвых Яньло-ван распределил свою работу
Средь слуг своих, на мужа здесь он возложил заботу –
Зародыши мыть, мою я, учусь работам разным».
Спросил Дин: «Можешь ты помочь вернуться мне в мир смертных»?
– «Придёт муж, – та сказала, – мы попросим помочь в горе.
Но я – ваша жена, как и его жена, наверно,
Неловко будет мне присутствовать при разговоре».
Пришли домой к ней, говорили о вещах привычных,