Проходя каждый день мимо мёртвой вороны,
я видел её разложение. Труп
сначала был сиз, словно купол Сорбонны5,
потом словно зуб
почернел. Роились вокруг разложения мухи
(о смерти вороны им ветер донёс
тяжёлые слухи),
потом прибежал и потряс полупорванным ухом
побитый машинами пёс.
Прошло две недели. Стояла погода
приятная нашим заморским гостям,
что грелись на солнце у входа
в гранитную крепость. Вороньим костям
тоже было тепло: побелели на солнце, истёрлись в песок,
и чуть позже прохожие люди
могли наблюдать у натруженных ног
пропадания чудо —
мокрое место. Да, мокрое место, где, тая, тропа
лениво людей подводила
к трамваю. Чуть позже природа (и снова не в срок)
весну сотворила.
Исчезла зима, и день был так тёпел и ясен.
На месте вороны явился цветок.
И был он прекрасен.
Санкт-Петербург