Тигрюша возвращался домой с лесной прогулки. Сегодня он не собирал грибов и ягод, не устраивал пикника – просто дышал благоухающим летними ароматами воздухом.
На середине пути полосатый сбился с тропы и забрел в непролазную чащу, где споткнулся о незаметную в листве корягу – черную и кривую. И не только споткнулся, а еще и о пень ударился, да так сильно, что из глаз посыпались искры. Впрочем, «пень» тот не совсем пнем оказался…
Когда Тигрюша пришел в себя, на него уставились желтые глаза – яркие, как уличные фонари. Их обладатель был подобен огромному куску древесной коры, только с кривыми ногами и длинными узловатыми руками, а еще – с толстыми черными губами и носом-шишкой на голове, сросшейся с телом. Рядом с древесным существом ощущался несильный ветер, приподнимавший шерсть Тигрюши.
От страха полосатый отпрыгнул назад, прижался спиной к дереву и понял, что не может сказать и слова.
Между тем пристально рассматривающее Тигрюшу существо пробурчало:
– И сколько вы по лесу лазить будете? Никакого жития не даете. Ладно, зайцы, белки и лисицы – они местные – дикие, без леса не могут, но вы – развитые и культурные, из Лесного городка, как бы «грибники-ягодники», а проще – зеваки, зачем сюда шастаете? Все ходите, высматриваете! Сорите, где попало…
– Ой, простите, – обрел дар речи Тигрюша. – А вы и есть – «тот самый» Леший Лешович?
– «Тот самый», – подтвердил Леший. – Помнят меня еще? Я уж думал, только в сказках числюсь.
– Нет, что вы, – возразил полосатый, – о нашем лесе и его древних жителях многие знают и помнят. Историю вообще знать надо.
– Вот и мы – «История», – вздохнул Леший. – Когда-то, вместе с этим Миром, мы молодые и сильные были! Быстро бежит время…
– А почему вы так ворчите? – осмелел Тигрюша. – Мы этот лес любим. Здесь настроение повышается, и силы прибавляются. Прислонишься к дереву и «зарядился» на весь день. Природа!
– Сильно ее сейчас портят! – заскрежетал Леший, словно несмазанная дверная петля. – Только чего себе оставят? Дома одни? А что до лесных жителей, то какие здесь, скажи, «жители»? Не осталось никого – в Большие города подались. Даже лешачиха моя. «Сиди здесь. – говорит, – сиднем, а я пошла окультуриваться». А друзья мои? Бывало, свистну Чугайстера из рощи, кликну Водяного из пруда, что за елками пересыхает, и идем всей компанией, к тетке Яге – на можжевеловый чай. По пути птички звонкими голосами поют, медведи вежливо расступаются, волки прячутся, а Кикимора из болота что-то веселое рассказывает. Посидим час-другой за столом, как день прошел, расскажем, байки потравим, решим, как лес и дальше в порядке поддерживать. А сегодня? Кричу: «Ау!», а мне в ответ только зайцы из кустов улыбаются. Ехидно так. «Чего, – говорят, – Дед, аукаешь? Спи». Вот и сплю, пеньком прикинувшись.