Афганистан. Лето 1979 года. Все провинции страны охвачены гражданской войной. Среди афганских марксистов, пришедших к власти в результате военного переворота, вспыхнула открытая борьба группировок за лидерство в партии. Оба главных афганских революционера Нур Мухамед Тараки и Хафизулла Амин активно интригуют друг против друга. Третий вождь – Бабрак Кармаль выслан ими за пределы Афганистана.
Стареющий Тараки, возлагавший в борьбе большие надежды на свой авторитет основателя партии афганских марксистов и руководителя революции, стремительно теряет позиции. Энергичный и молодой Амин наступает. Тараки начинает понимать, что его «верный ученик» не остановится перед физическим устранением конкурента. Чтобы максимально обезопасить свою жизнь, Тараки обращается к могучему «северному соседу». Просьба находит понимание, и в Союзе начинается формирование батальона для выполнения особой миссии по его персональной охране.
Батальон создавался в условиях строгой секретности, и Амин, отдавая некоторое время спустя приказ уничтожить арестованного Тараки, не ведал, что он уже заложил под него «мощную бомбу с часовым механизмом». Расчет Тараки был прост: пока его охраняет советский персонал, Амин от открытого нападения воздержится.
Осенью в Союзе по всем частям спецназначения велся отбор кандидатов для укомплектования создающегося батальона. Машина была запущена, и даже смещение Тараки со всех постов и последующий арест не смогли остановить ее ход. Военнослужащим, отобранным из частей спецназа и из ВДВ, никто не объяснял характер их будущей миссии. Им даже не назвали страну, в которой придется нести службу. И лишь по некоторым деталям самого процесса формирования части можно было догадаться о том, что их отправят куда-то на юг. Ни сами кандидаты, ни те, кто отбирал их или отдавал приказ о создании батальона, не подозревали, какую роль в мировой истории сыграет это подразделение 27 декабря 1979 года.
О необычной задаче батальона свидетельствовал национальный состав его военнослужащих: отбирали только уроженцев Средней Азии и Закавказья. В виде исключения в него попало небольшое количество славян и жителей других районов страны. Именно поэтому в устной версии событий той декабрьской ночи батальон спецназа вошел в историю под названием «мусульманского батальона».
В конце сентября и в октябре в Афганистане произошло немало событий, повлиявших на дальнейшую судьбу батальона. По приказу Амина 8 октября 1979 года был задушен Тараки. Тем временем политическая ситуация ухудшалась с каждым днем. Мятежи следовали один за другим. Целые регионы страны объявляли о своей независимости от кабульских властей. В эти дни Амин как никогда раньше нуждался в поддержке Союза, но после убийства Тараки между ним и тогдашними советскими руководителями наметилась явная тенденция на разрыв. Попытки Амина наладить отношения с пакистанской администрацией и американцами с целью ослабить давление оппозиции еще больше укрепили подозрения советских лидеров в том, что Амин недостаточно лоялен и послушен им, чересчур независим и непредсказуем в своих действиях.
Чтобы спасти промарксистский режим от падения под ударами моджахедов и одновременно убрать с арены неугодного политического лидера, в Кремле приняли решение сделать ставку на другого афганского вождя – Бабрака Кармаля, отправленного в свое время Тараки и Амином послом в Чехословакию. В этой роли он пробыл недолго: покинул посольство и был нелегально переправлен в СССР. Предполагалось, что при советской поддержке Кармаль смог бы вывести марксистскую партию Афганистана – НДПА из кризиса, ликвидировать партийный раскол и стабилизировать обстановку в стране. Стараясь не вызвать подозрений у афганской стороны, Кремль приступил к широкомасштабной операции по вторжению в Афганистан и устранению аминовской администрации.
Батальон спецназначения 9 октября прибыл в Афганистан, а 18 октября уже находился в Кабуле. Но он не был первой советской воинской частью, размещенной на территории этой страны. С лета на авиабазе Баграм под Кабулом дислоцировался воздушно-десантный батальон, прибывший для охраны эскадрильи военно-транспортной авиации советских ВВС.
Нельзя сказать, что появление спецназа в Кабуле осталось незамеченным жителями города и иностранцами, работавшими в столице. И хотя наши военнослужащие были одеты в форму афганской армии и размещены в тихом районе на юго-западной окраине города у холма Таджбек, их присутствие было зафиксировано западными спецслужбами.
Спецназовцы по-прежнему толком не знали, чем им придется заниматься в столице азиатского государства. Шла размеренная, бивуачная жизнь, стояли брезентовые палатки, варилась солдатская каша, проводились учебные занятия. Городской шум едва долетал до обитателей этого городка. С юга и запада стоянка спецназа была окружена серо-желтыми, лишенными какой-либо растительности невысокими горами, а с востока и севера перед ней расстилалось лоскутное одеяло пожелтевших садов, убранных земельных наделов с редкими вкраплениями дувалов под плоскими крышами. На дворе стояла осень, и на крышах сушился знаменитый кишмиш. Над сельской идиллией господствовали два дворца европейской архитектуры, сооруженные во времена Амманулы-Хана, который затеял было в 20-е годы XX столетия строительство нового государственно-административного центра в столичном пригороде.
Впрочем, еще одна любопытная постройка постоянно мозолила глаза прибывшим советским «рейнджерам» – ресторан в виде летающей тарелки, приземлившейся на одной из высот недалеко от дворца Таджбек. В ночь с 27 на 28 декабря тарелка была изрешечена пулями и осколками до такой степени, что стала напоминать старое решето, выброшенное в утиль за ненадобностью.
В начале декабря пришел конец неопределенности, в которой батальон находился уже больше месяца. Участникам предстоящей акции объявили, что Амин – агент ЦРУ, предавший дело Апрельской революции и готовящий государственный переворот, после которого в страну должны войти американцы. Отсюда вывод: Амина надо убрать. Политическая подоплека дела мало волновала спецназовцев. Прибывшие военнослужащие были профессионалами, поэтому их больше интересовала техническая сторона дела.
Командиры создаваемых штурмовых групп получили возможность несколько раз выехать на рекогносцировку, чтобы изучить объекты захвата, выбрать наиболее удобные пути подхода к ним, уточнить режим несения караульной службы афганской охраной. Первоначально акция была запланирована на 14 декабря, но из-за неподготовленности войск в Союзе, которые должны были поддержать главных исполнителей плана по свержению Амина, сроки были перенесены.
В середине декабря произошло событие, которое в значительной степени облегчило проведение операции. Амин был ранен в результате покушения. Столь жесткое проявление внутрипартийных разногласий, а именно на них Амин списал произошедшую неприятность, заставило его предпринять дополнительные меры по обеспечению личной безопасности. Амин перебрался во дворец Таджбек по соседству со стоянкой спецназа. Он не догадывался об истинном предназначении этого подразделения, опасаясь больше всего козней со стороны соотечественников. Амин не мог не доверять людям из Союза: ведь в его окружении – советские врачи, консультанты и советники. Возможно, именно люди, близкие к Амину, посвященные в сценарий запланированной операции, посоветовали ему перебраться туда. Случись нападение повстанцев – президентский дворец на окраине города защитить гораздо проще. Решение Амина выбрать дворец Таджбек в качестве своей новой резиденции помогло впоследствии изолировать афганского руководителя от многих преданных ему воинских частей, расположенных в Кабуле.
В это время заканчивались последние приготовления к операции. В Термезе развернули КП армии вторжения, на баграмскую авиабазу началась переброска советских воздушно-десантных войск. Одновременно советские военные специалисты, работавшие в афганской армии, под предлогом инвентаризации, замены деталей и проведения регламентных работ выводили из строя афганские ракетные установки, танки и самолеты. Между Ферганой и Кабулом 25 декабря был наведен воздушный мост, по которому началась массированная переброска техники и личного состава ВДВ. Из переброски столь крупного советского военного контингента не делалось секрета, так как незадолго до этого с афганцами была достигнута договоренность о прибытии в страну нескольких пограничных батальонов для помощи в прикрытии нескольких участков пакистано-афганской границы. Во всяком случае, командир 103-й дивизии ВДВ генерал-майор Рябченко был представлен начальнику афганского Генштаба Якубу как командир советской пограничной части. Мотострелковые дивизии в этот же день перешли сухопутную границу и по двум дорогам – через Кушку и Термез – вторглись на территорию Афганистана.
Афганское руководство не сомневалось, что эти войска прибыли для поддержки режима. На вечер 27 декабря, то есть на день проведения операции, начальник Генштаба Якуб назначил деловую встречу у себя в кабинете советским военным представителям.
Кабул. 27 декабря 1979 года. 19.30. Солдаты и офицеры «мусульманского батальона» заняли исходные позиции. Они ждут сигнала приступить к «работе» – две красные сигнальные ракеты. Перед началом операции возник чисто технический вопрос: как отличить своих от афганцев, да еще ночью? И на тех, и на других зимняя форма афганских военнослужащих, и те и другие – уроженцы Востока, да и оружие одинаковое – автоматы Калашникова. Затруднение разрешилось просто: на рукава были надеты белые марлевые повязки, чтобы не пострелять в темноте своих. Идея не была оригинальной, ибо такие же белые повязки красовались на рукавах «добрых» католиков, когда они резали гугенотов во время печально известной Варфоломеевской ночи. Спецназу предстояло штурмовать два ключевых объекта: резиденцию Амина, размещавшуюся во дворце Таджбек, и Генштаб афганской армии в Дар-уль-Амане.
Вместе со спецназовцами по тем же объектам и по ряду других должны были действовать спецгруппы КГБ СССР. О присутствии в своей столице этих групп афганцы не подозревали, ибо группы были размещены на территории посольства СССР. Задачу по блокированию афганских частей, преданных Амину, возложили на прибывших из Союза десантников. К вечеру 27 декабря их насчитывалось более 6000 человек.
Впоследствии, чтобы обосновать законность и необходимость этой акции, в советские части, находившиеся в Афганистане, была кем-то запущена и имела широкое хождение красивая легенда о том, что «мы опередили американцев на сутки, ибо в Штатах уже стояли транспортные “боинги” с запущенными двигателями, чтобы перебросить “зеленых беретов” в Кабул». Дабы придать легенде достоверность, были сочинены якобы истинные подробности: будто бы посол США в Афганистане в эту незабываемую ночь примчался на кабульский аэродром и плакал от досады и бессилия, созерцая сцену высадки доблестных советских десантников.
Сразу же после появления в морозном ночном небе двух красных ракет в районе Таджбека и Дар-уль-Амана вспыхнула ожесточенная перестрелка. Интенсивный огонь велся и в самом городе, и в его пригородах. Там вступили в бой группы КГБ, захватывая радиостанцию, телеграф, тюрьму Пули-Чархи и другие объекты. Особенно ожесточенное сражение разгорелось у резиденции Амина. Его охрана сопротивлялась, используя многочисленные огневые точки, размещавшиеся на подступах к дворцу и хорошо замаскированные.
Комитетчикам и спецназовцам пришлось нелегко. Здесь нападавшие понесли наиболее ощутимые потери. Слабее сопротивлялись в Генштабе. Спецназовцы быстро покончили с его охраной, но Якуб сумел забаррикадироваться в одном из кабинетов и стал по рации вызывать подмогу. Особые надежды он возлагал на 444-ю бригаду «коммандос», размещавшуюся недалеко от дворца. Однако помощь не пришла. В полночь Якуб сдался, видя безвыходность своего положения. Возможно, он уповал на милость победителя. В группе захвата находился афганец – один из функционеров «Парчама», который, зачитав приговор Якубу от имени «партии и народа», разрядил в него свой пистолет.
Примерно в это же время стихла стрельба в резиденции Амина. Сам Хафизулла Амин, несколько его приближенных и охрана во главе с Мохамедом Экбалем были перебиты в бою. Спецназовцы и сотрудники КГБ, разгоряченные стрельбой, шли напролом, истребляя всех обитателей дворца, державших оружие. Те же, кто не оказывал сопротивления, были оставлены в живых. В их числе оказались члены семьи Амина, многие министры и деятели партийной верхушки, прислуга. Более того, семья Амина в первые дни после декабрьского переворота, находясь под охраной спецназа в комфортабельных условиях, не испытала и десятой доли тех лишений, которые выпали ей же после того, как все ее члены по указанию Кармаля были заключены в тюрьму Пули-Чархи. Судьба большинства министров и функционеров «Халька» сложилась более трагично: их повесили летом 1980 года.
В профессиональном отношении спецназ действовал на «отлично», выполнив все поставленные перед ним задачи. Конечно, потери – 12 убитых и 28 раненых – были неизбежны, учитывая степень сопротивления охраны и ее многочисленность.
Несколько человек погибли от пуль своих: во время боя пороховая гарь, грязь и кровь превратили белые нарукавные повязки в черные. В темноте с расстояния более 30 метров их было невозможно рассмотреть. Чтобы не быть убитыми своими по ошибке, спецназовцы громко матерились и кричали по-русски. Перестрелка между своими началась под утро, так как между спецназовцами и подошедшими к дворцам десантниками не было четкого взаимодействия. По свидетельствам десантников, их никто не предупреждал о своих, одетых в афганскую форму с белыми повязками на рукавах. Подобная неразбериха и путаница в проведении боевых операций, когда за ее осуществление берутся одновременно несколько разных ведомств, происходила и происходит нередко не только у нас, но и у американцев в том же Афганистане.
В декабре 1989 года во время операции по свержению генерала Норьеги в Панаме, на одном из аэродромов возле столицы, не признали друг друга американские морские пехотинцы и «рейнджеры». В результате вооруженной стычки несколько гробов под звездно-полосатым флагом было отправлено в Штаты, а в американские военные госпитали поступили десятки раненых.
Кстати, средства массовой информации США не скрывали, что панамский сценарий полностью скопирован с успешной советской операции в Кабуле в декабре 1979 года.
Утро 28 декабря 1979 года. Отгремели последние выстрелы операции «Шторм» по свержению режима Амина, в ходе которой спецназ, впервые появившийся в Афганистане, сказал свое веское слово. Никто из военнослужащих «мусульманского батальона» не подозревал, что закончившийся ночной бой – лишь дебют, после которого предстоит участие в сотнях операций, еще более кровопролитных, чем эта, и что последние солдаты спецназа покинут афганскую территорию лишь в феврале 1989 года. В эту ночь произошел не просто очередной государственный переворот в Кабуле, при котором власть из рук «Халька» перешла в руки «Парчама», – тогда было положено начало резкой эскалации гражданской войны в Афганистане, а в истории афганского народа и народов Советского Союза открылась новая трагическая страница.
Солдаты и офицеры, участники ночного штурма, искренне верили в справедливость своей миссии, в то, что они помогают афганскому народу избавиться от тирании Амина, после чего благополучно вернутся домой. Им было не по силам дать истинную оценку событий, происходящих с их участием, тем более – предсказать дальнейший ход развития политической обстановки в Афганистане. Они были лишь солдатами, военными людьми, честно и мужественно выполнившими приказ командования.
Из сообщений советской прессы явствовало, что «патриотически настроенные, здоровые силы НДПА свергли режим Амина», который к тому же оказался «агентом ЦРУ». В печати было объявлено со ссылкой на афганские источники, что Амин еще в 60-е годы, обучаясь в Америке, был завербован Центральным разведывательным управлением США и получил от него задание развалить НДПА. «Придет время, и весь мир узнает подробности того, как Амин и его подручные злодейски убили Н.М. Тараки и какую неприглядную роль в этом сыграли американские спецслужбы», – писала газета «Правда» в те дни.
Подобная трактовка событий была вполне традиционной для удовлетворения любопытства простых советских граждан, ибо не было более простого приема для кремлевских руководителей, чем списать внутренние дрязги в лагере прокоммунистических стран на происки империалистов.
Встретив в Кабуле Новый год, спецназовцы 8 января 1980 года покинули афганскую столицу и на самолетах отправились в Союз. Все они были представлены к орденам и медалям, а в качестве дополнительного поощрения из посольства в адрес соответствующих служб ушла телеграмма, предписывающая не подвергать «рейнджеров» таможенному досмотру. Принявшие участие в операции офицеры КГБ тоже имели все основания рассчитывать на отправку подобной телеграммы. По воспоминаниям одного из них, они «…кое-что сумели прихватить из вещей во дворце: оружие, кинжалы и сабли, магнитофоны».
Напрасно спецназовцы перед отлетом домой просматривали ворохи отечественных газет: там не было ни малейшего намека на их роль в свержении Амина. Они улетали с надеждой, что отныне в Кабуле «будет все спокойно». Однако мир, принесенный на штыках, – штука ненадежная, и ровно через полтора месяца после их отъезда жестокое и кровопролитное исламское восстание потрясло Кабул.