«Нельзя, чтоб страх повелевал уму;
Иначе мы отходим от свершений».
Данте Алигьери
Лучезарный – город на окраине Колкого леса. Город на берегу Глухого моря.
Своё название этот захудалый городок получил в честь довольно интересного расположения построений. В нем была всего лишь одна улица, что служила сердцем города, иначе – ядром: округлая площадь, выложенная из жёлтого кирпича, который с ходом времени затёрся и посерел. В центре площади стоял фонтан, изображающий босоногого мальчика, стоящего на коленях, который обнимал маленькое солнце. Больше на площади не было ничего.
Лучезарный был разделён на восемь лучей, исходящих из "ядра". Шесть из них являлись рядами, что исходили из боков всей системы. Каждый луч – это три-четыре, построенные в ряд, двухэтажных дома. Выполнены они были из древесины колкого дерева, собственно из которых и состоял лес. В каждом доме первый этаж служил холлом, кухней и двумя уборными. На верхнем этаже располагалось по семь комнат. Цифра, значащая номер комнаты, соответствовала числу кроватей, что находились в ней. Над каждой кроватью висела дощечка, вырезанная в форме солнца. На каждом солнце были написаны слова: "И не будут хмурыми ваши сны".
Самым главным лучом служил Губернаторский дом, выполненный целиком из мрамора. Над крыльцом висел герб городка: солнце в руках босоногого мальчика. Здание из себя ничего особого не представляло: обыкновенное одноэтажное, прямоугольное построение, несколько колон для опоры крыльца, и широкая чёрная дверь, с ковриком для ног у входа. Лишь синяя остроконечная крыша выделялась из этого скучного образа, да и окна с синими рамами, открывающие обширный вид на площадь, и на въезд в город. Этот въезд и служил последним лучом Лучезарного. Вёл он к развилке дорог: правая – служила выездом из города, левая – делала полукруг, и выводила обратно на дорогу.
Лучезарный местные жители называли никак иначе как "Город небылиц". Во-первых, несмотря на своё светлое название, над этим городом, с самого момента воздвижение главной площади, нависло хмурое небо. Летом и осенью оно казалось серым, зимой и весной – мутно-синим. Дождь лил редко, но из-за глобального дефицита солнца в Лучезарном зародилась проблема, как сырость и плесень. В связи с этим, горожане всегда ходили с мокрыми носами. От лица Губернатора, каждому жителю, на каждый день недели предоставлялись совершенно безвозмездно семь платков, которые после использования сдавались в плетеную корзину, что стояла у подножия лестницы крыльца. К концу недели корзина набивалась, а на начало новой – в ней лежали комплекты чистых платков.
Во-вторых, никто и представления не имел на чём, и на какие средства город содержал жителей, ибо в Лучезарном царствовала безработица. Это оставалось загадкой. Кто-то говорил, что у Губернатора безграничные запасы золота. Кто-то заявлял, что тот же Губернатор нанимает охотников, и те ловят единорогов, сцеживают их молоко, и торгуют за пределом города. Но всё это являлось только слухами.
Каждое утро в Лучезарный въезжала карета с припасами на день. В основном жителям предлагалось хлеб двух сортов, вода, мешочек картофеля, небольшой выбор овощей, редко когда рыба. Поэтому, абсолютно каждый житель был вегетарианцем.
Особенно ценились книги. Именно они служили единственным развлечением для жителей. К тому же, книги являлись редкой темой, когда жители могли хоть что-нибудь обсудить друг с другом. Но с течением времени, каждый житель когда-либо лично ознакамливатся с тем или иным произведением, и поводы для разговора иссекались.
Лишь один день заставляет горожан Лучезарного вылезти из своих домов, и собраться на площади. Лишь в этот день над городом сияет солнце. Торжественный праздник «День Восхода». На площади играет музыка, развешивают флажки, и чистые плакаты, на которых каждый желающий может нарисовать солнышко. После праздника эти плакаты сжигают.
В День Восхода в город ввозят эль или ром, для детей же – содовую. Вокруг фонтана расставляют полукругом столы, на которых располагаются всякого рода вкусности. Больше всего дети предпочитают мармелад, а так же шоколадные яйца.
На празднике есть одна интересная игра. Жители делятся на две команды. Первая – становится в круг, и, крепко взявшись за руку, плотно прижимаются друг к другу. Они символизируют солнечный свет. Их задача: держать оборону. Вторая команда старательно должна пробить защиту и прорваться в круг первой команды. Они символизирует тучи. Один раунд длиться одну минуту. Побеждает та команда, которая выполнила поставленную задачу
Что собственно касается самих жителей Лучезарного, – это люди, которые одновременно радуются и печалятся некоторым фактам. Как было сказано выше, все жители были безработные. Это их забавляло. Проблема в той же самой причине: им попросту нечем заняться.
Многие читают книги, кто-то воспитывает детей, играют с ними. Некоторые, – зачастую старые люди, – вяжут, вышивают, пишут мемуары. Каждому жителю это приедается, но от безысходности продолжают заниматься тем или иным делом ежедневно. Абсолютно каждый разумный горожанин Лучезарного задумывался: «А почему бы не заняться чем-то полезным: земледелием, строительством?» Но так и никто не осмелился воплотить в жизнь подобные мысли.
Было одно исключение! Бабушка Лоис. В свои семьдесят пять лет с хвостиком, первая осмелилась избавиться от однообразия. В один день, она выбралась из своей комнаты, – под номером два, – походила вокруг города, собрала несколько палочек, оградила ими небольшой участок земли, и рассеяла немного зернышек. Через неделю Бабушка Лоис умерла, а на месте ее маленького сада выросли сорняки.
Если рассмотреть жителей с точки зрения социологии, то их общество можно назвать диким. Диким не в плане поведения, а отчуждённым, – в этом смысле. Все горожане сидели, запершись в одиночку, или же семьями в своих комнатах. При встрече со знакомым лицом здороваются, но редко кто останавливается и делится новостями. Лишь дети могут в холле порезвиться час-два, да старики сыграть партию в шахматы.
Из-за подобного Лучезарный кажется пустынным и хмурым городом: на улице тишина, площадь пуста. Выше рассказывалось, что народ собирался только в случае прибытия повозки с продуктами, или же в День Восхода. В остальное время – глушь.
В следующих абзацах коснёмся такой личности, как Губернатор города. Прэсез Урбэм. В последующем, мы будем звать его либо Губернатором, либо господином Урбэмом.
Этот человек был сыном управляющего одного прибыльного трактира. С самого детства Урбэма учили мастерству менеджмента. Уже в семнадцать лет он управлял пятью заведениями в трёх городах. В тридцать лет его поставили мэром в прибрежном мелком городишке, а к тридцати семи годам предложили воздвигнуть собственный город. В те года Урбэм верил, что это дело приведёт его к свету. Ему выделили землю, которая находилась далеко-далеко от цивилизации. В этом Губернатор видел свой плюс: город расстроится, станет огромным в обхвате территории, а так же станет центром высокотехнологичного мира. Даже название дал городу солнечное, что так же стало идеей для построения зданий. Всё это он делал в надежде на светлое будущее. Но солнце скрылось за тучами над Урбэмом, как в материальном плане, так и духовном. Сейчас же он просиживает штаны в мрачном городке, потолстел, а затем разжирел. Надежды не осуществились. Но Губернатор не считал себя неудачником. Он – хозяин собственного города. Численность населения если не растёт, то хотя бы держится на уровне. Да, горожане особо не радуются, но и не страдают. Есть дом, пища, небо над головой. Чего ещё нужно? Такова была политика Урбэма.
Но судьба такова, что и так с весьма несчастливым городком случилась напасть. Навалилось проклятье.
Началом этой истории послужил день, когда в город въехали сразу две кареты. Одна, как известно, с припасами, другая – с никому неизвестным и ранее невиданным пассажиром. Народ уже поочерёдно разбирал продукты, когда из второй повозки вышел молодой мужчина высокого роста. Отдельно рассмотрим его наряд.
На него было надето длинное шерстяное пальто, почти до колен, с посеребрёнными пуговицами, подчеркивающее стройность незнакомца. Из пальто выглядывал серый вязаный шарф. Внимание стоит уделить рисунку на верхней одежде: едва видный открытый глаз на обеих сторонах. Зауженные тёмно-серые брюки, усердно начищенные чёрные туфли указывали на его строгость. В одной руке он держал небольшой чемодан, другой – поддерживал заплечный мешок с вещами. Сами же руки были облачены в тонкие кожаные перчатки.
На лицо незнакомцу можно было дать от силы лет двадцать – двадцать три. Длинное худое лицо с широкими скулами, заострённый прямой нос, большие синие глаза с устремленным на толпу колким взглядом. Оно оживлялось спокойной, чуть заметной улыбкой и выражало самоуверенность и ум. В меру пухлые губы, темно-каштановые волосы, собранные в короткий хвост.
Мужчина немного постоял, огляделся. Толпа вокруг стояла в недоумении: никто за столь долгое время не приезжал в Лучезарный отдельной каретой. Наступила минутная тишина.
Осмелился нарушить ее тот же незнакомец:
– Амбулас Интенегри! Ударение на второй слог! – говорил он громко, и каждое слово проговаривал с особой педантичностью. – Я прибыл по поручению вашего Губернатора. Где я его могу найти?
В толпе что-то зашуршало, люди начали расходиться, и оттуда выбежал полный мужчина в сером смокинге и красной бабочкой на воротнике. Пока он проделывал путь до незнакомца, толстячок буквально запыхался.
– Я, господин Интенегри. Я – Губернатор, – воскликнул он. Из-за отдышки несколько слогов было проглочено.
– Ударение на второй слог, – поправил его приезжий. – Как я понимаю, прибыл я в тот самый Лучезарный. Я не ошибся?
– Всё верно, господин Ин…ИнтЕнегри. Дорога вас не утомила? Не желаете ли вы выпить малиновый чай? – Губернатор аккуратно положил руку на спину мужчины, и повёл его через толпу в сторону Губернаторского дома. Он попытался забрать чемодан у приезжего, в знак добродетелей, но тот багаж крепко держал в руках.
–Ближе к делу, Губернатор. Мне нельзя здесь надолго оставаться. И извольте наконец представиться.
– Урбэм, господин Ин…ИнтЕнегри. Ударение на первый слог, – Губернатор слегка улыбнулся, но в ответ получил холодный взгляд.
Они подошли к двери мраморного здания, после чего Урбэм, приоткрыв дверь, пропустил Амбуласа вперёд. А перед собственным входом внутрь крикнул своим хриплым голосом несколько слов толпе, которая до сих пор не желала расходиться:
– А ну разбежались по своим делам! Нечего здесь толпиться! Площадь протираете!
Жители пожали плечами, зашевелились, и вскоре скрылись по домам. Дел на улице у них больше не было.
***
Уже внутри Губернаторского дома, в главном кабинете, где вдоль всех стен были расставлены шкафы, полностью заполненными книгами, Урбэм усадил гостя на своё любимое кресло, выполненное из дубового дерева, с красной вельветовой обшивкой, и приступил к рассказу, с какой целью пригласил Амбуласа.
– Господин Интенегри, я приглашал четверых лучших врачей, которые, несмотря на столь серьезное расстояние, не поленились приехать в город. Сначала я думал, что на людей напала лихорадка. Но никто из лекарей не мог дать точного диагноза, и тем более причину заболевания. Один из них, когда убедился, что не может никак помочь больным, посоветовал обратиться к вам. И я немедленно написал письмо, – всё это время Губернатор стоял напротив Амбуласа, у камина, и не уводил взгляда с него. Слушатель же устремил свой взор на угасающее пламя. – Ах, чудеса! Вы прибыли так скоро! Но, тем не менее, мы уже увезли на кладбище троих.
– Какие симптомы? – медленно, еле открывая рот, произнес гость.
– Какие симптомы… У всех одно и то же: спят уже несколько дней – не могут проснуться. Совершенно не двигаются, дышат чуть заметно. Врачи говорила, что когда приоткрывали веки, зрачки больных были полностью расширены. Глаза казались чёрными! Представляете? Да что я вам всё это рассказываю? Вот вам все заметки врачей, – господин Урбэм подбежал к столу, который стоял посреди комнаты, и из тумбы достал аккуратно сложенный листок. Вскоре, он протянул его Амбуласу.
В заметках были следующие слова:
«Дыхание заглушенное. Частота сердцебиения отличное от нормы: ниже среднего. Зрачки полностью покрыли радужку. Температура тела держится в пределах тридцати четырех – тридцати пяти градусов. Состояние: схоже на кому, но не является таковым». Всё было закреплено подписью врача.
Амбулас тяжело вздохнул, и, свернув листок, положил во внутренний карман пальто. Затем, он положил на колени руки, и задумался. Всё это продлилось не больше трёх минут. Губернатор не посмел нарушить тишину.
– Сколько больных? – резво задал вопрос мужчина, и встал с кресла, уставившись на Урбэма.
– На данный момент четверо, господин Интенегри. Вы уже сделали предположение? Ведь так? Только не говорите мне, что не знаете диагноза. Прошу! Не говорите.
–Нам нельзя медлить, Губернатор. Ведите меня сейчас же в дом к первому больному. И захватите с собой журнал: будете записывать все мои действия, и слова с определённой точностью. На счету каждая минута. Нельзя медлить.