Сокровища современной литературы - читать онлайн

Мой домик – чудо из чудес.

Древесно-матовые стены.

И близко пруд. И рядом лес.

И тишина. Какой измены

Могла сюда пробраться тень?

Его же выстроили предки.

Я знала: будет ночь и день.

Прекрасные, без чёрной метки.

Я знала: кедр за окном —

Мой друг, и значит, неизменен.

Я знала, что в краю чужом

Он в памяти моей бесценен.

Как стол и лампа на столе,

И шкаф в углу с посудой детства —

Не в глине и не в хрустале:

Сервизы были не по средствам!

Да что там детство – зимовьё

Из юности: вот соль, вот мыло.

Там береста. Тут – мумиё.

Приди. Побудь. Оставь, как было.

А печь, как вспыхивала печь,

Когда дрова путём уложим!

Одною спичкой зажечь

И выдохнуть: покуда можем!

Но почему… уже не «я»,

А «мы»… как будто альтер эго

Наладился ко мне в мужья

Предвестьем холода и снега,

И мира прочего, где слом:

Как ни храни, а всё хороним!

Неужто – чудом ли, теплом

Я не спасу тебя, мой домик?

В минуты слабости душевной

Не слушайте меня, друзья.

Да, было время слов волшебных.

А нынче я – уже не я.

И вы не те… А те – далече,

Куда не достигает звук,

Где нету прока в устной речи,

Где только дух.

Не упрекайте в слабых строках:

Мой жанр – давно уже не стих.

И в неусвоенных уроках

От тех, от вас…

Кто принял их

В свою стезю, свою планету,

И сумрак свой, и волшебство?

Не ум – душа ведёт поэта.

И всё.

И больше ничего.

По мейлу написала дочь:

«Я так хочу тебе помочь.

Ну, я-то днями развелась,

Но пусть тебе найдётся… князь.

Не бедный и пускай непьющий.

Не всякий, а… ну кто получше».

А я – в бо-ольшом… радикулите!

Нет, вы не смейтесь, вы внемлите:

Хондроз или уже артроз,

Пока что тихий, но невроз…

В разводе-то уже давно —

Спина не гнётся всё равно.

И всякого не надо тоже…

Пускай по виду я моложе

Моих чуть-чуть за шестьдесят —

«Клюют», кому и пятьдесят.

Мой тип: спокойный. Коренастый.

Без истерии и зазнайства.

И хорошо, чтобы вдовец

(Про женщин понял наконец).

И секс по памяти смогла бы:

Чего не могут наши бабы!

А так – по лесу побродить…

Кино и книгу обсудить…

Кормить, лечить, беречь – могу!

Чтобы потом на берегу

Всей левой помахать рукою

Свободы ради и покоя.

Не думай, доченька, про маму!

Она не в силах вымыть раму.

А князь, седее всех седых,

Поищет всяко – молодых.

Подвалы… подпол… картошка…

На полках банки варений,

Солений. Вверху – бомбёжка,

Не время стихотворений.

Так было тогда. Мы знали:

Вот выползет дед наружу,

Воды притащит… едва ли…

А если да, то не кружку.

Да хоть бы, что ли, вернулся.

А то ползти уже бабке.

Как сыро… Древесной стружки

Был запах, когда мы знали:

Что дом их тёплый – для внуков.

И дед нарубит поленья.

А бабка сварит варенье.

Пускай придёт маршал Жуков,

Освободит в наступленье!

Заглянет боец в наш подпол

И крикнет: вылазьте, братцы!

Но это мы уже помним

Из фильмов, песен, симфоний.

В тот свет уже не забраться.

В тот подпол…

Там тишь и большая вода.

Там камни и сосны, и травы.

А тут у меня, как всегда:

Мой комп, телефон и отрава.

Там лодка идёт на волну

Отважно – ведь я же на вёслах!

А тут, несмотря на весну,

И ночью невидимы звёзды.

Там кофе в костре поутру

Запалишь – и в воду, и плавай!

А тут я однажды помру

От внутренней гибельной лавы,

Уже не успев досказать,

Что в мыслях и компе осталось,

Но помня: волна и гроза,

И камни, и сосны, и травы…

Такая вот, господи, малость.

Допустим, умирают все.

А кто бессмертен —

Идёт наперекор косе,

Упрям и светел.

Есть у него последний взлёт

В пределах жизни,

Из тупика пробивши лёд,

Из аневризмы.

А впрочем, что я говорю

О Книге судеб.

Смотри в закат. Гляди в зарю.

Ты есть. Ты будешь.

Завтра папа уезжает на войну.

Эта новость разрывает тишину.

Завтра папа уезжает,

С нами маму оставляет,

С нами маму оставляет

Он одну.

Обещаем, будем маме помогать:

Мыть посуду, убираться и стирать,

Будет чисто, как в Версале.

Помогать мы будем маме.

И с собакой будем тоже мы гулять.

Вместе с мамой будем папу очень ждать,

Каждый день ему на телефон писать,

Будем ждать и будем верить,

Что войдёт он в дома двери,

И его мы будем долго обнимать.

Я сегодня двигался в колонне,

Проезжал деревни в темноте.

И на перекрестке

У колодца

Девочка вдруг бросилась ко мне.

Добрый взгляд,

Недетская улыбка,

Три подсолнуха

В протянутой руке.

Громкий вздох

И крик открытым сердцем:

«Я подсолнухи хочу

Отдать тебе!

Ты возьми их,

Лейтенант, с собою.

На коленях пусть они лежат

И напоминают,

Как вас помнят,

Как вас любят, вами дорожат!»

Что ожидает нас?

Куда несётся мир?

Война, болезни,

Разные напасти…

Но разве что-то есть

Сильнее страсти

И ярче дня,

Когда Я полюбил?

Что будет?

Разве это знать дано

Тебе и мне,

Знакомым нашим?

И что мы внукам

В старости расскажем,

Когда открыться им решим?

Я чувствую, что

Всё предрешено,

И наши судьбы

Связаны любовью.

И если б было нужно

Подписаться кровью,

Я всё равно бы ничего не изменил.

Любовь слепа,

Она не выбирает.

Бывает так:

Пока один страдает,

Второй об этом даже не узнает.

И в этом очень странен дивный мир:

Пока мы далеко,

Нет силы расстояний,

Есть магия двоих

И волшебство

Признаний,

Есть чувства

И желание любить.

Давай мечтать!

Мечтаем?

Будем жить!

Мне говорят: «Спиши её скорее,

Пока она в кювете догорит,

За донесением наш

Замполит приедет,

Всё объяснишь,

Он тоже объяснит».

Мне говорят:

«Ну что застыл на месте?

Машина – железяка,

Эка прыть».

А я хочу побыть с ней

Просто рядом

И руку на капот ей положить.

Мне говорят: «Ну что застыл,

Летеха?

Проверь людей,

И надо отходить».

А я её бросаю —

Это плохо.

И знаю: не смогу её забыть.

Мы летим по дороге разбитой,

Вправо-влево уйти не резон:

Километров на 20 в округе

Запрещён даже тихий обгон.

В пол упёрлась педаль

До отказа,

Надрывается старый движок,

Ничего нет важнее приказа,

Помогай мне,

Железный дружок!

Минный свист,

Миномётное сито,

По тебе

Бьёт чужой миномёт.

Ты с машиной – в едином порыве.

Ждёшь: сейчас на дорогу придёт,

Но КамАЗ твой

Тебе помогает,

Надрываясь,

Собою гремя, он

Твою и свою жизнь спасает,

На дороге от мин уходя.

Понимаю: мне не оторваться,

Не уйти, я в ловушке уже.

Только слышу надрывное

Эхо

У КАМАЗа в уставшем движке.

Он не может меня здесь оставить,

Он выносит меня из огня,

Не себе он, а мне помогает,

Из разрывов в ночи уводя!

Я не знал, что однажды случится,

Друг появится

С сердцем таким.

Человека спасает машина,

Чтобы дальше на свете он жил.

Не бывает чудес на дороге,

Мина точно летит —

Всё, конец!

Но КамАЗ, мой друг

И помощник,

Дотянул до черты наконец.

Догорает КамАЗ на дороге,

Увернуться совсем не смогли.

Мы живые встаём из кювета,

А на горках – лишь комья земли.

Пусть вот так

Смотрим мы на друг друга

И не верим уставшим глазам,

И немного совсем отдышавшись,

Даём волю солдатским слезам.

Доченька связала

На удачу

Талисман, чтоб

Я его носил.

Я его к разгрузке

Возле сердца

Утром перед боем нацепил.

Голубая шляпка

В белых пятнах —

Неизвестный гриб,

Но видит Бог,

В том бою

В деревне Першетравня

Выжить рано утром

Мне помог.

И теперь я знаю

Это точно:

Вместе с Богородицей тогда

Берегла меня любовь,

Настюша,

И грибок под сердцем

У меня.

Вовкин дед

Купил машину.

Продырявил

Где-то шину.

Деду Вовки

Мы поможем:

Накачать резину

Сможем.

Где машина?

Где насос?

Мы сейчас

Решим

Вопрос!

Дед на лавке

Отдыхает.

Мы гурьбой

Вовсю качаем.

Чтоб успеть

В шиномонтаж,

Деду нужен

Подвиг

Наш.

Мы поможем старику,

Он ведь воевал

В войну.

Он для нас

Всегда герой,

И за нас

Всегда горой.

Помогли

Мы деду,

Накачав «Победу».

Бабушка уходит

На парад

В очень-очень

Старой

Гимнастёрке.

Много

На груди её

Наград:

И медали, ордена

В колодке.

Я сегодня

С бабушкой

Пойду,

Снова встретимся

С её друзьями.

Люди, победившие

Войну,

С самыми простыми

Именами.

Только каждый год

Всё меньше тех,

Кто,

Свинцовый дождь

Не замечая,

На Берлин

В атаках наступал,

Смерть

На поле боя

Презирая.

Бабушка,

Не вытирая слёз,

Будет

Средь подружек

Улыбаться.

И не знает

Каждая из них,

Смогут ли они

Ещё собраться.

Я смотрю

И чувствую задор,

Молодость

У бабушек

На лицах.

Юность,

Победившая войну,

В майский день

Сегодня

Возвратится.

Мой папа – лётчик-космонавт,

Он в космосе летает

И от простых земных забот

В полёте отдыхает.

Мы с мамой ждём его всегда,

И он по нам скучает,

Но что нам надо и когда,

Совсем-совсем не знает.

И самый лучший на земле

Он для меня и мамы!

Порой приносят нам домой от папы телеграммы.

Он очень любит нас и ждёт,

Когда вернётся снова,

Чтобы сказать в дверях одно простое слово:

«Ну вот вернулся, я так ждал, когда вас обниму!

Решенье всех земных забот я на себя возьму».

А нам не надо никаких сейчас проблем решать.

Мне бы с отцом в субботний день

На горку убежать

И покататься на катке

Дня три по вечерам,

В кафе на улице зайти

Да и остаться там.

Нам всем родители нужны!

Есть у детей мечта —

Чтоб жили все родители

Всегда-всегда-всегда!

Шакалы

Близко подошли.

Не видит их малыш.

Из дома выполз

Он во двор,

Вот маленький

Глупыш.

Шакалы видят малыша

И медленно

Вокруг

Они спокойно,

Не спеша,

Свой замыкают

Круг.

Малыш не сможет

Отползти:

Отрезаны пути.

И как случилось

Это вдруг,

Что некому спасти?

Внезапно кобры

Подползли

Под ноги малыша

И над землёю

Поднялись,

Лишь чешуёй шурша.

В глаза шакалам

Посмотрев,

Сказали кобры так:

«Мы на земле

Давно живём,

И много

Было драк.

Хотите, видно,

Малыша

Попробовать на вкус.

Тогда попробуйте

Сперва

Змеиный наш укус!

Мальчишку мы

Не отдадим,

Готовы смерть

Принять,

Погибнуть лучше

Нам самим,

Чем вам его отдать!

Нас очень мало,

Ну и что?

В недобрый этот

Час

Готовы смерть

Свою принять,

Кружить последний вальс.

Спина к спине

Мы встанем в круг

И встретим смерть

Свою,

Чтоб жизнь сегодня

Подарить

Мальчишке одному!

Его закроем

Мы собой,

Закроем, заслоним

И в этой схватке

До конца

Останемся мы с ним!»

Шакалы, пыл

Укоротив,

Присели тихо вдруг,

Затем решили

Отойти,

Свой разрывая круг.

Им не хотелось

Рисковать.

И в уличном бою

Так не хотелось

Отдавать

Шакалью

Жизнь свою.

Внезапно вдруг

Открылась дверь —

Во двор

рванулась мать,

Что б сына своего

Самой

С земли

На руки взять.

Мальчишку мама

Забрала,

Его прикрыв собой,

И в дом сынишку

Унесла,

К себе прижав рукой.

Под вечер

Блюдца молока

Стояли у дверей.

Отец, вернувшись,

Оценил

Отвагу

Храбрых змей.

С тех пор

В селении, в горах

Среди легенд

Земных

Легенда есть

Про храбрых змей

И про отвагу их.

Мне видятся

Далёкие просторы,

Далёкие моря

И города.

Я думаю,

Что вырасту

И скоро

Совсем уйду

Со своего двора.

Мне хочется стать

Главным капитаном

И океана

Волны

Рассекать,

И с кораблём

Своим

И со своей

Командой

Кого-то в море

Каждый день спасать.

Держать удар,

Когда шторма

Лютуют,

Держаться

До конца

В последний час,

Молиться и мечтать,

Любить и верить,

И непременно слабость

Побеждать!

Решили мыши

Жить на крыше:

В подвале холодно и сыро,

А с крыши видно

Другие крыши,

Сиянье окон

Ночного мира.

Не знали мыши,

Что и на крыше

Всё так же

Холодно и сыро,

А в холод зимний

Не станут мыши

Смотреть на окна

Ночного мира.

Решили мыши

В подвал вернуться

И жить, как прежде,

И в дождь, и в холод.

Собрав пожитки, вернулись мыши,

И был мышиный путь недолог.

Прошли недели,

Узнали мыши:

Не все решили

Назад вернуться.

Остались двое:

Они мечтали

К ночному миру

Чуть прикоснуться.

Им будет лучше вдвоём на крыше,

Они не будут сидеть в подвале.

Им очень нужно

Смотреть на крыши

Другого мира,

Ночные дали.

Мы вчера ходили на рыбалку:

Я и кот,

Что во дворе живёт.

Было мне кота немного жалко:

Кот не знал, куда со мной идёт.

Видно, думал, будет приключение,

Утро интересное и, да —

Думал, видно, что на утро к завтраку

Будет очень вкусная еда.

Но случилось-приключилось странное:

Лапы, хвост сырые у кота.

Щенок не спит

И не играет,

Не ест, не пьёт,

Совсем не лает.

Щенок грустит,

Щенок скулит,

Между подушками лежит.

Так что случилось со щенком?

Щенок приехал в новый дом!

Его только вчера купили

И ночью к детям положили.

Всё скоро будет по-другому,

Носиться будет он по дому,

Играть, рычать и громко лаять.

С щенками так всегда бывает.

Обнимаю шар земной

Одной левою рукой.

Шар земной зовётся

Глобус.

Нам привёз его автобус,

Просто папин друг – шофёр.

И он папу не подвёл —

Обещал, что привезёт,

До квартиры донесёт,

И привёз, и поднял,

Чтоб я глобус обнял.

У нас сегодня эстафета.

Ты к ней готовилась давно.

И главный приз —

Огромная конфета —

Ждёт победителя, но есть большое но…

Мы обо всём давно договорились,

Какая бы команда первой ни пришла:

Наш главный приз —

Огромная конфета —

Уже на всех поделена.

Мой папа – командир подводной лодки.

И я сегодня в школу не пойду.

Он возвращается из автономки,

И встречу я его на берегу.

Им, как всегда, подарят поросёнка,

Оркестр отыграет марш,

Сойдёт на берег

Морских душ команда,

И папа снова будет только наш.

Он, как всегда, устало улыбнётся,

Обнимет маму,

А потом меня.

Мой папа – командир подводной лодки,

И это много значит для меня.

Папа с улицы занёс

Маленький кулёчек,

А в кулечке том кричит

Маленький комочек.

Папа машет мне рукой:

«Подходи быстрее,

Брата я тебе принёс,

Будет веселее!»

Следом мама в дом зашла,

Обняла руками

И сказала: «Знаю я,

Станете друзьями!»

Я пока что не пойму,

Что мне делать с братом:

Я его уже готов

Накормить салатом,

Дать компот и вкусный торт,

А ещё печенье,

И конечно перед сном накормить вареньем.

Но пока что подожду,

Пусть поспит немного.

Нам с ним жизнь надо пройти,

Сложную дорогу.

Я назову тебя весной,

И ты придёшь ко мне с цветами.

А назову тебя зимой —

Заговоришь о расставании.

Я летом назову тебя —

И тёплый свет с небес согреет.

А осенью – дурман-травой

Из леса на меня повеет.

Так мы живём, и год от года

Закон диктует нам Природа.

И лишь Природе мы верны

И только с ней обручены.

Пусть летом жарко, холодно зимой,

Весною ветрено, осенью нам скучно.

Что делать, если ей одной

Над нами властвовать поручено?

Проходят дни, проходят ночи,

Печальны сны и грустны очи,

И только ясная звезда всё светит в окна и порою

Нам мир неведомый откроет.

Вся жизнь пройдёт с рождения и до смерти

Умчится вдаль, как лист календаря.

И будут у неё другие дети,

Покуда вертится Земля.

Двор засыпало листвой,

Красной, жёлтой, золотой.

Ветер с листьями играет,

Кружит, в воздух поднимает.

И деревьям, и пруду

Осень говорит: «Иду…

Разве вы меня не ждали?

Мало летом погуляли?

Я вам лета не прощу,

Я дождём вас угощу.

Закручу и враз завьюжу

Тех, кто с осенью не дружит.

Но бываю я не злой.

Я бываю золотой,

Если из-за серых туч

Вдруг пробьётся солнца луч,

Одарю всех красотой:

Красно-жёлтою листвой…

Запоёт тогда душа:

Как же осень хороша!»

«Я ухожу», – шептала осень,

Бросаясь рыжею листвой.

«Когда вернусь, не знаю точно,

Но буду я совсем другой.

Так много разных ароматов

С собой я унесу,

А вам оставлю снег лохматый

В заснеженном лесу.

И будет у меня дорога

Кому-то в год, кому-то в рай,

Кого-то встречу у порога,

Кому-то я скажу “прощай”.

Вдыхайте ж этот воздух смело,

Как-будто первый раз,

Как будто вам от парфюмера

Прислали спецзаказ!»

Снег блестит алмазами,

Хвастается стразами,

А снежинки поутру

Замерзают на ветру.

Только это не пират

Растерял добытый клад

И каменьев груду

Разбросал повсюду.

Принесёшь домой мешок.

До чего ж обидно:

Ни колечек, ни серёг —

Ничего не видно.

Только талая вода

По полу струится.

Все бриллианты – изо льда!

Трудно ошибиться.

Очень часто мы за клад

Принимаем снегопад,

А мгновенья озаренья

Принимаем за везение!

Серебрится снег не зря

И не зря заносит,

Много радостных минут

Он с собой приносит.

И на миг, не навсегда,

Больше нет депрессий!

Будто сделали меня

Ледяной принцессой!

Эй, зима, я за ответом:

Где так долго прячешь лето?

И скажи-ка, почему

Держишь ты в плену весну?

Надоели нам сугробы,

Белых мух несметный рой.

До весеннего листочка

Дотянуться бы рукой!

Сняли шубы и перчатки.

Всё, ушла её пора,

Но зима играет в прятки:

Не уходит со двора!

Заморозит и завьюжит,

Ей и солнце не указ,

Ведь она с весной не дружит,

И вообще ей не до нас:

Надо где-нибудь укрыться.

Целый год ужасно злиться,

Отлежаться и потом

Вновь засыпать всё кругом.

Но к солнцу тянется душа.

Уж март идёт, за ним апрель.

Как ни была ты хороша,

Звучит задорная капель!

Сегодня тихо, молкнет птичий гомон,

Закатным светом серебрится даль.

Любуюсь я на сад, загадок полный,

Как будто на него накинута вуаль.

Весна сменила одеяние

Привычных взгляду сосен и берёз.

Ушла зима, и это расставание

Уже не принесёт ненужных слёз.

А рядом горлица и голубь

Воркуют, глядя в небеса.

И отражается в озёрах

Кудрявая зелёная краса.

Здесь даже тучи замерли в сторонке,

Сквозь них струится мягкий свет.

Как хорошо, что мы на удалёнке,

Вдали от всех московских бед!

Люблю закаты больше, чем рассветы,

Когда на улице одна,

Мечтаю о грядущем лете,

А воздух наполняет тишина.

И всё же на душе тревожно,

И мысли будоражат кровь:

Быть может, невозможное возможно?

И что-то важное ещё произойдёт?

Скупая жизнь в прекрасных дум венок одета,

И каждый этому отчасти рад.

Пусть наполняет душу безответно

Весны бегущей нежный аромат!

Шумный, радостный, знакомый

Сад наполнил птичий гомон.

С весною он не разминулся:

Из тёплых стран домой вернулся.

Заливается маэстро,

На ветвях ему не тесно.

Зима ж, оставшись не у дел,

Теряет белый свой надел.

На деревьях только почки,

Лишь проклюнулись листочки,

А на солнце у опушки —

Вновь зелёные веснушки.

Там, где снег сошёл едва,

Появляется трава.

Где вчера был снежный стог —

Пробивается росток.

Всё так быстро изменилось,

Засверкало, заискрилось!

И летят под небеса

Живые птичьи голоса.

Я так устала от зимы!

Мне очень лета не хватает!

И покупаю всё подряд,

Что мне о нём напоминает.

На днях себе на именины

Купила яркую картину.

Там дивный сад, растёт трава,

И с неба льётся синева.

Её повешу у окна

И буду любоваться,

И пока лето не придёт,

В ней буду оставаться.

Купила для загара крем,

Наверно пригодится,

Чтоб кожей солнце ощутить

И в море раствориться.

Купальник надо бы сменить:

Какой сегодня в моде?

Я в нём мечтаю походить

По пляжу, на природе!

Про вещи летние забыла!

Они давно в чулане.

Их лучше бы переложить,

Пусть будут в чемодане.

Да, и ещё купить билет

С тремя перекладными.

Но денег даже на балет

Не хватит и в помине.

Ну, а пока зима, зима,

Снежинки словно птицы.

И кажется, что никогда

Тепло не возвратится.

В саду цветёт магнолия,

Не менее, не более,

А на дворе ещё апрель,

И только кончилась капель.

Цветёт она с испуга,

Ведь мы же не на юге.

Похоже, в канцелярии

Все спутали регалии.

А птицы заливаются,

Что только прилетели,

Лишь на ветвях качаются,

Свить гнёзда не успели.

Природа перепутала:

У времени в плену.

Дурманом всех окутала

И спрятала весну.

Лето, июль, дождь.

Больше похоже на осень.

Из дома не отойдёшь,

Ураганный ветер уносит.

А цветы, что в моём саду,

Развалили свои букеты

И, когда зацветали тут,

Ожидали другого лета.

Что поделаешь, надо принять

Этот мокрый каприз природы.

Жаль, не можем мы поменять

Мрачный день на другую погоду.

И пускай болит голова,

И нависли свинцовые тучи —

За окном зеленеет трава!

Верю: солнца пробьётся лучик.

Смоет дождь грязевые следы,

Даже в дождь земля хороша!

И с какой-то далёкой звезды

Слышит голос моя душа.

На стене висит картина,

А на ней – цветущий сад,

Очень нежный, безмятежный

Источает аромат.

По утрам её ласкает

Солнца ненаглядный луч,

Пробиваясь к нам в окошко

Из-за серых грозных туч.

Целый год там бродит лето,

В яркой зелени трава,

В разноцветные наряды

Одевается листва.

Как бы хорошо проснуться,

С нею встретить новый день!

В свежий ветер окунуться

И дождаться перемен!

Как проста и сложна жизнь!

Как просто и сложно жить!

Как много людей на земле!

Ещё больше лежит в земле…

И нам не дано понять,

Мы можем только принять

Или просто сойти сума,

Глядя сверху на кельи-дома,

На бесконечные вереницы дорог,

Не зная, где твой порог,

И солёные струйки слёз

На перепутье ночных грёз…

Ангелы на небе крылья сложили,

И люди на земле о них забыли.

Они не слышат больше их голосов,

Как будто дверь закрыли на железный засов.

Гудит, как рой внизу, клокочет

Людской поток,

И человек упорно хочет

Продлить свой срок.

Что такова его природа,

Наверно, нет вины.

Досталось что-то ему от Бога,

А что-то от сатаны.

В своей уютной колыбели

Младенец спит.

Его года ещё не пролетели,

Пока он не грешит!

Все мы – грустные клоуны.

Бредём по дорогам судьбы.

Испуганы и изломаны,

Закованы в кандалы.

Так мало дано нам радости,

Как мало вселенских дел,

Так много замысловатости

Бессмысленный удел.

Таланты зарыты, изгнаны.

Сознание съел айфон.

Играем стеклянными призмами

И пыжимся в микрофон.

А ночью звезда полярная

Всё светит в моё окно.

Смотреть на неё отрадно мне,

Понять… – не дано.

Жизнь – это контракт с Богом,

Подписанный с одной стороны.

Все параграфы расписаны строго,

И нарушать их мы не должны.

Мы не можем поправить ни строчки,

Как ни стараемся, как ни кряхтим.

И ведь это только цветочки.

Что же дальше? Понять мы хотим.

Часто смотрим в небо с упрёком,

Вопрошая: за что, почему?

Часто в мыслях торгуемся с Богом

Или молимся страстно ему.

И, мусоля контракт затёртый

Среди небесных стен и картин,

Выполняем параграф четвёртый

И подпункт «четыре один».

Поздняя осень, падает снег,

Нет уж хорошей погоды.

Как же всё-таки слаб человек

Против законов природы!

Мне бы хотелось всё вспять повернуть:

Вновь по траве прогуляться,

Но ничего уже не вернуть,

Только бы лета дождаться.

Маленький вирус, всего один грамм,

Как по чьему-то веленью,

Он на планете и тут, и там,

И нет от него спасенья.

Мы ходим в намордниках, будто псы,

И каждый час моем руки,

Но если мы от него не умрём,

То точно умрём от скуки.

И кто мог подумать всего год назад,

Что вместо морей и странствий

Придётся всем сидеть по домам

Вне времени и пространства?!

Как будто на нас налетел ураган,

И действовал он без правил,

Как самый отчаянный хулиган,

У нас ничего не оставил.

Желаний нет и нету сил,

И, главное, нет работы.

Как будто Бог для нас решил,

Что будет одна суббота!

Не знаю твоего лица и имени,

Но для меня ты близкий человек.

Дороги дальние меж нами близкими

Становятся, сроднили нас навек.

Ты чей-то, может, сын иль муж,

Отец иль чей-то брат наверно.

С тобой чеченец иль ингуш,

Мы благодарны вам безмерно.

Рискуя жизнью за Отечество своё,

Вы жизни отдаёте, не жалея.

И каждый день – как будто остриё,

Пускай Творец дарует всем терпенья!

От всего сердца хочется сказать:

«Сынки, спасибо, дорогие!»

Готовы вас своими называть,

Пускай настанут дни благие!

Пусть каждый день дарует вам Господь,

Пусть сбережёт от смерти и от пули!

Вы для России важный есть оплот,

Поступками, геройством грели.

Надеемся весною увидать,

День встречи с каждым днём всё ближе!

Не будем слёзы радости скрывать,

Любовь к России вами движет!

Как ни странно, но орлица

В выборе своём верна.

Умная девица-птица —

Ходит так о ней молва!

Ветку с дерева срывает,

В клюв берёт и высоко

В небо с нею улетает

И кружится так легко!

Напоказ бросает ветку,

Появляется жених,

Ухватившись, как за клетку,

Шум вмиг средь толпы утих.

Ветку ей он преподносит,

А орлица вторит трюк.

Тот, не дав упасть, возносит,

Совершив почётный круг!

Он готов быть с нею рядом,

Почести ей воздавать.

С свадебным сошлись обрядом,

Чтоб союз свой заключать.

На крутой скале высокой

Гнёздышко желает свить,

Чувствуя себя счастливой,

Радость, горе разделить.

Свив гнездо из жёстких прутьев,

С плоти собственной своей,

Перья, пух на перепутье,

Стал союз ещё прочней.

И она готова яйца

В гнёздышке в том отложить.

Нет дороже, ближе сердца,

Невозможно объяснить.

Божий свет в глазах искрится,

Согревает всех теплом.

Свет любви родных струится,

Их заждался милый дом.

От дождя их заслоняют,

Жарких солнечных лучей,

Всех заботой наделяют,

Закаляя их сильней.

Из гнезда сползти готовы

И сорваться со скалы.

Ждут природные основы,

В воздухе для них дары!

Вниз птенец с гнезда слетает,

Но отец стремглав за ним,

Спину резко подставляет,

С ним един, неотделим!

И дитя не прекословит,

К мамочке спешит скорей,

В небе прелести находит,

С каждым днём всё став сильней!

Ценности родимых, блага

Получают без конца.

А родителей отвага

Наполняет их сердца.

Сделав первые движенья,

Крылья машут на ветру.

Воздуха вкус познавая,

Набирает высоту.

Он подскажет все ошибки,

Как добычу добывать,

Чтоб могли они по жизни

Стойко, должно выживать!

Он достоин уваженья

В воспитании детей!

Много выдержки, терпенья,

Лучший из учителей!

Как орёл, учите жизни,

Им внимание даря.

Быть любимым, но не лишним,

Вас за всё благодаря!

Горы гнулись пред народным горем,

Грозный Терек с Ассой слёзы лил.

Все дома остались на затворе,

Он вайнахам геноцид чинил.

Никого в пути смерть не жалела:

Все теряли старых и больных,

Как же это всё Земля стерпела?

Ведь лишились близких и родных.

Звуки жалобные издавая,

Стук колёс вагонных предвещал,

Путь изменников им избирая,

А для многих здесь конец настал.

Звёзды в путь безвестный провожали,

Вслед луна бросала грустный взгляд,

А за ними следом уплывали,

Где людей сопровождал наряд.

С болью жизнь из сердца вынимая,

Втаптывая сапогом солдатским в грязь,

Тюрьмы, ежедневно пополняя,

«Чечевица» – операция, Указ!

Приговоры в точность исполняли

И по тюрьмам знали, как зверьё.

Люди лишь на Бога уповали

И надеялись на лучшее житьё.

А солдаты ордена, медали,

Получали множество наград,

Чрез тринадцать лет им разрешили,

Но не все вернулись – результат.

Все тринадцать лет – в смертельной схватке.

Смерть ждала, их возраст не щадя,

Треть лишь выжили в той лихорадке,

Слёзно принимала всех Земля.

В прежние места не все вернулись.

«Враг, вам не положено!» – твердят.

Слёзы на глаза вновь навернулись,

Всё же горы нас домой манят!

Горы помнят противостоянье,

А любовь к родной земле – в крови!

Статуей стоят, как изваянье,

Но с сердечной болью изнутри!

Женился сын, и вот теперь семья,

Казалось, счастливы они навеки!

Но радуется больше всех она,

Желает, чтоб им не было помехи.

Свекровь невестка невзлюбила,

А сыну говорить – пойдёт раздор.

Она не хочет в доме срыва,

Всегда уходит тихо в коридор.

Приехал сын домой навеселе,

Жене принёс букет цветов,

А мама, как всегда, здесь во дворе,

Средь стада возится коров.

«Смотри, какие мне принёс цветы,

Подарок сделал муж мне дорогой!»

Старушка не ответила, следы

Остались на её лице с тоской.

А утром она рано вышла в поле

И колокольчиков букетик нарвала.

Старушка собирала на просторе,

А слёзы падали из глаз её сполна!

Ведь ей сноха совсем не удружила

И для приличия букет не отдала.

Тяжёлый груз на плечи возложила,

Ведь для неё ж сыночка сберегла!

В ручонках стареньких букетик держит,

Сын понял: виноват он перед ней:

«Мамаша, на, возьми скорее деньги…»

От этого становится больней!

«Сыночек, милый, ничего не надо!

Отец твой колокольчики дарил».

Однако мудрость не была преградой,

Букет он первый матери вручил!

Дорога к дому так знакома,

Но всё не так, как в прошлый раз.

Гудок послать бы с телефона,

Промолвить несколько бы фраз:

«Ну, здравствуй, милая, родная,

Родной я слышу голос твой!

Я стала уж совсем другая,

Вновь я приехала домой!

Где пахнет тишиной, покоем

И ощущается тепло,

Отцовским пахнет домостроем,

И в каждом слове лишь добро!»

Не встретит больше с лаской мама,

Её хлопот не наблюдать.

Да, в юности была упряма,

Но рядом с мамой – благодать!

Судьба хлестала без разбора,

Так тяжело припоминать.

В глазах тех не было укора,

Сначала всё нельзя начать!

Да, не вернуть времён тех давних,

Со мной лишь память прошлых лет.

Ты – первый, лучший мой наставник,

А я – твой нынешний портрет!

Ругай меня, тебе всё можно,

Смогу я всё перенести!

Но отчего мне так тревожно?

Ведь дом пустой!.. Меня прости!

Уносит вдаль меня экспресс

От всех иллюзий и желаний.

Прощальный наблюдаю всплеск,

Изгнанницей в пути скитаний.

В терзаниях моя душа

От неожиданных фрустраций.

Сажусь я в поезд, чуть дыша,

Оставив кладезь иллюстраций.

Тебя по-прежнему люблю,

И пред глазами образ вижу!

Тебе, поверь, не изменю,

Вернусь, лишь голос твой услышу!

Однако я в твоих тисках,

Хоть думалось, что на просторе!

Отчёт идёт уже в висках,

Заныло сердце вновь стальное.

От обещаний я вдали,

Вдали от бутафорий.

Вдали предвидятся огни

И множество историй!

Вся круговерть в ночной той мгле,

Она всему помехой.

Душа холодная во тьме,

Твой голос – словно эхо!

Тебя по-прежнему люблю,

И пред глазами образ вижу!

Тебе, поверь, не изменю,

Вернусь, лишь голос твой услышу!

Мать сына ждёт, надеясь, что вернётся,

Неважно, у неё один иль два,

Переживанье болью отзовётся,

Биенье сердца слышится едва.

Творцу в молитвах: «Пусть всё обойдётся!» —

Ежеминутно молвят так уста.

«А мне лишь ждать, сыночек, остаётся,

Чтоб старость вовсе не была пуста!»

Слезинки по щекам её польются:

«Пустила в небо, словно журавля!»

Пускай они в дома свои вернутся!

Творец лишь знает, да и мать-Земля!

Море бушует, дерутся бакланы,

Крыльями машут, зовут ураганы.

Над северным морем холодным, могучим

Стянулись огромные снежные тучи.

Корабль качает, и палуба стонет,

Волной заливает и снегом накроет.

Рассыпались тучи, гонимые ветром,

И белый кораблик засыпали снегом.

А дева там плачет в молитве печальной,

В ладонях жемчужину греет дыханием.

Ведь в ней сила Севера, моря раздолье.

Жемчужину эту назвали любовью.

Замёрзла она, умирает тихонько,

И девы дыхание греет здесь только,

Но сила молитвы, горячие слёзы,

Возможно, дадут пережить ей морозы.

Утихла вдруг буря, уня́лась метель,

И чайки летали над морем теперь,

А дева молилась, и капали слёзы.

Жемчужина выжила в эти морозы.

Вот так драгоценна любовь на земле!

Цените её на своём корабле!

У хозяйки тундры дочь была Сэрне́.

Такой красивой девушки не знали на земле.

Одежду мастерила и пояс свой сплела

Из солнечного света, словно кружева,

Озёрной гладью синей пояс обрамила

И все цвета из тундры в нём нежно сохранила.

Сиял наряд Сэрне волшебным цветом

И озарял народ Земли тончайшим светом.

Узнал о девушке Бог Севера Нгэр Сей,

Запряг своих медведей белых в нарты поскорей,

Задумал он сосватать девушку у тундры,

Одев её в меха, обув в оленьи унты,

Но отказала тундра Богу в этом браке.

И обозлился Бог Нгэр Сей, метался Бог во мраке,

Похитил он Сэрне, увёз на нартах силой.

Красавица – в слезах, пощады не просила.

Смирилась с холодом в полночном небе.

Медведи всё быстрей неслись в волшебном беге…

Чтоб защитить и обогреть всю Землю,

Свой пояс отдала, оставшись лёгкой тенью,

Но он застрял меж звёзд, на расстоянии,

Вдруг воплотившись в ярком северном сиянии.

И берегут его, как память, в тундре люди

О той, что с ними никогда уже не будет.

Нарисуй мне мою звезду

Или, может быть, даже созвездие.

Невзначай пророни слезу.

Эти слёзы… они, как возмездие

Непрочитанных толстых книг,

Недописанных строк мгновения

Ими полнится каждый миг,

Словно шёпот из тени забвения.

Покажи мне мою звезду.

Я давно не ценю суеверия,

Ведь она светит в том краю,

Где и шёпот имеет значение.

Подари мне мою звезду.

Подержу её самую малость,

Ведь неведомо никому,

Сколько вех ещё в жизни осталось.

Засияет в руках звезда,

Но верну её в дом небесный,

Чтоб светила она всегда,

А в ладонях ей было тесно.

А слышали вы, как поёт снегирь?

Как голосисто трели он выводит?

Как этой песней в пламенной груди

Сердца порою сводит и разводит?

Пичужка, птаха малая совсем,

А так звучит, как соловей весенний!

И будто бы уносит от проблем

Да опостылевших сомнений и забвений.

Услышишь, как на веточке снегирь

Поёт про счастье, радостные вести —

И хочется любя обнять весь мир,

Прожив при этом лет примерно двести.

Не улетай, мой маленький артист!

Твои концерты слушать мне отрада,

А если улетишь, хотя б приснись,

Во сне я тоже встрече буду рада.

Приятней и свежее стали вечера,

Исчезла духота до самого рассвета,

И очень тихо, в неизменном амплуа

Пришло чарующее бабье лето.

И заблистала осень золотой листвой,

Улыбкой озарив начало увядания.

Не молода, но очень хороша собой,

И сердце жаждет с ней свидания.

А паутинки, первые морщинки,

Ничуть не портят общей красоты.

Блестя на солнце, только украшают

Прекрасные осенние черты.

И налегке, ещё по-летнему одета,

С непостижимым шармом, не спеша,

Багряных листьев скромные букеты

Под ноги расстилает нам она.

Как будто бы сама природа учит,

Как должно женщине себя вести

В периоды расцвета и преображения,

И на пороге старости, и на краю пути.

Словно во сне, бреду вдоль дороги,

Жёлтые листья летят под ноги…

Мысль о тебе отдаётся болью,

Не совладать мне с этой любовью.

Жизнь без тебя холодна и пуста.

Ветер натужно рвёт провода,

Тщетно пытаясь следы замести

Нашей красивой ушедшей любви.

Господи, как мне забыть всё это:

Тёплое море, жаркое лето,

Солнечных зайчиков свет на рассвете,

Сказочный мир, волшебство оперетты…

Боль нестерпимую время заглушит,

Ветром развеет, снежком припороши́т,

Только хорошее не затушит,

Счастья мгновенья опять воскресит.

А старость совершенно не такая,

Какой себе её я представляла.

Вопросов тьма, и жутко хочется

Во всём до сути докопаться:

До корня, до истоков, до начала.

Столкнувшись с человеком удивительным,

Испытываешь в полной мере радость.

Ну просто потому, что есть такие:

Невероятно мудрые, как будто неземные,

И поражает их невиданная многогранность.

И кажется, природа стала ближе:

И вихри снега, и печальный плач дождей…

И вся её палитра, дарованная свыше,

Ещё сильнее восхищает на закате дней.

Душе, так много пережившей,

Особенно приятна схожесть с ней.

Вокзал. Толпа. К окошку не пробиться.

Стою здесь два часа подряд.

От духоты немного голова кружится,

Рассеянно вожу по залу взгляд.

И вдруг как будто током всю пронзило.

Да, это ты… Уже пытаешься ко мне пройти.

О Боже, как же я тебя любила…

Но гордость шепчет: «Отвернись, уйди,

Всё в прошлом, позади, и ворошить не надо».

Расталкиваю всех и рвусь наружу…

За клёном прячусь от настойчивого взгляда

И летом вся дрожу, как в стужу.

Ты мечешься по площади, с досады рвёшь билеты,

Потом сидишь с потухшим видом на земле,

Уходишь медленным, тяжёлым шагом…

И больше мы не встретимся нигде.

Возможно, я была права, не знаю,

Но по ночам мне снится вновь и вновь,

Как следом за тобой бегу, зову… и обнимаю,

Мой милый мальчик, моя первая любовь.

Я неслучайно обходила стороной

Скамейку нашу в парке старом,

Где было всё проникнуто тобой:

Твоим теплом и нежностью,

Влюблённостью, беспечностью…

Там, под развесистым каштаном,

Ты был по-прежнему со мной.

Воспоминаний круг смыкался,

Туманил взгляд непрошеной слезой.

За серостью брела опустошённость,

Гнетущая и вызывающая вой.

Я понимала, что погрязла донельзя

В своём страдальческом застое.

Но как? Как снова обрести себя?

Однажды мимоходом я заметила,

Что наш каштан расцвёл опять,

Его цветы искрились, будто свечи…

Он жив и снова красотой отмечен.

Так захотелось мне его обнять,

Что, не раздумывая, обернулась

И понеслась к нему навстречу.

Усталая, без сил и без движения,

Прижавшись к гладкому стволу,

Живительную силу возрождения

Почувствовала не во сне, а наяву.

Таинственным путём от дерева

Я обрела покой и чувство утешения

И стала вновь благодарить судьбу

За то, что я любила и люблю.

Я больше не хочу растрачивать себя

На телефонные пустые разговоры

И совершенно бесполезные дела.

И массовые сборища, их кутерьма

Уже не в полной мере радуют меня,

Наоборот – приятней стала тишина.

Оправдываться тоже вовсе не желаю

Пред теми, кто меня не слышит.

И в этом плане ничего не изменить.

Они притихнут временно, как мыши,

И повод ищут, чтобы снова обвинить.

Ведут себя довольно беспардонно,

Им всё равно – чужой ты иль родня.

Десятки лет мне отравляли душу

Их многократные «благодеяния».

Терпела боль, молчала и прощала…

Что было подано, испила всё до дна,

А чашу неспроста, осознанно разбила

И подмела, чтобы хотя бы внешне

Ничто из этих жутких отношений

Не попадалось больше на мои глаза.

Я открываю двери и вижу полумрак,

Свеча горит на чёрном фортепиано.

Танцующие пары скользят под «Битлз» в такт,

Их тени выглядят довольно странно.

Я понимаю, что должна уйти,

Но музыка меня обворожила.

Звучит известная «История любви»,

И я как будто на мгновение застыла.

«Простите, я ошиблась дверью…»

Попятилась назад, чтоб всё-таки уйти,

Но ты ко мне протягиваешь руку,

И я её не в силах отвести.

Нелепо так, но мы уже танцуем,

И ветер занавеской шевелит…

И взгляд твой очень удивлённый

Меня смущает и немного веселит.

«Ты кто? С какой звезды упала?

Я пьян? Возможно, но не от вина.

Я знаю, ты живёшь напротив,

И я давно тобой любуюсь из окна.

Ты веришь в чудеса? А я уже поверил.

Боялся подойти, а ты сама пришла…»

Я обожаю дождь в любое время года:

И тёплый летний, и весеннюю грозу,

Осенний, очень тихий, робкий,

Влюблённый по уши в багряную листву.

Приятна мне мелодия дождя,

Когда шуршит, стучит по крыше

И шепчет что-то, грусти не тая,

И на стекле оконном капельками пишет.

И всё-таки погода особой роли не играет,

Всего важнее состояние души.

Ведь счастье время года никогда не выбирает,

Счастливые не видят серость,

Для них все краски хороши.

Как много хлама копим мы в себе,

Как жаль, что этого не замечаем.

Обиды, злоба, раздражение

Надолго поселяются в душе.

И удалять их не cпешим и не желаем.

А в этой мути ничего не разобрать,

Пластом накрыли душу нечистоты.

И поневоле продолжаем мы страдать,

И не для нас медовой жизни соты.

Мы искренне не понимаем: «Господи, за что?

Тоска и боль, сплошные невезения?»

А глубоко внутри – уже давно

В пыли осевшей задыхается душа

И тщетно жаждет очищения.

Юность – славная пора рассвета,

Как будто жизнь тебе всё время улыбается.

И спор до хрипоты, и дерзкие мечты…

Не верите?

А зря, всё только начинается.

И неотрывный взгляд парнишки сероглазого,

И первые цветы, прикосновенье рук,

Смущение и недосказанность,

Тревожность и тупая боль разлук.

И неуместная, убийственная гордость,

Калечившая всё и вся,

Когда хотелось одного, а делалось другое…

Начало познавания загадочного «Я».

Непонимание родителей, несовпаденье взглядов,

И поиск нового пути и счастья своего.

Оно довольно часто было рядом,

А мы всё дальше отдалялись от него…

Пришла печаль, обезоружила,

Задела раны, оживила боль разлуки,

Всё обесценила, посеяла уныние…

Оно гнетёт и опускает руки.

А надо жить и отпустить, что было,

Открыть глаза на то, что есть сейчас.

Вернуться в прошлое никто не в силах,

Реальность часто отрезвляет нас.

Хранить покой не так уж сложно,

Если настроить душу на хороший лад.

Когда она хрипит от гнева и бессилия,

То струны в хаосе таком не зазвучат.

А их на самом деле очень много:

Глубинных, тонких, удивительных…

И задыхающихся, рвущихся наружу,

Довольно ржавых, но ещё живых.

От нас зависит их свобода и звучание,

И просветление, и очищение души…

Неужто мы оглохли до скончания,

Не чувствуем, не слышим, что внутри?!

А там богатство наше, и не позволяйте

Его использовать, на нём сыграть…

И тишину храните, иначе невозможно

Прислушаться и самоё себя познать.

А жизнь права, она свою работу знает

И по заслугам каждому даёт.

Кому-то радость неожиданно подарит,

Кому-то испытание пришлёт.

Один – в истерике и ищет виноватых,

Клянёт судьбу и ничего уже не ждёт.

Другой молчит, он не из бесноватых,

Упрямо верит – стерпится, пройдёт…

У каждого из нас – своя свеча,

Единственная от рождения до тризны.

И с первым криком возгорается она,

Отображая в пламени все вехи жизни.

События меняют цвет огня,

Он может быть поярче или потускней.

В счастливые моменты он искрится

И поражает лучезарностью своей.

Тепло свечи ничуть не убывает,

Когда им щедро делишься с другим.

Наоборот, она ещё сильнее согревает,

Как будто поощряя быть таким.

Энергии её на всё хватает:

Ты полон сил, ты чувствуешь подъём…

И кажется – так будет вечно,

Всё хорошо и всё идет своим путём.

И вдруг толчок, и тает на глазах свеча,

Малейшее движение опасно.

Ты смотришь на неё, боясь дышать,

Войти во тьму на самом деле страшно.

И драгоценными становятся минуты,

А раньше своё время не берёг.

И молишь: «Господи, спаси и сохрани!

И Светом истинным, нетленным,

Согрей и возроди заблудший огонёк».

Ей тогда всего пятнадцать было,

Лицо в веснушках, полудетское совсем.

Пришла к подружке в коммуналку

И многократно позвонила,

Спешила: осенью темнеет в семь.

А дверь открыл высокий парень,

Сказал, окинув недовольным взглядом:

«Ну и денёк… Звонят, кому не лень.

Ты не ошиблась адресом?» —

«Нет, не ошиблась, я к подруге.

Наверно дома нет, причём весь день».

Вошла и чуть на голубя не наступила,

Он вовремя взлетел и сел ей на плечо.

Она слегка щекой к нему прижалась…

И так тепло, светло на сердце стало,

Что все проблемы стали нипочём.

Спросила парня: «Это твой красавец?» —

«Да, мой. Их много у меня. Пойдём…»

Провёл её по лестнице на крышу,

А там был настоящий голубиный дом!

Он улыбнулся и сказал: «Давай

Знакомиться. Меня зовут Сергей.

Мне восемнадцать скоро, а тебе?» —

«А мне пятнадцать, и давно уже».

В его глазах искринки заиграли:

«Ух ты! Ты взрослая совсем?!»

И оба моментально рассмеялись.

А голуби кольцом их окружали,

Рассматривали незнакомку, нежно ворковали…

Она их гладила и на руки брала

И о подружке временно забыла,

И то, зачем вообще сюда пришла.

Когда стемнело, он провёл её домой,

И небо было звёздами усыпано,

И полная луна дарила свет свой неземной…

Она подумала: «Какой он милый…»

А в голове его мелькнуло: «Хочу

Всю жизнь быть с ней одной».

Ночь распахнула им свои объятья,

И не хотелось расставаться до зари.

И ветер был на редкость ласковым,

И улыбались вспыхнувшие фонари.

Последняя любовь – как тёплый луч заката,

Дарованная свыше милость.

И чувствует себя немного виновато,

Как поздний и нежданный гость.

Ниспослана с небес, благословенна,

В судьбе отмечена как неизбежность.

И красят жизнь всегда и неизменно

Её тепло и нерастраченная нежность.

Она чуть слышно проникает в дверь,

Вторым дыханием согрета.

И каждый думает: «Ну почему теперь?

За что подарок мне на склоне лета?»

А позади большая жизнь, и было всё:

Метель и оттепель, и окрылённость,

Колючая тоска, и боль, и зло…

Безумным кажется чего-то ждать ещё.

И вдруг нахлынуло и захлестнуло

Непреходящее и настоящее тепло.

И кажется, что снится это. Но нет…

Пришла любовь и молча ждёт ответа.

Без объяснения, без логики, без вето.

Мой милый город видит сны…

Исчезла суета до самого рассвета.

И только клён прошелестел листвой,

А что сказать хотел – осталось без ответа.

Следы дождя блестят на тротуаре,

Неугомонный ветер носится по улице,

Скрипят от недовольства фонари,

Моргают и в дремоте щурятся.

Облака над рекой покрыли облик луны,

Покачивают лодку тихие волны,

В ней – он и она, сидят вдвоём,

Но не вместе, думает каждый о своём!

Головы у них разными мыслями полны!

Сияет луна, и звёздные лучи

Пронзают темноту зимней ночи.

У окна – старушка, смотрит вдаль,

На лице грусть, в глазах печаль.

Глядит на неё кот, лёжа на печи.

Покрылись вершины гор лёгкой сединой,

Поверхности рек и озёр – корочкой ледяной.

Села на лёд для отдыха лебединая стая

Во время перелёта в тёплые края.

Покрыта водная гладь корочкой ледяной.

Остались в прошлом годы молодые,

Также годы детства, годы золотые.

Не отпускает нас наше прошлое,

С нами всё плохое и всё хорошее.

Глядят на нас девичьи глаза озорные.

Течёт наша жизнь, как горная река,

Разбиваются в брызги о камни берега.

Жизнь каждого в отдельности конечна,

Но сама по себе она бесконечна!

И течёт непрерывно, как горная река!

Имя твоё когда произношу,

В нём песню любви слышу.

С того дня, как увидел тебя,

Я тобой живу и тобой дышу.

Для того вернулось мне зрение,

Чтобы разглядеть твою красоту.

Пришло в душу любви озарение,

Чувствует сердце тоски остроту.

Походка лани, кипариса стан,

Томный взгляд, сладкий говор.

Прошу, моею любимою стань,

Примем это как судьбы приговор.

Не знаю в будущем, что нас ждёт,

Его мгновения нам невидимы.

Живём сегодня, завтра подождёт,

Пути Господни неисповедимы.

Вот уж на подходе, близка осень,

Снимают наряды берёза, ясень.

Звучат песни птиц грустнее, грустнее,

Становятся ночи всё длиннее, длиннее.

Летят журавли стройными рядами,

Машут на прощание нам крыльями.

Застилают ночами горы, облака и туманы,

Безжизненными становятся леса-урманы[2].

Всё чаще и чаще ветры с моря подувают,

Пока ласкают лицо, ещё не пронизывают.

Летают ласточки всё ниже и ниже,

Дожди проливные ближе и ближе.

Любуется солнце золотистой красой,

Напивается воробей утренней росой.

Спешит, суетится сорока-полошница.

Созревает на полях ячмень, пшеница.

Очень скоро завершится уборка урожая,

Тучи плывут над горами, дождём угрожая.

Воспоминания, воспоминания.

Не успели оглянуться, пролетели

Годы золотые, как мгновения.

Воспоминания, воспоминания.

Возвращаете нам из прошлого

Душе приятные ощущения.

Воспоминания, воспоминания,

В своих лабиринтах храните вы

Давних лет сладостные мечтания.

Воспоминания, воспоминания.

Щедро дарите вы сегодня нам

Юности не сбывшиеся свидания.

Воспоминания, воспоминания.

С вами переживаешь вновь

Израненной души стенания!

Воспоминания, воспоминания.

Не уйти от вас, не скрыться,

Вы сводите на нет расстояния.

Воспоминания, воспоминания.

Создаёте реальное восприятие

Нежной любви, тёплого дыхания.

Воспоминания, воспоминания.

С вами становятся радостью

Любви горестные страдания.

Воспоминания, воспоминания.

В вас на самом почётном месте —

День милой в любви признания.

Воспоминания, воспоминания,

Пробуждаете иногда улыбку,

А чаще печаль, грусть, уныния!

Воспоминания, воспоминания,

Вы бессменные цари, владыки

Каждого человека сознания.

Сижу с ночной темнотой в обнимку,

Перебираю по камушкам мелким

Юных лет воспоминаний тропинку.

Тихо, с нежным шелестом бежит река,

Плещутся в её водах звёзды и луна,

Подарили им свободу ночные облака.

Ласкает слух чудным пением соловей,

Посвящена любви его песня,

Воспевает красоту возлюбленной моей!

Раскрывается душа, словно бутон розы,

Будто происходит всё здесь и сейчас,

Как же сладостны юности о любви грёзы!

Вернись в реальность, бокал свой выпей,

Поэт, превращено сердце в могилу любви,

Прервал давно свою милую песню соловей,

Растут над могилой той белые ромашки,

Как символ одинокой, невинной любви, и

Отрывают с них по одному лепестку пташки!

На выезде из села, почти на окраине,

Выделяется высотой одинокий холмик.

Множество таких сёл по всей стране.

Стоит на холме том старенький домик.

Рассыпают на землю звёзды лучи,

Разогнал ветер с неба тучи.

При ясном небе ночь морозная.

Вглядывается в окошко с неба луна,

Что же разглядеть пытается она?

Ночи февральские полнолунные,

Очень свирепые, очень холодные.

Лежат на тахте кот со старухой,

Скребут в сенях мыши голодные.

«Почему сложилось так? Почему я одна?» —

Ворочаясь в постели, думает старуха.

Двоих сыновей ведь вырастила она.

«Эх, – подумала. – Бывает и на меня проруха».

Сыновья очень давно с нею простились,

Юнцами подались в город, за учением.

Живут в достатке, неплохо обустроились.

Осталась старуха с одиночества мучением.

Нежно толкает она своего кота в бок:

«Иди посмотри, что в сенях, что за шумок».

С упрёком глядит кот, словно говорит:

«Мыши. Всё равно они ничего не найдут.

Поскребут, поскребут, сами ни с чем уйдут».

Поднимается старуха нехотя, лень,

Превозмогая боль в суставах колен.

Остывает печь. Надо бросить полена.

Прыгает шустро кот вслед за ней,

Звёзды в окошко улыбаются ей.

Крути, мать, крути

Камни жерновые,

Сколько сможешь, крути,

Годы мои золотые,

Червонные.

Пошёл первый червонец:

Я малый сорванец.

Вот уже второй —

Безусый юнец.

Так быстро! Уже третий,

Влюблённый красавец.

А ты разменяла уже шестой,

Всё крутишь те же камни,

Только не с энергией той!

Крутишь мозолистыми руками,

Смотришь усталыми глазами:

На сыплющуюся из-меж камней

Отрывистыми рывками

Муку или, в другой раз, соль.

Только это не то, и не другое,

А измельчённая твоя душевная боль,

Причинённая тебе нами!

Долгими, проведёнными

В ожиданиях весточек ночами.

Крути, мать, крути

Камни жерновые!

Сколько сможешь, крути!

Расти, мать, сыновей, расти,

Позаботься, расти!

Выросли сыновья, мать, выросли!

А теперь прости, мать, прости!

Если сможешь, прости!

Здесь не синагога, не церковь и не мечеть,

Обитель грешника, заходи к нам, не бойся.

Поют песни, радуются все, и никто не плачет.

Скорее к нашему образу жизни прикасайся!

Только сначала зайди, с дороги тяжёлой умойся.

Не знаешь никого, ты первый раз, не беспокойся!

Уже налито тебе – выпей, с нами познакомься!

Расскажи анекдоты, сам же первым смейся!

Сердцу прикажи твёрдо: «Сим-сим, откройся!»

Душой и телом на праздничный лад настройся!

Волнистыми огнями горят свечи на столе,

Они для романтики, не за упокой души!

Пьём, веселимся, в сказочной полумгле

Льются нежные песни любви, ласкают уши.

Гляди, жарит кто-то шашлык в саду на угле.

Отпусти вожжи своих страстей, ты их не глуши.

Не смущайся, у нас к наряду нет строгости,

Находятся все под властью людской страсти.

Кто в костюме, кто во фраке, кто в нижнем белье.

Написал кто-то послание на вспотевшем стекле:

«Выходи, жду тебя у дерева, на заднем дворе!»

Порадуемся образу жизни в обители грешника,

И по жизни отведена будет нам роль потешника.

Вознесётся дух наш в небо, но сами будем «на дне»,

Растворятся разума предрассудки в молодом вине.

Нанялся на работу, на короткий срок,

В отряд историко-археологический,

Получил на всю оставшуюся жизнь урок

Глубокий морально-психологический.

Копали беспорядочно, то тут, то там,

И казалось нам, что всё это зря.

Но однажды с рассветом

Улыбнулась ярким светом заря.

Рассекла ранним светом дневным

Давно устоявшуюся мглу.

Неведомо было нам самим,

Что разрыли затерянную могилу.

Наткнулись на дне могилы той

На давно истлевший скелет.

В правой руке, крепко зажатой,

Держал он несколько золотых монет.

Из пустых глазниц зияющих

Сверкали прямо на нас,

Как свет звёзд ночных сияющих,

Две пары змеиных глаз.

После увиденной картины могильной

Осознал значение жизни стабильной:

Деньги, роскошь, богатство —

Нашего бытия мечтальное сопровождение,

А наше земное пребывание? – не знаю…

Возможно, реальность или наваждение!

Посетила меня шальная мысль:

Неужто в этом всей жизни смысл?

Работать без устали, копить богатство,

Весною, летом, осенью и зимой,

А после глядеть на подземное царство

Глазами выевших твои мозги змей.

Не чувствуя себя, не покладая рук,

Идти вперёд, не оглядываясь назад,

Упасть там, где сомкнётся жизни круг,

Не успев даже слова сказать.

Я время! Я время!

Пиши, поэт, обо мне!

Пиши о своём времени!

Не можешь остаться в стороне —

Пиши сейчас, не повремени́.

Вы все киваете на меня,

Прикрывая свои деяния,

Так, мол, было такое время!

Наносите родным страдания,

Обвиняете почему-то меня!

Я – неисследованный поток,

Пространство – моя обитель,

Где исток мой, а где сток,

Земли ни один обитатель

Никогда не может знать

И не запасаться мной впрок!

Меня можно лишь ощущать,

Как воздуха последний глоток!

Своими делами и деяниями

Вы сами наполняете меня.

А нередко, и злодеяниями

Наполнившись, обретаю смысл я!

Перетекаю в прошлое,

В людской памяти тая!

Когда друг друга с пути сбиваете,

Часто беспощадно убиваете,

Страны, города уничтожаете!

Тогда становлюсь я временем —

Истории тяжким бременем!

Ваш светлый или грустный лик —

Моего данного отрезка облик.

Без ваших деяний и событий

Я чист. Меня нет, я просто блик!

Отправляется

С запасных путей

Зеков эшелон.

Направление —

Дальний Восток,

Дальстрой.

Слышен колёс стук:

Тук-тук, тук-тук, тук-тук!

Размеренный, непрерывный:

Тук-тук, тук-тук, тук-тук!

Всем слышится:

Дальстрой, Дальний Восток,

Дальстрой, Дальний Восток!

За составом текут

Реки слёз!

Из материнских глаз

Берут исток.

Стекают в маленький

Цветастый платок.

Не прерывается колёс

Размеренный стук:

Тук-тук, тук-тук, тук-тук!

Тук-тук, тук-тук, тук-тук!

Дальстрой, Дальний Восток

Дальстрой, Дальний Восток!

Теребят пальцы женщин

Цветастый платок,

Весь вымокший от слёз,

Не оставивший им

Ни мечтаний, ни грёз.

Эшелон прибыл,

Через месяц – другой,

На Дальний Восток!

А в руках у матерей —

Просолённый платок!

Я так хочу жить в домике у моря

и слушать гомон чаек в тишине,

не знать всех бед, страданий, боли, горя,

а счастье, радость были бы по мне!

Проснувшись, улыбнуться солнцу на восходе,

ему, как другу, подмигнуть, взбодрясь…

День провести свой на мажорной ноте,

дружить с волной кудрявой, веселясь!

Забыть о всех заботах и делах на время,

мечтать о новом, неизведанном никем,

в себе взрастить добра, любви, надежды семя

и спрятаться в том доме от проблем!

И будет дом мой разрисован яркой краской:

зелёной, жёлтой, красной, голубой,

и потечёт в нём жизнь волшебной сказкой,

её расскажет на ночь мне прибой!

А слушать моря шум я так люблю в ракушках,

тот звук меня расслабит в тишине,

споёт мне море песнь свою на ушко,

и видится маяк в моём окне!

Он так красиво ночью полыхает,

воспоминанья будит он о том, о сём…

От всех пейзажей моря сладко засыпаю,

чтоб наслаждаться уже новым днём!

Танцующая под дождём,

Она была в красивом платье,

И силуэт, облипший в нём,

Дождь заключал в свои объятья!

Промокшая насквозь до нитки,

Из глаз её катились слёзы,

И стали тщетными попытки,

Обещанной любви прогнозы!

Но верила, что солнце снова

В душе надломленной засветит,

И скинет той любви оковы,

Которой много лет уж бредит!

Что смоет дождь следы от боли

И обезболит, как таблетки,

И вырвется она на волю,

Как птица вылетит из клетки!

И танцевала она страстно,

В ней били молнии разряды,

К ней подходить сейчас опасно:

Летят энергии снаряды!

Всю боль тем танцем выпускала

Из сердца, из души, из тела,

Когда же танцевать устала,

С дождём она тогда запела!

День к вечеру накинет чёрный фрак

и сдастся в плен коварно-тёмной Ночи,

а Ночь наденет месяц, как для сна колпак,

с галантным Днём нагая танцевать она захочет!

Их в хороводе тучи в небе закружат,

стоит в сторонке только облако тумана,

от умиления над ними звёзды задрожат,

а Ночь и День от танца – словно пьяны!

Продлится танец их до утренней зари,

когда им Солнце время на часах своих покажет,

и заключат они друг с другом тайное пари,

а после День без Ночи спать уже не ляжет!

И обвенчают Ночь и День на небе Солнце и Луна,

они свидетелями станут тёмно-светлой тайны,

и станет мужем День, а Ночь – жена,

доказывая: встречи в этой жизни не случайны!

Случаются с людьми метаморфозы:

то были лютиком, потом с шипами розы,

кто грубым был, тот станет очень нежен,

приветливый предстанет вдруг невежей!

Скупой же станет самым щедрым,

гуляка будет мужем самым верным,

а бережливый пустит всё по миру,

и сотворит вдруг набожный кумира!

А злой так станет самым добрым,

стиляга в одночасье прослывёт немодным,

и нищий так нежданно обретёт богатство,

но друг вдруг не допустит панибратства!

Родной, тот станет самым чуждым,

чужой же станет очень-очень нужным,

несчастный снова счастью улыбнётся,

а спящий ото сна уже проснётся!

И сильный станет слабым, беззащитным,

а трус на помощь прибежит побитым,

застенчивый, тот станет самым смелым,

ленивого так не узнать за делом!

На все метаморфозы есть свои причины,

но иногда они необъяснимы!

Ты личность, ты уникальность,

Ты данность земле от природы,

Себя превращая в банальность,

Лишаешься духа свободы!

Зависишь от тяжких пороков,

От разных грехопадений,

Не делаешь вывод с уроков,

Внутри в заточении – гений!

Следишь ты за жизнью чужою,

Свою же при этом забросив,

Оброс деревянной корою,

Твой уникум ждёт, её сбросив.

Увидишь ты новые грани

В себе, не в сравненьи с другими,

Отдав все грехи на закланье,

Ты станешь свободен отныне!

Тогда уже финиш не страшен,

На волю был выпущен гений.

Поверь, там в конце будет важен

Спасённый твой дух от забвений!

Из тонких тел своей души

Я извлеку воспоминанья,

Что мне случилось пережить

В веках затерянных и дальних.

Не помню я, кем дух мой был,

Что наблюдал картину мира,

Быть может, он орлом кружил,

Взирал с высот кровавость пира,

На обнажённость правды жизни,

Что изумляет всё живое,

Под властью яростной гордыни,

Как человек творит такое!

Бессчётно праху предавая,

К Аиду в мрак ниспосылая,

Себе подобных без смущенья,

Из жажды первенства владенья!

Никто в природе так не пал,

Восстав из праха для творенья,

«Венец благого промышленья»,

Как человек, каким он стал…

Иль ветром шквальным я терзал,

Триер[3] персидских паруса,

В эгейских волнах флот метал,

Что на Элладу курс держал.

Я видел тучи разнородной

Железнобокой саранчи —

Персидский строй из армий сводных,

Что древний мир заволокли.

То войско шло волной безбрежной —

Кровавый след по всей Эгее,

В неутолимой жажде Ксеркса,

Владеть и править Ойкуменой.

Их царство разрослось чрезмерно,

До двадцати больших сатрапий,

Что восстают попеременно,

Где власть свою нельзя ослабить.

Но ненасытен дух имперский —

Трещит империя по швам,

Но неуёмна алчность Ксеркса,

И он погубит себя сам.

И царство приведёт к упадку,

С чем власть бессильна совладать,

Мятежный нрав сатрапий дальних

Не даст с них дань потом взимать.

И нелегко в узде держать,

Дух непокорный у вассалов,

Смирять и бунты подавлять —

Другая сторона медали.

Не сшить лоскутно полотно

Из разнородных материалов,

Но будет рваться всё равно,

Ведь слишком велика держава.

А довершит крах Александр[4],

Закончив власть Ахеменидов,

Разрушив персов государство,

Он перекро́ит карту мира.

А может, я спартанцем шёл,

В строю гоплитов[5], вдоль ущелья,

Где эхо сотрясало дол,

Звеня металлом снаряженья.

Тяжёлый щит, короткий меч,

Копьё, кираса, шлем, поножи

Нам не ломили крепких плеч,

О славе пел клинок нам в ножнах.

Нас воспитали, к бранной чести,

В бою отстаивать свободу,

А в дипломатии – хитрой лести,

Пускай другие ищут брода.

Нас закаляли, словно сталь,

В презрении к боли и кончине,

И подвиг наш живёт поныне,

Возложен Спарте на алтарь!

Идёт век V, до Христа,

И персы рвутся к рубежам,

Элладу жаждут наказать

За помощь братским городам.

И подчинить, и разорить,

И самобытность схоронить,

Рабами персов заклеймить

И власть свою установить.

Огромная держава персов,

Сминает крепость государств,

Всем ставя ультиматум дерзкий:

Им земли с водами отдать.

Что соответствует признанью

Покорность власти их вовек,

Послов тех в Спарте, в отрицанье,

В колодец сбросили в ответ.

А города древней Эллады,

Кроме Афин и Спарты – все

Власть персов над собой признали,

Чтобы над ними правил Ксеркс.

Но вызов бросила всем Спарта,

А это значит, быть войне,

Афины флот создали знатный,

Почти что из трёхсот триер.

Одновременно с Фермопильским

Сраженье шло в Артемисии,

Где вчетверо против афинских

Персидский флот превосходил их.

Там легендарный Фемистокл

Сдержал проход персидских сил,

Бой славный греческого флота

Не дал зайти спартанцам в тыл.

И для сраженья с войском Ксеркса

Сбирала силы вся Эллада,

В Коринфе на большом конгрессе

Объявлен мир меж городами.

Междоусобицы забыты,

И распри все прекращены,

Перед лицом войны великой,

Как перед смертью, все равны.

Из всех полисов-государств

В преддверии вторженья персов

Союзный собран был отряд,

По Геродоту, пять тысяч двести[6].

И был закон при двоевластии,

Ведь было два царя у них:

Один продолжит править в Спарте,

Когда другой ведёт бои.

Царь не желал гневить богов,

И праздник Аполлона чтили,

Спортивных игр не прекратили,

Презрев нашествие врагов…

Царь Леонид сорокалетний

Взял 300 воинов достойных,

И не было средь них бездетных,

Но лишь успевших род продолжить.

А Спарта, праздник продолжая,

Примкнуть к ним после обещая,

Отправила своих героев

Сдержать нашествие собою.

Царя старейшины пытались

Уговорить, чтоб взял хоть тысячу.

Они напрасно лишь старались,

Но не желал он жертвы лишней.

Оракул в Дельфах в откровении

Ещё задолго рёк о том,

Что царь падёт в разгар сраженья,

Иль Спарту полный ждёт разгром.

Царя сказанье не пугало,

Но стал заложником невольно:

«Чтоб победить – и тысячи мало,

Чтоб умереть – трёхсот довольно».

Он шёл на смерть, но шансы были,

Хоть не равны там были силы,

И улыбнулась бы удача,

Коль не нашёлся бы предатель…

Нам Геродот Галикарнасский

В своей «Истории» поведал,

Как в Фермопилах ДУХ спартанский

Одержит там свою победу.

И будет жить в сердцах и мифах,

Переживёт и царство персов,

И память доблести великой

Перешагнёт тысячелетья!

Задача не для слабой воли —

Сдержать несметное число,

Где персы с войсками колоний

Сражались против пятисот.

На первый день семь тысяч было

Союзных воинов Эллады,

Но, опасаясь персов с тыла,

На третий день ушли отряды.

Остались только лишь пятьсот,

Из них спартанцев было триста,

И с ними лишь отряд феспийцев

Крепили маленький оплот.

Сначала Ксеркс решил узнать

Их цену за свою свободу,

Стал земли, титул предлагать —

«Друзей персидского народа».

И получив на то отказ,

Им повелел сложить оружие,

Спартанцев строй на тот приказ

«Приди, возьми» – ответил дружно.

Звучал напев Касторов славный,

Играла флейта и кифара,

И в шестьдесят шагов фаланга

Ущелье всё перекрывала.

Ксеркс выжидал четыре дня,

На пятый в бой послал мидян,

И греков небольшой отряд

Ни шагу не ступил назад.

Превосходил он снаряженьем,

Уменьем, доблестью в бою,

С их мастерством без напряженья

Легко отбили первый штурм.

Гоплит, закованный в кирасу,

Тяжёлый шлем, огромный щит —

Для лёгких воинов мидянских

Был неприступен, как гранит.

Стояли воины Эллады

Плечом к плечу, сомкнув щиты,

Внахлёст друг друга прикрывая

В защите панцирной брони.

Ксеркс наблюдал, негодовал,

И с трона вскакивал он трижды.

Он видел, как отряд мидян

Пал целиком к орлиной тризне.

На смену им других послал,

Киссиев племя, знатных саков,

Но не смогли и брешь прорвать,

О строй разбившись воинов Спарты.

Послал элитный свой отряд —

«Бессмертных», личную охрану,

Сражение тот же ждал финал,

Конец был быстрый и бесславный.

Сменивши тактику в бою,

Спартанцы ложно отступили:

Вглубь за собою уводили,

Чтоб развернуться на бегу.

Атаковали персов строй,

Загнали ловко их в теснину,

И персы, чувствуя кончину,

Смешались войском вразнобой.

Против закованных в доспехи

У греков – панцирь, щит и меч,

Как безоружны воины Ксеркса

С колчаном камышовых стрел.

Щиты, сплетённые из прутьев,

Их шапки – войлок, и хитоны[7],

Доспех железный из чешуек

Имел подвластный персам воин.

И не у каждого был меч,

Копьё короткое и лук,

Он снаряжение имел,

Что сам сумел добыть в бою.

Их было много в сводном войске,

Неопытных бойцов колоний —

Без мотивации геройской

И без доспехов защищённых.

Итог понятен, день окончен,

Но враг огромен и силён,

И Ксеркс любой ценой настроен

Прорвать тут греческий кордон.

Он кормит армию свою

С захваченных земель колоний,

А тут неделя их простоя

Подводит провиант к концу.

Персидский царь на день второй

Послал пехоту за награду,

Но кто пошёл на этот бой,

Тот не потребовал оплату.

Сменял отряды на сражении,

Кидая новых в топку боя,

И греков стройные шеренги

Передовых сменяли воинов.

И Ксеркс мрачнел в недоумении,

И отступил в свой лагерь-ставку,

И был о планах в размышлении,

И тут ведут к нему Эфиальта.

Трахинский житель Эфиальт,

Он, вожделея о награде,

Им путь обходный показал —

Стяжав презренье всей Эллады.

Позор в веках от поколений,