Глава 1. Софи
Потоки дождевой воды неслись по улицам и закручивались в воронки около водостоков. Серые тучи мрачно висели над городом. Ветер неистово метался между небоскребами, как будто пойманный в ловушку и ищущий, как же из нее вырваться. Темное небо прорезали вспышки молний, а раскаты грома проносились по городу как канонады, отражаясь от зданий.
Девушка, одетая в офисный строгий костюм, печально ссутулившись, брела по улице, уже не обращая внимания на то, что в ее туфлях-лодочках хлюпала вода, и, скорее всего, их придется выбросить, на то, что зонтик, купленный десять минут назад в магазине «Все за доллар», уже сломался и свисал вокруг ее головы лохмотьями. Серые манхэттенские небоскребы смотрели на нее сверху безучастно и равнодушно, и никому не было до нее дела.
На перекрестке желтое такси окатило ее водой из лужи, и девушка успела увидеть только бородатое лицо водителя в индийской чалме, который даже не посмотрел в ее сторону.
Сдерживать слезы уже не было смысла, лицо было мокрым от дождя. Слезы покатились из глаз, слезы отчаяния, обиды и жалости к себе.
«Ну почему мне так не везет?» – думала Софи. Именно так звали девушку, а полное ее имя было Софья Андреевна Павлова. Но здесь, конечно, ее никто так не звал – слишком длинно, и имя сокращали до «Софи». Она была хрупкая, тоненькая, среднего роста, и казалось, что очередной порыв ветра собьет ее с ног или ручьи, бегущие по улицам, того и гляди смоют девушку в водосток. Ее рыжие волосы намокли и прилипли ко лбу, а зеленые глаза были полны слез.
Она всхлипнула в голос. Но прохожие, спешащие в этот дождливый июньский вечер по своим делам, даже не замечали, что кто-то плачет. Обычно чуткие к чужому горю и беде и готовые всегда помочь, в этот вечер ньюйоркцы были сосредоточены на борьбе со стихией и не обращали ни на кого внимания.
«Почему все неприятности и несчастья всегда мои? – в отчаянии думала она. – Сегодня, например, я же проверила утром прогноз погоды и по телевизору, и по интернету. Все обещали хороший солнечный день, ни дождинки. И я оделась соответственно, и даже зонтик не захватила. И еще подумала: какой хороший июньский день, пятница, и впереди два выходных. И в течение дня погода действительно была прекрасной. Это ненастье, похоже, специально поджидало меня, когда я наконец отправлюсь домой с работы. Стоило мне сделать шаг за двери банка, как тут же ливануло».
Очередной порыв ветра чуть не вырвал у нее из рук остатки зонта.
«Хорошо, что я живу недалеко от работы», – пыталась она себя приободрить. Софи несколько лет назад закончила университет и выбрала квартиру специально недалеко от места работы – банка, в котором достаточно быстро нашла подходящую вакансию после получения диплома. Она жила одна в крошечной однокомнатной квартире на четвертом этаже без лифта в районе Гринвич-Виллидж: спальня, она же и гостиная, маленькая кухня, ванная и крошечный коридор, в котором был расположен один стенной шкаф для верхней одежды. Родители ее жили во Флориде, куда переехали после того, как дочка закончила университет. Они постоянно звали ее к себе, но Софи хотелось пожить одной и стать самостоятельной. Но, если честно, это не очень ей удавалось. Казалось, она просто притягивает к себе напасти: бытовая техника постоянно ломалась, электроника выходила из строя, сантехника протекала, замки заедали, почта приходила в разорванных конвертах и так далее и так далее.
«Все люди как люди, а я ходячее несчастье. Хорошо, что отказалась идти сегодня в клуб с Франческой. Куда бы я пошла в таком виде, да еще зареванная…» – горько вздохнула она.
Софи отбросила уродливый, разодранный ветром зонт, который был теперь бесполезен, и уже бегом, перепрыгивая через лужи, преодолела последний десяток метров до дома. Оставляя мокрые следы на кафеле парадной и ступеньках, девушка поднялась на свой этаж.
Нa коврике около квартиры ее ждал сюрприз – посылка. Она была достаточно большой и не поместилась бы в почтовый ящик. Софи мысленно поблагодарила почтальона, которому было не лень подняться на ее четвертый этаж и оставить посылку около двери, а не бросить ее на первом этаже около почтового ящика.
Взяв коробку в руки и прочитав адрес отправителя, девушка удивилась: посылка была из Флориды, от родителей. «Как странно, они меня даже не предупредили. Интересно, что там?»
Настроение улучшилось. Софи влетела в квартиру, скинула с себя мокрые туфли и одежду прямо на пол в ванной, вытерлась полотенцем и, завернувшись в махровый халат, уселась на кровати в комнате. Тут же на колени запрыгнула ее кошка Мисти и начала мурчать и тереться о подбородок.
– Дорогая Муся, – Софи часто именно так называла ее. Она обняла кошку и погладила ее по черной блестящей шерстке, – сейчас я немного занята.
Она пересадила кошку с коленей на кровать. Мисти возмущенно посмотрела на Софи своими золотистыми глазами и гордо удалилась на подоконник, откуда стала внимательно наблюдать за хозяйкой.
Софи в нетерпении надорвала упаковку и открыла пакет. Внутри оказалось письмо от родителей и небольшой черный бархатный мешочек, завернутый в несколько слоев упаковочной бумаги и целлофана.
«Дорогая доченька! – начиналось письмо по-русски. – Извини нас! С большим опозданием посылаем тебе бабушкин подарок на твой день рождения».
Брови у Софи поползли вверх: во-первых, бабушки вот уже несколько лет как нет в живых, а во-вторых, ее, Софьин, день рождения приходился на 29 февраля, а сейчас было начало июня. Эта дата, 29 февраля, была еще одной трагедией ее жизни. Она могла праздновать свой день рождения только раз в четыре года, в високосный год. Сейчас Софи уже не переживала по этому поводу, но в детстве ей всегда было очень обидно. Все дети отмечали дни рождения в свои даты ежегодно, а ей, Софи, постоянно приходилось переносить празднование то на 28 февраля, то на 1 марта. Ей казалось, что у нее нет даже «своего дня», как у всех.
Софи продолжила читать письмо родителей: «Мы совсем забыли об этом бабушкином подарке. Когда она заболела, то попросила передать тебе эту вещь не раньше твоего 24-летия. Извини еще раз, только недавно вспомнили о бабушкином завещании. Надеемся, ты порадуешься этому небольшому сюрпризу. Доченька, любим тебя и целуем. Твои папа и мама».
«С моими родителями не соскучишься. Я вижу, что они совсем расслабились в своей Флориде. Разморило их южное солнышко. Уже июнь, а они только вспомнили о дочке и подарке!» – усмехнулась Софи.
Она взяла бархатный мешочек, потянула за веревочки и раскрыла его. Внутри находилась картонная коробочка черного цвета. Девушка открыла ее, затаив дыхание.
– Ого! – невольно вырвался у Софи восхищенный возглас. – Вот это да!
Девушка склонилась, разглядывая искусную работу мастера-ювелира. Это было кольцо, и невооруженным взглядом было видно, что оно старинное и дорогое.
«Странно, я никогда не видела, чтобы бабушка носила это кольцо», – удивилась Софи. Воспоминания о бабушке Лизе нахлынули на девушку, и на сердце у нее потеплело. Бабушка, Елизавета Алексеевна Чарова, была типичной представительницей питерской интеллигенции. Она всегда, сколько ее помнила Софи, была красиво причесана и со вкусом одета. Софи родилась в России, но в начале 90-х родители приняли решение эмигрировать в США в поисках лучшей жизни. Мама Софи, Алла Михайловна, нередко рассказывала, как с ужасом смотрела на окружавшую ее российскую действительность, разгул бандитизма и беззакония, начавшийся после перестройки, и понимала, что дочь надо воспитывать в другой обстановке.
Покидая родину, они в первую очередь думали о судьбе дочери. Папа, Андрей Петрович, уехал в Нью-Йорк первым, потом – мама с трехлетней Софи, а затем уже бабушка. По приезде родители с утра до вечера крутились на нескольких работах, чтобы выжить в новой стране. А бабушка занималась воспитанием внучки: водила ее на балет и частные уроки фортепиано, занималась с ней школьными уроками и русским языком. Софи всегда была под присмотром и никогда не болталась на улице, как многие ее сверстники, такие же дети эмигрантов.
Софи улыбнулась, вспоминая, как в детстве она любила забраться к бабе Лизе в комнату и рассматривать содержимое нескольких шкатулок с бабушкиными украшениями – тогда маленькой девочке даже обычная бижутерия казалась сокровищем. Она бережно перебирала «драгоценности», примеряла их, представляя себя настоящей принцессой.
Но Софи никогда не подозревала, что у бабушки Лизы есть такие дорогие вещи. Девушка совершенно не разбиралась в ювелирных изделиях, драгоценных камнях и металлах, но, глядя на это кольцо, она понимала, что эта вещь точно очень редкая и дорогая. Кольцо было сделано из серебристого металла – Софи подозревала, что из белого золота, потому что на нем совершенно не было следов окисления, которые часто появляются на серебре. В центре кольца красовался черный камень, обрамленный маленькими бриллиантами и узором из металла. Оно было массивным и довольно тяжелым, но не лишенным элегантности.
Софи вздохнула, вспоминая бабушку. Светлая грусть заполнила ее сердце.
– Спасибо, бабуля! – произнесла она вслух и поцеловала кольцо.
По размеру оно подошло на средний палец правой руки. Софи откинулась на подушку, вытянула перед собой руку и залюбовалась кольцом на пальце. Камни сверкали и переливались всеми гранями. У нее никогда не было такой красивой вещи.
– Муся! Тебе нравится? – обратилась она к кошке.
Но Мусе, похоже, было все равно, и она не обратила внимания на слова хозяйки и только медленно мигнула золотыми глазами.
Игра света на камнях завораживала. Софи любовалась и улыбалась, а на душе у нее стало вдруг спокойно и легко, появилось чувство гармонии. За окном продолжала бушевать гроза. Ветер и дождь колотились в окно. А ей было хорошо, уютно и безмятежно, как в детстве. Неожиданно ее стало клонить в сон. «Еще совсем рано, всего лишь семь вечера», – подумала девушка и зевнула. Мысли ее текли медленно и тягуче. Глаза слипались. «Прилягу на чуть-чуть», – решила она, свернулась калачиком на кровати, закрыла глаза и провалилась в темноту.