Ба Мери живет в Киркланде, в небольших апартаментах на берегу моря. Ей далеко за семьдесят, но она категорически отказывается переезжать к родителям Лены.
– Я, деточка, родилась в такое время и в такой стране, – любит повторять Ба после третьей рюмки настоящей русской водки, – что научилась ценить свободу.
Ба лукавит. На самом деле из России она уезжать не хотела. В Америку рвался дед, ныне уже покойный. Они эмигрировали сразу после окончания института. А когда началась «перестройка», Ба ненадолго прилетела в Москву и, вернувшись, категорично заявила мужу: «Аркадий, ты идиот… Все, что ты имеешь здесь, можно теперь иметь и там, но для этого не нужно так сильно напрягаться». Дед обиделся на супругу так, что месяц с ней не разговаривал.
Лена не помнит деда, он умер в 2000-м, успев увидеть новорожденную внучку, и не дотянув два месяца до начала нового тысячелетия. А вот к Ба Мери она любила ездить в детстве. Наверное потому, что дом Ба был не похож на дом Лениных родителей. Ба варила вкусные борщи, ругала местную сметану, жаловалась на отсутствие в супермаркетах ее любимого кефира, и, когда открылся первый «русский» магазин, стала там постоянной покупательницей.
– Ешь, Леночка, – любит повторять Ба, наливая полную тарелку густого аппетитно пахнущего супа, к которому полагается чудесный черный хлеб с тмином, который Ба почему-то называет «бородинским», – дома тебя таким не покормят. Что эти люди понимают в настоящей кухне?
Последний вопрос был риторическим, этим Ба подчеркивала ущербность здешней цивилизации. А еще у Ба на полках стояли русские книги. Когда Лена была маленькой, Ба читала ей про рыбака и рыбку, разбитое корыто, Емелю на печи (против этой сказки активно возражал отец, считая, что в Америке такое воспитание не принесет ребенку ничего, кроме вреда). Ба слушала, улыбалась и всегда все делала по своему, что восхищало Лену. Еще у Ба была гитара, на которой она наигрывала русские песни. Лена особенно любила песню про пиратов, – «когда воротимся мы в Портленд, мы будем кротки как овечки, но только в Портленд воротиться нам не придется никогда».
Лена улыбнулась, выруливая на автостраду, ведущую в Киркланд. Сколько времени она не была у Ба? Месяца четыре, наверное. Но Ба никогда не обижается. Она, как это по-русски, Лена нахмурилась, вспоминая нужное слово, Ба самодостаточна. Лене иногда кажется, что если бы все они, – мама, отец и сама Лена вдруг перестали бы ездить к Ба, та заметила бы это (если бы вообще заметила), в лучшем случае, через год.
Вот и знакомый дом. Ба машину не водит, но парковочное место держит на случай, если нагрянут гости. Лена ставит свою тойоту в третий слева ангар и заходит в подъезд.
В отличие от своих соседей Ба запирает двери, потому что родилась и первые двадцать лет своей жизни прожила России, но, поскольку вот уже без малого полвека она живет в Америке, то ключ от запертой двери хранится в прислоненном к косяку зонтике. Лена вытряхивает ключ, открывает дверь и заходит.
Ба сидит перед телевизором со стаканом пива в руке. На экране разговаривают трое мужчин. У одного в руках бинты, к которым привязаны какие-то некрупные предметы, напоминающие гайки. Лена молча подходит и целует Ба в затылок.
– А, это ты, – отвечает Ба, не поворачивая головы, – наливай себе пиво и садись. Что Эндрю? Он так и не решился приехать?
– Нет, Ба…
Лена идет к холодильнику, достает оттуда апельсиновый сок, наливает себе и возвращается в гостиную.
– Ну что, – интересуется Ба, – твой приятель все еще носится со своей бредовой идеей спродюсировать фильм? Из него продюсер, как из дерьма пуля.
– Отец дает ему деньги, – тихо отвечает Лена, не отрывая глаз от экрана, – что это за фильм, Ба?
– Очень старый, снят полвека назад. «Сталкер» называется. Ты не смотрела?
Лена качает головой, нет, она ни разу не видела этот фильм, даже не подозревала, что у Ба такой есть.
– Эти люди, где они? – Лена внимательно смотрит на экран.
– В Зоне…
– А кто из них Сталкер?
Ба не успевает ответить, один из героев фильма (нервное умное лицо, прическа «ежик», островок седины над левым виском) убеждает второго (ироничный тип средних лет в длинном пальто): «Я понял, что если кого Она и пропустит, то это будете Вы…».
Стало быть, этот, с сединой, и есть Сталкер. Он водит людей в Зону, – поняла Лена, а что там, в Зоне, никто не знает. Внезапно Лена почувствовала, как внутри у нее что-то екнуло. Давно такого не было, это означает, что сейчас или очень скоро появится хорошая идея.
– Ба, ты можешь мне дать этот фильм?
– С возвратом, – Ба, как всегда, верна себе.
– Мне пора ехать, Ба…
Ба Мери молча берет пульт, выключает домашний кинотеатр.
– Диск сама вытащишь. Коробка там, на полке.
Лена кладет диск в коробку, запихивает ее в сумку. Затем, спохватившись, вытаскивает плюшевую собаку и конфеты.
– С Рождеством, Ба, с наступающим годом собаки!
Ба машет рукой в сторону журнального столика, чтобы Лена положила туда подарки.
Уже в дверях Лена оборачивается.
– До свиданья, Ба.
Стриженый затылок слегка наклоняется вперед, худая рука взлетает в прощальном салюте.
Сев в машину, Лена торопливо набирает номер Эндрю. Два раза звонок срывается, на третий Эндрю все же отвечает и Лена с неудовольствием убеждается, что он в гостях у своих родителей и что в тех же самых гостях находится та рыжая нахалка, претендовавшая на исключительное внимание Эндрю четыре года назад. Рыжая (кажется, ее зовут Элина или Виолетта, Лена точно не помнит) очень довольна тем, что Лена видит их вместе с Эндрю. Она как бы невзначай кладет голову ему на плечо и воинственно поглядывает на Лену. Эндрю, дурачок, даже не понимает, в эпицентре какой битвы находится. Он весел и слегка пьян.
– Ленка, молодца, что позвонила. Приезжай к нам…
– Эндрю, мне нужно поговорить с тобой без свидетелей.
Последние два слова она произносит с особой интонацией, Эндрю немного приходит в себя, стряхивает с плеча рыжую Элину (или все же Виолетту?) и уходит в свою комнату, которую старшие Николаенки сохранили точно в том виде, в каком она была, когда подросток Эндрю посещал среднюю школу. Лена видит, как он закрывает за собой дверь, прислушивается, не стоит ли кто, уткнувшись глазом в замочную скважину (старомодные Николаенки так и не решились заменить традиционные дверные ручки на модные сенсорные кнопки), и возвращается к разговору.
– Ну, что там у тебя? Что за тайну ты открыла?
– Я ездила к Ба Мери. Она благодарит тебя за подарки…
Эндрю корчит смешную рожицу, по Лениным рассказам ему нравится Ба Мери, но если Лена оторвала его от приятного времяпровождения только из-за Ба…
– Как часто принято делать римейки, Энди? – резко меняет тему Лена.
Он мгновенно становится серьезным. Наверное, именно поэтому Николаенки так преуспели в жизни: они умеют, когда надо, отринуть развлечения и сконцентрироваться на главном – на ДЕЛЕ, которое сделает их еще богаче.
– Ну, лет через двадцать, наверное, уже можно… Что ты задумала? Римейк делать – ни славы, ни сборов. Критики будут сравнивать с оригиналом и ругать тебя. Зрители будут сравнивать с оригиналом и тоже ругать тебя. Если ты хочешь предложить мне снять очередную версию Кинг-Конга, то я, пожалуй, воздержусь. И не забывай, что деньги мне дает не чужой дядя, а мой отец. С чужим дядей было бы проще. Отцу же лапшу на уши не повесишь. Если я принесу ему сценарий римейка какого-нибудь культового фильма, знаешь, что он сделает? Выбросит его в мусорное ведро.
Выговорившись, Эндрю замолчал, но не отключился, ждал, что она начнет его уговаривать. Лена не произнесла ни слова. Она знала, что ему требуется, как минимум, три раунда, чтобы потом, успокоившись, выслушать ее мнение.
– Ну, ты сама посуди, – продолжил Эндрю, – Мелвилл снял римейк «Властелина Колец». И что? Только ленивый не ткнул ему в нос тем, что ТОТ САМЫЙ ВЛАСТЕЛИН, снятый много лет назад, получил тучу Оскаров. И заслуженно получил, а нынешняя экранизация – слабое подобие. И хоббиты не такие мохноногие, и само кольцо выглядит не так, как у Толкиена.
Лена молчала. Ждать осталось недолго, вот сейчас он скажет, «ну, ладно, выкладывай, что ты там придумала».
– Ну, ладно, – сказал Энди гораздо более спокойным тоном, – я на тебя накричал. Виноват, не хотел. Выкладывай, что ты там придумала.
– Я была у Ба… И поняла, что кассу мы сможем собрать только на триллере. Бюджет, ты сам говорил, у нас будет небольшой. Гонорары мы не сможем платить ураганные. Стало быть, и актеры, и режиссер публике будут мало известны. Это плохо. Без известных имен зритель на фильм не пойдет. На дорогие спецэффекты у нас тоже денег нет. Остается что? Триллер, или что-нибудь в этом роде.
– Это и есть твое «открытие»? – поинтересовался Эндрю. – Я сам уже давно решил, что снимать будем триллер. Именно по тем же самым соображениям, что ты сейчас тут наговорила. Что-нибудь еще? Или это все на сегодняшний день? Мне казалось, что ты должна писать сценарий, а об остальном буду думать я.
– Я понимаю, – Лена почувствовала себя глупой и ненужной, но упрямо продолжала – я взяла у Ба диск с фильмом. Он снят в России пятьдесят с лишним лет тому назад. О том, как три человека пошли в Зону, искать комнату, исполняющую желания.
– Кажется, такое уже где-то было, про комнату, исполняющую желания, – перебил ее Эндрю, но по тому, как изменился его голос, она поняла, что попала в точку.
– Ты можешь заехать ко мне сегодня? Я хочу, чтобы ты его посмотрел.