– Гай, я не был пьян! Я его видел! Огромный аркельд с крыльями! – в который раз проорал мальчишка ведьмак, идущий рядом, подпрыгивая в такт своим воплям.
Гай молча кивнул. Спорить было лень, к тому же он вовсе не был уверен в том, что мальчишка действительно был так уж пьян, как это описывали его друзья, которые привели его вчера в лагерь. Ведьмаки весьма стойки в плане спиртных напитков, по крайней мере, за два года жизни в Алаутаре Гай еще не имел счастья лицезреть ведьмака, настолько пьяного, чтобы не помнить, что с ним происходило.
– Я забыл как тебя зовут, – буркнул Гай, разворачиваясь к своему спутнику.
Тот как раз приготовился выкрикнуть еще что-то об огромном аркельде с крыльями, но замер на вдохе.
– Мальшард, – быстро проговорил он.
– Вот как мы поступим, – вздохнул Гай, – Ты сейчас пойдешь в свой шатер и напишешь все, что ты помнишь, опишешь весь свой вчерашний день с того момента, как ты проснулся на корабле, вспомнишь каждый свой шаг. Не торопись, важно любое, даже самое незначительное событие и действие, твое или тех, кого ты вчера видел, с кем говорил, с кем встречался. А вот потом ты принесешь мне всю эту писанину. Если ты действительно видел это диво дивное с крыльями, мне нужно будет сообщить об этом правителю Катра и, возможно, магам Верховного Совета.
Мальшард сглотнул.
– Думаешь, это необходимо?
– Наша экспедиция, как ты помнишь, организована с целью исследования этой местности. Если мы не учтем фактор каких-то живущих тут крылатых аркельдов, как мы можем быть уверены, что наши выводы о целесообразности возведения тут очистительных сооружений будут полными? – напустив суровой академичности в голос спросил Гай, – Иди, займись делом.
– Ты прав, – кивнул Мальшард, – Утаир – загадочный материк, а уж эти места… Так ты мне веришь?
Гай пожал плечами.
– В крылатого аркельда, рухнувшего со скалы и исчезнувшего в воздухе? Верю. Я тоже мог бы это организовать при желании, – усмехнулся Гай, – Нацепить крылья из бумаги и попросить одного моего друга, умеющего становиться ветром, поймать меня в тот момент, когда я сигану со скалы, этот же друг способен в один момент перенести меня куда мне вздумается…
– То есть меня кто-то разыграл? – упавшим голосом спросил Мальшард.
– Совсем необязательно. Возможно, тут кто-то живет и не хочет, чтобы поблизости от его дома слонялись студенты, изучающие местность. Возможно, тебя хотели напугать или ты просто случайно увидел, как местные развлекаются. Поэтому вспоминай и записывай, будем разбираться.
Мальшард тяжело вздохнул и, казалось, полностью успокоился. Спустя минуту он скрылся в своем шатре. Гай хотел было последовать его примеру, но почему-то передумал и зашагал к выходу из ущелья, в котором был разбит их походный лагерь.
– Господин Гай, я вынужден просить вас быть осторожным, – окликнул его старший преподаватель и руководитель экспедиции, в тот момент, когда он уже снимал заклинание щита на входе в ущелье.
– Не беспокойтесь, магистр Кондэль. Я просто пройдусь, – улыбнулся Гай, вернув щит на прежнее место после того, как перешагнул заградительную черту. Он знал, что его собственный щит магистру школы Крамбль снять будет непросто и тот не станет в этом признаваться. Магический потенциал Гая превосходил потенциал всех преподавателей магической школы, где он состоял вольным слушателем.
Кондеэль не догадывался насколько масштабно это превосходство, студенты тоже не догадывались. Гай не был заинтересован в том, чтобы раскрывать свои тайны, поэтому сделал вид, что создание столь красивого щита стоило ему усилий, даже лоб демонстративно утер.
Кондэль осуждающе покачал головой, но ничего не сказал. Он не отвечал за безопасность совершеннолетних, полных сил и магии вольных слушателей школы Крамбль, готовых разбазаривать силы на ерунду перед ночной вылазкой в незнакомой местности. У него хватало забот, следить за подростками с нестабильным магическим потенциалом то еще удовольствие. Гай же за два года учебы не раз убеждал его в том, что способен позаботиться о себе.
Какое-то время Кондэль смотрел ему вслед, пока Гай не скрылся в быстро сгущающихся сумерках. Верховный магистр академии Крамбль недвусмысленно намекнул ему, что экспедиция организована на пожертвование высоких благодетелей города Калантак, сделанное с условием, что господин Гай войдет в ее состав и получит полную свободу действий по прибытии на материк Утаир. У господина Гая хватало загадочных покровителей. Ходили слухи, что он вхож в один из самых знаменитых и почитаемых домов мира Алаутар – в дом дари Кайлин и дарика Ордъёраина и не только знаком, но и состоит в дружеских отношениях со многими членами Верховного Совета магов Алаутара.
Вокруг Гая ходило много слухов и сплетен, кто-то утверждал, что он чудесным образом исцеленный самим Великим Морем безумец Гаридаль, большую часть жизни проживший в Хоррате, последнем приюте застрявших в смертном теле неизлечимо больных и навсегда безумных. Кто-то считал Гая талантливым пройдохой из провинции, сумевшим впечатлить кого-то из молодых членов Верховного Совета. Одно было ясно наверняка – Гай сильный маг, прилежный к наукам и слишком взрослый, для того чтобы поступить в академию по всем правилам. Удивительно, что маг с таким мощным потенциалом решил начать образование только в 30 с лишнем лет. И учитывая, как много очевидных и всем известных вещей он не знал, Кондэль склонялся к версии, что его ученик действительно тот самый бедняга Гаридаль. Это объясняло абсолютно все, в том числе покровительство ему Верховных Магов.
Магистр Кондэль был аркельдом с большой примесью калатарийской крови, он даже выглядел как калатари, лишь светло-серые глаза с вертикальными ведьмацкими зрачками выдавали его аркельдскую суть. Но вот калатарийской деликатностью он обладал в полной мере, потому никогда не задавал Гаю лишних вопросов. И какой бы глупостью и опрометчивым риском не считал поздние прогулки по незнакомым горным тропинкам вокруг лагеря, вслух бы не стал говорить об этом. Гай имел право делать все, что считал нужным, ни перед кем не отчитываясь.
Тем временем Гай, погрузившись в собственные размышления, шагал по узкой, петляющей между неровных валунов с опасно заостренными верхушками дороге. Местность вокруг нельзя было назвать приветливой: камни, горы с отвесными склонами, огромные валуны, редкие кусты пожухлой травы скрывали от глаз очередной камень, непременно торчавший посредине. Растительность здесь жалась к камням, видимо, только в их тени у нее был шанс не сгореть под жарким полуденным солнцем, нагревавшем тут воздух до 40—45 градусов Цельсия.
О материке Утаир ему пришлось прочитать немало легенд. Это был самый протяженный материк Алаутара, самый незаселенный и загадочный. Часть его была мало пригодна для жизни – каменные пустыни на юге и ледяной ад вечной мерзлоты на севере. На юге Утаира практически не было источников питьевой воды, а на севере по восемь месяцев в году не было солнечного света и круглый год бушевали грозы. В центре материка, конечно были большие города и поселения, но и там жителям приходилось мириться с природными аномалиями вроде «радужных ветров», несущих с собой тонны цветного песка, что, конечно, красиво, но совершенно не способствует комфортному земледелию и животноводству.
Еще тут то и дело пересыхали и выходили из берегов реки и озера, хаотично двигались плавающие в тумане острова и случались дымные землетрясения. Дымными они назывались потому что из образовывавшихся всегда в одних и тех же местах разломов земной коры вырывались столбы темно-серого газа, безвредного для всех живых существ, но погружавшего на несколько недель все вокруг в полумрак, в котором переставали ощущаться какие-либо запахи.
Ведьмаки, калатари аркельды, каро, все магические животные, способные говорить, попавшие в это время в этот дымный полумрак, утверждали, что не чувствуют ни запахов, ни вкуса еды и напитков. Потом все возвращалось на круги своя и за многотысячелетнюю историю Алаутара не было известно случая, чтобы кто-то после ухода дымного тумана не вернул способность ощущать запахи или вкус. Дымные землетрясения не имели последствий, но причиняли массу неудобств.
Практически на границе с территорией южных пустынь находился большой город-порт Катр. Правители этого города давно мечтали создать вокруг сеть очистительных сооружений, которые бы уничтожали «дым» после дымных землетрясений. Избранный правитель Катра даже приезжал в Калантак, лично просить магистров столичных школ изыскать способ сделать это.
В школе Отанак обещали отправить на Утаир нескольких талантливых магов, но пока добровольцев не нашли. Крамбль же снарядил целую экспедицию, правда состоящую в основном из студентов, для разведки на местности. В задачу экспедиции входило зарисовать схему разломов, пережить одно землетрясение, подробно описать свой опыт и подумать «что можно сделать».
В Крамбле всегда делали ставку на «свежий взгляд молодого поколения, не отягощенного излишними знаниями, сковывающими воображение». Помимо студентов в состав экспедиции вошли два старших магистра академии – аркельд Кондэль и ведьмак Брашард, а также четверо совершеннолетних вольных слушателя академии: аркельд Гай, братья калатари Эладар и Варэль и ведьмачка Сури-Ди.
Вольными слушателями, как правило, становились те, кто давно вышел из возраста, когда есть смысл развивать и усиливать магический потенциал. После достижения 25 лет магический потенциал становился стабильным, а сознание практически невосприимчивым к внешним трансформационным факторам. То есть, если до 25 лет ученик не смог раскачать свой потенциал, после 25 он терял шанс сделать это, и по сути не раскрывал всех своих магических возможностей. Обычно алаутарцы старались отдать своих детей в магические школы как можно раньше. Не делали они этого только в двух случаях – либо были бедны, либо по каким-то причинам снимали с себя обязанности родителей.
Близнецы Эладар и Варэль, например, осиротели в возрасте десяти лет и до 27 жили в заботах о своих пожилых родственниках, которые не обладали достаточными средствами, чтобы отдать их в хорошую магическую школу. Потому они даже не подозревали, насколько сильны как маги. В период нестабильности магического потенциала без специальных навыков и опыта невозможно было это определить. Сури-Ди же поссорилась с родителями еще в 16 лет и ушла из дома. Поэтому, обладая мощным магическим потенциалом, она также не смогла вовремя поступить в магическую школу, и только в 29 лет случайно оказавшись в Калантаке, познакомилась со старшим магистром Брашардом, который в итоге и пригласил ее поступить в Крамбль вольным слушателем, предварительно сделав ее своей женой.
Согласно официальной версии о браке Сури-Ди и магистра Брашарда не знал никто. На самом деле в курсе была практически вся академия, включая студентов. Однако вслух об этом не говорили, одни из врожденной калатарийской деликатности, другие по славной ведьмацкой традиции «соблюдать приличия», третьи справедливо полагая, что их это не касается, тем более что так многие деликатничают и приличествуют.
Гай оказался в сердце материка Утаир одним из 6 взрослых магов в компании 15 студентов подростков, за которых не мог не ощущать ответственности. Сообщение об огромном крылатом аркельде его встревожило куда больше, чем он отдавал себе отчет. За последние два года он прочел сотню книг и услышал тысячу рассказов о населяющих Алаутар существах и не слова о «крылатых аркельдах». Такая загадка не могла не заинтересовать его.
Он не заметил как вышел на ровное, словно блюдце, плато, возвышающееся над окружающей местностью на несколько десятков футов. Темнота уже заволокла все вокруг, внизу разглядеть что-либо не представлялось возможным.
Оглядевшись по сторонам, Гай зажег на ладони огонек, осветив плоскую идеальную в дневное время смотровую площадку, на которой стоял.
– Вот тут и подумаешь как кстати было бы мне иметь ведьмацкое зрение, – буркнул он, бросил огонь себе под ноги и тот радостно заплясал на голых камнях.
Поколебавшись, он все же очертил вокруг себя огненную линию и растянулся на земле, мелкие камешки нещадно впились в спину
– Да мать твою! – ругнулся он, устраиваясь поудобнее, – Тяготы путешествия, будь они неладны! Как тут уснуть-то?!
С неба ему подмигнула яркая звезда, прежде чем нырнуть в пучину низких темно-синих перистых облаков. В воздухе витал едва уловимый аромат полыни, жар от огня навевал мысли о ярко пылающем камине и посиделках с друзьями. Последние два месяца, пока корабль был в пути, ему буквально не с кем было поговорить о действительно важных и интересных ему вещах. Он скучал по искренности и открытости. Студенты и преподаватели Крамбля слишком многого не знали и не должны были знать о нем.
Засыпая, он старательно думал о Дамарде в надежде, что этого будет достаточно, чтобы заманить того в собственный сон.
– Соскучился? – гаркнул ему в ухо высокий беловолосый аркельд. В его темно-карих глазах жила древняя бездна, странно сочетаясь с внешней молодостью.
– Привет, Дамард, – широко улыбнулся Гай, оглядываясь по сторонам. Он знал, что спит и находится на тропе сна своего друга, способного проникать в любые сны, контролировать их и даже превращать в реальность.
Они стояли посреди бескрайней пустыни, заросшей агавой и бурой, жесткой, словно металлическая проволока, травой.
– Мы прибыли на Утаир и тут все не совсем так, как я ожидал, – вздохнул Гай, – Я очень рад тебя видеть!
– Тебя что-то тяготит? – прищурился Дамард, меряя его оценивающим взглядом, – Или ты просто жалеешь, что затеял эту экспедицию?
– Нет, нисколько не жалею, я много узнал за последние пару месяцев пути. О себе, о своих одношкольниках, о мире, – усмехнулся Гай, – Я хотел вжиться в роль простого смертного. Это была прекрасная возможность и ценный опыт.
– Тогда что? Серьезно, ты какой-то взвинченный…
– Я сплю на голых камнях черт знает где и, если кто-то наткнется на мой заградительный огонь, я не очень понимаю как объяснять его происхождение, – хохотнул Гай, но тут же добавил, – Ты прав, есть немного. Вчера мальчишка ведьмак отметил спуск на берег, хорошо так отметил, качественно…
Дамард протянул ему неизвестно откуда взявшуюся подушку, Гай благодарно кивнул.
– От головы своей отрываю, цени, – пояснил Дамард, – но не отвлекайся, что там у тебя случилось?
– Крылатый аркельд. Такие бывают вообще? – опомнился Гай, с наслаждением прижимая подушку к виску. Из пространства сна она тут же исчезла, но в районе плеча и шеи дискомфорт исчез и мелкие камешки ощущаться перестали.
– Крылатый аркельд – это в смысле с крыльями? Как у птицы? – недоуменно переспросил Дамард.
– Что-то вроде того. Возможно, парень действительно выпил лишнего, но он пальори, я не думал, что ведьмаки пальори даже если молоды могут допиться до глюков.
– Да, это редкое явление, – кивнул Дамард, – Однако о крылатых аркельдах я не слышал ничего. Я спрошу родителей завтра, может, они знают о таких. Но, честно говоря, сомневаюсь. Откуда могли бы взяться крылья? Какое-то старое, всеми забытое заклинание усовершенствования разве что…
– Спроси, обязательно спроси. Вдруг этот усовершенствованный аркельд еще и безумен и сигает с гор с какой-то безумной целью. Между прочим, мальчишка ведьмак сказал, что упав со скалы, это крылатое чудо исчезло.
– Ну, это-то как раз легко объяснить, – вздохнул Дамард.
– Это я догадался. Вполне обычной магии для этого достаточно.
– Получается, твой крылатый аркельд еще и довольно сильный маг, – вздохнул Дамард, слегка нахмурившись, – Я поговорю с родителями и с Волркларом. Странно это все. Не спокойно мне.
– Вот и мне тоже! – горячо поддержал его Гай, – Ты снял с моего сердца камень, значит я не паникер.
– Ты еще что-то недоговариваешь. Ты ведь знаешь что-то о крылатых смертных, так?
– Я знаю только сказки Внутреннего Поля. Я не думаю, что это имеет значение тут, в Алаутаре.
– Все равно расскажи, – попросил Дамард
– Это очень долго. Спроси завтра у жены своей или у Дарка об ангелах, гарпиях, Бэтмене, феях дзинь-дзинь. У них у всех были крылья и выглядели они как люди, плюс минус размер и костюм. Но это сказки. В реальности, во Внутреннем Поле всего этого нет.
– Хорошо, – согласился Дамард, – Я прошу. Завтра я приду в твой сон рассказать, что мне удалось узнать. Будь осторожен. Все-таки ты теперь смертный. Очень некстати будет, если с твоим смертным телом что-то случится, новое искать придется.
– Это да, я только-только жить начинаю, смерть или увечья вовсе не входят в мои планы, – рассмеялся Гай.
И проснулся.
Заградительная линия огня горела по-прежнему ровно. Небо очистилось от облаков и сияло круглыми кристалликами далеких звезд, усилившийся ветер завывал в скалах внизу. Гай почувствовал невероятную усталость во всем теле, будто не спал, а таскал тяжелые мешки. Голова его покоилась на удобной мягкой диванной подушке, обшитой зеленым шелком. Видимо, Дамард заснул в библиотеке собственного дома, именно там стоял диван с такими подушками.
В Калантаке сейчас было около полуночи. Гаю повезло, что Дамард задремал в это время суток, обычно он ложился спать значительно позже.
Гай больше не ощущал дискомфорта от выбранного способа ночлега, он слишком устал. Беседы на тропах снов отнимали кучу сил. Едва он закрыл глаза, сон вновь взял его в плен. На этот раз это был самый обыкновенный дарующий покой и восстанавливающий силы сон.
Утро наступило внезапно. Будто кто-то выключил прохладный ветер и включил яркий слепящий свет. Гай недовольно заворочался, пытаясь отвернуться от бьющих по закрытым векам солнечных лучей и в результате ободрал ладонь. Пришлось проснуться.
Огонь на голых камнях по-прежнему горел. Гай крякнул, тяжело поднимаясь на ноги. Тело нещадно затекло и болело, подушку он предусмотрительно уменьшил заклинанием и спрятал в карман утаирской длинной прямой куртки из тонкой кожи.
Взгляд наткнулся на следы за заградительной огненной линией. Четкие следы ведьмацких сапог, довольно большого размера среди перетертого в песок мелкого крошева камней тропинки, которая привела сюда его самого.
Гай смачно выругался, поспешно убрав огонь с глаз долой одним щелчком пальцев. И тут же вспомнил, что никто из его лагеря не мог оставить таких следов. Ведьмацкие сапоги носили только мальчишки студенты, а их никто не выпустил бы до рассвета из ущелья. Брашард предпочитал калатарийскую обувь с широким невысоким каблуком и негибкой твердой подошвой, равно как Кондэль и братья близнецы. Для Сури-Ди этот след был явно великоват.
Конечно, Гай понимал, что разумней и рациональней немедленно вернуться в лагерь, хотя бы для того чтобы позавтракать, однако любопытство победило здравый смысл.
Кто-то пришел посмотреть на него спящего, он должен был узнать, кто это был, ведь этот некто теперь в курсе его нетипичной магии. Заставить огонь гореть без топлива даже выдающимся смертным магам не под силу. Для этого надо быть живым воплощением стихии Огня. Оставалось надеяться, что затоптавший его собственные вчерашние следы ночной гость не слишком умен и образован или на его восприимчивость к простым заклинаниям забвения, которые Гай освоил специально для таких вот случаев еще до начала экспедиции.
Перед тем как пойти по следам он осмотрел местность внизу. Он довольно далеко ушел от выбранного в качестве лагеря экспедиции ущелья, никаких признаков жилья или передвижения живых существ он не заметил, если не считать греющихся на солнце ящериц и снующих между камней пушистых, похожих на миниатюрных полосатых свинок, зверьков. В паре сотен метров к востоку виднелось подернутое тиной болотце, заросшее по краям камышами и осокой, все прочее обозримое пространство занимали камни, валуны, пучки жухлой травы и отвесные скалы, тянувшиеся на юг на сотни миль.
Солнце начало припекать совсем уж немилосердно, когда Гай все же решил пойти по следам. Сняв куртку, он остался в одной шелковой калатарийской белой рубашке. Следы вели в сторону болота, их обладатель явно не собирался прятаться. Вскоре тропинка вильнула в сторону и уперлась в нагромождение валунов. Видимо, ночной гость перелез через них. Гай поискал глазами уступы, которыми мог бы воспользоваться, но ничего похожего не увидел. Скалолазанием он отродясь не занимался и не планировал начинать. Убедившись, что обойти преграду невозможно не затратив нескольких часов, он воровато оглянулся по сторонам. Вокруг не было ни души, но он все же закрыл пространство вокруг себя щитом невидимости. В следующий миг по камням потек огонь, снизу вверх. Достигнув вершины каменного кургана, огонь собрался в столб и вновь превратился в Гая.
Даже у самого несведущего в магии наблюдателя после этого зрелища не осталось бы сомнений, что перед ним живое воплощение стихии Огня, не больше, не меньше. К счастью никто не стал свидетелем его маневра, и у Гая по прежнему остался шанс сохранить в тайне природу и масштаб своей магии.
По другую сторону кургана лежала зеленая роща и журчал ручей. За деревьями виднелся похожий на построенный детьми шалаш из срезанных веток и камыша. Крохотную зеленую долину окружали довольно высокие скалы, сюда невозможно было забрести случайно.
Спускаться всегда проще, чем лезть вверх, Гай просто спрыгнул с высоты 30 футов, предварительно замедлив свое падение заклинанием.
Внизу воздух был совсем другой – свежий, пахло зеленью, чистой ключевой водой и цветами, тут жужжали насекомые и слышалось пение птиц.
На мягкой земле и примятой траве следы разглядеть не составило труда, они вели к ручью.
Воспользовавшись случаем, Гай с удовольствием умылся, вода оказалась потрясающе вкусной, он жадно пил, позабыв о цели своего путешествия в этот странный оазис торжества магии Силы Жизни, пока не заметил на траве неподалеку капли крови. Благодушное настроение как рукой сняло. На нем все еще были чары невидимости, потому его не беспокоила собственная безопасность. Впрочем, она едва ли побеспокоила его и при других условиях. В ближайших кустах он наткнулся на обладателя следов – высокого, стройного, черноволосого аркельда, лежащего лицом вниз. Одет он был в утаирскую белую куртку и черные замшевые брюки, популярные во всех частях мира Алаутар.
Гай осторожно перевернул незнакомца на спину и облегченно вздохнул, тот был жив, хотя, судя по луже крови, едва ли здоров. Вся левая сторона куртки пропиталась кровью.
Гай не был целителем, но, расстегнув на раненом аркельде куртку, понял, какова природа нанесенного повреждения. В карих глазах Гая полыхнул забытый за два последних года огонь ярости. Рана была огнестрельной. Кто-то притащил в этот чудесный, любимый им мир оружие Внутреннего Поля.
– Ну, держись, стерво! Я зажарю тебя, сволочь, – по-русски выкрикнул он что было сил. Стайка птиц испуганно взметнулась из травы, отлетев на дерево.
Аркельд пошевелился и застонал.
– Подожди, – буркнул Гай, осматривая рану. Пуля небольшого калибра засела неглубоко, он без труда вытащил ее магнитящим заклинанием, – А теперь потерпи, – вздохнул он, с сочувствием глядя на своего пациента.
Ни одному лекарю Алаутара не пришло бы в голову использовать заклинание соединения кусков в целое. Им пользовались портные и скорняки при изготовлении одежды и обуви. Аркельд заорал в голос от невыносимой боли, но благодаря этому пришел в себя. Кровь остановилась, на месте раны появился уродливый шрам.
– Прости, я не лекарь, – вновь вздохнул Гаитоэрант.
Аркельд осмотрелся по сторонам и, видимо, решил, что бредит, поскольку никого не увидел. Гай, наконец-то, догадался снять с себя щит невидимости.
– Нет, ты не сошел с ума.
– Кто ты? – все еще задыхаясь от боли, спросил незнакомец, пытаясь зажать рану, но осознав, что ее больше нет, вновь упал на траву, – Что ты со мной сделал?
– Зашил как мог, не взыщи. За это ты мне расскажешь кто тебя подстрелил.
Аркельд удивленно уставился на него, видимо, даже о боли забыл.
– Кто ты? Ты говоришь по-английски?
До Гая медленно дошло, что последние несколько фраз он произнес действительно на английском языке и ему отвечали тоже на английском. Перед ним был несомненно аркельд – потомок калатарийско-ведьмацкого брачного союза. У незнакомца был рост ведьмака пальори, изящество калатари, черные волосы, темно-карие, почти черные глаза, будто светящиеся изнутри, с едва различимыми на фоне темной радужки вертикальными ведьмацкими зрачками. Прямые ровные черные брови и смуглый оттенок кожи выдавали в нем ведьмацкую кровь, но черты лица были тонкие и по-калатарийски отточено совершенные.
– Нет, дорогой, сначала ты отвечай, у меня преимущество, это не я тут кровищей все залил.
– Я не помню всего, а то что помню предпочел бы не помнить никогда, – прошептал аркельд, очевидно борясь с дурнотой, – Я пришел оттуда же, откуда пришел ты, уже довольно давно…
– Кто в тебя стрелял?
– Он охотится на таких как я, он считает нас злом.
– Где он? – Гай заметил, что его пациент готов отключиться.
– Я здесь! – раздался голос сзади, следом грянул выстрел, однако Гай успел закрыться защитным щитом, пуля с шипением растворилась в огненном мареве, окружившем его со всех сторон.
– Ну, ты понял, что ты покойник, правда же? – зло процедил Гай, разводя руки в стороны.
В радиусе пятнадцати метров зазвенел и завибрировал воздух от созданного заклинания ловушки, в десяти шагах от него корчился, пытаясь выдрать ноги из провалившейся под ним земли другой аркельд, пистолет лежал рядом с ним. Гай бросил в оружие сноп белых искр и оно мгновенно сгорело. Аркельд с ужасом уставился на него.
– Белый огонь?! Ты ведь не хорро, ты местный?! Но почему ты тут?!
– Это типа такой хитрый способ заинтересовать меня и избежать назидательной порки со смертельным исходом? – скептически хмыкнул Гай, разглядывая несостоявшегося убийцу.
– Ты говоришь на языке другого мира, откуда ты знаешь его?! – запальчиво выкрикнул аркельд, еще глубже проваливаясь в размякшую под ним землю.
– Ага, вот все брошу и стану тебе объяснять, – ухмыльнулся Гай, осознав, что уже не так уж жаждет убить незадачливого стрелка, – Давай сделаем наоборот, ты мне расскажешь, где взял оружие, а я, так и быть, не убью тебя сразу. Возможно, даже потом не убью…
– Это его! – завязший уже по колено в земле аркельд двумя руками указал на лежащего неподалеку раненного, благоразумно потерявшего сознание, – Я видел, как он из него убивает диких шарибаров. Он хорро! Я сам видел, как он летает, их тут несколько поблизости. Их магия сильна, он даже от собственного оружия не умер!
Гай внимательно посмотрел на своего собеседника, тот также несомненно был аркельдом – белые короткие волосы при черных бровях. Такой оттенок волос мог быть только у ведьмаков и у тех, в ком текла ведьмацкая кровь, однако темно-серые глаза были глазами калатари, да и в целом телосложение не отличалось ни ведьмацкой мощью, ни калатарийским изяществом. Обычный аркельд, не самых выдающихся магических способностей.
– Шарибары это звери какие-то, так ведь?
Аркельд энергично кивнул.
– Ладно, я тебя не убью. Ни сейчас, ни потом, по крайней мере сам, – смилостивился Гай, – Как тебя зовут? Кто ты такой вообще и откуда знаешь об языках других миров?
Он присел на траву рядом с раненым аркельдом и на всякий случай проверил у того пульс на шее.
– Я Одвард, состою в охране порядка правителя Катра, я владею магией Воздуха, потому могу говорить на языке хорро, хотя никогда не изучал этого языка. В Алаутаре только хорро говорят на языке хорро…
– А хорро это кто? – не понял Гай, – Те, кто приходят из другого мира? Тогда ты должен быть в курсе, что четыре члена Верховного Совета Алаутара хорро, их тоже планируешь убить?
Одвард замахал руками.
– Что вы, господин! Почтенные маги Верховного Совета не хорро. Хорро – это крылатое зло из другого мира. Хорро приходят после дымных землетрясений, выползают из разломов в горах и живут, прикидываясь аркельдами. Только они другие, у них свой язык, свое оружие, они обольщают женщин и мужчин и уводят их неизвестно куда…
– И кого он у тебя увел? – вздохнул Гай, кивнув на раненного.
– Данику, мою возлюбленную, – тяжело вздохнул Одвард, – Она пропала в прошлом году, просто не вернулась домой, после того, как пешком отправилась из Катра в деревню Крошки, это близко, у нас все ходят пешком, но дорога идет через отроги горы Хорробай…
– Так у вас и гора в честь этих хорро названа! – присвистнул Гай.
– Нет, господин, это хорро называют хорро потому что их в старые времена видели на этой горе, – вновь горестно вздохнул Одвард, – Сейчас мало кто верит, что хорро действительно существуют. Но вот доказательство! – он энергично кивнул в сторону лежащего в беспамятстве аркельда.
– Доказательство чего? Я вижу аркельда, которого ты ранил из оружия хорошо знакомого мне мира. Я, кстати, должен тебя шокировать, я, знаешь ли, тоже не совсем местный и знаю все языки твоих хорро и стрелять умею.
– А летать? – осторожно спросил Одвард.
– Ну, я не освоил пока заклинание, позволяющее стать ветром, но я могу замедлить падение и, как следствие, не разбиться слетев с горы Хорробай.
– Но крыльев у вас же нет? – еще более насторожено спросил он.
Гай окинул взглядом раненого аркельда.
– Ну у него тоже нет. Отстегивают они их что ли и прячут где-то?
– У них они появляются из спины, как у птиц, они редко бывают настолько материальными, чтобы до них можно было дотронуться, но их видно, когда они расправляют их в полете.
– Серьезно? – Гай вновь посмотрел на распластавшегося рядом с ним тяжело дышащего аркельда, – У него где-то там в спине спрятаны нематериальные крылья? С чего ты это взял?
– Я видел! Я следил за ним несколько дней, думал, он приведет меня к Данике, но в итоге он сказал, что она сама вернется, когда сочтет нужным, что она не пленница, а он не зло. Он соврал! Даника не поступила бы так со мной и со своим отцом! Не пропала бы без объяснений! Я знаю, что не подходил ей в качестве мужа, она сильный маг, но она обещала, что с ней союз без обязательств будет долгим! Она обещала!
– Так, ладно, избавь меня от твоих сердечных драм, – буркнул Гай, сняв с него заклинание ловушки
Земля отпустила его, аркельд наконец-то получил возможность выбраться из ямы жидкой грязи.
– Сядь и успокойся. И да избавят тебя небеса пытаться напасть на меня или на своего соперника в любви, кем бы он не был. Зашибу! – грозно предупредил он, заметив дрогнувшее в глазах Одварда сомнение.
– Вы вызываете белый огонь без цесмарилов, – благоговейно прошептал Одвард, – Я не посмел бы напасть на вас. Хорро не знают наших заклинаний, их магия лежит за пределами нашего понимания.
– Какая именно магия?
Одвард пожал плечами
– Они же как-то околдовывают женщин, а их женщины умеют околдовывать мужчин и они очень быстрые и сильные и владеют странным оружием…
– Ясно, – кивнул Гай, раздумывая, что ему теперь делать со всей этой информацией.
В лагере наверняка уже все проснулись, скорее всего, его уже начали искать. Брашард отлично умеет читать следы, опаленные камни на месте его ночлега и там, где он, превратившись в огонь, поднялся в гору, заставят их поволноваться и придумать кучу бредовых идей и объяснений. Все это было весьма некстати.
Одвард присел на траву, уронил голову на руки и зарыдал.
– Ой, вот только этого мне не хватало! А ну прекрати!
– Я никого никогда не убивал…
К несказанному облегчению Гая в этот момент из воздуха материализовались Кайлин и Волрклар. Гай подпрыгнул им навстречу, а Одвард от неожиданности свалился на спину.
– Дари Кайлин! Дарик Волрклар! – ошеломленно прошептал он, неловко поднимаясь на ноги, – Это действительно вы? Мои глаза не обманывают меня?!
Гай почти уже не удивлялся тому, что магов Верховного Совета, заседавшего в далеком Калантаке, знают в лицо все жители Алаутара, равно как основные моменты их биографии.
– Гай, с тобой все в порядке? – спросила Кайлин, склонившись над раненым, – Мы пришли сразу, как Дамард рассказал. Плохо, что он не сделал этого вчера, – она внимательно осмотрела воспаленный шрам на боку аркельда и едва заметно поморщилась.
– Я уже извинился перед ним за то, что мне пришлось изобразить из себя лекаря, – виновато пожал плечами Гай, – Я подумал, что остановить кровь важнее…
– Ты сделал, что мог и ты спас ему жизнь, но с вашего позволения, теперь я займусь им сама, – улыбнулась Кайлин и исчезла вместе со своим пациентом.
– Он хорро! – воскликнул Одвард в отчаянии обернувшись к Волрклару
– Очень кстати, – кивнул тот и, подмигнув Гаю, заставил Одварда вновь изложить цепочку событий, которая в итоге собрала всех в данное время в данном месте..
Правда в этот раз говорило сознание Одварда, он сам молчал, однако пространство вокруг сообщало обо всех его мыслях. Такова была специфика магии главы Верховного Совета живого воплощения Эфира ведьмака Волрклара. Когда допрос закончился, Одварду разрешили отдохнуть, Волрклар и Гай отошли на несколько метров и уселись под раскидистым деревом.
– Можно потом вернуть меня в лагерь? – усмехнулся Гай
– Хоть сейчас, но мне кажется, тебе стоит передохнуть и нормально поесть, прежде чем возвращаться, – хитро прищурился Волрклар.
– Меня будут искать…
– Это я решу, не беспокойся. Я в любом случае должен буду поговорить с Кондэлем и Брашардом. Хорро – это исконная раса Алаутара, они не пришельцы из другого мира, они просто потеряли свой настоящий мир. Это весьма малочисленная раса, со дня сотворения Алаутара живущая в нем, они тут были до прибытия первого ведьмака и первого калатари, до рождения первого аркельда и, конечно, до моего появления тут.
– Но они выглядят как аркельды…
– Это аркельды выглядят как они, – грустно улыбнулся Волрклар, – тебя не смутило созвучие хорро и Хоррата – нашего местного приюта навсегда безумных и неизлечимо больных?
Гай развел руками.
– Я подумал, это местность какая-то. Есть гора Хорробай, в честь нее назвали хорро..
– Давай, я расскажу тебе эту историю с самого начала, – предложил ведьмак, вытаскивая из кармана трубку и пачку табака.
Гай устроился поудобнее, прислонился спиной к дереву, вытянул ноги и приготовился слушать.
– Хорро – это существа с высоким сознанием. Они все маги, мало того, среди них есть маги превосходящие могуществом даже меня. И у них действительно есть крылья на ментальном уровне. В реальном мире они проявляются только когда хорро считают это необходимым, – серебристые глаза Волрклара мечтательно заблестели, – Это чудесные и в некотором смысле бессмертные создания. Увы, многие сотни веков назад хорро просто исчезли из Алаутара. Ушли в другие миры. Я не знаю добровольным и осознанным ли было их решение, но факт есть факт – их просто не стало в этом мире. Очень редко приходили сообщения о том, что кто-то из них вернулся и потом вновь исчез, найдя себе пару среди аркельдов. Да, они действительно похищают сердца тех, в кого влюбляются, им невозможно противостоять, они очаровывают своей силой и красотой…
– И тебя? – ахнул Гай.
Волрклар кивнул и принялся раскуривать трубку.
– Нет, правда, ты был влюблен в женщину хорро?
Волрклар вновь кивнул.
– И почему ты не с ней?
– Потому что я ведьмак. Она не захотела, чтобы я последовал за ней. К тому же она не хотела уходить сама, но… – он тяжело вздохнул, в глазах появилась невиданная до этого печаль.
– Что? Говори же, не тяни…
– Хорро фактически бессмертны, на ментальном уровне. Их можно убить, они живут долго, но все же могут заболеть, умереть от голода, ран, разбитого сердца и просто по своему желанию. Их физическое тело умирает, но их дух, их крылья немедленно возрождаются в любом родившемся ребенке аркельда и, думаю, не только аркельда, люди тоже годятся для этого. Они как джины, только дух их не является духом стихии. Один и тот же дух свободы, силы, магии, самой сущности Алаутара сменяет тело много-много раз, сколько умирает, столько и сменяет. Хорро в теории могут зачать ребенка, но для этого им надо знать, кто именно из них намерен в скором времени сменить тело, и призвать желающего переродиться хорро в тело своего ребенка.
– И они помнят свои бесконечные жизни в разных телах?
– Нет, стараются забывать, но как я в свое время понял, могут и вспомнить при желании, вот только желания такого у них, как правило, нет. Я думаю, они умирают как раз затем, чтобы избавиться от груза воспоминаний.
– Все равно я не понял почему ты и женщина хорро не вместе, тебе много тысяч лет, она могла бы жить также долго, в чем проблема?
– Хорро пересекают границы миров во сне, но снов своих они не контролируют в отличие от нашего Дамарда. Они забыли, что Алаутар их подлинный мир, перестали ощущать себя тут дома, а другие миры не дураки захапать себе столь прекрасных созданий. Они манят их через сны. Айра не смогла устоять перед таким зовом и в один из дней я проснулся один. Я бы пошел за ней, если бы она позвала, но увы…
– Этот хорро говорит по-английски, – фыркнул Гай, – То есть он пришел из Внутреннего Поля. Знаешь ли, этот мир совсем не так прекрасен и совершенен, чтобы променять на него Алаутар. Я думаю, хорро надо помочь остаться тут и не откликаться на соблазны других миров, – уверенно заключил он, – им надо помочь вернуться домой.
Волрклар смерил его задумчивым взглядом.
– Я думаю, неспроста они объявились вновь в Алаутаре теперь, после визита госпожи Марины. Создатель вспомнил о своем создании и заново полюбил его. А значит все, в ком течет кровь и магия Алаутара, получили возможность вернуться домой. Даже хорро.
Гай обернулся, посмотрел на прикорнувшего неподалеку на траве Одварда.
– Он нас не слышал?
– Ему это ни к чему, я еще не решил, что ему скажу. Пусть поспит, пока не до него.
– Слушай, а ребенком хорро может при каких-то обстоятельствах быть не хорро? С ведьмаком, например, или с калатари, может при их желании они могли бы заиметь ребенка…
Волрклар вздрогнул, очнувшись от своих раздумий.
– Я уверен, хорро в принципе не слишком интересуются вопросами деторождения. Дух умершего хорро просто переселяется в новое тело на позднем этапе беременности женщины с высоким сознанием или в момент зачатия. Хорро не могут иметь детей не хорро и желания изменить это не имеют. И, кстати, история Алаутара, известная мне, а это, как ты понимаешь, довольно долгий период времени, – усмехнулся он, – не знает прецедента, чтобы хорро родился в семье ведьмаков или калатари. Только у аркельдов и в смешанных союзах. Ну, еще в семьях людей, как я понимаю. Но хорро это всегда хорро, кто бы не были их родители. И выглядят они во всех своих жизнях одинаково. И потому они чужие во всех мирах, где не привыкли к внешности аркельдов. И самое обидное, что и в Алаутаре теперь их воспринимают как опасных чужаков, – он кивнул на спящего Одварда.
– Мы это изменим, – уверено заявил Гай.
– Если Великий Огонь так решил, значит так и будет, – улыбнулся ведьмак.
– Ай, брось, я сейчас простой смертный, – махнул рукой Гай, – который не завтракал и очень хочет принять душ.
Волрклар расхохотался в голос.
– Давай, я тебя доставлю в дом Кайлин и Ордъёраина, передохнешь там пару дней от тягот путешествия, а потом вернешься сюда?
– И пропустить поиск других хорро? С другой стороны, давай. Я реально жрать хочу и два месяца трезвости… В общем я согласен пару дней отдохнуть от походной трезвой жизни.
Волрклар накинул на спящего под соседним деревом аркельда магическую сеть и встал, подал руку Гаю. Спустя пару минут оба стояли посреди малой столовой второго этажа в доме Верховных магов Алаутара. За столом как раз заканчивали завтрак Дарк, Арикарда и пушистый рыжий лис Барт.
– Передайте Кайлин, что я займусь делами в Катре сам, – усмехнулся Волрклар и исчез раньше, чем кто-либо успел задать ему хоть один вопрос.
Гай приветствовал всех уже сидя за столом, с булкой в одной руке и бокалом вина в другой. Слуги каро тут же принесли ему столовые приборы и подали несколько утренних блюд – омлет с грибами, слойки с сыром, пироги с вишней и булочки с разнообразными джемами. Пока Гай старательно поглощал завтрак, Дарк и Арикарда забрасывали его вопросами. Они не виделись два месяца, он успел соскучиться и, как выяснилось, намного сильнее, чем отдавал себе в этом отчет.
Последние два года, что он прожил в Алаутаре, Гай редко оставался один. Даже переехав из этого гостеприимного дома в Калантак, он каждый день встречался с друзьями или в городе или у себя или в этом доме, со всеми сразу и с каждым по отдельности. За два месяца разлуки у них накопилось много новостей, которые они щедро обрушивали на Гая в перерывах между вопросами и рассказами о тяготах двухмесячного морского круиза в компании школяров.
Эланор и Вительдиальк окончательно перебрались в Калантак. Вительдиальк исправно нес службу Стража Порядка, а Эланор преподавала ныне в школе дари Тасимы – Намариэ, у них появилось много забот и радостей. Их дочь Малика и ее муж Агелар, напротив, решили пока не торопиться с переездом. Став членами Верховного Совета Алаутара, они оба оказались на виду у целого мира и, будучи при этом все еще недостаточно изучившими специфику жизни в Алаутаре пришельцами из Изначального мира, они не хотели нечаянно обнаружить перед кем-то свое невежество. К тому же в доме Кайлин и Ордъёраина хватало места и жили их лучшие друзья..
Родители Агелара даже не задумывались о переезде, их все устраивало. Орвира нашла применение своим талантам, устроившись преподавателем танцев в школу Сайнз. Каждые три дня она летала в Калантак «учить юные дарования». Кадъераин вместе с Вительдиальком ловил на улицах Калантака грабителей тафов и накладывал на них заклятия «барьер», расследовал злоупотребления и нечестные условия в торговых и прочих сделках и был доволен и счастлив. Сестра Агелара Карин чаще стала оставаться в учебные дни в стенах школы, у нее появилось еще больше друзей там.
Дамард и Света, равно как Дарк и Арикарда, за последние пару месяцев побывали в нескольких новых городах. Дамард и Арикарда решили знакомить своих супругов с различиями существующих традиций, что называется «на месте», посещая места, в которых отдельные явления и традиция были заметнее всего постороннему наблюдателю. Так они уже посетили пару городов преимущественно калатарийской земли Хахад, город-остров ведьмаков Фиробархор и город оседлых каро Кишд.
Слушая обо всем этом, Гаитоэрант откровенно пожалел, что выбрал долгое путешествие на корабле за его «реалистичность эмоций». Удобные путешествия с мгновенными перемещениями «одним желанием» судя по рассказам, ничем не уступали в насыщенности событиями и эмоциями.
Лис Барт и пес Халиф по-прежнему были заняты играми, едой, лежанием на диванах, прогулками, а Барт, обладая к тому же разумом и способностью говорить, еще и философскими дискуссиями за столом.
К концу завтрака у Гая было ощущение, что он никуда не уезжал и все рассказанное ему происходило у него на глазах. Когда подали кофе, к столу спустились Света и Малика, которые, как выяснилось, вместе оттачивали какие-то магические приемы и заклинания. Следом явился Дамард. Гаю пришлось заново повторить рассказ о своих приключениях на суше и на море.
– Ордъёраин и Агелар улетели в Калантак, в школу Сайнз изучать архивы, посвященные хорро, – сообщила Малика, – как только Дамард рассказал нам за ранним завтраком о крылатых аркельдах, Кайлин связалась с Волркларом и они решили изучать вопрос со всех сторон. Ордъёраин также впервые сегодня услышал об этих странных созданиях.
– Тому, кого мне пришлось заштопать уже лучше? Не знаете? – поинтересовался Гай.
– Уверена, что да, – кивнула Малика, – Я слышала, как Кайлин приказала каро приготовить нашему гостю легкий завтрак.
– В этом доме бывает только два завтрака, – грустно заметил Барт, облизывая свою тарелку.
– Два завтрака тебе мало? – усмехнулся Гай, – Я вот один раз позавтракал и вполне наелся.
Барт сочувственно на него посмотрел
– Ты же не лис.
За два прошедших года действительно изменился только Барт Из нескладного лисенка подростка он превратился в шикарного огненно-рыжего хитрющего лиса. Обладающие высоким сознанием магические животные жили долго, но взрослели также, как их немагические собратья.
– Простите меня великодушно, господа, я хочу принять ванну и если кто-то пожертвует мне своих шмоток, то переодеться тоже не отказался бы. Я соскучился по цивилизации, – улыбнулся Гай, допивая кофе.
– Ты останешься у нас? – уточнил Дарк.
– На пару дней, если никто не возражает. После я намерен вернуться к тяготам существования простого смертного, скрывающего большую часть своих умений от посторонних глаз.
– Тогда твоя спальня находится все там же, – широко улыбнулась Арикарда, – У нас теперь две гостевые спальни, принадлежащие определенным гостям: твоя и спальня Волрклара. И, кстати, в твоей спальне куча твоего барахла, которое ты не забрал при переезде.
– Ах да! Я ведь думал перевезти свои шмотки, – задумчиво кивнул Гай, – как хорошо, что я этого не сделал.
Обрадованный он удалился к себе приводить себя в порядок.
– Я не понимаю, зачем он вообще переехал, – хмыкнул Дарк, – думается мне, здесь он бывает гораздо чаще, чем у себя дома.
– Ну, как бы он не прикидывался простым смертным, он – Великий Огонь, пусть и в смертном теле. Его мотивы за гранью нашего понимания, – философски заключила Арикарда.
Дом Верховных магов Кайлин и Ордъёраина больше походил на дворец, как размерами, так и убранством. После прихода из Изначального мира Агелара и Малики, семей их родителей, возвращения детей хозяев дома в компании «вторых половин» из мира Внутреннее Поле, а также прихода в мир Алаутар Гаитоэранта этот дворец стал домом для всех. И места оставалось еще много
По прошествии двух лет собственным домом обзавелись только родители Малики, Гай хоть формально и переехал, продолжал считать домом свою спальню в гостеприимном доме Верховных магов. Никого не удивляли его слишком ранние или слишком поздние визиты, защитные заклинания владений Кайлин и Ордъёраина воспринимали Гая как члена семьи, равно как все обитатели дома. Гай это прекрасно знал, но упорно старался не оставаться подолгу, как будто боялся окончательно и бесповоротно поселиться там, где ему было по-настоящему хорошо.
* * *
Гай владел заклинаниями очищения тела и одежды, но ни одно из них не могло сравниться с ощущением после основательного отмокания в клубах ароматной пены и облачением в чистую одежду, не ассоциирующуюся с путешествием на далекий материк Утаир.
Конечно, он почистил утаирскую куртку и все остальное, что было на нем надето прежде, но при этом предпочел убрать все это с глаз долой, в шкаф. Почистил он и диванную подушку, переданную ему Дамардом на тропе сна, вернув ее на законное место, на диван в библиотеке.
В доме царила тишина. Видимо, все занялись своими обычными делами. Несмотря на количество жильцов, общие комнаты и спальни были расположены так, что при желании можно было легко остаться один на один со своими мыслями и занятиями.
Из огромного арочного окна библиотеки открывался чудесный вид на побережье.
Стояла ранняя осень, деревья только-только начали окрашиваться в золотые тона, в воздухе еще не появилась стальная холодная влага, саднящая горло, ветра еще не носили с собой дыма осенних костров, которые жители Алаутара любили разводить у берега моря по осени, сжигая в них сухие листья из своих садов и ненужные предметы домашней утвари и мебели. Осенью полагалось избавляться от «изжившего себя». Очень немногие владели заклинание белого огня, способного за секунды спалить что бы то ни было без следа. Это заклинание требовало большого магического потенциала или определенного количества цесмарилов – металла, усиливавшего магический потенциал. Цесмарилы переплавляли в монеты, являющиеся в Алаутаре универсальной валютой. Если разведение костра белого огня стоило магу слишком дорого, он предпочитал разводить обычный костер. Таких было большинство. Поэтому по осени вдоль побережья часто горели костры.
Гаю импонировала эта традиция. В первую свою осень в Алаутаре он сам зажигал «осенний костер», символически спалив в нем «прошлое». Конечно, это был самообман. Он знал кто он – Стихия Великого Огня Гаитоэрант, пришедший в Алаутар в виде джина, духа Стихии, воплотившегося в смертном теле аркельда. И все же думать, что жизнь началась с чистого листа было приятно.
Тихо тикали огромные настенные часы, за окном собирались грозовые облака, сравнивая на горизонте цвет моря и неба, погружая мир в сплошную сине-сиреневую бесконечность.
– Ой, ты тут? – воскликнула с порога Кайлин, – Я думала, ты дрыхнешь после своих приключений.
– Я собирался именно так поступить, – признался Гай, – Как-то меня подзадолбали трудности и лишения. Как там несчастная жертва моего неумелого лечения? Я не нанес ему непоправимого вреда?
Кайлин покачала головой.
– Ты все правильно сделал, однако этот способ крайне болезненный, не будь он хорро, он бы умер от болевого шока. Но ему повезло, он именно хорро, поэтому ты просто спас ему жизнь, кровопотеря была критическая, не сделай ты того, что сделал, он бы истек кровью. Сейчас с ним все в порядке, – она прошла к книжным полкам и взяла несколько книг, – Дъёр сказал, что о хорро вскользь упоминается в книгах об истории лечебницы Хоррат. Я не помню, чтобы прежде читала об этом.
– Мне Волрклар сказал, что Хоррат и Хорробай как-то связаны с хорро и названы так в их честь, но я не уточнил, какова эта связь, – Гай уселся на краешек стола.
Кайлин мельком просмотрела оглавления в книге и села на стул напротив него.
– Ордъёраин и Агелар вернулись?
– Вернулись, но снова смылись вместе со всей молодежью в Катр объяснять тамошнему правителю, что любой, кто нападет на хорро, будет привлечен к суду Верховных Магов. Оказывается, этот аркельд, что стрелял в вас, не единственный «охотник на хорро». И все это происходит при полном попустительстве правителя Катра, что, конечно же, безобразие.
Ее тонкие пальцы скользили по строчкам в книге. Она могла читать и говорить одновременно. Гай завистливо вздохнул и улыбнулся. У него этого не получалось, ни когда он был смертным во Внутреннем Поле, ни когда был бессмертным Гаитоэрантом, ни теперь. Что не дано, то не дано. Гай вновь посмотрел в окно.
– Погода меняется, в окрестностях Катра жарища, а тут скоро начнет холодать…
Он не раз размышлял, почему самый большой и населенный город Алаутара, считающийся буквально столицей целого мира, располагался на севере, а не в теплых тропических широтах. Здесь по четыре месяца в году лежал, не тая, снег, завывали холодные ветра и от мороза лопались тонкие «летние» витражные стекла, которые предусмотрительно на зиму меняли на более плотные и, что называется, «обыкновенные» прозрачные. А теперь вдруг понял, в один неуловимый миг. Именно из-за выраженной смены сезонов. Алаутарцы любили разнообразие, в том числе погодное. Тут никого не пугали метели, грозы, снегопады, проливные дожди. Постоянная жара, скорее всего, виделась всем исключительно скучным явлением.
Гай любил тепло, но разнообразие он, также как алаутарцы, любил несколько больше.
– Можно я задам тебе личный вопрос? – спросила Кайлин, успевшая прочитать интересующую ее главу книги.
Гай пожал плечами, всем своим видом выражая недоумение, с чего вдруг его надо спрашивать прежде, чем задать какой бы то ни было вопрос.
– Ты девушку себе не нашел пока?
– Ой, знаешь ли, у меня сейчас три или, скорее всего, уже две девушки, – усмехнулся он, – Прис обиделась на меня за то, что я уехал в эту экспедицию без нее. Но я не мог взять ее с собой…
– Нет, я имею в виду девушку, с которой у тебя могли бы в дальнейшем сложиться отношения с обязательствами, – улыбнулась Кайлин.
– Волрклар пару лет назад сказал, что моя судьба еще не родилась и ждать мне 40 или 60 лет минимум, прежде, чем я ее встречу… Она же еще и вырасти должна…
– Знаешь, ты ведь действительно смертный сейчас, – осторожно начала Кайлин, – необычный, но смертный. Я и Малика – воплощения Воды, то есть носители элемента Акшор, к которым ты не способен был бы остаться равнодушным без специальных магических приемов, если бы твое сердце было свободно и открыто для любви.
– Да ну тебя, ты и Малика, конечно, прекрасны и достойны всякого восхищения и поклонения, но вы…
– Да, да, мы замужние женщины, любящие своих мужей, наши сердца не ответили бы тебе взаимностью, мы уже выбрали мужчин. Но речь не о нас. Речь о тебе. Твое сердце закрыто, раз притяжение Акшор не работает. Его невозможно остановить или логически отменить, если оно есть. Ты Огонь, ты не смог бы не пасть жертвой противоположного элемента Акшор – Воды, если бы твое сердце было свободно и открыто для любви. Агелар в глубоком детстве встретил Малику и этого хватило для того, чтобы его сердце сделало «выбор».
Гай кивнул. Он понимал, о чем она говорит.
– Мое сердце закрыто навсегда, пока я вижу синюю бесконечность этого моря, – грустно улыбнулся он, кивнув на вид из окна.
– Не навсегда, поверь, – успокоила его Кайлин, – ты смертный теперь. Я думаю, лет через 40—60 как раз ты сумеешь отпустить прошлое по-настоящему. Волрклар ведь не сказал, что твоя судьба родится через 40—60 лет, возможно, она родится через год или сегодня, но даже если ты встретишь ее через 20 или 30 лет, полюбить не сможешь. Пока в твоем сердце госпожа Марина, оно не отзовется, даже, если ты встретишь свою судьбу. Сорок или шестьдесят лет – это срок, который Волрклар дал тебе, чтобы ты забыл госпожу Марину. Значит, это как раз реально и неизбежно.
Гаитоэрант задумался и вдруг подскочил, как будто ужаленный.
– Слушай, а ведь получается, как только я отпущу свою любовь к Морю, я втрескаюсь в тебя или в Малику? А как не проморгать этот славный момент и не допустить такой вопиющей глупости? Мне вас придется избегать?
– Нет, что ты, если ты, как ты выразился, втрескаешься в кого-то из нас – это будет исключительно добрым знаком, свидетельствующим о твоем полном исцелении, – засмеялась Кайлин, – Мы с Дъёром нашли магический способ избавления от неуместных чувств. Все же представители элементов Акшор получили возможность находить друг друга в Алаутаре, а значит, всякие несовпадения и несвоевременность чувств магов Огня и Воды друг к другу неизбежны. Мы заранее изобрели способ купирования подобных мелодрам. Волрклар утверждает, что наше средство безопасно и действенно. Так что, только скажи, если вдруг почувствуешь нечто неожиданное ко мне или к Малике. Мы это быстро нейтрализуем.
Гай облегченно вздохнул, перспектива разорвать все отношения с друзьями и переехать на противоположный край Алаутара его ужаснула.
Тем временем Кайлин вернулась к чтению.
– Так, я нашла! – радостно воскликнула она, спустя три минуты, – Слушай, Хоррат – последний приют для всех неизлечимо больных и навсегда безумных застрявших в смертных телах, построен на развалинах древнего города Хорродикрат, жители которого бесследно исчезли на заре возникновения рунической письменности. Точная дата упадка и запустения тех мест неизвестна, однако поблизости нет вулканов, мест природных аномалий и прочих факторов, благодаря которым эти места могли бы стать непригодными для жизни. Поблизости Хоррата никто не селится и теперь, но лишь вследствие предрассудков и нежелания жить по соседству с приютом безумных.
– Логично, хорро смылись, а название города слегка мутировало, но сохранилось до наших дней. С горой Хорробай, связана похожая история, зуб даю.
– У хорро было всего два города. Их всего две сотни, по сведениям Волрклара. Так, что я бы и городами не называла бы их поселения, – усмехнулась Кайлин.
– Всего две сотни экземпляров? – ахнул Гай, – Да их в красную книгу надо занести а не охотиться на них.
– Что значит в красную книгу? – изумилась Кайлин
Гай передернул плечами.
– В мире Внутренне Поле редкие исчезающие виды существ заносят в специальный список – красную книгу, их охраняют и берегут, чтобы им комфортнее жилось.
– А остальных существ не берегут?
Гай усмехнулся и, не желая вдаваться в подробности, добавил:
– Внутреннее Поле – это очень странный мир.
* * *
Гай собирался прогуляться по берегу, слетать в Калантак проверить, как дела у его девушек, купить себе «южные» сапоги – специальную обувь, на которую накладывались охлаждающие заклинания. Однако вместо этого проспал до самого ужина, все-таки первого.
В доме Кайлин и Ордъёраина подавали два завтрака, один обед и два ужина. Первый завтрак подавался в 7—8 утра для тех, кто собирался куда-то ехать. Как правило, рано завтракали родители Агелара, его сестра Карин и те, кому надо было уезжать по делам. Второй завтрак подавался ближе к полудню для не обремененных общественной работой или делами обитателей дома. В свободные дни обитатели дома вставали значительно позже, поздно завтракали и практически никогда не обедали, зато ужинали рано, в 7—8 вечера. Второй ужин подавался в 10—12 вечера для тех, кто «только что вернулся». Лис Барт и его друг Халиф никогда не пропускали ни единой трапезы, считая пятиразовое питание «идеальной диетой для молодого животного организма».
Проснувшись, Гай долго лежал, глядя на сгущающиеся за окном влажные сумерки, размышляя, как много не сделал из того, что планировал и стоит ли пытаться наверстать упущенное время.
Прошел дождь, на стеклах блестели крупные капли. В комнате было темно, тепло и пахло чем-то неуловимо свежим. Прислушавшись к себе и своему настроению, он решил «да горели бы все планы огнем» и, зевнув, нехотя поднялся с кровати.
В дверь осторожно постучали, в тот момент, когда Гай уже застегивал замшевый батъёрский жилет.
– Входи, кто там такой вежливый? – крикнул он.
– Не спишь? – в дверь просунулась светловолосая голова Арикарды.
Внешне ее невозможно было отличить от ведьмачки касты батъёри, лишь едва отличимый от белого пепельный оттенок волос выдавал в ней аркельда
– Я уже заходила, ты дрых…
– Да, я дал маху, – хмыкнул Гай, – день прошел без меня. Зато, я, кажется, действительно отдохнул.
– Идем со мной к Эвару. Мама сказала, что только ты можешь зайти к нему.
– К кому?
– К спасенному тобой хорро. Я хочу на него посмотреть, но это некрасиво и невежливо лезть со знакомствами к тому, кто едва пришел в себя. А ты его знаешь и можешь запросто зайти поздороваться.
– Так он Эвар?
Они вместе поднялись на четвертый этаж. Гостю выделили спальню, имевшую выход на небольшой балкон с видом на домашний парк.
– Он так назвался. Дарк считает, что лучше пока не приставать к нему с новостями, знакомствами, вопросами, но я и не собираюсь! Я хочу просто посмотреть на того, кого в Катре считают «духом пустыни», «злом во плоти» и «крылатым злом».
– Серьезно? – опешил Гай, – Чем же хорро так достали население Катра?
– Потом расскажу, – отмахнулась Арикарда.
Гай постучал и, не дожидаясь приглашения, вошел.
Эвар полулежал на постели, прислонившись к мягкой кроватной спинке. В одной руке яблоко, в другой книга, сам бледный, осунувшийся, но явно не испытывающий жутких страданий.
– Зло во плоти, – хихикнула Арикарда, видимо, рассчитывавшая на более драматическое и ужасающее зрелище.
– Ну, как, ожил от моего лечения? – ухмыльнулся Гай, и, заметив, что он собирается вставать, остановил его, – Лежи, меня побьют, если тебе станет хуже после нашего визита, мы просто зашли спросить как дела.
– Я – Арикарда, – представилась девушка, подходя ближе, – прости за неучтивость, я просто любопытна. Все же хорро – это великая редкость в Алаутаре.
– Я рад вам, рад, что вы пришли, – с некоторым усилием произнес он, будто тщательно подбирая слова незнакомого языка, – Я понимаю, пардэн, но недостаточно хорошо говорю на нем.
– Это проходили все, кто пришел сюда из других миров. Но ты можешь говорить по-английски, мы поймем, – усмехнулся Гай, – Арикарда маг, связанный с огненной и воздушной стихией, магия Воздуха позволяет говорить на любом языке своего собеседника, а я понимаю любой язык Внутреннего Поля.
Эвар озадачено посмотрел на своих незваных гостей. Арикарда бесцеремонно присела на край его широкой кровати.
– В этом доме ты никого не удивишь знанием языков Внутреннего Поля, Гай, жена моего брата Светлана и мой муж Дарк тоже прожили там несколько лет.
– Я уже понял, что оказался в очень странном доме, за что готов неустанно благодарить небеса, – Эвар тут же перешел на английский, причем говорил он с выраженным британским акцентом, – Госпожа Кайлин рассказала мне кто я и объяснила, что многие жители этого мира давно забыли о существовании моей расы, поэтому могут быть враждебны по отношению к таким, как я. Однако тут, в этом доме, хорро – не синоним «зла».
Гай вдруг понял, насколько тяжело и болезненно было для Эвара осознание неприятия и страха алаутарцев перед собственной персоной.
– Не переживай, невежество лечится знанием, раз уж Верховные маги Алаутара решили провести ускоренный образовательный курс среди населения, скоро все будут знать, что крылья никого не сделали злом во плоти. Вот оружие ты зря сюда притащил, я его уничтожил, но у меня вопрос, не заныкал ли ты еще где пару стволов?
– Нет, – покачал головой Эвар, – у меня и этот непонятно как оказался. Видимо, я забрал его вместе с кейсом с документами, когда удирал из того мира, который вы называете Внутреннее Поле. Я не помню всего. В основном я помню боль и бесконечную гонку через леса, бегом и на автомобиле, – он с силой потер переносицу.
– Не вспоминай, само вспомнится, – предупредила его Арикарда, – Ты, кстати, можешь спуститься к ужину, не бойся бесцеремонных вроде меня тут двое, я и Гай, остальные не будут мучить тебя вопросами и разговорами.
– Я бесцеремонный? – театрально всплеснул руками Гай.
– Ты понял, не прикидывайся, пожалуйста, – фыркнула Арикарда.
На губах Эвара дрогнула едва заметная улыбка, а Гай окончательно убедился, что хорро действительно не «зло во плоти». Все же сомнения на этот счет у него имелись, хоть он и предпочитал игнорировать их.
– Я не могу спуститься пока, я едва до ванной комнаты смог час назад дойти. У меня почему-то болит все тело, хотя ран нет…
– Это потому что, вот он сшил все твои повреждения, как если бы ты был подушкой, – кивнула Арикарда в сторону Гая, – лекарь из него скверный, но если бы не он, то крови бы в тебе не осталось. Вот и болит все от жуткого заклинания, а слабость от потери крови. Завтра будет лучше, мама сказала, завтра ты будешь как новый.
– Кайлин обещала мне тоже самое.
– Кайлин и есть моя мать, – засмеялась Арикарда и добавила, – Мои родители воплощения стихий Воды и Огня, они выглядят молодо и будут выглядеть так тысячелетия. Не только хорро живут долго…
– Хорро искалеченная раса, никто из нас не желал бы жить долго. Я встретил двоих таких же как я и они хотели бы умереть навсегда, – тяжело вздохнул Эвар.
– Это пройдет, – со знанием дела возразил Гаитоэрант, – знаем, плавали. Жизнь во Внутреннем Поле имеет свои последствия, но это лечится, поверь.
Эвар посмотрел на него на этот раз с искренним любопытством, сомнение и вспыхнувшая надежда вступили в неравный бой. Рядом с представителями Огня надежда всегда побеждала нокдауном. Так получилось и в этот раз. Спустя пару минут Эвар, позабыв все печали, с удовольствием слушал об обитателях дома, их причудах, магических возможностях и родственных связях.
Неизвестно сколько они бы проболтали, если бы не хозяева дома.
– Вот вы где! Ужинать не собираетесь? – улыбнулась Кайлин, входя в комнату.
Следом зашел Ордъёраин и, не поприветствовав толком нового знакомого, первым делом обнял Гаитоэранта.
– Рад видеть тебя не отощавшим и не набравшимся утаирских болячек.
– Что это за болячки? – хмыкнул Гай.
– Потом расскажу, – отмахнулся Ордъёраин, переключившись на знакомство с Эваром
Тот опять собрался вставать, но Ордъёраин и Кайлин просто уселись по обе стороны кровати.
Гай потянул Арикарду за рукав.
– Пойдем ужинать, тут будут серьезные разговоры разговаривать, а я не люблю серьезных разговоров на пустой желудок.
– Да, лучше идите, – с готовностью кивнула Кайлин.
Гай хлопнул Ордъёраина по плечу и стал, Арикарда нехотя последовала его примеру.
– Что за серьезные разговоры? – недовольно спросила она, когда они спускались в столовую.
– Я не знаю, – пожал плечами Гай, – ты все сама слышала. Они пришли что-то для себя прояснить, расскажут, куда денутся. Кстати, ты не в курсе о каких утаирских болячках говорил твой отец?
– Это просто выражение такое, все неизвестные недуги называют утаирскими, любая неведомая хрень, вскочившая у тебя на носу от простуды или неудачного омолаживающего заклинания будет названа «утаирской болячкой».
– То есть это как раз синоним «неведомой хрени» – хохотнул Гаитоэрант
Арикарда засмеялась.
За ужином все разговоры вертелись вокруг происшествия в окрестностях Катра, обычаев Катра, хорро, их истории и неоднозначной репутации «крылатого зла».
Сам Катр не произвел на Гая особого впечатления. Именно там причалил его корабль и он сошел на берег Утаира. Шумный, пыльный, жаркий портовый городишко с узкими улицами, домами из песчаника, полуголыми жителями в широкополых шляпах. Гай все это уже видел во многих местах во Внутреннем Поле.
Однако для побывавших днем в Катре Дамарда, Агелара, Малики и Арикарды все это было в диковинку. Они не предполагали, что мужчины могут разгуливать по городским улицам с голым торсом, в коротких парусиновых штанах и кожаных тапках, а женщины в прозрачных белых балахонах, весьма условно прикрывающих их прелести. Более-менее приличную одежду было принято надевать к вечеру, когда спадала жара или, если собирались покинуть город. Считалось, в этом случае возрастала вероятность наткнуться на чужеземца, не привыкшего ходить раздетым. Берегли чужеземцев от шока. При этом корабли этих самых чужеземцев прибывали именно в Катр. Но это не считается, каждый у себя дома волен одеваться как вздумается, тут уж чужеземцам приходилось «потерпеть».
Хорро в Катре не жаловали по нескольким причинам. Как и говорил Волрклар, в них легко влюблялись не только молодые и свободные катрцы, но и семейные, обремененные обязательствами. И уходили за ними, бросая все и всех, иногда возвращались спустя несколько лет, рассказывая удивительные вещи о странных землях, каменных городах-лабиринтах и прочих волшебных местах, где много боли и слез и очень мало счастья. Возвращались сломленными, потерявшими всякий интерес к жизни или вовсе теряли память обо всем, что с ними происходило. Сами пострадавшие ни в чем не винили хорро, наоборот, всячески защищали их, однако для их родственников и друзей такая очарованность теми, кто «сотворил такое», служила наглядным доказательством «злой воли, порабощающей разум». К тому же хорро объявлялись в окрестностях Катра чаще всего после дымных землетрясений, которые также не жаловали, считая «бедствием здешних мест».
Впрочем, была еще одна причина, насторожившая всех, побывавших днем в Катре на встрече с его правителем. Рядом с хорро частенько клубилась тьма. Облака этой тьмы погружали всех оказавшихся поблизости в глубокую беспричинную печаль. Несколько таких случаев были широко известны. Однажды хорро пришел в Катр, естественно никто не понял, что он хорро, все-таки выглядел он как аркельд. Хорро поселился в гостинице, а утром все постояльцы и семья хозяина на полном серьезе умоляли друг друга и всех вокруг их убить, потому как жизнь их невыносима и бессмысленна, вели себя как безумные, пока хорро не убрался подальше. После его ухода в гостинице еще пару дней царил полумрак, будто солнечный свет отказывался освещать «проклятое пространство». Забредавшие в пустынные горы катрцы не раз видели висящие в воздухе облака тьмы, естественно, это тоже стали объяснять происками «злой воли хорро».
Все осложнилось тем, что Волрклар ничего не знал о тьме и ее странном воздействии на существ с высоким сознанием, что само по себе явилось невиданным прецедентом. Чтобы Волрклар о чем-то не знал?! Естественно, едва вернувшись домой, Ордъёраин захотел немедленно расспросить гостящего в его доме хорро об этой «темной истории».
Однако и Эвар ничего об этом не знал и очень удивился, услышав о «висящих в воздухе облаках тьмы». Ничего подобного он не видел за несколько месяцев, что он провел в Алаутаре после возвращения, ни в окрестностях Катра, ни в пустынных горах, ни в своем облюбованном зеленом оазисе, где жил.
Ордъёраин, как и Кайлин легко могли распознать ложь, поэтому сомнений ни у кого не возникло, Эвар не мог им помочь в решении этой загадки.
Ужин растянулся, Барт успел поесть дважды, прежде чем все наконец-то встали из-за стола.
Затем Гай полночи играл в бильярд с хозяином дома, Агеларом и его вернувшимися из Калантака родителями, гостившими у друзей. К тому времени когда Гай добрался до своей кровати, у него язык не желал больше поворачиваться. На краю сна он вдруг столкнулся с Дамардом, буквально налетев на него, едва не упав.
– Ты должен это видеть, – заявил тот, поддерживая его за локоть, – Я ждал тебя.
Всякий раз встречая Дамарда в собственном сне, Гай видел себя на дороге посредине аризонской пустыни. Затем декорации менялись по желанию самого Дамарда. Вот и в этот раз они будто прошли сквозь туманную завесу и оказались в темной мрачной холодной пещере.
– Это сон Эвара, – предупредил Дамард, увлекая его за собой.
Гай ничуть не возражал. Дамард мог ходить тропами снов даже в другие миры, в такой компании путешествие в любой, самый жуткий кошмар было безопасным.
– Но это лишь отчасти сон, это реальное пространство, то есть ему снится место, которое существует в реальности, – продолжал Дамард.
– Как-то тут тоскливо, – хмыкнул Гай в ответ.
Они вышли в просторный подземный зал, освещенный многоярусными факелами, развешанными на стенах. В дальнем конце зала, за столом две женщины то ли гадали на картах, то ли раскладывали пасьянсы. Обе казались молодыми и красивыми и явно были аркельдами. Правда у одной половина лица была закрыта восковой маской. Приглядевшись, Гай заметил ужасные шрамы у нее на шее и ладони справа. Вторая выглядела печальной и задумчивой. С потолка в центре капала вода, стекая в небольшое углубление в полу. Неожиданно Гай понял, что вода черная.
– Безрадостные сны ему снятся, но что тебя удивляет? – обернулся он к Дамарду.
Тот молча указал на дрожащую у границы освещенного пространства едва заметные сгустки темноты, более густой, чем просто отсутствие света.
Гай, прищурившись, подошел ближе, ухватив рукой один из таких сгустков. Сердце на секунду сдавила тоска, а потом тьма вспыхнула и исчезла.
– Эта дрянь отлично горит, – обрадовался он, отправляя во все стороны искры послушного ему пламени. Воздух задрожал, тьма испуганно метнулась в углы, но это ее не спасло. За несколько секунд в пещере стало заметно светлее, а в центре, в углублении запылал огонь, черная вода также отлично горела.
Сидящие за столом женщины встрепенулись, посмотрели друг на друга и по сторонам, но ничего удивительного не заметили, только дышать стали глубже и свободнее.
– Они не видят тьму? – полюбопытствовал Гай.
– Нет, она, как мы, на границе реальности, на ментальном уровне, – кивнул Дамард, – я не думаю, что нам стоит сейчас переходить в реальный мир.
– Но это все еще сон Эвара, он видит во сне эту черную дрянь?
– Нет, если бы видел, то он уже объявился бы тут, поскольку увидел бы и нас. Нет, он видит двух женщин и эту пещеру и никаких подробностей ментального пространства. Эта тьма глубже, чем на уровне сна, она на уровне моей тропы через его сон.
– Забавно, – протянул Гай, рассыпая вокруг уже целые струи огня, которые слизывали со стен, пола и потолка пещеры все остатки непроглядной черноты.
– Я чувствовал, что эту дрянь можно сжечь. Извини, что притащил тебя сюда, мне очень хотелось убедиться в своей догадке.
– А что это такое вообще? Когда я цапнул ее, ощущения были не из приятных.
– Я не знаю точно, но я определенно это видел раньше, в твоем, кстати сне.
Гай ошарашено уставился на него.
– Помнишь, мы со Светой искали тебя в Викдэре и нашли, пройдя к тебе реальному по тропе твоего сна.
Гай прекрасно помнил тот момент. Это было во время путешествия по Изначальному миру. Он спокойно спал в гостинице ведьмацкого города Викдэра, когда Светлане и Дамарду показалось, что на него открыл охоту злобный и невежественный маг полнолуния, и они ринулись его искать через сон. В результате он упал с кровати, после того, как эти двое выдернули его из сна. Сам он тут же забыл свой сон, но Дамард помнил все.
– В том твоем сне у тебя не было тела, ты сам был сгустком такой же черноты, под которой горел огонь. Тогда твое тело было всего лишь оболочкой, ты был фактически неуязвим и бессмертен, а тело безумного смертного, в которого ты влез, ты выжег под себя, но оно тем не менее могло чувствовать, как тело смертного. А тебе тогда было плохо, ты был переполнен горечью.
– То есть эта тьма – это моя горечь? – ахнул Гай
– Не твоя, но что горечь вполне вероятно. Их, вернее, вот ее, – Дамард указал на женщину в маске, – она хорро.
Гай пригляделся к ней получше. Незакрытая часть лица казалась прелестной, темные густые волосы спадали на плечи тяжелыми локонами, глаза слегка светились, как у ведьмачки и отливали рыжиной, будто мех лиса Барта. Она казалась одновременно молодой и древней, как сам мир.
Дама встала, обошла стол и налила из стоящего на полке кувшина в один из расставленных в хаотичном порядке бокалов какое-то питье.
– Смотри! – воскликнул Дамард, дернув Гая за рукав, – Сзади у нее, это не плащ!
Гай ахнул. В неверном свете факелов тускло блеснули переливающиеся серебром черные, похожие на плащ паутинку, достающие до пола сложенные крылья.
– Айра! Айра, ты точно пошла на поправку, – всплеснула руками вторая женщина, – Я же говорила!
Вдруг все вокруг странным образом поблекло и стало таять со скоростью рассеивающегося дыма. Гай не успел этому удивиться, Дамард шагнул вперед, увлекая его за собой своей волей. Миг и они оба вновь стояли посреди глухого шоссе в сердце аризонской пустыни.
– Что случилось?
– Эвар проснулся, – вздохнул Дамард, – интересно, а вокруг него тоже эта дрянь собирается? Так он нам атмосферу в доме точно попортит…
– Айра! Интересно, у них бывают повторяющиеся имена? – задумчиво пробормотал Гай, неуверенный, что имеет право делиться своими соображениями насчет личности женщины из сна.
Дамарда же занимал совсем другой вопрос.
– Идем все же посмотрим, что творится у Эвара в спальне на ментальном уровне.
Гай пожал плечами, почему-то он не сомневался, что в доме Кайлин и Ордъёраина никакой тьмы нет, ни на физическом, ни на каком другом уровне, но возражать не стал. Они шагнули через лунную дорожку, проложенную в усыпанных звездами небесах, и оказались у кровати Эвара. Сам он стоял у распахнутого окна, жадно вдыхая настоянный ароматами хвои и морской соли ночной воздух и за спиной у него тоже явственно виднелись полупрозрачные белые, словно волосы ведьмаков, крылья. Никаких сгустков или капелек тьмы нигде не было.
Дамард облегченно вздохнул.
– Ему не плохо, ему давно не было так хорошо, как в вашем доме. К тому же, здесь столько магии огня и в его камине горит огонь твоего отца, – пояснил Гай, безошибочно определив автора заклинания стабилизации пламени, горящего в пустом камине.
Эвар обернулся, будто почувствовав, что не один, Дамард взял Гая под локоть и вновь шагнул на его любимое шоссе.
– Ты прав, он слишком доволен, чтобы у этой пакости был хоть малейший шанс взять его в оборот. К тому же, пакость очевидно боится Истинного Огня, – улыбнулся Дамард, – спасибо тебе за прогулку, иди спать, а то скоро рассвет, – добавил он слегка поклонившись.
– И тебе спокойной ночи, – усмехнулся Гай, сладко зевнул и проснулся.
Точнее это было похоже на ощущение, если бы он вынырнул из трясины сразу целиком после многочасовых попыток выбраться.
От физической усталости он не смог даже потянуться. К счастью, настоящий сон быстро забрал его в свой спасительный плен. Гай не мог запоминать своих снов, кроме тех, в которых его навещал Дамард, да и то, мог лишь при остром осознанном желании оставить в памяти какой-то важный момент или деталь. В этот раз он знал, что должен запомнить, что Айра живет где-то в пещере, она ранена, ее мучает горечь, которая горит. И ее знает Эвар, буквально видит во сне. Чтобы запомнить, Гай даже произнес все это вслух едва шевелящимся от усталости языком и лишь потом позволил себе провалиться в нежные объятия настоящего полноценного сна.