Теперь и не вспомню, когда приснился тот сон. Пожалуй, во время дневного отдыха. Да и не был он сном, скорее – видением: там, в темноте закрытых глаз, среди движущихся вверх-вниз точек и стеклянных ниточек, возникло облако, переливающееся бледным, опаловым светом, и в облаке – появившемся перед моим внутренним взором – точно резные, проступили письмена. Какая-то короткая строка (а, может, одно слово?), явилась из тумана неподвижного облака, будто Некто бесплотною рукою своей вывел надпись. Мне неведом был язык, я не понимал смысла этой надписи, но она манила меня, переливаясь, как бы вырезанная из драгоценного камня. Время остановилось, а строка продолжала сверкать искристым светом…
Потом я открыл глаза. Видение моё исчезло. Я не помнил надпись, как не понимал её смысла. В памяти осталось только облако, светившееся изнутри бледно-опаловым светом и чудесный блеск, которым блистали таинственные письмена. Они не давали мне покоя, играли с моим воображением, и, неприметно для себя, я втянулся в эту игру. Сложилась сама собою первая строка, на неё начали нанизываться слова второй, рифма которой должна была переплестись с рифмами четвертой строки и шестой, а пятая строка сцеплялась с седьмой и девятой, и – вот так – дальше плелось бы кружево стихотворения.
Плетение прекратилось так же неожиданно, как и началось, и я не мог двинуться дальше. Там, в видении моём, будто бы Кто-то выключил чудесное сияние, и всё опять погрузилось во мрак тьмы. Стихотворение замерло, застыло, оно не давалось мне. Я попробовал насильно закончить его, довольствуясь тем, что уже написано – трюк не удался. Стихотворение, точно дикое животное, отпрыгнуло, забилось в угол и приготовилось дать отпор. Я решил выждать и, спустя некоторое время, вновь подступиться к нему. Однако, время скорее успокоило меня, нежели приручило стихотворение. Я изредка поглядывал на строптивые строки. Однако, стихотворение не обращало на меня никакого внимания. Только покой этот продлился недолго. Однажды, видение вернулось ко мне, во всем повторяя прежнее великолепное возникновение: явилось облако бледного света в темноте сомкнутых глаз, засверкала драгоценными переливами надпись на нем. Нет, я не был поражен видением моим, как в первый раз, но я жаждал увидеть его, впустить в свою душу, чтобы вновь начать плетение заброшенного кружева.
Мне – как и прежде – не удалось закончить стихотворение, опять оно увильнуло! Только теперь я знал (откуда? почему?), что когда-нибудь обязательно закончу его и тогда пойму смысл надписи, переливающейся в облаке из моего двойного видения. Но когда это случится? Когда?
Возможно, Кто-то играет со мной запутывая, уводя куда-то в сторону от намеченного пути, или, напротив, выводя из темноты неведения на неясную, далекую, но единственно верную дорогу.
Глаза прикрыв, как ставни у окна,
Я внутренним своим увидел взором
На облаке – резные письмена,
Отчетливым горящие узором,
Подрагивают знаками слегка,
Пульсируют в опаловом затворе.
Всего одна волшебная строка
Жила, дышала, было столько смысла
Внутри неё заключено, но как
Понять его, как этот смысл исчислить?
Что скрыто в этой тайной красоте,
Какие нам неведомые мысли?
Не знаю я значенье знаков тех,
Что видел я в своём виденьи кратком,
В возникшем облаке, в кромешной пустоте;
Пропали вдруг, исчезли без остатка?..