Ненавижу новый год. Вся эта суета, елки, торчащие из окон автомобилей, деды морозы, снегурки, петарды, салюты… Все это напоминает мне какой-то фильм ужасов, где обезумевшая толпа носится сломя голову в пьяном угаре.
Я торчал в пробке, отчаянно сигналя впереди ползущим автомобилям. Тридцать первое декабря, семь тридцать вечера, не протолкнуться – это еще мягко сказано. Телефон разрывался от звонков, но я даже не смотрел в его сторону, я сейчас слишком зол, чтобы вступать с кем-то в диалог.
Наконец, спустя долбанный час я дополз до элитного алкогольного магазина. В нашем городе он такой один, заведение, что называется, для элитных господ. Я и сам обычно тут закупаюсь, но сегодня у меня миссия иного рода.
Зайдя в зал, тут же иду на кассу к продавцу.
– Я от «Сырной фантазии», – сказал ей, и замученная девчонка махнула кому-то рукой.
Тут же появилась дородная дама к сорока пяти, оглядев меня оценивающим взглядом, кивком позвала за собой. Мы оказались в подсобке, где я увидел валяющийся костюм Деда мороза, а рядом с ним того, собственно, кто деда и должен был изображать. Несло от него так, что было понятно: накачался он отнюдь не элитным алкоголем. Вздохнув, повернулся к даме.
– Здесь можно переодеться?
– Пожалуйста, – пожала она плечами и удалилась, прикрыв за собой дверь.
Пристроив пальто на крючок, я переложил в карман джинсов бумажник и телефон, а потом взял это красное тряпичное недоразумение. Натянул на себя, рукава оказались коротковаты. Я с сомнением посмотрел на дорогущие часы на запястье. Мерчендайзер в таких, наверное, будет странно смотреться. Спрятал их тоже в карман и стал натягивать шапку и бороду. Зеркало в подсобке имелось, и я смог оценить весь маразм происходящего, так сказать, воочию.
Владелец сырной фабрики, поставщика дорогих сортов сыра из-за границы, в дешевом костюме деда мороза тридцать первого декабря должен стоять среди прилавков с бухлом и угощать посетителей сыром. И все потому, что вот это храпящее чудо природы решило надраться. И это мне еще повезло, что я узнал об этом за час до начала, естественно, найти кого-то на замену было уже невозможно, и я сорвался туда сам. Я обхаживал директора этого заведения добрых четыре месяца, упертый принципиальный дядька, который совершенно не хотел идти на контакт. И вот я чудом выбил у него два часа в предновогодний вечер, и такая подстава!
Подпоясавшись, я вышел в зал и разместился в удобной точке с тарелкой в руках. Наверное, никогда в жизни я не чувствовал себя большим идиотом, чем сейчас. Народу было немало, но на сыры всем было откровенно плевать. В крайней случае, сожрав полтарелки, народ удалялся, не слушая мои рассказы о том, что они только что вкусили лучший сыр в своей жизни.
– На закуску пойдет, – одобрительно заметил один толстяк, добавляя, – взвесь мне грамм двести.
Я только зубами скрипел, благо мое лицо было скрыто за кустистой бородой. Но был и минус: жарко было так, что с ума сойти. А еще лицо от нее чесалось. Вот на фига деду морозу такая борода? Хотел солидности, мог бы и усами обойтись, нет, отрастил себе до пояса… К концу второго часа я был весь мокрый, пот катился градом, футболка под свитером липла к телу.
Воспользовавшись тем, что парочка посетителей бродит между стеллажей, я стянул бороду и стал обмахиваться буклетами. Боже, свежий воздух. Закрыв глаза, немного отключился от происходящего, представив, как скоро приеду домой, приму душ и отправлюсь пить шампанское в хорошей компании. И в этот момент услышал:
– Игорь?
В первую секунду я подумал, что на фоне жары у меня начались слуховые галлюцинации. Голос я узнал сразу, но его тут никак не могло оказаться. Потому что этот голос вместе с его обладательницей много лет назад свинтил за бугор и возвращаться в наш город не собирался. Но глаза я все-таки открыл, надо же понять, галлюцинации у меня или нет?
Оказалось, нет. Я даже рот открыл от удивления. Напротив меня стояла Кристина. В сером полушубке, джинсах, с распущенными вьющимися волосами. Такая же красивая, как и раньше. Я даже головой помотал, может, все-таки видение? Но она сделала еще шаг вперед, разглядывая меня с таким удивлением, словно это не она вдруг явилась из-за границы, а я оказался там.
– Ты что… – снова заговорила девушка. – Ты работаешь… здесь?
И тут я понял наконец, как выгляжу. Потный, красный, задолбанный жизнью мерчендайзер, работающий тридцать первого декабря в магазине алкоголя. В одной руке тарелка с сыром, в другой буклеты. Да, Самсонов, умеешь ты произвести впечатление на женщину.
Кристина так и смотрела на меня своими глазищами, чем очень мешала соображать. В голове почему-то крутилась только одна мысль: «Это не то, что ты подумала».
Но благоразумности хватало ее не произносить. Когда молчание затянулось, я все же открыл рот, но тут рядом с нами появился мужчина, высокий брюнет под сорок, лощеный, ухоженный, богатый. Я непроизвольно посмотрел на руку Кристины: кольца нет.
– Что ты тут, милая? – задал он вопрос, оглядывая меня быстрым взглядом. – Сыры пробуешь?
И не ожидая ответа, стянул кусок и быстро прожевал.
– Голландский? – задал вопрос, я молча кивнул, мысленно подумав:
«Чтоб ты подавился, эстет несчастный».
Но он не подавился, сожрал еще два куска и потащил Кристину на кассу.
– Я сейчас, – задержалась она, и когда мужчина ушел, оставив после себя шлейв дорогой туалетной воды, неуверенно улыбнулась.
– Была рада тебя увидеть, – сказала мне.
Я натянул улыбку, вышло вяленько. Ну не объяснять же ей, что я вовсе не так ничтожен, как она на меня смотрит. Еще про пьяного парня в подсобке расскажи, ага, и про то, что ты директор сырной фабрики. Кристине это не надо, ее ждет на кассе мужчина, который отлично разбирается в сырах и без моего участия.
Кивнув, она развернулась, я невольно скользнул по ее фигуре взглядом. С годами формы стали более женственные и аппетитные. Девушка вдруг остановилась, порывшись в сумочке, обернулась и в два шага оказалась возле меня.
– Вот, позвони мне после нового года, – Кристина положила визитку на тарелку. И не успел я оценить уровень своей неотразимости, как она добавила. – Может, смогу найти тебе какую-то работу… получше.
– Крис, – раздалось с кассы, и еще раз улыбнувшись, она убежала прочь. А я только глазами хлопал, глядя ей вслед. Такого отвратительного нового года у меня еще точно не было.
– Да ты что?! – в который раз за последние пятнадцать минут выдал Руслан и снова заржал.
Он вообще человек, который легко к жизни относится. Поэтому все произошедшее со мной после моего рассказа начинает выглядеть забавной историей, а не полным бредом, как мне казалось, когда я грузился в автомобиль, покинув магазин.
Новый год в этот раз мы праздновали у Руса на даче. То есть это мы так говорили, потому что на самом деле этот особняк дачей назвать сложно. Костюм Деда Мороза я забрал с собой и даже надел перед входом в дом, чем очень порадовал всю тусовку.
И уже потом, сидя с Русланом на закрытой веранде, рассказал другу о том, какая со мной случилась история.
– Серьезно? – вернул он меня в реальность, перестав смеяться. – Снежинка вернулась из-за бугра и решила, что ты…
Не договорив, друг толкнул меня кулаком в плечо, так что шампанское из бокала выплеснулось на пол, благо, не на меня.
– И что? – продолжил он расспросы. – Ты ей объяснил, что ты вовсе не побитый жизнью мерч?
– Зачем? – искренне удивился я. – У неё давно своя жизнь, у меня своя. Между нами даже не было ничего.
– Ну мне-то не заливай, Гарик, – сморщился Рус. – Ты же по ней с ума сходил.
– Это было сто лет назад.
– И ничего не екнуло, когда ее увидел?
Я задумчиво почесал бровь. Не екнуло. Потому что я был так ошарашен нашей встречей, что вообще ни о чем не мог думать. Но потом, в машине, вернул себе способность соображать. И прав был Руслан, откуда-то из глубины подсознания всплыла юношеская обида.
Чем я хуже этого сырного эстета? Я молод, красив и богат. Но именно из-за последнего пункта Снежинка не захотела быть со мной. А теперь вот нашла себе папика…
Я мотнул головой, отгоняя непрошеные мысли.
– Ты ей позвонишь? – спросил Руслан.
– Зачем? Работа мне не нужна, а в остальном я вряд ли ее интересую. А то бы она мне предложила встретиться, а не визитки пихала.
Руслан сделал характерный жест “рукалицо”.
– Она же тебя пожалела! – сказал мне. – А это значит, что ты ей как минимум не безразличен. Ты мне прямо скажи: хочешь ты ее или нет?
– Что значит хочешь? – хмыкнул я, делая глоток. – Рус, угомонись. Я хотел ее в одиннадцатом классе, с тех пор прошло одиннадцать лет. И к тому же, – я поморщился, – у меня же ещё Алевтина Сергеевна.
– Никто и не говорит, что ты должен с ней жизнь связать. Это я про Снежинку. Но завалить-то ее можно, чтобы так сказать понять, чего ты собственно столько страдал. А уж потом с чистой совестью жениться на Алевтине Сергеевне.
– Ага, так она и прыгнет ко мне в постель.
– Так – не прыгнет, – согласился Руслан, взяв визитку, покрутил перед моим носом, – а вот если ты не скажешь ей, что на самом деле богатенький буратино, и дашь шанс помочь себе…
Я смотрел на друга, хлопая глазами. Вот это у человека фантазия. Хотя если вдуматься, что-то в его словах есть.
Потому что в моем случае Кристину можно взять чем угодно, но только не деньгами.
Она пришла в нашу школу в одиннадцатом классе, переехала с семьёй из другого города. Странно, но я как сейчас помню, как она вошла в класс с директором. Я увидел ее и пропал. Не могу сказать, что она прямо красивая, скорее, милая, глаза большие и какие-то космические, в них сразу тонешь. А сама маленькая, худенькая, как тростинка, бледноватая.
Черт знает, почему меня переклинило. Смотрел на неё, пока Руслан не пнул меня под партой ногой. Я сразу уткнулся в тетрадь, но, когда Кристина проходила мимо, не удержавшись, поднял взгляд. Она посмотрела на меня открыто и добро.
– Это она зря, – хмыкнул Руслан на ухо, комментируя ее взгляд, – не знает, с кем связывается.
Я пнул его в бок. Не знает, что Самсонов ветреный и непостоянный, и к лучшему. Проще будет ее добиться. А я тогда уже был уверен: это вопрос решенный, Снежинка будет моей. Это дурацкое прозвище приклеилось к ней почти сразу. Отчасти из-за фамилии Снежина, отчасти из-за белокурости. Оно так ей подходило, что вскоре никто Кристину иначе и не звал.
Я решительно пошёл на приступ и сразу же потерпел поражение. Крепость не пала, более того, дала отпор. Кто-то уже успел разболтать о наглом мажоре Самсонове.
Неожиданный отказ только распалил мой интерес, и я приготовился к победе, перед которой надо было выдержать длительную осаду.
Я встречал ее у дома перед школой и провожал, дарил цветы, водил в кино, тёр высокие речи… Кристина была не против, но дальше этого не заходило. Все мои попытки перейти на новый уровень разбивались ещё на подступах.
Но самым дурацким было не это. Желание заполучить девушку стало перерастать в иное чувство по мере того, как я ее узнавал. Кристина была не просто красивой, она была умной, талантливой и с отличным чувством юмора.
Я ходил за ней четыре месяца, не обращая внимания на насмешки одноклассников. Девчонки упивались осознанием того, что наконец “этот мажор обломал зубы”. А мне было все равно. Я хотел получить ее, мою Снежинку.
Уговорил встретить вместе новогоднюю ночь и признался в любви.
Снежинка растерянно похлопала глазами, а потом взяв меня за руки, сказала:
– Игорь, прости, но я не могу.
– Почему? – я сжал ее тонкие длинные пальцы. Кристина вздохнула.
– Мы слишком разные. Мне нужен ответственный, надежный парень, самостоятельный. А ты…
Она запнулась, но в ее глазах я прочитал несказанное: а ты сыночек богатого отца, швыряющий деньги налево и направо.
Глупость какая-то. Да любая бы хотела, чтобы я обратил на неё внимание, чтобы сделал своей девушкой именно по тем причинам, которые Кристине казались невозможными.
– Я тебя не понимаю, – хмуро ответил, отстранившись.
– Не обижайся, Игорь, – она улыбнулась этой своей волшебной улыбкой, от которой у меня внутри все замирало. – Просто… Просто мы не подходим друг другу.
И ушла. Растворилась в снежной новогодней ночи. А через пару дней я узнал, что она снова переезжает. На этот раз в Москву. Молчала до последнего ведь, значит и правда, ничего я для неё не значил. А летом после выпускного кто-то из девчонок рассказал, что Снежинка уехала за границу. Насовсем.