Мне было шестнадцать. Естественно, я знала о своей природе и не снимала перчатки с рук. Я преподносила этот элемент одежды как свою фишку, особенность, да и одноклассники не задавали лишних вопросов. Но вот чего я не знала, и не могла даже предположить, так это о том, что яд выделяется не только на моих ладонях.
А как мне было это узнать? Я много раз объяснялась после и оправдывалась перед собой и отцом. Но в душе по-прежнему считаю себя виноватой за тот случай.
Отец задержался на работе, Марго готовила ужин, а мы вшестером закрылись в моей комнате. Не помню, кто предложил поиграть в бутылочку, но идея была подхвачена с энтузиазмом. Подруги знали, что мне давно нравился Егор, но он был слишком застенчивым или, возможно, я не нравилась ему. Но тем вечером его будто подменили, он словно ненароком легко касался моего плеча, приобнимал за талию. Сердце начинало бешено стучать каждый раз, когда он смотрел на меня. Нам с ним выпало поцеловаться вторыми.
Он еще не коснулся моих губ, а у меня уже закружилась голова. Я так долго ждала этого момента, с замиранием сердца представляя себе мой первый поцелуй.
Но даже в кошмарных снах я не могла предвидеть такой поворот.
Едва парень прижался своими губами к моим, один удар сердца, легкий вздох. И через секунду начался ад. Егор упал на пол и забился в конвульсиях, кто-то из девчонок завизжал. В дверь забарабанили.
Помню побелевшее лицо отца, долгие причитания Марго.
Егора успели спасти, он даже не понял, что с ним произошло. Врачи объяснили его семье, что такое бывает в переходном возрасте. С каждым из моих друзей отец запирался в кабинете и проводил долгую беседу, после которой я всегда удостаивалась слабой улыбки и кивка. Дружить со мной не перестали, но все равно отстранились.
– Бедная девочка, – Марго заплетала мне на ночь косы и по привычке бубнила себе под нос, не особо заморачиваясь, слышу я ее или нет, – бедная, – она покачала головой. – Кто же знал? Ты и не целовала никогда никого. У вас в семье и не принято… – она тяжело вздохнула.
Не принято. Это правда. Я знала, что отец любит меня, но он никогда не обнимал меня, не целовал. Максимум, что мог сделать – погладить по голове. Не скажу, что я нуждалась в чем-то большем, просто тогда не знала, что в других семьях все совсем по-другому.
– Но ничего! – Марго поймала мой взгляд в зеркале. – Найдется особенный, которого ты сможешь поцеловать без вреда для его здоровья. Обязательно найдется!
Тогда я еще не понимала, как сильно моя особенность скажется на моей жизни. Все еще было впереди.
И ту встречу я старалась забыть.
Через неделю после произошедшего с Егором атмосфера в доме накалилась до предела. Отец на повышенных тонах разговаривал по телефону, весь вечер созваниваясь с разными людьми. Марго тихонько плакала, теребя в руке платочек, но на мои расспросы отмалчивалась. Я терялась в догадках, кто или что мог вывести из себя моего обычно спокойного отца. Подумала было, что из-за Егора, но нет, Марго отрывисто выдохнула и отрицательно покачала головой, через минуту вздохнула и прошептала: «Ты ни при чем».
Было за полночь, а я все не могла уснуть. Услышав громкие крики в отцовском кабинете, я не вытерпела. Любопытство толкнуло меня выйти из своей комнаты и прильнуть к двери напротив. Отец кого-то отчитывал, но этот кто-то не молчал, отвечая ему в той же тональности. К сожалению, слов было не разобрать.
Дверь с шумом распахнулась и с грохотом врезалась в стену, я едва успела отскочить, чтобы не быть прибитой ею. Подняла голову и вздрогнула, увидев взбешенное лицо незнакомца. Буквально вылетевший из кабинета парень пригвоздил меня к стене тяжелым взглядом, в тот момент я поняла, что значит выражение «как кролик перед удавом». Мрачный взгляд, казалось, вытеснил все эмоции, оставляя внутри высушенную пустыню. Пустота и… боль. А он все не отводил глаз. И сердце вдруг дало сбой. Он не спеша подошел, будто в замедленной съемке я видела его сощурившиеся глаза, расплывшиеся в злой ухмылке губы. Парень поставил руки по обе стороны от моей головы, шумно выдохнул мне в лицо и яростно прошептал:
– Живи спокойно, изнеженная принцесса, – он приблизил лицо ближе, а я от испуга схватилась за его плечи, изо всех сил стараясь оттолкнуть его. – Живи спокойно, пока другие умирают…
Парень усмехнулся, искривив рот, и у меня в памяти запечатлелась именно эта усмешка.
И только на следующий день, раз за разом прокручивая в голове события прошлого вечера, до меня неожиданно дошло.
– Папа, – я влетела в отцовский кабинет словно фурия, – кто был тот парень, с которым ты вчера ругался?
– Он обидел тебя? – отец строго взглянул, но в голосе чувствовалась тревога.
– Нет.
– Он псих! – видимо, вчера не выговорившись, папа вскочил, ударил открытой ладонью по кипе бумаг. – Свихнувшийся гипнотизер! Возомнивший о себе… – внезапно замолчав, отец отвернулся к окну. И уже спустя минуту чуть тише сказал, – Я бы хотел, чтобы все было иначе.
– Он не отреагировал на прикосновение голых рук, – мне жизненно было необходимо поделиться этой информацией, меня просто распирало от желания быть услышанной.
– Что? – отец нахмурил лоб.
– Он не отреагировал! Вообще! Никак! На. Мои. Голые. Руки. – я подошла ближе, заглянула в глаза самому родному человеку.
– Тебе показалось, – папа погладил меня по голове, улыбнулся уголками губ. – Возможно, когда человек настолько взбудоражен, на него яд действует медленнее.
– Но…
– Наш яд действует на всех, Лера, – с нажимом проговорил отец, отворачиваясь и явно давая понять, что разговор окончен.
Я почти вышла из кабинета.
– Лера!
– Да?
– Не рассказывай никому об этом. Хорошо? Ни к чему это.
Кивнула в знак согласия. Хотя кому я могла бы рассказать, даже если бы сильно захотела?
Только вот сама не поверила отцу. Он что-то скрыл, недоговорил.
За прошедшие три года мне не встретился ни один человек, который смог бы устоять против моего яда. И я ни разу о таком не слышала, чтобы яд горгон на кого-нибудь бы не подействовал.
Со временем лицо того парня стерлось из памяти, как бы я ни старалась восстановить его черты. В голове возникала лишь злая усмешка. Я не переставала о нем думать. И романтичная Марго, которой я все же рассказала о нем, только подливала масла в огонь, говоря, что именно он мой суженый. «Принц, который не умрет от моего поцелуя», – так с усмешкой отвечала я заботливой няньке. «Это сейчас тебе смешно, малышка», – качала головой умудренная жизнью женщина.
И она оказалась права.
***
Я выучила правила безопасности с раннего детства. Правила безопасности для окружающих, разумеется. У меня было более ста видов перчаток, и я никогда не касалась голой рукой человека по собственной воле. До шестнадцати лет. Встреча со Стасом Арским изменила меня. Его имя я узнала на следующий день, когда вновь не смогла удержаться и подслушивала под дверьми отцовского кабинета. Мне мало что удалось услышать, а еще меньше – понять. Но фамилию того парня я запомнила, и узнала, что он лишил жизни вампиров.
Десять Измененных перестали существовать после встречи с сумасшедшим Способным. Это была из ряда вон выходящая ситуация. Ни до, ни после такого не случалось. Мы все, и Измененные, и Способные, старались держаться вместе и защищать друг друга. Людей было больше, и они нас не любили. Я с детства слышала пугающие истории о В.О. и жутком тиране, стоящем во главе огромной организации. Мы старались не привлекать к себе внимания, нас с каждым годом становилось все меньше, а людей – все больше.
Я знала, что мой отец – влиятельный человек, но не знала, чем он занимается. А когда попыталась выяснить и попалась…
– Лера, – строгий голос отца вызвал кучу мурашек по всему телу, я подняла на него виноватый взгляд. – Что ты пытаешься найти в моих документах?
– Кто был тот парень? – папа от моего вопроса схватился за голову. – Почему ты не говоришь, чем занимаешься? Что происходит? – я подбежала к нему ближе, крепко взяла за руку и заглянула в глаза. – Я волнуюсь за тебя. В нашем доме никогда не было столько людей. Что случилось? Это связано с тем парнем?
– Почему ты спрашиваешь о нем? – отец подозрительно посмотрел на меня, но я прямо встретила его взгляд. Он наклонил голову и вдруг произнес. – Ты уже выросла, Лера.
С этих слов стали происходить кардинальные изменения в моей жизни. Отец решил, видимо, наверстать наше совместное упущенное время и начал проводить со мной дни, вечерами все так же уединяясь со странными людьми в своем кабинете. Мы много разговаривали, гуляли и просто молча прогуливались по столице.
А спустя месяц начался форменный ад. Отец вдруг решил, что я должна научиться защищать себя сама. Первой стала закрытая военная база недалеко от города. Я не воспринимала обучение всерьез, да и те, кого отец назначил моими наставниками тоже не горели желанием возиться с девчонкой, ни разу в жизни не занимавшейся никакими единоборствами, и не знавшей физической нагрузки, кроме танцев. Мы договорились почти сразу – они шлют отчеты папе, а я провожу большую часть времени в библиотеке. Только там был интернет.
Три года отец отправлял меня к разным «учителям по безопасности». Не все уроки прошли даром. Иногда я даже входила во вкус. А полгода назад ко мне приставили троих телохранителей, которые в итоге не выполнили то, за что им платили.
Шло время, но тот парень все не выходил у меня из головы. Я часто видела его во снах, и почти каждый раз слышала ехидное «изнеженная принцесса». Почему-то мне захотелось измениться, перестать быть «изнеженной». Я хотела при следующей встрече дать достойный отпор, стереть с его лица снисходительный взгляд и кривую усмешку. Во сне я не могла разглядеть его лица, но чувствовала исходившую от парня мощную энергию. В своих снах я была несмелой, смелым был он. Часто он брал мои руки и прикладывал их к своей голой груди, а я вскрикивала от ужаса и просыпалась в холодном поту. Иногда он целовал меня, и проснувшись, я ощущала на своих губах вкус его губ. Это было сродни сумасшествию, но гормоны бушевали, сны не давали мне успокоиться или забыть его. Все реальные парни от моего поцелуя забились бы в конвульсиях, а он… а он – нет. Так думала я, ведь прикосновение моих ладоней к обнаженной коже я помнила прекрасно.
И вот сейчас мой прекрасный сон ожил, грозя превратиться в кошмар.
Я стояла перед тем, кто так часто снился мне, перед тем, чей вкус губ знаком мне до боли.
Наверное, в ту минуту, когда перед моими глазами проносились три года моей жизни после встречи с ним, он тоже узнал меня. Стас подошел ближе, остановился в шаге, задумчиво наклонил голову.
– Как зовут твоего отца?
Я промолчала, парень довольно улыбнулся и продолжил:
– Леррра, – он словно прокатывал мое имя на языке, пробуя его на вкус, – Валерия Вербина, – не спрашивал, утверждал.
– Станислав Арский, – я постаралась, чтобы мой голос не дрожал, но не могла отвести глаз от его губ.
Даже если он удивился, вида не подал.
– Мы можем быть полезными друг другу, принцесса, – он протянул руку ладонью вверх, призывая меня пожать ее.
У меня бешено забилось сердце. Я не знаю, чего боялась больше. Того, что он упадет в припадке от моего яда, или того, что мой яд на него не подействует.
Я подняла на него взгляд и вновь увидела кривую усмешку
– Боишься? – хриплый голос заставил меня вздрогнуть.
– Разве из нас двоих я должна бояться? – бравада не удалась, дрожь начала бить меня сильнее, я обхватила себя за плечи, вновь поймав снисходительный взгляд.
– Ну же, давай, – Стас улыбнулся и вновь протянул руку, – твой яд не подействует на меня, горгона.
– Почему? – после моего вопроса улыбка парня стала шире.
– Потому что, принцесса, я ничего не боюсь.
– Такого не бывает, – и быстро, чтобы не передумать, я приложила свою ладошку к его щеке, а он своей рукой придавил ее, сделав шаг ко мне.
– Как видишь, бывает, – он выдохнул мне в лицо, я сглотнула от волнения. – Скажи, – он самодовольно взглянул на меня сверху вниз, – не было еще ни одного, на кого бы не подействовал твой яд?
– Ни одного, – разум затуманивался от его близости, а от хриплого голоса по всему телу побежали мурашки.
– Значит, тебя еще никто не целовал? – он начал наклоняться ко мне, а я слышала только шум своего бьющегося, как сумасшедшее, сердца.
Не сразу поняла, что случилось, зачарованно глядя на то, как приближается лицо Стаса. Но вдруг он резко дернул меня за руку.
– Беги!
Я побежала, на ходу пытаясь прийти в себя. Парень не отпускал моей руки, стопы загорелись уже через несколько шагов, я начала задыхаться от быстрого бега.
Сзади раздались громкие звуки выстрелов. Выстрелов?!
– В нас что, стреляют?! – я резко затормозила, едва мы завернули за первый попавшийся дом.
Нога подвернулась, от острой боли я вскрикнула и с размаху села на асфальт. Стас обернулся, я старалась избегать его взгляда, не хотела вновь наткнуться на снисходительность.
– Вставай, – он протянул мне руку, я попробовала подняться сама, но ногу вновь пронзило болью.
– Не могу, – от обиды на саму себя, на парня, который меня совсем не жалеет, у меня по щекам побежали непрошенные слезы.
Стас всмотрелся на что-то за моей спиной, перевел взгляд на меня и, ни слова не говоря, подошел, наклонился, обхватил меня за талию и закинул за плечо.
– Эй! – возмутилась поведению парня, мог бы и просто на руки взять, а не закидывать на себя, словно я мешок.
– Тихо! – он сдавил мои бедра сильнее, а у меня от смущения загорелось лицо. Футболка сползла, оголив полностью ноги и талию. И сейчас я щеголяла на всю улицу модными стрингами из последней коллекции. А Стас, казалось, специально прижимает меня к своему плечу сильнее. – Тихо! – еще раз окрикнул он. – А то брошу!
Я замерла. Все же на плече этого парня казалось безопаснее, чем в погребе неизвестных бандитов, куда-то девших мои джинсы. Тем более я вдруг заинтересовалась голыми плечами Стаса. Он был в футболке без рукавов, его обнаженная коже была прямо под моей рукой. Могло ли быть, что ему просто повезло? Два раза… Я уже почти приложила ладошку, чтобы удостовериться, что на парня на самом деле не действует мой яд. Как вдруг он встряхнул меня, резко перевернул и поставил на землю. Меня чуть шатнуло, но я быстро выпрямилась.
Стас забежал в ближайший темный подъезд, через несколько секунд выглянул, поманив меня рукой. Я смогла пройти, боль отзывалась в ноге, но была терпимой. Зашла в черный провал подъезда, беспомощно оглянулась, но ничего не смогла рассмотреть в темноте. Рядом заскрипело, я подпрыгнула от неожиданности и тут же была притянута в крепкие объятья. Сердце бешено забилось в груди, дыхание участилось.
– Они хотели убить нас? – я попыталась аккуратно высвободиться из медвежьих объятий парня, но мне не удалось.
– А ты думала, они с нами в салочки играют? – его голос звучал ровно, парень словно и не бежал со мной на плече долгие несколько минут, или он тренировался…
– Кто они?
– Тебе лучше знать, кто тебя похитил, – он одной рукой погладил меня по щеке, а вторую я почувствовала под футболкой. Он осторожно повел пальцами по коже спины, а меня от его прикосновений словно пронзило током. – Нравится? – глаза, наконец, привыкли к темноте, да и сквозь грязные окна проникал слабый лунный свет. Я смогла увидеть изучающий пристальный взгляд, и мне стало не по себе. В голове пронеслись его слова «мы можем быть полезными друг другу». Неужели он имел ввиду…
– Прекрати меня лапать! – я дернулась, но Стас словно и не замечал моих попыток вырваться.
– А то что? – лениво поинтересовался, чуть отстранился, но его рука плотно лежала на моей талии, заглянул в глаза. – Ты просишь о помощи, а что ты можешь дать взамен?
– Деньги, связи, – я начала лепетать, перечисляя, мгновенно осознав, что не хочу оставаться сейчас одна. Мне удалось сделать полшага назад, я неосознанно выставила перед собой руку, защищаясь. – Ты знаешь моего отца. Он ничего не пожалеет.
– Твоего отца здесь нет, – медленно проговорил парень. Его взгляд опустился с моего лица на грудь, затем прошелся по обнаженным ногам. Я невольно попыталась оттянуть край футболки и наткнулась на ехидную улыбку. – Ну? Что ты молчишь, принцесса? Готова заплатить за мою помощь?
Он схватил меня за запястье, притягивая к себе, и чувствительно ущипнул меня за нежную кожу бедра. А затем в подъезде гулко отдался звук шлепка.
– Как ты смеешь? – реакция тела была быстрее разума, я размахнулась и со всей силы ударила его по щеке.
Он одной рукой перехватил мою руку, а второй сжал шею, толкнув меня назад.
Я стояла, вжавшись спиной в холодную стену подъезда, а он смотрел мне в глаза и, казалось, не моргал. Я бы многое отдала в ту минуту, чтобы узнать, о чем он думал. У меня же в голове был туман. Он так часто мне снился, что мне стало казаться, что я его хорошо знаю. Но тот, что был во сне и тот, что стоял сейчас передо мной – два абсолютно разных человека. Девичьи грезы разбились об острые грани реальности. Этого парня я не знала, я боялась его. Но все же те бандиты, похитившие меня, пугали гораздо больше.
– Я смогу заплатить тебе, – почувствовав, что захват на шее стал чуть слабее, я продолжила смелее, – помоги мне добраться до дома. Я заплачу, сколько скажешь.
– Слабая, глупая принцесса, – неожиданно выдал он, приблизив свое лицо совсем близко к моему, – ты привыкла, что ради твоего отца все целуют тебя в… – он погладил место чуть ниже спины, я дернулась, но не посмела оттолкнуть его, слишком злым был его тон. – Мне не нужны деньги твоего отца, и связи, – он усмехнулся. – Если тебе нечего больше мне предложить, я пошел.
Он резко сделал шаг назад, я судорожно втянула в себя воздух. А когда выдохнула, его уже не было в подъезде.
От отчаяния готова была зарыдать. Как? Сон и явь переплелись было воедино, но соприкоснувшись, с громким треском рассыпались, обдав меня холодом реальности. Как могло получиться, что тот, о ком я грезила последние три года, оказался таким козлом? Шквал эмоций грозил затопить сознание. Как он мог бросить меня одну?! И где я? Меня трясло от страха и перевозбуждения, боль в ноге была забыта, холодный пот струился по лицу, и я, вытирая его со лба, с ужасом поняла, что меня ждет нечто страшное, если я в ближайшее время не найду воду.
Почему он разозлился на меня? Не думать о нем! Я аккуратно выглянула из подъезда, но тут же заскочила назад. Надо подождать восхода солнца, слишком страшны ночные улицы незнакомого города. Я спустилась по стеночке и села на холодный пол, обняв колени дрожащими руками.
Долго мне так просидеть не удалось.
Через минуту послышались глухие голоса, говорившие будто натянули на лица маски.
– Девка должна быть здесь!