В те дни, когда все только начиналось, о Мое Солнышко, Леопард жил в месте под названием Высокий Вельд. Запомни – то был не Низкий Вельд, не Кустарниковый Вельд, не Угрюмый Вельд, а голый-преголый, жаркий, солнечный Высокий Вельд, где было полно песка, скал песочного цвета и редких пучков песочно-желтой травы. Еще там жили Жираф и Зебра, и Антилопа Канна, и Антилопа Куду, и Антилопа Бубал – все песочно-серовато-коричневой расцветки. А Леопард был самым песочно-серовато-коричневым из всех. Этот зверь кошачьей породы до последнего волоска подходил к желтовато-серовато-коричневому Высокому Вельду… К несчастью для Жирафа, Зебры и остальных травоядных животных, потому что Леопард ложился у желтовато-серовато-коричневого камня или прятался в траве, а когда появлялись Жираф, или Зебра, или Антилопа Канна, или Антилопа Куду, или Антилопа Бубал, хищник заставал их врасплох, и они не успевали упрыгать. Честное слово, он так и делал!
Еще в Высоком Вельде жил Эфиоп, в ту пору серовато-желтовато-коричневый. Леопард и Эфиоп охотились вдвоем: человек – с помощью лука и стрел, зверь – с помощью зубов и когтей, и в конце концов Жираф и Антилопа Куду, и Квагга, и остальные травоядные прямо уже не знали, в какую сторону прыгать. Честное слово, Мое Солнышко, не знали!
Прошло много времени (в те дни животные жили очень долго), и травоядные научились шарахаться от всего, что хоть немного напоминало Леопарда или Эфиопа. И в конце концов все они ушли из Высокого Вельда, первым – Жираф, потому что у него были самые длинные ноги.
Они бежали день за днем, пока не добрались до большого леса, где было полным-полно деревьев, кустарников и теней – полосатых, крапчатых, пятнистых. Там они и спрятались.
Прошло еще много времени. Животные стояли наполовину в тени, наполовину на солнце, на них падали колеблющиеся тени деревьев, и в конце концов Жираф сделался пятнистым, Зебра – полосатой, а Антилопа Канна и Антилопа Куду потемнели, на их спинах появились маленькие волнистые серые полоски, похожие на кору на древесном стволе. Вот почему, хотя зверей можно было услышать и учуять, заметить их удавалось редко и только тем, кто точно знал, куда смотреть.
Пока травоядные прекрасно проводили время в тенистом лесу, Леопард и Эфиоп бегали по серовато-желтовато-коричневому Высокому Вельду, гадая, куда подевались их завтраки, обеды и ужины. Наконец они так проголодались, что начали есть крыс, жуков и горных кроликов, и у них разболелись животы.
А потом они встретили Павиана – собакоголового лающего бабуина, самого мудрого из животных Южной Африки.
– Куда подевалась вся дичь? – спросил Леопард Павиана (а день был очень жаркий).
Павиан подмигнул. Он-то знал.
Тогда к Павиану обратился Эфиоп:
– Не мог бы ты поведать мне о нынешней среде обитания аборигенной фауны?
(Эфиоп спросил о том же самом, о чем спрашивал Леопард, просто он, как взрослый человек, всегда употреблял длинные слова).
Павиан снова подмигнул. Он-то знал.
– Дичь запятнала себя бегством из родных мест, – ответил он. – И мой тебе совет, Леопард: подумай о том, чтобы тоже себя запятнать.
– Прекрасно, – сказал Эфиоп, – но все-таки я хотел бы знать, куда мигрировала аборигенная фауна.
И Павиан ответил:
– Аборигенная Фауна присоединилась к аборигенной Флоре, потому что пришло время перемен. И мой тебе совет, Эфиоп: тоже изменись как можно скорее.
Это озадачило Леопарда и Эфиопа, но они отправились на поиски местной Флоры, и вскоре, по прошествии нескольких дней, увидели огромный, высокий-превысокий лес, где все деревья были разрисованы, размалеваны, заштрихованы, исполосованы, заляпаны и запятнаны тенями. (Быстро произнеси это вслух, и ты поймешь, каким тенистым был лес).
– Что это такое непроницаемо темное, но в то же время полное пятнышек света? – спросил Леопард.
– Не знаю, – ответил Эфиоп, – но, должно быть, это аборигенная Флора. Я чую запах Жирафа, я слышу Жирафа, но не вижу Жирафа.
– Любопытно, – заметил Леопард. – Наверное, дело в том, что мы только что пришли с яркого света в тень. Я чую Зебру, я слышу Зебру, но не вижу Зебру.
– Давай подождем немного, – предложил Эфиоп. – Мы уже давно на них не охотились. Может, мы просто забыли, как они выглядят?
– Ерунда! – фыркнул Леопард. – Я прекрасно помню, какими они были в Высоком Вельде, особенно хорошо помню их мозговые косточки. Жираф пяти с лишним метров ростом, бежево-золотисто-желтый с головы до ног, а Зебра около полутора метров, с головы до ног бежево-серо-палевая.
– Э-э-э, – сказал Эфиоп, вглядываясь в пятнисто-колючие тени аборигенной Флоры. – Тогда на фоне этого темного места они должны выделяться, как выделяются спелые бананы, упавшие на черную землю.
Как бы не так! Леопард и Эфиоп охотились целый день, но, хотя чуяли добычу и слышали добычу, так никого и не увидели. А когда настала пора сделать перерыв, Леопард сказал:
– Умоляю, давай подождем темноты. Охота при свете дня получилась просто позорной.
Итак, они дождались темноты, и, когда свет звезд начал полосами и пятнами просачиваться сквозь ветви, Леопард услышал чье-то фырканье и прыгнул на шум. Фыркающее существо пахло, как зебра, и на ощупь было, как зебра, а когда Леопард сбил его с ног, стало лягаться, как зебра, но он не смог его разглядеть.
Тогда он сказал:
– Не брыкайся, о невидимое существо. Я буду сидеть у тебя на голове до утра, потому что есть в тебе что-то такое, чего я не понимаю.
Вскоре он услышал ворчание, треск и возню, и Эфиоп крикнул:
– Я поймал кого-то, кого не вижу! Оно пахнет, как жираф, и брыкается, как жираф, но оно невидимое!
– Не доверяй ему, – отозвался Леопард. – Посиди у него на голове до утра, а я буду сидеть на моем! Они тут все какие-то невидимки.
Они добросовестно просидели на своей добыче до самого рассвета, и тогда Леопард спросил:
– Что на твоем конце обеденного стола, брат?
Эфиоп почесал в затылке и ответил:
– Нечто сочного оранжево-коричневого цвета, похожее на Жирафа, только с головы до копыт в каштановых пятнах. А что на твоем конце стола, брат?
Леопард тоже почесал в затылке и ответил:
– Нечто серовато-коричнево-палевое, похожее на зебру, но расписанное черно-фиолетовыми полосками. Что, во имя неба, ты с собой сделала, Зебра? Разве ты не знаешь, что в Высоком Вельде я мог разглядеть тебя за десять миль? А теперь ты стала невидимкой.
– Да, но тут не Высокий Вельд, – сказала Зебра. – Не видишь, что ли?
– Теперь-то вижу, а вот вчера весь день не мог никого разглядеть, – признался Леопард. – Как вы это делаете?
– Выпустите нас, – предложила Зебра, – и мы покажем.
Леопард и Эфиоп выпустили Зебру и Жирафа, и Зебра отошла к невысоким колючим кустам, где солнечный свет падал полосами, а Жираф отошел к высоким деревьям, где тени были пятнистыми.
– Теперь смотрите, – сказали они. – Вот как это делается. Раз-два-три! Ну, и где ваш завтрак?
Леопард пристально смотрел в ту сторону, и Эфиоп пристально смотрел в ту сторону, но они видели только полосатые тени и пятнистые тени, но ни единого намека на зебру и жирафа. А травоядные ушли и спрятались в тенистом лесу.
– Хи! Хи! Хи! – сказал Эфиоп. – Этому трюку стоит научиться. Вот тебе урок, Леопард. В таком темном месте ты бросаешься в глаза, как кусок мыла в ведерке с углем.
– Хо! Хо! Хо! – воскликнул Леопард. – Ты очень удивишься, если я скажу, что в таком темном месте ты сам бросаешься в глаза, как желтый горчичник на мешке угольщика?
– Ну, с помощью обзывалок обед не добудешь, – сказал Эфиоп. – Дело в том, что мы не подходим к здешним природным условиям. Я собираюсь последовать совету Павиана. Он сказал, что я должен измениться, а поскольку мне нечего менять, кроме кожи, ее-то я и изменю.
– И какой она станет? – спросил очень взволнованный Леопард.
– Она станет прекрасного, практичного черно-коричневого цвета с небольшим фиолетовым отливом и оттенком серого. Как раз то, что нужно, чтобы прятаться в дуплах и за деревьями.
И Эфиоп тут же сменил кожу, а Леопард взволновался еще сильней: он никогда еще не видел, чтобы человек менял кожу.
– А как же я? – спросил он, когда Эфиоп натянул прекрасную новую черную кожу на последний мизинец.
– Ты тоже последуй совету Павиана.
– Я ему уже последовал, – сказал Леопард. – Он сказал, что травоядные запятнали себя бегством из родных мест и я должен поступить так же. Я бежал из родных мест со всех лап и пришел с тобой сюда, только это ничего мне не дало.
– Павиан говорил совсем не о том, – возразил Эфиоп. – Когда он сказал, что ты должен себя запятнать, он имел в виду пятна на твоей шкуре.
– Какая польза мне будет от пятен? – не понял Леопард.
– Подумай о Жирафе, – сказал Эфиоп. – Или, если тебе больше нравятся полоски, подумай о Зебре. Уж они-то своим пятнам и полоскам рады-радешеньки.
– Ну уж нет! Ни за что не хочу стать похожим на Зебру, – заявил Леопард.
– Что ж, решай сам, – сказал Эфиоп. – Мне бы не хотелось охотиться без тебя, но если тебе непременно надо бросаться в глаза, как подсолнух на фоне потемневшего забора, придется с тобой распрощаться.
– Хорошо, я выбираю пятна, – сдался Леопард. – Только пусть они не будут очень большими. На Жирафа я тоже не хочу быть похожим.
– Я нарисую тебе пятнышки кончиками пальцев, – пообещал Эфиоп. – На моей коже осталось еще много черной краски. Сейчас увидишь!
И Эфиоп сложил пальцы в щепоть (на его новой коже и вправду осталось еще много черной краски) и начал прикасаться к Леопарду. И везде, где пять пальцев дотрагивались до шкуры, оставалось пять маленьких, тесно расположенных черных отметин. Такие отметины ты можешь увидеть на шкуре любого леопарда, Мое Солнышко. Иногда пальцы соскальзывали, и отпечатки получались слегка смазанными; но если сейчас внимательно присмотреться к леопарду, станет ясно, что отметины на его шкуре состоят из пяти пятнышек, оставленных пятью толстыми черными кончиками пальцев.
– Вот теперь ты писаный красавец! – сказал Эфиоп. – Ты можешь лежать на голой земле и выглядеть как куча гальки. Ты можешь лежать на голых камнях и выглядеть как пестрый валун. Ты можешь лежать на ветке и выглядеть как солнечный свет, пробившийся сквозь листву, а можешь разлечься прямо посередине дорожки, и никто тебя не увидит. Думай об этом и радостно мурлыкай!
– Но если я такой потрясающий, почему ты тоже не стал пятнистым? – спросил Леопард.
– О, эфиопу больше всего к лицу просто черный, – сказал Эфиоп. – А теперь пошли посмотрим, сможем ли мы поквитаться с мистером Раз-Два-Три-И-Где-Ваш-Завтрак!
И они отправились охотиться и жили долго и счастливо, Мое Солнышко.
Вот и конец этой сказки.
Время от времени ты будешь слышать от взрослых: «Разве может эфиоп сменить кожу, а леопард – пятна?» Но даже взрослые вряд ли все время повторяли бы такие глупости, если бы Леопард и Эфиоп уже не сделали такое однажды. Но больше они никогда не будут меняться, Мое Солнышко. Они и так вполне довольны собой.