Как-то выпивши пивка,
Захмелела я слегка.
И решив: надо поспать,
Я отправилась в кровать.
То ли явь, а то ли стон,
Только слышу тихий стон:
Будто кто меня зовёт.
Ну и пиво! Во как прёт!
С боку на бок повернулась,
Потянулась и проснулась.
Я – не я. Изба и печь…
Точно: башню сносит с плеч!
На печи сидит сова,
У печи лежат дрова.
Черный кот на табурете…
Чудеса на белом свете.
Подошла я к зеркалам.
Боже мой! Что вижу там:
На меня глядит старуха!
Пиво – зелье! Бормотуху!
Я теперь Баба Яга!
Хоть не выросли рога!
Две руки, ног тоже две…
Мысли бродят в голове:
Все конечности на месте…
Чую, будет интересней!
Одежонка, правда, дрянь:
Очень грязная и рвань.
Затопила печь сперва:
Были под рукой дрова…
Запашок то, так и прёт…
Кот с совою ведь не в счёт?
Нет стыда, про все забыто,
Вещи кинуты в корыто.
В жбане плещется вода –
Постираюсь, не беда.
Мыла нет! Вот ведь зараза!
Не подумала я сразу!
«Есть песочек у реки», –
Чуть не взвыла я с тоски!
Кот подсказки мне даёт!
Ну и жизнь пошла! Улёт!
Что ж, пойду теперь к реке.
В мокрой юбке, налегке.
Ототру ткань хоть песком…
Подступает к горлу ком:
Вся одежда растворилась!
Вот тебе и Божья милость!
Снова к зеркалу иду,
Кот бормочет как в бреду:
«Выйти голой не посмеет,
За окном то вечереет.
Заморозит свое тело…»
А тебе какое дело?!
Есть то хочется. Придётся!
Что ещё тут остаётся?
Избу взглядом обвела,
Вдруг, заметила: метла!
Рядом кадка притулилась…
«Захотела бы – так смылась,» –
Вновь мурлыкает стервец.
Впрочем, кот-то молодец!
Посидеть бы в кабаке…
Ну-ка: что там в сундуке?
Крышку в сторону откинув…
Представляю свою мину:
Два платка, монисты – хлам!
Не прикроешь этим срам.
Сбоку вижу пузырёк:
Жидкость в нем, как огонёк.
Толь сироп? А может мёд?
Явно просится мне в рот…
Маргарита на балу! –
Я с флаконом на полу!
В той бутылке… масло было!
Ну а я его… разлила.
И водой тут не отмыться.
Представляю друзей лица!
Вся в грязи, в подтеках масла.
Ведьма! Каждому тут ясно!
Потирая больной бок,
В дверь качусь, как колобок.
По ступенькам, в лес, к реке,
Масло оттирать в песке.
По дороге кочки, пни,
И не встретишь здесь огни.
Лёгкий свет лишь от грибов:
Съел один – и был таков!
Прусь по лесу голяком,
В голове все кувырком:
Как попала в этот мир?
Пригубила эликсир?
Иль подсыпали что в пиво?
Фу! Как это некрасиво!
Пока думала что как,
Вновь попала я впросак…
Вижу тёмную натуру.
Вот трусливая я дура!
За медведя приняла
Муравейник… Вот дела!
Приложилась мягким местом.
Насекомым интересно:
Искусали меня всласть,
Показали свою власть.
Облизав при этом масло.
Пролила, знать, не напрасно.
Вместо попы стало две…
И… солома в голове.
Я реву – мне так обидно,
И дороги то не видно…
Вдруг, вдали блестит река.
Я ускорилась слегка.
Поскользнулась, сев на зад.
Снова вижу звездопад!
Кувырком лечу я в воду.
Кайф такой не знала сроду.
Долго я песок втирала,
Масло с тела убирала.
Расцарапанная, в шишках.
Так пойдет, то будет крышка!
Тут подул вдруг ветерок.
Эх, в избушку б, на порог.
Закипает, чую, кровь.
Поднимаю лихо бровь:
Подь сюда, курины ножки,
Потрудитесь ка вы трошки. –
Слышу топот – впрямь бегут!
Две минуты – они тут!
Кот свербит меня глазами.
– Есть хотите? Это сами!
Нет ни хлеба, ни крупы…
Вы ведь, верно, не глупы?
Есть идея, где что взять? –
Ларь вдруг вижу, твою мать!
Рядом – крынка молока,
Прибалдела я слегка.
Может, здесь и шмотки есть?
Не ходить же голой? Жесть!
С печки падает пакет:
Поднесла к окну, на свет:
Блузка, юбка, сапоги:
Всюду вижу ярлыки!
Сплошь всё импортный товар.
Это что? Избушки дар?
Приоделась, отлегло.
Вновь уютно и тепло.
Накормив сову и кошку,
Прилегла затем немножко.
Снится сон: я снова дома,
В теле легкая истома.
Телевизор, интернет…
Ничего в лесу ведь нет!
Дискотеки, танцы, пиво…
Глазки светятся игриво.
Кавалеров стоит рать.
Есть, с кого тут выбирать.
Кабаки, танцзалы. Мило!
Уж то, правда, это было?
Год за годом – суета.
Здесь – покой и лепота.
Проспала я до утра.
Кот орёт: «Вставать пора!
Завтрак подан! Хватит спать» –
Покидаю я кровать.
Аромат от тёплой каши:
Голод явно мне не страшен.
Запиваю молоком…
Эх! Сюда бы с мужиком!
Кайф какой: экстрим, природа…
От заката до восхода
Ночь кромешная стоит,
И не важен внешний вид.
Лишь подумать я успела,
В дверь стучат весьма не смело.
Открываю: боже мой!
Леший то? Иль домовой?
– Извините за визит, –
Что пришёл за индивид?
– Ты кто есть, лесное чудо?
Припожаловал откуда?
Тот смутился, но слегка:
– Ты ж хотела мужика?
Вот он я – как по заказу, –
– Ну, избушка! Ну, зараза!
– А помыться? Хоть бы раз?
– Так я мигом! Сей же час!
Прорывается вновь в дом.
Еле выгнала. С трудом!
Вот, припёрся, окаянный!
То ли трезвый, то ли пьяный:
Потный, грязный… Фу! Не чист!
Но… Фигурист и плечист…
Оглядела мужика:
«Вдалеке течет река,
Там и глина и песок,
Оттереться, чтоб ты смог.
Извини, но такой вид…
Ты изрядно духовит.»
Тот вздохнул, пожал плечами.
Я – молчу, не отвечаю.
Повернулся, пошёл прочь.
А мне стыдно, ну невмочь!
Как он скрылся за кустом,
Я скорей в куриный дом:
«Ну, избушка, трогай в путь,
Надо на реку взглянуть!»
Подоспела в самый раз:
Тело – прямо на заказ!
Снял лохмотья не спеша,
Что не стоят не гроша,
Повернул он к солнцу лик –
А ведь молод! Не старик!
Мышцы с головы до пят,
И такой поджарый зад…
Тут красавец повернулся,
И едва не поперхнулся:
От лохмотьев нет следа –
Растворила их вода.
Он туда-сюда… Как быть?
Срам то чем теперь прикрыть?
Стал он темя тут чесать…
А там грязи… Твою мать!
Оглянувшись, прыгнул вниз…
Над водою – легкий бриз.
Выплыл Леший на песок,
Все равно уже намок,
Обвалял он в глине тело…
Трет его, меня задело:
То погладит, постучит…
И себе под нос мурчит.
Я стою, горю от страсти,
Быть желаю в его власти.
Он вдруг глазом подмигнул,
И рукою поманул…
Вот, чертяка! Знал, что рядом,
И слежу за ним я взглядом.
Впрочем, что теперь терять?
С чистым – можно и в кровать.
И, раздевшись догола,
Я к нему на пляж пошла…
Ох, какой от тел шёл жар!
Леший – словно ягуар!
В нём такая была сила…
Я пощады запросила.
А затем: массаж, истома…
Вновь продолжили мы дома.
Кот сбежал через окно,
Нам налив пред тем вино…
Где его он раздобыл?
Но бутыль то вновь укрыл!
Улетела сова в лес,
Взвившись сразу до небес…
Отрывались мы всю ночь,
Пока стало нам невмочь.
Аж, избушка покосилась,
Пока по лесу носилась.
А как солнце занялось –
Всё по новой началось.
У кота нашли вино,
И запрятал ведь умно:
Прямо в кадке под метлой,
Закусили мы травой…
Каши нет ведь с молоком?
Тут пошло всё кувырком…
Три дня гульбища, и вот –
Документооборот:
На столе лежат счета,
Чую, это неспроста:
«Каша, масло, молоко…»
До конца так далеко!
«Секс, массаж, релакс, вино
И разбитое окно…»
Шмотки тоже вошли в счёт:
Строгий у избы учет!
Леший, видя, что и как,
Понял, что попал впросак.
В результате в тот же миг
Он исчез, как и возник.
– Чем платить? Ведь денег нет? –
Тут же следует совет:
– Карту снизу в кадку вставь,
От себя меня избавь.
– Карты тоже нет! – Но тут,
Вижу, кот с совой несут…
– А захочешь возвратиться –
Пить бросай! Ведь ты девица!
Ошалев, открыла рот:
Снова дома, рядом кот.
Чёрный кот вселился в дом,
Стало всё здесь кувырком:
Вся посуда перебита,
А в горшках земля разрыта.
Принесла ему лоток,
Показала поводок.
В туфли он в ответ надул,
А затем под шкаф нырнул.
Две недели воевала!
В кабаках не зависала:
Как с работы опоздаю –
Кот кровать мою терзает!
Говорить при том не хочет:
Лишь мурлычит и бормочет.
Деспот просто, а не кот!
Но, в быту переворот…
Я терпела, как могла…
Ещё чуть – и я б слегла!
Только стала замечать:
Перестала я серчать!
В доме – новая посуда…
Вот дела! Взялась откуда?
Вечерами стол накрыт…
И приятнее стал быт.
Кот меня не раздражает:
Чистотой благоухает.
Мех струится, словно шёлк…
Понимаю в этом толк.
Так и ластится к рукам,
Дав отвод всем женихам.
Разогнал мне всех гостей!
Их повыгнал он взашей.
Искусал, да исцарапал…
Плюс, в ботинки им накакал.
Ох, проклятий было много!
Впрочем, им туда дорога.
За кота мне хоть и стыдно,
Но одна теперь – обидно!
На работе пошёл слух:
Что не кот то – злобный дух.
Время шло. Июль в разгаре,
На работе отпуск дали.
Так на море я хочу!
В предвкушении урчу.
Только кот! Его ж не взять!
Что же делать? Твою мать…
Одного ведь не оставишь?
И в избушку не отправишь.
Кот ведь, впрочем, не простой.
Значит, справится с тоской.
И домой едва войдя,
На него, всё же, не глядя,
Я сказала всё, как есть:
Что пора, мол, знать и честь.
Надоело жить в темнице,
Я пока в соку девица.
И его я не гоню
(Пресекаю на корню
Всё возможные наезды),
Предстоят мне переезды.
Коль захочет меня ждать –
Я не буду возражать.
Но с заката до рассвета
С ним мне личной жизни нету.
Кот вскочил, трубою хвост,
Льнёт к ноге. Ну не прохвост!
Шкурка – шёлк, плывёт истома…
Хоть и знаю, что я дома,
Закрываю я глаза –
Море чудится, краса…
Пальмы, пляж, волна, песок…
Фрукты, лёд, конечно, сок…
Мачо страстные, загар…
Поднимается запал…
Чья-то нежная рука
По щеке прошла слегка.
Ветер лёгкий, мягкий бриз…
Понимаю, что каприз.
Кто ж такого не захочет?
Наслажденье кот пророчит.
Шёпот тихий: «Будь моей»…
Ласки стали тут смелей.
Я глаза открыть не смею.
Без вина лежу хмелея…
Зарождается надежда…
Отлетает прочь одежда…
Ощущаю: то не кот.
Дух? Иль Демон? Может, Чёрт?
У бедра мохнато тело.
Жарко стало? Иль сомлела?
Эх! В избушку бы сейчас!
Да на плёс, как в прошлый раз!
Мысль возникла лишь на миг…
Ветер, воздух, чёткий лик.
Кот – не кот. Не Дьявол – Нет!
Ах! Хотя бы лунный свет…
Нет когтей. Рука. Не лапа.
Не боится расцарапать.
Гладит нежно по груди…
Тихо молвит: «Погляди.
Приоткрой глаза, не трусь…»
Кто же ты такой за гусь?
Чувствую густой я ворс,
И весьма солидный торс.
Хоть не вижу я хвоста,
Видно, это неспроста.
Борода, усы, щетина…
Но мужик ведь! Не скотина!
Приоткрыла снова глаз:
Весь в шерсти он! Вот те раз!
Только мех как шёлк струится…
Я хочу остановиться…
Понимаю: так нельзя!
Руки вновь по мне скользят…
Ощущаю жар от губ…
А ведь Кот не так и туп!
Хорошо, что не кастрат…
Да ещё и телепат:
Шевельнусь – он точно знает,
Плоть моя к чему взывает.
Мех приятно охлаждает…
Кот со мной опять играет:
Дразнит и ведёт в мир грёз…
Уж то это всё всерьёз?
Нет сознанья… Плоть и тело.
Понимаю, что сдурела…
И… О, Боже! Мех вокруг…
Да объятий жаркий круг…
Не вздохнуть, не отстраниться…
Пот во всю по мне струится…
Кто ты? Дьявол? Кот иль Чёрт?
Кто теперь здесь разберёт…
Только море далеко…
Он же рядом. Вдруг… Легко…
Воздух, ветер, тишина…
Пляж. Песок. Я не одна…
Долго в чувства приходила,
Представляла: рядом милый.
Соболь? Норка? Иль енот?
Неужели всё же кот?
Только крупный ведь, стервец!
Как медведь, иль жеребец.
Знаю, мысли мои слышал…
Загонял, чуть дух не вышел…
Рядом плещется река,
Смотрят птицы свысока.
Тишина, покой. Красиво.
Так с песка вставать лениво!
Повернулась на живот…
В лапах блюдо держит кот!
Сок в бокале, лёд и фрукты…
Грезится, на море будто:
Пляж, песок, вдали – бунгало,
(Им избушка моя стала.)
Хоть о том я не просила,
Быть здесь снова – это мило.
И сама я, словно кошка,
Потянулась лишь немножко…
Тут глаза как блюдца стали:
Сок ведь плещется в Граале!
Весь искрится, словно мёд!
Охладиться – нужен лёд…
– Нет! Не надо! – Поздний вскрик.
Кот исчез вдруг и возник.
В лапах держит он ведёрко…
– Ты, однако, фантазёрка! –
И моё горяче тело
Ото льда аж закипело!
Стресс идёт волной по коже –
Так и стукнула б по роже!
– Коль замёрзла – буду греть,
Не смогла чтоб заболеть.
Понимаю, виновата:
Есть желанье – есть расплата!
Приподнялась я слегка:
– В дом хочу! Болят бока!
Снова рядом кот – не кот…
Только стал здоров, как Чёрт!
Толи вырос, толь раздут:
Мягкий, тёплый…как батут.
Уж не лапа, а рука
По груди ведёт слегка…
Сквозь густой роскошный ворс
Проступает мужской торс.
Борода, усы и губы…
И улыбка. Вижу зубы…
Нет клыков. Лицо мужское,
И знакомое такое!
– Отпусти, – прошу я тихо,
А не то разбудим лихо!
Хоть в шерсти. А в неглиже…
– Поздно, милая… Уже!..
Вновь у тела нежный мех.
Мне щекотно. Слышу смех.
Мокрым мягким языком
Он проводит под соском…
Я сомлела. Мочи нет!
День проходит. Меркнет свет…
– Ты должна, родная, знать,
Что придётся выбирать.
Этот мир, вокруг что нас,
Дарит счастье и экстаз.
Здесь не кот я, а мужчина.
Там – хвостатая скотина,
Что не может говорить
И любовь свою дарить.
Здесь – природа, лес, просторы,
На дорогах нет заторов.
Внешний вид – он для людей,
С ним ты будешь лишь смелей.
Но в любви ты всех моложе,
С нежной, белой гладкой кожей.
Жить не КАК, а просто – в СКАЗКЕ.
Видеть в радужной всё краске.
А желанья – как закон,
Будь каприз то, или сон.
Надоест – домой вернёшься…
А сейчас… Ты остаёшься?
Вижу слёзы я в глазах…
Хоть улыбка на устах.
Как могла я не заметить,
Что любовь смогла я встретить?
И забыв про всё, решилась:
Я в избушке поселилась.
За грибами как-то в лес,
В гущу гость ко мне залез:
Наплевав на комаров,
Не жалея острых слов,
По оврагам, перелазам,
Не ступал где люд ни разу.
Обходя ловушки, норы,
И болотные просторы.
Шёл уверенно, нахально,
И увидел визуально:
На поляне стоит дом,
К лесу дверь, к нему окном.
Странный вид, скажу я вам:
Внешне сразу видно – хам.
Сапоги, бейсболка, куртка,
Морда круглая, как будка.
Нож на талии висит,
Борода и… грозный вид.
Крикнул грозно на избушку,
Испугал мою старушку.
Та на месте закружилась
И едва не завалилась.
Полетела вся посуда!
– Принесло тебя откуда?
Что ты хочешь, окаянный?
Ошалел ты? Или пьяный?
Напугал курины ножки,
Не свалились чуть с дорожки! –
Лишь ухмылка в пол лица.
Глядь – на пальце нет кольца.
– Лучше бабка, не шуми!
По-хорошему пойми:
Лес люблю, грибы, рыбалку.
Тут… Влюбился я в русалку!
Хороша речная Дива!
И чертовски ведь красива!
Низ покрыт весь чешуёй,
Словно поезд под бронёй.
Вместо ног – широкий хвост,
Но коль встанет в полный рост:
Формы чёткие у тела…
Как увидел – всё вспотело! –
Перевел мужик дыханье,
И продолжил с обожаньем:
– На плечах хоть видел тину,
Но вот губки! Как малина!
Выпил бы их как нектар!
Погасить в душе чтоб жар!
Хоть сердилась я слегка,
Стало жалко мужика:
Это ж надо учудить:
Взять – русалку полюбить?
Плачется: мешает хвост!
Ну, мужик! Ну и прохвост!
– А коль будешь ей не люб? –
Тот уперся словно дуб:
– Мне мила лишь Дива эта!
Потому прошу совета!
Как ее мне покорить?
Чешую как удалить?
– Подавай речную Диву!
Это, знаешь, некрасиво!
Чай, ни рыба, и не птица,
Хоть с хвостом, но ведь Девица.
Ей подарки и цветочки,
И при этом не в горшочке.
Ласка, нежность и любовь…
Может, и взыграет кровь.
Ведь в воде ей сиротливо.
Вижу – снова взгляд шкодливый.
– Ладно, в избу проходи.
Не сломай чего, гляди!
В дом пустила мужика.
Чую: запах табака.
Потом прёт. Ох, духовит!
Но, приличный, вроде, вид.
Я вздохнула: так и быть,
Надо баньку истопить.
– Заварю настой из трав, –
Встанет терем о трёх глав.
– Надо лишь дрова принесть.
Не окажешь ли мне честь?
Тот ничуть не упирался.
Подхватил топор – смотался.
Не успела я вздохнуть –
Он уже в обратный путь.
Сразу видно, что качок:
Столько бревен приволок.
Напилил и наколол:
– В баню, бабка, и за стол!
Пар стоит! И так обидно:
Гость хорош, а мне не видно…
Может, гостя опоить?
Что б русалку смог забыть?
Заголившись, как смогла,
Я в парилку тут вошла.
Веник с травами, и вот…
Гость мурлычит, словно кот!
Я и этак, я и так!
Взгляд телячий – сам никак!
Я прикинулась русалкой…
И ее ему не жалко!
Только лавку обнимает,
А меня не замечает!
Я старалась часов семь!
Аж, умучилась совсем:
Не смогла его пронять,
Чтоб хотел меня обнять!
– За русалку я спокойна:
Не такой ты уж и знойный!
У русалки – съемный хвост,
А коль встанет в полный рост,
Он к ногам и упадёт…
Коль сама не подберёт.
Видно так тому и быть!
И придется отпустить!
Облила его водой –
Он вскочил, как заводной!
– Срам прикрой! Помилуй бабку!
Лучше дальше тискай лавку!
Он заржал, как жеребец:
– Что? Парилке уж конец?
А поесть бы? А пивка?
Сделать хоть бы два глотка?
– Ну, уж нет! Лишь хлеб и квас!
Загостился ты у нас!
Незнакомец рассмеялся:
– Знать, не зря терпел – старался:
Вот, спасибо за секрет,
Что таила столько лет!
И в один момент исчез,
Словно сам был лесной бес.
Стало скучно мне в лесах:
Вижу дом я свой во снах…
Незнакомца с круглой рожей…
Так, что зуд идёт по коже.
Устоял ведь, паразит!
А ведь был шикарный вид:
Округлила враз бока…
Как у лебедя рука…
И крючок с лица исчез…
Ведь в глазах был интерес!
Про Русалку замолчал,
Хоть в начале и серчал.
Что ж он вдруг остановился?
И так резко изменился?
Ведь хотел… Тянулись ручки,
Ох, и задал бы мне взбучки!
Но тут глянул на кота…
Ах! Святая простота!
Вот кто кайф мне обломал:
Как всегда – приревновал!
– Кис, кис, кис! Иди поближе!
Виноват? Сама то вижу!
А теперь, как на духу,
Шкура вредная в меху:
Что шепнул Незвано гостю?
Пока парила я кости?
Завлекала так и сяк…
Ну а он… Прям как дурак!
Кот вздохнул: «Молчать не смею,
Но от ревности дурею!
То Горыныч, то Кощей…
Их не выгнать так – взашей.
Здесь же просто человек,
Да уже влюблён на век!
С ним тебя делить не буду!
Обещал всего лишь чудо:
Подогнать волшебно снасть,
Разбудить в Русалке страсть,
Да заставить сбросить хвост…»
– Ах, лохматый ты прохвост! –
Чует, буря пронеслась.
На колени… «Ну-ка, слазь!»
Не послушал. Мур, да мур…
«Не прогонишь без Ля мур!»
Вновь здоровый стал, как Чёрт,
Сила так с него и прёт.
Бог с ним, с гостем и Русалкой.
Вот кота б мне больше жалко!
Он в избушку ведь сманил…
Соблазнить хватило ж сил!
С милым рай и в шалаше…
Вновь, проказник, в неглиже!
Снова мех скользит по коже…
Но его ведь нет дороже!
– Ты, хоть Ведьма – хороша!
Вновь в огне моя душа…
Нет морщинок на лице. –
Крепко держит… Как в кольце!
Вся избушка ходуном…
Но об этом – сказ потом.
Через лес и перелески,
Распихав в карманы леску,
Блесны, грузики, крючки,
Взяв с собой моток пеньки,
Споро шёл мужик к реке,
Что блестела вдалеке.
«Ожидает клёв не малый,» –
Оценил рыбак бывалый, –
Нет дорог, одни тропинки,
Не примятые травинки.
Зверь не пуганный кругом,
Не знакомый здесь со злом…
Путь то в горку, то с горы,
Вдоль завалов, где бобры.
То оврагом, то по лугу,
Будто Леший водит кругом…
Берега из камыша,
И не видно ни шиша.
Подошёл мужик к воде:
Он один! И нет нигде
Рыбаков или туристов,
Что так портят воздух чистый…
Поплевал он на крючок,
Не засох чтоб червячок,
Размахнулся и забросил…
Только видит: леску сносит!
Та не вниз, а вверх плывёт…
Уж то рыба так клюёт?
Он подёргал раз, другой…
Кто ж попался там такой?
Над водою видна спинка.
И стройна… Ну как тростинка.
Белый цвет, как из асбеста,
Аж вспотело мягко место!
Плечи, руки, голова…
Но… Не видно естества.
Вся укрыта волосами,
Что украшена цветами.
Повернулась… Твою ж мать!
Хороша! Ни дать, ни взять:
Голяком в реке купаться!
Захотелось пообщаться…
Я и этак к ней, и так.
Красный, как варёный рак!
Приподнялся… Вижу грудь…
Задохнулся – не вздохнуть!
А она неторопливо
Повела плечом игриво
И нырнула в глубину,
Да прижалась там ко дну.
Я пыхтел, ловил, старался,
Ведь в себе не сомневался!
Лишь крючки пооборвал!
Но Русалку… Не достал…
Сколько раз ходил к реке –
Одна мелочь лишь в садке.
Я хотел поставить сети –
Рыб инспектора приметил.
Сделал вид, что ни при чём,
Точно зная, что по чём.
А Русалка, вот зараза!
Не попалась ведь ни разу!
Как крючок в воде заметит,
Тут же чем-нибудь ответит:
То коряга, то сапог…
Я совсем уж занемог.
И при том ещё хохочет!
Словно смерти моей хочет.
Я устал. Упал у кромки.
Рядом слышу всплеск тут робкий:
Показались плечи, грудь…
Я молчу – боюсь вздохнуть.
Подплыла ещё поближе,
Вижу я пупка что ниже:
Чешуя, блестящий хвост,
Сбоку – маленький нарост.
То плавник (какая жуть!)…
Ближе я хотел взглянуть.
Лишь я к ней – русалка в воду,
Так боится за свободу!
Я ж уже совсем готов:
Стою даже без штанов.
Уплыла опять зараза!
Не взглянула ведь ни разу!
Солнце вниз, так час шестой…
Вновь домой иду пустой.
Завтра рыбе дам отвод!
Как никак грибной ведь год!..
Взяв корзинку с утреца
Ломану я в лес с крыльца!
По чащобам, перелазам,
Где один лишь я и лазал…
Лес густой стоит кругом…
Для меня он словно дом!
Птицы песни мне поют,
Мох, трав… Такой уют!
Я задумался слегка…
Вижу – вновь блестит река!
Там Русалка на песочке…
Видно, я дошёл до точки!
Ноги сами принесли…
Я едва не взвыл с тоски.
За спиной у рыбки грот,
У хвоста свернулся кот.
Золотится Чешуя…
Видно, верные друзья…
Между ними идёт спор.
Я подкрался, словно вор…
«Ты пойми, речное диво,
Жизнь ведь так не справедлива!
Держишь ты, живя в воде,
Все эмоции в узде.
Впрочем, им откуда взяться?
Даже если постараться?
Хвост, плавник, да чешуя…
Нет в тебе того огня,
Что гоняет кровь по телу,
Не была такой чтоб белой…
Дрожь когда идёт по коже…
Пляж – не пляж. Любовно ложе!
Ты же – вобла! Лишь под пиво,
Хоть звучит то не красиво.
Да ещё, к тому же, хвост!
И не встанешь в полный рост», –
Та вдруг хитро улыбнулась,
С бока на бок повернулась…
Я глазам своим не верю,
От любви совсем дурею:
На песочке хвост лежит,
Рядом – девушка стоит!
Бёдра, ноги… Ох, и тело!
Смотрит робко и не смело.
Кот аж взвизгнул: «Вот дела!
Словно роза расцвела…
Можно… Мне тебя потрогать?» –
Глядь, в глазах кошачьих похоть.
Лапы тянутся к груди…
Ну, котяра, погоди!
Только дева рассмеялась,
Влезла в хвост и в нём осталась:
«Я тебе не рыбный суп,
Хоть ты и весьма не глуп.
Только очень уж мохнат,
Да, к тому же, и женат…
Слышала про игры ваши,
С соком из волшебной чаши:
По лесу изба носилась,
Так, что чуть не развалилась.
Вся ходила ходуном.
В общем, был сплошной дурдом!»
Кот смутился: «То жена,
Свыше мне дана она.
Погулять, правда, не против,
А меня с того воротит…
Хорошо, что гости редки,
А не то, сидела б в клетке».
Он при том заметно скис.
Над рекой поднялся бриз…
Я отполз от края в лес,
Потерявши интерес,
Но с улыбкою на роже:
Знал, кто мне теперь поможет…
Я покинул речной плёс,
Будто чёрт меня понёс.
В дебри, в чащу, в глубь лесов,
Где не видно облаков.
Там – куриная избушка,
В ней весёлая старушка.
Ан, подскажет, что и как?
Даже кот её ведь маг.
Как на крыльях я летел.
От натуги аж сопел…
Вдруг, поляна предо мной.
Я ломлюсь, как будто свой.
Свистнул, гаркнул: «Подь сюды!»
«Ох, наделаешь беды», –
Бабку вижу я в окошке,
Сбоку филин, рядом кошка.
Присмотрелся – не старуха,
А изрядно молодуха.
Я и выложил: «Нет мочи,
Еле жив с утра до ночи.
Как терпеть? Совсем нет сил:
Я русалку полюбил.
Научи, как мне с ней сладить?
Как к себе её привадить?»
Улыбнулась тут хозяйка:
«Ты такой, однако, Зайка.
Проходит скорее в дом:
Банька, стол, ну а потом
Горло ты слегка промочишь…
Если сам того захочешь…»
Не успел моргнуть я глазом:
Стоит бабка рядом с тазом.
Бёдра, грудь… В её то годы!
Не видал такого сроду!
Что поделать мне с собой?
Сразу понял, что живой!
Лёг на лавку – вижу лапа!
Мне прицелилась уж в сапу.
Когти тянутся к лицу…
Не понять то лишь глупцу!
«Хочешь жить – лежи как рыба,
А не то познаешь дыбу!»
Я прикинулся русалом,
И бока подбиты салом.
Вместо ног представил хвост…
«Вот паршивец! Вот прохвост!» –
Бабка носится кругами,
Обливается слезами:
«Обломал мне кайф, стервец!»
Кот же шепчет: «Молодец!
Здесь удержишь оборону –
Там сниму тебе заслоны».
Соблазнил! Я даже взмок!
Но сдержаться всё же смог.
Вновь в мечтах: огонь и страсть…
Ощущаю девы власть.
Вспоминаю без хвоста,
Как глядел из-за куста.
Лапу к ней кошак тянул…
Я напрягся и сморгнул.
Весла взял и в лодку сел.
Я устал, но стал всё ж смел:
Бёдра, талия и шея…
Вспоминаю и немею.
Растерял свою беспечность:
С ней одной хочу быть вечность.
С мыслями: «Смелее будь!»
Я пустился снова в путь.
Отмель, берег… Вижу грот.
Рядом с девой снова кот!
Бросил якорь, стал удить,
Сам же продолжаю бдеть.
Она этак, она так…
Ко мне пятится как рак.
Я хоть к берегу подплыл…
Но терпел, что было сил.
Снял с себя всё – шасть в песок.
Кот мигнул: пришёл, мол, срок.
Сделал он меня русалом,
(Но убрал при этом сало),
Вот теперь я не молчу:
«Как же я тебя хочу!»
Только чувствую – заминка:
Где ж теперь в хвосте ширинка?
Соблазнился! Вот, дурак!
А нужду справлять то как?
От стыда уполз я в воду:
Здесь почувствовал свободу.
В лодку влез, встал в полный рост…
И к ногам свалился хвост.
Взял удилище я в руки,
Кинул в сторону подруги,
Зацепил за чешую,
И держу, как на клею.
Та не долго трепыхалась.
Встала в рост, и вдруг осталась
В том, в чём мама родила!
А потом, вдруг, удрала…
Я скорей за ней вприпрыжку,
Словно кот за серой мышкой.
В грот нырнул… А там постель!
Началась тут канитель!
Холодна что – то для вида:
Ласки, жар… Идут флюиды!
Формы, страсть! – Всё это есть.
Хвост был нужен – сберечь честь.
Он на память нам остался.
Я ж с русалкой – ОБВЕНЧАЛСЯ!