Тальяна Орлова Скандал на драконьем факультете

Глава 1

В первый раз я решила, что показалось. Просто глаза устали глядеть на вышивку под тусклой лампой, вот воображение и разыгралось: якобы по руке моей пошла какая-то рябь. Однако через секунду перламутровые отблески пропали, а мне осталось в очередной раз вздохнуть. Как ни крути, но это обидно – целый миг считать себя особенной, а потом вновь рухнуть в привычную реальность и вернуться к вышивке. Работу уже утром нести к торговцам, не время для пустых мечтаний. Больше не отвлекалась – это же судьба всех простых девушек: работать, работать, где-то в промежутке успеть выйти замуж, порадоваться, если муж окажется добр, родить ему пятерку детей и снова работать, работать, чтобы прокормить уже их. Нам с сестрами еще повезло – мать в детстве каждую на обучение в город отдавала, чтобы шитью научились, а за мастерство дают на медяк больше, как гласит народная поговорка. Потому я радовалась деловитости матери, но вышивку ненавидела не меньше, чем братья – работу в поле. Спасалась лишь тем, что во время труда представляла себе разное: то заморскую страну с чудными птицами, то какой-нибудь ведьмовской дар, который у меня неожиданно открылся, то встречу с самым настоящим драконом – лучше бы в человеческом обличье, поскольку в натуральную величину они склонны много кушать, а я весьма аппетитно выгляжу – последнее я тоже в мечтах представляла, когда другие фантазии иссякали.

Вот только через неделю странность повторилась, и я уже не могла списать ее на усталость – в тот момент возвращалась с поля, куда относила братьям обед. И уже за домовой оградой зачесала запястье от щекотливого дребезжания на коже. Почти сразу застыла, уставившись на руку. И перестала дышать, боясь спугнуть чудо – от кисти до локтя кожа волнами меняла цвет, проявляя отчетливую зелень. В горле воздух вообще комком встал, когда я разглядела небольшие ромбики – самые натуральные чешуйки, у рыб почти такие же. И, все так же опасаясь сделать вдох, пыталась соображать.

Не настолько уж я безграмотна, чтобы намек не понять. Знаю, что в мире существуют разные оборотни – волки, лисы, даже птицы. Но эта чешуя появляется только у одной разновидности – у драконов, самых великолепных из всех магических существ.

Вдох все-таки пришлось сделать. Наверное, до него следовало сначала выдохнуть – и теперь в груди больно заныло от нехватки места. Но я на такие природные мелочи внимания не обращала, боясь надеяться. И еще сильнее боясь, что надежда сбудется. Вот только разум на место возвращался и подсказывал: во мне нет ни капли драконьей крови, как ни у матери, ни у отца, ни у дедов не было. Такие, как мы, безродные, могут овладеть бытовой магией, иногда и настоящие самородки появляются, да и ведьмы обычно рождаются у простых – вон, сколько их, магов без имени, без племени. Но оборотни свои дары передают по наследству. Да и драконов в наших краях не водится. Даже проездом не водится.

Да только иллюзия не исчезала. Наоборот, на одном участке застыла, и можно было пальцами другой руки пощупать и убедиться – покров стал плотнее, а края чешуек слегка топорщились. Шаг к двери, еще один. Я слишком опасалась оторвать взгляд от чуда – стоит только моргнуть, как все пропадет. На третьем шаге и начале крыльца уже придумала себе объяснение – честно говоря, оно было единственным, способным раскрыть причину происходящего.

– Ма-ам! – позвала громко.

Но она навстречу не вышла – была занята стряпней на кухне. Я распахнула дверь и сделала еще два мелких шага. Перламутр как будто начал розоветь, и это придало моему голосу настойчивой ярости:

– Ма-ам!

– Шо? – отозвалась она и тут же подбоченилась, ведь терпеть не могла такого тона.

Я вывернула руку так, чтобы и ей было заметно.

– Мам, ты ничего не хочешь объяснить?

Ее глаза округлились, а полотенце полетело на пол, выроненное и забытое. Реакция матери подтверждала – она видит! И сердце забилось, как курица перед забоем. Ответ на мой вопрос уже не требовался: раз видит – значит, мне не кажется. А если мне не кажется, то причина может быть лишь одна.

Вот только и отец вынырнул из-за моей спины. И через пару секунд завопил с яростью совсем другой природы:

– Жена! Ты ничего не хочешь объяснить?!

Мама вдруг приосанилась, поправила полузабытым движением прическу, как какая-нибудь фривольная девица, снова подбоченилась и рявкнула сразу на обоих:

– А шо такое? Дочка, испачкалась чем?

Рисунок действительно бледнел, уже скоро от него и следа не осталось. Вот только я видела, как и родители, – первую реакцию теперь ничем не прикрыть! Хм, родители… Похоже, папочка сейчас мамочке скандал закатит. Он, правда, добродушный – запала надолго не хватает. А мама деловита и напориста, в крайнем случае скалкой объяснит, кто в доме хозяин. Я же все еще отходила – осознание вливалось в меня постепенно, капля за каплей. И что светловолосая – единственная в рыжей семье – к тому же осознанию присоединялось. Нет, папу папой звать не перестану – с чего бы вдруг переставать? Но мысли-то неслись дальше – вскачь, по полям, по дорогам, куда-то в направлении столицы. Это что же получается, я дракон? Драконица? Пресвятые кикиморы, да без разницы – лишь бы появилась хоть какая-то надежда на поворот судьбы!

Братья и сестры за ужином в происшествие не поверили – особенно когда все заявляли разное: я уже крылья пыталась расправить; отец мать нехорошими словами называл – правда, негромко, с опаской, что она во всей красе нрав покажет, а после такого вся наша деревня в другой деревне убежища попросит; мама же настаивала, что ничего такого не разглядела. И после сотого повторения я сама начала сомневаться. Обидно до слез. Вот быть бы мне хоть кем-то – пусть хоть волчицей, хоть сорокой, но это дало бы шанс на обучение, а значит, и на совсем другую жизнь. На ведьмовскую силу я уже давно не рассчитывала: у их племени дар рано проявляется, к моим восемнадцати годам я не могла бы на этот счет заблуждаться. С другой стороны, оборотни вообще в младенчестве суть показывают…

Мама отчего-то злилась, но сестры мое расстройство заметили и в спальню за мной пошли для утешительных бесед.

– Я закончу твою работу, – сказала старшая, Стенька.

– Поспи, малютка, – жалостливо добавила средняя, Мирка.

Сама же села на пол и по руке меня гладить принялась, утешая:

– Ты ж и так особенная, это все видят!

– Видят, видят! – подтвердила Стенька, усевшись ближе к лампе. – И умница, и фантазерка!

А я сокрушалась:

– Какая же умница, если даже книг читать не умею?

– А зачем их читать? – пожала плечами Мирка. – Перестань, Лорка, это все с юностью пройдет – вот еще немножко подожди, и пройдет.

Мне каждый сокрушенный выдох давался все сложнее:

– Что пройдет – желание мечтать?

– Ну да, – она не понимала до конца моего расстройства. – И хорошо, что ты не из драконов! Ты же знаешь, какие они!

Я перевернулась на спину и вздыхала теперь в потолок:

– Какие? Богатые и могущественные?

– Жадные и мстительные! – отрезала старшая. Подумала и дополнила: – Ну да, а как следствие, у них появляется богатство и могущество. Но все же хорошо, что ты не из их породы, Лорка. Я скупердяев на дух не переношу!

Прислушалась к себе – жадности во мне вроде бы никогда не водилось. Ну вот, и в этом несовпадение, а прижимистость драконов сомнениям не подлежит – про это даже чаще говорят, чем про их статусы и благосостояние. Все дело в их древних прародителях, которые сотни поколений назад еще в людей обращаться не умели, но золото копили и охраняли хоть ценой своей жизни. Теперь драконы иные, но самое главное – драконье – никуда не пропало. Так же, как оборотни-волки по тысячелетним традициям воют на полную луну. Так же, как оборотни-лисы передвигаются бесшумно – и плевать им, что ноги стали человеческими. Оборотням вообще все равно до природных законов. А я же в детстве последней сладкой лепешкой с братьями и сестрами делилась… Эх, знала бы, что как раз на щедрости моя судьба переломиться не захочет, каждую крошку бы считала!

– Но я ведь видела, – повторила я уже в который раз.

Мирка вытянула шею и зашептала другим тоном – мы таким сплетни про соседей всегда начинаем:

– Сестренки, я ни на что не намекаю, – она сделала многозначительную паузу, – но волки всего в дне пути от нас живут. Не могло ли быть такого, что…

Старшая хохотнула, но с опаской глянула на дверь и замахнулась, чтобы та фразу не закончила. Вот только по глазам Стеньки было понятно, что она тоже про что-то «такое» сейчас подумала. И заявила нейтрально:

– Нет, конечно, язык прикуси! Но с чего Лорка беловолосой уродилась, как никто из семьи? – и многозначительно поиграла бровями.

Мне их вера сил прибавляла, но аргументов не хватало:

– Да нет, сестренки, – я сокрушенно покачала головой. – То была не волчья шерсть, а самая натуральная чешуя! На солнце зеленью переливалась!

И на этом их вера в мои слова опять угасла. Мирка пожала плечами и вновь погладила меня по руке.

– Лорка, да нет у нас драконов. А если бы хоть один за пятьдесят последних лет мимо проезжал, мы бы до сих пор об этом байки слушали.

И то верно. Так расстроенная я и уснула, а в следующие дни пыталась не думать, чтобы снова не впасть в апатию, хотя на руки то и дело поглядывала – не сама, глаза поглядывали. Глазам моим очень хотелось еще немного чудес.

И через несколько дней я дождалась. Старший брат во время ужина вскрикнул, после чего вся семья дружно на ноги подскочила, указывая на меня пальцами. Одна я так и продолжала сидеть, но ощутила щекотку на шее. Заторможенно прикоснулась кончиками пальцев и сама завизжала от восторга – теперь я понимала, что видят остальные.

Семейный скандал, вот только недавно немного утихший, возобновился с новой силой. Отец выкрикнул несколько слов, значения которых я даже не знала, но по краснеющему лицу матери догадалась об их значении. И завопил, продолжая тираду:

– А остальные дети от кого? У нас тут, может, целый зверинец, а я и не знал?!

– Какой зверинец? – отмахнулась мама и грозно глянула на него исподлобья. – Разочек случилось, зато глянь, какая Лорка уродилась – уж точно не в тебя!

Я папу в таком состоянии ни разу не видела. И такого визга от него не слышала:

– Я ухожу из этого дома! Ноги моей не будет рядом с такой женщиной!

– Ага, иди, – мама, наоборот, успокоилась. – И куда ты пойдешь, хрыч старый?

Ему действительно пойти было некуда, а в нашей семье он всегда был безобидной стороной – на фоне такой жены любой монстр выглядел бы тихоней. Потому осталось ему только закручиниться и удалиться в сени, где его принялись утешать уже мои братья. Мы же с сестрами сгорали от любопытства и друг на друга поглядывали, но так ни одна и не решилась на расспросы – знали же, что ответом только скалка в лоб прилетит.

Но еще за день я дозрела. Это же шанс! Самый настоящий шанс поехать теперь в столицу и заявить там всем, что я из драконов. Сразу на учебу поступлю. Когда выучусь – смогу богатство нажить, а как наживу – так и сестрам с братьями помогу. Треклятые кикиморы, я ведь жадной должна быть! Все, я жадная, точка, никому помогать не буду! Ну разве что… ладно, сначала учеба, а потом как-нибудь свою щедрость обуздаю.

Потому следующим вечером и спросила осторожно:

– Мам, мне в путь собираться уже можно?

– В какой еще путь? – она так удивилась, что удивила меня.

– Ну как же… в академию. На драконий факультет, – пояснила я, вжимая голову в плечи.

Она треснула кулаком по столу и толкнула в мою сторону миску с кашей – мол, займи рот пользой, а не чушь неси. Я и ела, глотая слезы обиды. Как же так? Неужели не отпустит? Но вдруг такой же грохот раздался с другой стороны. Мы все вылупились на отца, от которого такой грозности не ожидали.

– Лорка поедет в столицу! – заявил он решительно. – Ты совсем на старости лет спятила, дура распутная? Драконам нельзя без учебы! Они ж… драконы! – закончил так, будто больше никаких доводов не требовалось.

И старшая сестра подхватила, тоже зачем-то треснув по столу:

– И верно! Что ты, мам, делать будешь, когда Лорка в силу войдет и в чудище здесь обратится? Она же ничего не умеет! Сожрет нас всех и не подавится!

– Вообще-то, есть смысл в этих словах, – задумчиво подхватил старший брат. – Всех даровитых магов в академии обучают, а драконы, если не путаю, сильнейшие из них. Не разметала бы Лорка тут все к едрене фене из-за нашей безграмотности.

И остальные начали поддакивать, вспоминая еще какие-то подробности, известные о драконах. Я радовалась – в поддержку родни по умолчанию верила, но ни разу в жизни никто не выступал против матери. И ей удалось снова заглушить всех самым громким стуком и самым громким ревом:

– Лорка не едет в столицу! И не дракон то был! Вы с чего вообще такое взяли?

В гробовой тишине я расхрабрилась подать звук:

– Мам, ну как же?

След с шеи еще вчера пропал и под пальцами не ощущался, но теперь-то к чему притворство – видели все! Мама вдруг отвела взгляд и как-то непривычно неловко пожала плечами. А потом заговорила тихонько:

– Не дракон то был.

– А кто же? – отец закричал, не в силах сдержаться.

– Не дракон, – так же тихо, но уверенно повторила мама, ни на кого не глядя. – Полбутыля сладкой настойки, легкое приключение и змей-искуситель.

Она будто отца до сердечного приступа довести захотела. Папа уже качался, хватаясь за голову. И на выручку ему пришла Мирка:

– Мам, так мы о том и спрашиваем! Тут только один человек, которому ты все мысли раздавила, и еще пять – исключительно любопытствующих. От ответа же так много зависит, что мы и думать не станем, чего там восемнадцать лет назад сладкая настойка сотворила. Искуситель-то дракон?

– Нет! – упрямо повторила мать и посмотрела прямо на меня. – Нет, даже не мечтай. Всем известно, что драконы черноволосы аки бесы. А искуситель был – сами понимаете.

И все теперь уставились на мои белые волосы с еще большим удивлением, чем на чудо-чешую. Вообще-то, мама не соврала. У драконов глаза разного цвета бывают – в цвет чешуи, но волосы всегда иссиня-черные. Вроде бы… Насколько мы из разных баек слышали. Но ведь мы здесь, в месяце пешего пути до ближайшего драконьего замка, можем и ошибаться в такой мелочи!

– Может, крашеный? – пискнула я с надеждой.

– Точно, крашеный! – припечатала мать. – И ты оттого тоже крашеной родилась! Святые духи, нужны ли лучшие доказательства, чья ты дочь? Я такую логику только от твоего конопатого папаши и слыхала!

– А может, ты сама крашеная! – отец обвинял указующим перстом. – Тебе теперь ни в чем веры нет! И дочка поедет учиться! Если у нее есть малюсенький шанс в академию попасть, то она попытает удачи. Ты сама-то хоть мать ей? А то подозрительно счастья не желаешь!

На такой довод маме пришлось отмахнуться и согласиться со всеобщим гомоном. Ее первоначальный отказ был продиктован только страхом за меня, родненькую, которая в столице «обязательно пропадет».

Долго маму за проступок осуждать ни у кого не получилось. Это еще что! Вон у соседа слева вообще ни одного попадания – в смысле, все четверо детей подозрительно похожи на соседа справа. Село же! У нас тут не избалуешься, потому и выбирают люди любые развлечения.

Весть о том, что во мне проснулась непонятная магия и что я собираюсь в столичную академию на поступление, облетела село на следующий день. И хоть никого из соседей в подробности не посвящали, меня пару раз на рынке торговцы случайно «госпожой» назвали, когда готовую вышивку принимали. А я и не поправила – кикиморы только знают, насколько они правы. Ведь если я все-таки выучусь на драконьем факультете, а по окончании и соответствующий документ заимею, то в очень скором времени все государство будет меня «госпожой Лоркой» величать.

* * *

В дорогу провожали всем селом. Каждый мне пытался всунуть в руки сладость, медяк или очередную шаль. Я уже с ног до головы была завернута в пуховые платки, что жарким летом не шло мне на пользу. А мать вырывала следующий сверток, придирчиво оглядывала и, если не считала нужным, возвращала дарителю, а мне на ухо шипела:

– Не улыбайся им, не улыбайся, Лорка! Ишь, повыскакивали, шоб будущая госпожа их доброту не забыла, – и добавляла громче, чтобы все вокруг слышали: – А мы и не забудем, добры люди! Особенно не забудем, как вы наших мальчиков хворостинами гоняли за воровство яблок!

Вот кому бы драконшей стать – она и старые долги помнит, и новые считает, и в уме взвешивает, кому же кровиночка поможет в случае, если все на самом деле сбудется. Односельчане это понимали, и все равно пытались остаться в моей памяти самыми доброжелательными лицами. Не учитывает мать одного – если бы не помощь соседей, то мне ни на дорогу, ни на проживание в столице денег бы не нашли. Потому так и сидела я на отъезжающей повозке, освещаемая сотней широченных и заискивающих улыбок. Улыбалась в ответ и махала длинным рукавом. И, едва только подали на поворот, зажмурилась – от счастья и ужаса. Ужаса было даже больше. Оказывается, это очень страшно, когда тайные мечты сбываются – ведь мечтается-то легко, без промежуточных звеньев: вот я за вышивкой, а уже в следующую секунду – читаю магические книги или танцую на придворном балу. В моих надеждах ни разу не сквозила долгая дорога и вынужденная разлука со всеми людьми, которых я когда-либо знала. Еще страха прибавляла ответственность. Мне теперь попросту нельзя не оправдать столько чужих ожиданий, нельзя оказаться не драконова рода или по причине отсутствия грамотности провалить вступление в новый социальный класс. Ответственность оказалась непомерно высока, я через пару часов тряски даже пожалела, что мечта не осталась только лишь призрачной иллюзией.

Загрузка...