Поздно вечером в квартире эколога Котова зазвонил телефон. Котов услышал звонок уже сквозь сон. Он шагал к телефону и бурчал: – Кого там разожгло… Только задремал….
Но взяв телефонную трубку, он мгновенно сменил интонацию.
– Алло, – сказал он мягко и вежливо.
– Это Владимир Котов?
– Да.
– Извините за поздний звонок. Вы нам нужны. Думаю, мы вам тоже… Сейчас поясним, в чем дело… Вы когда-то занимались изучением этого аномального места… Которое называется «Чертово колесо»…
– Боже мой… Это же так давно было… Лет двадцать назад, даже с хвостиком… Ну да, в начале восьмидесятых… Четверть века прошло…
– Ну вот… Вы готовили серию статей… Короче, вы самый знающий человек на сегодня в этой теме…
– Ну, скажем скромнее. Самый осведомленный, может быть… Были многие исследователи, которые ушли дальше меня, но… Да, я, наверное, последний из уцелевших… Крапивин много знал, но уже лет пять его нет с нами… Словом, иных уж нет, а те далече. Но кто вы и что вам нужно? От меня и от этого жуткого Колеса?
– Коротко – сейчас, подробнее – завтра. Приедете к нам, объясним. Мы – это руководство строительной фирмы «Кирюшинский и К»… Если поможете, получите высокое вознаграждение.
– Что я должен сделать?
– Подготовить ряд материалов и статей о Чертовом колесе. Нам надо развеять миф об этом заколдованном месте. Мы начали там серьезное строительство. А всякие слухи о том, что это гиблое место, нам сильно вредят. Уходит инвестор. Нам грозят серьезные убытки, потому, сами понимаете, ваши услуги нам нужны.
– О-о-о… – задумался Котов и медленно сказал. – Это сколь неожиданное, столь и интересное предложение… Хорошо… Завтра буду. Куда и когда?
– Переулок Монтажников, дом семь… Серое двухэтажное здание, сразу от поворота… Бывший трест «Юргапромстрой»…
– Не объясняйте… Я очень хорошо знаю, где это находится… В десять утра? Хорошо…
Он положил трубку и, не сдержавшись, сказал сам себе вслух: – Это невероятно. Они рискнули вернуться в Чертово колесо… И все начнется сначала… Но надо же, все было как будто вчера… Точно теперь не усну.
Он начал вспоминать потрясающие события двадцатипятилетней давности… Он прошел на кухню, покурил, лег на кровать и все вспоминал и вспоминал…
Было уже не до сна.
Этот поздний звонок свалился как снег на голову. Котов никак не ожидал, и даже предположить не мог, что его уникальные знания об этой аномальной зоне снова окажутся нужными. Да, заочные собеседники не преувеличили. Во всем, что касалось Чертова колеса, он был самым осведомленным человеком.
Четверть века назад, с самого начала заварушки вокруг этого гиблого места его привлекли к делу. Он был в курсе всех мелочей, в самой гуще событий. Другие специалисты занимались отдельными вопросами, и только он один был везде. Ему дали «карт-бланш» и «зеленую улицу» на сбор любой информации из любых источников об этой аномальной зоне. И он не упустил свой шанс. Он шел в поисках тайны, как говорится, «до самой стены и прошел немного дальше». Только ему очевидцы страшных и необъяснимых явлений в том аномальном месте рассказали все искренне и полностью. Только он побывал во всех организациях, на всех мероприятиях, хоть как-то связанных с событиями вокруг Чертова колеса.
Неожиданный звонок сработал как включение кнопки, дающее команду «вспомнить все».
Вспомнить все… И этой ночью он вспоминал…
Начало восьмидесятых, другим было время, другим был и он сам… Ему только что поручили заниматься этой тайной, и он шел на первую встречу с очевидцами невероятных происшествий в Чертовом колесе.
Как быстр летит время. Все было будто вчера.
Он шел в новом светлом плаще, в шляпе, с папкой под мышкой.
Он был молод. Он был полон энергии и твердо верил, что нет в мире тайн от науки. И верил, что именно ему удастся разгадать загадку аномальной зоны.
Как он был счастлив… Такое везение, такая удача – получить невероятно интересное задание… После скучной бумажной работы с расчетами, после проведения всяких никому не нужных теоретических мониторингов, после составления гор никчемных документов, вдруг… Задание исследовать аномальную зону. Это исключительная миссия для того времени. Захватывало дух. Энтузиазм и восторг гнали его в работу и давали сил. И он работал.
Он шел в трест «Юргапромстрой» по аллее, раскрашенной ранним сентябрем в цвета осени, мимо стандартного гипсового бюста Ленина… Он помахивал папочкой и шагал легко, будто летел. И уже издалека услышал, как в здании треста кто-то из начальников распекает подчиненных.
В сером двухэтажном здании от крика вибрировали стекла. Котов вошел в приемную.
– Что там? – спросил он секретаршу.
– Рабочие будни, – смущенно сказала она.
– Я Котов. Вам звонили по поводу моего визита? Я могу зайти к Барыкину?
– Вы Котов? – секретарша посмотрела на него уже с любопытством. – Да, на счет вас звонили. Можете заходить в любое время. Пожалуйста.
Котов зашел, представился. Хозяин кабинета молча показал ему на стул в уголке и, не обращая на него никакого внимания, продолжил беседу с подчиненным, больше похожую на страшный скандал.
Управляющий был в бешенстве. Он орал так, что колыхались переходящие знамена победителей соцсоревнования. Потом грохнул по столу кулаком, отчего гипсовый бюст Ленина подпрыгнул и перевернулся затылком в сторону хозяина кабинета.
– Вот видите… – мямлил стоящий перед начальником, как провинившийся школьник, главный инженер. – Даже вождь отвернулся от вас. Неправильные у вас методы работы…
– Что?!! Что?!! У ме… – управляющий даже не смог договорить. Запнулся от переполнявшей его злости и потому на время стих. Инженер воспользовался паузой и успел вставить:
– Говорил я вам, Михаил Андреевич, нельзя строить в этом месте!! Никак нельзя!! Не то что строить, там находиться опасно для жизни!! Это гиблое место, его веками обходили стороной…
– Обоснуй… – чуть успокоившись, сказал начальник. – Вот позвони в обком партии, секретарю по идеологии, и скажи – там нельзя строить. Там нечистая сила. И тебя отправят в психбольницу… Обоснуй, еж твою мать, почему нельзя? Что там? Что?!! Болота? Нет! Зыбучие пески, плывуны, карстовые пустоты? Нет!! Лес как лес!! И птицы поют! И растет все и зеленеет, и ничего!!
– Да-а… – уныло сказал инженер. – Там ребята такое видели!! Нет. Там никто работать не будет. Вагончики пустые, уже все разбежались. Ночь переночевали, и снялись с места. Все бросили, даже личные вещи. И деньги не нужны, вот как.
– Что они там видели? – не своим голосом спросил начальник. – Гоблинов? Гномов? Русалок, твою мать?! Леших с кикиморами?!
Инженер засопел и ничего не сказал.
– Допьются, козлы, до чертиков!! Одеколона обопьются. До галлюцинаций. Белую горячку они там увидели. Обтрескаются черти чего!!
– Кран пропал… Выехал с участка механизации на объект, и пропал…
– Какой кран? – побелел управляющий. – Новый? Японец? «Като»?
– Да… Нет его нигде…
– Как пропал?!! Это что, иголка?!! Это махина!! Куда он пропал?! Там же одна дорога!! Ищите, елки палки!!
– Ездил начальник механизации. Искал… На своем «Уазике»… Нет нигде…
– У-уй… – застонал управляющий. – Вы знаете, сколько он стоит?!! Это японский «Като», он куплен за валюту!! Новый кран… Я его выбивал лично в министерстве… Да вас за него всех в Сибирь. На Колыму. В Магадан. Я вас, вредителей, всех в залив Креста отправлю. Ближе к Аляске. Я вас в вечной мерзлоте заморожу!!!
– Уж лучше в мерзлоту… – вздохнул инженер, – чем в это «Чертово колесо».
– Какое-какое колесо?!
– Какое слышали… Так это место местные называют…
– Так, Пахомов. Иди отсюда. Кран ищи, как хочешь. Под уголовную статью пойдешь, если не найдешь. Сутки тебе на поиски, а потом милицию подключу.
Пахомов вышел мрачнее тучи.
Котов вопросительно смотрел на управляющего.
– Положение отчаянное, – пояснил Котову Барыкин, оправдываясь за скандал. – Мы не сможет построить щебеночный завод. А причины совсем не технологические. Не производственные. И черт его знает какие, их никто из начальства в расчет не берет. И в оправдание не принимает. И никто не сможет ничего построить в этом заколдованном месте. Все мои отговорки, как нелепые выдумки. В самом деле, представить даже трудно, как я, Барыкин, управляющей передового треста, атеист и коммунист с большим стажем, звоню министру и говорит: «Так, мол, и так. Место стройки переносить надо. Попали на гиблое заколдованное место»… Что мне скажет министр, как ты думаешь, Котов? Правильно. Министр мне скажет – вы там что, чокнулись?
Выслушав Барыкина, Котов сказал:
– Это опасная чертовщина. Идеологически очень вредная чертовщина, должен уточнить, потому к делу подключены компетентные органы и научные силы. Вас, товарищ Барыкин, не оставят один на один с этой чертовщиной…
– Да уж знаю… – облегченно вздохнул Барыкин. – Вот и поводу вас уже звонили. Спрашивайте, что хотите, в любое время суток к вашим услугам.
– Мы ищем не мистику и чертовщину, а материальные причины загадочных явлений.
– Паранормальных явлений для нашей науки не существует, – сказал Котов идеологически выверенную фразу. Хотя уже прекрасно знал, что лукавит. Предметом его изучения как раз и была мистика. Сверхъестественное, аномальное Чертово колесо.
– Материальных причин там нет, – сказал Барыкин. – Там как раз одна чертовщина. Вот и поработайте… Может, разберетесь…
– Разберемся, разберемся, будьте уверены, – сказал Котов.
Через несколько дней он поймет, что это была самонадеянность по незнанию. Он еще не знал, с чем придется столкнуться. А молодой задор заставлял его в ту пору не верить ни во что сверхъестественное.
Расспрашивать Барыкина было уже не о чем. Все, что надо было знать, Котов уже понял из их неспокойной беседы с главным инженером.
Могучий семидесятипятитонный автокран «Като» нашелся через сутки. Он стоял в чистом поле за семьсот километров от места назначения. Следов на поле от двадцати четырех колес тяжелой махины не было. Крановщик сидел в кабине в состоянии умопомрачения.
Кран погрузили на железнодорожную платформу и отправили назад.
Крановщик Костя Лыков был вторым, с кем предстояло побеседовать Котову.
Но Котов пока не торопился встретиться с ним лично. Сначала он узнал все обстоятельства происшедшего, поговорил с людьми, которые хорошо знали крановщика. Крановщик быстро пришел в себя в больнице. В принципе, все обошлось без последствий для его здоровья, не считая того, что не было записано ни в одну медицинскую бумагу. Потому, что такого не бывает – пациент помолодел лет на пятнадцать. Но через неделю каким-то образом вернулся в свой прежний возраст. Врачи рассказали об этом Котову, и, конечно, не смогли ничем и никак объяснить этот феномен.
Крановщик за выпивкой часто и охотно рассказывал, что с ним произошло.
– Только к Копылу подъезжать – фьють и там. Просто кран дернуло и перенесло. Мягко так, плавно. Хорошо нашелся. А так…. Кто знает, что там могло произойти, в этом Чертовом колесе.
Большинство говорили «не верим».
– Да и никто не верит, – говорил крановщик. – Только десятки протоколов уже исписано по этому делу. Чуть не посадили за угон. Говорят, за сутки и не туда можно уехать. Ну уж когда маршрут посмотрели – там сплошное бездорожье, показание спидометра – а он опломбирован, километража – то такого нет… И когда следы от колес не нашли в поле – вот тогда отстали. А я что? Чик – и там. Миг один.
Но все было совсем не так просто… Владимир Котов уже не раз слышал эти рассказы крановщика, и чувствовал – он что-то не договаривает. Он знал, что крановщику грозит большой срок за угон автокрана. Уголовное дело, запущенное против крановщика, складывалось очень гладко. Есть факт пропажи автокрана, есть факт обнаружения его вместе с водителем. Факты сами клеятся к делу. А мистику к делу не пришьешь. Крановщик этого не знал, но только Владимир Котов сумел спасти его от тюрьмы. Он просто заставил экспертов написать в автодорожной экспертизе, что крановщик не мог за такое время покрыть столь большое расстояние по пересеченной местности на данном автокране. Экспертизу подшили к делу, и дело закрыли за «отсутствием состава преступления.
Но тайна оставалась.
И однажды Котов решил действовать по другому. В выходной он будто случайно встретился с крановщиком и предложил зайти, попить пивка в местное кафе.
Он взял за свой счет пару бокалов пива и соленую рыбу, они уселись за столик и разговор сразу зашел о том же. Крановой рассказывал опять тоже самое. И Котов, глядя в упор в глаза собеседнику. сказал:
– Костя, друг мой… Почему ты боишься рассказать всю правду?
– Всю правду? – задумался крановщик Костя. – А кому она нужна, та правда? Я им не скажу, не-ет… Они меня за угон хотели посадить… Они меня месяц в следственном изоляторе продержали… Рассказать им, чтобы они меня в психушку отправили? Нет, не скажу…
– Да никто тебя никуда не отправит! – горячо убеждал его Котов. – На фиг это кому надо, а просто очень интересно, где же ты побывал, а? Ты же герой!! – Котов давил на самолюбие. – Ты же… Первопроходец, первооткрыватель! И молчишь. Тебе орден могут дать. Или хотя бы медаль «За отвагу».
Котов не ошибся. После третьего бокала пива и бутылки водки крановщик начал хвалиться:
– Да, я был там!! И долго был! Я был там, где еще не ступала нога наших ученых!! И все видел и все помню… Они сильные. Такие, ух. Но дики-е-е…
– Кто – они? – не понимал Котов.
– Те люди, которые там живут… Или не живут, а тоже попали туда. Как и я… Кто его знает…
Дальше он замолк. Котов испугался, что собеседник выпил лишнего и может просто уснуть, и тогда из него уж точно ни слова не вытянешь. Потом долго ждать, пока он протрезвеет, потом все снова – здорово… И Котов все допытывался – это где же он был и с что видел? Где это место такое, в котором омолаживают лет на десять-пятнадцать, хоть и временно?
И все-таки в тот раз услышал то, чего так ждал услышать… Правда, попутно ему пришлось выслушать подробный рассказ о стерве, его первой теще, о вредном начальнике участка механизации, о пустых магазинах и плохих товарах, о текущей политике и о диспетчере Аньке. Крановщик Костя подробно рассказал, как выглядит диспетчер Анька и что она из себя представляет, почему она лучше Польки, и почему он пока не спешит жениться второй раз. А потом уже разговор наконец-то перетек в нужное Котову русло.
– Кто его знает, куда я попал… Думаю, место тоже там же, под Копылом, а вот время – не знаю… Это потом, когда я вернулся, оказался за семьсот верст… Нам всем привет передали. «Хай», говорят. Привет, мол. От предков. Может, это были наши пра-прадеды. Только, думаю, там столько пра-пра-пра, что со счета собьешься. А может по ихнему «хай» это и не привет, а нехай там… Топай, мол, отсюда, пока при памяти, пока не прокололи в решето – они же с копьями…
Котов слушал его, и в простой забегаловке открывались ворота в древность, в такую далекую древность, в которой терялся счет векам…
Сильное племя из трехсот человек уходило на восток. Они шли третий месяц навстречу рассвету, навстречу восходящему Солнцу. Они искали то, что ищут все люди испокон веков и будет искать каждый человек до скончания века – где лучше? Они останавливались и открывали для себя новую истину – «хорошо там, где нас нет». И снова шли на восток. Дикими лесами, степями и снова лесами. Они останавливались в поймах обильных рыбой рек, и снова шли дальше. Они останавливались в лесах, охотились на зверя, собирали съедобную растительность и снова шли дальше.
Они ушли с запада, потому что не могли терпеть власть над собой. Они хотели свободы и уходили от молодого, начавшего формироваться государства, где не смогли стать на вершине власти. Но их ум и сила не дали им быть рабами, и они уходили на восток. За свободой.
Не было границ и государств на их пути, а была лишь дикая суровая природа и незаселенные до горизонта земли. Здешние места не терпели слабых, и они стали еще сильнее. По пути в изобилии было пищи, реки кипели рыбой, а лес – промысловым зверем, съедобные грибы и ягоды не надо было искать – они целыми полянами росли под ногами… Деревья давали свои целебные плоды и топлива. Чистые реки с питьевой водой бежали вдаль рядом с ними. У них были ум и сила, у них был вождь – Старец. У них был огонь и оружие. Было все, что нужно для жизни. Но они искали нечто другое.
Они должны были найти свое Место, и Место должен был указать Старец.
На исходе лета север дохнул первым холодом, и день за днем стали все больше желтеть листья. И Старец понял – дальше идти нельзя. Надо останавливаться и готовиться к холодам.
Теперь им оставалось найти хорошую Реку. Река должна быть полна рыбой. На одной стороне должен быть лес, который кормит. Другой берег должен быть высоким, чтобы не заливало половодьем. И где-то неподалеку должно быть открытое пространство – луг или степь, чтобы возделывать поля, не тратя сил на корчевку деревьев.
По пути до этого встречалось много рек и речушек, но Старец понимал – это еще не конец пути. Теперь пришла пора встать на место поселением, зацепиться за землю, вырыть землянки и построить жилье из бревен. Надо было до холодов успеть заготовить припасы и обнести поселение забором.
Он долго шел с тремя старшими сыновьями вдоль последней на их пути реки. В одном месте сильный ветер внезапно стих, и это было прекрасное место для жилья. Здесь всегда затишье, и намного теплее. Но место было слишком низким. Весной тут будет вода. Второе место было тихим, уютным, но недалекие низины, и оттуда – полчища насекомых летом. И десятки, и сотни добрых и приветливых мест оценивали они. Но ни одно не подходило полностью. Тут внезапно могут напасть враги из чужих племен или хищные звери. Тут не построишь укрепления в случае опасности. Здесь русло реки постоянно меняет направление и размывает берега. Там сквозняки меж перевалов и постоянно дуют ветры.
Племя стояло на месте в ожидании. Старец с сынами ушел во время полной луны. Луна сошла и снова налилась, а они все не возвращались.
Старец и спутники сели на возвышенности, закончив дневной путь. Красное огромное солнце уплывало за темный лес, лежащий от края и до края горизонта. Звериный рык и гул, шум реки внизу, крики птиц, треск падающих деревьев слышали их чуткие уши.
Но опасность Старец не услышал и не увидел. Он почувствовал ее звериным шестым чувством. Он раздувал ноздри, ловя воздух, он пристально смотрел по всем сторонам, пытаясь понять, отчего страх заполз в его душу. И не понимал. Опасность была незнакомой. Его генетическая память не могла ее опознать. Предки не учили его распознавать такую опасность. Он волновался. Он встал во весь рост и все смотрел и смотрел молча – ему пока нечего было сказать сыновьям.
Чудовище они увидели все почти одновременно. Они в ужасе толкались, кричали и настороженно смотрели за тем, что оно будет делать? Кинется к ним? Уйдет назад в лес? И что делать им – бежать, прятаться, защищаться или ждать? Но чудовище стояло на месте. Огромное, в длину пятнадцать шагов человека. И три шага в ширину. Длинное, ярко-красного цвета, с черными кругами под брюхом, с длинным хребтом-рукой наверху, с громадными прозрачными глазами. «КАТО» – черными буквами написано на боку. Но для них это были не буквы, а всего лишь закорючки, пятна грязи или просто темные пятна на коже чудовища.
Старец вспоминал. Сравнивал. Когда-то похожие твари водились в этом мире. Их останки, огромные скелеты с гигантскими клыками он и сам видел не раз. Но такого он еще не видел.
Они увидели, как чудовище оттопырило огромное ухо, и из-за него на землю спрыгнул Чужой. Чужой, но это был человек.
Чужой озирался по сторонам. Потом неуверенно пошел в сторону от них. Потом повернул к ним. Чужой искал свой путь и не знал его. Они ждали, пока он подойдет к ним. Они не боялись ничего. Длинный и тонкий человек с лысым белым лицом, в невиданных шкурах не мог сделать им ничего плохого. Он был слаб на вид и безоружен. У него не было ни меча, ни копья, ни лука. Он подошел к ним ближе и крикнул:
– Землячки! Ептыть, где дорога-то на Копыл? Сам не пойму, как потерял дорогу! Во блин чудеса!! Недаром мне говорили – не езди туда… А?!! Чего молчите?!
Он подходил ближе и все что-то говорил, говорил. Аборигены старались найти в его словах хоть несколько понятных звуков, но не могли.
– Ребята?! Где дорога?! Что, сказать трудно?! Что вы за дикари такие-то?
– Хай! – сказал старец.
– Ну привет, а я и не наглею, – произнес Чужой, поняв реплику Старца по своему, и растерянно остановился. – Ну и чудно вы выглядите, я вам скажу… Вы, стало быть, меня не понимаете? Вы или из какого-то «таежного тупика», как Лыковы? Или снежные люди? Оно, конечно, ну бы вас куда подальше, но как мне отсюда выбраться? Где я? Где дорога?! Подскажите хоть…
Странные лесные жители не отвечали.
Чужой махнул рукой и пошел назад к чудовищу. Трое двинулись за ним.
Чужой встал и произнес.
– Это, ребята… Вы давайте сбоку, что ли, идите… А то мне страшно, когда вы сзади идете… У меня даже спина холодеет… Чего у вас на уме, кто знает? С копьями, с мечами…
Но Старец не пустил своих к чудовищу. Он остановил их жестом руки.
Чужой скрылся внутри чудовища. Мощные лучи света пробили туманные сумерки. Чудовище взревело и выпустило облако зловонного дыма, тронулось с места, отползло в сторону и растворилось в воздухе.
Аборигены прошлись немного вперед. И Старец снова остановил их. Опасность не исчезла. Она стала еще плотнее, еще ощутимее. И дело было совсем не в чудовище. а в самом этом месте. Скорее, чудовище тоже попало в западню этого места. И поняв это, Старец кинулся бежать назад, увлекая за собой сыновей.
Они вернулись на возвышенность и начали разводить ночной костер. И перед сном Старец сказал главное.
– Я учил вас всему, – говорил старец. – Какие грибы можно есть, а какие нельзя. Как охотиться на зверя и как перевязать рану. Как построить хижину и как сделать оружие. Я учил вас всему, чему меня самого научили Старцы. Что я узнал сам в жизни, я тоже добавил к этим знаниям. Теперь я учу вас – не заходите в это Место. Мы дети леса, мы сами часть леса. Я говорю – за всю свою жизнь я не встречал такого страшного Места. Вот перевал, за ним низина, дальше скалы, вы уже запомнили это место, вы следопыты. И теперь вы знаете – сюда заходить нельзя. Это место – нежить. Тут не жить. Вы знаете это сами, и передадите это своим детям. А те передадут своим детям. И пусть это знание передается от Старцев к молодым всегда, как передается знание о еде, охоте и всей жизни. Да будет так, пока следы нашего разговора не затеряются далеко, далеко, далеко за горизонтом, там, откуда пришло и куда ушло это красное чудовище…
Так на это место было наложено табу.
Утром Старец с сыновьями уходил дальше. Он знал, что рядом с очень плохим обязательно есть очень хорошее место. То самое Место, которое они искали так долго. К которому шли мимо других, сытых, ласковы и прекрасных, но чужих мест.
Племя нашло свое Место неподалеку, на расстоянии одного дневного перехода от нехорошей лощины. Старец указал его. Старец радовался, его грудь расправлялась, и он сказал. – Вот наше Место. В нем наша сила. Место не угнетает, а наполняет силой. Это наше Место.
И Место оказалось удачным. Тысячи лет потомки племени жили тут, и никакие невзгоды уже не стронули их с насиженного места. За тысячи лет было всякое. Были войны, эпидемии, голод и пожары. Были наводнения и ураганы, лютая стужа и нестерпимая жара. И это запоминалось, это попадало в летописи. А века спокойной сытой жизни текли и текли, как широкая река, на которой лишь иногда вскипают водовороты.
Были времена, когда Племя почти вымирало. Но не рвалась ниточка времен, Племя выжило, укрепилось, и многочисленные потомки продолжали жить тут, и расходиться на все четыре стороны белого света, искать свое место, своей лучшей доли. И многие. многие сильные и славные народы вышли из этого места.
И никто не нарушал табу Старца. Да и мало ли хорошего доброго леса кругом, чтобы лезть, рискуя, в эту западню?
В разные века это нехорошее место называли по разному. Нехорошее, гиблое, заколдованное, проклятое, страшное – как угодно. И молва о нем передавалась из уст в уста. А нехорошая слава укреплялась тем, что случайно или по безрассудной смелости зашедшие туда просто пропадали. Или возвращались, долго приходили в себя, путано рассказывая о том, о чем рассказать в самом деле трудно. То, что там происходило, не поддавалось объяснению, как трудно объяснить беспричинный страх, панику, злость и многое другое, внезапное и непонятное.
Но появилась письменность, и Старцы, хранители устной информации стали не так сильно нужны, как раньше. Линия передачи информации из уст в уста, от поколения к поколению, ушла в сторону. Знания стали храниться в письменном виде. И значение устных преданий стало теряться.
Последние предания стали обрастать фантазиями пересказчиков, искажаться, к ним стали относиться с недоверием, потом вообще многое превратилось в сказки.
Однако дурная слава о нехорошем месте неподалеку от Копыла сохранилась в тысячелетней памяти коренных жителей. Чертово колесо – так они называли это место. И по прежнему избегали заходить туда.
Крановщик вспоминал грубые лица и одежды этих странных людей, их примитивное оружие и прекрасно понимал, что видел людей из очень далекого прошлого. Он запомнил и пейзаж того места. И сейчас, в пивной, он говорил Котову:
– Память зрительная у меня хорошая. Я же шофер, а только по совместительству крановщик. Я если разу увидел место, то уже не забуду… Сейчас поедь мы туда – и я узнаю место! Но тех дикарей там уже не будет. не-ет… Место то самое, да время не то…
И однажды Котов уговорил его поехать туда снова, чтобы посмотреть на это место сейчас. И может быть, хоть что-то понять… Куда он попал вместе с краном? Как он попал? Как вернулся назад? На месте могло что-то выясниться.
Они ехали на новых «Жигулях» Котова и вглядывались в окрестности. Дорога шла между небольших сопок, а местами по дикому и вольному лесу, в просеке. Камень шуршал под колесами.
– Смотри, Костя… – говорил Котов. – Смотри внимательно, может, мы подъезжаем к великому открытию…
– Угу… – недоверчиво бурчал крановщик. – К великому Чертову колес мы подъезжаем… Но, кажется, узнаю место… Своего старта, так сказать…
Вот за этим поворотом метров двести вниз. Примерно оттуда он перелетел вместе с краном в неизвестность. Он сразу узнал и вспомнил это место, сомнений не было. В стороне – невысокие скалы, вернее, огромные валуны. В тот раз, когда он видел дикарей, скалы были выше. Он смотрел на скалы, и понимал, что только от одного они могут стать ниже – от времени… От очень долгого промежутка времени. Только века и века, тысячелетия могли разрушить скалы, сделать их ниже…
И он сказал Котову:
– Это здесь… Только скалы от времени разрушились. Это уже доказательство для меня самого… Значит, я был в очень далеко в прошлом…
Крановщик сравнивал. Так сравнивают виды одного и того же места на фотографиях, сделанных через большой промежуток времени. Лес почти такой же, но сейчас стало больше берез. От этого лес казался светлее.
– Найди десять отличий, – усмехнулся крановщик. – Камни пониже, да деревца пожиже, а так – все тоже самое…
Котов смотрел на это место по-другому. Что в нем особенного, необычного? Лес как лес. Здоровые сильные деревья. Обычная трава. Ничего особенного. Как внимательно он не всматривался. Просто лес. Если не считать чего-то совсем непонятного и совсем невидимого, висящего в воздухе. Это не запах и не туман. Это нельзя увидеть. Это ощущается всем существом. даже сидя в салоне машины.
– Но что-то тут… Не так как-то… – делился он своими ощущениями с крановщиком. – Что-то невидимое висит в воздухе…
– Мы рискуем, – сказал крановщик. – Поехали отсюда, пока ничего не случилось… Не останавливайся, я тебя умоляю, разворачивайся и едем отсюда.
Но Котов многозначительно посмотрел на спутника.
– Уехать, ничего не посмотрев? Да что ты, Костик!
Они остановили машину на обочине. Котов вылез и робко сделал несколько шагов, напряженно вглядываясь и вслушиваясь.
Но место молчало. Частая дробь дятла тревожно разносилось на многие километры. Ветра не было, лес притих. Вокруг ни души.
Крановщик переборол страх и вышел следом.
– Ну вот там я улетел. Рытвина, кран сильно качнуло. Вон и рытвина, колдобина эта… Вот я ее проехал. помню, медленно и только начала набирать скорость… Вот теперь точно могу показать саму точку – от колдобины шагов сто.
Они осторожно подходили к аномальному месту.
Но не рискнули, остановились метрах в тридцати. Котов нагнулся, взял крупный красноватый камень и бросил его в то место. Камень упал на то место и никуда не делся. Он бросил еще пару камешков. Ничего сверхъестественного.
– Стало быть… – понял Котов, – непостоянно работает этот «транспортер». как попадешь… Раз на раз не приходится…
Они прошлись еще немного вперед, но дальше идти не смогли.
Место будто начало их выталкивать. Стало страшно. Потом сильный необъяснимый ужас охватил обоих.
– Батюшка Лес, не сердись, – прошептал Котов свою просьбу, обращенную неизвестно к кому, возникшую вдруг, спонтанно, ниоткуда. – Мы ничего плохого тебе не делаем…
Но страх гнал прочь. Страх перерос в панику, и назад к машине они уже бежали. Прыгнули в салон, резко развернулись и помчались назад, в город.
Управляющий трестом Барыкин уже через неделю после их первой встречи позвонил Котову:
– Вы объясните с точки зрения научного атеизма!! Что там?!! Есть Курская магнитная аномалия, есть пещеры с ртутным испарением, где дохнет все живое. А что в Копыле?!!
Бермудский треугольник?!!
– Чертово колесо в Копыле, – ответил ему Котов и пока больше ничего сказать не мог.
– Но ты же не один над этим работаешь? – допытывался Барыкин.
– Не один, конечно, – пояснял Котов. – Но ученые ищут там не мистику. А действуют научными методами, научными приборами… Скоро туда пойдет экспедиция.
– Мне что министру писать в докладной?! – орал Барыкин. – Владения Кащея бессмертного там? Или советская нормальная земля, еж вас за ногу!!
– А ты позвони моему начальству… – посоветовал Котов.
Барыкин так и сделал. И скоро получил официальное письмо из ведомства, которое, казалось бы, никакого отношения к этому делу иметь не может… А в принципе, нет и не было ведомства. которое дает запрет или разрешение на строительство в аномальных зонах. Из идеологического отдела обкома партии в трест пришло письмо: «По причине имеющих место аномальных явлений, до завершения научных исследовательских работ рекомендуем приостановить строительные работы в окрестностях перевала Копыл, расположенного к юго-востоку»… И так далее.
Барыкин успокоился. Вот это уже реальный материальный документ, копию которого он может отправить министру. Это документ, а не легенды, мифы, сказания и предания. Министр, конечно, прикажет перенести объект, а там хоть трава не расти в этом ненормальном Копыле…
Так мечтал Барыкин. А вышло все по-другому. В объект уже были вложены средства из бюджета. И Совету министров никак нельзя было объяснить, почему и зачем надо переносить стройку? В то время, когда надо как можно быстрее кончать стройку, чтобы отчитаться о досрочном введении в строй первой очереди карьера.
И скоро между Барыкиным и министром состоялся судьбоносный разговор, от которого Барыкина охватила нервная тряска.
– Я не вижу причин, по которым нужно перенести объект государственной важности, – железным голосом сказал министр. – Геологи, археологи не против строительства. Там нет культурных памятников, нет месторождений золота или нефти. По каким причинам там нельзя строить? Пусть министерство лесного хозяйства даст заключение. Тогда – да, это весомо… Вы там дело делаете или сказки сочиняете? Люди разбежались? Решим проблему. Бросим туда зеков-«химиков», солдат из стройбатов, комсомольцев-добровольцев по путевкам. Беломор-канал ложками выкопали, а тут с такой техникой какой-то карьер не можете сделать? Выбросьте эту дурь из головы. Человек-хозяин природы. Как там сказано «Не ждать милостей от природы, а взять от нее все, что нужно – вот наша задача». Продолжать!! Не справишься – разговор короткий, сам понимаешь. Найдем несуеверных руководителей. Материалистов. Хотя ты, Барыкин, я не сомневаюсь, материалист? Аномальные явления у них там…. Миражи… Битву при Ватерлоо вы там в небе не видели? Продолжать стройку!! Ни шагу назад!!»
Министр бросил трубку. Барыкин понял, что его карьера висит на волоске. Ему придется одолеть эту чертовщину и достроить объект. Или лишиться должности.
Барыкин не находил себе места. Он позвонил Котову и пригласил его к себе в трест. Позвал и своего главного инженера, Пахомова.
На этот раз он разговаривал мягко?
– Пахомов… Да расскажи подробнее. что там творится… Только без прикрас.
На этот раз Пахомов не оправдывался. Он понуро слушал Барыкина и молчал.
– Ты, Пахомов, не переживай, – успокаивал то ли его, то ли себя Барыкин. – Подключен Комитет госбезопасности. Потому можешь быть уверен – всех чертей оттуда распугают. От КГБ они сами разбегутся. Научные силы подключены. Дело времени. Скоро все выяснится, что там происходит с точки зрения, так сказать, нашей передовой и просвещенной науки… Но вот понимаешь ли какая оказия… Что же там все-таки такое? А? Можешь рассказать?
– Чего рассказывать – то? Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Поехали туда, все сами и увидите…
– Туда? – предложение явно озадачило Барыкина. – Хм-м..
– Да, туда… Или страшно?
– Мне – страшно? – Барыкин задумался. – Да нет, товарищ Пахомов. – Мне страшно другое. Мне страшно сорвать стройки и получить нагоняй от министра. Уже ситуация напряженная… Можно и должности лишиться… Ну что ж… Может, и стоит проехать туда… На самом же деле, не вулкан там… Едем… Вот и товарищ Котов с нами поедет…
Трестовский «Уаз» не слишком быстро ехал по наскоро отсыпанной камнем дороге. Пассажиры смотрели каждый в свое окно, любуясь пейзажем.
А за окном было красиво. Ранняя осень тронула желтизной отдельные деревья. На фоне кипельно-синего неба они светились золотыми столбами. Попадались и ярко-красные деревья. А в основном лиственный лес был еще темно-зеленым. А чуть дальше, в сопки, где лес уже напоминал настоящую дикую тайгу, стояли хвойные массивы. Вдали они казались темно-синими и таинственными. Там шла своя жизнь, совсем непохожая на жизнь людей в городе, там развивалась своя цивилизация, которую люди иногда не хотят, иногда не могут понять.
Дорога поднялась на перевал, и оттуда дикий лес просматривался до самого горизонта. И до самого горизонта – фиолетово-синее море в легкой дымке. Изредка в море леса – острова сопок и редкие скалы.
– Вот с этого перевала вид – дух захватывает, – поделился Пахомов.
– Да… Широка же страна родная, – согласился Барыкин. – Ну а где эта «нехорошая квартира» -то начинается?
– Да четких границ тут никто не обозначал, конечно… Вот примерно метров триста вниз с того перевала, – сказал Котов.
– Подъезжаем, – заволновался Пахомов. – Местные ребята из рабочих примерно указали границу. «Тут», – говорили, – «Наш Макар еще телят не пас. И собака сюда свой нос не совала»…
– Хм-м… Однако поехали, местные то? – сказал управляющий.
– Так суточные какие выплатили? Да и… Поехать-то поехали, а надолго ли… Никого сейчас на объекте… – почти шепотом, тревожно сказал Пахомов.
И Котову впервые в этой поездке стало не по себе. Куда они едут? Зачем? Насколько, в самом деле, велик риск?
На улице было тепло, а машине даже жарко. Но Барыкин закрыл окно.
– Дует, – сказал он.
– Ага, – понял Пахомов. – Даже сквозит… Где-то на этом участке кран пропал…
– Мы проехали то место, где кран пропал. Мы там были с крановым, – спокойно сказал Котов. – Думаю, дальше будет еще страшнее…
Барыкин вцепился в ручку двери.
– У вас крестики нательные с собой? – поинтересовался водитель.
– У меня с собой партбилет!! – сказал Барыкин.
Пахомов вздохнул.
– Далеко еще до объекта? – спросил Барыкин.
– Ха, как раз верст семь! – улыбнулся водитель. – Семь верст до небес, и все лесом, лесом… Да не бойтесь вы так! Я был там! Ну и чего, ничего, жуть полная. но выжить можно… Не стреляют, вулкан не извергается, диких львов-тигров нет…
– Вода есть с собой? – сухо сглотнул Барыкин.
– Есть, но теплая… Тут реки с сопок, как родниковые, – весело сказал водитель. – Хариусы водятся! А они только в чистой воде живут! Вот сейчас будет речушка, хотите, остановимся, попьем! Только я не знаю, можно тут воду пить или нет? Никто не пробовал. Может, она тут живая или мертвая. Или какая-нибудь не такая, кто знает… Козленочками станем, и будем бегать травку щипать.… Мемекать…
– Погнал, погнал!! – встревожено крикнул управляющий. – Мы сюда не на водопой приехали! Давай свою теплую воду! Сказки тут нам сказывать будешь… За дорогой смотри…
Дорога из просеки вышла на большую поляну и расходилась веером. Вдаль по траве уходили черные следы от тягачей и трейлеров, притащивших сюда вагончики, экскаваторы и первые железобетонные конструкции. В конце «веера», лежащего на желтой траве, как отпечаток от гигантской растопыренной пятерни, расположился строительный участок. Дюжина вагончиков, стоящих буквой «г», экскаваторы, компрессоры, сварочные агрегаты, бетонный узел. Обычный вид стройки, с одним жутким нюансом. Безлюдно. Белый день, разгар рабочего дня – и никого…
Остановились. Из машины выходили осторожно. Барыкин глушил настороженность злостью.
– Ну что за безобразие!! То просим выходные поработать, праздники переносим в счет отпуска, чтобы план перевыполнить… А то уже какой день… простой… Прогула всем!! Я им дам суточные!! Тут курорт!! Тут санато…
Барыкин вдруг запнулся на полуслове.
– А кто работает на экскаваторе? – дрожащим голосом спросил он.
– Никто на экскаваторе сейчас работать не может, – сказал натянутый, как струна, Пахомов. – И не только потому, что тут вообще нет ни души. А еще и потому, что сюда еще не подвели линию электропередачи. А потому все работает от дизельгенераторов. А дизельгенератор не работает. Я не слышу звуков… Работающего… Дизеля… Да и движется. по моему, не экскаватор, а кран.
Барыкин смотрел стеклянными глазами вдаль. Пахомов что-то говорил, но, видимо. только для того, чтобы не молчать:
– Это ДЭК-25. Дизельэлектрический кран. Если некуда подключить кабель, заводится дизель, он вырабатывает… Вырабатывает….
– Может, это… Свернем экскурсию-то? – предложил водитель. – Мне не себе. Мне жутко… Как будто что-то гонит отсюда…
– Что? Что гонит? – спросил будто сам себя Барыкин. – Я видел, как поворачивался ковш у экскаватора… И стрела крана.
– Они бесшумно не могут работать… Но, может, ветер повернул стрелу… Хотя этого не может быть чисто механически. Не буран же, не ураган. Тихий ветерок, – размышлял Пахомов. – Ну что?
– Неуютно тут. Но… Но это потому что нас мало!! А коллектив?!! Коллектив – это сила!! – бодрился Барыкин.
– Коллективу тут еще хуже, – тихо сказал Пахомов. – Начинается какой-то массовый психоз. Еще хуже. Паника начинается непонятная… Страшно… Это по настоящему страшно…
Водитель вдруг, ни слова не говоря, попятился назад, потом перешел на бег и прыгнул в машину.
– Ты куда?!! – орал Барыкин.
Но водитель будто не слышал или специально решил бросить начальство здесь. «Уаз» круто развернулся и, быстро набрав скорость, поехал назад к городу.
– Что здесь?… – тихо прошептал Котов.
– Это у вас надо спросить, – также тихо ответил Пахомов.
Барыкин крутил головой, цепляясь взглядом то за вид реальных строительных машин, – последнее, что напоминало о реальности, – то глядя вслед «Уазу».
– Он с ума сошел, – сказал Барыкин. – Что делать, а?!! У нас и рации нет!! Ночь скоро…
– Ночь мы тут не выдержим, – тихо сказал Пахомов. – Ночью тут самое страшное и происходит… Рабочие и сбежали отсюда после первой ночи, на рассвете…
– Да и здесь и днем… – прошептал Барыкин. – Смотри, ты что видишь?
– Чего рассказывать про эти галлюцинации… – сказал Пахомов.
Внезапно налетел сильный ветер. Хлопнула дверь брошенного в спешке вагончика, заскрипели конструкции механизмов, завыло, застонало что-то в недрах оборудования. И стало еще страшнее.
– Уходим отсюда, Михаил Андреевич, – тихо сказал Пахомов. – Уходим, пока при памяти. Пока светло… Вот и бульдозер уже на нас едет.
Среди дикой природы Барыкин смотрелся нелепо. Галстук, костюм и брюшко – вид совсем не спортивный. Пахомов шел чуть сзади, едва поспевая за начальником, иногда переходя на бег, и, часто дыша, бубнил.
– А я, товарищ Барыкин, видел вовсе и не бульдозер, который ехал на нас… Я видел как бы это… Будто это… На бетонном узле кто-то шустро так работал… Какие-то твари лохматые, мелкие… Но не черти будто, а скорее, какие-то животные… Что-то кидали в смеситель…
– Очень может быть… – размышлял Котов. – Наслоение в пространстве изображений из разных временных отрезков… Вполне возможно увидеть даже динозавров или мамонтов, если так… тут… Если тут так… В самом деле страшное место. Страх висит в воздухе.