Виктория Звездицкая
Сегодня состоялся финальный заезд подпольных ночных гонок, которые считались на Гарлезе запрещёнными, но их популярность в определённых кругах оставалась неумолима. Заезд был адским. «Молот», мой главный соперник, дышал мне в спину. Но на самом сложном вираже, том самом, что зовут «Петля гумзара», я сделала то, на что не решился бы никто. Сбросила скорость ровно на секунду, заставив соперника проскочить вперед, а потом... потом завела «Вихрь» в контролируемый занос, проскользила по самой кромке, буквально в сантиметре от его аэробайка, и вырвалась вперёд. Это был чистой воды авантюризм. Максимальный трюк от Макса. Именно то, что можно ожидать от Макса-трюкача. И сегодня я только ещё раз доказала, что на своём видавшем виды «Вихре», могу вписаться в любой поворот и выйти сухой из воды. И да, я использую подставное имя Макс-трюкач, потому как женщин на такие гонки не допускают. Увы. И сегодня я хотела закончить свою карьеру подпольного гонщика очередным выигрышем.
Три, два, один, газ на максимуме и вот она, финишная черта. Толпа взревела, ликуя. Первое место было моим. Я заглушила байк, сняла шлем, оставаясь в балаклаве, скрывающей всё лицо, за исключением глаз, цвет и разрез которых я также корректировала при помощи цветных линз и тейпов, как и спинку носа, чтобы миловидные черты становились грубее, ближе к мужскому. И вот, я спрыгнула со своего байка, слушая от организатора хвалебные оды моему мастерству и безбашенности, а у самой тряслись руки, но не от перегрузок, а от эйфории. Я сделала это! Выиграла. Обошла «Молота».
Деньги за победу должны были решить наши с Эдуардом проблемы. Мы накопили на первый взнос за квартиру. Наш общий угол для семьи. И завтра я должна буду закинуть кредиты на общий счёт, который мы откроем в банке, где он работает и…
Тут мой взгляд зацепился за знакомую фигуру в первых рядах. Это точно был Эдуард. Одет в любимые штаны с кучей карманов и кожаную куртку, парную моей. Их я заказывала на годовщину, потому что ему, как и мне нравился немного неформальный стиль в одежде, однако позволить такое он не мог. А я… Как раз решила, что такая вещь будет отличным подарком нам двоим, сблизит ещё больше. Всё же уже два года вместе. Глядишь, он мне и предложение сделает, опровергнув слова бабушки о его ненадёжности.
И вот сейчас, я на автомате принимала поздравления, избегая рукопожатий, кивала как болванчик головой. А сама не могла отвести взгляда от Эдуарда. Моего Эдуарда, который прямо сейчас обнимал... девушку. Хрупкую блондинку в платье с высоким поясом, который не скрывал аккуратного, круглого животика. Она радостно что-то кричала, не сводя с меня взгляда, и он, смеясь, наклонился и поцеловал её. В губы.
У меня зазвенело в ушах. Весь шум трибун, музыка, гул моторов – всё пропало. Я стояла, как идиотка, в своем потном комбинезоне, испытывая неудобства от специального корсета, который специально создала на 3-D принтере, чтобы скрывать красивую женскую талию, а ещё грудь сдавливало от плотной повязки на груди, чтобы скрыть её, с шлемом в одеревеневших руках, и смотрела на них.
И тут эта девушка... эта беременная девушка... моего парня с сияющей улыбкой на губах, держа Эдуарда за руку, побежала ко мне через толпу, едва официальная часть поздравлений закончилась.
– Макс! О боже, Макс! – запищала она, её карие глаза сияли неподдельным восторгом. — Мы выиграли! Мы поставили на тебя всё! Эдик, давай же, возьми у Макса подпись на память, это же исторический момент!
Она сунула ему в руку стилус с планшетом. Он... он даже не смотрел на меня. Не смотрел в глаза. Он улыбался той же глупой, счастливой улыбкой, что и она… протягивая мне планшет со стилусом, пока за их спинами собирались другие желающие сфоткаться со мной или получить автограф, пока есть возможность. Обычно расходились с таких гонок довольно быстро, а то и вовсе после старта, иногда приходилось продолжать лететь на всех парах, петляя как заяц между домами, скрываясь от местных правоохранительных органов. Но не сегодня. Сегодня явно кто-то дал на лапу кому надо и ни одно патруля на всём промежутке маршрута гонок замечено не было. Видимо, поэтому и народ, пришедший посмотреть заезд, не особо торопился расходиться. Мне, правда, сейчас хотелось послать его куда подальше с просьбой беременной и ни черта не подписывать ничего, но в этот миг, когда он протянул руку, я увидела на его левой руке, на безымянном пальце обручальное кольцо.
Два года. Два года у него была... жена. Будущий ребенок. И я, Виктория, была его тайной подружкой. А Макс... теперь я ещё стала его лотерейным билетом.
Его взгляд невероятно зелёных глаз с недовольством от моего промедления скользнул по моему лицу.
– Крутой заезд, – буркнул он, и его голос прозвучал так знакомо и так чужеродно одновременно. – Оставьте автограф, пожалуйста, жена мне про вас все уши прожужжала.
Жена… Она с придыханием рассказывала о том, как не пропускала ни одной онлайн-трансляций на закрытых каналах. Что была моим фанатом с самого начала моего участия в гонках, что даже однажды после аварии лично принесла мне букет с пионами, желая подбодрить, но её не пропустили, в отличие от букета… Ага. Помню этот букет. Только я думала, что он от Эдуарда, а тот не стал отнекиваться.
Поставила автограф и тут же кивнула им, чтобы они уходили. Потому как, стоящие за ними гуманоиды, тоже уже начали их поторапливать. Парочка развернулась и вскоре растворилась в толпе, слившись с ликующими людьми.
А я осталась стоять, подписывать планшеты. С кредитами на счету, оповещение о переводе которых уже пришло на мой комм и должны были стать вложением в наше с Эдуардом будущее. С победой, которая горчила во рту, как пепел. И с кольцом у него на руке, которое я, слепая, не хотела видеть два года. Вернее, которое он успешно это время прятал.
Бабушка оказалась права. На все сто. Он не стоит и выеденного яйца. Ни дня потраченного на него времени. Сегодня я выиграла гонку. Но проиграла всё, что было за её пределами.