Смеркалось.Солнце медленно клонилось к горизонту, заливая деревню тусклым, золотисто-алым светом. Воздух наполнялся вечерним покоем. Люди собирали инструменты, закрывали ставни, торопились укрыться в своих избах. Из кузницы доносился звон металла. Последний удар молота перед ужином.
— Суп поставь, я сейчас зайду! — крикнул кузнец через плечо жене, вытирая сажу с лица.
И в этой тихой, почти сонной гармонии вдруг раздался топот маленьких ног. По тропинке бежал мальчишка вихрастый, разгорячённый, смеющийся. Он крепко держал в руках бечёвку, к которой был привязан пёстрый летучий змей, парящий в вечернем небе.
Миша несся, не глядя под ноги, и внезапно врезался в старосту деревни сухонького старика с поседевшей бородой. Староста рухнул в пыль, ворча и охая.
— Миша! — выдохнул он, поднимаясь. — Я же говорил тебе не бегать по деревне, шельмец!
Мальчик обернулся, нагло улыбнулся и, показав неприличный жест, крикнул:
— Съешь-ка это, старик! — и снова сорвался с места, громко хохоча.
Староста остался стоять, качая головой. А Миша всё бежал к самой окраине деревни, туда, где кончались избы и начинались древние леса. Там, у самой границы, лежала тонкая линия соли, посыпанная кругом вокруг поселения, а на деревьях тихо покачивались амулеты. Это были обереги от чудовищ, что водились по ту сторону.
Ветер усилился, и змей, потеряв высоту, упал прямо у самой солевой черты. Мальчик остановился. Солнце уже почти скрылось за лесом, и тени стали гуще. Он сделал несколько шагов вперёд, глядя на змея, лежащего почти у запретной линии. Осторожно протянул руку, чтобы его достать.
И вдруг другая рука, сухая, морщинистая, неожиданно вынырнула из тьмы и опередила его. Пальцы, похожие на корни, схватили змея. Миша отшатнулся.
Из-за деревьев показалось лицо старческое, морщинистое, но с доброй улыбкой.
— Хочешь вернуть своего змея, милок? — мягко спросила женщина, выходя из лесной тени.
— Да, — пробормотал Миша, не сводя глаз с её рук.
— Хороший змей. Ты сам его сделал?
— Сам.
— Умелый мальчик… А мне такого сделаешь?
Миша замялся.
— Мама запретила говорить с незнакомыми.
— Ах вот как… — старуха чуть склонила голову. — Меня зовут Алёна. А тебя как?
— Михаил.
— Видишь? Теперь мы ведь не незнакомцы. — улыбнулась она. — Значит, теперь можно. Сделаешь и мне змея?
— Ну… ладно, — неуверенно ответил он.
Старуха протянула ему змея. Миша осторожно шагнул к ней, стараясь не переступить солевую черту.
— Возьми, — прошептала она, а потом, будто между делом, раскрыла вторую ладонь. На ней лежали яркие карамельки. — Хочешь конфетку?
Миша посмотрел назад. Деревня уже тонула в сумерках, окна темнели, никого не было видно. Он медленно кивнул и протянул руку.
Как только его пальцы пересекли границу, старуха молниеносно схватила его за запястье. Её улыбка исказилась. Одним рывком она втянула мальчика через солевую линию. Миша закричал, но было поздно. Из её рта блеснули жёлтые зубы, и она вгрызлась ему в руку, с диким хрустом вырывая плоть.
Мальчик, захлёбываясь криком, пытался доползти обратно к белой линии соли, но цепкая рука старухи ухватила его за волосы. В последнем отблеске закатного света его тело исчезло в лесной тьме.
Это нельзя было назвать пиром. Скорее, изысканным банкетом, таким, какие устраивают благородные дома, когда в Орден вступает новый рыцарь. В зале горели десятки свечей, отражаясь в хрустале бокалов и бронзовых доспехах. Герцоги, лорды и рыцари, чьи доспехи помнили битвы, а лица холод придворных интриг, обменивались вежливыми улыбками и легкими репликами.
Вино лилось тонкой струйкой в тонкие бокалы. Прислужники, такие же, какими четверо из присутствующих рыцарей были еще совсем недавно, теперь с почтением подавали напитки и блюда.
У дальней стены, отрешённо, с ленивой сосредоточенностью, сидела леди Инесса. Она точила свои изящные кинжалы, бросая время от времени взгляды на герцогиню Валентайн, словно выбирая, кого из рыцарей считать достойным ее внимания. Её губы изредка тронула улыбка, то ли насмешка, то ли интерес.
Герцогиня Валентайн, сидевшая рядом, придерживалась манер учтивого наблюдателя. Они вместе рассматривали гостей, будто судьи на невидимом турнире.
— Ну что, — усмехнулась Инесса. — Теперь мы с тобой рыцари ордена. Как думаешь кто из рыцарей заслуживает нашего внимания?
Валентайн подняла бокал и оглядела зал.
— Начнём с тех, кто ближе к центру.
У главного стола, под гербом ордена, сидела герцогиня Элизабет Блэк. Высокая, статная женщина с короткой прической и осанкой, достойной королевы. На её бедре покоился Солнечный Клинок. Меч, излучавший мягкое золотое сияние. Она была капитаном ордена Золотого Грифона и молодая паладин, о которой уже слагали легенды. Рядом с ней, словно тень, возвышался барон Баласар. Его доспехи, казалось, весили больше, чем трое прислужников вместе, но он двигался с поразительной лёгкостью. За ним тянулся шлейф слухов, будто бы его двуручный меч способен загораться пламенем во время боя. Чуть поодаль сидел принц Эдмунд, молодой мужчина с мягкими чертами лица и лёгкой, чуть насмешливой улыбкой. На бедре серебряный жезл, из конца которого то и дело пробегали крошечные искры. Его взгляд часто задерживался на придворных дамах дольше, чем позволяла этикетная вежливость.
И наконец, сам сэр Персиваль, глава всего ордена. Молчаливый, будто созданный из тени. Никто не знал, сколько ему лет, откуда он пришёл и каким образом сумел возглавить Орден Золотого Грифона. Даже самые старые хроники упоминали его лишь вскользь без возраста, без происхождения.
— Не доверяю я этой Элизабет, — тихо сказала Инесса, покачивая кинжал в пальцах.
— Слишком сияет? — усмехнулась Валентайн.
— Слишком правильная. Люди, которые слишком правильные, редко бывают чистыми.
Она перевела взгляд на принца Эдмунда.
— А этот… принц, — сказала она. — Что о нём известно?
— Мало, — ответила Валентайн. — Но такие, как он, редко остаются в стороне. Полукровки часто мечутся между двумя мирами и в итоге создают третий.
Инесса хмыкнула. Их диалог утонул в общем гуле зала.
Тем временем еще один новоиспеченный рыцаря ордена лорд Давилатес, облачённый в безупречный тёмный камзол, с презрением глядел на прислужников, разносящих кубки. Ему наскучили разговоры и церемонии. Он сделал шаг вперёд, к герцогине Элизабет, и, с лёгкой усмешкой, предложил:
— Герцогиня, может, скрасим вечер партией в кости? На интерес… или на золото.
Герцогиня подняла на него взгляд. В её глазах не было гнева, только ледяное спокойствие и уверенность командира.
— Лорд Давилатес, — произнесла она тихо, но так, что разговоры вокруг стихли. — То, что вы теперь носите плащ рыцаря, не делает вас моим ровней.
Она на мгновение задержала взгляд. — И, уверяю вас, я не меняю свои идеалы ради азартных игр. Найдите другого партнёра. Это приказ.
Лорд чуть приподнял подбородок, скрывая раздражение за насмешкой.
— Как прикажете, капитан. — Он отступил на шаг, повернулся к барону Баласару и с хитрой улыбкой добавил:
— Что скажете, барон? Может, составите мне компанию?
Барон медленно повернул голову, его глаза сверкнули янтарём.
— А давай, — сказал Баласар, склонив голову и усмехнувшись уголком губ. — Пять золотых.
Монеты звякнули на столе. Давилатес подбросил кости, и те покатились по резному дереву, замерев с сухим стуком.
— Шесть, — пробормотал он.
Баласар, прищурившись, бросил следом.
— Три, — сказал он, и по его губам скользнула редкая улыбка. — Впервые за долгое время я проиграл, лорд, — хмыкнул барон. — Держи. Пусть удача улыбнётся тебе.
Пока они обменивались насмешками, последний новоиспеченный рыцарь граф Зевран встал из-за стола. С лёгкостью и небрежной грацией он взял бокал вина и постучал ложкой о край хрусталя.
— Господа, внимание!
Гул зала постепенно стих. Все взгляды обратились к нему от рыцарей до прислужников, замерших у стен.
Зевран расправил плечи и, с самодовольной улыбкой, сказал:
— Дамы и господа, рыцари и лорды. Сколько лет наш орден защищает это королевство! Сколько раз поднимали клинок во имя чести, во имя долга, во имя наших павших товарищей. Сегодня среди нас, я и новые рыцари, и я счастлив делить с вами этот вечер.
Он поднял бокал.
— Мы почти мертвецы, — сказал он с легкой усмешкой, — но пока дышим должны жить, смеяться и помнить.
Зал откликнулся тихим гулом одобрения. Кто-то хлопнул, кто-то сверкнул улыбкой.
— Мы должны воздать честь всем двенадцати рыцарям Ордена, — продолжил он, — хотя… — он сделал вид, будто пересчитывает присутствующих, — странно. Нас здесь только восемь.
Лёгкий смешок пробежал по залу. Зевран, проговорил в магический конектор у левого плеча и добавил с улыбкой:
— Баранесса Моргана, вы не присутствуете на элаборации? Срочно пройдите в общий зал.
Смех усилился. Даже суровый сэр Персиваль позволил себе едва заметную усмешку. Через минуту в зал действительно вошли опоздавшие рыцари. Броня звенела, плащи колыхались от сквозняка.
Теперь здесь были все и рыцари, и высокопоставленные гости, и даже молодые прислужники, привлечённые торжественной атмосферой. В этот миг Зал Золотого Грифона стал единым сердцем Ордена.