В зеркале лифта отражалась девушка с аккуратно уложенными волосами и дрожащими руками. Кисть в тонкой кожаной папке выдала всё — она нервничала. Сегодня решался её шанс.
Высокий офисный этаж, стеклянные стены, строгие секретарши. Корпорация, о которой она слышала только в новостях.
И он — мужчина, с которым ей предстояло работать.
— Анна Морозова? — сухо уточнила ассистентка в белой блузке и без улыбки. — Директор ждёт вас.
У Анны пересохло в горле. Она сжала ремешок сумки, сделала вдох и вошла.
Кабинет был просторным и холодным, как будто сам воздух подчинялся хозяину. Панорамные окна, массивный стол из чёрного дерева, минимум деталей. Всё говорило: здесь нет места лишнему.
И мужчина за столом.
Он не поднялся, не протянул руку — только оторвал взгляд от папки и перевёл его на неё.
Серые глаза. Ледяные, спокойные, слишком внимательные.
— Садитесь, — коротко произнёс он, указывая на кресло напротив.
Анна опустилась, чувствуя, как ноги предательски подкашиваются.
— У вас резюме неплохое, — продолжил он, листая бумаги. Его голос был низким, с металлической интонацией. — Но меня не интересуют дипломы. Меня интересует, сможете ли вы работать в условиях, которые я диктую.
Он поднял взгляд. Секунду казалось, что его глаза прожигают насквозь.
— Здесь не принято жаловаться, — добавил он холодно. — Здесь работают. Чётко, быстро и без ошибок. Умеете держать удар?
Анна сглотнула, и слова застряли в горле. Ей хотелось кивнуть, сказать «да», но под его взглядом любая заготовленная фраза рассыпалась.
— Я… готова стараться, — всё же выдавила она.
Он склонил голову чуть набок, и на губах мелькнула тень усмешки. Но не тёплой — презрительно-холодной.
— «Стараться» — это не про меня. Либо вы делаете, либо вы уходите, — произнёс он жёстко. — Вы понимаете, Анна?
Она почувствовала, как внутри что-то вспыхнуло: смесь обиды и… странного возбуждения. С ним невозможно было спорить. Его слова звучали как приговор, но и как вызов.
— Понимаю, — твёрже ответила она.
Он откинулся в кресле, сплёл пальцы и снова взглянул на неё.
Взгляд был долгим, оценивающим, почти хищным. Как будто он уже решил, подходит ли она ему — не как ассистентка, а как женщина.
Анне пришлось отвести глаза, чтобы не выдать дрожь в груди.
— Хорошо, — наконец сказал он. — Приступайте завтра. Моя секретарша даст вам список правил. Советую их не нарушать.
Его тон ясно дал понять: в этом офисе он — закон.
Она встала, кивнула и вышла из кабинета, но сердце колотилось так, будто она не на работу устроилась, а шагнула в клетку к хищнику.
И почему-то ей хотелось туда вернуться.
Утро пахло полированным деревом и свежим кофе, и Анна вдруг поймала себя на мысли, что любит этот холодный этаж. Здесь всё было слишком правильно: чёткие линии, матовое стекло, глухие шаги по ковролину, тихие, как выстрел с глушителем. Она пришла на десять минут раньше, но ресепшн уже жил по своим законам.
— Морозова? — та же ассистентка, что вчера, подняла глаза от монитора. — Проходите. Я Вера. Пакет документов, пропуск, регламент. Подпись здесь и здесь.
Анна скользнула взглядом по папке. На обложке золотилось: «Воронцов & Партнёры. Регламент работы ассистента исполнительного директора». Ни лишних букв. Ни улыбок.
— И ещё, — добавила Вера, подавая тонкий браслет с чипом. — Пропуск не снимайте на этаже. Телефон — беззвучный, уведомления включить. Если Директор пишет, у вас три минуты на реакцию. Максимум.
— Поняла, — Анна поймала свой голос, чтобы он не дрогнул.
Вера посмотрела поверх очков, оценивающе, как смотрят на ткань, прежде чем раскроить.
— Если не поняли — поймёте. Он вас позовёт. Комната ассистента — рядом с его кабинетом. Рабочее место настроено, пароль на почту в конверте. Добро пожаловать в клетку со стеклянными стенами.
Клетка. Слово ударило точно. Анна улыбнулась краешком губ и прошла к своему месту: аккуратный стол, два монитора, минимализм, будто бы и правда ничего лишнего. На столе — белая коробка с гравировкой A.M.. Внутри — новый смартфон, зажим для волос, корпоративная ручка, набор тонких клейких закладок.
Под коробкой лежал лист с шапкой «Правила». Чёрные буквы, ровные отступы. Она провела пальцем по первому пункту и прочла:
Время — валюта. Время Директора — драгоценность. Экономьте его.
Уведомление. Любая задержка, перенос, отклонение от плана — сообщается немедленно.
Конфиденциальность. То, что вы слышите здесь, остаётся тут. Даже внутри компании.
Чистота коммуникаций. Одно письмо — один смысл. Тема и дедлайн в первой строке.
Комфорт Директора. Кофе — эспрессо без сахара, вода — без газа, комнатной температуры.
Дресс-код. Тёмная гамма, лаконичный крой. Никаких отвлекающих деталей.
Границы. Никаких личных вопросов, пока он не спросит первым.
Лояльность. В споре с миром — вы на стороне Директора. Всегда.
Она перечитала пункт про лояльность и почувствовала странное тепло в груди. От идеи принадлежности? От желания кому-то — ему — быть полезной?
На мониторе вспыхнуло первое письмо: «Добро пожаловать. Согласуйте в 10:30 звонок с господином Кравцем. Подготовьте краткую справку на две страницы. В кабинет в 10:00. — Д. В.»
Подписано сухо — одно инициалы. Но под кожей, как под тонкой тканью, дрогнула струна.
Анна открыла CRM, схватила досье на Кравца: агрохолдинг, жёсткий переговорщик, суды, сделки. Уложилась в полчаса: вытащила главное, отметила риски, составила список вопросов. В 9:58 она уже стояла у его двери, мятный воздух кондиционера обдувал щёки.
Табличка на двери блеснула лаконично: Д. Воронцов.
Так его зовут. Имя лёгко застучало у неё в висках, как такт метронома.
— Войдите, — откликнулся знакомый низкий голос, даже не дав ей постучать второй раз.
Он сидел так же — ровно, собранно. Рубашка безупречно белая, галстук — графитовый. Он взял у неё справку, прочитал, почти не двигаясь. Только взгляд скользил по строчкам, как лезвие по ткани.
— Слишком длинно, — сказал он спустя минуту. — Сжать на треть. Раздел «риски» поднять вверх. И объяснять мне очевидное — трата времени. Хочу видеть ваше мышление, а не пересказ базы.
— Поняла, — выдохнула Анна и уже потянулась забрать лист, но он не отдал.
— Ещё. — Он приподнял взгляд. — В пункте о конфиденциальности пропишите для себя девятый: вы — моя тень. Это означает: вы предупреждаете, вы зеркалите, вы предвосхищаете. Когда я кладу папку на стол — рядом должна лежать ручка. Когда я смотрю на экран — у меня перед глазами уже открыта нужная вкладка. Когда я делаю паузу — вы уже знаете, что скажу дальше. Это не романтика, Морозова. Это дисциплина.
Укол по имени — как холодная игла. Но под этой иглой кровь побежала быстрее.
— Я постараюсь.
— Не старайтесь. Делайте. У вас есть час, — отрезал он и вернул ей бумагу.
Час. Анна вышла из кабинета и побежала привычным теперь уже шагом: быстрым, тихим, решительным. Сжала текст до костей. Подняла риски вверх, добавила два сценария переговоров. В 10:00 ровно положила новую версию на его стол.
Он прочёл быстрее.
— Лучше, — сказал он наконец. — Перечитать ещё раз вечером, выкинуть воду. В 10:30 подключаете звонок. И ещё, Морозова…
Он поднялся, подошёл ближе, чем это принято на работе. Его запах был такой же — чистый, без парфюма, но ассоциирующийся с чем-то острым, как холодный металл. Он одним движением поправил ей бейдж, который сполз с лацкана.
— Бейдж — на уровне сердца, а не на талии, — ровно сказал он. Пальцы едва коснулись ткани у ключицы — и от этого едва ощутимого касания по её коже прошёл ток. Он увидел. И ничего не сделал.
— Работайте, — добавил он и вернулся на своё место.
В 10:29 она вывела на экран клиентов, проверила звук. Воронцов кивнул ей, и её рука сама, без лишних слов, нажала «подключить». Голос Кравца зазвучал в комнате хрипловато и уверенно. Анна делала пометки — коротко, кодом. Когда Воронцов поднял бровь на фразе про «сроки поставки», она уже добавляла в календарь потенциальный визит, отмечала контакт логистики, сверяла свободные окна.
В какой-то момент он протянул ей листок с одной строчкой: «Попроси проект договора у их юристов сегодня до 17:00». Она молча написала письмо, выверив тему — «ДОГОВОР_Кравец: дедлайн сегодня 17:00» — и отправила от имени общего ящика. Почти сразу пришёл автоответ, а затем — короткое «Получила» от юриста Кравца. Анна вписала это в заметки.
Утро в офисе началось с привычной тишины, нарушаемой лишь шелестом клавиш и редкими шагами по ковролину. Анна сидела за своим столом, проверяя расписание Воронцова на день: три встречи, два звонка, отчёт по логистике к 16:00. Всё по плану, всё под контролем. Но внутри неё что-то вибрировало, как натянутая струна, готовая вот-вот лопнуть. Вчерашний взгляд Воронцова, его слова о "тени" и "защите", сообщение от Ильи — всё это кружилось в голове, как обрывки мелодии, которую она пока не могла сложить в песню.
На мониторе вспыхнуло письмо: Совещание в 10:00, зал 7. Подготовьте материалы по сделке с Кравцем. — Д.В.
Анна уже знала, что это значит: никаких лишних слов, только суть. Она открыла базу, сверила цифры, добавила сноску с последними данными по поставкам. В 9:50 она уже стояла у двери зала совещаний, держа в руках тонкую папку и планшет. Чёрный брючный костюм, волосы в низком пучке, бейдж ровно на уровне сердца — всё по правилам.
Зал 7 был меньше кабинета Воронцова, но не менее стерильным: стеклянный стол, кожаные кресла, проектор, готовый к запуску. Воронцов уже был там, стоял у окна, глядя на город. Его тёмный костюм сливался с утренним светом, делая его фигуру ещё более резкой, почти вырезанной из реальности. Он обернулся, едва она вошла, и кивнул, указывая на кресло рядом.
— Положите материалы. Проверьте проектор, — произнёс он, не отводя взгляда. Его голос был, как всегда, ровным, но в нём чувствовалась новая нота — будто он проверял её не только как ассистента, но и как женщину, способную выдержать его ритм.
Анна подключила планшет, вывела презентацию на экран, проверила звук. Всё работало идеально. Она хотела спросить, нужно ли что-то ещё, но Воронцов уже отвернулся к окну, и она проглотила вопрос. Предвосхищать. Она достала бутылку воды без газа, поставила её рядом с его местом, рядом — ручку и чистый блокнот. Он заметил, но ничего не сказал. Только уголок губ чуть дрогнул — тень одобрения.
Дверь зала открылась, и в помещение вошёл Илья Орлов. Анна замерла, невольно задержав дыхание. Он был одет в светло-серый костюм, рубашка без галстука, верхняя пуговица расстёгнута, открывая загорелую кожу у ключиц. Его улыбка была как солнечный луч в этом холодном офисе — тёплая, открытая, почти заразительная. Он посмотрел на Анну, и его глаза, голубые, с искрами смеха, задержались на ней чуть дольше, чем требовала вежливость.
— Доброе утро, Анна, — сказал он, и его голос был мягким, как бархат, в отличие от стального тона Воронцова. — И тебе, Дмитрий, доброе. Хотя ты, как всегда, выглядишь так, будто утро — это личное оскорбление.
Воронцов повернулся, и его бровь чуть приподнялась. Между мужчинами повисло напряжение — не враждебное, но ощутимое, как статическое электричество перед грозой.
— Илья, — коротко ответил Воронцов, не принимая шутку, но и не отбрасывая её. — Садись. Начинаем.
Анна заняла своё место в углу, готовая вести протокол. Но её взгляд невольно скользил между двумя мужчинами, сидящими напротив друг друга. Воронцов — холодный, собранный, как натянутая пружина, готовый к удару. Илья — расслабленный, с лёгкой улыбкой, но в его позе чувствовалась та же сила, только скрытая, как огонь под пеплом. Они были противоположностями, но в этой противоположности было что-то притягательное, почти магнетическое.
Совещание началось. Воронцов вёл его, как дирижёр: чёткие вопросы, короткие указания, никаких лишних движений. Он говорил о сделке с Кравцем, о сроках, о рисках. Илья дополнял, но его стиль был другим — он вплетал в речь лёгкие шутки, смягчал острые углы, задавал вопросы так, будто это была беседа за кофе, а не деловые переговоры. Анна записывала, но её пальцы иногда замирали, когда она ловила их взгляды. Воронцов смотрел на неё, когда хотел, чтобы она подала документ или уточнила данные. Илья — просто так, с теплом, которое заставляло её щёки гореть.
— Анна, — вдруг сказал Илья, прерывая обсуждение, — вы ведь уже изучили досье на Кравца. Что думаете о его последнем предложении по срокам?
Вопрос застал её врасплох. Воронцов поднял взгляд, но не вмешался, будто проверяя, как она справится. Анна сглотнула, чувствуя, как горло сжимается под их вниманием.
— Я… считаю, что его сроки слишком амбициозны, — начала она, стараясь держать голос ровным. — У нас нет гарантий, что их логистика выдержит такой темп. Предлагаю запросить у них график поставок и сравнить с нашими данными за прошлый квартал.
Илья улыбнулся шире, и его глаза блеснули.
— Отличный ход, Анна. Практично и без лишней воды. — Он повернулся к Воронцову. — Согласен?
Воронцов кивнул, но его взгляд был прикован к Анне. В нём не было тепла, но была интенсивность, от которой по её спине пробежали мурашки.
— Сделайте это, Морозова, — сказал он. — Письмо Кравцу отправите до конца дня. И добавьте пункт о штрафах за срыв.
Совещание продолжалось, но Анна чувствовала, как воздух в комнате густеет. Когда Илья подавал ей папку, его пальцы случайно коснулись её запястья — лёгкое, почти невесомое касание, но оно обожгло, как искра. Она подняла глаза и встретила его взгляд — тёплый, с намёком на что-то, что она не могла пока расшифровать. Воронцов заметил это. Его челюсть напряглась, но он ничего не сказал, только постучал ручкой по столу, возвращая всех к теме.
Когда совещание закончилось, Илья поднялся первым, поправил пиджак и шагнул к Анне.
— Отличная работа, — сказал он тихо, наклоняясь чуть ближе, чем требовалось. Его запах — лёгкий, с нотами цитруса и чего-то древесного — окутал её. — Если Воронцов будет слишком строг, дайте знать. Я умею его уравновешивать.
Анна улыбнулась, но её сердце заколотилось. Она хотела ответить, но Воронцов уже был рядом, его присутствие ощущалось, как тень над плечом.
— Илья, — его голос был холоднее обычного, — у тебя есть пять минут до следующей встречи. Не трать их.
Илья рассмеялся, но в его смехе чувствовалась искренняя лёгкость.
— Всегда в темпе, Дмитрий. Анна, увидимся. — Он подмигнул и вышел, оставив за собой шлейф тепла.
Анна закрыла за собой дверь кабинета Воронцова, чувствуя, как её пульс бьётся в висках, словно метроном, отсчитывающий ритм её смятения. Воздух в офисе был прохладным, но её кожа горела — от его взгляда, от слов, от того, как он сказал «концентрация», будто знал, что её мысли уже давно не подчиняются правилам. Илья, с его тёплой улыбкой и лёгким касанием, и Воронцов, с его холодной властью и взглядом, который, казалось, мог разрезать её на части, — они оба занимали слишком много места в её голове. Она вернулась к своему столу, пытаясь сосредоточиться на отчёте, но пальцы дрожали, когда она касалась клавиатуры.
На экране мигнуло новое письмо: "Вечернее собрание, 19:00, зал 4. Подготовьте сводку по логистике и протокол прошлого совета. — Д.В." Коротко, как всегда. Но в каждом его слове чувствовалась невидимая нить, которая тянула её к нему, заставляя гадать, где граница между профессиональным и личным.
Она открыла базу данных, начала выстраивать таблицы, но её мысли то и дело возвращались к сегодняшнему утру. К тому, как Илья коснулся её запястья, как его пальцы задержались на долю секунды дольше, чем нужно. К тому, как Воронцов стоял за её спиной, его дыхание почти касалось её шеи, когда он проверял письмо. Она сжала бёдра под столом, пытаясь унять тепло, которое поднималось изнутри, но это только усилило ощущение. Её тело предало её, реагируя на обоих мужчин с одинаковой силой, но по-разному: Илья разжигал в ней искры, Воронцов — пожар.
К пяти часам офис начал пустеть. Вера, проходя мимо, бросила короткое: «Не задерживайся, Анна. Вечером он в настроении». Анна не поняла, что именно имела в виду Вера — предупреждение или намёк, — но её слова только добавили масла в огонь. Она закончила сводку, распечатала протокол, проверила зал 4: проектор, вода, ручки, блокноты — всё на местах. Она была готова. Но готова ли она была к тому, что ждало её внутри?
В 18:55 Анна вошла в зал 4. Свет был мягким, приглушённым, стеклянные стены отражали блики от потолочных ламп, создавая иллюзию интимности. Воронцов уже был там, стоял у стола, листая бумаги. Его рубашка была всё такой же безупречной, но верхняя пуговица расстёгнута, открывая твёрдую линию ключиц. Он поднял взгляд, и Анна почувствовала, как её сердце пропустило удар. Его глаза были тёмными, почти чёрными в этом свете, и в них читалось что-то, что заставило её замереть.
— Положите материалы, — сказал он, указывая на стол. Его голос был ровным, но в нём чувствовалась скрытая энергия, как в натянутой тетиве.
Анна подошла, стараясь держать себя в руках. Она положила папку, но её пальцы дрогнули, и один листок соскользнул на пол. Она наклонилась, чтобы поднять его, и почувствовала, как Воронцов шагнул ближе. Его тень упала на неё, и, когда она выпрямилась, он был так близко, что она могла различить тонкие линии на его лице — лёгкую щетину, острый угол челюсти, едва заметную морщинку у виска.
— Осторожнее, Морозова, — произнёс он тихо, и его голос был как удар тока. — Вы поднимаете не только бумаги.
Она замерла, не зная, что ответить. Его взгляд скользнул по её губам, затем ниже, к шее, где пульс бился так сильно, что, казалось, он мог его увидеть. Он протянул руку, чтобы взять листок, и его пальцы слегка задели её запястье. Это было не случайное касание, как у Ильи, — это было намеренное, жёсткое, как будто он хотел оставить на её коже свой отпечаток. Анна вдохнула, пытаясь удержать равновесие, но её тело уже реагировало: тепло разлилось по низу живота, и она сжала бёдра, чтобы скрыть дрожь.
— Вы… проверяете меня? — вырвалось у неё, и она тут же пожалела о своих словах.
Воронцов чуть наклонил голову, и его губы изогнулись в едва заметной усмешке.
— А вы хотите, чтобы я вас проверял? — спросил он, и в его голосе было что-то тёмное, почти опасное. Он шагнул ещё ближе, и теперь между ними оставалось всего несколько сантиметров. Его запах — чистый, с лёгкой нотой металла — заполнил её лёгкие. Она чувствовала тепло его тела, его присутствие, как магнитное поле, которое тянуло её к нему.
Прежде чем она успела ответить, дверь зала открылась, и вошёл Илья.
— Надеюсь, я не прервал ничего важного, — сказал он с лёгкой улыбкой, но его глаза внимательно скользнули по ним обоим. Он был одет в тот же светло-серый костюм, но без пиджака, рукава рубашки закатаны, открывая крепкие предплечья. Его взгляд задержался на Анне, и в нём мелькнула искра — не ревность, но что-то близкое, как будто он знал, что только что вошёл в игру, правила которой ещё не ясны.
Воронцов отступил, но не сразу, словно подчёркивая, что это его выбор, а не реакция на Илью. Он вернулся к столу, взял папку и начал листать, будто ничего не произошло.
— Садись, — сказал он Илье, не поднимая глаз. — Начинаем.
Анна заняла своё место в углу, сжимая планшет так сильно, что костяшки побелели. Её тело всё ещё дрожало от близости Воронцова, от его слов, от того, как он смотрел на неё. Но теперь Илья был здесь, и его присутствие только усиливало напряжение. Она пыталась сосредоточиться на протоколе, но её взгляд то и дело возвращался к мужчинам. Воронцов говорил чётко, жёстко, его слова были как удары молотка, каждый на своём месте. Илья, напротив, был мягче, его голос тек, как вода, обволакивая, смягчая острые углы. Но в его тоне, в его взглядах, было что-то ещё — тонкая игра, как будто он знал, что делает, и наслаждался этим.
Когда обсуждение перешло к логистике, Илья повернулся к Анне.
— Анна, ваши заметки по поставкам, — сказал он, и его голос был тёплым, почти ласковым. — Не могли бы вы уточнить данные по последнему кварталу?
Она кивнула, открыла файл на планшете и начала говорить, стараясь не смотреть ему в глаза. Но его взгляд был магнитом, и она всё же подняла голову. Он смотрел на неё не как на ассистента, а как на женщину — с интересом, с теплом, с намёком на что-то большее. Его губы чуть изогнулись, и Анна почувствовала, как её щёки вспыхивают. Она закончила, но её голос дрогнул на последнем слове.