Привет, меня зовут Селена Моррис. Если бы мне нужно было описать себя в двух словах, это были бы «сарказм» и «логика». Природа одарила меня копной длинных темных волос, которые вечно выбиваются из хвоста, и пронзительными голубыми глазами, выдающими каждую эмоцию. Говорят, у меня спортивная фигура, но все это благодаря постоянному бегу от собственных проблем. Я студентка третьего курса математического факультета, и моё любимое хобби — находить изъяны в безупречных, на первый взгляд, системах. А ещё я веду анонимный блог «Записки о хвостатых».
Наш университет — это фасад «идеального сосуществования». За красивой картинкой скрывается старый, как мир, расклад: сильные правят, слабые подчиняются. Оборотни занимают кабинеты деканов и заведующих кафедрами, а люди в лучшем случае — их ассистенты.
Мой личный рейтинг антигероев возглавляет декан Маркус Райден. Высокий спортивный брюнет с безупречно точеной фигурой. Его взгляд острый, пронизывающий насквозь - мгновенно считывает и анализирует каждую деталь твоей личности. Ледяная маска невозмутимости скрывает завидного жениха, от которого все вокруг в восторге. Но для меня он лишь объект для наблюдения, ведь он альфа и воплощение всего, что я презираю: уверенность в своем праве на власть лишь по факту рождения в мохнатой шкуре.
Всё началось на втором курсе, когда из-за его «оптимизации» под раздачу попал мой научный руководитель, профессор Илай Петрин, тот самый человек, который поддерживал меня и помогал в исследованиях. Его уволили под формальным предлогом, освободив место для какого-то «перспективного оборотня из столичной стаи». Я тогда впервые увидела, как система ломает людей, прикрываясь холодной логикой. И поклялась, что мой голос, пусть и анонимный, будет этому противовесом.
С Райденом же мы невзлюбили друг друга с первой пары, когда я на его вопрос «Есть ли вопросы?» не удержавшись спросила, почему в списке рекомендованной литературы нет ни одного автора - человека. Он тогда впервые при мне показал клыки в подобии улыбки и ответил: «Потому что классику пишут те, кто выдерживает проверку временем, а не те, кто доживает до седых волос». С тех пор между нами шла холодная война: он доставал меня замечаниями на защитах и занижал баллы за «недостаточную академичность», а я отвечала ему острыми репликами на его парах . А еще — с помощью блога, где вымещала всю свою ярость за несправедливость, творящуюся в стенах университета.
На прошлой неделе, например, он с присущим ему высокомерием заявил, что человеческий мозг не способен охватить многомерные пространства так, как это делают оборотни. На следующей паре я при всех разобрала его новую теорему и указала на неочевидное ограничение, которое он упустил. В тот день он сжал мою зачетку так сильно, что сломал пружину. Мне пришлось потратиться на новую, но его взгляд — яростный, пылающий звериным блеском — того стоил.
И сейчас, наблюдая, как он выводит на доске уравнение с видом первосвященника, вещающего паству, я знала — игра продолжается. Его низкий, бархатный голос с легкой хрипотцой, которую я мысленно окрестила “рычащим контральто” - гипнотизировал аудиторию, но не меня.
Мои пальцы непроизвольно заскользили по бумаге, выводя верное решение на полях конспекта, а в венах приятно запульсировал адреналин, щекоча нервы острым предвкушением. Спорить с альфой на его территории — все равно что дразнить тигра в его клетке. Глупо, безрассудно, но чертовски захватывающе. Особенно когда видишь, как под идеально отутюженным воротничком его рубашки напрягается челюсть. Мне нравится выводить его из равновесия. Обожаю наблюдать, как на его невозмутимом, высеченном из мрамора лице, появляются трещины. Он для меня — как редкий экспонат в зоопарке: дикий, опасный, но вынужденный играть по правилам цивилизации. А я — та самая посетительница, что стучит по стеклу.
— Простите, декан Райден, — я подняла руку, мой голос прозвучал спокойно и уверенно.
Вся аудитория замерла, затаив дыхание в ожидании нового представления.
— В третьем слагаемом, кажется, опечатка. Должен быть плюс, а не минус, иначе вся последующая цепочка не сходится, — сказала я, четко проговаривая каждое слово.
Его взгляд медленно скользнул по мне, а в моей голове уже крутились едкие комментарии:
Ну что, мой дорогой альфа, как на этот раз отреагируешь? Зарычишь, как в прошлый раз, когда я разнесла твою "неопровержимую" теорему? Или, может, в этот раз от злости у тебя хоть кончик хвоста появится? Интересно, твоя легендарная сдержанность — это результат многолетних тренировок или просто от недостатка достойных оппонентов?
Он был для меня ходячим научным исследованием на тему:
«Сколько сарказма выдержит шкура оборотня, прежде чем дать трещину».
Тишина в аудитории стала осязаемой. Я ощущала на себе десятки взглядов — от восторженных до ужаснувшихся, но все они померкли перед взглядом Райдена. Его глаза сузились, и в них вспыхнула та самая, первобытная искра. Воздух в аудитории стал тяжелым, густым, словно наполненным невидимой тяжестью.
Декан Маркус молча приблизился к доске и несколько томительных секунд изучал уравнение, а затем, не говоря ни слова, резким движением стер злосчастный минус. Его рука уверенно вывела жирный, почти яростный плюс.
— Благодарю за бдительность, мисс Моррис, — его голос был тише, чем раньше, и от этого еще опаснее. В нем слышалось что - то утробное, исходящее из глубины грудной клетки, — Приятно видеть, что кто-то следит за чистотой математической мысли, а не просто за моими… жестами.
В аудитории раздалось несколько нервных смешком, больше похожих на судорожные вздохи. Студенты переглядывались, не зная, как реагировать на произошедшее, зато знала я. Сердце радостно забилось в предвкушении. Победа? Несомненно!
Но когда взгляд оборотня снова вернулся ко мне, в нем не было ни тени прежнего раздражения. Теперь это был острый, изучающий взор, в котором читалось неподдельное любопытство. В уголке его губ дрогнула едва заметная нить улыбки - недобрая, хищная. Именно в этот момент я осознала, что он слышит, как бешено колотиться мое сердце.