Вечер опускался на город. Мягко, будто кто-то встряхнул над крышами огромную перину шел снег . У витрин уже сверкали гирлянды, пахло корицей, горячим шоколадом и ёлками.
Но внутри маленькой кофейни, несмотря на уют, у одного стола сидела девушка, которая точно не чувствовала празничнего настроения.
Аня водила ложкой капучино с корицей, который давно остыл.
Сегодня её уволили. За неделю до Нового года!
Не потому, что работала плохо — а потому, что отдел просто «оптимизировали».
— Ну конечно… — пробормотала она, утирая слезу. — Новый год же. Лучшее время для “подарков”.
Стул напротив скрипнул.
Аня вздрогнула — на против нее сел мужчина примерно её возраста.Высокий, с грустными глазами, будто он сегодня потерял не меньше неё.Он поставил перед собой, заказал чёрный кофе.Она заметила, что его руки слегка дрожат.
— Тяжёлый день? — спросила она, сама не понимая, зачем заговорила.
Он поднял глаза.
В них был штормиз эмоций — злость, боль, растерянность.
— Можно и так сказать, — ответил он. — Девушка изменила. С моим лучшим другом.
Аня раскрыла рот.
— Я… даже не знаю, что сказать.
Он чуть усмехнулся.
— А вы? Сегодня явно не ваш лучший вечер.
— Меня уволили.
— Серьёзно?
— Да.
И вдруг — что-то произошло.Между ними возникло понимание.Такое, которое не требует долгих объяснений.
— Может прогуляемся? — предложил он неожиданно. — Город сегодня красивый. А сидеть в четырёх стенах — самое плохое, что можно сделать, когда всё рушится.
— Я Аня, — сказала она.
— Никита.
Они вышли на улицу, и воздух был свежим .морозным, а атмосфера вокругбыла праздничной.
Гирлянды перекидывались над улицами, ото всюду была слышны музыка и смех. Красиво украшенные витрины привлекали покупателей.
Они шли медленно, разговаривая будто знакомы много лет. О работе, о надеждах и мечтах.
У ёлки на городской площади Никита остановился.
— Знаешь… я не ожидал, что сегодня вообще смогу улыбаться. Спасибо.
— Мне тоже… как-то легче, — призналась Аня.
Пары вокруг фотографировались, дети смеялись, снег падал на ресницы.
Никита подумал:
У неё сегодня и так тяжёлый день. Я не хочу выглядеть, будто пользуюсь моментом.
А Аня в это время думала:
У него только что рушилась личная жизнь. Не стоит навязываться.
И в итоге…
Она сказала:
— Спасибо за такой прекрасный вечер, Никита. А я просто улыбнулся и ответил:
— И тебе спасибо. С Новым годом.
И позволил ей уйти.
Они разошлись.
Каждый сделал шаг — и тут же пожалел, что не сказал главное.
«Давай ещё увидимся».
Не спросил номер.
Но город поглотил их в разноцветных огнях.
И они ещё не знали,
что эта случайная встреча станет для них началом года,
в котором каждый будет вспоминать другого чаще, чем признается себе…
Год без нее.
Я думал, что забуду её через неделю.
Ну правда — что такое одна случайная встреча в кофейне под Новый год?
Кружка капучино с корицей, разговор «ни о чём» и прогулка среди гирлянд?
Прощание без номера телефона, без обещаний, без надежд.
Я себе повторял:
«Это просто мимолётное. Случайность».
Но случайности так долго не живут в голове.
В январе я попытался выбросить всё это из головы и нырнул в работу так, словно спасался от собственных мыслей.
Мой стартап рос: мы открыли второй офис, взяли новых ребят, я почти не спал, ел что попало, встречался с инвесторами и решал сотни задач в день.
Все говорили:
— Никит, ты молодец.
— Никит, ты растёшь.
— Никит, ты стал другим.
А я только кивал.
Потому что настоящие изменения происходили не в офисе, а внутри меня.
Думал, что, если загружу себя задачами — забуду её глаза, в которых отражались ёлочные огни.
Забуду смех, который впервые за долгое время заставил меня улыбнуться искренне.
Но память, зараза, не подчиняется логике.
Каждый раз, когда город загорался вечерними огнями…
Я вспоминал её — как она смеялась, глядя на гирлянды; как поправляла шарф на ветру,и будто боялась подпустить меня ближе, когда мы шли рядом.
Иногда я специально проходил мимо той кофейни.
Даже заходил пару раз.
Садился за тот же столик, и ждал, хотя сам себе в этом не признавался.
В середине весны друзья пригласили меня на вечеринку. Познакомили с девушкой
она была красива, умна.
Мы даже смеялись.
Но, когда она поправила волосы так же, как делала Аня, я понял, что всё — контакт потерян.
Сразу вспомнил её руки, дрожащие от волнения, когда она рассказывала, что её уволили.
И то, как она смотрела на огни новогодней елки, будто впервые позволила себе мечтать.
Нет, такие люди не бывают иллюзией.
Лето прошло быстро.
Работа затянула меня окончательно.
Я менялся, бизнес рос, заключал сделки, путешествовал по стране.И в каждом новом городе, в каждом аэропорту невольно искал её лицо в толпе.
Осенью почти перестал искать Аню в толпе. Мама познакомила меня с дочерью подруги. Коллега пытался свести меня с дизайнером.
Я ходил на пару встреч — из вежливости.
Но каждый раз ловил себя на том, что ищу в чужих движениях что-то от Ани. Я всё ещё помню тот вечер.
Её глаза — немного усталые, но светлые,голос — мягкий, слегка хрипловатый, словно она много смеялась перед этим.
И ту странную лёгкость, что появилась между нами, когда мы шли по украшенному городу и говорили обо всём подряд — от предновогодней суеты до детских мечт.
Помню, как она рассказала, что её уволили за три дня до праздника.
И как улыбалась — не жалуясь, не драматизируя, просто принимая это как факт.
В тот момент я подумал: «Какая она сильная».
Мягкий взгляд, который появился у неё, когда мы стояли под снегом и делились своим самым несчастливым Новым годом. И не находил.