Осень 2014 г.
Санкт-Петербург
Молодой мужчина в черном удлиненном пальто быстрым шагом поднялся по лестнице, ведущей к тату-салону, тонким перезвоном зазвучали колокольчики на двери, оповещая работников о приходе клиента. Девушка-администратор расплылась в вежливой дежурной улыбке.
— Здравствуйте, могу я вам чем-нибудь помочь?
— Добрый день, не утруждайтесь... — острый взгляд темных глаз скользнул по фирменному бейджу. — Анна. Я сам себе способен помочь, — с холодной полуулыбкой ответил ей мужчина и под растерянно-удивленным взглядом администратора уверенным шагом пересек холл.
— А-а... Подождите! — опомнилась Анна, вскочила со стула.
— Спокойно. Меня ждут, — он коротко стукнул костяшками пальцев о косяк двери, вошел, под возмущенное Анино:
— Но!..
Щелчок ключа в двери.
Мастер – молодая худенькая брюнетка, в тот момент работающая на графическом планшете с набросками, недовольно вскинула голову. При взгляде на посетителя ее черная с пирсингом бровь поползла вверх.
— Аян? Да ладно! Здорово, какими судьбами? Давненько не виделись.
— Привет, Маришка. Судьбами ― самыми благими. Не виделись действительно давненько. Дела-заботы, сама знаешь.
Девушка выразила согласие смешком. На ее столе зазвонил смартфон. Выставив в сторону Аяна один палец, брюнетка ответила ― в трубке возбужденно загомонили. Мужчина дернул уголком рта, уловив голос администратора Анны. Оборвав возмущенно-извинительный словопоток несчастной Анечки коротким: работай, мастер скинула звонок.
— Извини, администратор новый, всего полгода работает. Так, о чем мы?
— Как раз хотел спросить, куда дела Иришку, — кивнул он на гаджет, имея ввиду их общую давнюю знакомую.
— В декрет ушла. Залет — он такой, залетный.
— Ого. А папаша?
— Все там нормально. Бегал за ней один неплохой парень последний год, она все носом крутила, докрутилась. Напилась в баре, остальное как в анекдоте, позвонила ему, поругалась, он прилетел злой аки черт, туалетный экстрим и через пару недель аист с двумя жирными полосками под аккомпанемент звона яичных колоколов, раздавленных Иришкиными туфельками.
Аян поморщился, сочувствуя мужику.
— Г-м. Молодец она, конечно.
— Ага, так чего изволишь или так, поболтать заглянул, во что я, естественно, не поверю. Ты, Неверский, просто так не приходишь.
— Сейчас — на самом деле не просто. Изволю… — Аян достал из кармана телефон и, разблокировав его, повернул экраном к девушке. — Вот это.
Глянув на изображение, Маришка изумленно приоткрыла рот. Недоверчиво хмыкнула. С минуту она изучающе разглядывала изображение в виде черно-белой татуировки дракона.
— Сегодня день дурака, а я не в курсе?
Аян посмотрел в окно, за которым падал снег и лежали сугробы по колено.
— Сегодня апрель?
— Утром был декабрь.
— Ты сама ответила на свой вопрос. Слушай, в чем проблема?
— У меня-я? Точно ни в чем, а у тебя ― не знаю, возможно, температура или помутнение мозгов, — пробурчала она, и более серьезно: — То есть, ты реально хочешь сказать, что решился на татуху? Ты, консервативная твоя задница?
— То есть, да. Именно это я и хочу сказать, — мужчина мысленно поморщился.
Брюнетка скептически фыркнула, а затем, откинув голову, громко расхохоталась.
— С ума сойти. Аян Неверский приперся ко мне за татухой. Куда катится этот мир?
— Мир стабильно стоит на месте. Мариш, время ― деньги. Возьмешься или как?
Отсмеявшись, девушка утерла выступившие слезы, кивнула:
— Я сама себя перестану уважать, если не возьмусь, но с тебя селфи, с этим. Где, кстати, бьем?
— Вот здесь, — Аян пальцем провел по правой стороне шеи.
Прыснув очередным смешком, мастер кивнула на кушетку:
— Проходи. Раздевайся, раз пришел. Оголяй рабочую зону. И давай свой телефон, прежде всего мне нужно сделать эскиз.
Мужчина молча передал требуемое, стянул пальто, в то время как девушка, посмеиваясь, освобождала от лишнего стол. Взяв чистую бумагу и ручку, склонила голову, рассматривая рисунок.
— Не против, если я его слегка доработаю? — кивнула она на экран.
Неверский равнодушно пожал плечами.
— Чудесненько, — бормотала Маришка. — А пока я занята делом, расскажешь, как докатился до такого замечательного и, несомненно, одобряемого мной решения?
Спустя несколько часов мужчина покинул гостеприимный салон, за спиной с тихим, мелодичным перезвоном колокольчиков хлопнула дверь. Аян вскинул голову к сизому небу, подставляя лицо мерно падающим хрупким снежинкам. Несмотря на мрачное настроение, саднящую шею и общее недовольство случившимся, глубоко в душе он отчего-то ни капли не жалел о содеянном. Да, он никогда не горел желанием о тату и не видел никакого смысла в подобной порче своего тела, но спор – есть спор, Аян умел проигрывать.
— Ев, ну, ты чего? — не в первый раз дернула девушку за рукав подруга, но та не откликнулась, продолжая стоять как вкопанная и таращиться на то место, где она только что столкнулась со стремительно умчавшимся брюнетом в черном пальто. Ее до сих пор немного потряхивало, ладони хранили тепло его тела, а от осознания и неверия, что такой, как он, вообще заговорил с ней, к горлу подкатывала стыдливая тошнота. Господи, что она ему блеяла… Застыла, как овца перед матерым хищником, не в силах взгляд отвести от темно-карих, почти черных глаз. Идиотка. На ее душе стало совсем тоскливо и муторно. Погано.
Ева в тот момент сильно жалела, что она слишком робкая, несмелая. Ведь как можно было поступить в такой ситуации? Отшутиться, пококетничать, попросить номер телефона! А она? Она… мямля. Вот кто она. Тихоня. И никак не может совершать таких опрометчивых поступков, как навязывание себя другим людям, в особенности мужчинам, и знакомств на улице с ними же.
«Тем более, у него сто процентов имеется девушка или жена! — с горечью думала она. — Такие мужчины редко бывают свободными. Да и какое знакомство, Ева? Тебе через неделю возвращаться обратно, в Америку. Так что, забудь».
— Вызываю Еву Ахмейт! Але, але-е!!! — рявкнула на ухо подруга.
— М-м-м? — Ева перевела на нее расфокусированный взгляд. — Прости. Да, конечно.
— Что «да, конечно»? Ты вообще в норме? Побледнела, будто демона увидела или мужика впервые в жизни щупала. Подожди, или, правда, впервые?
— Варя…
— Ладно, все! Не начинай. И пойдем уже наконец, холодно, мягкое место отморозим. К тому же, до закрытия салона осталось всего… пять с хвостиком часов, а тебе нужно успеть выполнить спор до заката! — зудела Варька, таща и без того не упирающуюся девушку по лестнице. — А о мужиках потом договорим.
Зазвонили колокольчики.
— Здравствуйте. Чем могу помочь? — с хмурым лицом поднялась с места администратор.
— Нам бы татуировку сделать. Вот ей, — указала на Еву подруга.
— Подскажите, вы записывались…
Дальнейший разговор Ева почти не слушала, против воли она продолжала думать о незнакомце, раз за разом воспроизводя в памяти его лицо. А ведь и он совсем недавно сделал тату, об этом факте говорил кусок пленки на его шее и черно-белая татуировка, проглядывающая сквозь нее. Кажется, это был дракон. Хм. Точно дракон.
— Конечно, я проведу вас, — только и услышала Ева, а ее уже снова тащили к одной из четырех закрытых дверей помещения. — Сейчас свободна мастер Марианна. Тук, тук, Марианна, к вам клиент, можно? Отлично. Проходите, Ева, а вас я могу угостить кофе или чаем.
— О, отлично. Ну, все, Евка, давай, — подтолкнула девушку Варька. — И без тату не выходи!
— От меня редко кто уходил без нее, — пошутила мастер.
— Ну, и прекрасно, — хлопнула дверь, и Ева осталась с мастером наедине.
— Итак, вы решили, какую именно татуировку хотите, на каком месте?
Ева покачала головой, внимательно изучая помещение. В нем ненавязчиво пахло дезинфицирующими средствами и японскими благовониями, Ева знала, похожими бабушка увлекалась при жизни. А ведь, похоже, незнакомец делал свою татуировку именно здесь. Здесь… О чем она вообще думает, точнее, что выдумывает?! Наваждение какое-то. Мотнув головой, девушка взглянула на мастера Марианну, которая со спокойным лицом дожидалась, пока клиентка осмотрится. Ева выдавила неловкую улыбку, и тут ее взгляд упал на рисунок, сделанный от руки на простом белом листе. Сердце учащенно забилось.
— Можно посмотреть ближе этот эскиз?
Мастер с недоумением обернулась на стол, удивленно нахмурилась и кивнула.
— Можно.
Еве хватило одного взгляда, чтобы понять: она хочет именно это. Его... И ничто иное.
— Да, я определилась. Хочу этого дракона, — уверенно сказала она и, предвосхищая вопрос Марианны, указала на левую сторону шеи, только ближе к позвонкам: — Вот здесь.
Марианна хмыкнула.
— Отличное… решение. Ну, что ж, Ева, раздевайтесь и присаживайтесь. Эскиз у нас уже есть, так что нанесу сначала на вашу кожу его ручкой, а потом приступим.
Девушка понятливо кивнула. Задавать первичный и главный вопрос новичка: будет ли больно или же нет, она не стала, совершенно не видя в этом никакого смысла. И без того понятно, будет. Но по неясной причине не испытывала по этому поводу никакого беспокойства, напротив – душевный подъем.
Пусть она сумасшедшая, пусть в каком-то смысле мазохистка и вероятная самообманщица, но ее сердце трепетало от мысли, что ее и незнакомца будет хоть что-то объединять.
Марина стояла у окна, наблюдая за уходящими весело смеющимися подругами. Точнее, смеялась одна, а вторая выглядела измотанной и задумчивой, хоть и старалась улыбаться подруге. Мастер уже давно не удивлялась, насколько интересно может вывернуться жизнь. Но случай с драконом ее немного и приятно удивил. Мастеру отчего-то казалось, что этих двоих еще сведет жизнь. Может, она и ошибалась, вот только Марину ― давно успешно ведущую свой бизнес и лично работающую под псевдонимом мастера Марианны, а по совместительству наследницу сильной гадалки кочевого народа, интуиция подводила редко. Почти никогда.
Лето 2022 г.
==== Ева ====
— У нас будет ребенок, — сообщаю тихо, осторожно, будто ступаю на минное поле, и вместе с тем в груди теплится надежда на максимально благоприятное разрешение ситуации. Не для меня, для маленького комочка внутри меня. Но смотрю в закаменевшее, в один миг потерявшее всякие краски холеное лицо когда-то моего мужчины и горько вздыхаю.
«Когда-то моего», — эхом проносится в сознании. Черт, когда же мы стали настолько чужими? Безразличными, безликими, пустыми. А ведь, казалось, еще недавно мы были счастливы. Или это было давно? Пытаюсь припомнить, когда мы с мужем последний раз выбирались куда-нибудь вместе, и припомнить не могу. Месяца три назад в кафе? Нет, кажется, это было еще раньше. Полгода назад? Похоже на правду.
Замечаю, как муж уже набрал в легкие воздуха, собираясь выдать тираду, которая мне точно не придется по вкусу, и поспешно выставляю ладонь:
— Подожди. Что бы ты ни сказал, от ребенка я не избавлюсь.
Машинально кладу руку на живот в защитном жесте, про себя качаю головой. И угораздило же меня так вляпаться.
— А с чего ты взяла, что речь пойдет именно об этом? ― его красивой формы губы, изгибаются в кривой улыбке. Губы, которые когда-то так любила целовать, которые уже давно принадлежат чужой женщине. И почему мы не разошлись раньше? Почему я так долго терпела? Зачем? Сама до конца так и не поняла. Наверное, хотела сохранить призрачное подобие семьи. Досохранялась.
Тихонько вздыхаю.
— А это не так?
Очередной тонкий лучик загоревшейся надежды, что у этого ребенка будет отец, погас с тихим мужским смешком, показавшимся издевательским и обидным. Но внешне, насколько мне неприятна его реакция, я не показала. Гордость взыграла. Впрочем, не только гордость. Я не желала выглядеть в глазах уже стопроцентно бывшего супруга никчемной тряпкой. Тем более, когда я теперь не одна. Вряд ли моему ребенку пришлись по душе слезы матери. Ни к чему ему это, и без того нервотрепок хватает.
Да и, честно признаться, не только он давно не любил. Не только он. И это сильно утешало, примиряло, так скажем, с судьбой.
— Я бы мог сейчас соврать, придумать что-нибудь, но не буду. Я устал, Ева, поэтому обойдемся без лжи.
Мысленно расхохоталась. Он устал. А я? А мне было… плевать. Псевдо-дракон. Замена тому, настоящему. Забыто-незабытому безумию. Наваждению. Помешательству.
Как же я давно тебя не вспоминала, дракон. Так почему сейчас? Нет. Уходи… Прочь из моих мыслей. Не до тебя.
Сверху вниз взглянула на Оскара Дэвиса, статного высокого мужчину в деловом костюме, с дорогими часами на запястье. Уложенные набок с помощью геля короткие черные волосы, гладко выбритый овальный подбородок с ямочкой. Такой похожий на него… А у него, насколько я помнила, ямочки не было, и именно из-за нее, проклятой, чтобы окончательно не сойти с ума, я и заставила себя полюбить Оскара. И ведь мне казалось, что действительно полюбила. Особенно ― его умные темно-серые глаза с притаившимися на дне хитринками. Сейчас хитринки погасли, дымчатые омуты отражали не трогающий меня холод и равнодушие.
— Обойдемся без лжи, — эхом повторила.
— Именно. Так вот, Ева, ребенок мне не нужен. Ни с тобой, ни без тебя, — по венам будто наждачкой прошлись. Черт. А все-таки немножечко больно. — Аборт – лучшее, что я могу тебе предложить. Точнее, деньги на него. Ты все еще молода. Красива. И далеко не дура. Ты можешь встретить другого мужчину, но с ребенком вряд ли будешь кому-то нужна. Избавься от довеска и живи новой жизнью.
Довеска, значит...
Дерьмо.
— Тебе самому не противно говорить такие слова? — разглядывая идеальный маникюр, тяну без всяких эмоций.
— Мои слова – всего лишь забота о тебе, Ева. Сама понимаешь, ответственность всегда ложилась на плечи матери этого ребенка.
«Чокнуться, какой заботливый мужчина, не правда ли?» — мысленно усмехаюсь, а вслух со злой иронией вопрошаю:
— А ты и рад, что родился с бубенцами, не так ли?
— Ну… Не могу этого отрицать. Вот что. Раз мы так заговорили, начистоту: Ева, ты никогда не была глупой девочкой, смею надеяться, и сейчас глупить не станешь. Я давно собирался серьезно с тобой поговорить. И раз уж пошел разговор, пора расставить все точки по местам.
М-м-м, как мило. Раз собирался, что же не поговорил…
— У тебя другая, — уверенно говорю ему.
Черные брови удивленно взлетают вверх:
— Как ты узнала? Давно в курсе?
— А я и не знала, — на этот раз смеюсь я. Весело, солнечно, из-за чего мужчине, сидящему напротив меня, становится не по себе. — Только предполагала. Многое говорило об этом.
Да и что там было предполагать? Между нами арктический холод уже больше полугода и безразличие ― около двух. Да, мы старались поддерживать друг друга время от времени, говорить, обниматься, но натянуто, неискренне. Его задержки на работе, ставшие как раз месяцев шесть-семь назад регулярными. Командировки, какие вовсе не положены по его роду деятельности. И многие другие мелочи.
Зима 2023 г.
Нынешнее время
— Ну, что, мисс Ева, сегодня был последний день? — немного грустно улыбается Эстель, забирая у меня оплату за рабочий день и засовывая деньги в задний карман джинсов.
Эстель – моя лучшая, по факту единственная подруга и по совместительству няня моего сына, проработавшая у нас практически с самого рождения моего малыша. Ее по договору прислали из клиники, где я рожала. За это особенно была благодарна ей, самой клинике и Штату. Иногда мне казалось: без Эстель я бы не справилась, порой бывало настолько тяжело, что опускались руки. В особенности во время послеродового периода и когда у сына спустя две недели жизни начались колики, газики и прочие «радости» жизни. У кого есть маленькие дети, с легкостью поймут, о чем я толкую. Слава богу, этот достаточно болезненный во всех смыслах отрезок жизни прошел, и мы совместными усилиями с ним вполне справились. Выжили.
— Да, — со вздохом улыбаюсь в ответ, мельком косясь на стоящие тут и там картонные коробки, за которыми завтра утром должна прибыть грузовая машина и отгрузить на специальный склад, а оттуда ― на самолет. Авиадоставка обошлась мне в копеечку, но зато вещи приедут быстрее, чем если бы я заказывала морскую.
— Вы уверены, что хотите продать этот дом? — девушка с сожалением огляделась. — Вы могли бы его сдавать и получать неплохие деньги. Это прибыльнее, чем…
— Я знаю, Эстель. — обрываю девушку. — Спасибо за заботу, но я решила так.
— Концы в воду и сжигание мостов, я поняла, — улыбнулась няня шире, хоть и печально. — Мне жаль расставаться с вами и малышом, Ева, я успела к нему прикипеть всем сердцем, но уверена: смена обстановки пойдет вам двоим только на пользу. Может, когда-нибудь еще увидимся.
— Когда-нибудь, обязательно. Может, будет возможность и время, и мы сможем выбраться с сыном сюда в отпуск, как знать.
На самом деле, фраза о концах в воду в моем случае не была особенно точной. Все же здесь у меня оставались родители, но с ними у меня и по сей день были напряженные отношения. Эстель об этом знала и тактично о моих родных не упомянула.
— Разумеется, — кивнула девушка и взглянула на часы. — Ну, мне пора. Завтра утречком забегу к вам. Хочу попрощаться с вами и особенно с Дэви.
— Забегай, буду рада. А уж Дэвид ― особенно.
— Здорово. Тогда до завтра.
Проводив Эстель, тихонько заглянула к мирно спящему сыну, погладила по мягким светлым волосикам, губы тронула нежная улыбка. Боже, как же я любила своего малыша, особенно когда он спящий и такой милый. Поцеловав в пухлую щечку, ненадолго прилегла, погружаясь в тот момент, как нас бросил мой собственный муж, уйдя к своей любовнице. Честно сказать, до сих пор понятия не имела, кто эта дама такая и где они вообще с моим супругом познакомились, но подозревала, что это кто-то с моей работы. Наверняка они встретились в один из дней, когда муж приезжал забрать меня из офиса, где я частенько задерживалась.
К слову, документы на развод я нашла в почтовом ящике буквально на следующий день, что означало: муж заранее подготовился, и мое мнение на этот счет его не волновало, каким бы по факту оно ни оказалось. Господи, спасибо, я действительно давно переболела им, и его уход для меня не был фатальным. Вдвойне спасибо, что он не заявился сам. В тот день я не стала тянуть, внимательно прочитав бумаги, порадовалась, что Оскар не подготовил и передачу дома, и равнодушно подписала.
Насчет договора на отказ от родительских прав: он пришел на несколько недель позднее. Внимательно прочитала его и, не отыскав, к чему придраться, поставила свою подпись и вздохнула свободнее.
Первое время после ухода Оскара я жила будто в вакууме. Продолжала ходить на работу, напрочь игнорируя тихие перешептывания за спиной и косые взгляды, затем решила перейти на удаленный доступ работы. Моя профессия спеца по закупкам в одной не шибко большой частной фирме это позволяла. Мне и тут повезло, если можно это назвать везением: директор артачиться не стал и отпустил, наказав два раза в неделю приезжать за правильным оформлением документов и подписанием договоров.
Я полагала, он наслушался сплетен, узнал о моей беременности и сам был рад спихнуть с глаз долой. А уж как он обрадовался, когда я месяц назад принесла заявление на увольнение, мать честная. Нет, в глаза он мне о своей радости не сказал, но судя по довольному, торжествующему блеску в глазах и приторной улыбочке наравне с сахарным тоном и как быстро меня уволили даже без отработки, он был просто счастлив избавиться от меня.
Впрочем, мне на тот момент времени было уже все равно. У меня имелись собственные сбережения, на которые еще можно было жить около полугода, да и дом к тому времени уже был выставлен на продажу, а деньги перечислены спустя еще три дня с договором о передаче полного комплекта документов и ключей к завтрашнему вечеру. Собственно, даже встречаться с новым собственником дома буду не я, а Эстель.
Сын сонно завозился и, перевернувшись на другой бочок, засмоктал пустышку, не просыпаясь. Выдохнула.
По паспорту: Дэвид Давид Рейвен Ахмейт (второе имя я намеренно выбрала ближе к русскому, наплевав, что они между собой никак не сочетаются, а третье ― просто прихоть) родился в середине весны в Калифорнийском Sharp Mary Birch госпитале. Господи, какой же он был крохотный, мой любимый комочек счастья. Роды были не слишком легкие, продлились чуть больше семнадцати часов. Сквозь боль поистине адских схваток и крайне неприятных врачебных манипуляций я старалась держаться: заниматься на фитболе, слушать врачей, правильно дышать. Но выходило, по правде говоря, плохо. Не хочу никого пугать, но в родах думаешь только о двух вещах: как бы выжить в этом адском пламени и не навредить ребенку, а к концу мозг уже немножечко отключается и действует на автопилоте.
Скинув звонок, сжала телефон в кулаке, медленно выдыхая. Очень многое можно и без моих дополнительных пояснений понять из разговора, не так ли? Как я уже упоминала: я хоть и родилась здесь, в Америке, но мои родители из России, переехали сюда в поисках лучшей жизни, работы и достатка. Опустим, насколько это им удалось, неважно. С самого рождения дома звучал только русский язык, когда я стала старше, говорили мы тоже на нем, и только за пределами дома ― на родном, английском. Язык я знала неплохо и не особенно переживала по этому поводу. Хотя вру, переживала немного, конечно. Любой бы переживал.
В родном городе родителей и других моих родичей – Санкт-Петербурге, осталась бабушка. Я, будучи подростком и старше, хоть и не часто из-за дороговизны билета, но гостила у нее. Последний раз я была у бабули, когда мне стукнуло двадцать, именно тогда, на свой юбилей, я повстречала дракона и сделала ту самую татуировку. Почему я так назвала того незнакомца, запавшего в душу глупой девчонке, сама не знаю.
Скорей всего, из-за татуировки, как же мне еще называть… А несколько лет назад бабушка Кейт умерла. К сожалению, я не была на ее похоронах, не получилось. Мама являлась наследницей первой очереди на бабушкину квартиру, так как прописана и потому, что ее единственная дочь. Мама сразу же захотела ту продать, чтобы погасить кредитные долги по их с папой дому, моего мнения спросили, но больше для галочки, чем всерьез. Я согласилась и, честно сказать, не жалела нисколько. Родители многое мне дали и самое главное – жизнь. С рождением сына этот дар я стала ценить особенно сильно.
Что же до наших отношений, то косвенно здесь снова виноват Оскар. Моим родителям он не понравился сразу. Слишком смазливый, слишком верткий, слишком скользкий и притворный, все слишком. Мама пыталась со мной говорить на его счет, папа махнул рукой. Я же ничего не слышала, и постепенно наши отношения стали очень плохими. Мы могли месяцами друг другу не звонить, и только с разводом и рождением Дэви все стало потихоньку налаживаться. Но родители в то же время не спешили мне помогать. Приезжали, конечно, гуляли с малышом пару часов и уезжали. Я не винила, они мне ничего не должны, мое желание родить ребенка – моя ответственность, но осадок остался.
Внезапно в дверь позвонили. Вздрогнула, выплывая из воспоминаний. Удивленно выпрямилась, не понимая, кем мог бы быть поздний гость. Кинула мимолетный взгляд на часы и пошла открывать.
— Ты?
Изумленным взглядом окидываю блондина сверху вниз.
— Я, — улыбнулся краешком губ Алан. — Пустишь?
— Конечно, заходи, — посторонилась и, закрыв дверь за другом, поспешила за ним следом. — Дэви давно спит. Пиво будешь? Правда, есть только безалкогольное.
— Буду.
Давний друг небрежно скинул светлое кашемировое пальто на пуфик в холле и присел на соседний с моим барный стул. Вытащив жестяную банку из холодильника, налила пиво в бокал и подвинула мужчине, сама осталась стоять в нескольких шагах от него.
— Все вещи успела собрать? — интересуется он, пригубливая напиток и едва заметно морщась. — Может, нужна какая-нибудь моя помощь?
— Да, успела, остались, так, мелочи. По поводу помощи: спасибо большое за предложение, но не нужно.
— Хорошо. А как насчет жилья на новом месте? Бронь квартиры подтвердили? Может, все-таки стоит выбрать дом?
— Нет. И ты, Алан, знаешь причину. Россия – не Америка.
— Пробки и у нас есть.
— Но не такие же! Я видела видео, это же просто кошмар! Да мы три года будем добираться до города, а там по городу еще три года ехать. Нет уж. Тем более нам особенно много места с Дэви не нужно. А возле дома целый детский парк, то, что нужно для сына, опять-таки садик и школа буквально в десяти минутах ходьбы и издательство в двух остановках. И вообще, Алан, извини за грубость, но ты чего пришел?
— Ехал мимо, решил заскочить к подруге детства, — блондин ведет плечами, задумчиво осматриваясь.
Иронично усмехаюсь:
— Да? А на самом деле?
— А на самом деле, я беспокоюсь за тебя, Ева, — мне достался цепкий взгляд цербера, пронизывающий насквозь. Голубые глаза будто подернулись коркой льда, об которую с легкостью можно порезаться.
Тяну, ежась:
— Ты свои садистские замашки забыл оставить за дверью. Выйди и зайди без них, пожалуйста.
Друг несколько минут изучающе меня рассматривает, после чего запрокидывает голову и громко смеется, а взгляд теплеет, черты лица незаметно смягчаются, и я могу свободно вздохнуть. Вот умеет же он.
— Так-то лучше, — ворчу. — Небось, из своего тематического клуба ехал, да?
— Угу, — одним махом допивает пиво Алан. — Ничего от тебя не скрыть.
— Будто ты скрывал.
Он улыбается и раскрывает для меня руки:
— Иди ко мне, егоза, обниму.
— Зачем это? — подозрительно кошусь, но все-таки подхожу. По обнимашкам и теплу чужого тела я как-то соскучилась. Я, конечно, постоянно обнимаю сына, но его ведь не обнимешь так, со всей силы и чтобы даже обвиснусь на крепком теле.
— Чтобы согреться, — и обнимает же, именно так, как мне того хочется. Действительно греет и расслабляет. — Ну вот, — кладет подбородок мне на макушку. — Так-то лучше, да?
— Угу, — соплю в плечо друга.
— Вещи теплые, надеюсь, положила? Я узнавал, в Санкт-Петербурге сейчас достаточно холодно. Все же зима, а зимы там лютые. Ева, почему ты вообще затеяла переезд сейчас, — вздыхает Алан, — дождалась бы следующего лета.
— Потому что решила сейчас, — бурчу, выпутываясь из сильных рук. — Положила я все, а теплые вещи – первым делом. Ты меня совсем за идиотку считаешь, не способную просмотреть прогноз погоды и всю нужную информацию по месту, куда планирую переезд с маленьким ребенком?
— Нет, не считаю, ты у меня молодец, сильная девочка. Но это не мешает мне за тебя беспокоиться.
Ой, лучше бы беспокоился за своих нижних, или как их там правильно называют. Вслух, естественно, я свои мысли не выразила, оставила при себе. Портить только наладившиеся отношения с другом я не хотела. Зная Алана, вряд ли его подобное высказывание обидит, но не зря в миру имеется поговорка: «Молчание – золото». Или: «Промолчи, и сойдешь за умного».
— Ладно, поеду. Завтра утром жди, довезу вас с Дэви до аэропорта.
— Мы и сами можем добраться.
— Не обсуждается, — ласково улыбается мой друг и, чмокнув в висок, уходит.
Закрывая дверь на ключ, не перестаю улыбаться. Все-таки хорошо, когда есть некто такой, как Алан. Надежный и сильный. Просто друг.
Первой следующим утром пришла, как ни странно, Эстель. Я пулей носилась по дому, собиралась сама и складывала в большой рюкзак все, что мне может понадобиться в аэропорту и самом самолете: небольшой мешочек с игрушками сына, ― в первую очередь, иначе без них полет будет еще тем трэшем. Влажные салфетки, поильник, маленькая баночка со смесью и термос с горячей водой, как раз к посадке немного остынет, слюнявчик и один комплект слиперов, обязательно ― парочку памперсов, теплые вещи для меня и сына. Паспорта и билеты перепроверила по нескольку раз, кредитки и деньги, Эстель же в это время присматривала за Дэви, готовила нехитрый завтрак и собирала моего малыша.
Эх, была б моя воля и возможности, точно бы закатала девчонку в ковер и прихватила с собой, с такой бесценной помощницей просто грех расставаться, но, к сожалению, все не всегда происходит так, как мы того хотим. Это нужно помнить.
Когда появился Алан, мы, уже собранные и готовые, ждали нашего водителя на открытой террасе, покачиваясь на качелях и ловя последние жаркие солнечные лучи. Точнее, их ловила я. Сын мало что понимал в своем возрасте, а подруга ощутит солнышко на себе и завтра, и послезавтра, и во все остальные завтра. Счастливая, с одной стороны.
Завидев Алана, сынишка радостно разулыбался ему как самому родному человеку и гукнул: «ла». Друг расплылся в не менее радостной и теплой улыбке. Подхватил у меня сына с колен, при этом слегка подбросив в воздух звонко засмеявшегося малыша, и чмокнул ребенка в светло-золотистую макушку.
— Растешь не по дням, а по часам, маленький Дэви, — ворковал друг, покачивая малыша. Подняв голову, он кивнул мне: — Ева, доброе утро, — и покосился на смущенную Эстель. Из голубых глаз мгновенно ушла вся теплота. Он оценивающе оглядел девушку своим фирменным взглядом маньяка-людоеда, точнее… ну, вы поняли кого, и склонил голову к плечу: — Мисс Эстель, полагаю?
Моя помощница робко кивнула и, бросив на меня удивленной взгляд, потупила глаза. Я же свои закатила. Господи, Эстель, ну, ты-то куда?
— Эстель, познакомься, это мой хороший друг – Алан Солесс. Алан, моя подруга – Эстель Вильямс.
Эстель слегка побледнела.
— Приятно с вами познакомиться, мистер… — она сглотнула, выдавив: — Солесс.
Я хмыкнула. Фамилия Солесс довольно редкая и звучит как «бездушный» и, на мой вкус, подходит другу как нельзя лучше. Он иногда та еще бездушная скотина. Правда, только со своими, м-м-м, клубными подружками. С другими людьми и простыми девушками – душка-душкой. Даже и не подумаешь, что внутри такого доброго, мягкого человека прячется жестокий зверь, которого сам Алан нарек Голодом. Впрочем, если быть совсем непредвзятой, обе стороны получали из таких отношений только выгоду, и в эти отношения никто никогда никого не тащил.
— Для вас, прелестная мисс, просто Алан, — во время моих рассуждений сверкнул белоснежными зубами друг. — Готовы к отъезду?
Получив мое уверенное «да», передал мне сына и взялся грузить наши немногочисленные вещи. Закинув небольшую сумку в багажник и сложив коляску, закинул ее следом, глянул на меня:
— Это все? Тогда в машину.
Тепло распрощавшись с подругой, напоследок крепко обняв девушку, усадила Дэвида в детское кресло, какое Алан купил с его рождением и, усевшись рядом, обернулась, наблюдая, как друг вбивает предположительно свой номер телефона в телефон краснеющей Эстель, и отвернулась. Когда Алан сел на водительское место и машина плавно тронулась, сурово пригрозила:
— Сделаешь больно моей подруге, оторву колокольчики, ясно?
— Я не сделаю с ней ничего, что бы ей не понравилось, Ева. И, знаешь ли, боль бывает очень... приятной.
— Не знаю и знать не хочу! Насколько я знаю, Эстель не имеет к твоим интересам никакого отношения, да она знать не знает, что вообще существуют подобные тебе люди.
Алан дернул бровью:
— Подобные мне люди? А какие они – подобные мне? Расскажи, заинтриговала.
— Так! — рявкнула свистящим шепотом: — Свои манипуляции и этот тон ― за дверь или окно машины.
— Ты сама подняла эту тему.
— Какой ты иногда…
— Добрый, милый, дружелюбный?
— Бездушный!
Алан весело рассмеялся, я тоже не удержалась от смешливого фырка. Погладив по ручке смотрящего в окно сына, вздохнула:
— По поводу Эстель: надеюсь, мы друг друга поняли, Алан.
Блондин широко улыбнулся, но отвечать что-либо не стал. Засранец. А я, между прочим, не шутила.
По прибытии в аэропорт, регистрация на наш рейс уже началась. Клюнув друга в щеку, пообещала: как устроимся, обязательно ему отпишусь. Посадила сына в коляску и поспешила к своей стойке. Отстояв очередь, сдав багаж и получив билеты, мы достаточно быстро прошли таможенный контроль, после чего оказались в зоне дьюти фри. Сынишка за всеми впечатлениями быстро уснул, а у меня выдалось время спокойно выпить кофе и связаться с хозяйкой квартиры, еще раз предупредив о нашем прилете и примерном времени приезда. Затем написала руководителю отдела, успела немного поработать, покормить и переодеть проснувшегося Дэви, и как-то быстро подошло время посадки.
Перелет выдался нелегким. У сына закладывало ушки, он много и отчаянно плакал, а вместе с ним и пару раз я. Весь полет, за исключением взлета и посадки, провела на ногах. И не раз успела посыпать голову пеплам, жалея, что вообще решилась на эту авантюру, но сделанного не воротишь.
Не буду говорить, сколько людей оказались недовольны криками и истерикой маленького ребенка и сколько раз, судя по красноречивым взглядам, нас успели проклясть другие пассажиры, но с одной девушкой мне сильно повезло. Она сидела впереди меня и много раз предлагала свою помощь: подержать сынишку, отпуская меня в туалет, поесть и передохнуть. Огромное ей человеческое за это спасибо.
Алёна, я никогда тебя не забуду!
Однако, несмотря на посильную помощь, неудивительно, что когда самолет наконец приземлился, я была готова целовать землю, но в то же время оказалась не слишком готова к суровой мрачноватой погоде, угрюмым злым на лица людям и пронизывающему холоду. Настолько не готова, что совсем позабыла купить сим-карту, хорошо, вовремя вспомнила, плохо, что пришлось возвращаться обратно, но снова хорошо – охрана с хмурыми угрожающими лицами на удивление встретила мою просьбу о помощи с проклятой симкой вполне дружелюбно, и не только подсказали, где ее можно приобрести, но и провели к нужному мини-магазинчику! Изумительные люди. Страшные снаружи, и я не о внешности, и добрые внутри. Хм.
По нужному адресу в квартиру мы добрались поздно вечером. Но нам повезло: хозяйка пошла навстречу и смогла подъехать, чтобы открыть дверь, все показать и передать ключи. Оглядев вполне себе уютные помещения, несмотря на минимум мебели и техники, в целом всем осталась довольна, хотя, честно говоря, в тот момент мне было несколько плевать на комфорт, хотелось только помыться, покормить сына и спать. Забрала ключи и поблагодарила женщину, договор условились подписать завтра с утра.
Уже в дверях она глянула на крутящегося у меня на руках попискивающего малыша, с осуждением покачала головой.
— И не жалко вам было тащить такого маленького ребеночка сюда? Это же такая нагрузка, ужас просто. А где же его папочка?
Честно говоря, от сильнейшей усталости и до глубины души изумленная бестактными вопросами, я растерялась и далеко не сразу нашла что ответить.
— Милочка, чего молчите? Может, имеется некая постыдная тайна? Мне нужно знать! От зека, небось, да?
Зека? Что это еще такое?
— У него нет отца. Только я.
— Бросил, да? — женщина проницательно прищурилась, на что я недовольно сжала челюсти, только шире растянула губы в улыбке. Мне хозяйка квартиры сначала показалась адекватной, но сейчас такой уверенности в этом не было. — Ну, не расстраивайтесь. Найдете нового мужика. Главное, ребенком не светите, а то не примет.
— Тогда зачем нужен такой мужчина? — ядовито протянула, продолжая широко улыбаться, красноречиво взглянула на часы: — Простите, миссис, мы с сыном очень устали и хотели бы отдохнуть.
— Ну да, ну да, — закивала женщина. — Только забудь про эти вот ваши миссис, у нас тут не ваши Америки, не принято так разговаривать, и щеки тебе не жалко? Треснут-то от такой лыбы. Эх-х, прими добрый совет, милая: чтобы не быть похожей на дурочку, сбежавшую из дурки, переставай так тянуть улыбкой жилы. Жуть наводишь. Спокойной ночи.
— Всего наилучшего! До свиданья.
Закрывая дверь, слышала:
— Странная какая-то. Может, все-таки не нужно было квартиру отдавать? А то мало ли, что у этой вертихвостки на уме. Одна она у ребенка. Нет, точно папаша зэк, как есть. А девка-то лгунья.
Девка. Куда я вообще попала? Господи.
Стиснув зубы и поборов в себе желание хлопнуть дверью, аккуратно ее прикрыла и, повернув ключ, отправилась кормить сына, а уложив того спать, с распахнутой дверью в ванную долго отмокала под душем, внутренне возмущалась всем тем, что услышала в свой адрес. Это надо же, на дурочку похожа. А дурка ― это вообще что такое? Про лыбу-то я сама догадалась. Словарик, что ли, прикупить? Хотя толку от него не будет. Здесь дело в диалекте.
Укачав сына, переложила его в кроватку-манеж, не требующий сложной сборки, и присела на кровать, наконец добираясь до телефона, чтобы отправить всем, кому нужно, сообщения о том, что мы добралась до адреса, и с нами по большей части все хорошо. Первой сообщение отправилось подруге, потом маме и Алану, насчет Божнева я долго думала, но решила написать директору все-таки завтра, он семейный человек, мало ли что.
Улегшись на подушку, заметила, как мигнул экран смартфона, и, поборов в себе желание взять его в руки, закрыла глаза. Все завтра.
Ночь же выдалась не менее трудной, чем перелет. Сын на новом месте спал беспокойно. И я, рано утром покормив его, уточнила у хозяйки, когда та соизволит прийти и, узнав время, собрала себя и Дэвида и с облегчением выскочила за дверь, наплевав на неразобранные вещи и что самой позавтракать так и не удалось. В тот момент я совершенно не знала, с кем судьба решит столкнуть меня тем ранним не слишком радостным утром.
Не зря существует замечательная русская пословица, какую частенько любила повторять моя покойная бабушка: поспешишь – людей насмешишь. Себя я насмешила конкретно. Вылетая из квартиры с сыном под мышкой и толкая коляску, хотела закрыть дверь и обнаружила – забыла ключи. Повезло – замок закрывался на ключ, а не как в бабулиной квартире, где нужно было всего лишь повернуть вверх ручку. Ох, помнится, столько из-за этого случалось смешных и не очень казусов. Вернувшись обратно, забрала потеряшку и только всунула в скважину ключ, как в руке завозился сынок, запыхтел, после чего огласил подъезд рассерженным криком. Я встрепенулась и, мысленно чертыхнувшись, поторопилась с замком, уговаривая ребенка чуть-чуть потерпеть. Сыну искренне сочувствовала и себе заодно, а уж каких трудов стоило мне впихнуть малыша во множество одежек, кошмар, к такому ни он, ни я не оказались готовы, но справились.
С облегчением захлопнув дверь, повернулась к коляске, застыла, тихонько застонав. Черт! Одеялко забыла. И ведь можно было же посадить ребенка в коляску, а не таскать его все это время, как ошалелая, на руках. Обругав себя всевозможными словами, усадила недовольного Дэви в коляску под его очередной возмущенный крик. Так, а где пустышка? Дерьмо. Еще и пустышка. Безголовая.
Дома приспичило в туалет. Пока закрыла дверь, пока расстегнула пуховик на сыне, ― чуть не опозорилась, а в самом туалете меня разобрал жуткий смех. Оказалось, я настолько спешила, что забыла поверх колгот надеть штаны. Ну, сначала был смех, а затем – материлась я знатно. Хорошо, никто не слышал. Это в Америке русские маты никто не понимает, а здесь ― другое дело. Прискорбно, но их я, в отличие от многого остального, не забывала никогда.
Наконец полностью собравшись, быстро, но с особой тщательностью перепроверила вещи на предмет очередной забывашки, не выявила оных, напоила сына водичкой и со спокойной душой тиснула кнопку вызова лифта, не забывая отвлекать притихшего с помощью палочки-выручалочки – соски, сына.
Однако на первом этаже меня ждал очередной до ужаса неприятный сюрприз и открытие. Еще вчера на небольшой лестнице в пять ступеней был рельсовый пандус, а сейчас он самым наглым образом пропал. ПРОПАЛ! Как же так?! Мне даже захотелось глаза протереть, вдруг зрение надо мной издевается. Рукой по лицу провела, но не помогло. Хорошая новость: со зрением у меня все отлично, а вот с пандусом все действительно плохо.
В растерянности топчась у лестницы, не знала, как поступить: то ли брать Дэви на руки и как-то стаскивать коляску, то ли коляску с Дэви, что очень небезопасно. И только когда сын выдал мне словесного пинка в виде обиженного крика, дернулась и, выдохнув, решительно взялась за коляску. С трудом подняла ее и, пыхтя от натуги, спустилась вниз. Хорошо, при этом не полетела носом, но дело не в везении, боялась навредить малышу.
Нет, с этим определенно что-то надо будет делать! И в первую очередь позвонить хозяйке квартиры, надо же разобраться, такой поворот меня совершенно не устраивал. Впрочем, если уж быть честной, после вчерашнего неприятного разговора, от которого остался огромный осадок, иметь дела и снимать квартиру у такой ужасной женщины не было никакого желания. И ведь главное: сама придумала – сама поверила в свою чушь. Ладно, разберемся. Дэвид уснет ― позвоню, в крайнем случае напишу миссис Борисевич, той самой хозяйке.
Второй приступ растерянности наступил, когда мы выкатились наружу. Я помнила: магазины находились не прямо так уж возле дома, а в пяти-семи минутах ходьбы. Вот только в какую именно сторону идти, я позабыла. Господи, ну почему не глянула перед выходом? Что за утро такое?!
Разумеется, накануне я просматривала гугл-карты, но в тот момент в голове гулял только ветер и перекати-поле. Да, я частенько бывала в Санкт-Петербурге во время своей юности, но с две тысячи четырнадцатого многое позабылось. К тому же этот район для меня был чужим, квартира бабушки находится на другом конце города, а в этом районе мне ранее никогда не доводилось бывать. Когда я думала, что отыскала «неплохое» жилье, еще дома со всей тщательностью, с какой могла, изучала местность, но сколько ни изучай, постфактум ударит тапком по лбу.
Медленно натягивая на руки перчатки, мысленно давала себе хлесткие пощечины, приказывая взять себя в руки и прийти в себя. Я не одна, у меня ребенок, за чью жизнь несу ответственность, не могу просто так взять и расклеиться.
Проверила Дэви: сын с интересом смотрел по сторонам и на новую местность, и тем более – холод со снегом его не напрягал. Впрочем, Дэвид еще очень маленький, всего лишь девять месяцев, другой реакции я от него не ждала. Немного боялась недовольства, криков дискомфорта, но, спасибо, господи, обошлось.
Погладив малыша по носику, неторопливо тронулась в сторону детского парка, который находился буквально в паре шагов от дома. Решила для начала пройтись по нему в надежде, что сын уснет, я получу передышку, возможность еще разок заглянуть в карты, написать друзьям, маме и самое неприятное – Борисевич.
Парк был небольшой, но уютный. Делился на две зоны: «городской» ― с широкой центральной дорожкой, засыпанными снегом лавочками, фигурно остриженными кустами – летом наверняка они выглядели очень красиво, в принципе, и сейчас, припорошенные снежком, тоже смотрелись вполне хорошо и создавали прекрасную атмосферу.
Детский – с качелями-каруселями, множеством хвойных деревьев. Почти все лавочки в детском оказались почищены благодаря неравнодушным людям. Имелось здесь и несколько скульптур. Первая ― точно мне знакомая: кролик из сказки об Алисе в Стране чудес с большими круглыми часами в лапе и маленькими ― на цепочке в кармашке, а вот вторая заставила остановиться и задумчиво постоять возле нее.
Развернув коляску так, чтобы это чудо видел и сын, склонила голову набок.
— Дэвид, как думаешь, кем являются эти звери? — тихо задала риторический вопрос, с интересом рассматривая необычные фигуры. Сын слабо угукнул, моргая сонными глазками. Я улыбнулась, погладила мальчишку по шапочке, вернула внимание крокодилу в человеческой одежде, стоящему на двух лапах, и странному животному с коричневой шерсткой и большими ушами. В фигурах было что-то смутно знакомое, давным-давно забытое, но это что-то я уловить никак не могла.
Любопытно, кому в голову пришло сотворить нечто подобное? А ведь «это» ― наверняка тоже из какой-то сказки. Надо бы поискать в интернете.
Сделав несколько фотографий возле этого чуда, послала их Эстель, а сама осмотрелась, заметила на стыке двух парков небольшой одноэтажный деревянный домик. Предварительно откинула спинку сидения сыну, уложила его и направилась к строению. Домик оказался летним кафе, и в нынешнее время по понятным причинам не работал, а жаль.
Покружив по парку и укачав сына, низко опустила на коляске капюшон, после чего остановилась в стороне под деревом, наконец добралась до карт и воспряла духом, запоминая расположение ближайшего магазина. Всего-то и нужно было: пройти через весь парк и повернуть направо, а там еще сто метров ― и будут и магазины, и банки, и кафе. Осталось дождаться пробуждения моего малыша, и можно ехать. Со спящим лучше не рисковать: посторонние шумы могут его разбудить. И мне самой было чем заняться. Для начала я хотела просто спокойно прогуляться, жаль только, дорожки оказались не везде хорошо почищены, и иногда, чтобы проехать, приходилось прилагать больше усилий.
А, и пока не забыла!
Покопавшись в интернете, отыскала тех самых зверей, с губ сорвался смешок. Надо же, из памяти взаправду стерся старый добрый мультик. Точно. Крокодил Гена и Чебурашка. Забавно.
Кружа по парку, бездумно посматривала по сторонам, наблюдая за редкими прохожими и детьми, поражалась, насколько американцы и здешние люди разные. Никаких улыбок, смеха или громких разговоров, даже маленькие дети вели себя скорее как взрослые, чем действительно дети. Смирные, хмурые, на мое приветствие подозрительно косились, отшатывались, только что пальцем у виска не крутили и спешили прочь, чаще всего оглядываясь и удивленно посматривая. Неуютно себя ощущая, повернула коляску и направилась в сторону кафе-домика, там как раз была деревянная лавочка под навесом. По дороге я старалась не смотреть на людей, но по-прежнему ощущала на себе посторонние подозрительные взгляды.
Добравшись до места, облегченно выдохнула. Положила себе под мягкое место пакет с дождевиком и, устроившись на нем, первым делом написала простое сообщение хозяйке квартиры с уточнением по поводу пандуса. Вообще, конечно, следовало самой позвонить, но внутри все неприятно переворачивалось от одной мысли, что вчерашние вопросы или дождь из грязи продолжатся, поэтому обошлась пока письмом. Дальше открыла вотсап, замечая сообщение от подруги, но решила написать сначала короткое уведомление Божневу, вчера же так и не решилась. Затем «черканула» короткие ответы на стандартные вопросы о том, как у меня дела и как на новом месте, маме, затем Алану и только потом с легким сердцем открыла диалог с Эстель.
«О! Здорово! Какие необычные скульптуры. Замечательно. Прекрасно. А кто это?»
«Ну, первая ― определенно кролик из Алисы, а вот вторая парочка – из старого советского мультфильма».
«Советского? М-м-м, не совсем понимаю».
«Родом из распавшейся могущественной страны. Большая часть земель в нынешнее время – Россия. Не важно».
«А-а-а. Национальное культурное достояние».
«Да, можно так сказать. Как дела?»
«Это я должна была у тебя спросить. Я-то страну не меняла и не бежала с ребенком при первой возможности куда глаза глядят» (смеющиеся смайлики).
Смущенно улыбнулась, раздумывая, что ответить, подняла голову, находя взглядом движущуюся в нашу сторону молодую пару. Девушка в дутой короткой зимней куртке, простых узких джинсах и шапочке с помпоном везла перед собой прогулочную коляску, с ней рядом неторопливым размеренным шагом шел высокий мужчина в черном коротком пальто с высоким воротом и в более темных джинсах. Со своего места мне не были видны черты их лиц, близорукость – бич почти всех людей, работающих с лэптопами, я ― не исключение. Зрение у меня подсело еще лет семь назад. Но я смогла разглядеть русый низкий хвостик волос у девушки и короткие черные, что интересно, слегка вьющиеся волосы у мужчины. А еще, судя по красивому рельефу ног, этот мужчина физическими тренировками точно не пренебрегает.
Они подошли достаточно близко, чтобы я могла рассмотреть и лица, но, уже наученная горьким небольшим опытом, поспешно опустила голову. Отчего-то мне не хотелось, чтобы и эта пара признала меня странной или еще того хуже – немного поехавшей.
Кусая губу, читала дальше.
«Выражаю надежду, Питер вас не разочарует. По поводу работы – не торопитесь, три недели у вас точно есть, условия дальнейшего сотрудничества обговорим по месту. Осваивайтесь. Единственное, что попрошу: в течение недели приехать в «Бэрос» для официального оформления документов. Всего наилучшего».
С души будто камень упал. Похоже, друг Алана неплохой. Даже жаль, что женат. Шутка! Открыла переписку с подругой, заранее пугаясь множества сообщений.
«Ева? Ты тут?»
«Ева-а-а-а!»
«Я начинаю волноваться!»
«Ева! Мне вызвать 911?!»
«Ох, черт, там же наверняка не 911. Ева!!!»
Тихо рассмеявшись, успокоила подругу сообщением, что меня никто не украл и я в порядке, и с горестным вздохом пожаловалась на местный менталитет и угрюмость. Проверив сына, почесала внезапно занывшую татуировку с моим драконом и, уловив движение впереди, вскинула голову, снова натыкаясь на знакомую парочку. Мысленно с грустной улыбкой повздыхала: хорошо, когда у твоего ребенка есть папа, настоящий, который может с ним и с тобой заодно гулять вот так по парку. Эх.
Почувствовав на себе сторонний, отчего-то взволновавший взгляд, поспешно опустила голову в телефон, дрогнувшими руками принялась строчить Эстель жалобу:
«Они здесь такие серьезные, что мне не по себе».
«Может, тебе показалось? Уверена, все не так плохо».
«Наверное».
«Как тебе язык? Нормально понимаешь?»
«Не всегда. Порой сложновато, но дело практики и времени, главное, понимаю».
Я уже собиралась ответить на очередное сообщение подруги, как внимание привлек звонкий женский голос из-за домика, саму девушку не было видно, но вот слышно отлично:
— Ян, я тебя прошу по-хорошему, перестань! Это мое решение.
— Это плохое решение, — услышала низкий приятный и капельку усталый голос, невольно замирая. По спине пронеслись приятные мураши. Ох, что это был за голос… Сильный, необычайно красивый, если бы еще поменьше усталости, вообще бы не поверила, что такой может существовать. Любопытно, кому он принадлежит? Немного нервно почесала дракона, затем погладила.
— Да почему плохое-то?! Я устала сидеть одна дома с ребенком, понимаешь? Уже скоро на стену полезу и двинусь кукушкой.
— Я тебе не раз предлагал сходить с подругами погулять или еще куда-нибудь, развеяться. Успеешь еще наработаться за всю оставшуюся жизнь. Тем более, ты собралась не просто в другой город, а в Москву!
— Ага, развеяться, а с ребенком кто будет, няня?
— А в Москве с ней кто будет, няня? — саркастические нотки в мужском тоне.
— Если буду работать, то да, найму няню. И если ты думаешь, что это как два пальца об асфальт, то ошибаешься! А так, смысла нет нанимать незнакомого человека на пару часов, с подругами посидеть.
Логика, конечно, у девушки была отличная, ничего не скажешь.
— А без няни, вот с кем мне ее оставить?!
— Со мной. Я могу.
— С тобой? — иронично-злые нотки. — Глупости не говори. Ты вообще ни на что время найти не можешь, а тут целых два, а то и четыре часа с ребенком. С няней не так страшно будет, как с тобой, мужланом.
Ну, по поводу мужлана я бы поспорила. Хотя, что я знаю.
— Сказал ― посижу, значит, посижу. Ты мне не доверяешь?
— Доверяю.
— Так какие вопросы? Что тебе еще нужно?
— Покоя! Выйти на работу и покоя! А еще свалить из этого города, он меня давит.
— На работе покой ты вряд ли найдешь, — хмыкает мужчина. — А насчет давления, знаешь поговорку: от себя не убежишь? И ты прекрасно знаешь, я не могу сейчас сорваться и поехать с вами.
— А разве я говорила что-то о тебе?
— Тана…
— Ой, все, закончили!
Внезапно та самая девушка стремительно вывернула из-за угла домика и, бросив в мою сторону недовольно-злобный взгляд, от которого сердце ухнуло в пятки, заспешила по дорожке. Следом появился тот самый мужчина, остановился, повернул голову в мою сторону, и сердце повторно ухнуло вниз и, кажется, вовсе на секунду остановилось, дыхание сперло, по венам пробежался разряд смертельного тока. А дракон… Чертов дракон зачесался вдвойне.
Это был он. Мое наваждение. Тот, кто терзал все эти годы. Тот, кто частенько снился.
Господи… Господи… Господи!!!
— А-а-а-а… Эм. Простите, невольно стала свидетельницей вашего разговора, — прошептала, от неловкости кусая губу.
Мужчина взглянул на меня странным взглядом, в котором мне на секунду почудилось сначала закономерное удивление, а вот потом ― узнавание. Но, скорей всего, я просто себе, как обычно, надумала. С чего бы ему меня узнавать. Столько лет прошло. Взгляд скользнул ниже, к воротнику-стойке, еще ниже ― к расстегнутому пальто, и застыл на серой рубашке.
— Вежливая зеленоглазка... — донеслось до моего слуха тихое.
С того ошеломительного момента, как мне в парке встретилось мое безумное наваждение, прошла практически целая неделя, а точнее сказать ― шесть дней. Шесть не менее безумных и одновременно скучных дней. И, казалось бы, как можно с маленьким ребенком скучать, ведь столько дел на дню следует переделать помимо вечерней работы, но тем не менее, тоскливое, скучное настроение снедало душу и отнимало моральные силы, только что искренние радостные улыбки сына заставляли улыбаться в ответ. В эти дни я сама на себя не была похожа, и уверена: внешне отлично походила на местную жительницу.
Взяв в ладони теплую чашку черного кофе с молоком, отодвинула в сторону занавески на окне, взглянув на внутренний дворик с небольшой детской, сейчас пустынной из-за отвратительной погоды, площадкой, мыслями возвращаясь на шесть дней назад.
Тем же днем мы с Дэви вполне успешно отыскали неплохой, с большим ассортиментом магазин. Очень порадовалась, когда нашла на полке детского питания нужную смесь. Купила по несколько баночек разной прикормовой всячины, не забыла прикупить и свежего куриного мяса, поскольку ребенку с семи месяцев потихоньку давала еду в виде кусочков, свежих овощей, готового салата с кукурузой для себя, кофе, ну, и все.
Впрочем, и эти продукты мы кое-как дотащили до квартиры. Дома я привыкла ездить на автомобиле, однако в самое ближайшее время нас ожидала только пешая прогулка или такси. Из-за отсутствия личного транспорта я испытывала внутренний дискомфорт, словно разом лишилась, допустим, половины ноги, но, несмотря на это, выбор и покупку машины отложила на потом, сейчас и без того голова кругом. Тем более, это дома с общественным транспортом очень туго, а здесь, насколько я могла заметить и удостовериться, исключая ужасные пробки, с этим делом совершенно нет никаких проблем.
По поводу переезда у меня не было завышенных ожиданий, я и не надеялась, что мне, несмотря на приемлемое знание языка и хоть какое-то ориентирование в общих чертах в городе, будет легко. Отнюдь. Я готовилась ко всему и все равно не оказалась достаточно готовой. Тем более не оказалась готовой столкнуться со своим сумасшествием лицом к лицу. Не добавлял спокойствия и извечный страх за жизнь маленького человека, за которого несу полнейшую ответственность. Мой маленький Дэви… Как же страшно тебя подвести. Но вопреки всем существующим и будущим трудностям – мы справимся. Я сделаю для этого все, что будет в моих силах.
За окном внезапно завыл неясно откуда взявшийся ветер, подхватил снежок с подоконника и понес только ему одному известной дорогой. Сверху неожиданно упала сосулька, ударилась о тот же подоконник, при этом издав зловещее «бум». Вздрогнув, сильнее стиснула пальцами чашку и выдохнула, раздраженно смахнула с плеча за спину хвост волос.
Пожив в этом месте какое-то время, я поняла, как сильно облажалась, но, к сожалению, это для меня было весьма ожидаемо. Не то, чтобы я знала, что нас с сыном ждет, но не исключала факта подставы и в этом плане оказалась права, хотя лучше бы ошибалась. Тем более хозяйка квартиры еще в первый вечер показала свое истинное лицо.
На мое сообщение в тот день она не ответила, на следующий – звонки, вопреки нашей договоренности, игнорировала, и только на третий недовольным голосом заявила: ей пришлось срочно уехать к родне в глухую деревню, а связи там нет. Предупредить об этом заранее она не догадалась, как не догадалась принести извинения за принесенные неудобства.
Сказала: вернется к началу следующей недели, к нынешнему моменту – через три дня, и вот тогда мы обязательно подпишем договор. Настоятельно рекомендовала не портить имущество квартиры и особенно не пытаться сбежать с тем же самым имуществом, откровенно и толсто намекая на воровство с моей стороны. Сказать, что я была возмущена, услышав в своей адрес такое – это не сказать ничего.
— Вас, моя дорогая, непременно найдут, если вы обратили внимание – на подъезде камера, а там и угодить в тюрьму совсем просто, наши органы работают очень хорошо, если вы вдруг не знали, это вам не ваша Америка. Один шаг влево – вы на нарах, а ваш малыш отправится прямиком в детский дом! — вот что заявила она мне тогда. При этом еще уж слишком язвительно-довольным показался ее тон.
Невольно я насторожилась и ответила холодно: если у вас подобное проворачивают направо и налево, то это не значит, что нужно обвинять каждого человека в таких делах, у меня и в мыслях не было воровства. Никогда не воровала и начинать не планировала! Особенно при наличии маленького ребенка, так что оставьте свои инсинуации при себе, миссис!
Женщина повозмущалась моим грубым характером, чем еще сильней меня поразила и ввела в недоумение: неужели на такие обвинения в России принято молчать? С каких пор? Не припомню такого.
А уж по поводу голых лестниц без остро нужных мне рельсов она и вовсе заявила: мое комфортное обустройство – не ее ума дела и заботы, только милостиво предположила: якобы кто-то из соседей затеял то ли ремонт, то ли переезд, то ли смотрители дома решили устроить некие ремонтные работы. По итогу моих хлопнувшихся в обморок нервных клеток она язвительно обрубила, что если меня что-то не устраивает, чтобы я сама звонила в управляющую компанию и разбиралась с жилищным комитетом или ТСЖ.
Просто, блин, замечательно!
Разумеется, никуда я звонить не стала, у меня не было никакого желания ни с кем ругаться, я просто хотела спокойно жить и первым делом после этого разговора на эмоциях засела за поиски новой квартиры. Но хорошо в этом покопаться не дал сын, затребовав себе внимание, а глянув ночью, приуныла. Ничего хорошего в заявках я не нашла: плохой ремонт, совсем крошечные квартирки, отсутствие лифтов и, соответственно, пандусов, и прочее, и прочее, что меня не устраивало. Отложила это дело на потом, решив еще раз пересмотреть объявления после официального трудоустройства, какое я себе назначила уже завтра с утра. Кстати, об этом.
Так как полноценно взять с собой сына я не могла, как и позволить себе таскать его по кабинетам, приняла решение нанять няню, пока, может быть, временно, а вот дальше она мне бы в любом случае потребовалась. Все же иметь и работу, и малыша – это огромная нагрузка, при которой с легкостью можно выгореть на нервной почве. Мне свои нервы были очень нужны самой, да и без работы, по моему мнению, все равно кто-то должен быть рядом, чтобы помочь разгрузить. Дома у меня была моя Эстель, а здесь я отыскала вполне неплохую молодую девушку. Ее анкета мне приглянулась, при личной встрече я убедилась в своем решении нанять именно ее, и все равно, что ее анкета была самой первой в моем не особенно длинном списке.
Очень понравилось, когда Елизавета возникла на нашем пороге и сразу же принялась налаживать контакт с ребенком. Знакомиться, говорить. Дэвид принял незнакомку настороженно, спрятался за моими коленями и даже пару раз всплакнул. Но стоило новой няне вымыть руки и осторожно, но непреклонно взять его на руки, давая мне время доготовить сырники, какие с сыном делали в тот момент, унесла его в другую комнату, постоянно была на контакте и выполняла все именно так, как мне то было нужно. На меня она практически не отвлекалась, а если и отвлекалась разговором, все равно держала малыша в поле зрения и вела разговор совместно и с ним. Внимательно выслушала все мои рекомендации по поводу игр и что конкретно нам в первую очередь требуется, помогала кормить моего малыша, после чего без слов взяла его на руки и унесла мыться, в общем, как я и сказала, делала исключительно все, что требуется делать хорошей няне.
Но, несмотря на все ее плюсы, вот так сразу одну ее оставить с малышом не решилась, вместо этого мы договорились вместе поехать в «Бэрос». Там, если что, я смогу и помочь, если потребуется, и буду спокойна, не дергаясь каждую секунду в переживаниях. С одной стороны, вариант такой себе, но и доверять вот так, с наскоку, тоже нехорошо.
Безумия в мои дни добавлял еще один немаловажный для меня момент: Ян нам больше не встречался. На следующий день после той внезапной встречи я с некоторой опаской выезжала с сыном в парк, ловила в животе ледяные бабочки, то и дело внимательно посматривая по сторонам. Руки, ведущие коляску, дрожали, губы белели от напряжения и болели от моих зубов, а настроение с каждым пройденным шагом портилось, скатываясь в кромешную темноту. Его не было. На что я надеялась, кто его знает, может, на то, что они с той девушкой или, что вероятней, законной женой и малышкой тоже проживали где-нибудь неподалеку, и разочаровывалась.
Скорей всего, на мужчину навалилось много работы, или он и вовсе уехал в какую-нибудь командировку, как частенько разъезжал мой бывший супруг, или мы просто не совпадали по времени, но в последнее просто не верилось.
Скажем так. В парке мы гуляли каждый день, а иногда и по нескольку раз утром и вечером, и все сильней кололо тонкими острыми иголочками изнутри жалящее разочарование. Ни его, ни той девушки, а ведь я даже решилась: если встречу ее, подойду познакомиться, ведь в этом нет ничего такого, верно? Просто две мамочки с колясками…
Ладони сжались до боли на холодной чашке.
Идиотка ты, Ева. Самая настоящая. От самой себя и своих гнилых мыслей не тошно?
И как внутренний крик:
«Я же не увести!!! Я просто… Просто подружиться».
— Ага, — буркнула, допивая остывший напиток, с отвращением глянула на нетронутую тарелку с едой на столе. — Подружиться… Оно тебе нужно? А ей? Не глупи, Ев. Просто оставь их хоть ненадолго в покое.
Поставив посудину в мойку, направилась к сыну. Уж очень долго он спит, пора и будить, тем более совсем скоро должна была прийти няня. Шествуя по небольшому коридорчику, забылась и едва не упала, запнувшись о коробку с вещами. Подпихнув ее ногой, выругалась сквозь зубы, хватаясь пальцами за угол комода, пристроенного к шкафу, выровняла дыхание, с неодобрением покосившись на другие коробки. Следующим вечером после нашего приезда точно по расписанию и договоренности доставили остальные наши вещи, за дополнительную плату один из мужчин собрал нам кроватку, за что огромное ему спасибо, сама бы с этим маялась неизвестно сколько времени. Часть самых необходимых вещей мне удалось разобрать, остальные по сей день ждали своего часа.
Я планировала уже на следующей неделе отправить Элизабет вместе с сыном на прогулку, а самой как раз заняться этим делом. Но теперь-то, наверное, не буду спешить. Все-таки оставаться в этой квартире у меня не было никакого желания, в особенности с Дэвидом.
В общем, посмотрим.
Заглянув в «детскую», нашла сына задумчиво изучающим потолок. Заметив меня, он оживился и, перевернувшись на животик, поднялся на ноги, маленькие ручки сжали бортик кроватки. Взяла сына на руки, зацеловывая улыбающегося малыша в обе пухлые щеки и воркуя:
Центральная библиотека Сакраменто…
Январь 2015 г.
Библиотекарь выдал Еве требуемые книги и, записав ее имя в карточке, отпустил в читальный зал, не забыв упомянуть о типовых внутренних правилах. Выбрала стол у витражного окна. В этом году она собиралась подать документы во все университеты «Лиги Плюща», а для этого обязательно нужно хорошенько подготовиться к тестам. Она и без того углубленно готовилась к сдаче SAT вот уже несколько лет, но на этот год ей умственных усилий требовалось гораздо больше.
В библиотеке Ева пробыла практически до закрытия. Оторвавшись от чтения, она отложила карандаш, потерла переносицу, размяла шею и огляделась. Зал был пуст, за исключением ее и молодого мужчины, сидящего за соседним столом. Выдохнув, девушка встряхнула руками, сделала финальную пометку и принялась собирать вещи. На пол с глухим стуком случайно упал ее ежедневник. Девушка раздраженно цыкнула и наклонилась, чтобы поднять, но его у нее из под носа перехватили длинными аккуратными пальцами.
Ева подняла озадаченный взгляд, столкнувшись с темными знакомыми глазами, и отшатнулась от неожиданности, ошеломленно вглядываясь в знакомые черты лица.
— Простите, — автоматически перешла она на русский. — Никак не ожидала вас здесь увидеть… — Ева запнулась, уловив растерянность на красивом лице.
— Я вас не понимаю, — выдохнул незнакомец на чистом английском. — Простите?..
Это не он… Не наваждение… Черт! Когда же она перестанет заниматься всей этой ерундой, в каждом человеке наблюдая его. Господи, убереги.
Ева расслабилась, скользнула языком по зубам, будто пытаясь стереть с него привкус жалящей горечи.
— Это вы меня извините, — неловко улыбнулась девушка и указала на дневник. — Могу я забрать свою вещь?
— О, да, конечно, — спохватился мужчина, незамедлительно протянул ей требуемое.
Ева благодарно кивнула и, засунув злосчастный ежедневник в рюкзак, собрала со стола книги и, удобнее их перехватив, развернулась к библиотечной стойке, как услышала тихое, но решительное:
— Девушка, как насчет того, чтобы обменяться номерами телефонов?
На губах Евы появилась широкая улыбка. Ей вдруг стало неожиданно приятно. Очень приятно, ведь никто с ней никогда так не знакомился. Никто приличный, а о неприличных она предпочитала не вспоминать. Однако образ наваждения немного портил общее впечатление. Незнакомец был похож на него, очень похож. Только глаза… За время разговора Ева нашла отличие: глаза теперешнего незнакомца были темными, но не черными, а серыми, и все же внешний облик при внимательном рассмотрении отличался.
Не оборачиваясь, она неопределенно пожала плечами и поспешила к стойке.
Сдав книги и получив обратно свой читательский билет, Ева неторопливо спустилась по лестнице и вышла на воздух. Ее настроение заметно улучшилось, и только она успела отойти от здания на десяток шагов, как ее вдруг нагнал библиотечный мужчина.
— И все же я настаиваю на номере, — невозмутимо проговорил он, поравнявшись с девушкой.
— С чего я должна давать его незнакомцу? — ехидно уточнила она. — Вдруг вы окажетесь плохим парнем.
Незнакомец, и что уж там – достаточно красивый, чтобы Ева смущалась, весело глянул на нее.
— Я думал, девушкам как раз такие нравятся.
— Не всем. Мне нет.
— В таком случае, просто отлично, что я не такой. Давайте знакомиться! Оскар, Оскар Дэвис, а вы, мисс?
— Ева Ахмейт.
— Теперь мы знакомы, и я могу рассчитывать на ваш номер?
— Ваша настойчивость должна быть или вознаграждена, или проигнорирована, или заявлена куда следует.
— И что же выбираете вы, Ева? — чувственным голосом тихо уточнил он.
Ева шире улыбнулась, склонила голову к плечу:
— Знаете, Оскар, я выберу первый вариант. Давайте свой телефон…
Дверной звонок вынудил вздрогнуть, как и радостно вскрикнувший сын. Удержав мальчишку, пошла открывать, невольно продолжая думать о бывшем муже. Тогда-то у нас все и закрутилось. Не сразу, конечно. Но Оскар красиво и долго ухаживал, перед тем как расписаться, мы полгода встречались. У нас было много хорошего, много ярких моментов и тепла, я была с ним счастлива. Конечно, не обходилось и без скандалов, но в целом мне не о чем жалеть. Просто это все следовало прекратить гораздо раньше, а не пускать на самотек, но в таком случае не было бы моего сына. Ведь без непосредственного участия Оскара и моей глупости на свет не появился бы Дэвид. Именно этот малыш ― самое лучшее, что он сделал на этом свете. Во всяком случае, для меня.
Открыв няне, впустила ее в квартиру. Пока она раздевалась, Дэвид настороженно и очень серьезно поглядывал на девушку, успев немного подзабыть ее лицо. Но как только няня вымыла руки и обратила внимание на ребенка, он заулыбался и сам попросился на протянутые девушкой ручки.
Выложила одежду для малыша, и Елизавета незамедлительно принялась его одевать, в то время как я сама пошла собираться, и через двадцать минут мы, собранные и готовые, загрузились в такси. По дороге я давала девушке инструкции и надеялась, что подписание документов и время в издательстве пройдет без эксцессов, но, как водится, надежды не оправдались.
Расплатившись с таксистом, первая выпрыгнула из машины и, обежав ее, распахнула дверь, забрала из рук няни с интересом озирающегося сына.
— Ева, — с укоризной протянула девушка, хлопая дверцей, и как только мы встали на тротуар, протянула ко мне руки, чтобы я отдала ей обратно малыша. — Я бы и сама прекрасно справилась. Не волнуйтесь вы так, все будет хорошо. Да, маленький принц? — улыбнулась она моему мальчику, тот с важным видом серьезно гукнул, на что мы весело хохотнули.
— Не могу не волноваться, — выдохнула, поворачиваясь лицом к зданию издательства, осматривая его сверху вниз. Огромное, в десять этажей, стеклянные большие окна, черная декоративная кубическая отделка, эмблема БRK посередине, стеклянный козырек у парадного входа, ухоженная небольшая зона с лавочками. Уличных уборщиков видно не было, но дорожки и сами лавочки точно кто-то по несколько раз на дню расчищал. — Красиво.
— Обычный бизнес-центр, — небрежно дернула плечом няня, и согласилась. — Но да, красиво. Пойдем или еще подышим воздухом? — тактично уточнила она. — Можем и подышать, для Давида это только плюс.
Няне я сына представила вторым именем, и вообще приняла решение в этой стране называть своего ребенка при чужих людях именно так. И только дома ― родным. Для меня было немного в новинку, что няня практически полностью заменяет меня, в попытке или намерено развязывая руки.
Я привыкла к другому. Эстель была моей помощницей, ненавязчиво присматривала за сыном, готовила еду, но в той же мере я выполняла свои материнские обязательства. С Елизаветой все по-другому, и я пока не решила – нравится мне такой ее метод или нет. С одной стороны – да. С другой – не знаю. Временно – на пару часов ― почему бы и нет. На постоянной основе ― категорически нет. Я мама своего малыша, а не посторонний человек.
Вновь глянула на свое временно удаленное место работы. По неясной причине ноги сами не шли, во мне зрело необъяснимое, нерациональное желание развернуться и уехать домой, пока… Пока не поздно. Неясное предчувствие непонятного характера – к добру или худу ― сковало по рукам и ногам. Взгляд скользнул по камерам наблюдения, изо рта вырвался клочок пара. Посмешищем становиться не хотелось гораздо сильней, а кем я буду выглядеть в глазах охраны, если поддамся слабости и уеду. Ладно, если была бы одна.
Глянув на спокойно восседающего на руках Елизаветы малыша, вздохнула:
— Идемте, вернемся домой – подышим.
Елизавета безропотно последовала за мной.
Первый этаж здания выглядел… массивно. У входа диванчики из черной эко-кожи, возле которых возвышались металлические хромированные высокие горшки с цветами, напоминающие по внешнему виду уличные пепельницы. Огромное пространство. Гранитная серая плитка устилала пол. По левую сторону ― стойка администратора в графитово-светлых тонах, по правую ― диванчики и большой плоский экран, на котором раз за разом отыгрывался короткий ролик, начинающийся с эмблемы издательства, а если идти прямо – несколько лифтов и раскрытая дверь. С того места, где я стояла, были видны деревянные столики и стулья. Предположила, что это могло быть кафе для сотрудников «Бэрос».
При нашем приближении к стойке администрации брюнетка с высокой гулькой и в строгом деловом платье вежливо улыбнулась, в то время как ее коллега, ― скорее секьюрити ― мужчина в черном костюме, из-под пиджака которого недвусмысленно выглядывала рукоять пистолета, покоившегося в кобуре, свел брови к переносице, анализируя наш внешний вид и степень опасности. Мой сын тихо гукнул, и мужчина расслабился, подмигнул малышу, ловя в ответ детскую искреннюю улыбку.
Девушка задала стандартные вопросы о том, кто мы и что мы. Я назвала себя, не забыв упомянуть няню и сына. Кивнув, она черканула ручкой в блокноте и принялась работать с компьютером. Раздев сына, оставила его с няней на ближайшем диванчике, когда вернулась обратно, мне предъявили бумажный серый пакет. При мне же и вскрыли его, выудив на свет прямоугольную карточку и несколько скрепленных степлером листов бумаги.
— Так, Ева… — она глянула на карточку, свела брови к переносице, затем пошелестела листами, нашла нужную страницу и вздернула бровь: — Итановна?
— Пусть будет так, — нехотя согласилась. Никогда мне не нравились отчества, принятые в славянских странах. Почему именно отчества?! Это же как-то глупо и несправедливо по отношению к матерям.
— Хорошо. Итак, Ева Итановна, ключ-допуск на этажи. Вам понадобятся только два – третий, где располагается управление кадров, и административный. У меня пометка, что у вас личное собеседование с Кириллом Александровичем, вам повезло, сейчас он на месте. Рекомендую подняться сначала к нему, потом в кадры. Здесь, — подвинула девушка ближе листы, положила сверху ламинированную карточку с разноцветными блоками, — план-инструкция всех этажей, смотрите на цифру – затем сноску с пояснениями, разберетесь. Здесь ваша анкета, сверитесь, подпишете у меня и предоставите директору, второй документ отдадите в кадры. Это ― распоряжение и ваши документы на продление рабочей визы. Малыша и няню, — девушка скосила глаза, — мы можем предложить провести в общую комнату отдыха, для детей там, конечно, ничего не приспособлено, но есть большой диван, мини-кухня и уборная.
— Буду благодарна, — вежливо кивнула, мысленно потрясая головой от непривычного нагромождения информации. Жестом подозвала Елизавету.
— Отлично, сейчас подойдет сопровождающая.
В то время как я пробежалась глазами по своей же анкете и, не отыскав в ней ничего нового, подписала, пришла обещанная девушка. Поцеловав своего малыша, тихо попросила его быть умницей и пообещала, что скоро приду за ним. Няне сделала знак: будем на связи, и их увели в сторону лифтов. С тревогой провожала взглядом спину Елизаветы с моим ребенком на руках.
— Не волнуйтесь, Ева Итановна, — негромко проговорила брюнетка, — везде камеры наблюдения, все будет в порядке.
— Да, конечно. Спасибо, — выдохнула, деревянными пальцами забирая пакет.
— Напоминаю: вам на административный, самый верхний этаж, там все просто, не заблудитесь, в крайнем случае, смотрите план. Комната отдыха – второй этаж по левую сторону, там одна дверь.
Благодарно кивнув, мимолетно взглянула на подъехавший на стоянку черный внедорожник, паркующийся рядом с таким же, но бежевым, поспешила к лифтам. Быстрее закончу здесь ― быстрее встречусь со своим ребенком.
Пока поднималась на нужный этаж, успела в кабине изучить план-инструкцию, и как только створки открылись, решительным шагом завернула в правое крыло, с одной единственной дверью, с прикрепленной к ней золоченой табличкой:
Кирилл Александрович Божнев
Генеральный директор «БЭРОС-КНИГА»
Коротко постучала и после уверенного, сказанного бархатным голосом: «Да», вошла, оказываясь в просторном кабинете. Взгляд сразу же упал не на директора, хотя краем глаза заметила его, восседающего за т-образным столом, а на высокую, практически упирающуюся в потолок наряженную преимущественно стеклянными дорогими игрушками елочку, губы исказила невольная радостная улыбка.
— Нравится? — с улыбкой в тоне поинтересовались у меня.
— Очень, чудесная елка, так по-праздничному, — машинально ответила и, спохватившись, наконец обратила внимание на мужчину: — Прошу прощения, мистер… эм, Кирилл Александрович.
— Здравствуйте, Ева, — наклонил он голову к плечу и жестом подозвал ближе: — Проходите.
— Спасибо, сэр, — присела на ближайшее к генеральному место, украдкой его рассматривая.
Очень красивый мужчина. Кофейного оттенка глаза смотрели по-доброму, но проницательно строго, на губах играла вежливая улыбка. Над верхней губой заметила милую и очень необычную родинку в виде сердечка. Квадратное лицо с высокими скулами и лбом, темно-каштановые волосы зачесаны назад. Красивый, это да, и насколько я знала, с весьма легким характером. Правда, по словам Алана, мистер Божнев, если дело касалось работы и бизнеса в целом, из человека с веселым нравом превращался в жестокую акулу с острыми зубами. Таких людей я боялась гораздо больше, чем этаких показательно мрачных с холодными взглядами или орущих как потерпевшие. Поскольку к доброте и легкости очень быстро привыкаешь, и тем больнее получить ушат ледяной воды в виде сурового тона и выговора.
Поддернула плечами.
Правда, благодаря Алану я научилась хотя бы внешне при контакте с такими людьми оставаться невозмутимой.
— Вам холодно? Могу подбавить градуса на кондиционере, — Божнев уже потянулся к белому маленькому пульту. Ладно, почти невозмутимой. Остановила мужчину отрицательным кивком головы.
— Нет, спасибо. Мне вполне комфортно, — протянула директору пакет администратора. — Мне сообщили, у нас собеседование. Я не готовилась, но готова попробовать.
— Мне нравится ваша искренность. На самом деле никакого собеседования как такового не будет. Честно сказать, мне хотелось просто с вами переговорить. Узнать, как старина Алан. Всем ли вы довольны, нет ли проблем. Если потребуется, предложить помощь.
Пораженно вскинула голову, встречаясь с тем самым проницательным взглядом. Что это? Дежурная вежливость, не влекущая за собой никакой ответственности в надежде на отрицательное заверение, моя ситуация – слишком частая практика? Или же… Верить в то, что за мной следили, не хотела. Такая идея как-то дурно попахивала.
— Г-м. Мистер Солесс в полном порядке, насколько я могу судить из нашей последней встречи. Передавал вам привет. Насчет него вы хотите услышать что-то конкретное? — осторожно спросила.
— Нет, мы с ним поддерживаем связь, мой интерес больше праздный. А как насчет проблем? Ева, скажите честно, вам требуется помощь? — с упрямыми нотками в тоне уточнил директор.
— Простите, Кирилл Александрович, это тоже праздный интерес? Дело в том, что долго говорить я не могу, мне пришлось взять с собой малыша. Он сейчас в общей комнате под присмотром няни, но мне бы не хотелось надолго задерживаться.
— Понимаю. Нет, в этом вопросе интерес не праздный, Ева, и я настаиваю на действительно честном ответе.
Да господи.
— Все в порядке, правда, — пробурчала и тихо добавила: — Разве что… Разве что за исключением снимаемого нами жилья: с ним возникли проблемы, а ничего стоящего я пока подыскать не смогла.
Мистер Божнев задумчиво кивнул:
— Я услышал. С жильем постараюсь помочь.
— Нет, не надо! — невольно вскочила и осеклась, устало взглянув на директора, вздохнула: — Послушайте… Нет, для начала извините меня за мою реакцию, но мне не нравятся такого рода поблажки в мою сторону. Я чувствую себя неловкой и… обязанной…
Божнев нахмурился:
— Глупости, Ева. Вы мой сотрудник. Более того, сотрудник, перенесший непростой переезд, к тому же с маленьким ребенком. Я знаю, каково вам сейчас и насколько тяжело. Моя задача как руководителя ― вам помочь, просто потому, что вы под моим руководством, не более, это ясно?
— М-м-м, наверное…
— Да господи, — возвел мужчина глаза к потолку и в секунду переменился именно так, как я того опасалась. Без всякого щелчка пальцев превратился из добряка в жесткого непримиримого человека. Биг-босса, которого слушаешь, открыв рот, не в силах противиться его слову: — Прекратите себе надумывать лишнего. И если вам станет от этого легче, именно Алан попросил меня проследить, чтобы вы хорошо устроились. Я не могу подвести не просто компаньона, а друга, и уж присмотреть за одной девушкой с ребенком не доставляет мне никакого труда, в особенности если девушка ― мой сотрудник! Надеюсь, я доходчиво сейчас разъяснил?
Настороженность вновь вскинула голову.
— Вы же помните, что я пока не могу выезжать в офис более трех дней в неделю и работать свыше четырех часов.
— Да, естественно. В договоре найма это условие прописано.
Незаметно выдохнула и кивнула.
— Могу быть свободна?
Кирилл Александрович одарил меня долгим нечитаемым взглядом, из-за которого мне вновь стало неловко, и разрешил:
— Можете. До встречи, Ева.
С внутренним облегчением кивнув, пробормотала прощальные слова, сгребла свои бумаги и поспешила на выход. Потянула на себя ручку, и в этот же момент некто потянул ее со своей стороны, да так сильно, что я невольно ахнула. Дверь с силой распахнулась, и на пороге возник…
— Ох, черт! — непроизвольно вырвалось у меня.
Ошеломленно округлив глаза, невольно сделала несколько шагов назад, недоверчиво посмотрела на шагнувшего в кабинет мужчину. Темно-карие, почти черные глаза цепко держали мои испуганные.
Он здесь! Но как же так? Я остолбенела. Конверт с бумагами вывалился из ослабевших пальцев, но я даже не сразу это заметила, блуждая взглядом по облику своего безумия, начиная цвета самого горького шоколада слегка вьющихся на макушке волос, зачесанных назад, по овальному лицу, красиво очерченным губам, на которых сейчас наблюдалась полуулыбка, к распахнутому пальто. Мои глаза расширились, когда я заметила выглядывающую из-под горловины белоснежной майки каллиграфическую вязь татуировки. Затем взгляд метнулся к хвостику и крылу до боли знакомого дракона. Все же я тогда угадала… Именно он в тот день… Не важно! Вернула взгляд к черным слегка прищуренным глазам и опустила свои в пол. Только тогда заметила валяющиеся возле моих ног документы.
Охнув, стремительно присела, принялась их собирать и дрожащими руками запихивать в конверт.
Перед моим носом оказались два черных ботинка, аккуратные пальцы с коротко подстриженными ногтями подхватили листы и подали мне.
— Спасибо, — тихо прошептала, осторожно забирая их. После отдачи документов рука не исчезла, напротив – раскрылась, открывая линии на ладони и предлагая мне ухватиться за нее. Куснув губу, приняла помощь. От соприкосновения моей руки с его по спине прошелся разряд тока, в животе вновь вспорхнули притаившиеся ненадолго ледяные бабочки.
— Я не ангел, конечно, но и не черт, чтобы меня настолько пугаться, зеленоглазка, — тем временем проговорил он. От негромкого тона с легкой хрипотцой бабочки затанцевали самбу, жаля изнутри своими ледяными крылышками.
— Я не… Простите, не принимайте мою реакцию на свой счет, — на притихшего Божнева в тот момент я старалась совсем не смотреть. Я не страшилась его реакции, но внутренне мне за себя было стыдно. А уж о мнении наваждения на свой счет и вовсе боялась думать. Хотелось провалиться сквозь землю и чуть-чуть поплакать.
— Не смотри на меня так, — подал голос Божнев, и он звучал весело. — Еве я и подавно не сделаю ничего плохого.
С трудом сглотнула. А как он… смотрел?
— Кстати, Ева, ваша проблема может решиться прямо сейчас.
— Какая проблема? — нахмурился безумие.
— Аян, закрой дверь. Ева, задержитесь еще на пару минут, сейчас и обсудим.
Аян?
Удивленно глянула в широкую спину. Так его на самом деле зовут Аян? Мысленно кивнула. Это имя безумию шло куда больше, чем простое Ян. Строго, сильно, вкусно… Ох, Ева. Просто заткнись и сядь уже на стул!
— Кхм, — прочистила горло, — что вы имели в виду, Кирилл Александрович?
— Аян как раз сейчас ищет в свою квартиру жильца. Чистоплотного, без вредных привычек, желательно с ребенком. Да, Ян?
— Да-а-а, — странным голосом протянул наваждение. Я переводила растерянный взгляд с одного мужчины на другого и не могла понять, что не так. Хотя о чем я. ВСЕ было не так. Будто в очередном возобновившимся сне. — Да, все так.
Божнев кивнул и начал коротко обрисовывать мою проблему. Когда он заканчивал говорить, в кармане джинсов завибрировал телефон. Вздрогнув, судорожным движением принялась вытаскивать его из кармана, когда звонок прервался. Глянув на дисплей, похолодела. Няня звонила больше десяти раз, а я не слышала! Даже не так, не чувствовала.
Господи, что успело случиться?!
Не заметила, как вскочила, озадачив этим мужчин.
— Мне надо бежать, — быстрым шагом выбралась из-за стола, — няня…
В этот же момент за дверью услышала громкий плач, от которого в груди дрогнуло сердце, ни одна мать не спутает крик своего ребенка с чужим.
— Ева…
Бросилась к двери, распахивая ее, чтобы сразу выхватить у бледной Елизаветы покрасневшего от крика ребенка. Принялась шептать ласковые слова и качать.
— Я не могла его укачать… — принялась оправдываться она, затравленно покосившись на настороженных мужчин.
Уловив мое тепло, Дэви еще несколько раз вскрикнул и затих.
— Он точно хотел спать, но когда я принялась укачивать, начал кричать, с каждым разом сильнее, и ничто не могло его успокоить, — шепотом поясняла няня. — Простите, Ева, я не справилась.
[Кто-то когда-то сказал, что все пары между собой связаны незримой красной нитью, и как бы ты ни старался сбежать от судьбы, рано или поздно предвиденье настигнет тебя, и лучше рано, чем поздно. Не сопротивляйтесь тому, чтобы быть счастливыми… Мы любим все усложнять, вешать ярлыки, игнорировать знаки и додумывать то, чего нет, но если отринуть все рамки, что будет тогда?
Ева Ахмейт]
= = = = Аян = = = =
«Никогда не виделись, значит? А ты, зеленоглазка, у меня оказывается, маленькая врушка».
— Доволен? — не скрывая веселья, уточнил у меня Божнев, как только за спешно покинувшей кабинет Евой, уносящей на руках мальчишку, и растерянной няней хлопнула дверь.
Хмуро глянул на друга.
— Нет.
Совершенно не так представлял нашу встречу, но кроме как «случайно» столкнуться с ней в издательстве, тем самым завести «правильное» осторожное знакомство, ничего иного в голову мне не приходило. Мне казалось, такая девушка, как Ева, никогда в жизни не станет знакомиться с мужчиной на улице. Может быть, раньше, в том самом четырнадцатом году в силу юности и свободы от других обязательств что-нибудь и вышло, но теперь однозначно нет. Особенно когда у нее на руках маленькое хрупкое чудо, мальчик, который действительно внешне очень походил на меня самого. Не знал бы я о ее мудаке муже и был менее разборчив в сексуальных связях ― точно бы решил, что мальчишка мой.
К сожалению, со сто процентной гарантией ― нет. А хотелось бы.
— Ну, я помог как мог, подкинул отличную идею, не так ли? Остальное за тобой. Уговоришь, и твое наваждение будет жить с тобой в одной квартире, да еще и с сыном, как ты и хотел, почувствуешь на вкус, что такое семья.
Почувствовать на вкус, что такое семья, я хотел, как и попробовать на вкус зеленоглазку.
Черт, заманчиво. Очень заманчиво. А идея действительно отличная.
Хмыкнул, покосившись на удовлетворенно щурившегося змея искусителя. Божневу только сигары не хватало, чтобы манерно пускать дым в потолок. Однако этой пагубной привычкой друг не увлекался. Кир был хорошим другом и партнером, и его умение вовремя подсуетиться и вывернуть ситуацию для себя в максимально благоприятную пользу конкретно так мне пригодилось, только этот навык у него имелся далеко не всегда.
— К тому же довольно с тебя сталкерить. Девять лет прошло, как ты следишь за жизнью Евы Ахмейт. Иногда я тебя сам боюсь.
Склонил голову. Божнев являлся не меньшим сталкером, чем я сам. У него с его женой Адой тоже выдалась интересная и более давняя, куда запутанней, чем у меня, история.
— Что планируешь делать, Ромео? Зацепила она тебя, конечно, — побарабанил он пальцами по столу. — А ведь мог бы уже давно отпустить и жить спокойно, как раз с того времени, как узнал о звоне свадебных колоколов в ее честь.
Зацепила… Еще как зацепила. Много дней вспоминал наше столкновение с зеленоглазкой у Маришкиного салона. Не выдержал, принялся искать, искал долго, да не там, а уж когда мне стало известно об ее американском происхождении… Тоскливая досада долгое время горчила на языке. Я даже несколько раз навещал ее бабушку, к которой зеленоглазка и ездила погостить летними месяцами, помогал с продуктами, просто разговаривал и многое смог узнать о своем маленьком помешательстве. Опомнился, когда она счастливо встречалась с придурком Оскаром. А когда смог вырваться в Сакраменто, мне стало известно о грядущей свадьбе. Отпустил… Думал, счастлива и любит его, был слеп и не связал очевидное совпадение в нашей с Дэвисом внешности. Дурак. А ведь если смотреть издалека, нас можно было и спутать.
Вернувшись на родину, спустил все на тормозах, не заглядывал в ее жизнь, не преследовал, не наблюдал за социальными страницами, не делал ничего. А она, засранка такая, между тем продолжала сниться. Дарила тепло своей яркой души и смеялась, раз за разом ускользая из моих пальцев с предрассветным дымом. Спустя два года, уставший от ночных каждодневных издевательств, не выдержал, снова нашел ее, тайком следил, она стала моим безумным наваждением.
Я помешался… Давно понял и принял свое безумие и научился с ним жить. Порой было тяжело, почти невыносимо, хотел сорваться к ней, украсть ее у мужа, и только мысль о ее счастье остужала не хуже кубиков льда за резинку штанов.
Если выкладывать карты на стол, ее переезд сюда был мной инициирован, а Божнев и Алан с радостью помогли. Дернув уголком рта, припомнил, насколько «радостным» был компаньон и друг зеленоглазки Солесс. Уверен: был бы я в тот момент рядом, и девяносто девять процентов ― драки мы бы не избежали, но и он отступил. Еще бы ему не отступить. Алан дураком не был и прекрасно понимал: Ева никогда не сможет разделить его необычные сексуальные предпочтения. Он тоже ее любил, дышал ею как воздухом, но прикоснуться не мог. Что ж, Солессу пришлось куда хуже, чем мне.
Я знал, Еве с рождением ребенка было непросто. Она не раз говорила своей подруге и няне Дэвида Эстель, что стены дома, каким ее идиот муженек откупился от них, давят на нее. Знал и аккуратно подталкивал к решению не только продать дом, но и покинуть штат, вернуться к своим корням.
И только встреча в парке на самом деле была спонтанной. Мы специально выбирали такой район, чтобы по соседству с Евой жила Тана, собирались осторожно свести их на прогулке, чтобы и девочкам было не скучно, и на шаг ближе к ней. С выбором квартиры оплошали, но и здесь вышел свой плюс.
= = = = Ева = = = =
Проводив Елизавету обратно в гостевую комнату, быстро метнулась на третий этаж, молясь, чтобы кадры задерживать меня не стали. Я боялась, что сынишка проснется, не найдет меня и снова будет плакать. Меня накрывало легкое отчаянье не только по поводу своего наваждения. О нем я старалась с момента побега из кабинета Божнева просто не думать, и без того лицо горело от перенесенного стыда, как и не допускать в мысли животный стон от своей глупой лжи. Потом об этом поплачу. Сейчас все свои помыслы я направила в сторону няни. Вот как их оставлять одних?
Еще до конца недели я буду дома, а со следующей уже нужно будет выезжать работать сюда, в издательство. Спасибо Божневу – он пошел мне навстречу, и первый год я буду работать по облегченному графику: четыре часа в офисе, остальное время ― удаленно с полным сохранением оплаты. В сравнении с моей прошлой работой, платили в «Бэрос» куда меньше, но и уровень жизни в Петербурге иной. Конечно, жизни здесь как таковой мы еще не успели хлебнуть, но в целом мне потихоньку начинало нравиться. Еще отыскать хорошее жилье, и вообще сказка.
В лифте на этот раз мне не повезло натолкнуться на толкучку, жаль, не сообразила воспользоваться лестницей, ведь мне требовалось подняться всего лишь на один этаж, но отступать, как мне показалось, было глупо. Растянув губы в улыбке, протиснулась внутрь кабины, тихо здороваясь с хмурыми, высокомерного вида сотрудниками. На меня глянули косо, кто-то проигнорировал, кто-то кивнул, но ни у кого на лице не отразилось и подобие улыбки.
Вздохнула. К российскому менталитету привыкнуть мне трудно. Однако я поняла одну простую вещь. Да, люди здесь мрачные, предпочитающие одеваться в серые тона. Они никогда просто так не улыбнутся, при случайной встрече не скажут дежурное: «Хей, как дела? Прекрасно выглядишь», а если от кого-то такое услышат, в ответ гарантированно покрутят пальцем у виска. Но зато они куда искреннее людей моей родины и улыбки дарят только близким, а не всем без разбора.
В отделе кадров мои надежды оправдались. Встретили меня вполне дружелюбно, без излишней радости, но очень вежливо. Забрали принесенные мной документы и выдали целую, пускай и тонкую, папку на подпись. Внимательно прочитав контракт, нашла интересующий меня момент по поводу установленного графика и, убедившись, что меня не обманули на этот счет, с облегчением подписала. Затем другие документы, касающиеся рабочей визы. Заполнила еще одну анкету по поводу моих навыков. Не отходя от места, меня сфотографировали на пропуск и выдали мой экземпляр контракта и должностную инструкцию.
— Пропуск заберете на стойке администрации в следующий понедельник. На этом мы с вами закончили, — заключила начальник отдела. — Ваш кабинет располагается на четвертом этаже, на пропуске будет соответствующая пометка. Подскажите, вам выдали карт-план?
— Да.
— Хорошо, если запутаетесь в наших этажах и коридорах, смотрите сразу в план. Рекомендую сфотографировать и сохранить его в телефоне. На первое время точно пригодится. Впрочем, кроме как четвертый и первый этажи, другие вам не понадобятся, но мало ли, в жизни всякое бывает, так что лишним точно не будет, иметь план всегда под рукой.
Согласно кивнула.
— По поводу отдела: снабжение у нас сформировано в нескольких пристроенных друг к другу кабинетах, соединяющихся между собой одной дверью. Закупки отдельно, экономисты отдельно. Кабинет вашего начальника – Снежаны Викторовны располагается напротив. Советую прийти заранее и заглянуть к ней. Она должна будет вас познакомить с коллективом, назначить рабочий график, ну, и снабдить самой работой, — женщина задумчиво потерла лоб. — Вроде бы все. Ну, Ева… Итановна, официально добро пожаловать в наш коллектив.
Горячо поблагодарив начальницу отдела кадров, прихватила свои бумаги и поспешила к сыну и няне, на этот раз выбрав лестницу. Ее отыскать было проще простого, помогли специальные указатели на стенах. Когда ворвалась в комнату, Дэви еще спал. При моем появлении няня мгновенно поднялась с диванчика и тихо сообщила: ребенок в мое отсутствие больше не просыпался. В полнейшем молчании в четыре руки осторожно одели малыша, при этом он закономерно проснулся, но мне удалось его подкачать.
Снова по лестнице спустившись на первый этаж, оказались рядом с тем самым кафе. Проходя мимо него, чуть не столкнулись с девушкой, в это же время вышедшей из вкусно пахнущего кофе нутра помещения. Она тихо охнула и подняла бумажные стаканчики вверх, поспешно шагнула назад, скользнула взглядом по сыну. Зеленые с желтыми вкраплениями глаза с удивлением заглянули мне в лицо, и вдруг она улыбнулась, светло и тепло, будто увидела давно потерянную подругу.
Несмотря на зреющее во мне недоумение, выдавила машинальную улыбку, кивнула. Сын в руках тихо застонал, и я, так же машинально извинившись, двинулась к стеклянным дверям. У стойки администрации меня остановили и подозвали, попросив расписаться в журнале. Мученически выдохнув, передала ребенка няне и, жестом отослав ее на улицу, выполнила требуемое.
Наконец выбравшись наружу, с удовольствием вдохнула морозный воздух, только тогда осознавая, насколько душило меня в издательстве.
— Вызову такси, — тихо сказала Елизавете. — Сегодня вы мне больше не понадобитесь, но завтра, как и договорились, приходите утром, ладно?
Лицо няни посветлело. Облегченно выдохнув, она согласно кивнула.
— Спасибо вам. Я уже подумала ― все, потеряла работу. Извините, что все так получилось.
— Аян? — шепнула, когда мужчина подошел к нам вплотную. — Что вы?..
Дверь машины открылась с водительского места, наружу вылезла косматая макушка со злым одутловатым лицом.
— Эй, — рявкнул не выдержавший водитель, — вы ехать вообще собираетесь?! Долго мне тут…
— Замолчите, — зашипел на него Аян. — Ребенок спит.
— А мне какое дело? — возмутился мужчина, но голос стал тише. — Едете или нет?
— Да, — встрепенулась я.
— Нет, — уверенно обрубил Аян, заставляя меня на него шокировано вытаращиться. Как это нет? В каком смысле? — Девушка не едет. Держи, — Аян небрежным жестом вытянул из зажима с деньгами крупную купюру и сунул в руку ошалевшему водителю. Тот довольно хмыкнул и под моим ошарашенным взглядом быстро, будто боясь, что Ян передумает, скрылся в салоне и под визг шин, от которого мой мальчик вздрогнул, проснулся и захныкал, стартанул с места, скрываясь из виду в два счета.
— Т-ш-ш-ш, мой хороший, — начала качать ребенка, все еще пытаясь прийти в себя от случившегося.
— Придурок, — тихо выплюнул Аян, поморщившись. — Простите, Ева. Если бы я знал…
— Меня больше возмущает ваш поступок, сэр, — с раздражением откликнулась, давая Дэви соску. Руки под тяжестью ребенка уже просто отваливались, и хотелось куда-нибудь присесть. — Зачем вы это сделали?! Теперь мне нужно будет вызывать снова такси.
— Нет, не нужно. Я вас подвезу куда скажете, — категоричным тоном поставили перед фактом меня.
— Лучше бы вы озаботились моим мнением на этот счет, — буркнула, тихонько выдыхая от натуги, напрягая онемевшие руки. — Ваш поступок очень некрасивый, Аян. Вы не думали, что я могу быть категорически против?
— Не думал, — честно ответил Ян, поджав губы. На его лице тенью промелькнуло удивительное в своем факте смущение. — Давайте малыша мне, вы устали, — протянули мне руки.
С сомнением покосилась на мужчину, но я действительно устала, а Аян, несмотря на ситуацию, внушал мне инстинктивное доверие. Трясущимися руками протянула ребенка, Дэви тут же перехватили, и улыбнулась сонному мальчику.
— Привет, пацан, как ты, не замерз?
Дэви в ответ внимательно разглядывал мужчину, но что удивительно, не выражал никакого беспокойства и страха, оказавшись в чужих руках.
— Сейчас поедем с тобой и твоей мамой, да? — придерживая ребенка одной рукой, Ян засунул руку в карман, тот самый черный внедорожник завибрировал, открываясь. Ого…
— Надеюсь, от моего предложения вы отказываться не станете, — сказал он, внимательно рассматривая меня, от проницательных черных глаз мне стало совсем неловко.
— Будто вы приняли бы мой отказ, — тихо фыркнула. Ян улыбнулся уголком губ, тем самым давая понять: нет, не принял. На меня накатила волна нервной приятной дрожи, от которой хотелось встряхнуться. Она прокатилась от макушки до кончиков пальцев на ногах, заставляя последние поджаться. Дернув плечом, скептично уточнила:
— У вас есть детское кресло?
— Не поверите, есть, — ответили мне со всей серьезностью, открывая дверь пассажирского сидения.
Его спокойный ответ ударил мне камнем в грудь.
Очнись, Ева! Конечно, у него есть детское кресло. Как ты могла забыть о его жене и малышке?!
Плотно сжала губы и забралась в машину, уселась на прохладное кожаное сидение, наблюдая, как Аян ловко пристегивает ремнями безопасности моего совершенно невозмутимого сына.
— Ну, вот и все, — дернул он ремни. — Как ты, малыш? Порядок? Я думаю, да, — перед тем как дверь хлопнула, а мужчина занял водительское место, мне достался непроницаемый взгляд, очередные мурашки промаршировали по спине. Когда вы уже сдохнете, гады?!
Присев ближе к Дэви, заглянула в его лицо, погладила по щечке. Мой малыш мне улыбнулся и отвернулся к окну, наблюдая за мелькающим пейзажем.
Минут десять мы ехали молча. Я, как и сын, смотрела в окно и прилагала все усилия, чтобы даже краем глаза не коситься на наваждение. Я не хотела, чтобы он понял, насколько безумные чувства испытываю на его счет, чтобы и мысли не допускал, что очень интересует меня. Не хотела, чтобы он понял, насколько я сумасшедшая, и сбежал, сверкая подошвами дорогих черных ботинок. Так сильно этого боялась, что сама хотела сбежать.
— Ева… — негромко позвал меня мужчина. Внутренне встрепенувшись, впилась пальцами в бедра и медленно перевела взгляд на зеркало заднего вида, встречаясь с его, черной бездной.
— Да?
— Я хотел уточнить, когда вы будете свободны, чтобы посмотреть квартиру.
— Квартиру?
— Божнев не шутил, я действительно ищу квартиросъемщика.
— Я… Не знаю, — покосилась на малыша. — Это все как-то неожиданно.
Аян задумчиво кивнул:
— Понимаю. Я совершенно посторонний вам человек, и вы видите меня сегодня в первый раз, — эти слова, я готова поклясться, он говорил, улыбаясь, хоть я и не видела, так ли это. Поясницу прошила молния. Он знает! Прекрасно понимает, что я солгала. Пальцы побелели, так сильно я ими сжала ноги. Боль слегка отрезвила. — И в мою добропорядочность вам придется поверить на слово…
— Всем нам всегда приходится верить другим людям на слово, — тихо заметила я. — Гарантия вашей добропорядочности ― это то, что вы знакомы с моим работодателем, мистером Божневым.
— Вы рассудительны.
Я смутилась. Действительно, рассудительность из меня так и прет.
— Если вас утроит, давайте завтра утром? — вопросительно дернула бровью. — Во сколько вам будет удобно?
— Мне будет удобно тогда, когда скажете вы, Ева.
Задумалась, крутанув в голове режим сна Дэвида.
— В двенадцать, нормально?
— Да. Отлично.
— Хорошо. Тогда давайте запишу адрес…
Господи. На что я только что подписалась? Ненормальная.
— Я за вами заеду сам к этому времени, так будет проще, и вам не придется плутать по незнакомым улицам. Кирилл сообщил мне о вашей ситуации. Вы молодец, не каждый так решится перевернуть свою жизнь с ног на голову, в особенности с маленьким человеком.
— Из ваших уст это звучит, будто я совсем сумасбродная.
— Нет, это звучит как восхищение, — прямой взгляд встретился с моим через зеркало, и я поспешно опустила голову, затем и вовсе повернулась к сыну, смахнула с комбинезона несуществующие пылинки, затем потрепала по пухлой щечке, на что мне выдали «гу» и недовольно посопели.
— Давайте, я все-таки сама доберусь, — пробормотала, ощущая не сосчитать в какой раз за сегодня укол стыдливого смущения. — Мне неловко лишний раз отнимать ваше время, правда.
— Мне не сложно, Ева. Мне не сложно.
— Но…
— Пожалуйста, не сопротивляйтесь мне. Мне, правда, не составит никакого труда вас забрать.
Сердце скакануло к горлу. Дыхание участилось. Просьба прозвучала настолько волнующе и двусмысленно, что мои безумные тараканы хлопнулись в обморок. Кожа запылала от тонны прошивших ее за секунду разрядов. Больно укусив щеку с внутренней стороны, промолчала не потому, что мне нечего было сказать, нет, а потому, что в горле встал огромный комок, и его словно сжали твердой рукой.
Что ты делаешь со мной, дракон? Что ты делаешь?
Остальной путь до нашей квартиры мы провели в молчании, и только когда машина выехала на знакомую местность, я наконец нашла в себе силы снова начать дышать, когда же совсем остановилась, ком в горле исчез. На секунду прикрыла ресницы, собираясь с силами, ведь еще нужно было попрощаться. Казалось, такое легкое дело, но стало почти невозможным. Желание сбежать было настолько сильным, что перед глазами все плыло.
А за окном тем временем падал крупный снег, создавая уютно-волшебную атмосферу. Я бы порадовалась, если бы не была так сильно взбудоражена.
Аян отстегивал от кресла малыша, тихо с ним разговаривал, в то время как я стояла снаружи и держала скрюченными пальцами ручку, не в силах просто ее отпустить. И только кряхтение, а затем и счастливый вскрик увидевшего такой снег ребенка привели меня в чувство, губы растянулись в улыбке.
— Он так радуется, — тепло улыбался Аян.
— Давид впервые попал на такой снегопад, — пояснила я и протянула руки. — Давайте его мне.
— Нет, — вдруг качнул он головой. — Я доведу вас до дома.
На этот раз я была категорична.
— Спасибо, но мы справимся сами. До дома всего пара шагов, а там лифт. Пожалуйста! Отдайте мне сына.
Аяну мой протест заметно не понравился, но возражать он, к моему облегченному удивлению, на этот раз не стал. Я забрала своего малыша и, пробормотав слова благодарности, торопливо зашагала к подъезду, ощущая спиной тяжелый взгляд.
— До завтра, Ева, — услышала перед тем, как шмыгнуть в подъезд.
Меня слегка лихорадило и потряхивало. Ворвавшись в квартиру, первым делом шагнула к кухонному окну, выглянула во двор через занавески, облегченно и одновременно с этим разочарованно выдыхая. Черного внедорожника уже не было.