— Да чтоб тебе обделаться три раза, и воды рядом не оказалось подмыться! — в сердцах выпалила я, падая на… стол?
Что-то жалобно звякнуло, явно разбиваясь. Опершись обеими ладонями на край довольно внушительной мебели, заставленной какими-то странными склянками, словно собралась отжиматься, я ошарашенно обозрела открывшуюся мне картину. Всего одно мгновение назад я бежала на остановку, чтобы успеть на свой автобус, опаздывая на работу. И как в дурацкой киношке наступила… Нет, слава богу, не на арбузную корку, а то было бы уже совсем фантастично. Мне под ноги всего лишь подвернулась брошенная каким-то разгильдяем банановая кожура. И я, наступив на нее, с ветерком прокатилась, с ужасом осознавая, что попаду сейчас не в автобус и на работу, а в стеклянную витрину и лучшем случае больницу. Но вместо этого каким-то неведомым образом оказалась в странном помещении, которое можно было охарактеризовать двумя словами: мечта алхимика. Куча подозрительно дымящихся колбочек, трубочек, скляночек, реторт и бутылок загромождала все пространство перед глазами. А еще здесь воняло. Как в нужнике детского дома, когда детей кормили чем-то несвежим.
— Ффуу… — невольно вырвалось у меня.
Непроизвольно подняв руку, чтобы зажать нос, я нечаянно зацепила какую-то склянку. Бедолага задумчиво покачалась на краю стола, да и грохнулась на пол, со звонким «Бздыннь!..» разлетевшись на кучу осколков.
— Упсс!.. — прокомментировала я излюбленным выражением случившееся.
И ровно в этот момент в комнате неожиданно раздался оглушающий рев. Будто где-то ожила легендарная иерихонская труба, разрушающая стены:
— Да что вы себе позволяете?! Кто вам позволял врываться в частную лабораторию, разбрасываться проклятиями и бить редкую и ценную лабораторную посуду?!
Я не трусиха. Но внезапно возникшую прямо напротив через стол от меня образину, уверена, испугался бы и спецназ: черная чешуйчатая рожа, горящие потусторонним светом глаза с подозрительно вертикальным зрачком и торчащие из раззявленной пасти клыки с мой мизинец размером. Чувствуя, как от ужаса дрожат и подгибаются колени, я попятилась прочь, сдавленно пискнув:
— М… мма-а-амо-о-очки-и-и-и…
Почему я в этот момент вдруг вспомнила маму, которую уже практически не помнила? Да кто его знает. От страха, думается мне, и не такое сотворишь. Я, например, в этот момент, напоровшись спиной на что-то, показавшееся мне шкафом, вместо того чтобы оглянуться и поискать пути отступления, слепо пошарила рукой у себя за спиной, а нащупав какую-то очередную склянку, сжала ее в кулаке и швырнула в морду чудовищу, рассчитывая тем самым ослепить его хоть ненадолго. И выиграть время для побега.
Склянка попала чудовищу куда-то в район человеческой переносицы. У чудища там были какие-то бугры, напоминавшие костяные наросты. Об один из этих бугров она и раскололась. По черной морде потекли маслянистые ручейки желто-зеленого цвета. В воздухе на мгновение сладко запахло лесными цветами. А потом все перекрыла вонь деревенского нужника. Настолько густая, что я почти задохнулась от нее. Сознание начало уплывать. Последнее, что отпечаталось в памяти перед тем, как я окончательно отключилась, это злые, горящие жутким янтарным огнем глаза монстра. И нестерпимая вонь, от которой невозможно было дышать…
***
— …просыпаемся! Просыпаемся, дорогуша! — Примерно такими же выражениями меня будил доктор после наркоза, когда однажды мне не повезло оказаться на столе у хирурга. Значит, я все-таки врезалась в ту проклятую витрину, разбила ее и чуть не истекла кровью. — Не отнимаем зря время мое и лорда-ректора!
Лорда-ректора?!
— Кого?.. — хрипло выдохнула, распахивая глаза на всю ширь и не успев даже подумать от удивления.
— Лорда-ректора, — как дурочке пояснила мне склонившаяся надо мной симпатичная женщина средних лет с повязанной на голове белой косынкой с красным крестом. Как в исторических фильмах.
Я зависла, разглядывая головной убор незнакомки. Что за ерунда? В современных больницах сейчас носят медицинские шапочки, а не косынки. И далеко не всегда белого цвета. Так что я даже не знала, что и думать, молча таращась на медика.
Женщина, очевидно, ожидала от меня какой-то иной, возможно, более осмысленной реакции. И, не дождавшись, нахмурилась:
— Странно. Целительский диагност показывает, что девочка физически здорова. Лорд-ректор Дельавейро, вы уверены, что она не ударялась головой? Например, затылком? От таких травм иногда бывает отсроченная реакция.
— Уверен, — отозвался бархатистый мужской голос. — Я успел ее поймать до того, как она упала. Возможно, откат после прохождения межмирового портала и почти моментального использования магии?
— Возможно… — задумчиво отозвалась женщина. А потом чуть прищурилась и выпрямилась: — Принесу-ка я ей укрепляющую настойку. Это в любом случае не помешает. Вы побудете пока с девочкой? Ее не желательно сейчас оставлять одну. Вдруг начнется какая-то запоздалая реакция?
— Не волнуйтесь, целительница Нест, — ответил все тот же шикарный голос. — Я дождусь вашего возвращения. Все равно мне нужны ваши рекомендации относительно девушки, чтобы решить ее дальнейшую судьбу.
— Я постараюсь не задерживаться, — как-то уж подозрительно сахарно пропела женщина в белой косынке и кокетливо улыбнувшись, отошла от меня, громко шурша одеждой.
Едва раздался тихий звук закрывшейся двери, в поле зрения возник мужчина. Видимо, тот самый лорд-ректор. Посмотрел мне в лицо, потом осмотрелся по сторонам, принес и поставил у самой кровати стул, сел и молча уставился на меня.
Незнакомец был хорош. На вид лет тридцать-тридцать пять, то есть, уже не мальчик, а сильный и уверенный в себе мужчина. Ухоженные вьющиеся черные волосы длиной примерно до плеч. Чуть-чуть хищные, но правильные черты лица. И черные, мерцающие будто ночное небо глаза.
— Нравлюсь? — вопрос был задан настолько спокойным, почти равнодушным тоном, что я не сразу поняла его смысл.
Вопреки всем моим опасениям, первая неделя в новом мире прошла очень тихо и мирно. Занятия в академии начались всего полмесяца назад, меня зачислили, естественно, на первый курс алхимиков, так что лекции по предметам пока все шли не просто теоретические, а вводные вообще. Получив в огромной библиотеке учебники и полистав их, я хмыкнула: с началом учебы проблем не должно было быть. А вот что будет дальше…
Как бы там ни было, а вся академия уже через сутки знала, что я попала к ним из немагического мира. Немалую помощь в разнесении сплетен оказала мне соседка по комнате, первокурсница с факультета артефакторов Шейла. Невозможная болтушка. Шейла трещала, не замолкая, не давая мне учить предметы и отдыхать. Впрочем, уже на третий день пребывания в академии я сообразила, как извлечь пользу из болтливости соседки: Шейла была если не заучкой, то отличницей точно. Много знала и много умела и, кажется, знала ответ на любой мой вопрос. Вот с помощью Шейлы я и начала постигать азы нового, странного мира. Причем соседка, кажется, так и не поняла, что я ее тупо использую. Или поняла, но не сочла это за повод для обиды. Да и с теорией было несложно. История магии, психология магии, введение в стихии, основы алхимии, предметы, напоминавшие мне химию и биологию моего мира и носившие названия «Кристаллы и минералы» и «Растения, живые и неживые существа» практически не вызывали у меня затруднений. По некоторым предметам вообще, прочитав учебник, рассчитанный на год, за один вечер, я уже вполне бодро отвечала на вопросы преподавателей. Пугало лишь то, что во втором полугодии у алхимиков, как и у остальных факультетов, должны были начаться практические занятия. С применением магии. Ага. А я и практическая магия пока лишь присматривались друг к другу и прикидывали, кто кого подчинит. Ох и нахимичу я им тут!
Угодила я в довольно занятный мир. Назывался Петар. Имел один очень большой континент, два маленьких, если я правильно все поняла из взятой в библиотеке книжки, размером примерно с земную Австралию, и множество мелких островов, по большей части необитаемых. Континент без затей так же именовался Петар. И на нем располагалось аж восемь королевств! Я попала в среднее по размеру, находящееся далеко от побережья, но близко к горам. И населенное на две трети одаренными и неодаренными людьми. Но здесь также можно было столкнуться с разными расами. Передвижение и проживание для них не запрещалось. А вот у руля, так сказать, находились драконы. Начиная с королевской семьи.
Я тщательно изучила все, что относилось к быту и социальному устройству Петара. И слегка приуныла. Женщина здесь могла существовать самостоятельно, законы это не запрещали. Но на практике она чаще всего была беззащитна перед мошенниками мужского пола. Я подозревала, что виной тому воспитание и менталитет. В Петаре равноправием полов не пахло даже в самом прогрессивном сне. Женщины должны были носить длинные юбки в пол, длинные волосы, рожать детей и следить за домом в первую очередь. Магички еще могли задуматься о карьере. Если хотели. Неодаренные женщины же могли претендовать лишь на работу кем-то вроде уборщиц, официанток и помощниц аптекарей. И по большей части они этого не хотели, предпочитая прятаться за широкую мужскую спину. Все это вызывало во мне лютую тоску. Хотя на самом деле о прошлой жизни я не скучала и вообще почти не вспоминала. Когда однажды я это поняла и в недоумении задала вопрос Шейле, соседка по комнате лишь пожала плечами и с умным видом пояснила все заботой эфира. Якобы, когда он проводил меня через межмировой портал, то не только распечатал мне магические артерии, сделав полноценной магичкой, но и вложил в меня знание местного языка, а так же приглушил эмоции, воспоминания и тоску по дому чтобы я смогла легче приспособиться к новой жизни. И это было похоже на правду. Потому что я все же тосковала по телевизору и интернету, по средствам современной связи. Но не рыдала и не убивалась по утраченному. А с энтузиазмом осваивала новое. Простейшие щиты и бытовой минимум, без которого здесь невозможно было прожить, который учат все одаренные дети, едва в них просыпается дар. А также магические вестники — местный аналог телефона и почты.
Кстати, от бытовых заклинаний я была в полнейшем восторге. Хоть они мне и не всегда давались. Вот взять хотя бы уход за одеждой. Мне выдали и форму, и белье, и немного денег, чтобы я могла приобрести себе необходимые вещи и средства личной гигиены. Но привычных мне утюга и стиральной машины в этом мире не было. Да здесь не было даже электричества! И поначалу это вызывало у меня ступор и шок. Пока не узнала, что разгладить складки на одежде можно простейшим бытовым заклинанием. Секунда, и необъятная юбка выглядит образцово! Даже в моем прежнем мире я бы потратила больше времени и усилий для приведения ее в надлежащий вид!
А стирка? Существовало два вида заклинаний: сухая чистка и что-то вроде допотопной стиральной машины моего мира, крутившей белье в баке при помощи винта. Сухая чистка удаляла грязь с одежды мгновенно. Но пользовались этим заклинанием нечасто по той причине, что оно быстро изнашивало ткань. Заклинание водяного вихря работало чуть дольше, примерно минут пять. А затем к мокрому белью нужно было применить еще и заклинание сушки. Если одежда нужна была здесь и сейчас. Или можно было вывесить белье на просушку. Но даже в таком случае магия существенно экономила время. Которое я охотно тратила на изучение новых заклинаний.
Без казусов во время изучения практической магии у меня, естественно, не обошлось. Поначалу я никак не могла понять, как это: удерживать заклинание. Пока однажды у меня не сорвалось заклинание глажки. А в этот самый момент в нашу комнату ворвалась старшая сестра Шейлы, учившаяся здесь же, но на предпоследнем курсе лекарей. По закону подлости заклинание попало в нее. А девушка собиралась идти на свидание и забежала только для того, чтобы передать что-то сестре из дому. В результате кокетливо повязанный на груди шарф превратился в идеально гладкую лепешку, прикрывающую собой грудь. А игривые локоны прически, над которыми будущей врачевательнице пришлось основательно потрудиться, повисли унылой паклей. Я думала, что меня прибьют.
Тугодум и увалень Олаф, огромный, как трехстворчатый шкаф с антресолями, ощутив сжавшую его полупопие лапищу, взревел. Самые впечатлительные девчонки взвизгнули, драконницы побледнели, парни из моей группы с каким-то научным интересом взирали на то, как однокурсник, обычно очень долго раскачивающийся на какое-то действие, волчком развернулся на месте и не раздумывая ткнул кулаком вперед. А кулак у Олафа был ого-го! Былинные русские богатыри нервно курили в сторонке при виде этого кулачища. Кажется, в предках у Олафа был кто-то из орков, но это не точно. Зато точно известно, что парень из семьи потомственных кузнецов. Сам с раннего детства отирался у отца в кузне, и если бы не открывшийся дар, то уже тоже наравне с родичами ковал бы мечи и плуги. Так что у ректора Кена-как-его-там не было ни единого шанса. Это понимали все. Но никто абсолютно не предполагал, что и здесь судьба подготовила лорду-ректору подлянку…
— Даже перевоплотиться не успел, — восхищенно выдохнул кто-то у меня за спиной. — Вот это силища у алхимика!
— А ты уверен, что дракон в актовом зале академии в истинной ипостаси — это хорошо? — скептически поинтересовался другой. — Он же нас всех своей тушей размазал бы по стенам тонким слоем.
— Капец алхимику, — мрачно предсказал третий, — отчислят к демонам за нападение на ректора.
— Не отчислят! Ректору, небось, в удовольствие леди к стенке прижать! — хохотнул первый. На него все странно посмотрели. — И что они здесь забыли?
Вопрос был явно риторический. Но даже если на него кто-то и ответил, никто этого не услышал. Потому что над толпой раздался жуткий, яростный рев:
— Лорд Дельавейро! Возьмите себя в руки! Да не в мои! Что вы в самом деле, как мальчишка, впервые вставший на крыло!
Моя группа стояла уже у самого входа, а потому мне даже шею не пришлось тянуть, чтобы увидеть, как ректор собственной аристократической тушкой прижал одну из леди, в которых я подозревала драконниц, к стене и с наслаждением ощупывал ее довольно пышные формы. Леди возмущалась. И довольно громко. Но как-то фальшиво, что ли. У меня было подозрение, что она наслаждается происходящим. Ибо даже не пыталась освободиться из шаловливых ректорских рук.
Вокруг слышались возбужденные шепотки парней, вроде: «Во дает!», «А что, так тоже можно?», «Эту и я бы пощупал!». Девчонки возмущенно шипели. Особенно те, кто встречался с кем-то из парней. А я посмеивалась. В ближайшее время академию точно захлестнут скандалы по обвинению в неверности, а также из-за попыток повторить подвиг ректора.
Все закончилось внезапно. Я не заметила, откуда она взялась, но над толпой неожиданно раздался злющий, просто вымораживающий голос принцесски:
— Лорд диа Дельавейро! Немедленно прекратите позориться! На вас смотрят ваши же адепты!
— Но самое главное, вы, — себе под нос прокомментировала я возмущение обманутой девицы.
Ректор замер еще при первых звуках голоса Маргелы. Я стояла в метрах десяти от него, но даже с этого расстояния видела, как оцепенела и напряглась спина лорда. Кажется, Кен-как-его-там начал понимать всю глубину *опы, в которую его засунула его собственная несдержанность. А может быть, он сразу начал просчитывать ситуацию. Как бы там ни было, но он выпрямился сам, на мгновение оглянувшись на толпу адептов, сверкнув на нас черной яростью глаз и мелкими черными чешуйками, практически полностью покрывшими его виски и скулы, и поставил на ноги помятую им леди. До меня долетело глухое ректорское:
— Приношу свои извинения, леди Нейтан. Я виноват и готов загладить свою вину любым из названных вами способов!
Я не услышала, что ответила ректору леди. Толпа адептов снова пришла в движение, и их шаркающие шаги и шорох одежды, увы, заглушил тихие слова леди, если они были. К тому же, осознав, что ректор выискивает взглядом в толпе именно меня, я постаралась пройти мимо него так, чтобы между мной и лордом находились парни из моей группы. На всякий случай. Как говорится, береженого и бог бережет.
— Ты чего, Лариса? — шепотом поинтересовался у меня заметивший мои манипуляции Борак, на занятиях я чаще других оказывалась с ним за одним столом.
— Ректора боюсь, он страшный, — нервно ответила я полуправду, поглядывая на лорда, все еще рыскающего по толпе взглядом.
Борак тоже посмотрел на руководство академии, потом хмыкнул:
— Ну да, для тебя он, наверное, страшное чудище. Но ты не бойся. Лорд-ректор хорошо контролирует свою сущность. Да и драконы не кровожадны. Он тебя не обидит даже в том случае, если ты накосячишь так, что тебя вызовут к нему в кабинет. Заставит мыть полы, чистить нужники, дежурить на кухне, но физически не обидит.
Мне хотелось огрызнуться, мол, много ты понимаешь. Но в этот момент мы практически поравнялись со входом и стоящими возле него леди и преподавателями, и до меня донеся возмущенный шепот принцессы:
— Я категорически против! Если лорд диа Дельавейро, не стесняясь посторонних взглядов, ощупывает вас, леди Нейтан, то я представляю, что будет, допусти мы на Отбор студенток! Они же по большей части даже не аристократки! Дельавейро в таком случае вообще ничего сдерживать не будет! Это будет… скандал на все королевства! Позор!
Я навострила ушки и сделала вид, что оступилась в попытке подслушать еще что-нибудь. И мне повезло.
— А если будет скандал, то ваш отец, Его Величество Албрехт, никогда не разрешит вам, принцесса, выйти замуж за Кенсорина, — понимающе отозвалась леденючим тоном леди Нейтан. — Я все понимаю. Однако на этот раз по-вашему не будет, Ваше Высочество. Ибо предки нам завещали, что в Отборах должны участвовать все незамужние девицы. По-другому Истинную не найти!
К этому моменту я уже входила в гостеприимно распахнутые двери зала, и останавливаться было ни в коем случае нельзя. Если я не хотела нарваться на неприятности. Но любопытство буквально ело меня поедом. И я, рискуя привлечь к себе совершенно ненужное, более того, опасное внимание спорщиц, повернула голову и посмотрела на принцессу и ее собеседницу. И была вознаграждена за смелость. Потому что успела увидеть, какой акульей, полной превосходства улыбкой, наградила даму принцесса:
На пару каких-то мимолетных мгновений я увидела во всех подробностях грубо сработанную деревянную статую дракона, гневно раздувающего ноздри и расправляющего крылья, будто собирался взлететь, каменную плиту перед ним, утыканную горящими свечами, перепуганную соседку, сжавшуюся в комок на полу перед плитой и статуей, темнеющие позади этой композиции колонны и ниши, и… Жуткую черную образину с клыками, покрытую сверкающей черной чешуей. «Ректор!» — мелькнуло в голове. А потом яркий свет будто превратился в огонь и впился в мое тело. Я взвизгнула от боли, не зная, как избавиться от кошмарных ощущений. В следующий миг меня мягко накрыла тьма, спасая от боли и от страха…
***
… — Боги, как же болит голова! — тоскливо простонала Шейла. Потом, помолчав пару секунд, настороженно позвала: — Лариса?.. Ты здесь? Как ты себя чувствуешь?
Не открывая глаз, я прислушалась к своим ощущением: организм молчал.
— Кажется, неплохо, — хрипло прошептала в ответ. И только после этого рискнула оглядеться.
Я почти была уверена в том, что мы с соседкой находимся в лазарете. Но оказалось, что я заблуждалась: я лежала в собственной комнате в общежитии, в собственной кровати. Меня накрыл шок.
— Счастливая, — завистливо пробормотала Шейла. — А меня будто дракон всю ночь жевал, и только под утро выплюнул. И в лазарет не пойдешь. Там для правильной диагностики нужно называть причину недомогания. Не скажу же я дежурному лекарю, что прогулялась без разрешения в Храм на первый тур отбора!..
Немного подумав и поблуждав взглядом по потолку, я тем же хриплым, словно сорванным, шепотом спросила у Шейлы:
— А как мы оказались в комнате? Ты что-нибудь помнишь?
Что-то бурчавшая себе под нос и ворочавшаяся с боку на бок Шейла, видимо, ей действительно было плохо, притихла. А спустя долгую минуту я услышала ее тихий и потрясенный голосок:
— Нет, я ничего не помню. Последнее воспоминание — появление в Храме ректора в полуобороте. А потом темнота.
Вот после этого и я, и соседка сели каждая на своей кровати и ошеломленно уставились друг на друга.
— Кажется, мы влипли, — сурово констатировала я, неласково глядя на соседку.
— Прости, — Шейла виновато глянула на меня исподлобья. — Я не хотела.
Я только губы поджала. Сейчас уже без толку напоминать соседке о том, что я не хотела в этом участвовать и предупреждала, что приключение может печально закончиться для обеих. Все уже случилось, теперь нужно ждать последствия.
Время до обеда пролетело в нервном ожидании: вызовет ректор к себе или нет? Накажет за нарушение запрета? Или предпочтет не оглашать инцидент? В обед мы с Шейлой, не сговариваясь, отсели от своих групп за маленький угловой столик. Посмотрев на бледную и страдающую соседку, которая с легкой гримаской отвращения помешивала свою порцию похлебки, собираясь с духом, чтобы начать ее есть, я хмыкнула:
— Чем так мучиться, может, стоит придумать какую-то причину и все-таки посетить лекарей?
Шейла отрицательно мотнула головой, скривилась, видимо, боль от этого движения только усилилась, а потом, воровато оглядевшись по сторонам и убедившись, что на нас никто не обращает внимания, пояснила:
— У меня резерв пуст, вычерпан до дна. Словно я колдовала на пределе сил. Отсюда и плохое самочувствие. А как я, первокурсница, объясню магическое истощение? Никак. У нас даже практических занятий еще нет. Так что придется страдать, — мученически вздохнула она. — Если не хочу привлечь внимание к нашим похождениям. Потому что, если лекари узнают, что у меня магическое истощение, сразу же доложат куратору. А куратор… В общем, предпочитаю тихонько пострадать, чем вылететь из академии. — Немного помолчав и пару раз бултыхнув ложкой в миске с обедом, Шейла осторожно поинтересовалась: — А ты как?
Я пожала плечами. Самочувствие было как всегда. То есть, у меня магического истощения точно не наблюдалось. Возникал закономерный вопрос, почему. Но ответа у меня на этот вопрос не было.
Обед прошел в унылом молчании. Я подчистила свои тарелки, Шейла выхлебала жидкость из похлебки и сунула в сумку пирожок, криво усмехнувшись мне. Я промолчала. Только подхватила и тарелки Шейлы, относя грязную посуду. Мне в спину ударился благодарный шепот соседки:
— Спасибо!
Столовую покидали вместе. Занятий сегодня в послеобеденное время не было ни у алхимиков, ни у артефакторов. Только самоподготовка и факультативы. Но Шейла свой факультатив решила прогулять. Мне же пропускать дополнительные занятия никак было нельзя, особенно с учетом задания от ректора. Так что я поплелась на факультатив к мастеру Танаре.
На факультативные занятия по алхимии ходили лишь те, кто по-настоящему увлекался этой наукой. Кому было мало стандартной программы. Кто намеревался добиться определенных высот в обучении, а затем и в работе. Короче говоря, факультатив посещали лишь заучки. Парни в затертых, покрытых подозрительными пятнами и проплешинами, мантиях, и девицы с гладко зачесанными волосами, с фанатичным блеском в глазах. Разговоры на факультативах до начала занятий всегда велись на одну и ту же тему: алхимию. Я даже уже перестала к ним прислушиваться. Потому что большая часть из этих разговоров для меня звучала как какое-то мумбо-юмбо. Так что я привычно устроилась на свободном месте, достала тетрадку с таблицей, выданную мне мастером Танарой книгу и… опешила.
Парни, которых на факультативе у мастера Танары всегда было большинство, смотрели хмуро и раздраженно. И молчали, отсев от девчонок подальше. А пять девиц, которые посещали занятия вместе со мной, с огнем в глазах обсуждали… Отбор… Я растерянно прислушалась:
— …жрецы говорят, всего пять леди получили отметку участницы…
— Принцесса, говорят, в бешенстве! И собирается участвовать даже без метки!..
— …задания меняют спешным образом! Леди-устроительницы отбора рассчитывали, что участниц будет не менее двадцати, но из-за того, что нетитулованных к Отбору не допустили, участниц оказалось слишком мало…
— Ну что?! — накинулась на меня с порога нашей комнаты растрепанная и зареванная Шейла. — Есть метка?!
Я осторожно вывернулась из лапок соседки и обошла ее по дуге.
— Нет, — как можно более равнодушно отозвалась, бросая сумку на свою кровать. — Леди Дениза отложила начало испытаний на три дня. Якобы метка может проявиться не сразу. Принцесса в бешенстве, — подумав, добавила я. — Сочувствую тем, кто вместе с ней будет проходить испытания.
— Да-а-а… — всхлипнула Шейла. — Со-о-ожре-ет…
— Тебе-то точно нечего переживать по этому поводу…
Соседка в ответ только грустно вздохнула. А я присела на кровать и задумалась. Мне отчаянно не хотелось, чтобы метка ректора проявилась, когда я буду находиться в своей комнате. Наедине или в компании Шейлы, неважно. Лучше, чтобы это случилось в присутствии незаинтересованных свидетелей. Но куда я могу пойти, чтобы это не вызвало вопросов?
— Лара, ты не хочешь пойти в башню, потренироваться? — вдруг жалобно позвала меня Шейла. — Я знаю, что тебе нужно заниматься алхимией…
— Угу, — поддакнула я, с опаской косясь на соседку. — Ректор посмотрел мою таблицу и забраковал. Нужно переделывать…
— Я помогу тебе! — с жаром отозвалась Шейла. — Только пошли сейчас в Старую башню! Если не отвлекусь сейчас, сойду с ума! В голову постоянно лезет, какая я неудачница! Даже заполучить метку участницы Отбора не смогла!..
Шейла всхлипнула. А я постаралась отмахнуться от непрошенной жалости и напомнила себе, что мне еще предстоит как-то уживаться с Шейлой в одной комнате, когда проступит метка.
— Знаешь, — медленно протянула я, лихорадочно решая, стоит или не стоит идти с Шейлой, — у меня до сих пор руки подрагивают от пережитого. Не уверена, что это хорошая затея, устроить сейчас тренировку. Да и у тебя резерв пустой.
— Ну так я же колдовать не буду, — резонно возразила соседка. — А ты не торопись, если делать все медленно и обстоятельно, то вероятность ошибки будет стремиться к нулю. Ну, Лара! — умоляюще сложила Шейла ладошки, глядя на меня жалостливыми глазками. — Ну что тебе стоит?
Обругав себя сердобольной дурой, я согласилась. Соседка сразу повеселела. И всю дорогу до башни обстоятельно описывала мне нюансы создания магических вестников, даже не вспоминая наш неудавшийся поход в Храм. Видимо, ей и вправду нужно было отвлечься. Я слегка успокоилась. Наверное, я все же правильно поступила, что согласилась на тренировку.
В отличие от последнего нашего визита в Старую башню, сегодня здесь было достаточно людно. В одном углу, если так можно сказать про круглое помещение, какой-то веснушчатый паренек с рыжими вихрами тренировал что-то из огненных заклинаний. Заметив между его ладоней язычки пламени, Шейла нервно схватила меня за рукав и потащила от него подальше.
В метрах пяти-шести дальше от огневика парочка боевичек сосредоточенно пытались сплести одно заклинание на двоих. Я не могла разобрать, что они делают, но плетение постоянно срывалось, а девицы шипели себе под нос разнообразные ругательства.
От водника, пытающегося удержать заклинанием столб воды, я шарахнулась сама. У парня что-то тоже не клеилось, иначе бы он не пришел тренироваться в Старую башню. А принимать незапланированный душ в одежде мне категорически не хотелось. Но свободный уголок нашелся и для нас с Шейлой.
— Все, выдохни, — скомандовала соседка. — Успокойся, на этот раз у тебя все получится, я уверена! Вот, возьми! — она протянула мне сложенный вчетверо листок. — Теперь представь себе Милиту. Во всех подробностях, какой ее помнишь, — продолжила давать наставления Шейла после того, как я взяла листок. — Потом представь, что вас связывает некий тоннель или портал, или переход, по которому и отправится к моей сестре твой вестник. Как все будет готово, вливай толику магии и отпускай!
— Главное при этом не заслать снова вестник кому-то не тому, — пробормотала я, не открывая глаз и старательно представляя себе вытянувшееся от удивления лицо Милиты, когда она получит мой вестник. — Что ты там написала? — спросила я у соседки. — Если опять зашлю вестник не туда, стыдно не будет?
— Я просто написала, что ты тренируешь заклинание под моим присмотром, и что, если она получит вестник, пусть что-то черканет в ответ, чтобы мы знали, что вестник попал по адресу, — спокойно отозвалась Шейла.
— Ну, хорошо, — вздохнула я и, сочтя, что уже достаточно хорошо все представила и заклинание не должно сорваться, влила в него толику магии.
У меня получилось. Почти. Потому что в тот самый момент, когда я начала вливать магию, у боевичек опять что-то не заладилось. Услышав короткий испуганный вскрик Шейлы, я распахнула глаза как раз вовремя, чтобы увидеть, как сорвавшееся в очередной раз заклинание девиц вдруг врезалось в водника. Тот, естественно, потерял контроль над своим заклинанием. И столб воды по нелепой прихоти мироздания превратился то ли в шланг, то ли в кнут, сметя с ног собственного создателя, а потом дотянувшись и до меня.
Получить по мягкому месту гибкой струей воды, я вам скажу, не особо приятно. Я пошатнулась от удара и по инерции сделала пару шагов вперед, одновременно обиженно взвизгнув:
— Да чтоб вам, зайдя в эту башню, потом до рассвета икать, бестолковые!
Хуже всего было то, что я оступилась, делая эти шаги. Под ноги подвернулся какой-то выпавший из разрушающейся стены булыжник, я запнулась и позорно свалилась на четвереньки. Боль обожгла обе ладошки, и в голове мелькнуло грустное, что ректору и здесь со мной не повезло: вряд ли на рассаженной до крови коже проступит его знак. В довершение всех бед гибкий водяной жгут ударил тренирующегося дальше всех огневика, а тот потерял контроль над своим заклинанием. И длиннющий язык огня карающей дланью обрушился на водника. Тот хрипло выругался, отшатнулся, взмахнул руками и… сел на колени Шейле, за минуту до начала всех безобразий устроившейся на каком-то камне. А вестник умчался непонятно куда…