- Ты же не думала, что я тебя не встречу? – услышала я голос отца за спиной и оглянулась:
- Привет, - улыбнулась виновато, - не хотела напрягать.
- Что за глупости! – возмутился отец и крепко обнял меня.
Казалось, мои ребра легонько затрещали, вздохнуть не было никакой возможности, а в глазах начало темнеть. Дело в том, что мой отец таких выдающихся размеров, что даже слабое объятие могло вызвать легкий приступ клаустрофобии, а в сложившейся ситуации он не стал размениваться по мелочам. После очередного сложного дела и внезапно обрушившейся на меня безответной любви я сбежала в Испанию к своему давнему любовнику Бэрнардо, прямо на кануне Нового Года, о чем не удосужилась сообщить лично, постыдно позвонив. Жизнь там была проста и понятна, я невольно втянулась, а через четыре месяца отец не выдержал, каким-то образом выяснил телефон виллы, где я жила (мобильный я отключила, только отправляла редкие письма по электронной почте) и рявкнул в трубку, когда меня к ней пригласили:
- Василиса, имей совесть! Дед два раза свадьбу переносил, до следующей даты он может уже и не дожить!
Дедом мы называли друга семьи Семена Васильевича Кораблева, который на старости лет (с моей легкой подачи) нашел «ту самую». Конечно, с его возможной близкой кончиной он явно перегибал. Дед, разведчик в прошлом, был еще очень крепок, но в семьдесят четыре чего только не случается. Я устыдилась, забронировала билеты и через три дня приземлилась в родном городе, следуя транзитом через Москву.
- Пап, - прохрипела я, не в силах больше задерживать дыхание, он отпустил меня и пробормотал:
- Сама виновата…
Я жадно набрала побольше воздуха в легкие и расцеловала его в щеки, стараясь попасть выше бороды, которая ужасно кололась и со смехом заметила:
- Как тебя только Солнце целует.
- Вот у нее и спросишь, - ответил он и подхватил два моих чемодана.
Вообще-то, уезжала я с одним маленьким, не планируя задержаться более обыкновенного, то есть недели три. Отъезд все откладывался, постепенно начало теплеть и Бэрнардо потащил меня по магазинам, увлеченно покупая мне все, на что я показывала пальцем и добавляя то, что понравилось лично ему. В итоге, к моменту отлета пришлось взять два больших чемодана. Не оставлять же все это добро?
- Ты как? – спросил он уже в машине. – Я старался тебя не дергать, но, если честно, начал трусить, что ты вообще не вернешься. Да еще и дед настаивает: «Свадьбу сыграем, когда Василиса вернется. Она нас свела и должна присутствовать». А Марья ему подпевает: «Вот вернется моя девонька, и тогда сразу же в ЗАГС».
- Если честно, я забыла про деда, - виновато отозвалась я.
- Ты вообще обо всем на свете забыла, - сурово отозвался отец. - Даже фирму свою забросила, Петрович звонил, жаловался.
- Да ему лишь бы поныть, не бери в голову, дела идут и без моего участия.
- Вот это-то меня и пугает, - ответил серьезно и покосился одним глазом, второй умудрившись оставить следить за дорогой.
- Ты так окосеешь, - ехидно заметила я, уже сообразив, что он хочет спросить, но он схитрил:
- Ты так и не ответила на первый вопрос.
- Я нормально, - отозвалась неохотно, пресекая дальнейшие расспросы. – Расскажи лучше, как вы тут?
- Сама увидишь, - хмыкнул отец и замолчал, а я начала теряться в догадках, что такого я могла увидеть, но расспрашивать дальше не рискнула: сказал увижу, значит увижу.
Спустя минут сорок мы свернули с трассы и медленным ходом поехали к развилке. На душе тут же заскреблись кошки, а внутренности противно свело: если повернуть направо, в поселок, где стояли дома самых богатых и влиятельных людей нашего города, то через пять минут можно оказаться рядом с человеком, от которого ноги становились ватными. Я часто задышала и отвернулась к окну, а отец, прекрасно понимая причину такого поведения, еще больше сбавил скорость, давая мне время прийти в себя, и свернул налево, где в самой чаще леса стоял его дом и мое родовое гнездо.
Дело в том, что отец служил егерем в местных угодьях и страшно этим гордился, как и все, кто был с ним знаком или просто слышал о нем. Он всегда приходил всем на выручку, кто бы ни постучал к нему в дверь, будь то раненый охотник или заплутавший грибник, часто оказывал содействие в поисках потерявшихся и меня приучил к тому же, с малых лет объясняя все премудрости. К двадцати шести годам я овладела мастерством поиска почти в совершенстве и вскоре открыла свое сыскное агентство.
Отец притормозил, а я вышла из машины и приготовилась: из-за дома с громким лаем несся мой огромный черный друг по кличке Евгений Павлович. Через три секунды сорок килограмм свалили меня на землю, отчаянно виляя хвостом и пуская слюни. Отец засмеялся, но, видя мое бедственное положение, оттащил Палыча, который начал скулить и вырываться.
- Да угомонись ты! – прикрикнул добродушно. – Сам знаю, - и потрепал его по голове.
И тут на крыльцо выплыла Солнце: вторая жена отца, сорокалетняя женщина с невероятно яркими кудрявыми рыжими волосами, торчащими во все стороны, круглым более обыкновения лицом и счастливой улыбкой. Я торопливо подошла и встала как вкопанная в метре от нее, заметив ее уже округлившийся животик. Эмоции нахлынули с невероятной силой, и я в момент разревелась, прикрыв лицо руками.
- Василиса… - опешил подбежавший отец, - ты… не рада?
Я закивала утвердительно, потом отрицательно, понимая, что запутываю их еще больше, и заревела громче, теперь уже от досады, что не могу произнести ни слова.
- Василиса… - пробормотала Леночка жалобно, я убрала руки, торопливо вытирая лицо и шмыгая носом, одновременно плача и смеясь, сформулировала мысли:
- Я не рада, я счастлива!
Леночка приложила руки к сердцу в явных намерениях поддержать меня в начинании устроить всемирный потоп, отец шумно выдохнул и, обняв за плечи, повел в дом.
Еще минут пятнадцать мы с Солнце обнимались, орошая друг друга слезами, а он топтался рядом, не зная, что предпринять. Наступил Палычу на лапу, тот взвизгнул и шарахнулся на кухню, а мы, наконец-то, успокоились.
Свое агентство по поиску пропавших я открыла два с половиной года назад. Поначалу дела шли не слишком активно, но буквально через месяц клиенты пошли сплошным потоком. Случаи были разные. От тех, что мы закрывали за два часа, до сложных, когда буквально рыли носами землю по месяцу. Весь мой штат – это я сама, Дмитрий Петрович, капитан полиции на пенсии и фактический владелец (я схитрила, чтобы новые клиенты проникались доверием, видя начальником почтенного дядечку), и Пашка, студент-четверокурсник, тощий парнишка с копной кудряшек, компьютерный гений, которого я воспринимаю как младшего брата. С Петровичем (а я называла его только так) меня познакомил мой бывший любовник Максим, следователь одного из участков в городе. Бывшим он стал незадолго до моего отъезда в Испанию, когда узнал, что я влюбилась в другого. Пострадал, но смирился.
Я открыла дверь в некотором волнении и с облегчением вздохнула: ничего не изменилось. Пашка сидел в приемной на диване с ноутбуком в руках и коротко бросил «Привет», не отрываясь. Я слегка возмутилась такой встрече, но сочла это местью и решила не обращать внимания. Прошла в кабинет в Петровичу, тот сидел за своим столом и усиленно хмурился:
- О, Василиса, ты как раз вовремя, - сказал он ровным голосом. И никакой тебе радости.
- Я сейчас обижусь, - громко заявила я и встала, упершись руками в бока. - Мужчины тут же подорвались и расцеловали меня в обе щеки. - То-то же, - заулыбалась я.
- Мы скучали, правда, - виновато сказал Пашка, - просто дело новое, а то, что ты в городе, мы и так знали.
- Откуда? – удивилась я, а Петрович усмехнулся:
- Этот деятель, - и кивнул на Пашку, - спустя месяц, как ты уехала, написал какую-то программу, которая каждый час проверяет, включен ли твой телефон и ищет ближайшую вышку, а потом отсылает данные нам на мобильные. Так что еще вчера ночью мы узнали, что ты из аэропорта поехала к отцу.
- Я уже отключил, - тут же заявил Пашка и поднял руки, защищаясь.
«Значит, Макс тоже в курсе. Придется заехать».
- Что за дело? - тяжело вздохнув, спросила я.
- Сегодня утром позвонил приятель, - начал Петрович, - пропала его племянница четыре года назад, - я невольно поморщилась, - не торопись с выводами, Василиса, дослушай сначала. Так вот, пропала четыре года назад в возрасте восемнадцати лет, обстоятельства самые банальные: ушла на речку с друзьями, обратно не вернулась.
- Считается погибшей?
- Нет, тело так и не нашли, ныряли и друзья ее, когда хватились, потом уже и следователи вызвали аквалангистов, тоже без толку. Поэтому, пропавшая без вести.
- Петрович, ну ты же сам понимаешь…
- Да ты дослушаешь или нет? – возмутился он и продолжил, - неделю назад Лёве, приятелю то есть, поступил звонок, девушка назвала его дядюшкой и просила о помощи. Клянется, что голос Марины. Он принялся расспрашивать, где она, что она, но она отключилась. Потом еще через два дня опять звонок. Тот же голос, просит встретить её на вокзале, назвала номер поезда, вагон и время прибытия. Я проверил, позвонила минут за сорок до отправления поезда. Вот как раз вчера вечером он должен был ее встретить, ждал до последнего пассажира, но Марину так и не увидел, никто другой к нему также не подходил. Сам он из соседней области, а вот поезд под нужным номером едет от нас.
- Любопытно, - согласилась я. – Но гарантий, что это действительно была его племянница нет, правильно?
- Только голос, то, как она его называла, и его личная непоколебимая уверенность.
- Дело есть?
- С этого начинаются проблемы. Следователь, который дело вел, заартачился, оно вроде как открыто еще, мол, не положено. У меня в том городе из следаков никого.
- Максу звонил?
- Пока нет. Узнаешь? – я кивнула, все равно ехать, а тут и повод, вроде как. - Свидетели с того купания тоже за годы разъехались кто куда. Всего была компания из пяти человек, вместе с Мариной, двое остались в родном городе, один в Москву подался, а еще одна девушка пропала через два года после Марины, но вроде как с парнем сбежала. Хотя, точно никто не выяснял, она из неблагополучных.
- Даже заявления нет?
- Да некому там писать его было. Мать у нее алкоголичка, отчим еще хуже, поколачивал и мать и ее саму. Лева случайно узнал от Лены, она и еще один парень, Денис, как раз были тогда на речке, и они же в городе остались. Они с Мариной лучшими подругами были, с начальной школы не разлей вода, звонит периодически ему, спрашивает, как дела и не слышно ли чего о Марине.
- Действительно подруги, раз продолжает звонить спустя четыре года. Но почему твоему приятелю, а не родителям?
- Да он ей вместо отца всю жизнь. Сестра Левы замуж за военного вышла, все по городам да гарнизонам разъезжали, а однажды его сослали к черту на рога. Она беременной ходила, он побоялся ее брать и как в воду смотрел: бомбу на военный городок через месяц службы скинули с воздуха. И вспоминай как звали. Прислали ей в закрытом гробу, что нашли.
- Точно его прислали?
- Ты про то, что отец Марины жив остался и дочь каким-то образом забрал к себе, не сказав ее матери? – я лишь руками развела, чего только не случается. - Забудь про эту версию. Железобетонно мертв. Лида, сестра Левы, не робкого порядка, на останки взглянула и мужнины части тела узнала. У него и татуировки были, и шрамы, и родинки приметные. Правда, на фото, к тому моменту, как тело доставили, она уже разродиться успела. К тому же, проводили экспертизу каждого…эм…фрагмента.
- То есть сам заказчик, два важных свидетеля и несговорчивый следователь в трёхстах километрах от нас, а разыскиваемая, предположительно, еще вчера была у нас?
- Так точно.
- Триста сорок, - поправил Пашка.
- Хрен редьки не слаще, - вздохнула я. - Что там за поезд?
- Скоростной, по пути еще две остановки.
- Значит, даже если она в него села, могла спокойно выйти хотя бы дважды. Билет на ее фамилию был?
- Нет, но подходящего возраста девушки были. Скину вам все фамилии.