Приказали убить всех. Экспедиция Второй земли должна была сгинуть на снежном перевале, но последний враг прорвался.
Передали сигнал: когтевой всадник ушел от пулеметов. Его нужно было задержать любой ценой, даже если пришлось бы рвать его голыми руками. В пылу безрассудства, в гудящей метели он столкнулся с Ганне на вершине промерзшего склона, и та, пришпорив коня, вырвалась из-под удара клинка-пики.
Все знали, что если хоть один противник сбежит к кораблю, то сговор и предательство вскроются сразу же.
Аппарат хрипел: «остановить!»
Копыта лошади колотили по снегу. Ганне с разворота вскинула карабин и открыла огонь по Когтю – огромному серому скакуну. Прямо в бок. В мгновение ока зверь унесся от пуль, спасая всадника.
За покатой дорогой вздымался черный дым. Команда уже должна была преодолеть перевал у разбившегося винтокрыла и прийти на помощь.
Никого.
Коготь бросился наперерез – шкура ободрана, пули застряли в жилах, уже должен был действовать токсин, но эта тварь скакала как безумная. Проклиная всё, Ганне одернула своего биомеханического коня. Коготь оказался прямо на пути. Сверкнул отблеск. Лишь чудом лезвие в руке седока не снесло ей голову.
Два врага кружили на узкой дороге, и вот, когда из-за поворота вылетели черные силуэты в упряжке, когда пронзительно забили пулеметы, тогда Коготь молнией ушел в сторону, и удар его мощного бока сшиб противницу. Оба опрокинулись на крутой склон. Мир крутанулся с ног на голову, люди и лошади полетели через снег и грязь.
Все скрылось в тумане там, высоко. Падение прекратилось.
Ганне вскочила с земли и уперлась спиной в высокие камни. Ферламех – ее биомеханический конь – валялся поодаль: он храпел и перебирал ногами. Гул боя сменился гулом крови в ушах. Ганне стрясла снег с карабина. Рванула пальцем рычаг. Клацнул барабан, вылетели гильзы. Перезарядив оружие, она дернулась из-за скальных обломков на звенящий шум.
Пустота.
Справа обрыв, слева крутой склон, впереди и сзади – переплетения кривых деревьев. Серый дым блуждал по мертвому лесу. Дрожала удушливая, морозная тишина, но он был здесь. Среди переплетений стволов двигалась тень. И вот – грохот. Разломало ледяные ветви. Извергнув пар, механический зверь рванулся в прыжок. Его острые копыта врезались в землю, над камнями возвысился жилистый скакун с изогнутой шеей, сходящейся крюком вместо головы. Единственный глаз полыхал синей полосой. На его спине – всадник. Когтевой.
Прицел. Спуск. Забил механизм. Росчерки огня резанули по сумеркам. Человек исчез, скрываясь за живым щитом – блестящим боком Когтя. Длинными ногами зверя взбросило грязный снег. Серый монстр ушел вправо. Враг на его спине подскочил в седло и вскинул винтовку, и Ганне припала к земле за камнями. Треск. Полетели осколки разбитой породы, и снова – мощный бой копыт.
Ганне взлетела на ноги, но тут же бросилась в сторону. Серая громадина с гудящим ветром пролетела над высокими камнями. Коготь глухо ударил о землю и умчался дальше, лавируя среди сухих деревьев.
Огонь. Пули врезались в шкуру скакуна. Всадник со звоном скинул с ремня длинную рукоять – вылетело длинное лезвие.
Огонь!
Выстрелы рикошетили об углеродные жилы. Коготь выбросил пар из шеи, уперся задними ногами. Серый плащ седока рвануло порывом ветра, и громадина со страшным топотом сорвалась в бег.
Уза!
Верный друг был здесь. Упавшую хозяйку нагнала Уза: из сугроба выскочила облепленная снегом гиеновая кошка. Её зубы врезались в блестящую шкуру под коленом Когтя, и тот отпрыгнул, унося Узу за собой. В тумане на склоне появились силуэты.
– Брось! – крикнула Ганне.
Гиеновая кошка отскочила от выпада лезвием, но получила удар копытом и кубарем покатилась в снег. Когтевой остановил бегущего боком скакуна и резко взглянул на летящих к нему бойцов.
Они нагнали. Успели. Люди Первой Земли начали окружение.
Коготь задрожал. Токсин действовал. Всадник выслал зверя и погнал к лесу. Множество копыт разбивали склон, звучали выстрелы. Из-за полосы деревьев спереди и сзади слышались выкрики. Когтевой рывком осадил коня и погнал в другую сторону – к косой дороге вверх. На склоне забил пулемет, перекрыв еще один путь к отступлению. Коготь едва не привалился на задние ноги, сопротивляясь нейротоксину. Всадник мотнул головой. Люди Первой земли мчались к нему со всех направлений, теснили к обрыву, а самый крупный биомеханический конь уже летел наперерез с горы, взметая вихри земли и снежной пыли. На его спине был Ирре, глава экспедиции Первой земли. Он закинул винтовку за плечи и подгонял мощного, гремящего броней ферламеха.
Коготь оступился. Кольцо замыкалось. Ирре пришпорил коня. Ближе. Уже здесь. Шпоры вонзились во взмыленные бока, и ферламех с ревом рванулся со склона. Еще миг – и раздался грохот. Удар бронированной грудины выломал плечо Когтя, и тот опрокинулся, расшибая лед и камни. Последний враг слетел со спины своего монстра, тщедушная фигура покатилась по промерзшей грязи.
Когтевой еще не поднял головы, но его уже взяли на прицелы, а остальные всадники окружили серого зверя. Выстрелы били в упор, летели ошметки серой шкуры, взрывался пар. Когтя забивали пулями, лошади атаковали его ногами, но тот метался, падал и вновь пытался встать.
Клинок-пика валялся на грязном льду. Ошеломленный, беспомощный без своего биомеханического чудовища всадник уперся руками в снег. Его взгляд был обращен скакуну, которого терзали всем, чем только можно. Очередной удар копытами свалил серого зверя. Глаза когтевого округлились от ужаса. Но конь взбрыкнул, вскочил с земли и попытался прорваться к хозяину.
– Когтя! – рявкнул Ирре. – Когтя убейте!
Убить эту махину могли только пулеметы с быстроходов, которые остались на склоне. Коготь врезался в одного из ферламехов. Удар отбросил бронированную лошадь и открыл путь на свободу. Серый монстр бросился бежать под шквалом пуль. За секунду он скрылся среди ледяных деревьев. Судорожный топот стих. Лишь тогда когтевой наконец-то взглянул на обращенные к нему винтовки. Боец, который возвышался над ним, приказал сесть.
Ганне заступала в дозор первой. Сидя на скомканном покрывале, она глядела на край темного полога, который отгораживал их секцию и качался из-за обдува системы отопления. Внутри всё скрутило. Большой нос кошки уткнулся в руку – Уза ворчала, облизывалась, и взгляд опустился на рукава: по ним растекались черные пятна крови. Она зажмурилась. В ушах колотило. Но это оказались лишь тени.
Ученики все еще дремали. Ганне поднялась, посматривая на них с тихим раздражением. Давила тишина. Виррет и Химте, казалось, все еще ежились после ее выговора, и Ганне отвернулась, направляясь к выходу. Она дала себе слово, что будет держаться с ними еще жестче, чем раньше. Ей нужны были бойцы, а не сопляки, саботирующие задания, а им нужна была наставница, которой не стыдно называться уроженкой Первой земли.
Две другие гиеновые кошки, выдрессированные для младших, проследили за хозяйкой и огромной Узой. Ганне накинула серую шинель, и теплая верхняя одежда скрыла нашивку на рубахе – белую лошадь. Это был символ, за который второземляне уничтожили бы ее сразу, но теперь всё было кончено. Экспедиция Второй земли уже стала частью ледяного пейзажа.
Духовный лидер подозвала ее прямо перед выходом из плоги. Елане мягко, но настойчиво интересовалась, не беспокоят ли вожатую служебных хищников какие-то навязчивые мысли. Ганне выпила горячий напиток из мятных трав. Шум битвы, мельтешащие образы – все это отодвинулось куда-то далеко. Приступая к своим привычным обязанностям, патрулю с гиеновой кошкой, она чувствовала себя спокойной и отстраненной, поэтому уверила Елане, что всё будет хорошо. Тем более, никто не смог бы подобраться к ней незаметно, пока рядом была Уза, а идти целой группой, вместе с младшими специалистами, было просто расточительством. Кто бы тогда сменил её через пару часов? Кто-нибудь из раненых людей Ирре?
Итак, сам Ирре проводил сбор. Он тоже спрашивал, готова ли вожатая приступить к работе. Ганне четко ответила, что выдержит дежурство. Ей предстояло пройти по периметру и проверить, не нашлось ли среди местных жителей любопытных смельчаков. При первом подозрении - докладывать, оружие держать наготове, в гуманность не играть.
Еще на Первой земле Ирре говорил, что какой бы ни оказалась заброшенная колония, сколько бы ни сохранилось на ней поселенцев, у экспедиции было только два союзника: скорость и скрытность.
– Я предлагаю «план Б», – говорила тогда, на Первой земле, Ганне. – Если нас обнаружат, мы используем местных. Сагитируем, поднимем против второземлян и спустим их, как бешеных зверей. Пусть рвут друг другу глотки, пока мы пробираемся к КБС.
– Друг другу? Не смеши меня. При первом намеке на силу колонисты повернутся зубами к нам. Нет, Ганне, никаких игр в революцию.
На слове «революция» Ганне хмыкнула, но Ирре буравил ее взглядом:
- Никаких агитаций. Никаких контактов. Запомни это.
Настало время идти к периметру. Ганне убрала слипшиеся волосы за отвороты фуражки, поправила перчатки. Уза, звеня ошейником, заняла свое место по левую ногу, и Ганне почесала ее макушку. Она вышла по откинутому трапу плоги и встретила на морозе трех старых товарищей, которые превратились в тусклые фигуры. Все трое были ссутулившимся, держали в руках стаканы с дымящимся чаем и о чем-то переговаривались – тихо, но резко. Узе разрешили выбежать вперед, и она принялась бродить вдоль плоги, принюхиваясь к запахам чужого мира.
– Вы что, спать не идете? – спросила Ганне.
– Шутница, ох шутница… – проворчал пулеметчик, так и не сбивший младшего когтевого, и вдруг засмеялся.
Два других скривились в нездоровой усмешке. Ганне лишь кивнула, подозвала кошку и, удерживая ремень карабина на плече, зашагала по притоптанному снегу.
– Кс-с. Чужаки. Ищи следы.
На поясе позвякивал нагреватель для ангиса, разливая мутный оранжевый свет. Уза рысила впереди, пробовала носом снег, осматривала обмерзшие стволы деревьев, фыркала и с разрешения хозяйки иногда схватывала зубами какую-нибудь ветку, кидала и прыгала. На высоких деревьях потрескивал лед. Внимание Ганне было приковано к Узе. Беззаботное поведение животного помогало справиться с болезненной тревогой, которая камнем лежала на сердце.
Стало светлее. Вожатая и служебный хищник шли вдоль заваленного камнями русла реки, держась в тени. Уза принюхалась, дернула хвостом и направилась рысью дальше по дороге.
Чужаков не было. Пока.
Ганне думала о сборе, который объявил Ирре перед выходом, когда оставшиеся бойцы Первой земли собрались в центральном отсеке плоги вокруг раскинутого стола. Жар от обогревателей перемежался со снежным сквозняком.
«Итак, – говорил Ирре, опираясь руками на стол, – мы готовы к следующему шагу. Их корабль все еще в цикле восстановления, и он не сможет покинуть Мир 33 еще недели три. Мы займемся сердцевиной. Помните, что главное – скрытность. Любой чужак будет ликвидирован»
Днем ранее Ганне еще собиралась настоять на своем и схватить кого-нибудь из поселенцев. Сейчас эта мысль звенела как эхо.
Уза перескакивала по камням. Морозный ветер становился сильнее и приносил запахи льда и гнили. Мрак среди огромных хвойных лап пришел в движение. Уза то и дело останавливалась, приглядывалась в черноту. Кошка больше не играла. Ее хвост и голова опустились ближе к земле, движения стали осторожными.
В уме всплывали картины, где Ирре продолжал инструктаж.
«О том когтевом, который осмелился бежать, можно забыть. Даже если он выживет и пожелает искать защиты у Второй земли, то пусть для начала объяснит, почему они вместе со своим старшим товарищем завели экспедицию под пулеметы. Доживет до прибытия комиссии ОКБК? Его расстреляют на месте»
Но все же… досада, стыд. Тот самый саботаж. Ошибка, которую нужно исправить.
Гиеновая кошка остановилась. Похоже, учуяла следы, и Ганне шагнула в тень массивного дерева.
Хорошо, для полета к зоне крушения местные не требовались, но для поимки беглеца – вполне. Посули награду, и голодные люди отправятся на охоту. Вдобавок, поселенцы сыграли бы на руку, если б попытались атаковать крейсер второземлян. Как там Ганне обрисовывала картину? Дым столбом.