Отец мой, Капосин Валентин Александрович, войну встретил в Калининской области в городе Нелидово. К моменту начала Великой Отечественной войны ему только-только исполнилось пять годков. Вскоре немцы оккупировали область. Про те дни он часто рассказывал нам, своим детям, а позднее и внукам, передавая события так, как он, пятилетний пацан, их видел и запомнил. От его лица я и передам всё, что слышала о тех страшных днях.
Враг подступал всё ближе и ближе к нашему городу. Семьи торопливо собирали свои нехитрые пожитки, грузили на телеги.
– Н-но, милая, вези нас из этого ада!» – кричал отец семейства лошади. Люди не хотели оставаться под фашистом, стремились уехать, пока ещё есть возможность,
к своим, туда, где немец не достанет. Так они становились беженцами. Наша семья тоже была из их числа. Только вот лошадью правила мать, а с нею сидели я и двухгодовалый Санька, мой братик. Мать всё время держала его на коленях, при этом умудряясь править одной рукой. Мой батя вместе со старшими братом и сестрой уехали вперёд. В Зубцове жила тётка, материна сестра. Туда мы сейчас и направлялись.
Вереница повозок, растянувшись на несколько километров, тащилась по полям. И вдруг послушался гул. Я посмотрел назад. Что это за звуки? Тёмные большие птицы всё приближались и приближались. Потом послышался свист, земля вздрогнула и поднялась вверх. Все вокруг закричали и бросились бежать к дальнему лесу. Я соскочил и побежал, время от времени падая. Боли я совсем не чувствовал, только страх. Самолёты летали над полем, немецкие лётчики сбрасывали бомбы и расстреливали беженцев из пулемётов. Наконец, всё стихло. Люди возвращались к своим повозкам. Очень много народу тогда осталось лежать в этих полях. Кругом слышались плач и стоны раненых. Мамка встретила меня бледная, начала кричать:
– Ты куда это побежал? А если бы тебя подстрелили? Чтобы я тогда делала?!
Когда фрицы прилетели в следующий раз, все снова побежали, но я остался сидеть. Мать сказала, бежать нельзя, вот я и сидел. Вокруг творился ад. Мы забились под повозку и пережидали там. И тут случилось прямое попадание в телегу, которая была чуть впереди. На наших глазах и лошадь, и люди – всё превратилось в клочья. Я заревел и вцепился в мамкину юбку.
Когда самолёты улетели, мы пошли посмотреть. В том месте, где стояла телега, в земле образовалась глубокая воронка. Мать увела нас скорее. Она усадила меня и Саньку на дно повозки. Платок съехал, волосы растрепались. Она погладила меня по голове и, плача, сказала:
– Ты уж лучше беги, сынок, лучше беги.