Солнце жарило капот. Машина фыркала от жары, как уставший пёс, а Рейчел напевала под нос какой-то бессмысленный припев, отстукивая ритм пальцами по бардачку.
— Не смотри на меня так, — даже не оборачиваясь, выдала она. — Ты сама сказала «да».
— Ты меня втянула, — буркнула , крепче сжав руль. — «Немного леса, девичник на выносе, новые лица, полный детокс». Звучало как выходной, а не как экспедиция в никуда.
— И что? Всё чистая правда, — Рейчел расправила плечи и шумно вдохнула, ловя воздух сквозь приоткрытое окно. — Только представь: утро в палатке, пар от кружки, сосны скрипят, водопад гремит где-то внизу. Просто магия. Без Wi-Fi и тревожности.
— И с комарами размером с ладонь. С грибами в супе, которые либо волшебные, либо смертельные. И без душа.
— Ты вслух сейчас думаешь или так, для настроения?
Я не ответила. Она всё равно знала, что права. Как бы я ни крутила глазами, мне нужен был перезапуск. Работа выжгла меня до донышка. А эта “Тропа Серебряного Каньона”, которую нашла Рейчел — вырезанная из старых карт, с маршрутами, передаваемыми устно, — звучала хоть и пугающе, но честно. Здесь не прячешься за экраны. Здесь просто идёшь.
Примерно через сорок минут асфальт закончился. Машина подпрыгнула на щебне, и впереди, за кромкой сосен, показался лагерь: шатры, импровизированные стойки регистрации, дым костров. И запах. Пыль, хвоя, горячее дерево, пот и… волнение. Всё гудело. Люди сгружали вещи, обсуждали спальники, спорили о маршруте, перекрикивались.
— Ну вот, — Рейчел вытянула руки, как актриса на сцене. — Добро пожаловать в дикую Пенсильванию. Надеюсь, ты упаковала свою тревожность подальше.
— Я упаковала только благодаря тебе, — буркнула и вылезла из машины, хлопнув дверью.
Она рассмеялась, схватила свой рюкзак — яркий, с нашивками из поездок — и направилась к регистрации.
— Пошли, девочка. Тропа зовёт. Проверим, чего ты стоишь, когда отключён интернет.
У входа в лагерь толпились такие же, как мы: уставшие от городского шума, романтизирующие выживание. Бородатый парень в тельняшке спорил с инструктором, как укладывать верёвку, рядом женщина лет пятидесяти угощала всех сушёными яблоками из пакета, на котором маркером было выведено «бабушка Лю».
Кто-то проверял навигаторы, кто-то снимал сторис, хотя обещал себе быть офлайн.
На спинах — рюкзаки, на лицах — смесь восторга и сомнения.
— Группа Б, — выкрикнул парень в форме рейнджера. — Подходим к флажку, берём маршрутные листы. Поход займёт три дня, две ночёвки. Днём будет жарко, ночью холодно. Не трогать животных, не сбиваться с тропы, не геройствовать.
Мы с Рейчел обменялись взглядами.
— Вот теперь я чувствую, что началось, — пробормотала она, зацепляя за плечо карабин.
Мы получили карту — неофициальную, с кривыми стрелками, приписками ручкой:
— Это вообще карта? Или ребус на выживание?
— Тут так принято. По памяти, из уст в уста.
— Понятно. А компас и вампира в комплекте не выдадут?
— Только если сильно попросишь, — фыркнула Рейчел. — Но, предупреждаю, тут все Эдварды лохматые, небритые и с ножами для выживания.
— Романтика.
— Ага. Особенно на третий день, когда ты не помнишь, где душ, но точно знаешь, где растёт съедобная трава.
Мы переглянулись и засмеялись — не громко, но так, что сразу стало легче.
Даже несмотря на то, что “камень-гриб” на карте больше походил на каракульку, а “место силы” было подчёркнуто трижды и обведено сердечком.
— А «Гремучий уступ» — это прям грозное название или… маркетинговый ход?
— Не знаю, — пожала плечами Рейчел. — Но если упадёшь, звучать будет эпично. Типа: «Погибла на Гремучем уступе. С картой и компасом в руках».
Я только хмыкнула. Где-то на фоне инструктор пытался привлечь внимание группы, но большинство уже отвлеклось на то, как правильно пристёгивать котелки.
— И зачем я сюда поехала? — спросила , не ожидая ответа.
— Потому что ты скучала по лесу. И по мне, — подмигнула Рейчел.
— И по картам, нарисованным карандашом восьмиклассника?
— Особенно по ним.
Мы примкнули к своей группе — человек десять, все выглядят бодро. Кто-то слишком бодро. Парень в зелёной куртке сразу полез устанавливать свой авторитет:
— Я уже бывал на этой тропе. Там есть срез через долину, если пройти по осыпи, то можно срезать минут двадцать, — продолжал он с таким видом, будто лично прокладывал маршрут. — Главное — не бояться высоты. Я там как-то с братом…
— Не стоит, — раздалось спокойно, но так, что перекрыло весь фон.
Парень в зелёной куртке осёкся. Все головы повернулись к голосу.
Перед нами стоял мужчина лет сорока, поджарый, с выцветшей банданой и лёгкой небритостью. На бейдже — Марк, старший инструктор.
— Тропа одна, — добавил он, глядя прямо на зелёную куртку. — Не геройствуйте. Тут лес не любит самодеятельность.
Парень открыл было рот, но закрыл обратно. Решил, видимо, оставить подвиги до Instagram.
— Итак, — Марк оглядел всех. — Первая точка — стоянка у Голубого утёса. Шесть километров, без резких наборов высоты, но тропа местами сырая. Держимся группой, если кто-то уходит вперёд — сообщаете. Если отстаёте — не паникуйте. Рейдовый идёт замыкающим.
— Рейдовый? — шепнула я Рейчел.
— Это такой человек-призрак. Обычно бородатый. Всегда появляется, когда ты думаешь, что потерялась.
— Отлично, — пробормотала я. — Надеюсь, он не в зелёной куртке.
Рейчел хихикнула, и группа наконец выдвинулась.
Солнце жарило капот. Машина фыркала от жары, как уставший пёс, а Рейчел напевала под нос какой-то бессмысленный припев, отстукивая ритм пальцами по бардачку.
— Не смотри на меня так, — даже не оборачиваясь, выдала она. — Ты сама сказала «да».
— Ты меня втянула, — буркнула , крепче сжав руль. — «Немного леса, девичник на выносе, новые лица, полный детокс». Звучало как выходной, а не как экспедиция в никуда.
— И что? Всё чистая правда, — Рейчел расправила плечи и шумно вдохнула, ловя воздух сквозь приоткрытое окно. — Только представь: утро в палатке, пар от кружки, сосны скрипят, водопад гремит где-то внизу. Просто магия. Без Wi-Fi и тревожности.
— И с комарами размером с ладонь. С грибами в супе, которые либо волшебные, либо смертельные. И без душа.
— Ты вслух сейчас думаешь или так, для настроения?
Я не ответила. Она всё равно знала, что права. Как бы я ни крутила глазами, мне нужен был перезапуск. Работа выжгла меня до донышка. А эта “Тропа Серебряного Каньона”, которую нашла Рейчел — вырезанная из старых карт, с маршрутами, передаваемыми устно, — звучала хоть и пугающе, но честно. Здесь не прячешься за экраны. Здесь просто идёшь.
Примерно через сорок минут асфальт закончился. Машина подпрыгнула на щебне, и впереди, за кромкой сосен, показался лагерь: шатры, импровизированные стойки регистрации, дым костров. И запах. Пыль, хвоя, горячее дерево, пот и… волнение. Всё гудело. Люди сгружали вещи, обсуждали спальники, спорили о маршруте, перекрикивались.
— Ну вот, — Рейчел вытянула руки, как актриса на сцене. — Добро пожаловать в дикую Пенсильванию. Надеюсь, ты упаковала свою тревожность подальше.
— Я упаковала только благодаря тебе, — буркнула и вылезла из машины, хлопнув дверью.
Она рассмеялась, схватила свой рюкзак — яркий, с нашивками из поездок — и направилась к регистрации.
— Пошли, девочка. Тропа зовёт. Проверим, чего ты стоишь, когда отключён интернет.
У входа в лагерь толпились такие же, как мы: уставшие от городского шума, романтизирующие выживание. Бородатый парень в тельняшке спорил с инструктором, как укладывать верёвку, рядом женщина лет пятидесяти угощала всех сушёными яблоками из пакета, на котором маркером было выведено «бабушка Лю».
Кто-то проверял навигаторы, кто-то снимал сторис, хотя обещал себе быть офлайн.
На спинах — рюкзаки, на лицах — смесь восторга и сомнения.
— Группа Б, — выкрикнул парень в форме рейнджера. — Подходим к флажку, берём маршрутные листы. Поход займёт три дня, две ночёвки. Днём будет жарко, ночью холодно. Не трогать животных, не сбиваться с тропы, не геройствовать.
Мы с Рейчел обменялись взглядами.
— Вот теперь я чувствую, что началось, — пробормотала она, зацепляя за плечо карабин.
Мы получили карту — неофициальную, с кривыми стрелками, приписками ручкой:
— Это вообще карта? Или ребус на выживание?
— Тут так принято. По памяти, из уст в уста.
— Понятно. А компас и вампира в комплекте не выдадут?
— Только если сильно попросишь, — фыркнула Рейчел. — Но, предупреждаю, тут все Эдварды лохматые, небритые и с ножами для выживания.
— Романтика.
— Ага. Особенно на третий день, когда ты не помнишь, где душ, но точно знаешь, где растёт съедобная трава.
Мы переглянулись и засмеялись — не громко, но так, что сразу стало легче.
Даже несмотря на то, что “камень-гриб” на карте больше походил на каракульку, а “место силы” было подчёркнуто трижды и обведено сердечком.
— А «Гремучий уступ» — это прям грозное название или… маркетинговый ход?
— Не знаю, — пожала плечами Рейчел. — Но если упадёшь, звучать будет эпично. Типа: «Погибла на Гремучем уступе. С картой и компасом в руках».
Я только хмыкнула. Где-то на фоне инструктор пытался привлечь внимание группы, но большинство уже отвлеклось на то, как правильно пристёгивать котелки.
— И зачем я сюда поехала? — спросила , не ожидая ответа.
— Потому что ты скучала по лесу. И по мне, — подмигнула Рейчел.
— И по картам, нарисованным карандашом восьмиклассника?
— Особенно по ним.
Мы примкнули к своей группе — человек десять, все выглядят бодро. Кто-то слишком бодро. Парень в зелёной куртке сразу полез устанавливать свой авторитет:
— Я уже бывал на этой тропе. Там есть срез через долину, если пройти по осыпи, то можно срезать минут двадцать, — продолжал он с таким видом, будто лично прокладывал маршрут. — Главное — не бояться высоты. Я там как-то с братом…
— Не стоит, — раздалось спокойно, но так, что перекрыло весь фон.
Парень в зелёной куртке осёкся. Все головы повернулись к голосу.
Перед нами стоял мужчина лет сорока, поджарый, с выцветшей банданой и лёгкой небритостью. На бейдже — Марк, старший инструктор.
— Тропа одна, — добавил он, глядя прямо на зелёную куртку. — Не геройствуйте. Тут лес не любит самодеятельность.
Парень открыл было рот, но закрыл обратно. Решил, видимо, оставить подвиги до Instagram.
— Итак, — Марк оглядел всех. — Первая точка — стоянка у Голубого утёса. Шесть километров, без резких наборов высоты, но тропа местами сырая. Держимся группой, если кто-то уходит вперёд — сообщаете. Если отстаёте — не паникуйте. Рейдовый идёт замыкающим.
— Рейдовый? — шепнула я Рейчел.
— Это такой человек-призрак. Обычно бородатый. Всегда появляется, когда ты думаешь, что потерялась.
— Отлично, — пробормотала я. — Надеюсь, он не в зелёной куртке.
Рейчел хихикнула, и группа наконец выдвинулась.
от лица Рея
Утро началось, как и положено: туман над верхушками сосен, холодный воздух, запах сырой земли и ощущение, что мне снова придётся быть взрослым среди детей.
На ближайшие пять дней моя задача была простой: оберегать стаю. Точнее — границы. Чтобы никто случайно не увидел то, что нельзя объяснить фотографиями в соцсетях. Чтобы после очередной “экспедиции на природу” сюда не притащились с камерами, радарами и квадрокоптерами. Уже бывало. Хватило.
Спустился к ручью, умылся ледяной водой и на бегу связался с Оливером — моим бетой. Тот, как обычно, зевал в голос и пытался не воспринимать происходящее всерьёз.
— Ну, Рей, дай людям поразвлекаться, — проворчал он. — Ну пропадёт парочка. В первый раз, что ли? Они потом сами возвращаются. Или не возвращаются — тогда вообще тишина.
— Оли, даже не начинай. — Я проверил на поясе флягу и рацию. — Пропадёт парочка — потом сюда притащится десяток, а за ними журналисты и полиция. Потом начнут землю рыть. А нам это надо?
Он фыркнул.
— Вот ты такой весь серьёзный, а сам всё равно пойдёшь встречать. Смотреть, как они путают морошку с ядовитым паслёном и думают, что медведь — это просто пушистый лось?
— Зато не придётся потом вытаскивать кого-нибудь из оврага. Или зашивать следы зубов.
Около двадцати лет назад на этой тропе пропала пара. Молодые, из тех, кто думает, что карта в кармане и термос с кофе — это всё, что нужно для выживания в дикой местности.
Они отстали от группы, решили «проверить альтернативный маршрут». Тогда ещё не было массовых трекеров, телефоны ловили только в городах, а GPS работал в лучшем случае по военным каналам. Если пропадал человек — его искали ботинками, фонариками и собаками.
Они блуждали два дня. Без еды, без направления, без понимания, что лес здесь дышит сам по себе и не терпит чужаков. А потом наткнулись на границу. Не физическую — ту, что мы чувствуем носом и шкурой.
Стая Блейда нашла их первой. Он был жёстким вожаком. Не спрашивал, не разбирался. За его ребятами тянулся шлейф лая и крови, и ту пару они не пожалели. Всё произошло быстро. Без шанса.
Через день в округе появились люди в форме. Спецслужбы, лесники, волонтёры. Облавы, тепловизоры, вертолёт с прожекторами, репортёры в оранжевых жилетках. В лес зашли с камерами, как в декорации к фильму ужасов.
Отец тогда был ещё в силе. Он сработал быстро. Стер все метки, отвёл следы, направил собак по ложному маршруту. Официально — пара потерялась, не вышла. Версий было много, тела не нашли. Через неделю лес снова замолчал. Как и всегда.
С тех пор мы не ждали беду. Мы заранее на шаг впереди.
До метки у северного ручья — чуть больше часа ходу. Если они не собьются с тропы, через сорок пять минут будут уже на границе. Всего в трёх километрах от стаи. А значит, мне нужно успеть первым.
Сбросил с себя человеческую форму быстро — без колебаний, без остановок. Лес принял меня сразу. Под лапами пружинил мох, нос ловил привычные запахи — смола, трава, глина… и что-то ещё. Совсем не привычное.
Запах, которого здесь быть не должно.
Он тянул волка, как магнит. Сильный, насыщенный, живой. Не опасный, не враждебный. Наоборот — странно притягательный. Он перекрывал всё: следы белок, отпечатки чужих ботинок, даже звериный инстинкт тревоги.
Я шёл на него — чётко, будто меня вели.
Группа остановилась на привал — на старой поляне у каменного круга. Я остался в лесу, под ветками, в тени. Издалека — обычные люди. Рюкзаки, ботинки, термосы. Кто-то фотографирует дерево, кто-то спорит о маршруте. Все одинаковые.
Кроме неё.
Маленькая. Хрупкая. Городская до кончиков пальцев. Улыбка — вымученная, взгляд — цепкий. Сидела на кедровом корне, натягивая носок и поглядывая в чащу так, будто уже пожалела, что сюда приехала.
Но запах… От неё шёл запах, от которого у волка срывает башню.
Это не страх. Не пот. Не духи.
Это она.
Он не должен был идти за ними. Не обязан. Но волк — пошёл.
Тропу знал наизусть, шаги их предугадывал по нажиму мха. Двигался бесшумно, по касательной, не ближе пятнадцати метров. Слишком близко — они почуют. Слишком далеко — потеряю из виду. А потерять её не хотелось. Волк упрямо цеплялся за этот аромат, сворачивая туда, куда даже он обычно не совался. Как будто тело шло само.
Она пахла… иначе. Не остро — глубоко. Тепло и живо. Сладко, как дождь после сухого лета. В груди с каждым шагом нарастало рычание.
Когда они остановились у ручья и начали ставить палатки, волк лег в тени, притаившись за буреломом. Смотрел. Не мигал. Не двигался. Только уши дергались в ответ на её голос. Она смеялась. Присела у костра, поправила волосы. Не знала, что уже не одна.
Дождался, пока лагерь окончательно утихнет: кто-то чистит котелок, кто-то вытягивает ноги у огня. Тогда и позволил себе перейти.
Кожа натянулась. Кости хрустнули, сдвигаясь. Мгновение — и я снова стоял на двух ногах, вытирая ладони от земли.
Зашагал к лагерю. Не спеша. Прямо к Джейку — местному инструктору, с которым пересекались уже шесть лет. Он меня узнает с полувзгляда. Не задаёт лишнего. И умеет держать язык за зубами.
— Ты снова тут? — Джейк поднял бровь, будто ждал.
— Вижу, группа шумная. Подстрахую, — кинул взгляд через плечо, туда, где она поправляла спальник. — Есть ощущение, что кто-то может свернуть не туда.
— Опять ты с этими предчувствиями, Рей. — Просто предупреждаю.
Он ничего не ответил. Только кивнул — мол, понял. А я остался. На всякий случай.
На её случай.