Согласно современным романам, после вчерашнего приличные женщины просыпаются в постели с прекрасным незнакомцем или хотя бы с головной болью и воспоминаниями о нём. Я проснулась на кушетке у подружки, свежа, как огурец, и рассказывать было совершенно не о чем. О вялых дрыганьях толстолобиков под ресторанный шансон всегда лучше умалчивать. А говорили, культовое место...
Я оделась в две секунды. Чуть скривилась отражению в зеркале: честное слово, маленькое, ну очень маленькое обтягивающее чёрное платье с открытой до талии спиной, кокетливые босоножки и сумочка «попробуй впихни кошелёк» никак не подходили для интервью в солидной иностранной компании. Но кто ожидал, что они позвонят в семь утра и пригласят на девять? Даже если б у меня были деньги на такси, я бы всё равно не успела домой – переодеться. Значит, это судьба.
Подружка промычала из спальни:
– Сашунь, дверь сама захлопни!
– Ладно, – ответила я.
В ванной умылась на скорую руку, пригладила руками волосы и вздохнула о потерянной губной.
В автобусе народ косился на меня, мужчины с интересом. Потому что если не принимать в расчёт мой детский рост, то я очень даже ничего: ножки стройные, лицо миловидное, волосы пушистые. Побрызгай водой – вьются. Какой-то парень подмигнул мне:
– Как погуляла вчера, куколка?
Я смутилась и отвернулась к окну. Нет, ну что это за судьбина?! Ждёшь-ждёшь этого момента! Готовишься, скрупулезно выбираешь строгий костюм на случай, если ответят, а они звонят, когда ты одета, как ночная бабочка... Разве есть у меня шансы? И зачем я согласилась приехать? Но с другой стороны, завтра могут не пригласить. Потому что наверняка не только у меня хватает наглости позвонить директору по кадрам и спросить:
– А вам секретарь случайно не нужен? Прекрасный английский. Замечательная адаптивность. Скоростная печать без ошибок на двух языках. Обучаема и находчива.
– Заметно, – пробормотала она и попросила прислать резюме.
* * *
Синее с белым офисное здание на краю города, свежевыкрашенное, сияющее новизной, въезжающие на территорию машины, одна круче другой; одетые с иголочки менеджеры, побеленные бордюры, цветущие газоны, альпийские горки за шлагбаумом, заставили меня вожделеть это место больше, чем мужчину. Тем более, у меня его всё равно не было!
Чёрт побери, подумаешь платье не то? Я умная, – решила я и, надев на лицо уверенную улыбку, достала паспорт и протянула охране.
– Мне нужен пропуск.
О да, – хотелось добавить, – но не просто пластиковая карточка «Гость», а пропуск в новую жизнь! В такую жизнь! Со сверкающими иномарками, деловыми улыбками, зимним садом в холле, с девушками, как из журнала «Коммерсант», смеющимися с чашками в руках у кофе-бара! С такими симпатичными молодыми людьми в костюмах и проблеском сознания в глазах! И ощущением, что никакого экономического кризиса на свете не существует!
Я расправила плечи: пусть никто не догадается, что бархатную сумочку я сделала сама, что босоножки подкрашены чёрным лаком для ногтей в нескольких местах, а коктейльное платье сшито на прабабушкином Зингере из бабушкиного концертного платья. Я хочу эту работу! Я могу!
И я ответила улыбкой на улыбку вежливой девушки с ресепшна, а затем лёгкой, но деловой походкой прошла в указанный мне кабинет. Будет мужчина, у меня больше шансов. Ведь мне двадцать три, я очаровательна, умна и сообразительна... Чертовски.
И все они просто жить без меня не смогут! Аминь! – сказала я себе и дёрнула за дверную ручку.
В кабинете сидела блондинка лет тридцати, очень европейского вида. Хоть сейчас в ООН.
– Александра? – удивилась она.
– Да, – бодро сказала я. – Благодарю за приглашение! Я отложила все дела и незамедлительно приехала, потому что работа в вашей компании для меня очень важна. Я закончила ин.яз с красным дипломом и обладаю множеством полезных качеств.
– Что ж, это хорошо. Присядьте. Мне важен ваш уровень английского. Расскажете о себе?
– О да, безусловно, – ответила я ей на языке.
И принялась красочно расписывать свою не красочную пока карьеру, мои чудесные достижения в университете, работу в местной компании, умалчивая, что директор там был мошенник и до сих пор мне последнюю зарплату не выплатил, представляя нашу захудалую редакцию, как подающего надежды игрока на книжном рынке, готового занять самые прочные позиции, и бутик смешанных брендов, в котором блузочку я могла купить себе, только сложив три зарплаты и отказавшись от еды.
– Мой небольшой по времени опыт работы оказался весьма разнообразным и позволил мне научиться находить подход к сложным клиентам, с успехом решая конфликты, – с энтузиазмом продолжала я.
Кто бы догадался, что под умными словами из интернета скрывались бандиты из Ингушетии, приезжавшие к директору за долгом, и сумасшедший внук вахтерши, просивший поиграться с компьютером, и нервная жена директора, посылавшая меня в любую погоду за ачмой и следившая, чтобы муж ни с кем ни-ни; и пожилая дёрганная авторша, с криками пытающаяся всучить рукопись о пользе глины, грязи и уринотерапии, и солидные гангстеры, обнажавшие кобуру при примерке пиджаков, и полоумные старички. В общем, перечень был длинным. За эти три года, захвативших учёбу в университете, опыт у меня, и правда, был всепоглощающим. Почти. С противоположным полом не везло.
– Вы действительно хорошо владеете языком, – с удовлетворением заключила интервьюирша и рассеяно спросила: – А Эксель, Пауэр Пойнт знаете?
– Непременно, – соврала я и не покраснела.
Надеюсь, не проверит...
Мне нужна эта работа! Я тоже хочу новый офис и зарплату не на три месяца позже, и кофе пить с девчонками по утрам в костюмах от Дольче и Габбана! И копейки не считать!
Утро среды было чудесным. Я почти вприпрыжку бежала на остановку ко времени, указанному на бумажке, выданной отделом кадров. Синенький фирменный автобус притормозил прямо передо мной, и я с гордостью вошла в салон. На виду у соседей, в хмурой, не выспавшейся толпе ожидающих редкое чудо городского транспорта под номером семьдесят восемь. Ещё вчера я тоже пыталась втиснуться в него, вопреки законам анатомии меняя форму тела и застывая в виде зигзагообразной селёдки среди таких же честных тружеников.
Но сегодня я не с соседями по кварталу. Сегодня и, надеюсь, всегда я – одна из них – из умытых, бодрых, хорошо одетых служащих, для которых августовское солнце светит под слоганом «Оле-Ола – жизнь по приколу», разбрызгивает по небу апельсиновые лучи под цвет шипучей Аранты и оседает на зелень росой из бодрящего напитка Брайт, после чего божьи коровки начинают устраивать флай-шоу и бодро кусать пауков.
Я старалась выглядеть посерьёзней, но радость распирала меня изнутри, и я улыбалась так, словно меня снимали для рекламы зубной пасты. Ну как же иначе?! Я ведь, как и все в этом автобусе счастья, имею бэйджик с сине-белой эмблемой «Софт Дринкс Корпорэйтед». Он особенно выделялся на моей высокой груди третьего размера, затянутой, как доспехами офисной армии, в строгий тёмно-синий пиджак.
Да-да, отныне никаких вольностей в одежде! Юбка по колено, туфли на высоком, но удобном каблуке, белая блузка, затянутые в пучок волосы, минимум макияжа – настоящий секретарь! Очень деловой. С папкой под мышкой и строгим портфельчиком, взятым напрокат у Тани, моей лучшей подруги. Надо же как-то компенсировать первое впечатление!
Но уже в холле я поняла, что оно было неизгладимым. Девушки – те, что позавчера пили латте в кофе-баре – смерили меня надменными взглядами, отвернулись и зашептались. Особенно одна, с круглыми щеками и вздёрнутым носиком, в деловом платье, на высоченных лабутенах. В груди моей неприятно заскребло: кажется, она была подружкой подружки жены моего бывшего директора-мошенника, которая всех, кому он улыбался, считала проститутками. А шеф улыбался всем, я – не исключение. Эх...
Но сначала дело! Надо получить ключи. Я познакомилась с милой Люсей с ресепшена.
– Надеюсь, мы подружимся, – сказала я ей.
Та кивнула и подвинула мне журнал. Расписываясь в получении ключа от кабинета номер 202, я спиной чувствовала, как стреляют взглядами в мою сторону новые коллеги. И шушукаются, шушукаются, шушукаются!
«Что ж, – я набрала в грудь воздуха, – врага надо знать в лицо. И атаковать первой».
Мимо прошли, одарив заинтересованными улыбками, трое менеджеров. И ещё двое. И один, прям совсем с иголочки.
О, боги! Кажется, сюда набирают только молодых и симпатичных! А я, глупая, металась по городу, думая: ну, куда же подевались все достойные?! А они тут, оказывается, сосредоточились — Оле-Олу продают! Никто, ничто мне не помешает остаться здесь дольше, чем на три месяца испытательного срока. Они ещё не знают, насколько я им нужна!
И, как Жанна Д'Арк на стену Руанской крепости, я рванула в самую гущу сплетниц. Подумаешь, страшно?! Зато я вооружена ключом, бейжиком и улыбкой.
– Привет всем! Давайте знакомиться. Я – Александра Лозанина, новый секретарь нового антикризиного менеджера. Очень рада вас всех видеть!
Круглолицая фыркнула, развернулась на своих лабутенах и пошла к лестнице со стаканчиком кофе в руках.
– Привет-привет, – сказала блондинка с ехидным лицом и тоже развернулась ко мне спиной.
– Здравствуйте, – поджав губы, сказала леди чуть старше меня с укладкой, в костюме от Прада. – Мне не до знакомств, надо готовить документацию.
За ней и ещё трое рассосались.
Ого, какой тёплый приём!
К счастью, симпатичная пухленькая армяночка и голубоглазая высокая брюнетка с короткой стрижкой нашли в себе силы улыбнуться.
– Лали, – сказала первая, – я тоже секретарь. Из отдела снабжения.
– А я Рита, – представилась брюнетка. – Отдел продаж, помощник менеджера. Кофе хочешь?
– Хочу, – сказала я, – это платно?
– Бесплатно, конечно! – рассмеялись девушки. – Всё, что в баре, бесплатно: кофе, печенюшки, автомат с напитками, минеральная вода, шоколадки.
– Здорово! – воскликнула я, решив, что всё-таки это рай.
Кстати, и в Эдэмском саду змеи водились. Без них было бы даже неправильно.
– У тебя хороший английский? – спросила Рита.
– Да, вроде бы.
К нам подошел красавец-шатен лет двадцати пяти, у меня аж дух перехватило.
– Знакомься, это Кир, главный по презентациям в отделе маркетинга, – сказала Лали. – А это новенькая, Саша...
Кир глянул на меня, и я, кажется, покраснела. Пробормотала с глупой улыбкой:
– … Александра Лозанина, главная по непонятным антикризисным менеджерам.
– О, полезное знакомство в наши смутные времена! Приятно. Я – Кирилл Назаров, – рассмеялся он. Налил кофе и сказал: – Добро пожаловать в компанию! Чувствуйте себя, как дома.
У меня даже мурашки по спине пробежали. Я стиснула в пальцах врученный мне Ритой картонный стаканчик с кофе и пронаблюдала, как Кир уходит к синей двери под золотой табличкой «Маркетинг».
– Он всем нравится, – вздохнув, сказала Лали. – А когда твой шеф приедет?
– Мне сказали после обеда, – очнулась я. – К этому времени нужно раздобыть где-то канцелярию, пароль для компьютера, возможно, сам компьютер... И понять, где тут что. Говорят, у вас есть на территории гостиница, так что надо посмотреть, готов ли номер для моего нового начальника.
Достаточно было одного взгляда, чтобы понять: передо мной стоял американец. Это был самый американистый американец из всех возможных, словно сошедший с рекламного баннера об американской мечте. При виде него сразу вспомнилась статуя Свободы, жвачка Орбит, агенты ЦРУ из голливудских блокбастеров и ковбой Мальборо. Незнакомец был красив и загорел с тем едва заметным красноватым оттенком кожи, который выдает жителя вовсе не Дикого Запада. У него был профиль южанина и раскованность янки. Компания «Софт Дринкс Корпорэйтед» вряд ли могла найти более американское олицетворение своего продукта, чем мистер Джек Рэндалл.
Живые карие глаза мгновенно ощупали мою талию, грудь и колени. А затем он быстро забыл обо мне. Спортивным, до противности уверенным шагом Джек Рэндалл направился к офисному зданию и в кондиционированный холл с жары внёс себя, как подарок. Как «праздник», который «к нам приходит», когда его совсем не ждёшь... Я поторопилась за будущим боссом, на ходу поправляя причёску и оглаживая юбку.
Мда, судя по лицам турецких представителей топ-менеджмента, столпившихся на балюстраде второго этажа среди гигантских живых пальм и монстер, нагрянул он нечаянно и не вовремя.
– Абдурахман! – прогромыхал американец на весь холл басом и сверкнул улыбкой, задрав голову вверх. – Дружище! Рад встрече!
Генеральный директор компании, рафинированный, аристократичный Абдурахман Озур-Оглы, с благородной сединой на висках и тонкими презрительными губами, поприветствовал приезжего более чем сдержанно и пригласил в свой кабинет.
Легко, как теннисист, Джек Рэндалл принял подачу и взбежал по лестнице. А затем и на третий этаж, где обитали «небожители». Там была приёмная генерального, финансового директора, директора по производству и несколько переговорных, из того, что я успела заметить, бегая всё утро по офису, подписывая и переподписывая документы на компьютеры, ручки, папки и так далее.
Я вновь увидела неприветливых девиц. Что же, по крайней мере, в одном мы с моим боссом схожи – нам здесь не рады, но нас это не тревожит. По крайней мере, его. А меня? По правде говоря, очень. Я только мечтаю не обращать внимание на мнение окружающих. Что ж, кажется, теперь мне есть с кого брать пример...
Но рассуждать было некогда: первое впечатление уже испорчено. Надо срочно исправлять остальное.
Все из холла куда-то рассосались. И только вальяжный молодой человек в несвежей шведке с корпоративным слоганом, с чемоданчиком инструментов в руках появился на лестнице второго этажа.
– Люся, – шепнула я, – это случайно не техник Гена?
– Ага, это он.
Как хищник на ягнёнка, я кинулась на парня. Подхватила под локоть и решительно потянула за собой, пока он не успел ничего сообразить. Поддавшись моему напору, техник оказался в двести втором кабинете перед сплитом.
– Уважаемый Гена, вот, почините, пожалуйста, – с улыбкой воскликнула я и указала на оборудование.
– Ээ, а вы кто? – наконец, спохватился он. – У меня вообще-то наряд выписан на починку кофе-машины в гостинице. Я туда шёл.
Я захлопнула дверь, чтобы не убежал, и сложила молитвенно руки перед грудью.
– Я – Саша, новый секретарь нового менеджера. Спасите меня, пожалуйста, Гена! Это мой первый рабочий день. И очень может быть, что последний. Ведь вы же такой, как мне сказали, замечательный специалист!
Гена приосанился, и выражение лица его изменилось.
– Да? А кто сказал?
– Буквально каждый, у кого я справлялась. Говорят, что никто, кроме вас, в считанные минуты не справится со сплит-системой! А у вас золотые руки...
– Ну, давайте посмотрим, что там стряслось, – сдался Гена.
В тот момент, когда агрегат подмигнул нам зелёной лампочкой и довольно заурчал, распространяя в духоту блаженный холод, в кабинет вошел мой новый босс.
– Что за столпотворение в моём офисе? – с напором спросил он.
Я улыбнулась так уверенно, как это только могло выйти сейчас, и произнесла:
– Была небольшая проблема. Она устранена. Ничто больше не помешает вам начать работу в комфортной обстановке.
Гена быстро ретировался при виде американца. А последний критически взглянул на меня, явно узнав:
– А ты что тут делаешь, балерина?
– Полагаю, вы — Джек Рэндалл, а я ваш секретарь, Александра Лозанина. Сегодня – тоже мой первый день работы в компании.
– Ясно. Зачем здесь второй стол?
– Это мой. Сказали, что пока мы будем располагаться с вами вместе... – мой пионерский пыл подугас при виде проступающего красными пятнами негодования на лице нового босса.
– Вместе, значит?
– Да. Что-то не так?
Он не ответил, пройдясь по просторному, почти пустому кабинету, в котором, на мой взгляд, вполне можно было играть в мини-футбол и уместить десять столов, а не два. Джек Рэндалл, поджав губы, промерял шагами пространство. Остановился рядом со мной.
И только сейчас я поняла, насколько он огромен. Учитывая атлетический разворот плеч, накачанные руки, мощную шею и рельефную грудь, выпирающую из-под белой рубашки, и мой детский рост и небольшой вес, смотрелись мы рядом, как медведь и котенок. Вопиюще не сочетаемо. По крайней мере, ощутила я себя приблизительно так. Жуть, как неловко... Уж очень давили на меня его размеры. Более того, показалось, что он занял собой весь этот огромный кабинет, и мне тут места нет. Кажется, именно это читалось в его глазах. Но он пока молчал.
Стало страшно. Я запаниковала, чувствуя себя самозванкой, занявшей не по праву чужую должность. Но позволила страху расплескаться лишь на пару секунд. В другую я подумала, что мосты сожжены, я уволилась поспешно и в чём-то некрасиво, редактор обиделся, обратно не возьмёт, да я и не хочу! Потому что не имею права отступать! Мне надо платить за квартиру, за мамины лекарства, в конце концов, за еду! Потому я собралась и сказала как можно более решительно, хотя вышло несколько пискляво:
У Кирилла, конечно, не было кожаных гоночных перчаток в дырочку, зато были красивые пальцы, уверенно и расслабленно лежащие на руле служебной машины. Вокруг него по салону распространялся аромат приятного спокойствия. Тихо и романтично играло радио. Хотелось, чтобы мы так и ехали, долго-долго по ночной дороге. Хоть всю жизнь...
Увы, Кирилл заговорил:
– Как первый день прошёл?
– Активно, – вздохнула я.
– А новый босс?
– Большой и требовательный, – улыбнулась я.
Чем дальше мы уезжали от офиса, тем менее страшным казался тот американский медведь. Словно приснился. Правда в голове звенело от передозировки крепкого запаха сигарет, постоянного переключения с английского на русский и обратно, а в ногах гудело от метания по трём этажам и далее. Очень хотелось разуться.
– Почему, кстати, ему не рады? – спросила я.
– Боятся.
– Есть чего? Кроме медвежьих размеров? – рассмеялась я.
– Как говорят, это самый страшный аудит из всех возможных. Практически инквизитор.
– Орудий пыток я при нём не заметила.
– Если заметишь, предупредишь? – вкрадчиво спросил Кирилл. – Очень не хотелось бы висеть на дыбе...
Я представила его красивое тело в пыточной и содрогнулась. Воображение подсунуло американца с хлыстом и раскалёнными щипцами в другой. Тут же над чёрными волосами добавило багровые рога. И дьявольский хохот.
– Конечно, предупрежу.
– Спасибо, – он одарил меня очаровательной улыбкой. И я была очарована. – Полагаю, сегодня ты устала, но обещай мне выделить вечер для чашечки кофе в каком-нибудь уютном месте.
Боже, он ещё и заботливый! Я хотела бы прямо сейчас в ресторан, кафе, да даже в кофейню на колесах... Но надо было держать марку, и я кивнула:
– Да, сегодня надо прийти в себя, но как-нибудь в другой день не откажусь.
– Может, в пятницу?
– Обожаю вечера пятницы, – призналась я.
– Значит, договорились.
Мы помолчали немного, и я решила всё-таки воспользоваться возможностью что-то узнать.
– А почему в руководстве нашей компании только турки?
– Американцы продали франчайзинг турецким партнёрам. Поэтому мы сначала подчиняемся стамбульскому холдингу «Идэс Филзенар», у которого пятьдесят один процент акций нашей фирмы, а уже потом «Софт Дринкс Американ Боттлерс».
– Если основной процент акций у турок, зачем им бояться американцев?
– Без лицензии и концентрата самого продукта этот офис и весь завод выпускать Оле-Олу не сможет, – сказал Кирилл. – Стоит американцам найти у нас нарушения, и завод можно закрывать. Сотни людей останутся без работы. И мы с тобой.
– Надеюсь, у нас всё будет хорошо. Я так рада, что мне удалось устроиться!
– Ну, значит, ты понимаешь, что кое-что лучше новому боссу не раскрывать. Говорят, ты сегодня всем мозг уже вынесла. Невысока, но напориста.
– Я просто делаю свою работу.
– Ну, иногда её можно делать с меньшим рвением, – пожал плечами он. – Что-то не найти, что-то не заметить. Видишь ли, в нашем бизнесе, как и во всём мире, американцы диктуют свои условия...
– Как в НАТО.
Кирилл улыбнулся:
– Почти. Ты сообразительная. Молодец! В общем, америкосы не понимают и не хотят понимать местной специфики, а её приходится учитывать. Особенно в работе с местными властями... Твой босс уедет, а нам работать дальше. С теми же чиновниками.
Я моргнула. Кажется, он имеет в виду откаты и взятки. Я не думала об этом, в моей голове слово «коррупция» проскальзывало только с новостями и так – в ухо влетело, в другое вылетело... Это, во-первых. Во-вторых, если задуматься, становится ясно, что на самом деле никто не станет проводить аудит вечно. Месяц-два от силы... А меня потом куда?! Это же не честно – так поступать со мной!
– Мне не сказали, что оформляют временно, – пробормотала я.
– Конечно. Если ты себя хорошо проявишь, после отъезда твоего босса тебя просто переведут на другую должность, – успокаивающе проговорил Кирилл. – Я слышал, как это обсуждали девушки из кадров сегодня в столовой. Конечно, если благодаря тебе этот наглый американец перевернёт всю компанию с ног на голову, об этом вряд ли захочет слышать генеральный директор.
– Абдурахман? Потому что тогда уже никто не сможет гарантировать себе работу?
– Ну да. Ты же умница, всё понимаешь с полуслова, – улыбнулся он.
А мне почему-то стало тошно от этой похвалы. От слова «умница» отчаянно разило дурой.
– Вот мы и приехали, – сказала я, указав на свой дом, одиноко торчащий, как тополь в степи, среди похожего на деревню частного сектора. – Большое спасибо, что довёз, Кирилл!
– Это было приятно, – расцвёл он. – Завтра увидимся!
И я побежала мимо засевших под «грибком» алкоголиков к подъезду. В палисаднике пахло дурманом, вопили коты. Из окна первого этажа доносилась ругань соседей. С лавочки – гитарное бренчание и матерный шансон.
Я дёрнула за ручку двери и оказалась в обшарпанном подъезде с расписанными стенами. Подошла к лифту и поняла, что начинаю тонуть в раздумьях: чью сторону выбрать, как сохранить работу и лицо. И кто собственно прав, а кто нет. Дома глянула на себя в зеркало в коридоре. Замученная и взъерошенная.
Вот уж не ожидала оказаться сразу между двух огней. Орудием инквизитора. Или... – меня прошибло холодным потом при воспоминании о «широких взглядах» – или его игрушкой. Занятной, отвлекающей от дел... Они же сразу решили меня под него подложить! Гады!
Утро вечера мудренее, – говорится в сказках. Истинная правда!
С рассветом меня оглоушило мудростью, как холодной водой из жбана. Я бросилась перечитывать Трудовой договор и не обнаружила ни слова о временном положении своей должности. А в интернете на юридических сайтах говорилось о том, что сотрудника не так-то просто уволить после испытательного срока. Требуется три официальных выговора и несоответствие занимаемой должности. А ещё были примеры того, как ничем не примечательные сотрудники отсуживали по подобным договорам у фирм круглые суммы. Это порадовало. Потому что мне претило играть на две стороны. Я даже если начну, через пару дней меня перекроет, и тогда плохо будет и вашим, и нашим, а мне хуже всех. Возможно, я — псих. Есть в кого...
Положа руку на сердце, стоило признать один простой факт: меня никто не брал на работу специалистом по промышленному шпионажу и сокрытию данных. При приёме мне было сказано чётко: вы – секретарь антикризисного менеджера. Не чванливого Абдурахмана, ни очаровательного Кирилла, ни одного из этих наполненных собственной важностью турецких менеджеров. А того самого американца по имени Джек Рэндалл. От этого и будем плясать.
В Трудовом договоре чёрным по белому напечатано: исполнять указания руководителя в рамках занимаемой должности. А, значит, я не должна ничего скрывать или не договаривать. Этого нет в моих обязанностях. Если у кого-то рыльце в пушку, пусть сам и объясняется, ищет пути-решения или обоснования своим действиям. Я ведь не господь Бог и не ангел-хранитель, я — всего лишь секретарь. И грош мне цена, если не смогу быть преданным работником одному боссу. Сохраню работу, но потеряю самоуважение. Нет уж, спасибо, не мой вариант! Надо сохранить и то, и другое. На всякий случай контакты юрисконсульта по трудовым тяжбам уже отмечены у меня в закладках браузера.
С таким боевым настроем я оделась в брюки, строгую блузку и чёрный приталенный жилет. Туфли без каблука выбрала. Тугой пучок на голове. Ноль косметики. Пусть видят хитрецы, что я не готова играть роль подстилки. И этот Медведь мечты пусть тоже видит, что я – серьёзный сотрудник, а не фигли-мигли. Уже если я решила хранить ему верность, пусть учится уважать. А то ишь, ковбой Мальборо! Посмотрим ещё, кто из нас хитрее!
* * *
– В юбке было лучше, – сказал вместо приветствия новый босс и уделил пару лишних секунд моему лицу. Внимательно посмотрел, даже дотошно. Словно это был финансовый отчёт. Так и хотелось сказать: вот такая я без косметики, любуйтесь! Зато по-английски хорошо говорю, а вы по-русски ни в зуб ногой.
– А вот макияж хорош, – заявил он и уселся в кресло. – Где мой кофе, балерина? Вчерашний перевод должен быть готов через два часа.
– Я же не успею...
– Меня это не касается, – буркнул он и уткнулся в монитор.
Деспот и тиран.
* * *
Я строчила перевод, призвав к помощи все словари интернета, потому как половина лексики была для меня незнакомой. А к шефу потянулась вереница ходоков. Благо, способных общаться с ним без моей помощи. От меня только требовалось звонить и вызывать то одного, то второго по списку.
Честно говоря, я была рада, что занята переводом не их разговоров, а договора поставки, потому что до моего уха то и дело долетали нецензурные fuck и shit во всех возможных вариациях. Менеджеры среднего звена из отдела продаж, до которых сегодня дошла очередь, втягивали головы в плечи и начинали оправдываться, даже если оправдываться было не в чем. Яростный бас американца и безапелляционная уверенность в себе мгновенно сбивали с ног любого, кто переступал порог нашего кабинета. Впрочем, судя по тому, что я услышала, продажи были дрянь даже для периода экономического кризиса.
Мне было не по себе. Казалось, подними я голову от компьютера, и на месте Джека увижу Зевса-громовержца с молнией в руке и подошвами дорогих кожаных туфель под нос посетителю. И зачем нас «поселили» в один кабинет?! Я же к вечеру поседею...
Когда вышел менеджер канала «HoReCa1», покрасневший до стадии варёного рака, Джек выругался и стукнул по столу кулаком так, что громыхнуло чем-то ещё. Я вздрогнула и обернулась – степлер слетел на пол. По мне скользнул взгляд раздразнённого быка, готового к бою.
– Договор готов? – спросил Джек.
– Нет, простите, – пролепетала я. – Я скоро закончу, просто встретились незнакомые выражения...
– Фак! – рявкнул он и вскочил с кресла. – Почему вы, русские, только и умеете говорить, почему «нет»? Цветисто и красочно расписываете обстоятельства и условия. Меня это, на хрен, не интересует! Меня интересует, что вы сделали, чтобы сказать «да»!
– Но два часа ещё не прошло... – заметила я. – И я перевожу.
Он сжал в кулачище картонный стаканчик, метнул его в стену и снова выругался. Плюхнулся в кресло. Оно сломалось. Джек ушёл чуть ли не с головой под стол, подскочил со своим коронным «вот зе фак» и рыкнул:
– Мне нужно новое кресло. Срочно!
Я побледнела. Вчера с трудом удалось найти это. На складе такая бюрократия.
– Возьмите пока моё.
– Мне своё нужно! – опять повысил голос он.
– Хорошо, сейчас я сбегаю...
– Не хрен ноги стаптывать, звони ответственному!
Я судорожно стала выискивать склад в списке внутренних номеров, набирать, с трудом попадая на клавиши телефона. А Джек бродил по кабинету, как разъярённый медведь. Чтоб его!
– Здравствуйте, у моего начальника сломалось кресло. Нужно срочно новое. Двести второй, у Джека Рэндалла, да... Когда?..
– Сейчас! – навис надо мной Джек.
Мне в ответ недружелюбно буркнули, что это невозможно. И нужно выписывать наряд за подписью руководителя отдела снабжения, бухгалтерии и Абдурахмана. Но, вскинув взгляд на Джека, я поняла совершенно точно, что сейчас мне откусят голову. Без шуток. Не оставалось ничего, кроме как перенять тон шефа и рявкнуть с той же зевсовой яростью в трубку:
Я положила распечатанный договор секунда в секунду. Гордая тем, что успела.
Шеф пробежался глазами и сразу ткнул пальцем:
– Опечатки.
– Зато вовремя. И смысл точен. Ведь вам нужно «не почему нет, а почему да», – парировала я.
– Ах ты ж, балерина! – восхищённо сказал он.
– Александра, – поправила я, ещё не отошедшая от боевого запала после нашего с ним выступления.
– Александра? Ну уж нет. В крайнем случае, Сандра. Но балерина мне больше нравится.
Я поджала губы: вот наглая рожа. Но ничего не сказала, всё-таки он босс, а я на испытательном сроке.
И целых полчаса после прошли спокойно. Однако стоило мне выйти из кабинета и спуститься в холл, я тут же почувствовала, что всё изменилось. Нет, та круглощёкая секретарша Абдурахмана, бледнолицая леди из бухгалтерии и блондинка из кадров по-прежнему воротили нос. Но народ попроще и пониже рангом теперь смотрел на меня с любопытством. Некоторые даже улыбались! Оказывается, вести о выступлении на столах облетели если не весь завод, то весь офис в течении этого часа. Ну да, секретари и операторы отдела продаж не разъехались же вместе с торговыми...
– А что, правда, Саша, ваш шеф сказал, что у него в венах Оле-Ола? – зашушукались с восхищением девочки-официантки в кофе-баре.
– Да, так и сказал, – улыбнулась я.
– Он тебя заставил на стол влазить? – подошла Лали.
– Нет, я сама. Надо же соответствовать.
– Обалдеть, я думала, приврали...
– Александра, а ваш шеф всё время матерится? – спросила неизвестная пока мне девушка с короткой рыжей гривой. – Я — Инна, кстати, оператор в продажах.
– Очень приятно. Да, почти.
– Ты, говорят, суперски переводишь, – подошёл полный юноша в очках, – я – Дима, из маркетинга.
Волей-неволей я почувствовала себя почти звездой. И подумала, что чрезвычайно приятно увидеть нормальные выражения лиц у новых коллег, вместо презрительных и настороженных.
– Мне сказали, вы прекрасно справляетесь, Александра! – прошла мимо с чашечкой кофе та самая дама «из ООН», которая проводила со мной собеседование.
– Спасибо, – улыбнулась я.
Кажется, день сегодня задался, и решение я сделала правильное.
Официантка Настя сама сделала мне латте, и я уже хотела возвращаться в свой кабинет, как рядом послышался бархатный голос:
– Говорят, сегодня в продажах произошла революция?
Я обернулась. Кирилл стоял, заинтригованный, словно не было нашего с ним вчерашнего разговора, пространных и малоприятных намёков. Он улыбнулся открыто и совершенно обворожительно. Моё сердце дрогнуло: ну, хорошо, так и будем считать, что не было. Потому что я точно решила: шефа не предавать. Хоть он и сволочь, конечно. Тиран и манипулятор. Грубиян и матерщинник. Но было в нём что-то такое, неподкупное и честное, чего я во многих других не видела. А Кирилл? Эх, он такой красивый! Я взглянула ему прямо в глаза. Обрадовалась: не было в них пакости! Может, он просто попал под чьё-то влияние? Ведь вчера здесь мне даже уборщица не выказала любезности, а он – наоборот. Хотя и проявил осторожность, как все. Нового и неизвестного многие опасаются. Стоит ли их за это записывать во враги?
Я сменила гнев на милость и улыбнулась в ответ:
– Да, было несколько пламенных слов на баррикадах.
Кирилл встал непозволительно близко, у меня участился пульс. Как же приятно от него пахнет!
– Представляю, как невероятно ты смотрелась на столе, – проговорил он. – Жаль, я этого не видел...
Я смутилась, а затем, затаив дыхание, подняла ресницы и утонула в томном мареве зелёных глаз. Интересно, он не передумал про пятницу? Мне бы очень хотелось поговорить не о работе...
– Сандра! – резкий окрик шефа окатил меня, как ледяным душем.
Я встрепенулась. Он стоял, недовольный и, похоже, готов был вернуться в состояние Зевса. О, нет, не надо! Пожалуй, подобного веселья мне на сегодня уже хватит... Или снова идем на баррикады? Куда теперь?
– Да, шеф, – чересчур звонко ответила я, эхом разнеслось на весь холл.
Кирилл поспешно обернулся к кофе-машине и завозился с кнопочками, словно разгадывал мудрёную комбинацию сейфа.
– Где тебя носит? – гремел Джек. – Мы едем сейчас же в город.
– Я только возьму сумку.
– У тебя тридцать секунд.
* * *
Если вы не были в нашем городе летом, вы многое потеряли. Во-первых, жару – в августе она особенно несносна. Даже листья на тополях преждевременно желтеют и сворачиваются в сухие трубочки. Во-вторых, обилие красавиц смешанных кровей, которые ходят в прозрачном, коротком, неприличном; и вообще скорее обнажены, чем одеты.
Судя по широко и заинтересованно раскрытым глазам Джека, вальяжно и с ветерком ведущего свой красный внедорожник, он был не готов пропустить ни одну.
Бабник! – с некоторой долей презрительности отметила я и, скосив глаза на свои классические тёмные брюки, по самую шею застегнутую белую блузку, поняла, что не могу конкурировать ни с той армяночкой с роскошными кудрями в условном сарафанчике, ни с эффектной блондинкой в топе и шортах в попу, при виде которой у Джека отвисла челюсть и чуть не сломалась шея. Впрочем, как и при виде девицы с косами с открытой спиной умопомрачительного комбинезона, или губастой Барби, словно только что выпорхнувшей за кефирчиком из подпольного стриптиз-клуба...
Джек присвистнул.
Бабник! – ещё сердитее подумала я. Если бы можно было думать со скрежетом в мозгах, то это было бы именно оно. Честное слово, было чисто по-женски обидно, что сидящий рядом с тобой великолепный, атлетически сложенный и чертовски привлекательный экземпляр американской мечты обращает внимание вовсе не на тебя! Хотя, с другой стороны, кажется, этого я и добивалась. Меня можно было поздравить с успехом! Фанфары, литавры, гонг. Прямо в лоб...
Джек не обманул торговых. Он встречал их вечером в офисе вместе со мной. Хорошее качество – держать слово, я считаю. Причём незаметно какой хитростью Джек переманил на свою сторону директора по продажам Али. Как это произошло, осталось для меня загадкой, ведь они общались без моей помощи. Но можно было сказать однозначно: первый редут «Софт Дринкс Корпорэйтед» был взят без потерь.
– Торговые – это та же армия, только в белых рубашках и с КПК, – сообщил мне Джек. – Именно из торгового агента, как из солдата, вырастают самые толковые генералы. Или маршалы. Как я.
Мистер скромность. И я не удержалась:
– Но ведь вы не генеральный директор...
Он фыркнул:
– Я выше, – и пошёл снова переговариваться с Али Челиком.
Мне было проще: я просто секретарь, но хотя бы не уборщица. Тоже повод задрать нос.
А ещё я подумала: а зачем шефу налаживать отношения и окапываться, если речь идет просто об аудите? Возможно, он вовсе не на два-три месяца приехал? Надо будет спросить о его планах. Он, конечно, выжимал из меня все соки и гонял с заданиями снова и снова, но увольнять, кажется, не планировал. Это радовало.
В итоге я опять задержалась и пропустила корпоративный автобус. Я глянула с надеждой на синюю дверь под золотой табличкой Маркетинг. Кирилл скользнул тенью в глубине первого этажа, но так и не вынырнул. Жаль... Занят был, наверное. Не думаю, что его мог испугать Джек, громко общающийся в холле с продажниками. Я взяла сумку и с тоской посмотрела на сумеречное небо за панорамными окнами. Торговые топтались возле Джека и Али. Им всем хорошо! Они на машинах, а передо мной опять встал ребром вопрос пустыря и собак. Страшно было до мурашек. Внезапно Джек отвлёкся от разговора, зыркнул. И тут же первому попавшемуся торговому поручил отвезти меня домой. Аллилуйя!
– Обалденный мужик, – с придыханием сказал стриженный под ёжик парень Никита. – Тебе повезло с ним работать! Многому научишься.
– Ага, – согласилась я.
* * *
Уже затемна мы с мамулей и Диной, которой, к счастью, надоело рыдать, устроили настоящую пирушку из вкусностей от шефа. Было весело! Про инопланетян даже и не вспомнили. А Джеку наверняка икалось по-хорошему раз несколько.
Знаете, возможно, мама у меня не в себе и сестра кочует из депрессии в депрессию, будто сёрфер по волнам, но никто, как мои девочки, не умеет так радоваться малому. Ведь мама болеет уже давно, а папе сложно разрываться на две семьи. Точнее, он как-то больше живёт по-своему и вроде вполне нормально. Я иногда дуюсь, но с другой стороны, как бы иначе я научилась быть самостоятельной, принимать решения и ничего не бояться? С папиной женой отношения у меня сложились неоднозначные, но зато она научила меня шить... Во всём имелись свои плюсы.
Чувствуя себя Винни-Пухом после гостей у Кролика, я всех чмокнула на ночь и ушла в свою комнату. У меня было всё просто: из мебели кровать, шкаф и туалетный столик. На стенах дешёвые белые обои и пару моих рисунков в рамках, но всё равно уютно, благодаря обилию шикарных растений на окнах и на стенах – почти, как в зимнем саду. Есть даже пальма, лианы, плющик и усыпанный алыми цветами раскидистый гибискус. У меня лёгкая рука — отломлю росток, ткну в землю и выросло. А поливку я доверяю маме.
* * *
Я распахнула дверцы шифоньера и застыла перед ним. Отчего-то вид солдата офисной службы меня более не удовлетворял. Хотелось чего-то эдакого, но без перебора. В конце концов, женщина должна нравиться. Даже если просто так.
Я прикладывала к себе перед большим зеркалом то один наряд, то другой. Пусть все они были не от Версаче, а мэйд ин Александра Лозанина бренд, шила я по выкройкам свежих журналов мод и неплохо. Если на обработку швов не смотреть. Но то внутри, а снаружи красиво.
Рука, наконец, потянулась к приталенному сарафанчику. Не совсем бизнес-стайл, но вполне приличный. И фигуру подчёркивает. Ну, коротковат... Хотя в сравнении с пляжным стилем, на который сегодня пялился Джек, очень сдержан.
Всё, решено. Больше не надену на себя спадающие штаны. Девушка я или кто? Между прочим, красивая девушка... если некоторые не заметили...
* * *
Снился мне Джек в окружении полуголых девиц. Он довольно курил сигару и покрикивал на меня: «Где перевод? Где отчёт? Где чертовы файлы из бухгалтерии?!» Я несколько раз просыпалась в холодном поту, особенно после слов о бухгалтерии. Ведь не во сне, а в реальности та леди с укладкой оказалась главным бухгалтером и отчитывала всех, кто давал мне хоть какую-либо информацию. Мегера с маникюром.
В общем, спала я не очень, и утром пришлось замазывать тёмные круги под глазами консилером. Ну, и заодно навести приличный макияж. Отзавтракав штруделем из вчерашнего пиршества, я поцеловала маму, выдала ей лекарства на день и надела подготовленный сарафан с толстыми бретелями — почти платье. Покрутилась перед зеркалом. Поправила распущенные локоны. Надела жемчужные серёжки-гвоздики, браслет и нитку на шею. По-моему, жемчуг — это ретро и признак элегантности.
– Какая ты красавица, – сложила ладошки мама, сонная и смешная в пёстром халатике. – И цвет тебе этот, нежно-коралловый, очень идет! Возьми с собой это платье, когда будем улетать.
– Непременно, – сказала я и надела туфли. Сначала удобные, потом на каблуке – лаковые босоножки с открытой пяткой. Высоковато. Нет, пожалуй, вызывающе... Однозначно перебор!
Но будильник на кухне голосом механического гнома сообщил:
– 8:10. Плюс двадцать семь градусов.
И это значило, что я вот-вот опоздаю на остановку, на замечательный синий автобус. А и чёрт с ними, с выходными туфлями! Пусть знает наших! – решила я, отчего-то думая не о Кирилле, а о Джеке. Но, честно признаться, всю дорогу потом сидела, как на иголках, не понимая: поступаю я глупо и провокационно, так одеваясь, или как должно. В конце концов, в офисе «Софт Дринкс Корпорейтед» у женщин царил вполне себе свободный стиль – надо же и мне соответствовать!
На производственных складах мы осмотрели настоящие лабиринты из стеллажей, полок и контейнеров. Облазили каждую щёлку и каждый закоулок. Джек переговорил и с грузчиками, и с рабочими, и с водителями – по простому, по-свойски, с шуточками и прибауточками; с усатыми кладовщиками – строго и начальственно. У самого забора, когда никто не видел, пообщались даже с собаками – вот уж кому повезло больше всех! Никогда не слышала, как сюсюкают по-английски, к тому же ласковым басом.
– Oh, cutie. Yeah, my puppy... I know you like it, babyboy, yeah, yeah1, – причмокивал и теребил Джек за ухом огромную, лохматую псину, которая моментально признала в нём хозяина.
Я осторожно остановилась в сторонке. Но собаки тут же обступили и меня, дружелюбно размахивая хвостами. Стали подставлять лобастые головы под ладонь. Я погладила, уверенная, что при Джеке не укусят.
Шеф подмигнул не то мне, не то ластящемуся кобельку. На душе как-то отлегло, я даже сама заулыбалась и, присев на корточки, почесала розовое пузико кудлатому щенку. Он облизал мне руку и полез носом к носу.
Как только сеанс милоты с дворовыми псами был окончен, Джек направился к автомобилю и сказал:
– Надо их будет вакцинировать. И стерилизовать. Уже целая стая развелась. Не безопасно.
И мы пошли с обходом дальше. Не скажу, что старшему из охранников и начальнику склада повезло. При всех своих стараниях я не смогла передать всю жёсткость вопросов Джека и изыски ненормативной лексики, заставляющие меня то и дело краснеть по самую макушку. Поражало только то, как легко Джек переключался – с угрожающего рыка до шуток – в зависимости от того, с кем и о чём мы разговаривали.
К четырём часам дня мой язык уже отваливался. Ноги тоже, машина не спасала. Желудок прилип к спине. Голова гудела. На самом деле, это только со стороны кажется, что переводить легко: болтай себе и болтай. А на деле ты превращается в трансформатор, машинку-приставку, которая передает интонации разных людей, идиомы, фразы, ругательства... Мозг то и дело перещёлкивает туда-сюда, будто тумблер, настраивающийся на разные электрические импульсы. И под конец ты становишься пустой. Не остаётся ни собственных мыслей, ни эмоций, только мерное гудение, как у бесперебойника. Или противные бип-бип-бип, когда поставка энергии прекращается. В моей голове уже начало пищать и тикать.
– А теперь мы идем есть, – сказал Джек и вырулил с территории складов к красивой сине-белой столовой, утопающей в цветах, горках и мини-фонтанчиках. Здесь уже было пусто, лишь пара немолодых мужчин сидели за столиком у окна.
Администратор, худая, высокая, в меру ухоженная женщина лет сорока слащаво нам улыбнулась и начала цветисто приветствовать Джека. Видимо, была уже наслышана об иностранном госте.
– В общем, она рада, – кратко перевела я.
Джек обворожительно улыбнулся ей в ответ и по-гусарски склонил голову. Надо же! Умеет быть джентльменом! Впрочем, какая разница? Я с тоской подумала о жалких рублях в кошельке, не предусматривающих обед, и решила заказать чаю.
Скоро вернёмся в офис, и, надеюсь, там не все печенюшки из кофе-бара растащили. Но Джек даже не стал спрашивать. Ткнул в меню на самое дорогое, показал, мол, по две порции, и снова обворожительно улыбнулся. Я в тревоге вскинула глаза, подсчитав, во что обернётся это первое, второе и третье, но шеф вальяжно раскинулся на стуле и сообщил:
– Я плачу.
Пожалуй, учитывая утро, надо было отказаться. Но администратор уже метнулась на кухню, ноги мои не слушались, а оплатить за себя я могла бы, только взяв взаймы или ограбив ту одиноко стоящую кассу. Я села, уткнулась в окно, выводящее на клумбу, и потихоньку выступила из туфель, превратившихся к сему моменту в предмет пытки. В конце концов, если столько работать и не есть, я просто сдохну. А мёртвым всё равно, в чьей постели они находятся.
* * *
Хотелось молчать и сделать вид, что меня здесь нет. Но, похоже, это не входило в планы Джека. Уж кого-кого, а его везде должно было быть много.
– Говори, что заметила интересного.
– Для меня всё необычно, я никогда не была на таких складах.
– Ты понимаешь, о чём я. Что резануло глаз? Или показалось странным?
– Странно, что начальник смены на складе и охранник на восточных воротах похожи, как братья, – заметила я. – Да они, наверное, и есть братья: в турецких семьях развита семейственность. И тюбетейки у них одинаковые.
– Угу. Ещё?
– Странно, что много паллет было свалено в кучу, как поломанные, я заметила там целые. Из таких вполне неплохой стройматериал мог бы получиться.
– Так.
– На складе сырья я заглянула под смятые картонные упаковки в самом дальнем углу, за масляной лужей, а там аккуратно сложен полиэтилен.
– Угу.
– И странно, что так много грузовиков не развозят Оле-Олу, а посреди дня находятся на территории завода.
– Молодец, балерина. Глаз намётанный.
И он уткнулся в телефон. Он набирал что-то быстро-быстро, но когда нам принесли суп, я не успела взяться за ложку, как шеф навёл камеру на меня и щёлкнул.
– Зачем? – удивилась я.
– Мой друг не верит, что у меня теперь тонкий, звонкий голосок, как у птенчика, – хохотнул американец.
Я хлопнула ресницами.
– У вас нормальный голос, я бы даже сказала, бас.
– Ты не понимаешь, – ответил Джек. – Ты мой голос. В вашей стране я могу говорить через тебя. Пока не выучу русский. И вот представь. – Он опустил обе руки под скатерть и высунул свой здоровенный кулак и щепотку из трёх пальцев. Сначала кулак пробасил голосом Джека, как в кукольном театре: – What the fuck is going on? – потом пальцы в щепотке разжались, имитируя птичий клюв, и Джек презабавнейше пропищал по-русски: – Что за йерюндаа здэс тваритса?
Часы на стене, в компьютере и на мобильном показывали 18:00. Потом 18:05. И ещё 18:08. «Скоро стрелки подползут к 18:15, – думала я, постукивая пальцами по столешнице, – и синенький автобус уедет без меня».
А шефа всё не было... Я волновалась. Даже выходила на лестницу и, вытянув вверх шею, стояла на цыпочках и прислушивалась: не поубивали ли они там друг друга? Нет, далёким громом доносился матерный бас Джека. Я поднялась ещё на десять ступенек. Ой! Кажется, полетел стул... Или что-то тяжелое. Но охрану не вызвали. Полицию тоже.
Я вздохнула, раздираемая мыслями. С одной стороны, как верному помощнику, надо было дождаться Джека, принести ему кофе для успокоения или налить стакан виски из бутылки, которую он установил, как кубок чемпионата мира по футболу, на видное место в шкафу. С другой — он меня об этом не просил. С третьей – меня может никто не отвезти домой... С четвёртой – утро с масляными взорами прошло, но осадочек остался. Возможно, для успокоения шеф предпочитает не виски, а что-нибудь погорячее.
Сверху опять рявкнул на кого-то Джек. Я живо представила: ночь, пустой офис, гостиница рядом, американский медведь... И, подхватив сумку в кабинете, метнулась к автобусу. Успела уже к отходящему, отчаянно размахивая руками и вопя: «Подождите!»
– За тобой гнались инопланетяне? – спросил Гена, рядом с которым я плюхнулась, не глядя.
«Откуда он узнал о маминых глюках?» – было первой мыслью.
Вихрастый техник добродушно улыбался и при виде моих округлённых глаз пояснил:
– Шутка.
– А-а, – выдохнула я. – Да, инопланетяне, собаки со складов и медведи...
– И все на одну тебя? – хмыкнул Гена.
– Прикинь, как повезло?
Он расхохотался добродушно, а мне внезапно стало легко и свободно. Как хорошо, что есть люди, с которыми можно просто так перекинуться шуткой и не бояться, что тебя уволят, не так поймут или затащат чёрт знает куда! И я продолжила болтать с техником до самой остановки.
Гена помахал мне на прощанье. И я побежала по залитому вечерним солнцем пригорку, ведущему к моей девятиэтажке. Собаки весёлые бегали, размахивая хвостами, утки в лужице за домом крякали, алкоголики пели возле ларька. Тут бы выдохнуть, но сквозь солнечные блики и куплеты «про зайцев», между мыслями «про купить хлеба или макарон» и постоянными кивками соседям, просочилось беспокойство за Джека.
Отчего-то я почувствовала себя предательницей. И мгновенно возмутилась внутренне настолько, что притопнула ногой. Каблук сломался. Тот самый, из-за которого я чуть не расквасила нос. А Джек меня подхватил... А я... и подкатил тяжелый ком к груди. Вина. Я вздохнула. Вообще мы с этим чувством всегда «на ты». Учусь сопротивляться. Но пока получалось как-то вяло.
Купив в магазинчике макароны, я завернула на седьмой этаж к лучшему психотерапевту на свете – моей подруге. Тем более аж три дня не виделись!
* * *
Таня у меня очень красивая: стройная, густые тёмно-каштановые волосы с рыжинкой, правильные черты лица и серьёзные насыщенно-зелёные глаза при светлой коже. Мы дружим с музыкальной школы: сначала поссорились, потом помирились, и всё — подруги навек. Честно говоря, если бы не Таня, я бы, наверное, пошла на математический, а не «ин.яз». Но она училась в английской школе и так упоительно рассказывала о дополнительных занятиях, что я решила: мне тоже нужно много-много упоительного английского. Толстым слоем, и можно без хлеба.
А я заразила подругу танцами и йогой... Моя мама, когда ещё не болела, просветила её, «откуда дети берутся», и рассказывала много об искусстве и красоте. А Танина мама научила меня готовить Оливье, Селёдку под шубой и курицу с картошкой запекать под майонезом. В общем, процесс обмена всем и вся — духовным и материальным – шёл у нас полным ходом, был подкреплен задушевными беседами, совместными вылазками «в свет» и похожими вкусами в литературе и кино.
Вот и сегодня в маленькой, такой же, как у меня, кухне, мы просидели с Таней целых два часа. С чаем, плюшками. И Джеком. В смысле я о нём рассказывала...
– Слушай, а у тебя к нему ничего нет? – спросила Таня, по привычке забравшись с ногами на табуретку.
Я бы тоже это сделала с удовольствием, но платье не позволяло.
– Ты что?! – возмутилась я. – Он же сумасшедший! И потом я совершенно против служебных романов.
– Ну, старый фильм с одноименным названием тебе очень даже нравится.
– Сравниваешь! – хмыкнула я. – Ты бы видела этого медведя! Красив, как бог...
– Вот! И я о чём, – философски изрекла Таня. – Ты третий раз это повторяешь. И видела бы ты сейчас свои глаза!
– Нормальные глаза. Немножко в кучу. От усталости.
– Да-да, – загадочно улыбнулась она.
К сожалению, наш разговор прервала моя мама, и пришлось идти домой – с макаронами и головной болью.
«Нет, с чего Таня решила, что он мне нравится? - мысленно возмутилась я. – Мне нравятся утончённые, интеллигентные молодые люди. Приблизительно такие, как Кирилл».
Заснуть в тот вечер мне удалось с трудом, несмотря на усталость. В режиме повтора прокручивался день и дурацкие шуточки Джека, сверкающие лукавством глаза и его восторг перед боем. И моё постыдное бегство. Спала я тоже беспокойно, просыпаясь то от хэви-металла за стеной, то от орущего во сне Джека – на турецких менеджеров, на меня и на Кирилла. Шеф гонялся за нами со стулом в руке, удерживая его за одну ножку. Я подскакивала в холодном поту, боясь, что стану следующей мишенью.
* * *
Наступило рабочее утро. В офисе было тихо. А Джек вовремя не пришёл. И спустя четверть часа после начала трудового дня не появился, и через полчаса. Телефон был выключен. Волнение моё достигло апогея. Я собралась с духом и решительно направилась на третий этаж.
Как тихо и спокойно в нашем кабинете было без Джека! Хоть музыку включай. Я и включила негромко. В ноутбуке. Не верилось, что эти квадратные метры были моими целые... хм... сколько-то дней! Я прошлась по периметру, чувствуя себя хозяйкой. По привычке всё разложила на столе босса. Заглянула в полупустой шкаф, выдвинула вперёд бутылку Блэк Лэйбла. Оказывается, именной – с подписью: «Из Китая с любовью и благодарностью! Мы продолжаем тренироваться...» Я хмыкнула, представив, как Джек спаивает китайцев.
Хо-хо, со мной его штучки не пройдут! Я вообще при нём спиртного в рот не возьму! Мою пра-пра-бабушку, между прочим, пытался споить сам Будённый, а она потихоньку сливала водку в фикус. В общем, растение окосело, бойцы тоже, а пра-пра-бабушка улизнула трезвая, как стёклышко, и спасла свою честь. У неё, кстати, волосы были пушистые, как у меня. Только длинные-длинные, почти до пола. И овал лица, и глаза тоже выразительные. Жаль, на старинном фото не ясно, какого цвета. В любом случае, я пошла в неё, и потому не страшны нам ни американские медведи, ни Красная Армия!
От бумаг, лежащих стопкой на нижней полке, пахло крепкими сигаретами Джека – он сказал, что курит только Данхилл. И в глубине на полке я обнаружила целую упаковку. Наверное, я скоро ими пропахну, если мы и дальше будем работать в одном кабинете. Не люблю запах сигарет, но этот почему-то не так раздражает, как дешёвое курево сестры.
Посреди огромного, полупустого кабинета я выдохнула, довольная и впервые чувствующая себя совершенно легко, без необходимости улыбаться «потому что», без тикающего в ушах хронометра до дэдлайна! Я могу быть собой в этой прекрасной компании! Без рыка, без летающих стульев, могу добавлять дни в табель посещаемости к зарплате без опасности за своё женское достоинство и без угрозы увольнения. Ура! Свобода попугаям! Так глядишь, и продержусь до конца испытательного срока, а потом попробуйте меня турнуть! Я на досуге хорошо изучила Трудовое право.
Но сейчас я даже подпрыгнула от радости и, крутанувшись, сделала сложное танцевальное па – до сих пор жаль, что танцовщицы из меня не вышло. А в балетной школе я подавала большие надежды. И в музыкальной тоже... Но наша семья разрушилась, и оказалось не до творчества.
Я набрала по внутреннему телефону Лали и Риту. Пригласила их на кофе. Они прибежали быстро. Вместе с шоколадкой, куском торта и горящим любопытством в глазах.
– Это Олег-закупщик празднует, – сказала Лали. – Угощайся.
– Надо его поздравить, – пробормотала я. – Хотя, если честно, я не знаю, кто это.
– Да не парься! – махнула рукой Рита. – У нас компания большая, всех знать невозможно. А тортик вкусный.
Интересно, – вдруг подумалось мне, – а как Джек называет всех этих неизвестных ему людей, здания, машины, склады одним словом – «моя компания», и ничуть не смущается? Как можно вот так запросто чувствовать себя хозяином всего и вся?! Мне вот и кабинета с головой хватало. Наверное, с имперскими замашками нужно родиться...
– Говорят, твой шеф вчера на совещании заехал Кораю в глаз, – сообщила заговорщическим шепотом Рита. – Все ждут, когда директор по производству явится, а его нет и нет.
– Ого!
Лали закивала активно:
– Да-да, Корай взял отгул. А Кирилл, как сказала Люся с ресепшена, бегал с собрания за льдом в кофе-бар.
– Диана говорит, что твой сумасшедший Джек не вернётся уже. Мол, Абдурахман поставил его на место.
Я показала блокнот со списком заданий на несколько страниц.
– Это ей так хочется верить. Вот сколько мне всего напоручал. Просто у него дела в Нью-Йорке, и он не любит ограничивать себя временем.
– Да он монстр! – Девчонки пробежались глазами по пунктам и вытаращились на меня с сочувствием и восхищением. – Как ты-то с ним работаешь?! Наверное, на работу, как на казнь?
– Да нет... – я пожала плечами и ощутила некоторую гордость: в их глазах я выглядела храброй рыцаршей, в обязанности которой входило кормление злого дракона мясом с копья и почесывание за ушком, чтобы не спалил близлежащие деревни.
– А сам Кирилл не пострадал? – всё-таки обеспокоилась я.
– Нет вроде, – проговорила Лали, – видела его утром. Целый. Но, знаешь, впервые на моей памяти он выглядел таким пришибленным.
– Ну, он не один такой сегодня, – заметила Рита. – На кого из менеджеров ни взглянешь, кажется, выжившие после авиакатастрофы. Или не очень выжившие... Как Корай.
Мы похихикали. И, пользуясь случаем, я стала расспрашивать о руководящем составе. В конце концов, раз мы с шефом остаёмся, надо собирать информацию.
– Забавно, на днях Джек назвал Корая вашим сиятельством... – сказала я и отпила маленький глоток кофе.
– Ничего забавного, - гортанно парировала Рита. Она на всё отвечала резковато, но, судя по её безотказной помощи, была очень доброй натурой. – Потому что Корай – настоящий князь. Черкесский. Его семья бежала из Российской Империи в Турцию, когда шёл захват адыгской территории. В 1800-х.
– Ничего себе!
– Да-да, – подтвердила Лали, – он до сих пор не любит русских. Корай же как бы шеф моего шефа, так вот он рассказал, что где-то в районе нынешнего Сочи у них были обширные земли и даже замок.
– Отвоёвывать приехал?
– А что, вполне возможно, – ответила Рита. – Хотя бы с Оле-Олой. Но теперь уже придётся не у русских, а у американцев.
– То есть война в компании всё-таки будет. А Батур, финансовый? – поинтересовалась я. – Уж не из падишахов ли?
– Нет, – засмеялись девчонки. – Но из очень богатой семьи. Говорят, у них престижно ехать работать в Россию – опыт работы учитывается чуть ли не как в боевых условиях, и зарплаты тут гораздо больше. Это как бы секрет, но, – Лали перешла на шёпот, – директора получают что-то около десяти тысяч долларов.
Прошло десять дней. Август приблизился к сентябрю, а потому утром и по вечерам стало весьма приятно.
Я работать люблю и умею, потому что зачастую во мне просыпается трудоголик – в дедушку. Но иногда, конечно, и полениться хочется – в бабушку. Она у меня была немного гедонистка, гурман и большая, красивая женщина, которая поёт. Из одного её концертного платья мне удавалось сшить сарафан, пиджак, короткую юбку и оборку на подушечку. В бабушкином настроении я звала девчонок кофе пить, а в дедушкином – крутилась, вертелась, звонила, договаривалась, встречалась, выполняя задания по списку. Джек периодически являлся по скайпу и подкидывал новые. Как та злобная мачеха у Золушки, без конца смешивающая чечевицу и горох.
Пришлось в срочном порядке разбираться, что такое статистика Нильсен, какие функции есть в Экселе, грызть науку создания презентаций в Power Point и учиться редактировать картинки. На бал... то есть на свидание с Кириллом я так и не попала, - его в срочном порядке вызвали в Москву, и он всё никак не возвращался. Кстати, не видно было и генерального директора Абдурахмана...
Впрочем, жизнь потихоньку налаживалась. Особенно с получением аванса. Что-то в отношении многих людей поменялось. Кто-то стал смотреть с опаской и уважением, словно видел во мне миньона Джека, а кто-то послушал слухи и забыл. Зато с Геной-техником мы вообще шутили напропалую в автобусе утром и вечером. Хохотали так, что остальные стали присоединяться и встречали меня с улыбкой.
И я улыбалась всем одинаково, невзирая на должности. Даже, наверное, больше и сердечнее простым рабочим, водителям, дворникам в красных комбинезонах, уборщицам, бывалому и усатому дядечке – «на все руки мастеру», добродушной, похожей на сдобную булочку, садовнице предпенсионного возраста с яркой блондинистой копной и остальным... Может, потому, что они были понятнее и не плели интриг. А ещё мне с детства очень нравилась довоенная сказка – та, где «встаньте, дети, встаньте в круг»... с идеями равенства, любви и заботы, где Золушка была добрая-предобрая, зашивала жабо королю и в результате нашла прекрасного принца... Эх, вроде бы я уже не ребенок, но иногда так хотелось верить в сказку! Только в самую обычную, про любовь, где всё хорошо, и «жили они долго и счастливо». А не про инопланетян и управление вселенной...
И лишь «могучая кучка» – блондинка из бухгалтерии и пара её приспешниц, отдел кадров в полном составе, Диана, Батур, Корай и прочие турки, кроме Али Челика из продаж, не выносили меня на вид. Потому и деньги на моё обучение вождению никто не выделил. Наоборот, на заявку Батур даже не взглянул, как сказала секретарь Юля. А когда я решила его выловить в холле, он посмотрел, как на гулящую, и процедил, что мне обучение «по статусу не положено, а автомобиль тем более». Затем медленно, с удовольствием садиста Батур порвал заявку и бросил в горшок с пальмой.
Я опешила, но на следующий день выловила его снова – перед тем, как зашёл в офис. Обрывки полетели в блестящее мусорное ведро. После обеда – в урну для курильщиков у входа в холл, вечером – скомканная заявка отрикошетила Люсе в лоб, на ресепшене... Я извинилась перед Люсей, потом всхлипнула пару раз в кабинете и распечатала новую заявку. В конце концов, Рита и Лали были правы – мой гигантский шеф был куда страшнее в гневе и кидался далеко не бумажками. А ведь он вернётся! Правда, неизвестно когда...
Тем утром я встала решительно, разгладила синюю юбку и, взяв новое заявление, направилась в бухгалтерию. Дорогу мне преградила Элла из кадров, высокая, худая брюнетка с длинным носом и спортивной походкой.
– Лозанина, ознакомься.
Я взяла из её рук бумагу и прочитала: «Меморандум о досрочном увольнении в связи с неудовлетворительным прохождением испытательного срока Лозаниной Александры Владимировны...» То есть как?.. Ком подступил к горлу.
Я глянула на подписи: в нижней части документа стоял росчерк Батура, начальницы из кадров и Корая.
– Вы не имеете права, – пробормотала я. – Меня уволить может только мой начальник.
– Что за чушь! – поджала губы Элла. – В отсутствие руководителя компании согласно Уставу, любые решения имеют право принимать назначенные им на время отсутствия заместители. Господа Батур и Корай всё подписали. Какие могут быть претензии?
– Джек Рэндалл вернётся, – нахмурилась я, – и не думаю, что разговор с ним пройдёт так же тихо. В любом случае, он – мой начальник, и я дождусь его.
– Ничего подобного! – резко ответила Элла, не обращая внимания на торговых в коридоре. – Иди собирай вещи, заполни обходной лист и получи расчёт в кассе. Бухгалтерия уже передала туда документы. И ключ не забудь сдать от кабинета на ресепшен.
Приказ задрожал в моих руках, а Элла, развернувшись, ушла в свои «кадры».
Нет, я не сдамся... – думала я судорожно. – Я...
И тут поняла, что сейчас заплачу. Громко. В голос. У всех на глазах. Пришлось быстро ретироваться в мой двести второй кабинет. Закрыла дверь. Я оперлась о серый шкаф у стены и, тупо глядя на одинаковые синие папки с аккуратно распечатанными мной названиями, разревелась.
Это несправедливо! Это гадко! Изначально мерзко так относиться к человеку! Я им ничего плохого не сделала! Я прочитаю устав от корки до корки! Я буду бороться! Когда доплáчу...
Но сейчас мне было себя так жалко, так обидно, что я обливалась слезами, судорожно всхлипывая и вытирая ладонями щёки, которые тут же снова становились мокрыми. К чёрту тушь! Всё к чёрту!
За спиной открылась дверь, кто-то вошёл, тихо присвистнул и... опустил тяжёлые ладони на мои вздрагивающие плечи.
– Кто тебя обидел, балерина? – услышала я требовательный вопрос на английском, на чёртовом, долгожданном английском с чисто американским «эр», произносимым так, будто во рту была горячая картошка.
«Я люблю людей, я люблю людей», – напоминала себе я, с неописуемым восторгом глядя, как рыбьи глаза экс-секретарши Абдурахмана желтеют от негодования и страха при нашем появлении. Диана ничего не смогла возразить, только хватала пухлыми накрашенными губками воздух, пропуская нас с Джеком в святая святых...
Честное слово, я почувствовала себя юнгой-пиратом, следующим за уверенным, как боевой фрегат, капитаном. Джек, по-моему, ловил кайф. И у меня создалось впечатление, что такое с ним происходит не впервые. Так вот как он справляется с кризисом в компаниях! Захватывает кабинет директора с матом и врукопашную? Что ж, понятно, отчего его так боялись.
Я глянула на шефа, и увидела в одетом с иголочки бизнесмене корсара с обветренным, загорелым лицом, с упавшим на высокий лоб смоляным завитком, крупными руками, готовыми схватиться за шпагу, – эдакого капитана Блада, призванного сбрасывать с кресел зарвавшихся губернаторов.
И я поймала его эйфорию, почувствовала гордость от того, что я – с ним. Не просто почувствовала – меня распирало. До неприличия! Отчаянно захотелось участвовать в завоеваниях и дальше, а не просто работать на зарплату! Хотя от неё я, конечно, тоже не откажусь...
В кабинете генерального директора ещё пахло морем, самшитом, чужими мужскими духами с ориентальной ноткой. На журнальном столике под пальмой в изящной коробочке лежал рахат-лукум и чайный сервиз с восточными узорами. Рай для султана! Наверное, где-то здесь стоят атласные туфли с загнутыми кверху носами, а в шкафу – расшитый шёлковый халат, сабля и кальян...
Шеф уселся в кресло Абдурахмана, покачался в нём и сказал застывшей в дверях Диане:
– Крошка, принеси два кофе. Балерина, ты с сахаром или как?
«Она же в него плюнет!» – подумала я, понимая, что уровень злорадства у меня превысил все допустимые нормы. Нет, увы, я не то, что не святая, а наверное, даже не очень хороший человек. Но блин же, как приятно было сказать этой мымре в её розовых лабутенах:
– Латте, без сахара. Спасибо, Диана! – и очень мило улыбнулась.
Ну да, я – тоже мымра, надо признать.
Диана прострелила меня взглядом навылет, а Джеку сообразила улыбнуться.
– А вам, мистер Рэндалл?
– Чёрный, по-турецки, – хохотнул шеф и начал привычным жестом отлаживать кресло.
Когда дверь за Дианой закрылась, Джек взглянул на меня и заявил:
– Но тебе, Сандра, придётся искать с ней общий язык.
Я пожала плечами и ответила:
– Надо, значит, надо. – Глянула на журнальный столик под пальмой и как бы невзначай добавила: – А в приёмной на двоих маловато места. Я бы тут чудесно поместилась, а?
– Не примазывайся. Я в первый и в последний раз сидел с помощницей в одном кабинете!
– Ну да, конечно, – хмыкнула я. – Это ужасно: она постоянно курит, ругается матом и кидается в людей канцелярией.
Джек перестал крутиться в кресле и внимательно посмотрел на меня. Молча. Потом сказал совершенно серьёзно:
– Именно. Я хочу швырять то, что хочу и в кого хочу, уверенный, что не снесу при этом некоему эфемерному созданию голову. Я привык курить, сколько влезет, и не думать, что это существо сидит и подкашливает от дыма. Привык работать с кондиционером, включенным на шестнадцать градусов, а не в жаре с двадцатью тремя. Чтоб кого-то не сдуло. И я терпеть не могу фильтровать телефонные разговоры! Ясно?
Честно говоря, я опешила. Мне и в голову не приходило, что он обращает на меня внимание в таком плане.
– Ясно. Спасибо, Джек.
– За что?
– За заботу. – И я вдруг осмелела. – А испытательный срок у меня будет с новой даты по новой должности?
Джек усмехнулся:
– Да нет. Я тебя уже достаточно испытал. Ещё ни один помощник никакого пола не выкапывал для меня столько информации за такой рекордный срок, как ты. Приехал, думал: всё! Всучили, ублюдки, птенца. Балерину на пуантах. А, как выяснилось, ты – вполне приличный трактор. Местами гусеничный. С ковшом.
Я засмеялась от изумления.
– Спасибо, шеф. Не знала, что так приятно быть трактором.
Джек хмыкнул.
– Ты, балерина, накопала для меня даже такого, чего в принципе не должна была.
– Я просто выполняла ваши поручения.
– Ну, – он потянул с таинственной улыбкой, – я совсем не был уверен, что ты все их выполнишь.
– Вы просто сказали, что ответ «нет» не потерпите.
– Я знаю, что я – гениальный руководитель, – констатировал Джек и достал из кармана пачку сигарет. Но отчего-то не закурил, а лишь пощёлкал в пальцах тяжёлой на вид серебристой зажигалкой. Тоже именной.
Я решилась спросить:
– А у личного ассистента больше полномочий и задач?
– Да, ты будешь сопровождать меня везде. В любое время. В должностной инструкции сразу прописано, что тебе положен служебный автомобиль, безлимитная служебная связь, полное медицинское страхование, включая заграничные командировки. Но с овертаймом можешь попрощаться – твой рабочий день будет не ограничен.
– Значит, вы существенно увеличите мне зарплату? – ляпнула я, хлебнув лишка смелости, комплиментов и адреналина.
Но Джек не рассердился. Наоборот.
– Молодец, балерина. Учишься быстро. Да, плюс десять процентов к зарплате.
– Двадцать пять.
Бровь шефа удивлённо изогнулась.
– Не наглей, балерина. Учиться надо не так быстро. Двадцать. И хватит с тебя.
Я и на это не рассчитывала. У меня просто шлея под хвост попала, вирус «джековости» оказался заразным.
– Хорошо, сэр.
И на складе, и перед рабочими в цеху шеф выбирал место на возвышении. Взобравшись вместе с ним, будто Ленин на броневик, я звонко переводила Джека. Он активно жестикулировал и воплощал собой образ президента мечты: с голливудской харизмой, со сверкающей улыбкой американской демократии и ядерной боеголовкой за спиной.
– Я буду с вами честен! – вещал новый директор. – У компании не простые времена. Но наше с вами призвание – дарить праздник людям! И мы будем это делать! Во что бы то ни стало!
Да, он умел заражать идеей и завоевывать, – думала я, глядя, как меняются взгляды и лица, устремлённые к нам. На контрасте со чванливым Абдурахманом, Джек выглядел выигрышно – без пиджака, с ослабленным галстуком, с закатанными по-рабочему рукавами рубашки, с горящим взглядом, в котором сквозила уверенность в светлом завтрашнем дне.
Люди жарко аплодировали, когда шеф заявил, что для всех наступила новая эра, и голос любого сотрудника будет услышан! Овациями встретили слова, что он рассмотрит любое предложение о сокращении расходов компании, не взирая на должности. С восторгом приняли и объявление о возможности каждого прийти в его кабинет по вопросам рационализации производства и работы в целом.
– Вместе мы – сила! Вы – не только руки, но и головы! Вы – глаза, которые видят и понимают то, что не замечают менеджеры! Вы не позволите красть у самих себя, я знаю это! – говорил он рабочим. – Я сам вышел из низов, и потому верю в каждого из вас!
Его слова поднимали рабочих в их собственных глазах. А рейтинг нового генерального директора взлетел, пожалуй, до поднебесья. Было странно: сколь гневен и деспотичен был шеф с менеджерами, столь же лоялен и радушен с сотрудниками низшего звена. И мне, что ли, переквалифицироваться в оператора автомата по розливу газированного напитка?
В мгновения, когда не приходилось переводить, я мельком смотрела на директора и не могла понять: он играет? Он – настолько великолепный актёр, преследующий свои цели, или действительно таков? В любом случае сейчас, и тогда – в отделе продаж он мне нравился больше всего!
Люди же не раздумывали, они всё принимали за чистую монету. После выступления тянули к Джеку руки. Трясли и мне пятерню, благодаря неизвестно за что. Простые дядечки и парни в синих и красных комбинезонах и одинаковых кепках улыбались нам, пытались вставить что-то из школьной программы английского, типа «Гуд! Гуд! Мистер Рэндалл Окей». Жаль, что «Ландан из зэ кэпитал оф зэ Грейт Британ» прозвучало бы не к месту.
Возможно, такой подход на самом деле имеет смысл? Каждому нравится, когда его слышат и уважают. Джек притягивал всех, как магнит. И, кажется, меня тоже. Только зачем?..
– Почти половина двенадцатого, шеф, – предупредила я, потому что люди никак не отпускали нас, продолжая задавать вопросы.
– Спасибо.
Шеф пожелал рабочим удачного дня и запрыгнул в автомобиль. Я поспешила за ним. Пристегнулась. Мы тронулись. Джек посмотрел на меня. Нет, он не притворялся: его глаза горели задором, азартом, и сам он излучал раскачанную во время речи энергию. Как же много её у него было! Аж сносило! Впрочем, у меня тоже – ведь всё, что он говорил, приходилось пропускать через себя. По телу бродили остатки волнения, а в душе пылало что-то новое, большое и яркое. Возможно, адреналин? Или восторг от причастности к революции?
– Вы их покорили, – выдохнула я. – Миссия по завоеванию удалась!
– Ты так думаешь? Я правда был хорош? – со сверкающим взглядом спросил Джек.
– Великолепен, – вырвалось у меня искренне.
Он резко затормозил. Я по инерции чуть подалась вперёд, а потом вжалась обратно в кресло. И не успела ничего сообразить, как горячие губы запечатали мои...
* * *
В голове сверкнуло молнией: «Любви для него не существует, тогда зачем?!» Вместо страсти полыхнула паника. Я не ответила на его порыв. Наоборот, инстинктивно стиснула зубы, напряглась и зажмурилась.
Он всё понял. Мгновенно отстранился. Секундная пауза прогромыхала вечностью.
Джек чуть хрипло бросил:
– Сандра... только не принимай дружеский поцелуй неизвестно за что!
Я ничего не сказала. Просто не смогла. Я даже дышать не знала как. Моё тело горело, мысли кружились в хаосе, а сердце заледенело в смятении и неловкости. Я боялась раскрыть глаза и принять, что это всё-таки произошло.
Мы снова поехали.
Я заставила себя выдохнуть и распахнуть веки. От энтузиазма и горения Джека не осталось и следа. Словно пылающий костёр затушили ледяной водой из колодца. Лицо шефа было каменным, губы плотно сжаты, пальцы впились в руль. Обижен? Оскорблён? Но зачем он так?! Я не просила... Не давала повода! Или давала?.. Боже, как всё сложно!
Я вжалась в кресло сильнее, стараясь занимать как можно меньше места. Хотелось куда-нибудь провалиться. Исчезнуть. И... заплакать. В голове до сих пор творилось чёрт знает что. Я уже молчу о собственных бёдрах, в которых что-то бешено пульсировало, а бельё стало неисправимо мокрым. Нудной дробью дятла о мой мозг простучала мысль: твой приказ об увольнении ещё не аннулирован, а новый договор не подписан. Но что-то другое давило сердце, совсем другое, и я не могла признаться себе, что. Упущенное? Глупое?
Кому-то легко целоваться без повода, а я так не умею. Не могу просто. Мне нужна любовь! По-настоящему, а не походя... Что бы не случилось, я не смогу быть одной из...
Сердце упало, ком подкатил к горлу, а губы до сих пор горели.
У офиса Джек припарковал автомобиль. Я не решалась взглянуть на него. Уткнулась взглядом в пестрящий бархатцами и петуньями газон. Как же я ненавижу эту неловкость!
Шеф неприязненно сказал:
– Я буду занят, Александра. У тебя есть свои задачи: переезд, переоформление в отделе кадров. И ещё... возьми водителя. Запишись, наконец, на курсы вождения! Трудно было выполнить всё, что я потребовал? – он помолчал секунду, добавил. – Потом съезди, проверь, чтобы завтра в подобранных тобой коттеджах всё было готово для просмотра. Если это займёт много времени, скажешь, чтобы водитель отвёз тебя домой.