Глава 1. Операция "Снегурка"
Нервно вгрызаюсь в колпачок ручки. Всегда что-то грызу, когда волнуюсь. Будь то ручка, карандаш, крекеры или собственная косичка.
Правда, косички я уже не ношу – избавилась в конце девятого класса. Теперь каждое утро я встаю пораньше, чтобы завить волосы. Они красиво струятся по ее спине, как у настоящей леди – золотистым водопадом. Правда, первые двадцать минут. Стоит мне дойти до школы, как локоны распрямляются и лохматятся. Да еще учителя вечно делают замечания и просят собрать волосы в хвост.
Один раз я попыталась залить волосы лаком, но затея оказалась провальной. Нет, завитки зафиксировались намертво. И выглядели они, как сосульки из дешевого пластика. Леша Утенок – мой одноклассник и местный балагур – весь день надо мной подшучивал и обзывал куклой из Китая!
Он вообще любит меня доставать. Всю начальную школу Леша дразнил меня Салом. Отшучивался, мол, это из-за фамилии – Салия́. Но я-то знаю, что причиной был мой детский жирок, от которого я избавилась только в пятом классе!
В отместку я дразнила его Утенком по-пекински. Угадайте, кому учительница делала замечания? Правильно, мне! Она укоряла меня и проводила беседы, почему нельзя обзываться. А Лешу – этого Утенка по-пекински – она считала мальчиком-солнышком и не верила, что он может меня дразнить.
Колпачок хрустнул. Скосившись на него, вздыхаю – опять придется новую ручку покупать.
Классная руководительница, которая собрала весь наш 10 «А» после уроков, все продолжает говорить по телефону, то и дело шикая на нас, чтобы не шумели.
Нет, ну что за человек! Мы бы уже могли вытащить имена и разойтись по домам!
Я с отчаянием складываю руки на парте и ложусь на них.
В этом году Ларису Вадимовну посетила гениальная мысль. В середине второй четверти она объявила о проведении «Тайного Санты». Даже зачем-то пустилась в рассказ о том, что это за игра такая, будто мы не в курсе.
Я загорелась идеей «Тайного Санты» еще в седьмом классе. Староста меня поддержала, но нашу с ней идею не разделил никто, кроме девчонок. Поэтому игра была похоронена до лучших времен, а именно до десятого класса.
Правда, и сейчас не все в восторге от этой затеи. Но раз учительница настояла, то отпираться никто не стал.
И вот, мы сидим в томном ожидании, переживая, кто же достанется. Ну, ладно, не все мы нервничаем. Кажется, только я одна. Надеюсь, мне не выпадет Утенок. Иначе я не сдержусь и подарю ему грильяж – самый ореховый и твердый, который только смогу найти.
Тарабаню пальцами по парте, сверля взглядом Ларису Вадимовну.
– …и ты представляешь что? Ищу я телефон, ищу, звоню дочке, спрашиваю, не оставила ли я его дома. А она мне что? «Мама, ты же с него звонишь!». Представляешь, ну?
Как же мне не хватает ручки, которую можно погрызть. В пенале остался только карандаш с ластиком на конце. Не хочу жевать грязную резинку. Есть еще гелевая ручка для пробников выпускных экзаменов. Последний раз, когда я вгрызлась в подобную – между прочим, на экзамене! – колпачок и стержень треснули, и я набрала полный рот пасты. Чуть не подавилась! На вкус, знаете ли, не конфетка с марципаном. С тех пор я гелевые ручки не грызу.
Вымученно вздохнув, лезу в рюкзак. Кажется, у меня еще остались леденцы от боли в горле. После бронхита мама сунула мне целую пачку во внутренний карман. Правда, они с черничным вкусом, а я люблю с апельсином. Но ничего, в экстренных ситуациях сойдет. По-другому пятиминутку, затянувшуюся уже на полчаса, и не назовешь.
Характерный шорох привлекает внимание Леши, который сидит в проходе от меня. Наклонившись к моему рюкзаку, он на весь класс спрашивает:
– Что там у тебя, Варь?
– Отстань, – шиплю я и бросаю в рот леденец.
– Голод не тетка, да?
Циркулем бы его ткнуть!
– …ой, ладно, Тань, позже тебя наберу. Мои так шумят, ничего не слышно.
Наконец-то!
Лариса Вадимовна откладывает телефон и встает, пафосно держа на вытянутой руке перевернутый череп. Макет, разумеется. Хотя, выглядит он вполне реалистично.
– Ну, дети мои, давайте тянуть имена, – торжественно начинает она и проходит между рядами, протягивая черепушку каждой парте.
Моя соседка Лика Стужева разворачивает бумажку и с улыбкой озвучивает:
– О, я буду тебе делать подарок.
Лариса Вадимовна цокает:
– Лика! Ну кто же так делает? Ты что, не поняла смысл «Тайного Санты»? Кидай бумажку обратно и вытягивай новое имя. – Она повышает голос: – Ни с кем не делимся, кто кому делает подарок! Узнаю, что кто-то проболтался – поставлю до конца года на дежурство по классу! Будете все цветы в кабинете поливать.
Глава 2. Когда капуста – не деньги
…и пирог – не радость, и бюджет – не резиновый
Дома пахнет яблочным пирогом. Пулей снимаю верхнюю одежду, закидываю рюкзак в гостиную и бегом на кухню.
– Ты сегодня задержалась, – замечает Ника – моя старшая сестра. – Пирог уже почти остыл.
Она выбирается из-за стола, опираясь на него так, что ножки грозят разъехаться по скользкому линолеуму. С каждой неделей беременности она становится все круглее и неуклюжее.
– Я сама сделаю чай, сиди, – отмахиваюсь я.
– Могла бы сразу сказать, – ворчит Ника и пытается обратно уместиться вместе с животом. – Я буду каркаде.
– Каркаде? – морщусь. Гадость несусветная! Им только яйца на Пасху красить.
– И долькой лимона, – добавляет она, наблюдая, как я хлопочу по кухне. – Да не этот лимон! Вон, в лимоннице уже нарезанный.
Ника старше меня всего на четыре года и учится на третьем курсе педагогического университета. Правда, с этого года – заочно. В начале лета она вышла замуж, а в конце – узнала, что беременна. Мама настаивала, чтобы она взяла академ, но Ника воспротивилась, мол, она отвыкнет от учебы и уже не вернется.
Вообще, у Ники с Ромой своя квартира. Перешла Роме в наследство от бабушки. Но когда сестра обрадовала всех новостью о скором пополнении, было решено сделать ремонт. Во всей квартире. Даже на балконе! Поэтому Ника вернулась домой, заодно притащив и Рому. Муж все-таки. Меня все это жуть как раздражает.
Нет, вы не подумайте, я люблю Нику. Она меня отводила в школу, грела обед, помогала с уроками, брала гулять вместо со своими подружками. Я чувствовала себя невероятно крутой, потому что тусовалась с девчонками постарше. И Рома мне нравится. Он, как и Ника, учится заочно, а еще работает охранником в кинотеатре. Благодаря ему мы с Гусей и Дусей теперь бесплатно ходим в кино.
Но вот что мне не нравится, так это то, что меня выселили из нашей с Никой комнаты. А я только успела обрадоваться, что теперь вся она в моем распоряжении! Даже Никины плакаты заменила своими, и вот те на…
Втроем мы, понятное дело, жить не можем. Отправить Рому в гостиную на диван тоже не вариант. Поэтому туда перебралась я. Сплю на диване, делаю домашку за журнальным столиком. Мама успокаивает, что это временные неудобства. И я терплю. Но вот когда по вечерам вся наша семья собирается во временно моей гостиной за разговорами и телевизором, мое терпение на исходе.
– Варежка! – повышает голос Ника.
– А? – оборачиваюсь, макая чайный пакетик в кружке с кипятком. Это прозвище – Варежка – прицепилось ко мне с самого рождения. Как рассказывает мама, Ника тогда путалась в словах. Называла берет билетом, каре – пюре, Регину – Рябиной. Маленькую меня – Варюшку – она гордо именовала Варежкой.
– Ты о чем там задумалась? Я говорю – мама просила проследить, чтобы ты суп поела, а не сухомятничала.
Скривившись, кошусь на холодильник, за дверцей которого скрывается кастрюля с отравой. Иначе я не могу назвать суп с перловкой. Похоже на похлебку с муравьиными яйцами – видела такую на рынке в Таиланде. Папа тогда столько уличной еды перепробовал, что загремел в больницу не то с отравлением, не то с аллергией на тараканов.
– Я неголодная, – вру Нике.
– Пирог-то будешь?
– Ну если только крохотный кусочек к чаю… – Отрезаю два ломтя пирога и раскладываю по тарелкам. Ника усмехается и качает головой.
Пирог красивый – плетеный с сахарной посыпкой. А запах какой! Нике стоило поступать не на учителя начальных классов, а на повара-кондитера.
Смело откусив, морщусь. Беру свои слова обратно.
– Ты что, брокколи сюда добавила?
– Прожуй, потом говори, – поправляет Ника и отвечает: – Да, еще цветную капусту.
– В яблочный пирог?!
– А что? Хорошо сочетается, – она невозмутимо ест.
М-да, не зря говорят, что у беременных вкусы меняются. Но чтоб настолько…
– Может, тебе еще кетчуп к чаю? – бубню я, глядя на свой ломоть с предательски выглядывающим зеленым деревцем. – Красный чай, красный кетчуп… Попробуй, вдруг тоже хорошо сочетается.
Ника беззлобно хмыкает.
– Ты просто не доросла до высокой кухни.
– Да уж, высокая – до потолка капустой тянет, – бурчу я, но все-таки возвращаюсь к пирогу. Есть-то хочется. Выбирая между брокколи и муравьиными яйцами, лучше первое. Да и, признаться, вкус не такой ужасный. Скорее странный. Яблоки с сахаром спасают положение.
В кухню заглядывает Рома. У него сегодня снова вечерняя смена, плавно переходящая в ночную до закрытия кинотеатра. Русые волосы торчат в разные стороны почти как у Незнайки, на футболке – пятно от чего-то, подозрительно напоминающего шоколад. Он зевает и чешет затылок.