«Школа — мучительное учреждение и уродует детей».
Максим Горький
Вацлав Омарович мужчина хоть куда — запонки носит и портфель крокодиловый таскает. Имеется у Омаровича процветающий свечной заводик, черный большой джипистый автомобиль неопознаваемой марки, жена-домохозяйка, сынок-школьник, небольшая милая проплешинка на затылке, аккуратное пузико, ну и еще много всякого. В общем, живет он как сыр в масле катается. Хорошо, можно сказать, живет — насыщенно.
Всё бы ничего, но снятся иногда Вацлаву нашему Омаровичу кошмары. И самый жуткий его кошмар — Кобра Эдуардовна. Вообще-то она Клара Эдуардовна, но кобра ей больше подходит, так ее за глаза и прозвали. Огромная, как боец сумо, кулак у нее как у кузнеца, который подковы гнет и стучит кувалдой, маленькие очечки и кудри, как у болонки. Учительница первая продолжает жить в самых жутких снах — Омарович просыпается в поту и вздрагивает от ужаса. Ему кажется, что снова он ученик 1 «Б» класса и Клара Эдуардовна склоняется над ним, хмурит свои выщипанные в ниточку брови и выплевывает:
— Уманский, ты что творишь?
— Уманский, где твое домашнее задание?
— Тебе два, Уманский!
— Уманский, дневник на стол!
В такие моменты Марфа Михайловна шепчет мужу тихонько:
— Тшшш, спи, Вацлав, спи...
И Вацлав счастливый засыпает — это всего лишь сон, он большой, и никаких больше школ! А учится теперь сынок Петенька.
Не сказать, чтобы Клара Эдуардовна была неоправданно груба и не любила своих учеников. Она была человеком старой закалки, считала строгость и жесткие рамки главными столпами обучения и поэтому несла детям порядок, дисциплину, без всяких там сюси-муси и телячьих нежностей.
Вацлав Омарович часто вспоминает, как она восклицала:
— Я тебя научу, Уманский, ты у меня будешь первым учеником, Уманский, возьми ручку в правую руку, Уманский!
Не научила. Славик продолжал писать левой рукой, со страху путал слоги в словах, вместо «зебры» читал «безра», вместо «из» — «зи», пропускал гласные и ненавидел диктанты. Сидел не дышал, замирал от ужаса на уроках чтения, бекал и мекал, когда другие быстренько всё прочитывали, мука это была, одним словом, и пытка, так он и запомнил младшую школу.
Как оказалось, Петенька унаследовал все папкины беды: левша, гласные при диктантах пропускает, слоги местами путает, читает медленно, запинается. В общем, генетика — наука правильная: кровь не водица. Думаете, Вацлав Омарович наш взял ремень и сынулю повоспитывал, как его когда-то? Как бы не так! Омарович сынулю любит, пальцем не тронет и как никто понимает, потому жене Марфе Михаловне строго-настрого наказал: ребенка не мучить! Бьется Марфа Михаловна с Петенькой, диктаты пишут они без конца и прописи, чтоб почерк выработать, без корявостей, а всё никаких сдвижек и изменений... Петенька грустный, Марфа Михаловна нервная, жизнь боль.
Так бы и болело, но однажды.
Случилось Вацлаву Омаровичу сходить на родительское собрание, уже и забылось, почему папа пошел вместо мамы, не папское это дело по школам ходить, но пошел. Учительница петенькина юная, хрупкая вся, восторженная и, видимо, не замужняя. Слушал Вацлав Омарович слушал, он же ответственный отец, о ребенке своем думает, но представлял себе разное, горячее такое и на столе учительском, и около доски, размечтался одним словом и вдруг слышит:
— В нашем классе двое левшей, им трудно, особенно Пете Уманскому.
После собрания, когда все родители дружно повалили по школьным коридорам, Вацлав Омарович подошел к петиной учительнице и спросил о сыне, почему ему особенно трудно, чем он особенный?
Учительница на минуточку задумалась и спросила:
— Вы левша, у вас тоже в детстве была дислексия?
Зеркальное чтение или дислексия – это нарушение способности ребенка обучаться быстрому чтению. При этом ребенок может читать или даже писать слова и отдельные буквы, а также слоги наоборот, т. е. слева направо. Такое нарушение зачастую возникает у левшей.
Вацлав Омарович много узнал в тот вечер о себе и своем сыне. Слава всем богам, перевелись Кобры Эдуардовны, нынче детей учат милые трогательные девушки. Как же повезло Пете! Оказалось, что есть объяснение его школьным пыткам, и оно называется дислексия, а Петьку вылечат, и будет всё у него замечательно!
Сынок теперь ходит к самому лучшему логопеду, для кровиночки ничего не жалко, и делает он успехи, меньше теперь у него ошибок в тетрадках, в школу бежит радостный, диктантов не боится, а главное, как зачитал! Любо-дорого послушать — мёд для родительских ушей! Вацлаву же нашему Омаровичу больше не снятся его школьные кошмары, другие у него сны, но это уже другая история...