ЧЕТЫРЕ ГОДА НАЗАД
Ник — ❤️, Ник — ❤️, Ник — ❤️… Я выводила его имя снова и снова, обводя сердечки дрожащей рукой. В каждом завитке, в каждой линии — кусочек моего тайного мира, куда никто не мог заглянуть.
— Сдавайте свои тесты! Урок окончен! — резкий голос преподавательницы по литературе словно хлыстом ударил по моему хрупкому миру грёз.
Тест я сделала уже давно. А сейчас… сейчас я была целиком поглощена тем, что разрисовывала тетрадь сердечками, погрузившись в мечты о своём однокласснике — Никите Романенко. Каждое сердечко — как признание, которого я никогда не решусь произнести. Каждая завитушка — как несмелый вздох, затерявшийся в суете школьных дней.
Он перевёлся в нашу школу два года назад. Когда он впервые зашёл в класс, я буквально обомлела. Время остановилось, звуки стихли, и остался только он — высокий, мускулистый, с бездонными голубыми глазами и светлыми короткими волосами. Я никогда не видела никого красивее в своей жизни. В тот миг мне показалось, что сама судьба подбросила мне знак: «Смотри! Вот он — твой принц». Но принц даже не взглянул в мою сторону.
Я не невидимка в классе — меня не обижают, у нас очень дружный класс. Просто… просто меня считают фриком. «Необычная», «странная», «не такая, как все» — эти эпитеты давно стали моей тенью. Меня никогда не зовут на вечеринки. Впрочем, я и не стремлюсь туда. В глубине души я знаю: эти вечеринки — не мой мир.
С детства я далеко не худышка. Ношу очки, предпочитаю мальчишескую одежду, стригусь под мальчика и крашу волосы в красный — из-за этого маму даже вызывают в школу. Я давно приняла реальность: мне никогда не конкурировать с красотками из нашего класса и школы. Поэтому всем своим видом показываю: я другая. И внешность — не главное. Но как же больно иногда смотреть на себя в зеркало и понимать, что такая я никогда не привлечет его взгляд. Что в его мире я — лишь размытый силуэт на фоне ярких красок.
И всё же где-то в глубине души тлеет искра надежды: а вдруг он однажды увидит меня — настоящую, не картинку из его мира, а меня со всеми моими странностями и мечтами? Вдруг в его глазах зажжётся тот самый свет, который я вижу, когда представляю нас вместе?
Я встала, чтобы сдать тест, и не заметила, как тетрадь соскользнула со стола.
— Отдай! — рванулась я к Вике Минаевой, которая молниеносно подскочила и схватила мою тетрадь.
— О-о-о, ха-ха! Посмотрите на это! — Вика с торжествующим видом развернула страницы к классу. — Ник? Серьёзно? Ты в него влюблена? Ник, ты слышал?!
— Отдай! — мой голос дрожал, а внутри всё сжималось от стыда. Кровь прилила к лицу, и я почувствовала, как горят щёки.
Вика повернулась ко мне с ядовитой улыбкой:
— Ты себя в зеркало-то видела? На кого ты похожа? Где ты и где Ник?
Класс взорвался хохотом. Я не осмеливалась поднять глаза на Никиту — слёзы уже застилали взгляд, а горло сжималось так, что трудно было дышать. В ушах стучало: «Унижение. Позор. Стыд».
В этот момент сзади к Вике подошла моя лучшая подруга — Настя — и резко вырвала тетрадь из её рук. Подойдя ко мне, она взяла меня за руку:
— Пошли отсюда.
Я выбежала из класса, не разбирая дороги, и помчалась в своё единственное убежище — под ступеньки. Там, в полумраке, я могла спрятаться от всех, перевести дыхание, попытаться собрать себя по кусочкам. Стены этого укромного уголка всегда хранили мои слёзы и мои тайны.
Вскоре подруга нашла меня.
— Яна, не слушай её. Ты самая лучшая. — тихо сказала Настя, присаживаясь рядом и обнимая меня за плечи. Её голос звучал как тихий ручей, успокаивающий бурю внутри.
— Он всё знает… — всхлипнула я, и слёзы хлынули потоком. — Он тоже смеялся… Что мне теперь делать? Как в глаза ему смотреть?
— Ой, успокойся. В него влюблена каждая вторая. Об этом завтра все забудут, — уверяла меня Настя, гладя по спине. — Ты сильнее, чем думаешь. Не обращай на них внимание.
Но боль всё равно сжимала мои внутренности, будто стальной обруч. Мир казался огромным и жестоким, а я — такой маленькой и беззащитной.
— Как не обращать? До выпуска из школы ещё целый месяц, они будут смеяться надо мной — прошептала я, сжимая пальцами край рубашки.
— Всего лишь месяц, он быстро пролетит, не переживай. Представь, как мы с тобой будем смеяться над этим через год, — Настя улыбнулась, пытаясь вселить в меня хоть каплю надежды.
— Я хочу домой… — прошептала я, уткнувшись в плечо подруги. Её тепло понемногу растапливало ледяной комок в груди.
С Настей мы дружим с детского сада. Наши мамы — подруги, и мы знаем друг друга как никто другой. Она единственная, кто видит меня настоящую — не «фрика», не «странную», а просто Яну. Ту, что любит рисовать сердечки, мечтать о несбыточном и верить, что где-то там, за горизонтом, есть место, где я буду счастлива.
Настя вытерла мои слёзы рукавом:
— Давай так: сегодня ты поплачешь, а завтра мы придумаем, как перевернуть эту историю. Ты не одна, Яна. Я с тобой.
И в этот момент, несмотря на боль, я почувствовала: может, мир и жесток, но у меня есть то, чего нет у многих, — настоящая дружба. И, возможно, это важнее, чем взгляд парня, который даже не знает, как меня зовут.
ЧЕТЫРЕ ГОДА НАЗАД
Я не знаю, как встать с постели. Всю ночь я рыдала, уткнувшись в подушку, а Настя осталась у меня — не ушла домой. После вчерашнего унижения в школу идти совсем не хочется. Как я с ним встречусь? Что скажу? Как посмотрю в глаза?
— Ты проснулась? — донёсся с кухни голос Насти. Она давно уже встала, судя по звукам, возилась там с мамой.
Я натянула одеяло на голову, делая вид, что сплю.
— М-м-м… Но в школу не пойду. Можешь даже не начинать.
Настя заглянула в комнату, оперлась о косяк:
— Яна, ну день, два, неделю — но не будешь же ты месяц прятаться ото всех? Давай, собирайся. Ты всегда была бойцом. Покажи, что тебе наплевать.
— Но мне не наплевать… Понимаешь? — голос дрогнул, и я сглотнула комок в горле.
— Нельзя никому показывать свою слабость! Вставай. И с высоко поднятой головой — идём в школу.
В школе всё выглядело… странно. Как будто никто и не помнил о вчерашнем происшествии. Ни смешков, ни косых взглядов, ни перешёптываний. Тишина. Будто и не было той сцены с тетрадью, будто не рвалось тогда на части моё сердце.
В столовой к нам подошли наши одноклассники — Эдик, Илья и Женя. Лучшие друзья Никиты.
— Эй, можно к вам?
Я замерла. С чего это вдруг они решили к нам сесть? Внутри всё сжалось: «Опять насмешки? Новая шутка?»
— Можно, — тихо ответила я, сжимая в руках стакан с соком.
— Слушай, Яна, — начал Илья, глядя прямо. — Мы по делу.
— Да. По делу, — подхватил Эдик, чуть наклонившись к столу.
— Ты тоже нравишься Нику, — выпалил Женя.
— Ч-что?.. — Я почувствовала, как кровь прилила к лицу, а сердце заколотилось где-то в горле.
— Да, — подтвердил Илья. — Он просто не знает, как тебе об этом сказать.
— Ты не такая, как все. Ты другая. Его это очень цепляет, — добавил Эдик.
— Не замечала за ним, чтобы он был скромником, — резко вставила Настя, сверкнув глазами.
— Ну, он просто кажется таким уверенным со стороны. А когда ты встречаешь ту единственную… знаешь, не так просто к ней подойти, — объяснил Илья.
Я плохо соображала. Голова кружилась, в ушах стучало: «Я… ему… нравлюсь». Единственное, что имело значение.
— Слушай, — продолжил Женя. — У него на следующей неделе вечеринка в честь дня рождения. Ты придёшь?
— Я?.. — Я даже не сразу поняла, о чём речь.
— Ну да. Сделай ему сюрприз, — вставил Илья. — Он будет рад.
Я посмотрела на Настю. Она наблюдала за всем этим с явным недоверием, чуть прищурившись.
— Да, приду, — выдохнула я.
— Отлично! — обрадовался Женя. — Единственный момент: вечеринка будет в стиле Marvel. И мы все будем косплеить персонажей вселенной.
— И кем мне одеться? — Я повернулась к Насте, ища поддержки.
— Нику очень нравится Гамора, — предложил Эдик. — Может, тебе косплеить её?
— Её? Это которая зелёная вся? — уточнила я.
— Да, из «Стражей Галактики». У неё как раз красные волосы, как у тебя, — пояснил Илья.
— Ладно, хорошо, — кивнула я, чувствуя, как внутри разгорается странное, почти нереальное счастье. — А во сколько быть?
— В следующую субботу, у него дома, в 21:00.
Парни ушли. Мы остались с подругой вдвоём.
Я была счастлива. По-настоящему. Как будто мир вдруг перевернулся и засиял новыми красками.
— Настя, ты слышала это? Я ему нравлюсь! Он позвал меня к себе на день рождения! — Я схватила её за руку, глаза горели.
— Мне не нравится всё это, — ответила Настя, глядя куда-то в сторону.
— В смысле? Ты же слышала! — Я не могла понять. — Я ему нравлюсь!
— Слышала. И я этим троим, не доверяю, — твёрдо сказала она.
— В чём проблема? Ты хочешь сказать… что я… я не могу ему понравиться? Да?
— Нет, не это, Яна. Я говорю, что им не доверяю.
Я обиделась. Резко, больно.
— Может, ты просто обижаешься? Что тебя не позвали?
— Яна, какие обиды. Я не за себя сейчас, а за тебя. Я не хочу, чтобы тебя обидели.
— Никто меня не обидит. Никита не такой.
— Ладно… — протянула Настя. — И ты собираешься покрасить своё тело и лицо в зелёный? И надеть чёрный латексный костюм?
— Ну да. Ты же слышала. Все будут так одеты. Кстати, где можно купить такие костюмы?
— В интернете точно будут, — вздохнула она, но в голосе всё ещё звучало сомнение.
А я уже представляла: вечер, музыка, яркий макияж, и он — смотрит на меня и улыбается…
ЧЕТЫРЕ ГОДА НАЗАД
— Ну, как я выгляжу? — спросила я Настю, задержав дыхание.
Я стояла перед зеркалом, пытаясь увидеть в отражении не себя, а ту самую Гамору — смелую, яркую, непохожую на других. Чёрный латексный костюм с прорезями по бокам облегал фигуру; на голове — красный парик с длинными прядями: мои собственные волосы были слишком короткими для этого образа. Лицо и руки я покрасила зелёной краской — не идеально, конечно, но ничего другого придумать не смогла.
Настя молча оглядела меня с ног до головы. В её глазах мелькнуло что-то неуловимое — то ли восхищение, то ли тревога.
— Ты красиво выглядишь. Только…
— Только? — я напряглась, предчувствуя очередной спор.
— Может, ты всё-таки никуда не пойдёшь? — тихо, почти шёпотом произнесла она.
— Даже не начинай! — мой голос дрогнул от нетерпения и едва сдерживаемого восторга. — Ник меня ждёт, у него день рождения, и я пойду!
Настя вздохнула, но спорить не стала.
— Ладно, мы тогда с папой тебя отвезём. Чтобы ты не ехала в такой одежде в такси.
— Спасибо большое! Ты лучшая!
— Ты тоже, — она обняла меня, и на секунду мне показалось, что всё будет хорошо.
Мы приехали к дому Ника. Возле ворот стояли дорогие машины, из открытых окон лилась музыка, воздух был пропитан весельем и предвкушением праздника. Я подошла к двери, глубоко вдохнула и…
…и замерла.
Девушки были одеты в красивые короткие платья, топы, юбки, на каблуках. Парни — в джинсах и рубашках. Никто не был в костюмах персонажей Marvel. И все сейчас смотрели на меня — кто с любопытством, кто с недоумением, а кто-то уже с ухмылкой.
В ушах стоял гул, будто море билось о скалы. Мне хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть, стать невидимой.
И тут раздался смех. Сначала один, потом второй, третий — и вот уже весь двор наполнился хохотом, эхом отражавшимся от стен дома.
Я не видела Ника. Не видела ничего. Из глаз хлынули слёзы, горячие, жгучие, застилавшие обзор. Я развернулась и выбежала из дома, не разбирая дороги.
Кто-то вышел за мной.
— Стой!
Я обернулась. Это был Ник.
— Что тебе? — мой голос звучал резко, почти грубо.
— Что мне? — он удивлённо приподнял бровь. — Интересный костюм, — сказал он после паузы, оглядывая меня с ног до головы.
— Да пошёл ты! — я дёрнулась, чтобы уйти.
— Не очень похоже на поздравление с днём рождения.
— С днём рождения! Пошёл ты! — выпалила я, чувствуя, как внутри всё горит от обиды и злости.
Я уже хотела уйти, но тут дверь распахнулась, и на улицу вышли Илья, Женя, Эдик и Вика. Они смотрели на меня и хохотали.
— Ты уже уходишь, Гамора? — ехидно спросила Вика.
— Скорее умора! — рассмеялся Женя.
— Не, со своей фигурой она больше похожа на Водяного из мультика! — добавил Эдик.
Снова смех. Громкий, безжалостный, режущий, как стекло.
Ник молчал.
Я уже собралась уходить, но вдруг…
Я развернулась, уверенно подошла к Нику и, не понимая, откуда взялась эта смелость, ткнула его пальцем в грудную клетку.
— Ты влюбишься!
Он удивлённо улыбнулся:
— Да? И в кого же, если не секрет?
Я посмотрела ему в глаза — прямо, твёрдо, не отводя взгляда.
— В меня!
Развернулась и под продолжающийся смех зашагала прочь со двора.
Когда я вышла, машина отца Насти всё ещё стояла на месте. Они ждали меня.
Настя была права…
Я шла к машине, сжимая кулаки, чтобы не дать слезам пролиться снова. Каждый шаг отдавался в голове глухим стуком: «Опозорилась… Всё зря…» Ветер холодил мокрые щёки, а зелёная краска на руках неприятно стягивала кожу.
Настя выскочила из машины, едва увидев меня.
— Яна… Поехали домой?
Я кивнула, не в силах вымолвить ни слова.
Пока папа Насти выруливал со двора, я смотрела в окно, а перед глазами всё плыло: яркие огни, чужие смеющиеся лица, Ник… Его равнодушное «интересный костюм».
— Они специально меня позвали, — прошептала я, наконец разлепив губы. — Специально, чтобы посмеяться.
Настя молча сжала мою руку.
— Ты была права, — продолжила я, и голос дрогнул. — Ты всё это предвидела. А я… я поверила.
— Не вини себя, — тихо сказала Настя. — Ты хотела быть счастливой. Это нормально.
Машина выехала на тёмную улицу. Город расплывался за окном в разноцветных огнях, а я всё ещё чувствовала на себе их взгляды, слышала смех, врезавшийся в память, как осколок стекла.
— Знаешь, что самое обидное? — я вытерла щёки рукавом. — Я ведь на секунду поверила, что могу быть… как они. Красивой. Интересной. Что он увидит меня настоящую.
Настя повернулась ко мне, в её глазах блеснуло что-то твёрдое, решительное.
— Он и увидел.
Я горько усмехнулась:
— Да уж, «увидел»… В зелёной краске и дурацком парике.
— Нет, Яна, — Настя взяла меня за плечи, заставляя посмотреть ей в глаза. — Когда-нибудь он поймёт, кого упустил. И это будет его проблема, а не твоя.
Я глубоко вздохнула. В груди всё ещё было тяжело, но где-то глубоко, под слоем обиды и боли, возникло что-то тёплое.
— Спасибо, — прошептала я.
— За что?
— За то, что ты есть.
Настя улыбнулась и снова сжала мою руку.
А я смотрела в окно на проплывающие мимо огни и думала: «Да, сегодня я проиграла. Но это не значит, что проиграю завтра».
НАШИ ДНИ
— Да, мам!
— Доченька, ты на тренировке?
— Да. Ты что-то хотела?
Мама замялась, и в её голосе послышалась непривычная неуверенность.
— Я… эм… Николай хочет с тобой познакомиться!
Я замерла, удерживая гантель в полуподнятом положении. В ушах ещё звучал ритм музыки из зала, а в голове — сплошной хаос.
— Ма, сегодня некогда. После тренировки мне надо в студию — съемка для спортивного магазина.
— Яна, тебе всегда некогда, — в её голосе проскользнула тихая горечь, от которой у меня внутри что-то сжалось. — Я понимаю, как ты занята, но удели мне немного своего драгоценного времени. Он уже три месяца пытается с тобой познакомиться.
Я закрыла глаза, сделала глубокий вдох. Перед мысленным взором — мамино усталое лицо, её руки, вечно в работе, её улыбка, которой она прикрывает усталость.
— Ладно, попробую выкроить время. Во сколько он будет?
— В 19:00. Спасибо. Буду тебя ждать.
Я опустила гантель с глухим стуком.
Моя мама уже год встречается с мужчиной. И последние месяцы он почему-то изъявляет сильное желание со мной познакомиться. Я рада за маму — правда. Она с детства растила меня одна, работала день и ночь, не покладая рук, чтобы я ни в чём не нуждалась.
Мой папенька бросил нас, когда мне было полгода. Понял, что семья — это не для него. Что не помешало ему вскоре завести новую семью. Я знаю, что где-то в нашем городе у меня есть даже сводная сестра. Но общаться с ней, как и с моим отцом — я не желаю.
Хотя он последние десять лет рьяно пытается наладить со мной отношения. Звонит, пишет, приглашает на встречи. Но после той боли, которую он причинил маме, я знать его даже не хочу. Его «я изменился», «хочу всё исправить» звучат как пустые слова. Слишком поздно.
С маминым мужчиной я не знакома, но знакомиться особо не спешу. Вдруг он тоже разобьёт маме сердце? Я толком о нём ничего не знаю. Лишь обрывки: разведён, управляет строительной компанией, любит рыбалку.
Но «разведён» в моей картине мира до сих пор означает «такой же красавчик, как и мой папенька, бросивший свою семью».
Я снова взяла гантель.
«Надо собраться. Тренировка не ждёт. А вечером… вечером будет вечер».
…
После тренировки я поехала в студию. Сегодня съёмка для спортивного магазина: мне предстоит стать лицом бренда.
Глядя на себя в зеркало гримерной, я едва узнавала ту девочку, что когда-то выводила в тетради сердечки с именем Ника. От неё не осталось ничего: ни мешковатой одежды, ни очков, ни ярко-красных волос, ни неуверенной позы. Теперь — стройная фигура, подтянутые мышцы, длинные тёмно-русые волосы до ягодиц, брендовая одежда, профессиональный макияж.
Четыре года назад та ночь сломала меня. Но, как ни парадоксально, именно она сделала меня сильнее.
Я начала с малого:
первые шаги в тренажёрном зале — дрожащие, неуверенные;
первые удары на тренировке по кикбоксингу — неловкие, но всё решительнее;
первые попытки принять своё новое тело — через слёзы и злость.
Постепенно спорт стал моей терапией. Пот на тренировках смывал обиды, а усталость заглушала боль. Я похудела, но главное — научилась владеть своим телом, чувствовать его силу.
Потом случайный кастинг, первые съёмки, первые гонорары. Сейчас я — востребованная фотомодель, лицо известных российских брендов.
Эти слова звучат гордо, почти торжественно. Когда-то они казались недостижимой мечтой — теперь стали реальностью. Но внутри, за блеском фотосессий и строчками в контрактах, живёт странное ощущение: будто я играю роль, которую выучила наизусть.
В институте меня знают все: девушки мечтают подружиться, парни выстраиваются в очередь с приглашениями на свидания. Но я ни с кем не сближаюсь.
Моё ближайшее окружение — Настя и мама. Только им я доверяю по-настоящему. С остальными — вежливая дистанция. Я научилась улыбаться, поддерживать разговор, быть «своей», но всегда держу дверь в душу на замке.
Меня постоянно зовут на вечеринки. Я хожу — но только в маске. В маске уверенной, успешной девушки, которая не помнит обид и не хранит ран. Я смеюсь, общаюсь, позирую для фото, но внутри — тишина.
Та ночь навсегда изменила моё мировоззрение. Я больше не верю в сказки о том, что люди влюбляются в душу, а не во внешность. Жизнь показала обратное: пока я была «фриком», меня не замечали. Теперь, когда я стала «красивой», все хотят быть рядом.
Ирония в том, что я сама повторила ту же ошибку. Когда-то я влюбилась в Ника — в его смазливое лицо, в образ, который сама придумала. За этой оболочкой не было ничего: ни глубины, ни сочувствия, ни настоящего интереса ко мне. Он был пустышкой — и я полюбила иллюзию.
Сейчас, глядя на своё отражение в зеркале студии, я думаю: «Кто я на самом деле?»
Фотограф зовёт на площадку. Я надеваю привычную улыбку, расправляю плечи и иду к свету. Потому что это моя работа — показывать миру идеальную картинку. А то, что внутри, остаётся за кадром.
Фотограф включает софиты — яркий свет режет глаза, но я не моргаю. Привыкла. Привыкла к вспышкам, к командам «улыбнись!», «повернись!», «ещё чувственней!». Я занимаю позицию, принимаю позу — отточенную, выверенную. Тело помнит: спина прямая, подбородок чуть вверх, взгляд сквозь объектив — загадочный, недосягаемый.
— Отлично, Яна! — кричит фотограф. — Теперь расслабь плечи, будто ты только что закончила тренировку. Естественней! Естественней.
Я делаю вид, что поправляю волосы, слегка наклоняю голову. В голове — механический подсчёт: улыбка на три четверти, взгляд в камеру, но не прямо, а чуть вбок. Так кажется искренней. Так продают спорттовары. Щелчки фотоаппарата звучат как метроном. Я двигаюсь плавно, перетекаю из одного положения в другое. Мышцы помнят каждое движение — не зря шесть раз в неделю я провожу в зале.
— Супер! А теперь взгляд в сторону, будто увидела подругу.
Радость, но без фанатизма. Я улыбаюсь. Не своей улыбкой — той, что храню для Насти и мамы. Этой — глянцевой, отшлифованной, безопасной.
— Ма, я дома! — крикнула я, распахнув дверь.
— Заходи на кухню! — донёсся в ответ мамин голос, чуть дрожащий от волнения.
Я зашла. Мама, при полном параде — с аккуратной причёской и в красивом платье, — сидела за столом рядом с Николаем. Он выглядел как картинка: строгий костюм, безупречная стрижка, вежливая улыбка. «Приятный мужчина», — мелькнуло у меня в голове. Но проверить не помешает.
— Здравствуй, Яна! — он поднялся, протягивая руку. — Я Николай. Рад наконец-то с тобой познакомиться.
— Здравствуйте, — я ответила на рукопожатие. Рука твёрдая, взгляд открытый. Пока всё неплохо.
— Присаживайся, — мама указала на стул, и я заметила, как дрожат её пальцы. Она нервничала. Сильно.
Я опустилась на стул, стараясь держать спину прямо.
— Как учёба? Как съёмки? — Николай улыбался, и в глазах читалась искренняя заинтересованность.
— Спасибо, всё хорошо, — улыбнулась я в ответ.
— Ты на четвёртом курсе учишься?
— Да.
— Моя дочь тоже. Вы одногодки, и, мне кажется, должны поладить.
— Да, уверена, у нас много общего, — я усмехнулась, глядя ему в глаза. — Например, отцы, которые нас бросили и ушли.
— Яна! — мама резко перебила меня, голос дрогнул.
— Я не бросал свою дочь, она живёт со мной, — спокойно, но твёрдо ответил Николай.
— Вы у бывшей жены даже дочь отняли? — я продолжала смотреть ему в глаза, проверяя реакцию.
— Яна! Хватит! — мама почти вскрикнула.
— Всё нормально, — Николай накрыл её руку своей, успокаивая. — Яна просто хочет знать, в надёжные ли руки она тебя доверяет. Я не отбирал дочь. Просто бывшая жена переехала с новым мужем в Питер. А дочь хотела остаться со мной в Москве. У неё тут друзья.
— Вы ей изменили? — я снова повернулась к нему, выдерживая взгляд.
— Яна, ну что с тобой такое?! — мама вскочила, глаза наполнились слезами. — Я тебя не узнаю! В последнее время ты такая резкая!
— Я не резкая. Я прямолинейная, — я слегка расслабила плечи. — Так что насчёт измены?
— Никто никому не изменял, — он говорил ровно, без тени раздражения. — Мы расстались друзьями. У неё новая семья, и у меня теперь тоже будет новая семья, — он посмотрел на маму с такой нежностью, что в груди что-то потеплело.
— Какая ещё семья?
— Вы.
— Мы?!
— Да. Ты и твоя мама. Я люблю Светлану, и мы собираемся пожениться.
— Что?! — я на секунду потеряла дар речи.
— Яна, успокойся, пожалуйста, — мама схватила меня за руку, её глаза молили о понимании. — Николай сделал мне предложение три месяца назад. Но без тебя я не могу принять такое решение.
Она смотрела на меня с такой надеждой, что сердце сжалось. И вдруг я поняла: она счастлива. По-настоящему.
— Ладно. Женитесь, — я улыбнулась, и на этот раз искренне. — Если ты счастлива, то я рада!
— Спасибо, доченька, — мама всхлипнула, прижимая руку к груди.
— Ты переедешь к нему? — я задумалась. — Хотя, знаешь, это даже здорово. Я как раз хотела попробовать пожить одна, по-взрослому.
— Я бы хотел, чтобы ты тоже переехала к нам, — Николай наклонился вперёд. — Чтобы мы все жили одной дружной семьёй.
— Ну, это уже серьёзно, — я задумчиво покрутила кольцо на пальце. — Мне ведь не пять лет, чтобы переезжать к новому мужу мамы. Я уже самостоятельная. Да и ваша дочь, наверное, не в восторге будет от новых перемен.
— Она рада за нас со Светой. Я их познакомил ещё три месяца назад, и они сразу нашли общий язык, — в голосе Николая прозвучала гордость.
— Правда? — я невольно улыбнулась. — Это замечательно! Рада за вашу дочь. И за вас, конечно. Желаю вам огромного семейного счастья! Но насчёт переезда… Я пока хочу остаться здесь. Мне важно почувствовать, что я могу сама о себе позаботиться.
— Ну, Яна, пожалуйста, — мама потянулась ко мне. — У Николая большой дом. Всем места хватит. Я хочу, чтобы ты была рядом.
— Я и так буду рядом, — я накрыла её руку своей. — Честное слово. Буду приезжать на праздники, по выходным. Можем даже вместе готовить или ходить по магазинам.
— Света, не дави на неё, — мягко сказал Николай. — Это важное решение. Пусть подумает.
Он посмотрел на меня:
— Ты права. Ты самостоятельный взрослый человек, сама зарабатываешь себе на жизнь. Но если ты передумаешь, мы все будем только рады видеть тебя в нашем доме.
— Спасибо, — я кивнула. — Но мне хочется остаться на своей территории… И… когда свадьба?
— Через месяц — улыбнулся Николай. — А на следующей неделе у нас дома — небольшое торжество. Я хочу объявить о помолвке. Буду очень рад, если ты придёшь.
— Я буду — я посмотрела на маму. — Скинешь мне адрес, куда приезжать?
Мама кивнула, и в её глазах уже не было слёз — только светилась тихая радость.
— И когда ты переезжаешь?
— В день помолвки.
— Понятно, — я поднялась из-за стола.
— Спасибо, дочка, — она крепко обняла меня.
Я улыбнулась и, не сказав больше ни слова, вышла из кухни с лёгким сердцем.
Мама скинула мне с утра адрес дома Николая. Я ехала к ним, и в груди то и дело вспыхивало странное, противоречивое чувство. С одной стороны — радость за маму: она наконец-то обрела своё счастье. С другой — тревога, будто перед прыжком в неизвестность. Сегодня моя мама останется уже жить у них. Сегодня я познакомлюсь с дочерью Николая. Он приятный мужчина, думаю, она тоже должна быть неплохая… Но что-то внутри упорно сопротивлялось этой мысли, словно предупреждая: «Будь настороже».
Зазвонил телефон. Это была Настя.
— Привет, малышка! — её звонкий голос мгновенно выдернул меня из тревожных раздумий.
— Привет-привет, — ответила я, невольно улыбнувшись. С Настей всегда так — даже по телефону её энергия заряжала.
— Ну, что, ты уже едешь к маме на помолвку?
— Да, подъезжаю. Жалко, что у тебя не получилось поехать со мной, — в голосе проскользнула искренняя грусть. Насте всегда удавалось меня подбодрить, а сегодня поддержка была бы не лишней.
— Извини. Не смогла. Надо было уехать к бабушке, сама знаешь, она в последнее время не очень хорошо себя чувствует.
— Да. Я понимаю. Передавай ей от меня привет, пусть выздоравливает.
— Спасибо. И ты тёте Свете передавай привет и мои поздравления. Я за неё очень рада.
— Спасибо, передам, — я почувствовала, как на сердце стало теплее. Значит, не я одна радуюсь за маму.
Я положила трубку и закрыла глаза, глубоко вдохнув. И вдруг осознала: я и правда рада за маму. Да, я не доверяю мужчинам, поэтому избегаю серьёзных отношений. Но мама счастлива — и она это заслужила. От этой мысли на душе стало светло, хоть тревога и не исчезла полностью.
Возле дома Николая уже было припарковано много машин — видимо, гостей собралось немало. Торжество проходило во дворе, где разливалась красивая тихая джазовая музыка. Звуки саксофона и фортепиано создавали атмосферу уютного, тёплого праздника.
На мне было синее платье в пол, полностью открывающее спину. Ткань мягко струилась при каждом движении, а лёгкий ветерок играл с подкрученными кончиками волос. Я невольно поправила прядь, чувствуя, как внутри нарастает волнение.
Официанты в строгих костюмах бесшумно скользили между гостями, разнося на подносах напитки и закуски. Я огляделась и наконец нашла Николая и маму.
— Яна, ты приехала! — радостно поприветствовал меня Николай, его глаза светились искренней теплотой.
— Как я могла не приехать? — улыбнулась я, и в этот момент все тревоги отступили на второй план.
Я обняла маму. Её объятия были такими родными, такими надёжными…
— Идём, я познакомлю тебя с дочерью и её друзьями, — Николай взял меня за руку, и мы направились в другую часть двора.
Я шла, пытаясь унять дрожь в пальцах. Ну что такого? Просто знакомство. Просто новая глава. Но сердце билось чаще, будто предчувствуя что-то важное.
Мы подошли к компании. Девушка стояла спиной ко мне, о чём-то оживлённо беседуя с парнем.
— Вика, познакомься, это Яна, дочь Светланы.
Она обернулась…
О, Боже!
Вика Минаева!!! Дочь Николая — та самая Вика, которая четыре года назад всем показала мою тетрадь с сердечками, которая смеялась надо мной громче всех. Воспоминания нахлынули волной: холодный смех одноклассников, красные пятна стыда на щеках, ощущение полной беспомощности…
У меня во рту стал ком, а язык словно прилип к нёбу. Только не это. Только не она.
— Привет, я Вика, — она протянула мне руку и улыбнулась. В её взгляде не было ни тени узнавания.
Она что, меня не узнала? Серьёзно? Хотя… это и правда было сложно. Я больше совсем не похожа на ту Яну, что она запомнила. Больше нет ни коротких красных волос, ни очков, ни мешковатой одежды
— Привет. Я Яна, — я заставила себя протянуть руку, стараясь, чтобы голос не дрогнул.
— Очень приятно, — улыбнулась она. — Познакомься, это мой парень Женя, а это мои друзья — Никита, Эдик и Илья.
Ребята начали приветствовать меня, их лица расплывались перед глазами, словно в тумане. Это они! Пятеро моих одноклассников, которые смеялись надо мной, которые выставили меня дурой на вечеринке.
Я потеряла дар речи.
В голове стучало: И никто из них меня не узнал. Отлично! Просто супер!
Внутри что-то щёлкнуло. Теперь я точно переезжаю в этот дом! Они заплатят за каждую слезу, за моё унижение на вечеринке. Я докажу, что я больше не та Яна.
Родители ушли, и я осталась в компании ребят — в компании людей, которых ненавидела все эти четыре года. Эти люди полностью изменили меня и мою жизнь, научили быть сильнее, закалили, как сталь в огне. И сейчас, стоя среди них, я чувствовала, как внутри разгорается холодное пламя — не страха, а решимости.
В этот момент я подумала: хорошо, что у Насти не получилось приехать. Они бы её сразу узнали — в отличие от меня, она всегда выделялась яркой внешностью.
Её невозможно забыть: сочные каштановые кудри, веснушки, словно рассыпанные по лицу, и эти пронзительно-голубые глаза, которые будто светятся изнутри.
Если бы она оказалась здесь, всё бы рухнуло в одно мгновение. Стоило бы им увидеть Настю — и в головах тут же сложилась бы картина. Они бы мгновенно догадались: «Так это же та самая Яна из прошлого! Просто изменилась до неузнаваемости».
А сейчас… сейчас я для них — совершенно другая девушка. Новая. Незнакомая. И это даёт мне пространство, время, возможность действовать. Я могу наблюдать, анализировать, выстраивать стратегию — оставаясь в тени, за кулисами их беззаботного веселья.
Присутствие Насти сломало бы весь мой хрупкий план. А так… так у меня есть шанс. Шанс сказать своё слово в этой старой истории.
Ник не сводил с меня глаз. Его взгляд скользил по моему лицу, словно пытался что-то вспомнить, зацепиться за какую-то деталь. В груди сжалось: неужели он узнал? Но нет, это просто любопытство.
Наконец он прервал молчание:
— Твоё лицо мне кажется знакомым. Мы нигде не встречались раньше?
Встречались, конечно. В школе. Я была в тебя влюблена. И ты надо мной посмеялся, — пронеслось у меня в голове. Но вслух я лишь слегка улыбнулась:
— Не знаю, — загадочно ответила я, слегка склонив голову и позволив улыбке лишь краешком коснуться губ.
— Мне тоже так сначала показалось, — вмешалась Вика, бросив на меня мимолетный взгляд. — Но потом вспомнила, что папа говорил: Яна — фотомодель. Вот и кажется, будто лицо знакомое.
— Да, наверное, поэтому, — кивнула я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
— Ты учишься или уже закончила? — заинтересованно спросил Илья, наклоняясь чуть вперёд.
— Учусь на четвёртом курсе.
— О, мы тоже все на четвертом курсе учимся, — оживился Эдик. — Мы бывшие одноклассники. После школы, несмотря на то, что все мы пошли учиться по разным направлениям, продолжаем дружить.
Как интересно, — подумала я про себя. Я и так знаю, что вы все бывшие одноклассники. Знаю каждую вашу шутку, каждый смешок, каждый взгляд, которым вы меня тогда пронзали.
Вика встречается с Женей. Это неожиданно. Всегда думала, что она влюблена в Ника. Поэтому четыре года назад мне такую пакость сделала. Но теперь, глядя на них, я понимала: её поступок вообще не имел никакого смысла. Она это сделала просто ради забавы. Ради удовольствия увидеть, как я сгораю от стыда.
Внутри закипала ярость, но я держала лицо. Улыбалась, кивала, поддерживала разговор. Вы даже не представляете, кто стоит перед вами. И это — моё главное оружие.