— Спасибо, — благодарю молчаливого водителя, которому отец поручил забрать меня из аэропорта. Мужчина коротко кивает, усаживается в машину и отъезжает от порога особняка на парковочную площадку.
Проводив черный седан беглым взглядом, вдыхаю насыщенный аромат пышных цветочных клумб, разносимый по территории легким ветерком. Он вызывает резкий приступ ностальгии. Не была в родительском доме уже больше года. В душе нарастает волнение под тяжестью внезапно навалившихся воспоминаний. Но я не позволяю ему разгуляться. Беру себя в руки. Я больше не та растерянная девчонка, что уезжала отсюда вся в слезах, разъедаемая жгучим чувством несправедливости. У меня было время уложить в голове жестокую реальность. План дальнейших действий намечен, впереди учеба в местном университете, новые знакомства, да и папа, помешанный на тотальном контроле, считающий свое собственное мнение единственно верным, стал несколько мягче. Удивительно даже. В кои-то веки прислушался, поддержав мое заветное желание стать архитектором. Так что все совсем не так уж плохо.
По широким ступенькам, крепко сжимая в руке небольшой чемодан, поднимаюсь к двери. Вхожу в дом. Миную просторный холл, шагаю в гостиную.
Расправив плечи, ступаю в большую светлую комнату, где меня ожидает отец со своей новой семьей. Ставлю чемодан у ног, удивленно осматриваюсь. И совсем не узнаю обстановку. Массивная мягкая мебель, камин, темные тона, обилие мрамора и стекла. Все это придает интерьеру роскоши. И стиля. Холодного. Чужого. А чего еще я ожидала? Влада прямым текстом сказала, что все тут переделает. От былого, привычного мне уюта не осталось и следа.
— Здравствуй, дочь, — папа поднимается с дивана. Устремляется ко мне своей решительной походкой. Неизменно суровый, строгий. В дорогом брючном костюме, идеально отутюженной рубашке и галстуке. Ловлю себя на мысли, что сто лет не видела на нем другой одежды. Разве что в детстве, когда была жива мама, и мы выбирались семьей на природу. Но тогда все было иначе, не только это. И улыбался он гораздо чаще... тогда.
— Я скучал, — сдержано добавляет папа.
Подойдя ближе, заключает меня в короткие объятия.
— И я... — отзываюсь негромко.
— Ангелина, дорогая! — к нам подходит Влада. Старательно изображая растроганность, мачеха прижимает ладони к груди. — Как долетела?
— Хорошо, — пристально смотрю на нее, на ее наигранную доброжелательную улыбку, и горький осадок, засевший в моей душе, моментально дает о себе знать. Фальшивая. Фальшивая насквозь. И злобная. Как папа этого не замечает? Это же очевидно! Может, дело в ее актерском таланте? Или красоте? Я не знаю. Изящная, стройная, ухоженная, она выглядит гораздо моложе своего возраста. Большие глаза, высокие скулы, стильное боб-каре на черных волосах. Аристократические манеры. Да, она определенно очень красива.
За Владой по пятам следует ее дочь от первого брака, моя ровесница, девушка с длинными, идеально прямыми волосами пшеничного цвета, с яркой привлекательной внешностью и стервозным характером, которым, бесспорно, пошла в мать.
— Привет, — Дарина машет мне рукой, тоже улыбается.
— Привет, — выдыхаю напряженно.
Окидываю внимательным взглядом дружелюбные лица мачехи и сводной сестрицы. Какая идиллия! Расчудесная и совершенно неправдоподобная. Но этот спектакль, рассчитанный на одного конкретного зрителя, определенно имеет успех. Папа довольно улыбается.
— Ты голодна? Могу разогреть тебе лазанью, — ласково тянет Влада, этим предложением вводя меня в ступор. Чтобы она лично на кухне возилась? Да еще для меня? Это явный перебор...
— Нет, спасибо. Если честно, я очень устала с дороги. Да и поздно уже, а завтра на учебу рано вставать, — тараторю с улыбкой. Поднимаю чемодан, рассчитывая улизнуть наконец в свою комнату.
— Вадим, а что если нам устроить праздничный ужин в честь возвращения Ангелины завтра вечером? — Влада берет папу под руку, восторженно смотрит на него.
— Чудесная идея, дорогая, — соглашается тот.
— Жаль, что мы пропустили твое восемнадцатилетие, — широко улыбается мачеха, а голосок такой сладкий, что зубы сводит. — Очень хотели приехать, но Дариночка сильно разболелась, и вырваться не удалось.
— Ничего, мы с бабушкой его весело отметили, — заявляю с ответной улыбкой. Хотя и абсолютно уверена, что “болезнь” Дарины была очередным фарсом.
— Иди отдыхай, Лина, — громогласно произносит отец. — Утром вас в университет отвезет Николай. Он теперь в вашем с Дариной полном распоряжении.
Нашем с Дариной? Бросаю невольный взгляд на сводную сестру.
— В одном ВУЗе будем учиться! Здорово же, да? — произносит она с восхищением.
Крепко сжимаю ладони в кулаки. Да вообще зашибись... Но вслух выдавливаю лишь:
— Здорово...
— Дарина на экономический факультет поступила, — горделиво сообщает мне Влада, затем задумчиво смотрит на мужа. — Будь добр, напомни, Лину ты куда устроил? — мачеха выделяет интонацией последнее слово. Специально это делает. Она не может не знать, что ЕГЭ я сдала блестяще. Прекрасно знает. Как знаю и я, что провокации с их стороны непременно продолжатся. Только больше я на них не поведусь.
— На архитектурный, — сообщает отец, и в его кармане начинает звонить мобильник. — Да, — папа незамедлительно принимает вызов, отходит к большому окну, сосредоточенно выслушивая собеседника.
Да уж... Многообещающее начало... Нервно выдохнув, задвигаю посторонние мысли поглубже и бегу в деканат. Я приехала на три дня позже, поэтому зачетную книжку вместе со всеми не получила.
Отыскиваю своего куратора. Она выдает мне зачетку и распечатку с расписанием. Бегло ознакомившись с предстоящими на сегодня занятиями, спешу через весь корпус в левое крыло этого огромного здания.
Нужную аудиторию нахожу без труда, ступаю внутрь. Высоченные потолки, большущие окна. Места для размещения студентов амфитеатром возвышаются над преподавательским столом, за которым сейчас пусто. Значит, я вовремя.
Взволнованно осматриваюсь. Одногруппники в ожидании лекции переговариваются, наполняя пространство аудитории монотонным гулом. Медленно поднимаюсь по ступенькам, пытаясь сообразить, где же мне лучше расположиться.
— Привет, если хочешь, садись к нам, — обращается ко мне приятная рыжеволосая девушка из третьего ряда. — Я Вика.
Ее соседка, девчонка со смоляными, собранными в высокий хвост волосами поправляет на носу очки.
— Мила, — произносит она с улыбкой.
— Лина, — представляюсь я.
Опускаюсь на скамью рядом с ними. В этот момент в аудитории появляется мрачного вида преподаватель и призывает студентов к тишине. Шум сходит на нет, что позволяет мне уловить досадливый вздох Вики. Перевожу на девушку вопросительный взгляд.
— Попьет он нашей кровушки, — вздыхает она, кивая в сторону профессора.
— Старшая сестра Вики здесь учится, так что мы о многих преподах наслышаны. И о студентах тоже. Белову очень сложно сдать. Семь кругов ада пройти нужно, — шепотом поясняет Мила.
— Ясно, — отвечаю тихонько.
Открыв тетрадь, возвращаю все внимание к профессору. Трудностей я не боюсь. А к высоким требованиям учителей привыкла со времен гимназии. Думаю, каждый хочет получать от своего дела отдачу. Преподаватели не исключение. Бесспорно, подход у всех разный, но что поделать? Все же мы пришли сюда учиться.
Первая пара пролетает гладко и практически незаметно, за ней — следующая. Мы с девчонками держимся вместе, в перерывах болтаем и знакомимся ближе. Я окончательно расслабляюсь, радуясь, что в первый же день смогла обзавестись знакомыми.
Правда, не все знакомства оказались приятными...
Вновь вспоминается утренний инцидент. Будоражащий взгляд серых глаз, нахальная ухмылка... И почему не могу из головы его выкинуть? Типичный избалованный мажор. Никогда такие парни не вызывали во мне интереса. Только раздражение. Уж я на них в той гимназии для золотых деток, куда меня сослал отец, насмотрелась. Поэтому мне совершенно не понятно, почему я все еще размышляю о нем? Дикость какая-то.
Очередная лекция подходит к концу. Молодой преподаватель пускается в рассуждения на отвлеченные темы, очевидно, решив наладить контакт со студентами, а я, нырнув рукой в сумку, достаю свой скетчбук. Всегда ношу его с собой. Ведь заранее не угадаешь, где тебя настигнет вдохновение.
Я с детства неплохо рисую. Мама меня в художественную школу водила несколько лет. Когда ее не стало, я забросила занятия, но карандаш время от времени сам просится в руки. Портреты моя слабость. Лица людей такие разные, каждое по-своему уникально. Некоторые лица отпечатываются в моей памяти настолько хорошо, что я могу изобразить их черты на бумаге. Вот я и набрасываю иногда зарисовки особо интересных типажей. Или тех, кто вызвал эмоциональный отклик. Любой. Не обязательно положительный.
Отрешенно листаю скетчбук, рассматривая старые рисунки. Здесь есть и моя мама. Такая, какой я ее помню. И отец, и гадюка-мачеха. И печальная незнакомка, разговаривающая по телефону со слезами на глазах, встретившаяся мне однажды в парке. Первый учитель, лучшая школьная подруга, с которой наши пути уже разошлись, любимый актер и еще много разных портретов. Удачных и неудачных, похожих на оригинал и не очень, но однозначно оставивших отклик в душе.
И я беру карандаш.
Штрих за штрихом. Плавные линии, тени и полутени. Полное погружение.
Выразительные глаза, смотрящие так пронзительно, будто способны видеть насквозь. Аккуратный нос, волевой подбородок, четко очерченные полные губы. Густая копна темно-русых волос, лежащих небрежно, кажущихся нуждающимися в стрижке, но создающих на голове эдакий стильный беспорядок.
Всматриваюсь в пугающе реалистичный результат нахлынувшего вдохновения, точно под гипнозом. Надо же. Очень даже похоже получилось. Раздраженно фыркаю, рассердившись на себя саму. Давно ли меня стали привлекать смазливые нахалы?
Бред. Не может он меня привлекать.
Он бесит.
Захлопываю скетчбук. И как раз вовремя.
— Чем занята? — рассматривает его твердую абстрактную обложку Мила.
Преподаватель уже закончил лекцию и покинул аудиторию, как и добрая половина нашей группы. А я не заметила...
— Да так... — рассеянно пожимаю плечами в надежде, что настаивать на ответе Мила не станет, и девушка, к счастью, мгновенно переключается.
— Пойдемте перекусим? Тут неплохая столовая есть на первом этаже, — воодушевленно предлагает она.
— Я — за, — соглашаюсь, пряча свои вещи в сумку.
Резко открываю глаза и сажусь на постели. Скетчбук с глухим стуком падает на пол. Я сбивчиво, испуганно дышу, словно мне кошмар приснился. Но вспомнить его толком не могу.
Осматриваюсь спросонья. Осознав, что, вернувшись с занятий, задремала, пока листала блокнот и сокрушалась о своей редкостной глупости, успокаиваюсь. С выдохом откидываюсь на спину, раскинув в стороны руки. Надо же мне было дважды за день натолкнуться на этого кретина! И зачем, спрашивается, было его рисовать?
Глупо. Очень глупо.
Представляю, как повеселила их компашку. Наверняка Зорин с дружками поржали от души. Меня в очередной раз захлестывает чувство стыда, а с губ слетает стон досады.
На прикроватной тумбочке звонит телефон, и я расстроенно тянусь к нему. Это папа.
— Привет, — произношу негромко, принимая вызов.
— Привет, Лина. Как твой первый день? — спрашивает он в своей обычной строгой манере.
— Нормально. Ты скоро будешь дома? — сажусь, спускаю ноги на пол и поднимаю скетчбук. Он упал, открывшись на том самом злосчастном месте, где от портрета звездного мажора остались лишь огрызки небрежно разорванной бумаги у корешка. Чтоб его.
— Я сегодня не вернусь, дочь, — отрезает папа, развеивая остатки моего сна. — Пришлось сорваться в незапланированную командировку. Дело срочное, отлагательств оно не терпит, — твердо поясняет, и мне становится совсем паршиво. Захлопываю блокнот, бросаю его на подушку.
— Я помню, мы договаривались отпраздновать твой приезд, — продолжает собранно отец.
— Ничего, не страшно, — спешу его заверить.
Подобные командировки совсем не редкость. Скорее, привычная обыденность. Да я и не горела желанием проводить вечер в компании мачехи и сводной сестры. Уж очень сомнительно это удовольствие.
— Нет, Лина. Все остается в силе. Поужинайте без меня, — строго припечатывает отец.
— Но, пап... — тяну обреченно.
— Пора тебе вести себя по-взрослому, — чеканит он.
— Но...
— Никаких “но”, Лина, — прерывает меня сурово. — Влада очень старается. Так постарайся и ты. Сделай шаг ей навстречу. Убедительно тебя прошу, дочь.
Старается? В чем именно? В том, чтобы испортить мне жизнь? Да, с этим я согласна... Но препираться с ним сейчас бессмысленно, и я выдавливаю лишь:
— Хорошо, пап. Когда тебя ждать?
— Послезавтра. Будь умницей, Лина. Когда приеду, мы вернемся к этому разговору, а сейчас мне пора.
— Пока... — выдыхаю приглушенно и завершаю вызов.
Толку-то от этих разговоров? Они полезны лишь в том случае, когда люди слышат друг друга, а отец слышит только себя.
Раздосадовано смотрю на экран телефона. Как минимум пара часов в запасе у меня есть. Перебираюсь за стол. Просматриваю расписание занятий, тщательно изучаю записи лекций, без затруднений справляюсь с письменной работой. А закончив, собираю сумку на завтра.
Ближе к семи вечера быстренько привожу себя в порядок. Понимаю, что настала пора спускаться к ужину, но как же не хочется! Перед глазами всплывает надменное лицо Влады, вспоминаются ее язвительные колкости, без которых раньше не обходилось ни одно обращение ко мне, и становится тошно.
Стиснув зубы, направляюсь вниз. К моему удивлению, в доме царит полнейшая и неестественная тишина. Словно вымерли все. Прогулявшись по гостиной, заглядываю в обеденный зал — пусто. Влада и Дарина еще не спускались? Или уже уползли в свои норы?
Устремляюсь на кухню. Здесь идеальная чистота. Свет погашен. Ни Жанны Петровны, которая нам обычно готовит, ни горничной Сони — никого. Должно быть, их рабочий день окончен.
Похоже, ужин отменяется. Ясно-понятно, что и Влада не жаждала устраивать совместные посиделки в отсутствии отца. И ладно. И хорошо. Мне этот праздник тоже не особо нужен был. Расслабившись, улыбаюсь. Так даже лучше.
Довольно шагаю к холодильнику, бегло изучаю его содержимое. Тут всегда есть чем поживиться. Выбираю румяную мясную запеканку. Отрезаю небольшой кусочек. Напевая засевшую в голове мелодию, разогреваю его в микроволновке.
С аппетитом утоляю голод. Затем убираю посуду и покидаю кухню. В доме по-прежнему тихо. И я, вернувшись обратно в спальню, больше не показываю оттуда своего носа.
Следующее утро выдается суматошным и нервным. Я не спала полночи. Ворочалась с боку на бок, от необъяснимой внутренней тревоги места себе найти не могла, а под утро провалилась в такой глубокий сон, что не услышала сигнал будильника.
Приходится впопыхах в универ собираться и пожертвовать завтраком, но в машину я в итоге запрыгиваю с совсем незначительным опозданием.
— Доброе утро, — улыбаюсь водителю. Посылаю ему вопросительный взгляд, не обнаружив Дарину в салоне.
Николай сдержано поясняет, что моей сестрице, оказывается, сегодня ко второй паре, и он отвезет ее позже. Прекрасно.
Устраиваюсь поудобнее и наслаждаюсь спокойной молчаливой поездкой.
Водитель высаживает меня у длинной сочно-зеленой аллеи, которая убегает к величественному зданию университета. Немного времени в запасе у меня есть, поэтому перед началом занятий решаю заглянуть в расположенную поблизости студенческую кафешку, откуда доносится манящий кофейный аромат. Возьму небольшой стаканчик латте, мне нужно срочно взбодриться.
Илья
Эта очередь двигаться вообще собирается? Что за тормоз сегодня клиентов обслуживает? Таращусь убийственным взглядом на растерянную девицу, неумело тыкающую пальцем в сенсорный монитор кассового аппарата. Новенькая, скорее всего. Она заметно нервничает, но усердно старается сохранить лицо, услужливо улыбаясь.
Ничего такая. Грудь что надо.
Девушка отходит к витрине, чтобы подать очередному клиенту пирожное. Поворачивается спиной. Чуть наклоняется... Так я и думал. Задница — тоже зачет. Надо будет подкатить.
Пялюсь на смазливую девицу, а в голове вдруг всплывает другой образ. Тот, что намертво въелся в подсознание, что безцеремонно вламывается в мысли в самый неподходящий момент. Тот, что жуть как бесит.
Шумно выдыхаю, запускаю пальцы в волосы, по привычке приглаживая их. Отвлекаюсь от своей цели, гуляю глазами по маленькому залу кофейни. Знаю, зачем это делаю, и злюсь на себя с каждой секундой сильнее. Ведь эти чертовы порывы контролю не поддаются. Ее ищу. Как до такого докатился?
Ангелина, мать ее, Арская.
Арская!
Узнал девчонку почти сразу, как только она в первый раз на меня налетела. До этого только на фотке в инете видел, в статье о второй свадьбе ее отца.
Сам не понял, что вчера произошло. Да, красивая. Да, стройная. Но этим меня не удивишь. Вокруг всегда красотки вьются, только пальцем помани. Но стоило оказаться в непозволительной близи, стоило обнять ее тонкую талию. Стоило заглянуть в большие глаза...
Никогда меня так не цепляло, чтобы от одного взгляда наповал, чтобы по венам ток, чтобы размазало нехило от единственного робкого прикосновения ее хрупкой ладони к моей груди.
Какого хрена?
С чего вообще так завелся?
Потому что бабник? Или это эффект “запретного плода” в действии?
А может, просто слабак, раз девчонка так легко меня из седла выбила одним лишь волнующим чистым взором бездонных глаз?
Хм... Ангел...
Она не ангел.
Она ведьма.
Потом встреча в столовке. Ее обжигающие взгляды украдкой.
Снова столкновение — на этот раз в коридоре. Пылающее румянцем идеальное лицо, дикий испуг и смущение, когда я свой портрет увидел. Это выбесило окончательно и бесповоротно.
Нахрена?! Нахрена она меня нарисовала?
Эта девочка-припевочка ко всему прочему еще и талантлива...
Пофиг. С корнями рисунок выдрал.
Высмеял за то, что на меня запала. Гадостей наговорил, чтоб отвязалась.
А портрет так и не выбросил. Себе оставил. Дебил.
Все это нужно срочно прекратить.
Достаточно просто вспомнить, что из себя представляет ее отец.
Вадим Викторович Арский. Человек он поганый. Прогнивший насквозь. Готовый любого предать за лакомый кусок. Даже лучшего друга. Им был в свое время мой папа.
Они с Арским вместе начинали, и когда их строительный бизнес пошел в гору, недодруг кинул моего отца. Жестко подставил. Уничтожить пытался. А пока батя проблемы решал, Арский умудрился отжать себе его долю. Подчистую. За бесценок. Не без помощи нужных влиятельных знакомых, конечно.
У отца таких связей тогда не было.
Но что меня в нем всегда восхищало — папа не падает духом. Что бы ни случилось. И никогда не сдается. Он зубы стиснул и пахал.
В итоге отцу удалось встать на ноги. Много лет на это ушло, но теперь его строительной империи нет равных. Теперь он главный конкурент Арского, бельмо на его глазу, заноза в его заднице, от которой ему, как ни пытайся, не удастся избавиться. Отец уводит из-под его носа самые выгодные контракты, подминает под себя отрасль. Так есть. И так будет. И скоро прогнивший бизнес Арского накроется медным тазом.
Отец уже второй год постепенно приобщает меня к делу. Доверяет вести небольшие проекты, берет с собой на важные переговоры. А что делаю я? Ведусь на соплячку Арскую.
Мрак.
И позор.
Девок мало, что ли? Их полно!
Резко выпускаю воздух через рот. Я получу сегодня свой гребаный кофе?!
Очередь начинает двигаться, словно до девицы на кассе дошел мой гневный ментальный посыл. Наконец-то! Не прошло и суток!
Но мое секундное довольство испаряется, как только я ощущаю тонкий шлейф духов.
Ее духов. Их фантомный запах со вчерашнего дня навязчиво преследует меня. Он под кожу въелся. Натурально отравил.
Но сейчас она здесь. Рядом. Прямо за моей спиной.
Какого дьявола мы постоянно сталкиваемся?
Мысленно усмехаюсь. Будто бы я этого не хотел. Будто бы сам не высматривал ангела минуту назад.
Вымораживает все. То, как приятно она пахнет, как взволнованно дышит, как взрываются при ее появлении мои мысли, как реагирует на нее мое тело. К черту!
Челюсти стискиваю до скрипа, но все же, не сдержавшись, поворачиваюсь к девчонке.
В растрепанных чувствах спешу на улицу. Почти выбегаю из кофейни. Резко втягиваю носом прохладный утренний воздух. Мне катастрофически не хватает кислорода. И глаза предательски щиплет от подступающих слез. Зачем он делает это? Специально достает ведь! Ну точно самоутверждается! А может, удовольствие получает, унижая других?
Что за придурок?.. Откуда он на мою голову свалился?!
Грудь сдавливает от обиды, сердце колотится, как сумасшедшее. Глубоко дышу, стараясь унять разбушевавшееся волнение. Да пошел он! Не собираюсь я из-за какого-то кретина настроение себе портить. Это он жалкий. Жалкий! И, судя по всему, страдающий скудоумием в придачу.
В моей руке продолжает трезвонить мобильник, и я, нервно тыкнув пальцем в экран, принимаю вызов.
— Доброе утро, пап, — стараюсь говорить спокойно, насколько это в данный момент возможно.
— Ангелина, здравствуй. И утро вовсе не доброе, — раздается раздраженный голос отца.
По спине пробегает холодок. Не к добру... Не нравится мне его настрой. Совсем не нравится...
— Что произошло?
— Ты мне скажи! — рычит папа. — Ответь, почему вместо важных переговоров я вынужден тратить время на воспитательную беседу? — интересуется на повышенных тонах.
— Не поняла... — напряженно тяну, хотя уже догадываюсь, о чем пойдет речь, и кто приложил к этому руку.
Неприятное предчувствие растекается по венам, затрудняя дыхание.
— Ах ты не поняла?! Тогда я тебе объясню, — все больше распаляется отец. — Я попросил тебя пойти Владе навстречу. От тебя требовалось просто поужинать с ней и Дариной. Все. Разве я прошу чего-то сверхъестественного?
— Я хорошо помню, о чем ты просил. Но не было никакого ужина, — произношу медленно и твердо.
— Конечно был! — взрывается папа. — Влада старалась тебе угодить, хотела отношения наладить, сама готовила. И пирог яблочный испекла, твой любимый. Но ты спуститься к столу не соизволила!
— Ничего этого не было! — выпаливаю обиженно. Так и знала, что гадюка продолжит свои нападки. Знала, что не успокоится.
— Неужели? — из динамика раздается снисходительная усмешка. — И Влада не накрывала стол? И не приглашала тебя?
— Нет, — не задумываясь отрезаю. — Я не знаю, где они вчера пропадали. Дома вообще никого не было.
— Не ври мне, Ангелина.
— Я не вру!
— Так, по-твоему, обманывает Влада? — продолжает закипать отец.
— Да! — отзываюсь отрывисто. — Я давно тебе об этом говорю!
Виснет пауза. Папа шумно дышит. Я чувствую его злость на расстоянии. Она задевает, больно ранит, ведь злится он на меня. На меня! Не на них...
— Довольно. Прекращай вести себя, как капризное избалованное дитя, — чеканит гневно. — Я полагал, ты повзрослела. Полагал, что ты способна быть благоразумной, что ваши ссоры останутся в прошлом.
— Я бы и рада их там оставить, только вот твоя жена...
— Ангелина, остановись, — он взвинчено прерывает меня. — Пора браться за ум.
— Скажи это ей! — бросаю в сердцах.
— Ты очень расстраиваешь меня, дочь, — папа отчетливо проговаривает каждое слово. — Я считал, что уладил проблему.
— Каким образом? — выдыхаю устало. — Ты и не пытался. Предпочел просто избавиться от меня... — старая обида поднимается из глубин подсознания, отзывается тупой болью в душе.
— Ты получила лучшее образование! Такова твоя благодарность?
— Да, получила. Спасибо, папа, — отвечаю негромко.
Так крепко сжимаю ремешок сумки, что пальцы начинают ныть. Голова гудит, настроение и так упало ниже некуда, но следующая фраза отца окончательно выбивает из колеи.
— Ты сегодня же извинишься перед Владой за свое поведение, — категорично распоряжается он.
— Нет! — мое тело точно кипятком обдает.
— Ангелина, не испытывай мое терпение... — предупреждает сурово.
— Мне не за что извиняться.
— Ты извинишься. Сегодня же.
Нервозно кусаю нижнюю губу. Все слова застревают в горле, но главный тревожащий меня вопрос выдавить все же удается.
— Пап, почему ты мне не веришь? — произношу негромко и совершенно напрасно. Внятного ответа все равно не получу.
— Я приеду, и мы поговорим. Все вместе. Извинись, дочь, — бросает он напоследок и завершает звонок.
Меня трясет. Эта лютая несправедливость убивает. Усаживаюсь на ближайшую лавочку, массирую пульсирующие виски, отрешенно смотрю перед собой. На пороге кафешки, будто бы мне других проблем мало, появляется Зорин. Он сжимает в руке коричневый стаканчик, довольно попивает кофе. Затем вразвалочку шагает по аллее, не глядя в мою сторону. Устроившись на пустой скамейке, приветствует в своей коронной обольстительной манере проходящих мимо девчонок. Может же быть обходительным, если захочет. Хотя мне его обходительность до лампочки. Он мерзкий хам. И если подумать, не такой уж симпатичный.
Но девушки, по всей видимости, так не считают. Широко улыбаются ему. Окружив донжуана местного разлива, громко хихикают. Намазано им там чем-то, что ли? Каждая мечтает дотянуться до “звезды”, а звездный мальчик и рад стараться.
Хорошо, что первая пара проходит в главном корпусе. Торопливо пересекаю фойе. Промчавшись по широкому пустому коридору, останавливаюсь у нужной двери. Тихонько постучавшись, вхожу.
— Здравствуйте, прошу прощения за опоздание. Разрешите? — запыхавшись, смотрю на недовольное лицо стоящего перед студентами преподавателя. По всей видимости, я прервала его не полуслове.
Блин, надо же было опоздать именно на лекцию к Белову! Вика ведь предупреждала насчет него...
— Ваша фамилия, — требовательно говорит профессор.
— Арская, — сообщаю взволнованно.
Белов усаживается за свой стол, опускает взгляд на лежащий перед ним лист бумаги. Пробежав по нему глазами, делает пометку.
— Сегодня ставлю вам пропуск, Арская. Будьте добры вовремя являться на мои лекции. Покиньте аудиторию. Не мешайте заинтересованным в получении знаний студентам заниматься, — изрекает преподаватель сурово и вновь переключает внимание на группу, всем своим видом показывая, что разговор окончен. Понимаю, что не стоит затевать спор, пытаться оправдаться. Мельком смотрю на притихших одногруппников. Встретив сочувственные взгляды подруг, тихонько вздыхаю и выхожу в коридор.
Мысли мрачнее некуда, на душе тоскливо. Угрюмо усмехаюсь. Класс! Молодчина, Лина. Так держать!..
Прикинув, что времени в запасе у меня теперь вагон, и проводить его в душных стенах универа совсем не хочется, бреду обратно на улицу. Задумчиво смотрю на раскинувшуюся передо мной аллею. Возможно, где-то там, в самом ее начале до сих пор прохлаждается Зорин, он явно никуда не спешил. А поскольку встречаться с ним снова желания у меня нет, иду вдоль широкого фасада. Обогнув здание, разглядываю огромную территорию ВУЗа.
Чуть в стороне, слева, возвышается здание общежития, справа — парковочная площадка. А между ними располагается большая парковая зона, утопающая в зелени старых пышных деревьев, с множеством виляющих тропинок и резных лавочек.
Иду в конец парка, на самую отдаленную скамейку. Здесь и подожду следующую пару. А пока... Достаю из сумки телефон. Пасмурно вздыхаю. Давно нужно было это сделать. Обещала позвонить ему, как приеду. И пожалуйста — то одно, то другое...
Отыскиваю номер Костика в контактах. Набираю его по видеозвонку. В гимназии мы учились в одном классе. Отец Кости, Юрий Геннадиевич Василевский, владеет крупной юридической фирмой с несколькими филиалами в разных городах. Сотрудничает он и с компанией моего отца. Именно Юрий Геннадиевич порекомендовал папе столичную гимназию, в которой тогда обучался его сын.
Поначалу меня дико раздражала необходимость заводить это одобренное отцом знакомство. Его настоятельное требование общаться “с этим хорошим мальчиком” я восприняла в штыки. Но Костя действительно оказался отличным парнем. Мы нашли общий язык, и наше общение постепенно переросло в дружбу. Сейчас понимаю, что без него мне было бы совсем тяжко. Вдали от дома, в чужом городе, в новом классе.
Слушаю длинные гудки. Внезапно мелькает мысль, что Костя, возможно, сейчас на занятиях, но увидев его на экране, усмехаюсь. Какие там занятия? Дрыхнет еще.
— Салют, Линчик, — улыбается взъерошенный и заспанный новоиспеченный студент.
— Привет. Разбудила?
— Все норм. Не парься, — он приглаживает короткие черные волосы, усаживается поудобнее. — Только добралась, что ли? Я думал ты на самолете, а ты пешком шла? — по-доброму язвит.
— Я хотела раньше позвонить, просто...
— Просто... просто... — шутливо передразнивает меня. — Вот так и отпускай тебя домой!
— Можно подумать, это зависело от тебя, — усмехаюсь с грустинкой. Жаль было расставаться, но Костик остался учиться в московском ВУЗе. А дальше его ждет пост руководителя одного из филиалов отцовской компании. Так что видеться мы теперь будем крайне редко. Если вообще будем...
— Как ты? Как Гадюка Алексеевна? — выдает он с наигранной серьезностью, но при этом выпячивает губы и округляет глаза, пародируя Владу.
— Не смеши, мне не до смеха сейчас, — ворчу, улыбаясь. — Паршивое утро.
— Так с Гадюкой что?
— Ничего хорошего, — уныло вздыхаю. — Уже успела оболгать меня перед папой.
— Не думала о том, чтобы съехать? — Костик вмиг становится серьезным. — На квартиру, к примеру. Отец тебе позволит?
— Сомневаюсь. Но дело даже не в этом. Я и сама не хочу съезжать, Кость. Не хочу доставлять этим гадинам такое удовольствие, — отвечаю воинственно. — Тогда они победят, понимаешь?
— Тоже верно... — соглашается он. — Что собираешься делать?
— Кое-какие мысли имеются, но давай не будем об этом, ладно? — прислоняюсь к деревянной спинке и подтягиваю правое колено к груди. — И так настроения нет.
— Держись там, Лин, — хмыкает друг понимающе. — Чем еще тебе сегодняшнее утро не угодило?
— Лучше расскажи, как твои дела? Прогуливаешь? — лукаво прищуриваюсь.
— Не-а. У меня сегодня после обеда учеба начинается.
— Ясно. Уже освоился? С кем-нибудь познакомился?
— Ага. Группа — норм. Девчонки — огонь. С самой классной вечером на свиданку иду, — заявляет Костик хвастливо.
Остаток учебного дня выдается относительно спокойным. Череда лекций прекрасно отвлекает от утреннего неприятного разговора с отцом. Зорин во время перерывов несколько раз мелькает на горизонте, но в опасной близости не оказывается, только сверлит меня исподлобья своим волчьим взглядом. Пристальным и тяжелым. Стараюсь его не замечать, не обращать внимания на стайки разбредающихся по рукам и ногам колких мурашек, которые он вызывает. И сделать это сегодня удается без труда. Ведь Вика с Милой мне все уши прожужжали о предстоящем грандиозном событии. Через две недели должно состояться посвящение в студенты. Его неофициальная часть. Официальную, с речью ректора, концертом и вручением студенческих, я пропустила.
Сначала к этим разговором не особо прислушиваюсь, полагая, что девчонки имеют в виду какую-нибудь отвязную вечеринку в общежитии или клубе с дурацкими приколами и нелепыми обрядами. Не особо люблю такого рода тусовки. Но оказывается, наш факультет организует поездку на загородную базу отдыха, чтобы студенты могли ближе познакомиться и активно провести время на природе. Конкурсы, соревнования и шашлыки. А вечером — дискотека и песни с гитарой у костра. На самом деле, звучит очень даже заманчиво. Поэтому я соглашаюсь, да и девочки так просто не отстали бы. Вика со знающим видом полдня убеждала меня, что данное мероприятие игнорировать ни в коем случае нельзя, что это важный момент приобщения к студенческой жизни.
В итоге, своим восторженным предвкушением они меня все-таки заразили, и домой я еду в приподнятом настроении. Его улучшает еще и то, что с Дариной у нас, похоже, расписание не совпадает. Водитель снова везет только меня. Супер! С пребольшим удовольствием сведу наше общение к необходимому минимуму.
Поблагодарив Николая, выбираюсь из машины. А вот сейчас расслабляться нельзя. Влада однозначно ждет моего возвращения. Глубокий вдох, выдох. Достаю из сумки смартфон и решительно шагаю к дому.
Войдя в гостиную, застаю Гадюку Алексеевну, как любит называть ее Костик, за беседой с нашей экономкой, Жанной Петровной. Мачеха сразу же отпускает ее, впиваясь в меня торжествующим взглядом.
— Здравствуй, Ангелина, — улыбается Влада, но эта улыбка больше смахивает на звериный оскал.
— Здравствуйте, — цежу, крепко сжимая в руке телефон.
— Говорила с отцом? — интересуется она, вальяжно располагаясь в широком мягком кресле.
— А вы как думаете? — инстинктивно напрягаюсь всем телом, готовясь отражать ее бредовые нападки.
— Значит, намек поняла? — Влада высокомерно вздергивает брови.
— Да тут не намек, тут ваша лживая сущность без прикрас, — нервно выпаливаю.
— Осмелела? — насмешливо тянет мачеха. — Мои слова подтвердит Дарина. И, если потребуется, Соня. А кто подтвердит твои?
— Соня? — меня обдает жаром.
Насколько я знаю, эта девушка работает в нашем доме недавно. Предыдущая горничная Владе, видимо, не угодила. Может, не такая сговорчивая была?
— И что же вы ей пообещали? — спрашиваю с наигранной веселостью, пряча свои истинные эмоции. Негодование. Злость. Обиду. Врать мужу в глаза, втягивать в свои гнусные интриги обслуживающий персонал — на что еще способна эта женщина?
— Хватило сертификата на поход в спа-салон, — самоуверенно сообщает Влада.
— Чего вы добиваетесь? — смотрю на нее прямым твердым взглядом.
— Я хочу, чтобы ты переехала, — как ни в чем не бывало выдвигает условие она. — Так будет лучше.
— Для кого?
— В первую очередь для тебя.
— Так вы, оказывается, обо мне беспокоитесь? — иронично хмыкаю. — И чем я вам помешала?
— Своим существованием в целом. И присутствием в этом доме в частности, — выдает Влада небрежно.
— Это мой дом. Это мой отец. С моим присутствием, как и с существованием, придется смириться. Уходить я не собираюсь. А если вам что-то не нравится, можете съехать сами, — толкаю уверенно.
— Я тебя услышала. Если не хочешь по-хорошему, Ангелина... Ладно, — ухмылка сползает с ее губ. — В таком случае отец возненавидит тебя. И очень скоро. Уж я постараюсь.
— Или у него откроются глаза, — едко отвечаю.
Мачеха смотрит на меня с неприкрытым снисхождением. Выражение ее лица вдруг становится мягким, а взор неестественно любящим.
— Ты наверняка устала после занятий. Ступай, дочка, отдохни, — сладко произносит, демонстрируя искусное мастерство лицемерия в полной объеме. В этом ей нет равных.
Внешне стараюсь сохранять ледяное спокойствие, хоть ураган бушует внутри. И я уже точно знаю, что буду делать дальше. А пока...
Сохраняю это самое спокойствие, когда на следующий день перед приездом отца Дарина довольно бросает мне: “Один — ноль”, сообщая счет в их бесчестной игре. Храню его, когда отец, вернувшись и сначала побеседовав с Владой и горничной в своем кабинете, собирает нас в гостиной и снова отчитывает меня, а мачеха вьется вокруг него змеей.
— Все мы — одна семья. И должны жить в согласии, относиться уважительно друг к другу, — завершает папа свою долгую речь, окидывает всех строгим взглядом и задерживает его на мне. — Ты извинилась, Лина?
— Нет, — отвечаю спокойно.
Илья
Развалившись на скамейке, скучающе просматриваю новостную ленту соцсети. То и дело отвлекаюсь, бросая короткие взгляды на входные двери универа. Давно пора себе признаться — я окончательно спятил. Арская прочно обосновалась в моей голове и торчит там безвылазно уже вторую неделю.
Думал, малой кровью отделаюсь, включу игнор, и это пройдет. Думал, отвлекусь на другую, и все стихнет. Думал, делов-то... Но, как оказалось, не все так просто.
Это откровенно парит. Парит каждая случайная мысль о ней, парят бурные фантазии, дикие, не поддающиеся никакой дрессировке. Парит то, что остальные померкли, превратившись в серую безликую массу. И ничего не помогает. Ни-че-го. Так и знал, что она ведьма. Стопудово это какое-то проклятие.
— Илюх, ты завис, что ли? Ау! Экстренная перезагрузка! — Оскар со всей дури трясет меня, схватив за плечо.
— Отвали, — скидываю его руку.
— Погнали уже отсюда. Ты идешь, или как? — друг недовольно смотрит на меня.
— Да, сейчас, — бурчу себе под нос, вновь глядя на входную дверь, из который как раз выходит Арская. Плотно стискиваю челюсти, непроизвольно напрягаюсь, наблюдая за девчонкой. Она, внимательно слушая подружек, топает по аллее в нашем направлении. Прошагав мимо, компашка доходит до самого ее конца и тормозит, собравшись в кружок.
— О, теперь ясно, — Ос страдальчески закатывает глаза, уловив направление моего взгляда. — Так вот, зачем мы здесь торчим!
— Завали...
— Походу, это не она твоя фанатка, а как раз наоборот, — язвит, ухмыляясь. — Так подкати к ней, да поставь галочку. Проблема в чем?
— Не собираюсь я к ней подкатывать, — цежу раздраженно. — Не в моем вкусе.
— А гипнотизировать ее каждый день норм, да?
— Чушь не неси, — фыркаю раздраженно, но Ос конечно прав. Он не мог не заметить. Лучший друг, все-таки.
То, что мы с Арской учимся на одном факультете, я выяснил сразу. И на этом почему-то не остановился. За каким-то чертом расписание ее узнал, ругая себя за слабость и ее за то, что мысли отравила. Видимо, за этим же чертом пастись у нужных аудиторий начал, чтобы пересекаться с девчонкой в перерывах. Это смахивает на какую-то больную зависимость. На дурацкую одержимость, которую я ненавижу. Не могу от нее отделаться и от этого ненавижу еще сильнее. Каждый день посылаю куда подальше, а перед сном... перед сном опять разглядываю свой портрет.
Смотрю на аккуратные линии, на тщательно прорисованные черты лица. И в голове бешено пульсирует, электрическим разрядом пробивает мысль — она думала обо мне, когда его рисовала. Это вызывает странный внутренний подъем. И какой-то долбанный трепет. Он вводит в ступор. А после... каждый раз будто кто-то бьет под дых, побуждая забросить это ее художество в ящик стола. Я не хочу все это чувствовать. Не хочу! Но не чувствовать не могу. Одним словом, клиника.
Если первое время эта одержимость меня просто раздражала, сейчас она тревожит не на шутку, потому что растет, потому что с каждым днем крепнет. И ничем хорошим это закончиться не может. Однозначно.
Не понимаю. С чего меня так на Арской заклинило? Ведь ничего особенного в ней нет. Только большущие глаза. Красивые. Только застенчивый взгляд. Только легкие грациозные движения.
Чаще девчонка задумчива, а иногда выглядит расстроенной. И в те моменты мне отчаянно хочется заглянуть в ее мысли, понять причины ее печали. Вот нафига мне эта инфа? Чтобы все исправить? Чтобы заставить девчонку чаще улыбаться, потому что ее улыбка волнует? Откликается где-то там, в сердце? Странным образом бодрит? Что за бред? О чем я только думаю?
— Здорово! — к скамейке подходит Уланов. Давно его знаем. По нашей специальности обучается, только курсом младше.
— Привет, — обмениваемся рукопожатиями, и Леха усаживается рядом.
— На посвят едете, пацаны?
— Зачем? Смотреть, как “зелень” в дебильных конкурсах тупит? — отмахиваюсь небрежно, а в сознании уже маячит другой вариант ответа. Ведь Ангел наверняка поедет. Так может быть...
Шумно выдыхаю. Это уже диагноз.
— В этом году "зелень" очень даже сочная. И отвязная, — со знающим видом довольно заявляет Уланов. — Мне тут про одну первокурсницу такого нарассказывали. Вообще безотказная! Она с нашего факультета, кстати. Стопроцентный вариант, — лыбится парень. — О, да вот же она стоит! Рыбку надо срочно прикормить, чтоб на посвяте клюнула. Я сейчас.
Леха поднимается с лавочки и чешет по аллее, а я перевожу глаза на Ангела. Девчонка уже распрощалась с подружками. Значит, сейчас за ней должны приехать. Арскую всегда после занятий забирает одна и та же машина. Наверное, папаша водителя выделил.
Смотрю на нее неотрывно, ловлю каждое движение и натурально выпадаю в осадок, когда понимаю, что этот хренов “рыбак” направляется прямиком к Ангелу.
Что за?!.
Ярость вспыхивает в груди, а пульс мгновенно разгоняется до сумасшедшей скорости. Вскакиваю на ноги, не в силах усидеть на месте. Это он сейчас Арскую имел в виду? Большего бреда я в жизни не слышал. Да у нее на лбу большими буквами написано: “Недотрога-скромница”. Сама, мать ее, невинность. То, как девчонка смущается, когда на нее смотрю, как она покраснела до кончиков ушей, когда случайно обнял. То, как она тогда от меня отпрянула, словно испуганный олененок... Нет, “безотказные” так себя не ведут. Да за все эти дни она ни с одним парнем не то что не заигрывала, а даже не говорила! Уж я-то знаю. Так какого черта здесь происходит?!
Этот долгожданный день, наконец, наступил. Сколько было разговоров, сколько приготовлений, и вот мы с девчонками в числе других восторженных студентов стоим на парковочной площадке ВУЗа напротив двух большущих красивых автобусов. На моем плече висит рюкзак с личными вещами и плюшевым пледом, чтобы с комфортом понежиться на травке, в руках — телефон. Настроение на высоте. Предвкушаю отличное воскресенье!
Куратор дает команду на посадку, и мы устремляемся к багажному отделению синего автобуса. Закидываем туда свои рюкзаки, продвигаемся к двери. Ожидая своей очереди, болтаем о пустяках.
На мгновение отвлекаюсь, расслабленно окидывая взглядом беспечную молодежь, и невольно замираю, когда неподалеку мелькает хорошо знакомая темно-русая шевелюра.
Зорин вместе со своим дружком топчется в стороне. Грудь в тот же миг сковывает от обуявшего меня волнения. Что они здесь забыли?!
— Я думала, что поездка только для первокурсников. Разве нет? — тихонько обращаюсь к Вике.
— Она для студентов нашего факультета. Для всех желающих, — бодро поясняет подруга, улыбаясь до ушей. — Это будет круто! — воодушевленно хлопнув в ладоши, поворачивается к дверям автобуса, поскольку наша очередь уже подошла.
Для студентов нашего факультета... Значит, звездный мальчик тоже на архитектурном учится. Эх... Знать бы заранее...
Пасмурно вздыхаю. И что тогда? Не поехала бы?
Вот еще! Только не из-за этого хама!
Загружаемся в автобус, большая половина мест уже занята, и мы проходим почти в самый конец. Вика с Милой садятся вместе, а я располагаюсь позади подруг. Усаживаюсь у окна. Сцепив на коленях руки, мысленно прошу Вселенную направить Зорина в другой автобус. Пожалуйста, только не сюда. Не сюда.
Но... мое послание не доходит. Видно у Вселенной сегодня неприемный день. Или это я “удачливая” такая? “Звезда” поднимается по ступенькам, за ним неотступно следует его приятель. Зорин степенно вышагивает между рядами кресел. Меня не замечает, как и никого вокруг. Его лицо выражает крайнюю степень скучающего равнодушия.
Прошло уже две недели с момента нашего так называемого “знакомства”. За это время мы и парой слов не перекинулись. Пересекались иногда в коридорах и на улице после пар. Но ни выпадов, ни ехидных комментариев в мою сторону от него больше не прилетало. Может, я на пустом месте панику развожу? Он уже и думать обо мне забыл, если вообще думал. Подоставал чуток развлечения ради и успокоился, когда игра наскучила. Скорее всего, так оно и есть.
Стараюсь не обращать на него внимания. Изо всех сил стараюсь. Но почему-то не получается. Волнение усиливается, учащается пульс. Зорин уже близко, почти со мной поравнялся. Он слегка замедляет шаг и... проходит мимо. Выдыхаю, испытываю настоящее облегчение. Боже... что же я так себя накрутила? Ему до меня дела нет, а я себе нервы мотаю!
Но мое облегчение длится недолго. Его дружок, издав какой-то снисходительно-насмешливый фыркающий звук останавливается в проходе.
— Здесь свободно? — взглядом указывает на соседнее с моим кресло, буравит меня глазами.
Небрежно кивнув, отворачиваюсь. Парень плюхается на сиденье, разваливается в нем, устраиваясь поудобнее. Я мгновенно настораживаюсь. Машинально отодвигаюсь к окну. Градус моего настроения заметно снижается, а потом и вовсе падает до минимальной отметки, потому что Зорин садится сразу за нами, при этом с силой толкая спинку кресла своего дружка, чем его здорово веселит. Детский сад какой-то...
— Я Оскар, — расслабленно представляется мой сосед.
— Лина, — отвечаю нехотя.
— Очень приятно, — тянет он громче, чем это необходимо.
Зачем они сели здесь? Есть и другие свободные места! Решили развлечься в дороге? Поприкалываться? Вот же!
Но не высказываю возмущение вслух, не собираюсь провоцировать продолжение этого крайне нежелательного для меня общения. Вика с Милой оживляются, их сложившаяся ситуация, очевидно, радует. Девчонки взволнованно перешептываются и хихикают. Я же совершенно не разделяю их восторга. Окружающая атмосфера давит, напряжение не отпускает. Инстинктивно вжавшись в свое кресло, с напускным интересом разглядываю виднеющееся вдалеке здание университета.
Посадка студентов продолжается. Одним из последних в автобус забирается Леша, мой вчерашний новый знакомый. Милый, приятный парень. Он движется по проходу, выискивая кого-то глазами. Увидев меня, приветственно кивает. Мазнув взглядом по моему окружению, кисло улыбается и проходит в самый конец салона.
Когда все рассаживаются по местам, автобус плавно трогается. По утренним улочкам он продвигается к выезду из города. Оказавшись на объездной трассе, прибавляет скорость.
За окном мелькают деревья, проплывают бескрайние поля. Чувствую, что меня начинает клонить в сон. Нет, так не пойдет. Лучше не засыпать, потом буду чувствовать себя разбитой. Достаю из кармана смартфон, открываю недочитанную электронную книгу. Думаю, любимая фэнтезийная история должна помочь отвлечься.
Но стоит мне погрузиться в завораживающий мир приключений и большой чистой любви, мой сосед оживляется, начинает ощутимо ерзать, едва заметно подвигается. В экран моего телефона заглядывает? Поворачиваюсь к парню, меряя недовольным взглядом. Он, отпрянув, широко ухмыляется в ответ.
К базе отдыха мы подъезжаем около одиннадцати. Выгружаемся из автобусов, дружно устремляемся к распахнутым настежь воротам.
Территория просто огромная! И здесь очень красиво. Зеленые лужайки, ухоженные пестрые клумбы, здание гостиницы с фасадом, оформленным под старину, резные беседки с мангалами, площадка для игры в волейбол, футбольное поле и даже маленький летний театр под открытым небом с деревянной сценой и пятью рядами лавочек для зрителей. Но больший восторг во мне вызывает озеро. Да, самое настоящее озеро, на берегу которого и раскинулась эта база. Класс!
Студенты разбредаются кто куда. Организаторы определяются с местом проведения основного мероприятия. В итоге решают устроить его в летнем театре. Активисты крутятся у мангалов, разжигая огонь и потихоньку снося к самой большой беседке припасы. Мы с девочками тоже приобщаемся к делу. Сначала помогаем выгрузить вещи из багажного отделения, затем, получив указания от куратора, просим мальчишек установить в дальнем углу сцены столы, раскладываем игровой реквизит для эстафет и конкурсов.
И только потом с чувством выполненного долга устраиваемся отдохнуть под сенью раскидистого дерева почти у самой воды. Я расстилаю свой плед, укладываюсь на живот. Сложив под подбородком руки, довольно разглядываю поблескивающую в ярких солнечных лучах серебристую водную гладь. Легкий ветерок приносит с озера приятную прохладу, и я улыбаюсь, наслаждаясь беззаботностью момента.
Где-то поблизости раздается громкий женский смех, побуждая непроизвольно повернуть голову на звук. У футбольного поля, в самой безлюдной части базы обосновалась компания Зорина. Помимо самого звездного мальчика и его приятеля Хофмана в тени зрительских трибун расположилось еще несколько студентов: парней и девушек. Зорин развалился на покрывале, положив голову на колени одной из красоток. Это она смеется так громко, что на всю базу слышно. Интересно, что же такого забавного он ей поведал, чтобы настолько сильно развеселить? Готова поспорить — ничего. Наверняка она просто самолюбие его тешит, плюсики заработать старается...
Сумрачно выдохнув, переворачиваюсь на спину. Резким движением сажусь и тянусь к рюкзаку. Достаю бутылку воды, чтобы смочить вмиг пересохшее горло. Вика открывает пачку чипсов, а Мила убегает разузнать, когда планируется сервировка общего стола.
Больше не смотрю на местную “элиту”. Стараясь абстрагироваться, расспрашиваю Вику о том, откуда она, в какой школе училась. Оказывается, подруга приехала из небольшого соседнего городка вслед за своей сестрой, Лизкой, и девчонки вместе с одногруппницей Лизы снимают недалеко от университета квартиру.
Вика спрашивает о моей жизни, но ответить я не успеваю, потому что в поле зрения возникает Мила. Она торопится к нам пружиня шаг. Сияющая довольством, подбегает и садится на плед рядом со мной.
— Что сейчас произошло! Что произошло! — ее так и распирает от восторга.
Мы с Викой непонимающе смотрим на подругу. Что же такого могло произойти? И главное — когда? Ее не было от силы пять минут.
— Только Лина, пожалуйста, я тебя прошу, по-человечески прошу, не воспринимай сразу в штыки, — Мила смотрит на меня умоляющим взглядом.
Так. Начало мне уже не нравится.
— Нас пригласили, — сообщает вкрадчиво, выдержав драматическую паузу. — Пригласили! — пищит радостно.
— Куда? — осторожно уточняю.
— Оскар предложил к ним присоединиться. Пойдемте, ну пожалуйста!
— Я — за.
— Сразу нет, — выдаю одновременно с согласием Вики.
— Лина, не порти отдых! — сердито дует губы Мила.
— Я его порчу? — недоуменно моргаю.
— Почему отказываешься? — Вика сводит к переносице брови.
— Простите, девочки. Мне они не нравятся, — упрямо скрещиваю руки на груди.
— Ты их не знаешь, — мягко произносит Вика.
— Знаю Зорина, — бросаю решительно. — Он хам и самовлюбленный придурок.
— Вовсе он не такой! — упрямится Мила. Тут же встает, шагает к своей подстилке.
— Не хочу я с ними общаться! — перевожу между подругами взгляд.
— Там весело, — продолжает настаивать Мила, пропуская мои доводы мимо ушей.
— Идите без меня, девочки. Все нормально, правда, — выдыхаю устало. Все, я сдаюсь.
— Как ты себе это представляешь? — Вика упирает руки в бока. — Одна здесь сидеть будешь? Нет, мы тебя не оставим. Да, Мил?
Мила замирает над своим рюкзаком, который уже почти собрала, спешно закидывая туда все подряд. Мы с Викой, переглянувшись, усмехаемся.
— Ли-и-ин... — жалобно тянет Мила, но в этот момент в летнем театре включают музыку, и куратор объявляет в микрофон о начале мероприятия.
— Давайте потом решим, а? — поднимаюсь на ноги.
— В конкурсах учувствовать собралась? — скептично фыркает Мила.
— Нет, поболею просто. Вы со мной? — смотрю на подруг с надеждой, но понимаю, что это пустое. Мила точно не пойдет. Она уже вся там, среди звезд. А Вика?.. Эх.
Вяло улыбнувшись, устремляюсь к концертной площадке в гордом одиночестве. Постепенно подтягиваются другие студенты. Я усаживаюсь на скамейку в последнем ряду. Отсюда видно озеро, и хорошо просматривается то место под деревом, где мы отдыхали с подругами. Но их уже и след простыл... Ладно, потом решу, что делать дальше.
Илья
Наблюдаю со стороны, как подружки ангела безуспешно пытаются уговорить ее переместиться к нам. На лице девчонки читается недовольство, закрытая поза сигнализирует о категорическом неприятии такого расклада. До чего же она упряма. Не согласилась все же. Вздернув подбородок, отправилась шоу смотреть. Зато ее подруги тут как тут, стоило только Оскару одну из них поманить.
Знаю, Уланов не дремлет. Он бы еще в автобусе к ней подсел, обрабатывать начал. Леха и сейчас высматривает Арскую. Кружит неподалеку, подходящего момента ждет. И вот именно этот момент я и должен исключить. Поэтому Лину необходимо переместить ближе. Тогда Уланов полезть не рискнет.
Прекрасно отдаю себе отчет в том, насколько скользкая эта дорожка. Осознаю, что нужно держать Ангела на расстоянии, в идеале — вне зоны видимости, я же собственноручно подливаю масла в огонь своей треклятой одержимости. Но по-другому не выходит. Представляю ее в лапах Уланова, и внутренности скручивает от злости. Он мастер девчонкам в уши лить, просто так не отстанет, а эта дурочка наивная сто процентов поведется.
И будто в подтверждение моих мыслей, Леха садится на лавочку рядом с ней. Ангел улыбается, говорит с уродом, кивает. Святая простота, блин. Очередную лавину обрушившихся на меня эмоций сдержать не удается. Крепко сжимаю ладони в кулаки, только сейчас в полной мере ощущаю, как дико был все это время напряжен. Сердце тарабанит о грудную клетку, точно обезумевшее, и кровь в венах буквально закипает. Меня штормит. Финиш... Такая на нее реакция давно не новость, но как же бесит. С этим надо покончить. И я покончу. Как только остановлю поток грязных сплетен о ней. Как только отважу от Арской шакалов, падких на легкую добычу. Сегодня еще позволю себе утонуть в ее бездонных ангельских глазах. Последний раз. Не без зазрений совести конечно. А потом... Если потребуется, напалмом мысли о ней выжгу.
Подрываюсь с места, размашистым шагом направляюсь к ее пледу. Не долго думая, под одобрительные подстегивающие возгласы Оскара сгребаю все вещи и под ошеломленными взглядами ее подруг тащу к нашей группе.
Арская, конечно, мои манипуляции замечает. Останавливаюсь, терпеливо ожидая разъяренного ангелочка.
— Что ты творишь? — девчонка уже рядом. — Отдай сейчас же! — она пытается ухватить плед, тянется за ним рукой, но я резко завожу его за спину.
Ангел невольно подступает совсем близко. Ближе, чем когда-либо. Пахнет она обалденно. Сладко. Ее аромат будоражит. Манит. Опьяняет. Заставляет жадно втягивать носом воздух. И этот взгляд... Рассерженный, вместе с тем непонимающий. Она сбита с толку, но старается дать отпор, забавно выпуская коготки.
— Илья, верни мои вещи сейчас же, — произносит требовательно.
Илья... Слышать свое имя из ее уст, оказывается, отдельный вид удовольствия. Она назвала меня по имени впервые. И я хочу услышать это снова. Ну чистой воды мазохизм. Что ты со мной делаешь, Лина?..
Ты даже не представляешь, что делаешь со мной...
Но вслух отвечаю лишь:
— Нет.
— Я не понимаю тебя, хоть убей! Сам сказал держаться от тебя подальше! И я держусь! Так в чем проблема? — вспыхивает девчонка.
В тебе. В той нашей самой первой встрече. В том, что ты Арская, и с этим ничегошеньки не поделаешь. В том, что я думаю о тебе постоянно, что выкинуть из головы не могу. А вот с этим порешать можно. И нужно.
Так что ты хочешь услышать? Ты. Ты моя проблема.
Но все эти бурные умозаключения вновь оставляю при себе.
— Временно данное ограничение снимается, — заявляю весомо.
— Как великодушно! Я не верю своему счастью! — Ангел притворно восхищается в ответ.
— Поверь. Сегодня разрешаю тебе быть рядом, — держусь максимально по-хамски. За тем, чтобы отвернуть ее от себя. Хотя вряд ли в этой прекрасной головке еще сохранились насчет меня те иллюзии, которые побудили Лину рисовать мой портрет. Скорее всего она меня терпеть не может, даже ненавидит. И это правильно. То, что нужно. А со своими тараканами я так или иначе разберусь.
— Я не ослышалась? Ты мне “разрешаешь”? — нервно усмехается девчонка.
— Не ослышалась. И воздержись сегодня от общения с парнями. Поняла? Ни с кем. Никуда. Не ходи, — выдаю безапелляционно. — Особенно с новым знакомым.
— Что? — Ангел лишается дара речи. Хлопает ресницами, ртом от возмущения воздух хватает. — С какой это стати?
— Надо так, — резко выпаливаю.
— Ты... Ты... Ты просто... — девчонка часто дышит. Растерянно смотрит. Не может подобрать слов?
— Кто? Договаривай...
— Дурень! Вот ты кто! — выпаливает зло, но этим вызывает лишь улыбку.
— Капец как обидно. Идем, Ангел, — киваю в сторону футбольного поля.
Неспешно шагаю дальше, не выпуская ее вещи из рук. Подойдя к ребятам, с невозмутимым видом расстилаю плюшевый плед рядом с подстилками ее подружек и возвращаюсь на прежнее место.
Оскар лыбится во весь рот, девчонки притихли. До Арской, видно, доходит, что у нашей перепалки были зрители. Слышать нас они вряд ли могли, но Ангел, присмирев, бросает на них взволнованный взгляд и подходит ближе. Препираться не продолжает. Сцен не устраивает. Не хватает истерично свои вещи и не удаляется с ними в закат. Супер! На это и был расчет. Гордо расправив плечи, она приветствует всех и усаживается на свой плед.
Демонстративно сгребать свои вещи в кучу и уходить я не стала. Это выглядело бы нелепо. Да и “звездная” компания оказалась совсем не такой мерзкой, как я себе представляла. Приняли нас дружелюбно. Никаких косых взглядов или подколов. Даже от Зорина.
Внаглую меня сюда перетащил, дурацкие требования озвучил и успокоился. Странный человек. Совсем его не понимаю.
В кругу своих приятелей Зорин ко мне не обращается. Он по большей части молчит. В основном слушает со свойственной ему маской безразличия на лице. И если поначалу я чувствую себя не в своей тарелке, то к вечеру это ощущение улетучивается.
Ребята много смеются и шутят, обсуждают дисциплины, с которыми “зелени”, то есть нам, только предстоит познакомиться. О преподавателях рассказывают. Все сходятся во мнении, что первый курс самый сложный, что нужно адаптироваться, и что самое главное — научиться учиться в ВУЗе. А когда один из парней начинает играть на гитаре, да еще и петь, у меня в животе щекочет от радости, настолько кайфовой становится атмосфера.
И только Зорин сидит мрачнее тучи. Интересно, почему. Что не так? Но придумать разумное объяснение его пасмурному настроению у меня не выходит. Зачем только голову себе этим забиваю? Илья тем временем встает на ноги и догоняет идущую мимо по вымощенной цветной плиткой дорожке девушку.
То есть тех девчонок, которые здесь его облепили, Зорину мало? Ну ясно. Вопросов больше не имею.
Переключаю внимание на гитариста, стараюсь не поднимать глаза на этого донжуана, но так и тянет посмотреть. Зорин отвел свою добычу подальше и навис над ней, прижав к широкому стволу дерева. Она очень даже не против, мило улыбается, пальчиком рисует узоры на его груди. Зорин берет ее за руки...
Нет, наблюдать за этой картиной неприятно. Знаю, мне должно быть все равно, с кем он там обжимается. И мне все равно. А это... это просто нервное. Потому что он раздражает и бесит. Потому что он типичный нахал и дурень, который с чего-то решил, что может командовать мной. Указывать, что мне делать, а что нет. Слишком много на себя берет!
Решительно поднимаюсь с пледа.
— Лин, ты куда? — оглядывается Вика.
— Пройдусь, — отвечаю ворчливо и шагаю прочь.
Неширокая дорожка выводит меня к шумной беседке, в которой зависает основная часть студентов. У входа вижу Лешу, он сдержано беседует с парнями, но как только замечает мое приближение, сразу же идет навстречу.
— Наконец ты пришла! Устала от пустой болтовни золотой молодежи? — оживляется парень.
— Нет, просто прогуляться решила, — отвечаю расслабленно.
— Можно тебе компанию составить? — спрашивает с улыбкой. — Я же обещал тебе качели показать. Помнишь?
— Помню. Только темнеет уже... — бросаю взгляд на сизое небо. Солнце покинуло небосвод, и стало немного прохладно.
— Ничего. С подсветкой еще красивее будет, — заверяет Алексей. — Пить хочешь? Есть кофе, чай, сок.
— Давай сок, — согласно киваю.
— Идем со мной, — он увлекает меня к беседке. Здесь, сразу у входа, на маленьком столике стоят коробки с соком и пластиковые стаканчики.
— Блин, только томатный остался, — сообщает, проведя беглый осмотр. — Любишь томатный?
— Люблю.
Леша наливает напиток в стакан и протягивает мне, но взять его я не успеваю. По той простой причине, что проходящий мимо парень решает шутки ради пихнуть Алексея в бок. Вздрогнув, он опрокидывает стаканчик прямо на мою футболку. Вскрикиваю, наблюдая, как по белой ткани расплывается ярко-красное пятно.
— Эй, придурок! Нафига так делать?! — вспыхивает Леша. Кидается к столу, хватает несколько бумажных салфеток. — Держи, — суетится он. — Вот блин, извини...
— Ничего, ничего страшного, — бормочу, пытаясь промокнуть это безобразие салфеткой, но становится только хуже.
— Сейчас все исправим! — внезапно воодушевляется Леша. Он торопливо входит в беседку, а возвращается с новенькой, упакованной в шелестящий прозрачный пакет футболкой.
— Зеленая пойдет? — спрашивает довольно. — Такие за участие в конкурсах раздавали. Они с логотипом нашего универа, — Леша вручает мне обновку. — Идем, я знаю, где можно переодеться, — берет меня за руку, тянет за собой, и прежде чем успеваю опомниться, мы уже поднимаемся по ступенькам к входу в гостиницу.
— Подожди, Леш... — замедляю шаг. — Куда мы идем?
— Не переживай, все нормально, — заверяет он деловито.
Пересекая просторный холл, достает из кармана ключ и показывает его мне. Продолжаю идти за ним, но становится немного не по себе. Внутри невольно поднимается напряжение.
— Нам сюда, — свернув в широкий коридор, подводит меня к двери. — Мы с пацанами этот номер сняли, чтобы можно было отдохнуть. Ну или на такой вот случай. Там сейчас никого. Все на застолье умотали.
Леша одаривает меня добродушной улыбкой, проворачивает в замке ключ.
— Заходи, не стесняйся. Ванна — налево. Можешь спокойно в порядок себя привести.
— Хорошо, — шумно выдыхаю, ступая внутрь. В самом деле, с чего я так разволновалась? Парень помощь предлагает, а я себя зачем-то накручиваю.
По моему телу прокатывается волна жара. Кровь ударяет в голову и бешено пульсирует в висках. Меня охватывает злость с едкой примесью страха.
— Не знаю, зачем сюда шел ты, я шла переодеваться! — выпаливаю, храбрясь.
Леша усмехается, делает шаг навстречу.
— Не-а, не убедила. Мы останемся здесь, — протягивает руку к моим волосам. — Ты очень красивая. Знаешь?
Резко отступаю, не позволяю к себе прикоснуться. И как раз вовремя. Дверь внезапно распахивается, сильно ударяя Алексея по плечу.
— Ау! Какого?! — возмущается он, потирая место ушиба. — Сказал же, здесь занято будет!
Леша хватается за ручку, намереваясь вновь закрыться, но в проеме показывается Зорин. Вместе с выдохом с моих губ срывается тихий стон облегчения. Еще никогда я не была так рада его появлению. Но внутреннее ликование длится недолго. Ровно до того момента, пока я не присматриваюсь к нему. Илья в ярости. Вид у парня... пугающий. И это еще слабо сказано. Он дьявольски зол. Ладони сжаты в кулаки до побелевших костяшек, на скулах играют желваки, а в глазах бушует настоящая буря. Зорин входит в номер, буравит Лешу убийственным взглядом.
— Чего приперся? Проваливай! — Алексей вмиг темнеет лицом, тоже напрягается.
Илья ничего не отвечает, медленно переводит взор на меня.
— Ты в порядке? — в его низком, пробирающем до мурашек голосе сквозит опасность.
— В порядке, — выталкиваю хрипло, тут же прочищаю горло.
— Иди, — коротко распоряжается он.
И я послушно устремляюсь на выход. В дверях оглядываюсь.
— А ты? — с неподдельной тревогой смотрю на парня. Его настой мне не нравится, я не хочу разборок, не хочу, чтобы кто-нибудь пострадал. Не хочу, чтобы пострадал... он. — Илья...
— Вернись к подругам, Лина, — чеканит Зорин строго. — Мы просто поговорим.
Покидаю номер. Миную холл. Оказавшись на улице, иду вперед по дорожке, но на расстоянии нескольких метров от здания гостиницы останавливаюсь. Нет, я лучше тут подожду. Принимаюсь нервно расхаживать из стороны в сторону.
Дурдом какой-то. Леша казался хорошим парнем. Что на него нашло? Ему все обо мне известно? Что “все”? Глубоко дышу, но унять разыгравшееся волнение совсем не просто. Вышагиваю туда-сюда без перерыва. Такое ощущение, что прошла уже целая вечность!
Наконец, на пороге гостевого дома возникает Зорин. Взъерошенный и раздраженный. Он размашистой походкой приближается ко мне.
— Где ты должна сейчас находиться? — спрашивает грубо, сходу нападая.
Беспокойство о нем в ту же секунду как рукой снимает. Илья застывает напротив и неотрывно хмуро смотрит.
— Что я тебе говорил насчет сегодняшних прогулочек с парнями, в том числе с новым приятелем?! — принимается на полном серьезе отчитывать меня. — У тебя со слухом проблемы? Или до тебя туго доходит?
Это возмутительно. Уму непостижимо!
— Смени-ка тон! — рычу в ответ. — Нормально разговаривать не пробовал?
— Где я сказал тебе сегодня сидеть? — Зорин и не думает сбавлять обороты. — Сказал же держаться рядом!
— Ох, простите, мой господин! Как я только посмела вас ослушаться? — сокрушаюсь притворно. — Кем ты себя возомнил? — гневно добавляю.
— А если бы я тебя не нашел? — мой вопрос, по-видимому, он решает пропустить мимо ушей.
— У меня все было под контролем! — выпаливаю наперекор. Конечно, от истины это далеко, но как же коробят его бесконечные нападки.
— Не смеши! — Илья недовольно фыркает.
— Да! Было! — не собираюсь сдавать позиции.
Меня отвлекает движение у дверей гостиницы. На порог, прикрывая нос ладонью, выходит Леша. Смерив нас тяжелым взглядом, он топает в другую сторону.
— Постой, что с его лицом? — вырывается на автомате, а по спине вдруг проносится пробирающий до дрожи холодок.
— Побежишь жалеть? — язвит Зорин.
— Ты сказал, что вы просто поговорите.
— И мы поговорили. Теперь он понял, как с девушками себя вести не следует. Я ему доходчиво все объяснил. Перестань уже тупить, Ангел! — бросает сердито.
— Почему ты себя так ведешь? Может, хватит, Илья? — внимательно смотрю в его глаза. Они серые. Серебристо-серые. Выразительные очень...
Зорин мрачнеет. Его веки слегка вздрагивают, он отводит взгляд, устремляя его вдаль.
— Да. Хватит, — цедит жестко. — На этом моя миссия окончена.
И уходит.
Просто разворачивается и уходит.
Миссия? Какая еще миссия? Что за бред сумасшедшего?
Смотрю ему вслед, пока Илья не скрывается из вида. Чувствую себя опустошенной, будто все эмоции выкачали. Зорин еще и энергетический вампир в придачу. Ну полный набор!
Шагаю к футбольному полю. Ребята все еще на месте. Отдыхают и веселятся. Мое же настроение испорчено окончательно. Илья больше не попадается мне не глаза. И это странно. В свою компанию он не возвращается. Лешу тоже не наблюдаю.
Понедельник не задается с самого утра. Помимо того, что я проспала, собиралась второпях и пропустила завтрак, ехать в университет пришлось с Дариной. И хотя сестрица за всю дорогу и слова не проронила, ее тяжелое красноречивое молчание и надменные враждебные взгляды сделали эту поездку крайне душной и удручающей.
Но на этом мои злоключения отнюдь не закончились. Первые пары у Белова здорово потрепали нервы. Он меня с самого начала невзлюбил, еще после того единственного опоздания. И теперь при любом удобном случае проявляет свое недовольство и моими работами, и моими устными ответами. Вопросами заваливает практически каждую пару, формулируя их так витиевато, что я не всегда понимаю, что именно он хочет услышать. А затем принимается отчитывать меня перед всей группой. Да уж, предвзятость отношения Бориса Семеновича ко мне очевидна. Это даже ребята заметили.
И будто бы этого мало, подруги ведут себя более чем странно. Вика выглядит напряженной и мрачной, а Мила вообще со мной сквозь зубы разговаривает. Нет, я все понимаю, конечно. Понедельник — день тяжелый. Но на них-то что нашло?
В перерыве между занятиями я не выдерживаю. Когда мы с девочками, отправившись в столовую, подходим к свободному столику, ставим подносы с обедом на гладкую белую столешницу и располагаемся на стульях, я поднимаю взгляд на Милу.
— Что происходит? — спрашиваю с нажимом.
— Будто ты не знаешь! — недобро усмехается она. Скрещивает руки на груди, смотрит с вызовом, словно только и ждала этого вопроса.
— Не знаю. Может, пояснишь? — произношу с напускным хладнокровием. — Ты с самого утра сама не своя.
— Лицемеров просто не люблю, — фыркает Мила.
— Не поняла...
— Я думала, мы подруги, — девушка вздергивает подбородок.
— Мы подруги, — отвечаю натянуто.
— Могла бы и рассказать в таком случае. Обманывать было зачем? — сердито прищуривается Мила.
Вика молчит. Угрюмо наблюдает за нашей перепалкой.
— Что рассказать?! — начинаю терять терпение.
— “Мне парень сейчас не нужен”, “Зорин — хам и придурок”, — с ехидной интонацией передразнивает Мила, припоминая мои слова. — Не ты ли говорила, что не понимаешь девушек, которые соглашаются с ним встречаться?
— Говорила. Так и есть, — подтверждаю коротким кивком.
— Ну супер! — она разводит руками. — Чего же сама с ним встречаешься тогда?
— Чушь! Я с ним не встречаюсь, — смотрю на Милу с возмущением. Что она несет?
— Да все уже знают! Хватит отмазываться, — девушка встает, хватает свой поднос с едой. — Испугалась, что мы тебе позавидуем? Зря! Знаешь, мы бы за тебя порадовались, Лина. А теперь... уж извини. У меня нет желания продолжать этот разговор, — и она гордо удаляется к другому столику.
Сердце пускается в галоп. В груди закипает негодование. Поворачиваюсь к Вике. Пристально смотрю на нее. Тоже уйдет?
Но подруга сидит на месте. Меряет меня прямым ответным взглядом, поджав губы.
— Я с ним не встречаюсь, — повторяю, четко проговаривая слова. — С чего вы это взяли?
— Он сам сказал, — уверенно произносит Вика, внимательно следя за моей реакцией.
И я реагирую. Широко распахнув глаза, часто возмущенно моргаю.
— Что? — никак не ожидала такого поворота. — Зачем он это сказал? Кому?
— Это неправда? — интересуется подруга недоверчиво.
— Нет. Хочешь — верь, хочешь — не верь! Впервые слышу. Уж я бы наверняка была в курсе, если бы встречалась с ним! — выпаливаю раздосадовано. — Вик, расскажи все, что знаешь. Пожалуйста...
Она шумно выдыхает, уныло ковыряет вилкой в еде. Я и вовсе отодвигаю свой поднос в сторону. Аппетит испарился, даже подташнивает чуть-чуть.
— Ладно, — Вика решительно откладывает вилку. — Вчера у моей сестры в гостях подружки тусили. Девичник, и все такое. Среди них была Оля. Не знаю, помнишь ты ее или нет, она с нами на посвящение ездила, а оттуда сразу к Лизке отправилась. Не суть... В общем, они меня к себе позвали. И я узнала очень много интересного.
— Что именно? — невольно подаюсь поближе.
— Этой Оле Зорин лично сказал, что вы вместе. Из первых уст! Они у меня выпытывать информацию об этом начали. Ну, мы же, вроде, общаемся с тобой. А я — ни сном ни духом.
— Я не знаю, зачем он так сделал. Правда, — говорю твердо. — Но очень бы хотела узнать, — рассерженно добавляю.
— Это еще не все, — Вика набирает в рот воздуха, смотрит с сожалением. — О тебе слухи, оказывается, по универу ходили. Что ты, мол... Ну ты... Как бы выразиться помягче... Доступная, в общем. Даже чересчур...
Меня в тот же миг будто кипятком обдает.
— Что?
— Я не поверила, конечно, — тут же горячо заверяет Вика. — Эти слухи студентка с эконома распускала. Уж она в выражениях не стеснялась!
— Студентка?..
— Дарина ее зовут, вроде. Знаешь такую?
Ладони сами собой сжимаются в кулаки. Еще бы не знать...
— Добрый день, Ангелина Вадимовна, — мерзкой притворной улыбкой приветствует меня Соня, поправляя сухоцветы в большой красивой вазе на столике у окна, когда я, вернувшись из университета, пересекаю гостиную.
Бросаю на девицу машинальный равнодушный взгляд и продолжаю свой путь, вновь уткнувшись в телефон. Лживые продажные людишки, подобные ей, меня не интересуют. Пусть дальше подпевает гадюке-хозяйке, отрабатывая походы в СПА, если на большее ни мозгов, ни порядочности не хватает. Посмотрим, как она запоет, когда их лицемерному трио придет конец...
Набираю сообщение Костику. Он еще с утра мне написал, поинтересовался, что новенького, и отстал ли от меня “тот придурок”, а я в течение дня так ему и не ответила. Быстро клацая по экрану, поднимаюсь на второй этаж, подхожу к своей двери.
— Лина! — за спиной раздается визгливый голос Дарины.
Оборачиваюсь, с удовольствием наблюдаю, как сестрица в бешенстве несется ко мне. Глаза мечут молнии, ноздри гневно раздуваются, и я не могу сдержать улыбку.
— Смешно тебе? — бросает она, приблизившись.
— Что случилось? Дай угадаю, с подружками поссорилась? — язвительно интересуюсь.
— Сдались мне эти тупые коровы! — выпаливает Дарина с досадой. — Из-за твоего дебильного заступничка со мной теперь вообще никто общаться не хочет!
— Не очень приятно, когда о тебе все вокруг шепчутся, да? Но в твоем случае обсуждают хотя бы правду, — меряю ее тяжелым взглядом.
— Думаешь, парня подцепила, сразу крутой стала?
— Никого я не подцепила. А ты свой лживый язык лучше прикуси. Зачем обо мне гадости выдумывала? Заняться нечем?
Дарина растягивает на лице ехидную ухмылку.
— Для тебя старалась, сестренка. Всю душу в это дело вложила. Прославить тебя хотела, а ты не оценила, — хмыкает насмешливо, но вдруг снова становится серьезной. — Если этот твой дружок еще посмеет мне угрожать, ты об этом пожалеешь, Ангелина. И твой недалекий папаша тебе не поможет.
— Вот это тебя понесло... — с наигранным сочувствием качаю головой. — Совсем бесстрашная?
— Было бы кого бояться. Он дальше собственного носа не видит, — все сильнее распаляется сестрица. — Зря ты сюда вернулась. Зря не захотела тихо-мирно самоустраниться. Теперь папаша собственноручно тебя из этого дома вышвырнет. И наследства лишит.
— В этом всё дело? Все его деньги уже посчитали? — продолжаю изображать расслабленность, но внутри, обжигая грудную клетку, бурлит горечь.
— Отвали! — фыркает Дарина и спешно ретируется.
Вхожу в свою комнату. Захлопываю дверь, прислоняюсь спиной к ее холодному полотну. Сжимая в руке телефон, шумно выдыхаю.
Давайте, продолжайте в том же духе. Упивайтесь своим превосходством и безнаказанностью. Эти чувства ослепляют, усыпляют бдительность. А мне это только на руку.
Усмиряю охватившее меня раздражение, пульс постепенно приходит в норму. Я не позволю гадюкам вывести меня из себя. На моих эмоциях они больше не сыграют. Направляюсь в душ. Ведь вода успокаивает, помогает снять напряжение. Очищает мысли.
Освежившись и переодевшись, решаю засесть за учебу. Погружаюсь в высшую математику с головой, совершенно не замечаю, как подкрадывается вечер. Но мельком взглянув на часы, захлопываю книгу и спускаюсь к ужину.
Семья уже собралась за большим овальным столом в обеденном зале. Сдержано приветствую всех. Занимаю свое место по левую руку от папы, напротив Влады, и приступаю к еде. Какое-то время в комнате царит молчание. Его нарушает отец, громогласно обращаясь ко мне:
— Как учеба твоя, Лина?
— Все хорошо, справляюсь, — отвечаю с улыбкой.
— А твоя, Дарина? — он переводит глаза на падчерицу.
— Первый семестр очень сложный. Такая нагрузка! Со школой не сравнить, — вздыхает сводная сестра, устремляет на меня свой змеиный взор. — Лина, как тебе удается все совмещать? И учебу, и молодого человека?
— Ты с кем-то встречаешься? — моментально напрягается отец.
— Нет, — тут же отвечаю.
— Нет? — Дарина часто моргает, театрально удивляясь. — А как же тот старшекурсник с твоего факультета? Все вокруг только об этом и говорят.
— Лина?! — папа впивается в меня суровым взглядом. — Какой еще старшекурсник?
— Это неправда, всего лишь слухи, — небрежно пожимаю плечами. — В универе о чем только не болтают. Вот недавно, кстати, крысу одну прижучили, которая небылицы всякие распространяла, — улыбаюсь Дарине, наблюдая, как сестрица багровеет.
— Хорошо, — папа откладывает столовые приборы. — В конце следующей недели из столицы приезжает Константин. Мы с его отцом уже согласовали дату совместного ужина. Подобные недоразумения недопустимы. Надеюсь на твое благоразумие, дочь. Константин — самая подходящая для тебя партия.
Еда буквально застревает в горле. И я, поперхнувшись, хватаю стакан с водой. Делаю несколько глотков.
— Известная, уважаемая семья. У них большие связи и возможности... — отец перечисляет достоинства Василевских, а я застываю в изумлении. — Мы с Юрием Геннадиевичем давно обсуждали возможность объединения наших семей...
Илья
Безучастно уставившись в телек, давлю на кнопку пульта. Переключаю канал за каналом. Не знаю, что ищу. Да вообще пофиг. Бросив пульт на журнальный столик, резко прислоняюсь к спинке дивана. На экране вытанцовывает попсовая певица, и я с надсадным выдохом откидываю голову назад, устремив взгляд к потолку.
Из соседней комнаты доносится приглушенный голос отца, он по обыкновению висит на телефоне. Работает непрерывно. Даже вечером. Мы в этой гостинице живем уже неделю, и наша командировка не прошла впустую. Переговоры окончились успешно. Важный долгосрочный контракт подписан. Завтра можно выдвигаться домой.
Домой.
Возможность уехать из города я встретил с энтузиазмом. Не столько по причине того, что удастся получить очередную порцию опыта, поучаствовав в проведении крупной сделки, сколько из-за нее. Думал, если исключить девчонку из зоны досягаемости, меня отпустит. Чушь собачья.
Стало только хуже.
И планируемое избавление теперь больше походит на пытку.
Уже целую неделю я пребываю в личном аду. В, мать его, чистилище.
Не видеть Ангела в разы тяжелее, чем с долбаным упорством, с маниакальной зависимостью наблюдать за ней урывками издалека. День за днем.
День. За днем.
Беспощадная ломка изматывает. Не оставляет в покое. Сводит с ума.
Что она делает в эту минуту? Что крутится в ее мыслях? Как прошел ее день? А неделя? Целая неделя, блин! Держит ли дистанцию Уланов или воспользовался моим отсутствием? Стоит об этом подумать, меня от злости бомбит. Нет, не посмеет. Оскар присмотрит за Ангелом, не подведет. Ох и повеселила его эта моя просьба! Ос уже давно все понял. Еще раньше меня.
Невозможно.
Не нормально.
Эта одержимость меня доконает. Расплавит мозг. Наизнанку вывернет.
Черт...
Обхватив голову руками, закрываю глаза. Понимаю, что нахожусь в каком-то нелепом безысходном тупике. Выхода не вижу. Его попросту нет! Хочу ее вычеркнуть. Выставить из своих мыслей.
Проще было бы ее ненавидеть. Хочу ее ненавидеть!
Но не могу.
Образ Арской будоражит. Преследует меня днем и ночью. Особенно ночью. Манящие губы. Чуть приоткрытые. Чувственные. Выразительные глаза. Бархатистая кожа.
Девчонка такая хрупкая. Хрупкая и нежная.
До безумия хочу ее касаться. Хочу целовать. Долго. Неистово. До одури.
И уже сотню раз делал это в своих мечтах.
Шумно выдыхаю. Слабак хренов.
В комнату входит отец, и я изо всех сил стараюсь сосредоточить на нем рассеянное внимание. Папа растягивает улыбку от уха до уха.
— Адвокат Арского звонил. Угрожал проверки на нас натравить и измотать судами, — сообщает с усмешкой.
— И что тебя так развеселило? — подаюсь вперед. Поставив локти на колени, нервно сцепляю пальцы.
— Не понимаешь, о чем кричит подобное поведение?
Молча смотрю на отца. Я сейчас не в состоянии анализировать чье-либо поведение, мне и за своими-то мыслями не всегда удается уследить...
— Он жутко зол, Илья. Но эта злость разит отчаянием, — поясняет терпеливо.
— И что ты собираешься с этим делать?
— С этим? — папа подходит и садится рядом со мной на диван. — Да ничего. Продолжать работать. Развивать дело. Наращивать темп. Я в ладу с законом, в ладу со своей совестью, Илья. Арский может сколько угодно винить в своих неудачах меня, видеть мои козни в упущенных контрактах. Но его богатая фантазия — лишь его проблема. Как и гнусная душонка. Каждый из нас давным-давно выбрал свой путь. Я двигаюсь вперед, развиваю бизнес. Он занимается лишь тем, что пытается очернить конкурентов или вовсе избавиться от них. Даже любопытно, куда заведет его этот путь...
Виснет пауза, а я вдруг представляю, как признаюсь отцу в том, что конкретно запал на дочку Арского. Помешался. Зациклился на дочери человека, когда-то отнявшего у него все. Человека, который пытался его раздавить, который и теперь, спустя столько лет, не оставляет его в покое. И все сжимается внутри.
Вновь трезвонит папин мобильник. Отец, взглянув на экран, улыбается.
— Мама. Я отвечу, а после, если хочешь, можем спуститься в ресторан, — предлагая, встает на ноги.
Устремляется в соседнюю комнату.
— Как на это смотришь? — оглядывается в проеме.
— Нет, я пас, — отвечаю, поднимаясь с дивана. — В качалку пойду.
Папа скрывается за дверью, а я шагаю в спортзал. Его наличие было основным критерием при выборе отеля. Потому что только так я и могу снять напряжение. Только так удается прочистить мозги. Разрядить мысли.
Уйма подходов. На пределе возможностей. До жжения в мышцах. До пьянящей эйфории.
Только так.
А завтра... Завтра мне предстоит снова увидеть ее. Девчонку, ставшую моим наваждением, моим сладким кошмаром, моим запретным Ангелом.
Быстрым шагом удаляюсь от здания университета. Издалека начинаю высматривать машину, но, как по закону подлости, не вижу ее. Обычно Николай на месте вовремя, но, конечно же, именно сегодня, в такую погоду, его нет.
Не люблю дождь. Мрачно, серо. Сыро. Брр...
Крупные капли расплываются по моему белому пиджачку, волосы уже влажные, и ноги промокли. Ускоряюсь. Подбежав к дороге, пытаюсь найти отцовскую иномарку среди припаркованных у ВУЗа машин. Тщетно.
Непогода разыгрывается не на шутку, поднимается прохладный ветер. Где же Николай? Спешу к большому дереву, надеясь, что его усыпанные золотом ветви помогут укрыться от дождя. Сую руку в сумку, чтобы достать телефон, но резкий звук тормозов привлекает внимание. Поднимаю глаза и к большущему удивлению вижу Зорина, ухмыляющегося мне из угрожающе-черного седана.
Всю неделю его не было в универе. За это время я успела отвыкнуть от этих пронизывающих насквозь, словно сканирующих, взглядов. И от бешеной тахикардии, которую они вызывают. Теперь он вернулся. Будто в подтверждение моих мыслей пульс развивает немыслимую скорость за считанные секунды. Руки и ноги покрываются суматошными мурашками. Но тут дело определенно в сырости. Да, в ней самой.
— Твой водитель только что уехал. Садись, подвезу, — Зорин вальяжно обращается ко мне.
Его предложение сбивает с толку. Недовольно свожу к переносице брови. В чем подвох? Буравлю парня глазами, пытаясь понять, правду он говорит, или это какой-то прикол. С чего он решил, что мой водитель уехал?
— Не бойся, не укушу, — насмешливо заявляет “звезда”, и мои щеки, несмотря на то, что все тело продрогло, начинают гореть.
— Я и не боюсь, — отвечаю сердито.
Посыпавшийся с неба град заставляет вздрогнуть, а доносящийся откуда-то издалека приглушенный раскат грома становится в этой реакции главным катализатором. И я не успеваю опомниться, как уже сижу рядом с Зориным. В его машине.
Захлопываю за собой дверцу. Кладу сумку на колени, пытаясь их прикрыть, поскольку юбка предательски поползла вверх, и замираю. Волнение зашкаливает, как и частота сердечных ударов в минуту.
В салоне тепло и сухо. Меня окутывает аромат его парфюма. Дразнящий. Дурманящий. Очень приятный. Крепко сжимаю кожаный ремешок сумки, смотрю перед собой. На Зорина перевести взгляд не решаюсь.
— Куда едем? — хмыкает он.
— Домой, — отвечаю на автомате, но вовремя сообразив, что этой информации недостаточно, добавляю смущенно: — В “Дубраву”. Это коттеджный поселок на западной окраине города.
— Понял, — Илья включат передачу, и мы трогается с места.
Обычно даже небольшой дождь вызывает на дорогах заторы, а уж такой ливень буквально парализует движение в городе. Медленно продвигаемся в жуткой пробке. И молчим. Я ощущаю дикую неловкость, но Зорин включает музыку, и становится чуточку легче. Смотрю в окно. На стремительно растущие лужи, на мелькающие то тут, то там разноцветные зонты. И внезапно вспоминаю о том, что хотела ему сказать. Думаю, сейчас подходящий для этого момент.
— То, что ты сделал для меня на посвящении... Сплетни прекратил, и остальное... Я так и не поблагодарила тебя. Спасибо, — наконец поворачиваюсь к Илье и моментально попадаю в плен его серебристых глаз. Ну зачем же так смотреть?!
— Не за что, — отвечает он натянуто, будто недовольно.
— Эм... Можно спросить, почему? — отвожу взор. Тереблю бегунок молнии на сумке, увлеченно разглядывая его.
— Что почему?
— Почему ты мне помог? — поднимаю на него глаза.
Зорин напрягается. Он крепче сжимает руль. Выдерживая небольшую паузу, плотно стискивает зубы.
— Ничего личного, Ангел. Просто не люблю, когда обижают маленьких глупых девчонок, — произносит язвительно.
В моей груди занимается жгучий огонек обиды.
— Ты немногим старше меня! И я не глупая!
— Тогда наивная, — Зорин выдает следующее возмутительное предположение.
— И не наивная, — меряю его колючим взглядом.
— Но в номер с Улановым почему-то пошла...
— Пошла, — подтверждаю сурово. — Что поделать, нет у меня такого богатого опыта, как у тебя. Вот и не раскусила его намерений сразу.
— Ясно. Неопытная, значит... — тянет многозначительно. Теперь уже явно веселится. Гад!
— Нормальная я!
Снова отворачиваюсь к окну. Зачем только в его машину села?! Лучше бы промокла до нитки!
Наконец, выбираемся из пробки. Дальше дорога относительно свободна, и Зорин поддает газу. Вдруг небо до самой земли прошивает молния, и следующий за этой вспышкой раскат грома... сильный, мощный, оглушающий... заставляет вжаться в сиденье.
Тихая усмешка приводит в чувства. Внезапно осознаю, что в приступе паники вцепилась мертвой хваткой в Илью. И получив от этого прикосновения ожог первой степени, судорожно отдергиваю руку.
— Боишься грозы? — лыбится Зорин.
— Вовсе нет, — усердно отрицаю очевидное. Вообще-то... боюсь. Всегда боялась. С самого детства. И с возрастом этот страх так и не прошел, хоть и значительно притупился.
— Меня вчера домой Зорин подвозил, — сообщаю подругам как бы между прочим, когда мы обедаем в университетском кафетерии, разместившись за нашим обычным столиком. Решила поделиться с девчонками последними новостями. Сама не расскажу — кто-нибудь обязательно доложит, я это уже поняла.
Вика в изумлении поворачивается ко мне. Сидящая напротив нас Мила, поперхнувшись соком, тянется за салфеткой и, неотрывно глядя на меня, вытирает рот.
— Рассказывай, — выдает напористо, наспех справившись с последствиями бурной реакции на это неожиданное известие. — Рассказывай все. В мельчайших подробностях, — улыбается она с предвкушением.
Мила вернулась в нашу маленькую компанию спустя три дня. Ровно столько продлилась ее обида, за которой предсказуемо последовало примирение. Подруга извинилась за грубые слова, и мы с Викой безусловно приняли ее обратно. Без Милы было как-то пусто...
— Нечего рассказывать, — отмахиваюсь, ухмыльнувшись, а в животе так и щекочет, как только вспоминаю вчерашнюю поездку, вчерашние будоражащие взгляды наглых серых глаз.
— Ну конечно... — заговорщически подмигивает подруга.
— Серьезно. Вчера же ливень был. Илья выезжал с парковки и заметил меня, — отвечаю с деланным равнодушием.
— Да-да. Как скажешь, Лина, — кивает она, многозначительно улыбаясь.
Но внезапно прячет улыбку, смотрит куда-то за наши с Викой спины.
— Так, погодите... — вся вытягивается, машинально приглаживает волосы.
— Что такое? — не выдерживает Вика, откладывает вилку. Я тоже напрягаюсь. Дергаюсь, собираясь обернуться.
— Нет! Только не смотрите туда! — Мила пресекает наш невольный порыв. Затем подается чуть ближе, в ее глазах пляшут искорки довольства. — Заявляю официально: с этой минуты мы — самые популярные девчонки во всем универе, — шепчет она на одном дыхании, а в следующую секунду соседний со мной стул со скипом отодвигается, и на него приземляется Зорин.
— Привет, можно к вам? — Илья одаривает нас ослепительной улыбкой.
— Конечно! — кокетливо отвечает Мила.
Вместе с Зориным к нам подсаживается Оскар. И еще двое парней. Не помню их имен, но они всегда возле Ильи трутся.
Атмосфера за нашим столом заметно оживляется. Завязывается непринужденная беседа. Ребята прикалываются и смеются. Вика с Милой пребывают в полном восторге. И только я в каком-то непонятном ступоре нахожусь. Мало мне рвущегося из груди сердца и дурацкой дрожи, которую одно только его присутствие вызывает, так Зорин еще и поближе придвигается. Продолжает свою пытку случайными касаниями. То ногой под столом заденет, то локтем зацепит. То кончиками пальцев по моей кисти проведет. Едва заметно для окружающих, но пробуждая сотни мелких, перехватывающих дыхание импульсов во мне.
Он издевается? Это какая-то изощренная игра? Бросаю на него настороженные взгляды, но Зорин выглядит расслабленным и привычно невозмутимым. Может, это он и правда случайно? За столом, действительно, немного тесно. Наверное, лишь я придаю значение этим его прикосновениям, а он их даже не замечает! И то, что наши бедра сейчас контактируют, тоже чистая случайность. Как и пресловутые бабочки, порхающие в эту минуту в моем животе.
— Ты какая-то напряженная, Лина, — чутко подмечает мой мучитель.
— Нет, все нормально. Задумалась просто, — отвечаю со всей непринужденностью, на которую способна.
— О чем? — не отстает Зорин.
— От математики отойти никак не можешь? — предполагает с сочувствием Вика.
— Да, наверное, — соглашаюсь с ее вариантом, тем более от истины она недалека. Белов сегодня заявил, что зачет мне не сдать.
— Лина — любимица препода. В кавычках, — спешит пояснить Мила.
— Кто у вас ведет? — интересуется один из парней.
— Белов, — за меня отвечает Илья.
Откуда он знает? Хотя мы на посвящении об этом говорили. Неужели запомнил?
— Да, он, — подтверждаю коротким кивком.
Ребята наперебой принимаются давать мне советы по правильной тактике поведения. Борис Семенович — местная легенда, гроза сессий. Он хорошо известен студентам своим суровым нравом. Но мне нестрашны его пророчества, в предмете я разбираюсь. Неприятно просто.
Вместе заканчиваем обед. Покидаем столовую тоже все вместе. По пути в левое крыло здания на последнюю на сегодня лекцию чуть отстаем с Зориным от группы, плетемся позади.
— Белову важно показать свою заинтересованность предметом, — деловито наставляет меня Илья. — Сам через это прошел.
— Как по мне, ему лучше вообще на глаза не попадаться. Сидеть тише воды, ниже травы, — тяжело вздыхаю.
— В корне неверный подход. Ты уже под его пристальным вниманием, сама видишь. Так прояви интерес. Вопросы задавай, на парах активничай.
— Ну да, — мрачно усмехаюсь. — Чтобы еще что-нибудь интересное о себе услышать?
— Я серьезно. Попробуй. Он консультации проводит раз в неделю. Тебе не помешает на них появляться. К любому можно найти подход, — произносит серьезно, а затем цепляет фирменную улыбочку. — Вот тебе мой ценный совет. Пользуйся. Пока бесплатно.
Илья
Это фиаско.
Поражение века. Тупик всех тупиков.
Наше с Ангелом общение я затевал с одной единственной целью — убедиться в том, что нет в ней ничего особенного. Что она обычная. Что она заурядная избалованная девица. А еще лучше — глупая и стервозная.
Но что-то пошло не так...
Все пошло не так!
Мой идиотский план провалился. Не сработал от слова совсем. И оказался лишь фееричным самообманом.
Чем больше я узнаю Ангела, тем хуже обстоят мои дела. Зависимость крепнет. Одержимость растет. А я день за днем подпитываю их. Ведь Лина чертовски интересная. И веселая.
Рассудительная. Добрая. Нежная. Классная...
Реально Ангел, блин.
Всю неделю мы виделись за обедом и после занятий. Кроме того, в среду и в четверг последние пары у нас в одном крыле, на одном этаже, и я провожал ее на лекции. А мне этого катастрофически мало. Хочу видеть ее улыбку. Хочу слышать ее смех. Хочу касаться ее нежной бархатистой кожи.
Хочу быть рядом чаще. Дольше. Постоянно.
В ее глазах тону. Звук ее голоса завораживает. Но больше всего будоражит то, как она на меня смотрит. С самого первого дня. Ангел тянется ко мне. Я тоже ее привлекаю. Понимание этого странным образом... окрыляет.
Клиника. Финиш.
Сегодня суббота, и я опять здесь. На гребаной аллее. Жду появления Ангелины, как верный, мать его, пес.
Так каков следующий шаг, умник?
— Илюх, с этим надо что-то решать, — обреченно вздыхает Оскар, возвращая меня к реальности.
— С чем? — с трудом концентрирую на нем внимание.
— Признай уже, что втрескался в Ангела по самое не балуй, — поясняет снисходительно. — И хватит делать мозги себе и ей. И мне.
— С дуба на башку рухнул? — вскипаю моментом.
— Тогда что мы здесь делаем? Скажи на милость. Ульяна о тебе спрашивала. Они с Риткой давно нас в гости зазывают. Погнали развлечемся. Как в старые добрые, — с полуулыбкой похлопывает меня по плечу.
— Сам езжай, Ос. Я не в настроении.
— Ты запарил кайф обламывать, — мрачнеет товарищ. — Всех девчонок распугал, блин! Так хотя бы не отрицай, что сохнешь по своей ненаглядной Ангелине.
— Было бы что отрицать, — отзываюсь натянуто.
— Не сохнешь? — брови Оскара недоверчиво изгибаются. — Лады, — он вскидывает руками. — Но ты ее хочешь. Однозначно. Так перепихнитесь, и дело с концом! — торжественно выдает рекомендацию.
— Она не такая, — раздражаюсь все сильнее.
— Какая “не такая”? — передразнивает меня Оскар, продолжает внаглую провоцировать.
— С ней так нельзя.
— Как “так”? — дурака включает. — Девчонка, как девчонка. Такая же, как все. В рот тебе заглядывает, это очевидно. Пальчиком достаточно поманить — и она твоя.
— Сейчас договоришься... — предупреждаю угрожающе, но друг не замолкает.
— Давай, завали ее уже! Тебя сразу отпустит.
Ну все. Нарвался.
— Я предупреждал... — рычу, хватая его за грудки.
— Так... спокойно, — добродушно ухмыляется Оскар, стряхивает мои руки. — Теперь резюмируем, — объявляет важно. — Других баб не хочешь, Ангела днями пасешь. Она для тебя особенная, не такая, как все. Даже мне морду бить за нее готов. Вывод сам сделаешь? Или помочь?
— Заткнись, — фыркаю раздосадовано. Достал!
— Так и будешь во френдзоне околачиваться, но при этом парней от нее гонять? Ни себе ни людям?
— Это было один раз, — чеканю, вспоминая инцидент трехдневной давности, когда одному придурку пришлось объяснять, что от Лины ему следует держаться подальше.
— Два, если Уланова считать, — с усмешкой напоминает Оскар.
— Ничего у нас не выйдет, — вырывается само собой.
— Так поехали к Ульке тогда. С ней выйдет хоть сейчас!
— Я не об этом, дебил, — с силой толкаю друга локтем в бок.
— Что и требовалось доказать, — парирует он. — И с какого фига ты решил, что не выйдет?
— Лина — Арская. Наши семьи связывает давняя неприятная история. Не представляю, что скажет на это отец. О ее пахане вообще молчу, — пасмурно подытоживаю.
— Ты рассуждаешь о ней в контексте семьи, отношений, а не простого перепихона. И по-прежнему утверждаешь, что не втрескался? — вздыхает Оскар.
— Заткнись, — отвечаю уныло.
Но Лина появляется на ступеньках здания ВУЗа, сразу глазами отыскивает меня, вместе с подругами идет в нашу сторону, и я моментально ощущаю неконтролируемый внутренний подъем.
Девушки подходят ближе. Ангел счастливо улыбается, что-то говорит, но я все пропускаю мимо ушей... Она прекрасна. Могу думать только об этом. Да уж, я совсем размяк. А может, Ос прав? Тогда дела хуже некуда. Полный отстой...